Текст книги "Бывшие, или У любви другие планы (СИ)"

Автор книги: Татьяна Серганова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Я заходила по покоям, заламывая руки и вздрагивая от каждого шороха, то и дело бросая взгляды на закрытую дверь. В какой-то момент, не выдержав напряжения, решилась и вышла на лестницу, чтобы замереть, растеряно кусая губы. На площадке второго этажа стояли лакеи, обязанность которых была не выпустить меня из покоев и не дать никому пройти. Интересно, как давно они стоят?

Хотелось узнать ответ и на другой вопрос. Почему они пропустили Эйдана и его мать. Не так. Почему прошёл Эйдан, я и так знала, но виконтесса… В сложившейся ситуации, её никак нельзя было пропускать.

Ответ напрашивался сам собой. Леонард разрешил. Вот оно заслуженное наказание и последствия, которые я должна была стойко принять.

Старший брат всегда отличался изощрённым чувством юмора и жестокостью.

– Вы что-то хотите, госпожа? – спросил один из них. Альер, если я не ошиблась.

– Нет, – покачав головой, я вернулась в свои покои.

Этот день тянулся невыносимо медленно и нудно. Ни отец, ни мать, ни брат так и не пришли поговорить или сообщить о дальнейших планах и судьбе. Меня будто вычеркнули из жизни, выбросили за борт как ненужную, испорченную вещь. Неужели ссылка и забвение?

Конни приходила несколько раз, приносила еду и забирала её через час практически нетронутую. Девушка спрашивала, нужно ли мне что-нибудь, и совершенно отказываясь что-либо рассказывать, поспешно удалялась.

Это неведенье убивало. Я бесцельно слонялась из одной комнаты в другую. Лежала свернувшись калачиком на кровати или вытянувшись и устремив взгляд в потолок. Пыталась читать, устроившись на одном из мягких кресел, сняв туфельки и практически не видя букв, которые расплывались перед глазами. То и дело брала в руки веточку жасмина, находя в ней какое-то странное успокоение. Даже пришлось проверить её на наличие магии, но всё было чисто. Брала, рассматривала, любуясь искусной работой, и снова откладывала, злясь на саму себя.

План Эйдана меня более чем устраивал. Он был логичен, правилен и безопасен для нас обоих.

Великие, клянусь, готова была заплатить какие угодно деньги, отдать все свои драгоценности. Лишь бы расторгнуть этот брак. Даже страх перед Богами, которые непременно ответят за непочтение, не пугал, я была уверена, что мы с Эйданом всё преодолеем. Потому что вместе.

Единственное место, которое я избегала в покоях – трюмо в спальне с большими зеркалами. Священная вязь на лице никуда не делась и ярко выступала на лбу и висках. Смотреть на неё было горько и больно.

Невеста – не невеста. Жена – не жена.

Кто же я на самом деле?

Постепенно сгущались сумерки. Мои комнаты находились в дальней башне на третьем этаже. Все окна выходили в сад и внутренний дворик, поэтому я не могла увидеть отъезд гостей и хоть что-то услышать.

На улице дождик мелодично барабанил по крыше. Прозрачные струйки воды причудливыми изогнутыми ручейками стекали по стеклу, мешая обзору. Как же там потеплело, если вместо снега опять пошёл дождь.

Я подошла к камину, подбросила пару дров и села в кресло, стоящее напротив, любуясь огненными всполохами. Это успокаивало. Мягкая шаль из пуха егорьской ламы укрывала плечи и была почти невесомой. Несмотря на ажурный узор, она была тёплой и мягкой, как настоящее облачко.

Бронзовые часы, украшенные пухлыми крылатыми младенцами и виноградной лозой, стояли на каминной полке и показывали половину восьмого вечера. Солнце давно зашло, и гостиную освещало лишь затухающее пламя.

Почти ночь и ничего. Ни словечка. Даже записку не прислали. Я понимала, что виновата, мне об этом рассказали еще четыре года назад, но сейчас такое поведение было жестоким и неоправданным.

Едва слышно скрипнула дверь, впуская в покои Конни, в руках которой был поднос с ароматным чаем и сдобные булочки с корицей.

– Это от Франка, госпожа, – ставя поднос на столик, произнесла девушка и застыла, скрестив руки на животе.

– Я не хочу, Конни, – не оборачиваясь, ответила ей.

С тихим треском одно из поленьев развалилось, вверх взвились искры, заиграли красным красные угли.

– Вы сегодня почти ничего не ели, – продолжала настаивать она. – Так нельзя.

Как можно есть, когда внутри всё дрожит от страха и неизвестности?

– Что там происходит? Почему мне ничего не говорят?

– Гости почти разъехались, – тихо ответила горничная, и я повернула голову.

Заговорила. Неужели есть шанс всё у неё выпытать?

– Что им сказали?

Не выдержав моего взгляда, девушка потупила взор и вжала голову в плечи, словно чего-то боялась.

– Мне было приказано молчать, госпожа. Лорд Леонард велел ничего вам не говорить.

Если бы Лео действительно этого хотел, то никогда бы не позволил Конни бывать у меня и приносить еду. Вместо преданной горничной, брат подослал бы кого-то другого. Нет, он понимал, что рано или поздно девушка проговорится. Тогда к чему всё это? Очередная игра?

– Конни, я скоро на стену полезу от неизвестности. Ты же понимаешь, что ничего плохого не случится, если я хоть что-нибудь узнаю.

Сомнения отразились на её хорошеньком личике. По всей видимости, горничная сама не понимала, к чему такая скрытность. Она виновато шмыгнула носом и нервно потеребила белоснежный передник. Потерять работу ей не хотелось, но жалость победила.

– Гостям сообщили, что свадьба отложена на неопределённый срок по воле короля.

Вот этого я точно не ожидала.

– Короля? – выдохнула я, вставая с кресла и недоверчиво хмурясь. – Леонард разговаривал с королём?

– Я не могу знать, госпожа. Просто повторяю то, что сообщили гостям.

– Что же он задумал? – пробормотала я, спрашивая у самой себя и не находя ответа.

Это не может быть ложь. Лео никогда не будет играть словом правителя. Подобное может быть чревато большими неприятностями. Гаретт Третий очень не любит, когда его именем прикрывают свои грязные делишки. Значит, действительно общался. Но так быстро? И что ему сказали? Сколько вопросов, на которые не было ответов. От всего этого еще сильнее заболела голова и сдавило виски.

А я-то наивная думала, что, узнав правду, мне станет легче. Ничего подобного. Всё еще больше запуталось.

– Вам надо поесть, госпожа, – подала голос Конни. – Вам нужны силы.

– Да, силы мне не помешают, – рассеяно отозвалась я.

– Я попозже приду за подносом и помогу вам подготовиться ко сну, – горничная склонила голову и уже собралась уйти.

– Стой. Подожди. А виконт Санроу? Он уехал?

Что-то было не так. Я поняла это по тому, как напряглось её тело, и она застыла, виновато пряча глаза.

– В чём дело, Конни?

– Он и виконтесса уехали ещё утром. До того, как гостям сообщили о том, что свадьбы не будет.

– Конни, – я шагнула к ней и просительно улыбнулась. Великие, если понадобится, я была готова даже умолять её на коленях. Тревога достигла апогея и вот-вот должна была взорваться, обернувшись крупными неприятностями. – Ты же что-то знаешь…

– Я неуверена.

– Прошу, скажи мне.

Она замялась, но ответила.

– Это всего лишь слухи, госпожа. Но Керит случайно слышал разговор виконта и лорда в конюшне. Как раз перед их отъездом с виконтессой. Говорят, что лорд Эйдан вызвал на дуэль герцога Архольда.

Вот и всё.

Ноги подкосились, и я едва не упала, сипло переспросив:

– Что?

Девушка, видя моё состояние, подскочила и помогла сесть на диван.

– Госпожа! Ну что же вы так. Я же говорила, что вам надо поесть. Уже на ногах не стоите. Это же всё слухи. Керит мог и ослышаться.

– А герцог? Он согласился?

«Нет. Нет! Прошу! Только не это!»

– Я не знаю, госпожа. Этого никто не знает. Но виконт Санроу настаивал на высшей ступени.

Высшая ступень подразумевала смерть или тяжелое ранение одного из дуэлянтов.

– А Леонард? – прохрипела я, хватая горничную за руку.

«Он же должен был его остановить. Должен! Леонард ведь знал, насколько опасен Архольд. Не мог не знать!»

– Пожелал удачи.

– Что?

Мне послышалось. Точно послышалось.

– Он не стал отговаривать Санроу от дуэли? – я изо всех сил вцепилась в её руки, пытливо заглядывая в глаза.

– Керит сказал, что нет. Госпожа, вам плохо? Может пригласить врача?

– Нет, – я мотнула головой, пытаясь что-то придумать. Надо было действовать и как можно быстрее.

– Я устала и хочу спать.

– Сейчас?

– Да. Набери мне ванную и разбери постель. Я буду спать. Сейчас! – последнее слово я выкрикнула нервно, голос был пронзительным и тонким.

Через полчаса, как только дверь за Конни закрылась, и шаги на лестнице стихли, я еще некоторое время лежала в кровати, по горло укрывшись одеялом. Спешка в этом деле опасна. И надо было подождать. Хоть немного.

Один, два, три… десять… тридцать.

Одеяло в сторону, и я слезла с кровати, на ходу стаскивая тонкую сорочку и избавляясь от белья, пока полностью не обнажилась. Волосы тяжёлыми локонами накрывали спину и грудь, лаская и щекоча кожу.

– Да простят меня Великие, – прошептала едва слышно и встала посреди спальни, закрывая глаза и призывая искру.

Хуже всё равно не будет, ведь самое страшное вот-вот случится. А смерть Эйдана я не переживу и не прощу себе никогда.

Искра откликнулась сразу.

Тёплым ветерком прошлась по всему телу и вспыхнула прямо в сердце.

Тихо ахнув, я выгнулась в спине и развела руки в стороны, будто хотела взлететь птицей. Свободной и неуловимой.

Каждое обращение к искре уникально, неповторимо и ощущается, словно в первый раз. Тепло, сила и возможности. Много возможностей, которые не доступны обычным людям. Дар Великого Сына – плута и насмешника, который вновь и вновь играл с нами, путая нити судьбы.

Сила заполнила каждый капилляр, вену и сосуд в теле, окрашивая его в лазурно-голубой цвет, который выступал под кожей.

Со стороны это смотрелось красиво. В Академии я не раз видела призыв магии – когда бледное тело искрящего было сплошь исчерчено сотней нитей самого разного размера. Правда, тогда мы не раздевались донага. Но всё равно было красиво.

Волосы, насыщенные магией, волнами поднимались вверх, щекоча лицо, и опадали вниз. Искры сияли в них, будто сотни звёздочек, а кожу приятно покалывало.

Но времени упиваться силой и свободой не было.

Сначала я принялась создавать свою фантомную копию. Воздух, загустевший в моих руках, легко подавался лепке. Шепча древние слова, которые в нас вбивали преподаватели, я формировала двойника.

Воздух вибрировал и сиял от Великих слов, но поддавался, покорный моим рукам и пальцам.

Лицо, волосы, нос, глаза и даже улыбка. Это было немного жутко – видеть своё отражение, знакомые черты. Проблему вызвала лишь вязь. Воспроизвести её у меня не получилось. Оставалось надеяться, что в темноте никто не будет присматриваться. А потом я вернусь, и никто ничего не узнает.

Слава Великим, больше искрящих у нас в семье не было и поймать меня не могли.

Десять минут и напротив стояла моя точная копия и улыбалась.

– Оденься, – тихо приказала я, указав на вещи, которые только недавно сняла с себя.

Она кивнула и оделась, после чего вопросительно взглянула на меня, ожидая нового приказа.

– Спи…

Копия кивнула, забралась на кровать, легла на бок, обнимая подушку, совсем как я, закрыла глаза и сразу же уснула. Грудь медленно поднималась и опадала, размеренное дыхание и дрожь ресниц, так словно ей (мне) снились сны.

Я не могла не улыбнуться, довольная результатом. Не зря получила высший балл по проекциям. Думаю, профессор Маркур был бы мной доволен. И контроль идеальный, ни единой заминки.

Жаль, что они недолговечны и даже напитанные магией держались максимум пять часов. Но этого хватит.

Фаза номер два.

Бросив последний взгляд на фантом, я подошла к окну и распахнула его, впуская прохладный и влажный воздух в спальню. Капельки дождя, чудом попавшие на кожу, в одно мгновение, с лёгким пшиком, испарились паром, незаметным обычному глазу.

Холодно не было, искра грела тело и душу, окружая меня словно коконом.

Я вновь повторила ритуал создания, только изменила форму. Сейчас мне надо было не просто создать фантом, а оболочку для себя. Поэтому тело белоснежной птицы надо было максимально укрепить, иначе она просто не выдержит нагрузки. Это не просто иллюзия, а второе тело. Моё будущее тело.

Белые мягкие перышки с серыми вкраплениями, крючковатый нос и огромные желтые глаза. Её сердечко быстро забилось в моих руках, запуская кровь и пробуждая жизнь. Не настоящую, но жизнь.

Постепенно наши сердца забились в унисон. Глаза в глаза, душа в душу, пока мы не стали единым целым. Я, не отрываясь, смотрела в глаза совы, сосредоточившись на стуке сердец и отринув прочь все обиды и страхи. Сейчас они только мешали, утягивая вниз.

Не знаю, сколько прошло времени, просто в какой-то момент я перестала чувствовать своё тело. Оно искрящим вихрем закружилось на месте, чтобы влететь в птичку.

Вдох-выдох.

Мои руки – её крылья.

Мои глаза – её глаза.

Мой крик – птичий клёкот.

В комнате Селины Торнтон было темно и тихо. Хозяйка мирно спала в своей постели, а в открытое окно бесшумно вылетела белоснежная сова, которая держала путь в сердце столицы Ванагории.

Туда, где её уже ждали.

Глава Пятая. Ловушка для двоих

На улице шел дождь. Тяжелые свинцовые тучи низко висели над городом, полным блеска и ярких огней. И если на окраинах дождь был небольшим и мелким, который неприятными крохотными брызгами бил в лицо, то в сердце древнего города всё было иначе.

Ветер злобно завывал в трубе камина, срывая остатки листьев, которые еще каким-то чудом уцелели, и ломал хрупкие ветки деревьев. Дождь громко стучал по крыше и плитке, которая украшала небольшой дворик за домом.

Раскрыв пошире стеклянные двери, ведущие в сад, герцог закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Крупные капли, ведомые сильным порывом ветра, попали на лицо и тонкую рубашку, оставляя после себя мокрые дорожки. Но мужчина даже не вздрогнул, продолжая неподвижно стоять, словно чего-то ожидая.

Ему не хватало грозы и грома. Так, чтобы от грохота закладывало уши, а небо сияло от кривых вспышек молнии. Ему не хватало запаха свежей травы, умытой утренней росой, пения птиц, радующихся новому дню. Корвину нужна была весна, по-девичьи смущенная, озаряющая всё вокруг первыми лучами яркого солнца, тёплая и ласковая.

А впереди зима.

Бросить всё и отправиться на Террико, где всегда царило лето и было тепло? Царица Адония приглашала его к себе, как только длинные зимние ночи с жестокими морозами и продувающими ветрами начнут сводить его с ума.

– Я буду ждать тебя, Дерек-ару, – прошептала женщина перед тем, как молодой герцог покинул её гостеприимный дворец. – Ты придёшь?

– Не могу обещать. Ты же знаешь, после смерти старика на меня свалилось слишком много обязанностей, – ответил он.

Они стояли в личном садике царицы, который располагался прямо на вершине горы. А внизу бушевали бьющиеся о скалы волны океана. Белоснежные колонны были увиты плющом и прекрасными цветами, аромат которых пропитал всё вокруг дурманящим запахом, смешанным с солёными каплями воды. Лёгкий ветер шевелил волосы и лёгкую ткань одежды.

– Ты придёшь, – уверенно произнесла Адония, шагнула к нему, кладя руки на грудь, там, где размерено билось сердце. – Боль никуда не исчезла. И пока она здесь, я буду нужна тебе.

Гэрцог нахмурился, рассматривая совершенное бледное личико с огромными бирюзовыми глазами и длинными белоснежными волосами, которые роскошным водопадом падали на грудь, скрывая обнажённую плоть. Царица никогда не стеснялась своей наготы, считая это предрассудками закостеневшей аристократии Ванагории.

Дерек мог притвориться, что не понимает её слов, но не стал.

– Ты не справедлива к себе, царица. О тебе мечтают тысячи мужчин.

– Но не ты, – понимающе улыбнулась она.

Лицо было безмятежно-спокойным, только в глазах царила боль, которая эхом отражалась в его сердце, но нужного отклика не находила.

– Мне надо идти. Корабль на материк скоро отплывёт.

– Пообещай мне, Дерек-ару. Пообещай, что вернёшься через год и подаришь мне дочь, – неожиданно тихо прошептала она.

Замер и недовольно нахмурился. Этот разговор никогда раньше не поднимался и сейчас вызывал лишь досаду.

– У тебя есть три наследницы, Адония-арин. Трон Террико не будет пустовать, твоему роду не грозит вымирание. И твои наложники с радостью выполнят твою просьбу.

– Это должен быть ты. Сильный, смелый, решительный. Ты же знаешь, что по закону не будешь ничем обязан. Никто не узнает, кто её отец, – в голосе царицы мелькнули просительные ноты, которые она, привыкшая повелевать и распоряжаться жизнями островитян, никогда не допускала.

– Но об этом буду знать я, – ответил он и покачал головой. – Не проси меня об этом, Адония-арин. Не проси.

– Отложим этот разговор на год, – примирительно кивнула вечно молодая женщина. – Когда следующей зимой ты вернёшься на мой остров.

– Хорошо, – не стал спорить Архольд, чтобы не портить момент расставания.

Адония – хрупкая, мягкая, нежная с бледной бархатистой кожей, которая резко контрастировала с его. Женщина с требовательными руками, сладкими губами и грешными стонами. Царица, в постели которой мечтали побывать все правители мира и просто мужчины, хоть раз увидевшие повелительницу острова Террико. Он не любил её, но был благодарен.

Герцог открыл глаза, вслушиваясь в завывание ветра и вглядываясь в темноту холодного вечера, пропахшего грязью и увядающей листвой.

Ничего.

Закрывать двери Корвил не стал. Подошёл к камину, сел в жесткое неудобное кресло и взял со столика стакан с крепким коньяком, бутылку которого он почти допил этим вечером.

Обычно Архольд был равнодушен к выпивке и любому виду алкоголя. В Академии им чётко объяснили, что бывает с одурманенными спиртным или курительными смесями, которые пришли с Эмират Барху и быстро завоевали популярность среди молодых, пресыщенных жизнью аристократов. Потеря контроля над разумом для искрящего грозит серьёзными последствиями и может быть смертельно опасна для любого, кто рискнёт и встанет на пути одарённого.

Но сегодня Корвил просто не мог удержаться.

Сэм не изменилась.

Прошло четыре проклятых года, а она нисколько не изменилась. Разве что стала еще красивее, утратила девичье очарование, превратившись в роскошную женщину из самых грешных фантазий. Фигура, которая и раньше сводила его с ума, сформировалась. И пусть под белоснежной шубкой, которую Селина так отчаянно прижимала к груди, разглядеть почти ничего было нельзя, он всё равно это знал. Во рту пересыхало, когда мужчина думал о том, что под шубкой на ней лишь тонкое ритуальное платье и больше ничего. Жалкий клочок ткани на пути к совершенному телу. Крохотные жемчужинки блестели в волосах, а вязь огнём горела на переносице, напоминая о том, что могло случиться, и вызывая внутри чёрную злость и безумную ревность.

Великие, как будто не было этих лет, полных боли, одиночества и ненависти. Её глаза были всё такими же яркими, чистыми и ясными. Либо Сэм отличная актриса, либо он идиот, который не заметил очевидного.

А ведь она его ненавидит. Сильно ненавидит. И это не просто злость за сорванную свадьбу, а нечто большее.

Интересно, какие доводы привёл Торнтон, чтобы уговорить её вернуться и предать мужа? Какие слова могли убедить отказаться от брака и чувств, которые связали их в одно целое?

Селина не была дурочкой. Да, наивна, как все семнадцатилетние девушки, выросшие под крылом родственников и ничего не знающие о жестокости окружающего мира. Но она не была дурой. Нужны были веские основания для предательства.

Интересно, какие?

Надо же, одна встреча, один короткий взгляд и зарубцевавшаяся рана на сердце вновь закровоточила, напоминая о себе. А ведь Корвил искренне думал, что всё в прошлом.

Небольшой глоток коньяка обжёг нёбо и остался тонким, терпким послевкусием во рту.

Сэм была такой же. За холодным фасадом аристократки скрывалась обжигающая страсть, которую нельзя было забыть, как ни старайся. А Боги знали, Дерек старался. Столько лет пестовал, лелеял и взращивал ненависть, не давая ей погаснуть ни на секунду, разжигал её снова и снова. Потому что знал, любое послабление, оправдание и всё начнётся сначала и тогда он не отступит, пока не добьётся взаимности.

Может, и не стоило держаться?

Всему виной пресловутая архольдская гордость. Будь она трижды проклята. А ведь дед говорил, предупреждал, а он не верил, считая себя выше этого.

Молокосос.

Еще неизвестно, сколько бы Архольд продолжал убежать себя в правильности поступков. Но всё изменилось месяц назад.

Жена. Селина его жена.

Сначала был шок, неверие, а потом радость. Проклятое счастье, которое ничто не смогло заглушить. Доводы рассудка пали, разум затих.

Сэм его. Несмотря ни на что, она всё ещё была его. И теперь осталось только решить, что с этим делать.

Сделав еще один глоток, Архольд уставился на огонь, чувствуя, как ветер, ворвавшийся в окно, продувает рубаху, оставляя после себя ледяной след на коже, как холодной лаской касается волос на затылке.

Селина Торнтон. Селина… Сэм. Но ведь теперь она должна носить другое имя. Селина Корвил, герцогиня Архольд.

Короткий смех сорвался с губ и утонул в завывании ветра, который продолжал хозяйничать в комнате. Она, в отличие от остальных жилых помещений этого помпезного особняка, была чисто мужской – тёмные тона, полное отсутствие розового, рюшей, оборок и прочей ерунды, здесь мужчина чувствовал себя комфортно и свободно.

Он с первого дня знакомства старался держаться от девушки как можно дальше и не мог. Потому и пошёл другим путём, старательно выводя Сэм из себя и с маниакальным удовольствием ожидая реакции. Что девчонка сделает, как себя поведёт? Закроется, одарит презрением, скривит пухлые губки, нажалуется своей высокородной семейке или устроит самую настоящую истерику со слезами и воплями?

Но нет. Торнтон начала огрызаться, отвечать и даже пакостить в ответ. Не сразу, первое время девушка еще пыталась выглядеть пристойно. Но надолго её не хватило. Пара недель колких замечаний, шуточек и издевок и Селина вспыхнула как спичка, показывая свой истинный характер.

И ее поведение вместо того, чтобы разозлить или успокоить, неожиданно привело в восторг, в котором Дерек не рискнул бы признаться даже самому себе.

Архольд мог бы вспомнить уйму каверз, которые он устраивал Сэм, но на ум сейчас приходили лишь её проказы. Как девушка заморозила воду в душевой, когда он принимал душ после тренировки у мастера. Ведь не побоялась использовать искру, хотя знала, что это чревато серьёзным наказанием. Водяные бомбочки над его дверью (и каким только чудом ей удалось пробраться в мужское общежитие), парочка сорванных свиданий и много чего еще.

Все в Академии были уверены, что они ненавидят друг друга.

Великие! Он и сам в это верил. Преподаватели считали дни до того момента, как Корвил выпустится и вражда, за которой следил каждый второй, сойдёт на нет. Уговоры не помогали. Беседы с ними проводили неоднократно, но их хватало всего на пару дней, а потом всё начиналось сначала. Выгнать эту парочку не могли. Оба были представителями древних семей и дар был силён.

Всё изменилось в одно мгновение. В тот самый вечер, когда Дерек Корвил инкогнито пошёл на бал Душ.

Честно говоря, молодой человек не собирался туда идти. Эти пять праздничных дней были последней возможностью перед итоговыми экзаменами навестить мать, которую не видел почти пять месяцев с праздника зимнего солнцестояния. Добрая половина Академии последовала его примеру, собрала чемоданы, распрощалась с друзьями и соседями по комнате и дружной толпой направилась к порталам.

Это было великое изобретение, созданное группой магов-энтузиастов, в успех которого никто не верил. Всего каких-то двадцать лет прошло, но как оно скрашивало жизнь студентам, которые могли чаще бывать дома.

Академия искрящих находилась прямо в середине материка. В том месте, где великая река Солье, берущая начало в холодных ледниках Анагорских гор и разделяющая Ванагорию и Сангориа, разветвлялась на две части – Соа и Льеро. Соа протекала в Нарговии, а Льеро дарила жизнь виноградникам Кормины. Но это было не просто разделение реки, а гигантский водопад в форме полумесяца, который не затихал ни на секунду.

За стенами Академии располагался город Мару, единственный на материке Киа город-страна, который был небольшого размера и не подчинялся никому. Считалось, что именно в Мару отдыхали и жили Боги, принимая облик простых смертных и бродя среди них в поисках развлечения. Здесь же располагался самый большой храм Великой Богини. И не просто храм, а настоящий дворец, в котором ежегодно проходил бал Душ.

Порталов было всего четыре по числу стран, куда они вели – Ванагория, Сангориа, Кормина и Нарговия. В другие государства пока не получалось настроить, не хватало мощности, но маги над этим работали, обещая в течение ближайших лет построить портал во Фрею. Осталось лишь договориться с Императором.

Стационарные вертикальные каменные кольца, все изрезанные письменами, они стояли на главной площади Мару под ежедневной охраной и за определённую плату могли перенести любого в необходимое место. Дереку повезло. В Сангориа портал стоял в столице, от которой рукой было подать до городка, где юноша провёл своё детство и юность, там, где впервые проснулась искра.

Записка от матери застала его у портала. Корвил уже вытащил монеты из кошелька, чтобы заплатить за переход, как у сердца щёлкнул замок крохотной шкатулки. Это была очень дорогая вещь, которую могли себе позволить только самые богатые лорды. И единственное, что он взял у деда, когда тот неожиданно вспомнил о младшем внуке пару лет назад.

Пара шкатулок де коле были размером со спичечный коробок. Выполненные из редкого дерева элор, усиленные магией, они были совершенно идентичны, вплоть до узора на резной крышке. Внутри лежал небольшой клочок бумаги и перьевая ручка с вечным запасом чернил.

Суть состояла в том, что стоило одному из обладателей написать на этом клочке короткое послание и положить в шкатулку, как его получал другой.

«Приехал герцог. Ждёт тебя.»

Молодой человек замер вновь и вновь вчитываясь в строчку, написанную твёрдой рукой матери. Сзади уже волновалась очередь. Студенты, которым не терпелось попасть домой, подталкивали его, требовали посторониться или вообще уйти.

Будто очнувшись, Корвил схватил чемодан, развернулся и пошёл прочь, мысленно проклиная деда, который никак не хотел мириться с тем, что потомок отказывается с ним общаться.

Как, наверное, было тяжело матери писать это письмо. Ведь она не могла не знать, что Дерек откажется от поездки, как только узнает о приезде деда. Но душевное спокойствие сына значило для женщины больше, чем собственная материнская тоска по ребёнку.

Возвращаться в общежитие не хотелось. Деньги, которые он складывал на переход приятно тяготили карман. Вместо того, чтобы просиживать в комнате, слушая глупые шутки друзей и играть роль пресыщенного жизнью героя, можно было хорошо провести время, оставаясь самим собой. Именно поэтому Дерек свернул на улицу, поймал экипаж и отправился в один из постоялых дворов, хозяин которого ему был хорошо знаком. Все комнаты в связи с праздником были сняты, но у старого Пита нашлось для него место. И пусть комнатка была крохотной и пыльной, это лучше, чем ничего.

Про бал Душ Корвил вспомнил лишь, когда за ужином услышал, как восторженно шептались подавальщицы в таверне на первом этаже. Девушки наивно мечтали, что именно сегодня Великая мать явит своё благословение одной из них и соединит предназначенные друг другу пары.

Дерек в это не верил. Нет, он знал, что это правда, сам был результатом такого союза, когда хмельной вдовец и младший сын герцога Архольда с друзьями попал на такой бал и был благословлён на союз с дочерью башмачника. Какой был скандал, и даже благословение Великой не помогло. Эннию так и не приняло общество, как и её сына. Но знать и верить разные вещи. Слишком редко Великая Мать обращала свой лик на смертных и не всегда её благословение было благом.

Разве возможно такое, что двое людей, которые благодаря магии богини утрачивали своё истинное лицо и голос, могли полюбить друг друга.

Любовь вообще казалась глупостью и пеленой, которая нужна была лишь для того, чтобы дурить головы, лишать рассудка и здравого смысла.

Зачем тогда он пошёл той тёплой весенней ночью на праздник, в суть которого не верил? Корвил и сам не знал. Просто пошёл, ведомый непонятным желанием или самой судьбой. Решил сыграть с Богиней в игру.

Сыграл. Кто же мог предположить, что этот вечер, утопающий в запахе цветущего жасмина, изменит всю его жизнь и откроет глаза на то, что молодой человек отказывался видеть.

Магия Богини Матери полностью изменила внешность его, надев на лицо кружевную маску, которая несмотря на ажурность и хрупкость, отлично скрывала черты, и нарядила в костюм тёмно-синего цвета с золотой окантовкой и изящно повязанным шейным платком. Корвил никогда не умел завязывать такие, ограничиваясь обычными галстуками, а вот дед, дядьки, старшие братья любили подобную вычурность.

Дерек усмехнулся, разглядывая себя в высоких зеркалах, которые украшали стены в огромном холле, давая возможность пришедшим рассмотреть себя и свыкнуться с новым обликом, который будут носить этой ночью.

Тёмно-синий и золото. Родовые цвета Архольдов.

И кто после этого скажет, что у Богов нет чувства юмора?

Тихий смешок у уха заставил его дёрнуться и отступить в сторону, настороженно оглядываясь и пытаясь понять, кто сейчас подшутил над ним, играя на нервах.

Недалеко, у самых зеркал, громко переговариваясь, хихикая и показывая пальцем на отражения, стояли три девушки, разодетые в шелк и парчу по моде прошлого столетия. На изящных головках гордо возвышались белоснежные, завитые парики с живыми цветами. Юбки ярких платьев, украшенных оборками, кружевом и искусственными камнями, были огромными, просто невероятно пышными за счет специального каркаса, который крепился к корсету.

С другой стороны от него стояла уже немолодая пара, одетая в парные костюмы. На мужчине были черные брюки и расстёгнутый жилет поверх алой рубашки с пышными рукавами и узкими манжетами. На его спутнице наоборот длинная красная юбка и чёрная блузка, украшенная яркими розами. Они явно пришли вместе. Супруги, решившие дать отношениям вторую жизнь или любовники, которые вырвались из душного мира, чтобы насладиться коротким счастьем? Их чувства и страсть были заметны каждому. Как они смотрели друг на друга, как касались – осторожно, плавно, будто боясь, что всё это рухнет.

Дерек отвёл взгляд, ощущая себя странно и неловко. Словно только что подглядел за чужим счастьем. Коротким и болезненным, но тем не менее сладким и щемяще нежным.

Значит любовники. Те, кому не суждено быть вместе, и приходится подбирать крохи, складывающиеся в кроткую жизнь.