Текст книги "Море, мечты, Марина и ее рыбки"

Автор книги: Татьяна Леванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Более красивого, правильного лица я в жизни своей не видела. Невольно залюбовалась иссиня-черной волной густых волос, задумавшись, как их лучше нарисовать, тушью или маслом… Парень улыбнулся уголком рта, и я опомнилась – «Господи, до чего же я глупо выгляжу: любуюсь на него при всем классе».

– Жора, ну что молчишь, уступишь новенькой место? – ехидно осведомилась красивая девушка с крашеными ярко-красными волосами.

– Зачем уступать? – он приподнял бровь, что ему очень шло. – Мне кажется, мы вдвоем вполне уместимся.

– Он же всегда сидит один, едва ли не с первого класса, – услышала я за спиной чей-то шепот и поняла, что в жизни не решусь сесть рядом с ним…

– Кстати, Марина, в Анапе прекрасные окулисты, тебе следует обратиться в оздоровительный центр, – добавила Амина Михайловна. – А теперь, ребята, поговорим о наших планах на год.

Мы записали имена педагогов, обсудили будущую театральную неделю, литературную неделю, взяли список экскурсий, который следовало показать родителям, я подумала, что год будет интересный, может быть, даже неплохо, что мы переехали. Никто особенно не глазел на меня, после занятий группа девочек во главе с красноволосой окружила Лену, расспрашивая о Москве и гимназии, я не стала к ним подходить, решила уехать домой, не дожидаясь «принцессу». До автобуса было еще двадцать минут, но мне некуда было идти. Я присела на каменную скамейку с мозаикой, солнце припекало, я просто с ума сходила в моей водолазке, намного приятнее было бы в купальнике.

– В Камушки? – вопрос явно был обращен ко мне.

Я обернулась и увидела довольно полную девушку с пышными черными волосами. Кажется, она была на занятиях?

– Да, – ответила я.

– Ага, я тоже. Меня зовут Анжела. Я коренная анапчанка.

– А я Марина, – ответила я.

– Да, я знаю, мы же с тобой в одном классе, помнишь? Вообще тебе повезло, что ты попала в нашу школу. Здесь почти все учителя русские, много русских учеников.

– А у вас что, не любят русских? – испугалась я.

– Нет, что ты. Мы же в одном государстве живем. Это я к тому, что к нашей школе тебе будет проще привыкнуть.

– Ага, – сказала я, не зная, как я должна реагировать.

– Эй, ты, надеюсь, не против, что я с тобой заговорила?

– С чего мне быть против? – удивилась я. – Наоборот, я очень рада.

– Я заметила, вы с другой новенькой знакомы, с Леной, вы вместе приехали.

– Да, наши родители поженились, ее папа и моя мама.

– Так вы сестры?

– Сводные. Между нами ничего общего, – вздохнула я.

– Я заметила. Ее уже приняли в школьную элиту. А тебе судьба тусоваться с такими отбросами, как я, – Анжела весело рассмеялась.

– Анжела, почему ты называешь себя отбросом?

– Я толстая, поэтому автоматически исключаюсь из элиты. Ты в очках, и на вид – жуткая ботаничка. Значит, мы одного поля ягоды.

– Неужели внешний вид значит здесь так много? – с недоверием спросила я.

– В этой школе – да. Хорошо, что мы закончим ее через пару-тройку лет, – Анжела вновь весело рассмеялась.

– Ты так легко ко всему относишься…

– А что мне, плакать, что ли? – удивилась толстушка. – Не грузись, Мариша! Все болезни от кислой физиономии. Знаешь, что я решила? Образуем свою коалицию, отбросы против элиты, что скажешь?

– Ты слишком много думаешь об элите, – сказала я. – Будь собой, не смотри на других.

– Резонно, – задумчиво пробормотала Анжела. – Может, ты и права. А может, просто еще не разобралась в ситуации. Знаешь, а ты интересная…

Я с благодарностью в душе приняла комплимент, и более не мешала Анжеле болтать. Всю дорогу до дома она рассказывала про своих сестер, про школу, про учителей, потом переключилась на фильмы. Я только улыбалась в ответ – в последние дни мне не удавалось вот так просто поболтать с подружками, я все время была одна. Когда автобус подкатил к моей остановке, я даже расстроилась. Анжела мне понравилась, примерно такой вот полной, веселой и шумной я представляла себе раньше Лену. Ой, я же совсем забыла про «сестренку»!

– Ты приехала одна? – мама выглянула из кладовки, где занималась шитьем, когда я открыла холодильник, мечтая о холодной минералке.

Семен Николаевич морщился при виде «Бон Аквы», судя по всему, питье минеральной воды в Анапе было возведено в культ. Для меня это было дико, вода есть вода, если она холодная и не горькая, мне наплевать, от гастрита она или Бог знает чего еще…

– Дядя Сережа поехал за тобой и Леной, – настаивала мама, – где они?

– Мам, ну я не знаю, он же вроде говорил, что не будет нас возить, не маленькие. Лена пошла куда-то с новыми подружками, а я поехала домой…

– Так! – мама с грохотом бросила на стол ножницы. – А почему ты не пошла куда-то с ней и подружками?

– К счастью, у нас разные подружки, мамуля, – рассмеялась я, вспомнив неунывающую Анжелу. – Пойду переоденусь, в этой водолазке очень жарко…

Я переоделась в шорты и майку, прочитала заданную главу из учебника физики, пообщалась с рыбками, потом включила компьютер и, пока он загружался, высунула голову в окно, чтобы взглянуть на голубую ленту моря поверх белого забора. В этот момент во двор въехала машина. Оттуда вылез дядя Сережа, и я помахала ему рукой. Но улыбка застыла на моих губах, когда из автомобиля одна за другой появилась школьная элита во главе с красноволосой. Я не успела спрятаться и услышала, как она спрашивает у Лены удивленно:

– А эта тут как оказалась? Вы что, сестры? Невероятно…

Вот так. Я для них «эта». Анжела права – я плавно вошла в круг отбросов.

Девчонки, шушукаясь, прошли мимо моей двери в комнату Лены, потом оттуда раздалось восхищенное аханье – стиль жизни бывшей московской гимназистки произвел-таки на них впечатление. Но через несколько секунд я забыла о гостьях – по Интернету пришли письма от Тани и Миши. Вернее, два от Тани и три от Миши.

Для мамы и дяди Сережи ничего не изменилось – один пропадал в кондитерских, другая сидела за швейной машинкой. А для меня и Лены началась совсем другая жизнь. «Принцесса и нищенка» – окрестила нас школьная элита. Понятно, что на принцессу я не тянула… У элиты был свой график – каждый день, кроме выходных, они проводили в гостях друг у друга по очереди. Вместе с Леной их стало пятеро, поэтому у нас они появлялись по пятницам, иногда и в другие дни, но пятница – это уж как пить дать. Чем они занимались, я не знала – наверное, вместе готовили уроки, красили волосы и ногти, сплетничали. Пару раз я шпионила за ними с помощью рыбок, но мне это быстро надоело. Просто стало скучно. Я уже знала их по именам – красноволосую звали Инной, но в своем кругу она звалась Инессой, Лена стала Эллен, были еще Лю-лю – Люба, Алиса – Олеся и Ева – Женя, то бишь Евгения. Со мной они не здоровались, а если что-то вынуждало их обратиться ко мне, звали – эй, киска… В общем, все девчонки для них были «киски», только мне посчастливилось на добавку «эй».

– По-моему, они Ленку твою только из-за блондинистой шевелюры выбрали, – хихикала Анжела.

Ее размышления были недалеки от истины – натуральная блондинка Лена, пергидролевая кудрявая блондинка Лю-лю, рыжая Инна, шатенка с зелеными глазами Ева, брюнетка с голубыми глазами Алиса со стороны смотрелись эффектно, как куклы Барби на витрине. У меня появилась проблема – я упрекала Анжелу в том, что она слишком много уделяет времени перемыванию косточек элиты, но я сама не могла не думать о них. Хотя мне было труднее – приходилось их терпеть в своем доме по пятницам. И, что хуже всего – если до того, как начались занятия в школе, Лена хоть иногда снисходила до бесед со мной, теперь большую часть времени она меня просто не замечала, даже если мы с ней по утрам сталкивались в ванной. Когда я обращалась к ней в присутствии ее новых подружек, Лена смотрела злыми глазами и отвечала сквозь зубы. Очевидно, я бесила ее самим своим существованием. В общем, с подружками Лены было все ясно. Меня они невзлюбили с первого взгляда.

Но кто меня ставил в тупик, так это мой сосед по парте. Анжела рассказала, что он – самый популярный и самый странный парень в школе, он каждый день встает в пять утра, собирает рапаны и другие редкие раковины, которые за ночь выбросило море, и потом делает из них фигурки – домики, эльфы со стрелами, птицы, но самое поразительное – фантастические существа.

– Надо быть сумасшедшим, чтобы выдумать такое, но склеить из ракушек – это просто в голове не укладывается.

А еще он гоняет на мотоцикле, увлекается восточными единоборствами и презирает всех на свете. Когда я узнала его получше, то сразу поняла, что из моего аквариума он больше всего похож на меченосца. Половина девчонок в школе влюблена в него, парни завидуют ему, а Жора сам по себе. Вот в это я сразу поверила – Жора сидел на парте обычно вполоборота, закинув ногу на ногу, так что мне приходилось ютиться на самом краешке. Странно, что учителя никогда не обращали внимания на то, что мне приходилось писать едва ли не на коленях. Может, думали, что я так привыкла?

С Анжелой я сдружилась удивительно легко, мне казалось, что я знала ее всю жизнь. В первый раз, когда я ее увидела, она показалась мне просто невероятно толстой, но то ли я привыкла к ней такой, то ли сравнила с ее мамой и сестрами, которые оказались еще полнее, но теперь я находила ее вполне нормальной. Она была довольно гармонично сложена, очень активна и подвижна, напрочь ломая все стереотипы, что сложились в моей голове насчет полных людей. То же касалось еды – Анжела в рот не брала сладкого и мучного, зато постоянно грызла фрукты, словно мартышка, в ее сумке всегда были яблоки и груши из ее собственного сада.

– Аппетит? Нет! Лень? Нет! Гены? Да! Черт бы их побрал, – ворчала Анжела, рассматривая себя в зеркале. А я с завистью любовалась ее роскошными черными кудрями…

Я долго не решалась пригласить Анжелу к нам домой. Дела у дяди Сережи пока шли не очень хорошо, мы все никак не могли выкроить денег на ремонт, и я замечала, как морщат нос подружки Лены при виде старых обоев и потертого пола. Как-то ночью я спустилась попить воды, и увидела здоровенного паука, выползающего из-под отстающего от стены плинтуса. А потом услышала шорох обоев и мышиный писк… С тех пор я всегда брала воду с собой наверх, хорошо, что мама не боялась мышей, и как они спят там, внизу? Хотя, в общем, главная причина, почему я не приглашала Анжелу, состояла как раз в подружках Лены.

– Эти Ласковые стервочки что, ночуют у вас? – удивлялась Анжела, заслышав как-то их смех во время нашего разговора по телефону…

Но однажды, когда я зашла к Анжеле, ее мама, хитро посматривая в мою сторону, начала вдруг рассказывать историю Анапы:

– Раньше тут был большой греческий город, который назывался Горгиппией. Ты была уже в музее на открытом воздухе? Нет? Говорят, часть города затонула где-то в море, это легенда для искателей сокровищ. У нас удивительная архитектура – немного Крыма, немного Грузии, немного древней Греции… Вот у вас такой же забор, как у нас, правда? А какой формы окна в твоей комнате? Анжела почему-то никогда не рассказывает…

– Мама! Какое тебе дело до архитектуры! – покраснела Анжела, но я поняла, что она часто спрашивает себя, почему я не приглашаю ее к себе. Может быть, она думает, что я стыжусь ее перед Ласковыми стервочками?

– Анжела, – тихо сказала я на следующий день на перемене, – у меня мама волнуется, что я так подолгу у вас пропадаю. Мне страшно нравится твой дом и твоя семья, но давай для разнообразия съездим сегодня ко мне?

Анжела просияла было, но потом нахмурилась инапомнила:

– Сегодня же пятница.

– Вот и здорово, уроки учить необязательно, перекусим и пойдем на дикий пляж. Или в Интернете повисим, в чате.

– Сегодня у тебя День Ласковых стервочек.

– Черт, я совсем забыла… А мы с ними не встретимся, уйдем на пляж до того, как они придут.

– Марина, – Анжела говорила так тихо, что мне пришлось наклонится к ней, чтобы расслышать ее, – скажи, только честно, ты стыдишься перед ними нашей дружбы?

– Ах вот как ты обо мне думаешь! – в шутку нахмурилась я. – Так, все, на пляж не пойдем, будем издеваться в «Фотошопе» над их фотками и хохотать так, чтобы они свихнулись от любопытства.

– Марина, я серьезно, – Анжела вздохнула, – ты новенькая, а я на тебя сразу набросилась, не дала самой разобраться, что к чему.

– Анжелочка, ты здесь моя единственная подруга, а эти… Представляешь, они даже не здороваются со мной в моем же доме! Скорее я перед тобой стыжусь за то, что они чувствуют себя там хозяевами, а я – приживалкой…

– С ума сошла, – Анжела рассмеялась с видимым облегчением и обняла меня. – Скажи еще, что ты все время сидишь в своей комнате в обнимку с аквариумом.

– Так оно и есть! – рассмеялась я.

– Тогда я просто обязана тебя спасти. Решено, едем сегодня к тебе, не пей холодной воды, а то охрипнешь и не сможешь достаточно громко хохотать.

Мы шутили, но мне было не до смеха. Казалось, я даже знаю, что скажут Ласковые стервочки, когда увидят нас вдвоем: «Отбросы объединяются». И самое ужасное, что они-то не постесняются, вываляют нас в грязи при маме и дяде Сереже.

Анжела с неодобрением отнеслась к засыхающей виноградной лозе, увившей весь двор, но я была к этому готова – дома у Анжелы к фруктам относились с заботой, за садом ухаживало несколько поколений, а что знает об абрикосах и винограде моя мама? Отправит меня полить все из шланга, кушайте не здоровье…

Зато сам дом привел Анжелу в восторг. Она в упор не замечала старые обои и следы насекомых, зато с удовольствием проводила руками по перилам лестницы, внимательно рассматривала картины и фотографии, которые мы успели развесить.

– Этот дом очень старый, да? – спросила Анжела, озираясь по сторонам.

Я вспомнила, что обычно говорит Лена и сказала:

– Да, рухлядь. Уважающие себя люди живут в коттеджах с евроремонтом, а у нас дважды в день воду отключают…

– Всему поселку отключают, коттеджам тоже, не вам одним такое наказание, – с удивлением взглянув на меня, сказала Анжела. – Бог мой, я так и вижу, как в этом доме жили семьи, много поколений, дети выбегали в сад, матери варили варенье, вот эта лестница – смотри, какие гладкие перила. Их отполировали тысячи прикосновений…

– Я никогда не думала об этом…

– Марина, это ты? Ты голодная? – крикнула мама, не прекращая стрекотать швейной машинкой.

– Мам, ко мне Анжела пришла, – крикнула я в ответ.

Мы вошли в кладовку, мама оторвалась от шитья и взглянула на Анжелу снизу вверх.

– Какие шикарные волосы, – сказала она, – ты, видимо, коренная южанка.

– Да, моя семья живет в Анапе более ста лет, – заулыбалась Анжела, но ее улыбка погасла, когда мама заявила:

– Тебе не идут белые просторные блузы.

– Мама, ну ты что! – воскликнула я.

– Все в порядке, Марина, знаю, что я толстая, – пробормотала Анжела. – Но это не единственное мое качество…

– Детка, я не о том, – мама вдруг покраснела до слез, – я хотела предложить тебе сшить блузку по фигуре, надо сделать выточки… Девочки, к Лене сегодня придут подруги, вы бы с ними подружились, они умеют одеваться.

– Мы пойдем наверх, – сказала я, желая провалиться сквозь землю.

– Вы бы лучше одевали вашу дочь, – вдруг резко сказала Анжела. – Знаете, как зовут их с Леной в школе? Принцесса и нищенка. Угадайте, кому досталась роль нищенки?

– Анжела! – в голос воскликнули мы с мамой.

– Да, я толстая, меня как ни одень, я не стану принцессой. А Марину так называемые подруги Лены притесняют за очки, косы и немодную одежду.

– Что? – прошептала мама.

– Извините, я не хотела быть грубой, – сказала Анжела, побледнев, – но вы сами начали резать правду-матку в глаза, мне пришлось сделать то же самое. До свидания…

Я успела схватить ее за руку.

– Анжела, подожди. А как же наш план?

– Думаю, я натворила достаточно…

– Анжела, я хочу, чтобы ты осталась. Пожалуйста, – попросила я. – Мама, не молчи, скажи что-нибудь.

– Анжела, извини, если я задела твои чувства, – сказала мама, встав из-за машинки, – я лишь хотела помочь. Похоже я и вправду была бестактной. Я все время забываю, что вы уже не дети и я не могу вам указывать, только посоветовать…

– Вы меня извините, – сказала Анжела.

– Ты сказала правду? Марина, тебя действительно обзывают в школе? – спросила мама.

– Я не хотела тебя расстраивать, – пробормотала я, – но в общем, мне наплевать, как я выгляжу…

– Но это же неправильно, ты ведь девочка. Я поговорю с Сережей.

– Мам, не надо, я сама разберусь.

– Мне надо все хорошо обдумать, – решительно сказала мама. – Я была слишком занята своей личной жизнью и забыла о тебе. Мы поговорим вечером. Если вы голодные…

– Мама, мы найдем, – сказала я.

Мы вышли их кладовки. Я открыла холодильник, достала сок, предложила Анжеле поесть, но она согласилась только взять апельсин. Я с замиранием сердца ждала, когда снова застрекочет мамина швейная машинка, но в кладовке было тихо. Мы на цыпочках вышли из кухни, и Анжела тронула меня за рукав:

– Марина, мне очень жаль, правда, я не должна была все это выкладывать… О Боже, мой язык – мой враг, у нас в семье очень горячая кровь, чуть что – и вскипает. Я расстроила твою маму.

– Анжела, у тебя и в самом деле горячая кровь, – сказала я, – пойдем, я покажу тебе мой аквариум.

Каждый раз, когда я волнуюсь из-за кого-то, я опускаю руку в аквариум за подсказкой. Вот и сейчас, едва переступив порог комнаты, я опустила пальцы в воду и попыталась понять, о чем думает моя мама. Она была растеряна, огорчена, но нисколько не сердилась ни на меня, ни на Анжелу. А вот Анжела, кстати, хоть и испытывала стыд за свою горячность, тем не менее нисколько об этом не жалела.

– Анжела, ты мне друг? – спросила я.

– Я тебе подруга, – ответила она со смешком.

– Скажи правду, ты ведь нисколько не жалеешь о том, что рассказала про меня моей маме?

– Правду? – Анжела отвернулась к окну. – Честно говоря, я мечтала поговорить с твоими родителями с той минуты, как узнала, что вы с Леной родственники. Только все прошло не так, как мне хотелось. Я вспылила и поступила как слон в посудной лавке. Грубо, неуклюже, разрушительно. Вот об этом я жалею.

– И ты считаешь, из меня можно сделать красотку вроде Инессы?

– Шутишь? Да меня бесит, когда девушка с нормальными внешними данными, не то, что у меня, одевается и причесывается, как ботаник. Тебе надо полностью поменять имидж. Если тебе из-за меня не влетит, надо будет тобой заняться, на досуге.

Ну что такое, все хотят мной заняться, как тут останешься собой?

Анжела бродила по комнате, рассматривая картины и книги, я села к компьютеру, чтобы прочитать электронную почту. Пришло письмо от Миши, с фотографией. Я в нетерпении следила, как заполняется экран монитора…

– Эй, они приехали! – Анжела выглянула в окно.

Со двора и в самом деле доносилось щебетание Ласковых стервочек.

– Да ну их, – пробормотала я, мои мысли сейчас занимало только письмо.

– Эй, твоя мама вышла, ой, вдруг она им сейчас устроит взбучку?!

– Прикалываешься?! – я бросила комп и подскочила к Анжеле.

Мама и вправду вышла из дома, но ни слова не сказала девочкам. Перекинулась парой слов с дядей Сережей, села в машину и уехала.

– О, нет, – простонала Анжела, – мы одни в доме с Ласковыми стервочками. Скорее, запри дверь! Будем обороняться!

– Да ну тебя, – улыбнувшись, отмахнулась я и села за комп. – Мне мой парень фотку прислал, глянь!

Анжела с любопытством нагнулась на моим плечом.

– Ты чего, прикалываешься? Это монтаж?

– О чем ты? – растерялась я.

– То-то я думаю, откуда у тебя парень… Это лицо я только что видела на старинном портрете внизу, рыцарь со шлемом в руках!

– Анжела, – рассмеялась я, – это вовсе не старинный портрет. Я сама нарисовала Мишу, срисовала лицо с фотографии, а шлем – из учебника истории, странно, что ты приняла мою мазню за антиквариат.

– Марина, хватит, я не поддаюсь на приколы. Ты еще скажи, что все картины внизу – дело твоих рук.

– Нет, не все, – честно сказала я, – только рыцарь, морской берег, и вот эта – мой аквариум.

– Это аквариум? – поразилась Анжела.

Она была права в своем изумлении, картина совершенно не нравилась даже моей маме, потому что была слишком необычной. Рыбы походили на людей – гордая красотка в золотом платье, красный рыцарь с мечом в руках, усталый землекоп с лопатой, три мальчика в рубашках разного цвета и девочка с косичками держатся за руки, словно водят хоровод. Все среди зеленых водорослей, похожих на лес, в разводах серо-зеленой воды, и эти разводы на заднем плане образуют ладонь с растопыренными пальцами.

– Просто надо знать, что значит для меня мой аквариум, – сказала я. – Но тем не менее я тебя не разыгрываю. Я люблю рисовать, но не могу сказать, что умею – когда у меня начало падать зрение, мама строго-настрого запретила мне посещать художественную школу.

– Ты с ума сошла! – Анжела взвилась, как тогда, на кухне. – У тебя настоящий талант! Мы должны сказать об этом Амине Михайловне.

– Это еще зачем?

– Ты же знаешь, на середину октября запланирована школьная выставка «Мир моими глазами». Принимаются скульптуры, картины, поделки, художественные фотографии. Мы всегда пролетали, у нас только Жора Байкаров делает поделки, они всегда получают высокие отметки за мастерство, но его ругают за то, что зверюшки, которых он делает, чересчур сюрилистичны.

– Сюрреалистичны, – поправила я.

Мне не удалось поучиться в художественной школе, но я читала биографии великих художников, и хорошо знала это слово. Вообще-то свою картину, изображавшую аквариум, я тайком считала сюрреалистической.

– Вот-вот, а в этот раз и Жора тоже не участвует, говорит, надоело слушать критику, за свой труд он скорее денежки на базаре получит. Амина Михайловна просто взвыла… Ну ты же была на классном часе!

– Я тогда думала о другом… Анжела, ведь я просто дилетант, то есть мои картины могут нравиться маме или друзьям, но любой критик сразу скажет, что они примитивны!

– А судьи кто? – рассмеялась Анжела. – Те же учителя и ребята. И потом, главное – не победа, а участие. Если наш класс признают неактивным, у нас не будет экскурсии в дельфинарий. Мы, конечно, все там были не по одному разу, но представь себе – мы все на одном катере, устроим дискотеку прямо в море!

– Так вам и разрешат, – усмехнулась я.

– Ты готовься, так просто не отвертишься, – предупредила меня Анжела.

Мы обе замолчали, и в наступившей тишине услышали, как поднимаются по лестнице стервочки, видимо, только что хорошенько перекусив на кухне.

– А где эта? – услышала я хрипловатый голос Инессы и съежилась.

– Дрыхнет, наверное. Чем ей еще заниматься. Может, опять со своими рыбками беседует.

Девчонки противно захихикали. Потом Ева сказала:

– Не смейтесь, девочки, ее пожалеть надо. Кто знает, сумасшествие заразно?

Они вновь захихикали. Анжела подскочила к двери, но я удержала ее.

– Не обращай внимания.

– Нет, ты слышала?! – она просто кипела.

– Ну и что? Это происходит постоянно.

– Они тебя просто третируют! А ты терпишь, как… как… как курица!

– Остынь. Лучше послушаем, о чем они будут говорить.

– За дверью?

– Нет, – я улыбнулась и села к аквариуму. – Вот что, рыбки, сейчас вам придется потрудиться.

Я опустила руки в воду и задумалась. Компания девочек в соседней комнате, красивые, современные, стильные. О чем они могут говорить? О чем думают? Есть ли у них мечты, планы, проблемы? Лю-лю все время чешется, кожа лохмотьями слетает с плеч.

– Прекрати чесаться, это отвратительно!

– Что? – переспросила Анжела.

– Лю-лю чешется, и Инессе это не нравиться, – объяснила я. – Мой Бог, Лю-лю, у тебя что, перхоть? Откуда так вдруг? Это все мой мастер, Ирина. Я обесцвечивала волосы, и у меня начало щипать кожу. Ирина сказала, что это нормально. Господи, что мне делать, я вся облезла…

– Лю-лю облезает? – возликовала Анжела. – Обалдеть!

– Иди в салон, надо на них наехать! А помните, что сказала педикюрша, увидев вросший ноготь на ноге у Алисы? Ха-ха, такое приличные девушки произносят только с разрешения своего продюсера.

– Ух ты, а что у них еще?

– Инесса думает – хорошо еще, никто не знает, что у меня вся спина в бородавках…

– Да ты прикалываешься! – воскликнула Анжела. – Не может быть!

– Клянусь, – сказала я. – Я сама в шоке. Боже мой, а у Евы были кривые ноги, их исправили хирургическим путем. Да Лена из них самая нормальная!

– Ласковые стервочки? Самые стильные девчонки в классе? У одной осыпается кожа с головы, у другой вросший ноготь, у третьей бородавки, у четвертой кривые ноги, да? – Анжела начала всерьез сердиться. – Ты гонишь! Клянусь, скоро я признаю себя мисс Вселенная, у меня нет недостатков, я только толстая.

– Анжела, мне так сказали рыбки.

– Сейчас проверим, – Анжела придирчиво посмотрела на себя в зеркало, взбила и без того пышные локоны и направилась вон из комнаты.

– Ты куда?

– Вынь руку из воды. Твоя мама хотела, чтобы мы подружились с подружками Лены? Пойдем, пообщаемся…

Я покорно последовала за ней. Что-то будет, меня это пугало.

Лена и Ласковые стервочки сидели в кружок на ее кровати. Музыкальный центр гонял техно, небрежной стопкой рассыпались журналы и фотографии. Что это были за снимки, я не знала, Инесса моментально прикрыла их раскрытым журналом.

– Привет, девчонки, – весело сказала Анжела. – Можно к вам?

– Что ты здесь делаешь? – недовольно спросила Ева.

– То же, что и вы, – усмехнулась моя подруга. – Журнальчики почитываем?

– Марина, мы вроде как договорились, – сквозь зубы проговорила Лена.

– Мне просто стало интересно, – решила я поддержать подругу.

– Да, немного, самую чуточку завидно, – сказала Анжела. – Так в честь чего гуляночка?

– У нас заседание клуба, – мило улыбнулась Инесса. – Вы в него не входите.

Не будь со мной Анжелы, я бы ушла. Нет, я бы вообще не подошла к их двери. Но Анжела нипочем не желала уступать.

– А мы хотим вступить.

– В клуб можно вступить лишь по результатам голосования членов клуба, – не меняя выражения лица, проворковала Инесса, – девочки, голосуем, кто за то, чтобы принять Марину и Анжелу в наш клуб?

Девочки не шелохнулись, продолжая смотреть на нас во все глаза.

– Кто против? – спросила Инесса, и девочки подняли руки. – Единогласно. Мне очень жаль, но вы не приняты. Голосование можно оспорить по истечении пяти лет. Всего доброго.

– Жаль, – притворно вздохнула Анжела, – а я только хотела вам выразить свое восхищение, Лю-лю, стиль «Русская зима» тебе очень идет, встань под вентиля-тор, чтобы получилась метель из снежных хлопьев.

Лю-лю побагровела, а Анжела продолжала, пятясь к двери и подталкивая меня:

– Алиса, вросший ноготь на ноге можно украсить стразами, тогда его никто не заметит. Ева, твой хирург передает тебе привет, Инесса…

Ласковые стервочки медленно поднимались с кровати, я с ужасом увидела, каким бледным стало вдруг лицо у Инессы.

– Что, Анжела? – процедила она.

– Ты не пробовала потереть спину теркой? Может, это бы выровняло твою кожу, жаба бородавчатая!

Не дожидаясь, пока девочки выцарапают нам глаза, мы выскочили за дверь.

– Мы здорово их разозлили, – с удивлением сказала Анжела. – Скорее всего, это все правда, иначе с чего бы им так зеленеть? А что твои рыбки теперь говорят?

– Кажется, они думают, как нам отомстить, – сказала я, опустив руки в воду. – Не знаю, что это, но это что-то ужасное. В школу нам лучше не приходить!

– Да наплюй и разотри. Что они могут нам сделать? Знаешь, а мне даже легче стало…

– Почему?

– Ну, они всегда были такие заносчивые, само совершенство, мне казалось, они имеют право презирать меня, – вздохнула Анжела.

– Никто не имеет права презирать тебя, пока ты не совершишь какой-нибудь низкий поступок, – убежденно сказала я.

– Например, рассказала о недостатках Ласковых стервочек всей школе? – прищурилась Анжела.

– Ты не сделаешь этого, – улыбнулась я.

– Нет, но если они нам что-нибудь сделают… Я мстю и месть моя страшна!

Мы захохотали, я чуть не опрокинула аквариум.

– А теперь расскажи мне про своего друга, – глаза Анжелы загорелись любопытством. – Честно говоря, я думала, ты влюбишься в Жору, как все…

– В Жору… – я вспомнила своего нелюбезного соседа по парте. – Как можно влюбиться в Жору?

– Хочешь сказать, он тебе не нравится? – хитро прищурилась Анжела.

– Он такой красивый, что кажется ненастоящим, – задумалась я, – словно это не лицо, а картонная маска. Его эмоции никогда не отражаются на лице. Он кажется диким, даже странным.

– Точно, – вздохнула Анжела. – Если мне нравится парень, то прежде всего нравится, что он говорит, что думает. А Жора большей частью молчит, точно спит наяву.

Во двор въехала машина – вернулись мама и дядя Сережа. Анжела спустилась вниз вместе со мной, попрощалась со всеми и ушла. Из комнаты Лены доносилась музыка.

– Знаешь, мы тут посоветовались и решили, что тебе действительно нужно сменить гардероб…

– Не обязательно, – быстро сказала я, – Лена потребует того же самого, а с деньгами у вас напряг.

– Как ты воспитала такую мудрую дочь, Наташа? – вздохнул дядя Сережа. – Впервые вижу, чтобы особа женского пола отказывалась от смены гардероба потому, что у мужчины напряг с деньгами.

– Просто у меня не было возможности ее баловать, – вздохнула мама. – Как бы там ни было, мы купили несколько вещей, в которых ты хотя бы можешь ходить в школу…

– Без меня? – опешила я. – А вдруг мне не понравится?

– У тебя была возможность самой заняться своим внешним видом, ты ею не воспользовалась. И потом, это только брюки, юбка и несколько кофточек, они лучше и красивее того, что у тебя есть.

– А за Лену не волнуйся, она все лето провела в магазинах, и в Москве, и в Анапе. Это только начало, – сказал дядя Сережа, – к концу осени с деньгами будет свободнее, вы с Леной вместе походите по магазинам и рынку…

«Если только Лена носит вещи не от кутюр», – подумала я.

– Но не это главное, мы записали тебя на прием к окулисту, твои очки давно пора менять, сейчас так много красивых оправ…

– Я все-таки за то, чтобы Марина носила линзы, – вмешался дядя Сережа.

– Это должен решать врач.

– Вы такие молодцы, я от вас не ожидала, – сказала я искренно.

– Пожалуйста, не оставайся наедине со своими проблемами, если мы можем тебе помочь, – мама обняла меня.

«Если бы смена гардероба и линзы решили все мои проблемы», – подумала я, вспомнив, что мы натворили с Анжелой – настроили против себя Ласковых стервочек.

Я посмотрела, что мне купили – в общем, я бы, наверное, купила то же самое, вещи прекрасно сочетались друг с другом, были модными и стильными, от них не были оторваны ценники, и я поняла, что стоимость новых вещей превосходит то, чем был заполнен мой шкаф. Видимо, одноклассники были правы, называя меня нищенкой. В моей старой школе я почти не отличалась от других, хоть и была одета хуже Тани, но в Анапе, городе, куда съезжаются богатые туристы не только из России, моя одежда совершенно не годилась. Повинуясь порыву, я просто собрала все старые вещи в пакеты, оставив только купальник, белье, любимые джинсы и несколько футболок. Меняться так меняться! И, конечно, платье, в котором танцевала с Мишей на свадьбе, хотя само по себе оно мне нисколько не нравилось.