Текст книги "А свадьба пела и плясала (СИ)"

Автор книги: Татьяна Садыкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Отмечать торжество они отказались и сразу умчались в путешествие, оставив за собой недоумевающих друзей, коллег и породив своим поступком кучу сплетен.

Честно говоря, Ирен не слишком хорошо общалась с этой дамой, недолюбливая оную за ее давние отношения с Ником, поэтому не интересовалась ее жизнью, и интересное положение дознавательницы оказалось для невесты сюрпризом.

– Ну вот и настал твой день, Ирен. – произнесла дознавательница. – Как себя чувствуешь?

– Признаться, волнуюсь...

Алия отмахнулась от страхов девушки рукой:

– Это нормально. Все невесты боятся, что совершают роковую ошибку. Я вот долго не решалась выйти замуж за своего охламона – он же как моряк: постоянно где-то шатается и пугает моих преступников!

– Да у него выбора не было! – высказалась незнакомая женщина, стоявшая позади Лиры и Алии, и поэтому для Ирен ее лицо оказалось загадкой. – Ты б его на аркане пред светлые очи Богини потащила, и хрен бы он от своих слов отказался.

– Так надо было ловить момент, пока постель горяча! – только и ответила дознавательница и женщины заливисто захохотали да так, что эта частичка веселья досталась и принцессе.

Девушку чуток отпустил страх, и она облегченно выдохнула. Бояться, волнуясь за будущее и страшась предстать перед неизвестностью в окружении этих дам не получалось, хотя будучи в одиночестве она вся извелась, чуть не до слез думая о том, что совершает роковую ошибку. Не то чтобы Ирен и вправду так думала, но стены этой кельи давили, угнетали, навевая ненужные мысли и будто шептали, что вся эта затея не стоит и ломаного медяка.

– Честно говоря, – тихонечко произнесла невеста, когда все просмеялись, советуя Алии как держать мужа в узде, показывая кто в доме хозяин. – На самом деле я боюсь, что мой жених сбежит! Как же там мой Ники...

Жена магистра Филгуса Гоннери подошла и обняла принцессу за плечи, будто бы ее мама, даруя ощущение защиты и спокойствия. Матушка Ирен давно покоилась в усыпальнице, оставив свою дочь еще малюткой без любви и ласки, и у принцессы невольно защемило сердце. Она была искренне благодарна этой женщине за так необходимую ей в этот день поддержку.

– Не волнуйся, милая. Мой муж за ним приглядит.

– А если и сбежит, – добавила довольно улыбающаяся Алия Эрлеан. – Я его мигом найду. У меня есть зелье поиска, и клок волос твоего женишка.

Ирен попыталась улыбнуться.

Она вправду надеялась, что до этого не дойдет. Все же у нее не хватит сил самой дотащить Ника до алтаря и заставить произнести заветные слова. Хотя с такой группой поддержки этого и не требовалось.

Сам же жених не ведал о страхе своей невесты и просто сидел и думал о торте. О большом трехъярусном шоколадном торте, покрытым нежнейшим кремом и украшенным карамельными розочками. От заветной мечты его оделял алтарь и Азель Гарриус, что караулил у двери, на корню обрубая попытки своего сына пробиться к манительному лакомству. Он был неподкупен и не поддавался на уговоры пропустить отколупать небольшой кусочек, отчего вгонял жениха в уныние.

Свидетели азартно играли в шахматы, полностью поглощенные процессом и не ведали о страданиях их друга. Играли на щелбаны, и уже как четыре партии подряд бедному Дару приходилось потирать лоб от больных и веских щелбанов Филгуса Гоннери, который каким-то непостижимым чудом сумел вернуть себе привычный облик. Как магистр нашел неуловимого иллюзиониста, Никериал не знал, но уже через пару часов его брат вновь воссиял своей мужественностью, лишив не только супругу походу по лавкам, но и общественность небольшого скандала, когда бы обнаружили, что в свидетелях жениха затесалась дама...

И сейчас светловолосый волшебник смеялся, отвешивая очередной проигрыш своему партнеру по шахматам, и подмигивал Максимилиану – младшему брату Ирен, который был зрителем, наблюдая за этой неравной хваткой.

Молодой король сидел в кресле напротив своего будущего зятя и упрямо сверлил оного взглядом, скрестив на груди руки. Ник сперва играл с ним в гляделки, но потом ему наскучило, и он великодушно отдал победу в этом раунде королю, рассудив, что маленькая победа его задобрит.

Так что, в отличие от комнат ожидания невесты, здесь было тихо и спокойно. Даже главный балагурщик и возмутитель спокойствия как-то присмирел, с тоской смотря через окно на открывающийся пейзаж.

Не то чтобы Ник волновался – вдруг Филгус перестарался, выбивая конзаклятье! – но отчего-то присел рядом с иллюзионистом на широкий подоконник и попытался увидеть, что же так привлекло мужчину в саду. Сад был обычным, только через высокий каменный забор пытался перелезь отчаянный человек – Ник готов поспорить, что это был сотрудник "Королевского вестника" – но не мог спуститься, ибо сей вопиющий факт попытки незаконного проникновения на охраняемую территорию заметила королевская стража и грозила журналисту пиками. Журналист, сидя на верхушке забора, показывал им не менее грозные знаки все сплошь неприличного содержания.

Ник даже заинтересовался открывшейся картиной и стал гадать, чем все закончится.

– Упадет, – вдруг произнес Микио. – Или же снимут.

– Да не, – неуверенно протянул целитель, – вроде, крепко сидит. Чувствуется опыт.

Игра под названием "снимите журналиста" Никериала захватила, и он стал сопереживать подневольному человеку, которого злое руководство газеты отправило освящать данное событие королевства. Он даже на мгновение позабыл, как сам давеча такую же несчастную замуровал в глыбе, возмутившись ее профессиональному напору.

К удивлению наблюдавших, журналист, проведя со стражей пламенные дебаты, достал из поясной сумки какой-то подозрительный пузырек и, отхлебнув из него, растворился в воздухе. Стража впала в ступор, завертев головами во все стороны и гадая, куда подевался нарушитель, так и не заметив, что в сотне метров от них, видимо от ветра, пригнулись кусты и по снегу в сторону храма засеменили следы. А когда защитники правопорядка наконец-то заметили "странности" от необычного явления и след простыл. Ник подумал, что ветер нынче был весьма изобретателен, но, к сожалению, недопустимо тяжел для своей профессии.

– Я выиграл! – неожиданно позади радостно провозгласили. – И в пятый раз щелбан получает... угадайте, кто?

– Дядюшка Дариан? – младший брат Ирен с восхищением смотрел на своего нового кумира, ловя от него каждое слово.

– В точку, мой юный ученик.

Дядюшка простонал и открыл ладонью свой уже покрасневший лоб, невольно зажмурившись в ожидании кары. Филгус уже занес руку, чтобы свершить данное действо, как, призадумавшись, легонько поклонился к десятилетнему принцу.

– В этот раз честь поставить щелбан я удостаиваю вам, Ваше Высочество.

У юного Максимилиана засветились глаза от восторга, он с ответственностью подошел к данной чести, отвесив щелбан почтенному магистру и члену Совета магов со всей душой. Публика удостоила юного вершителя судеб аплодисментами и выкриками: "На бис!", особенно старался король – не каждому члену королевского рода так легко удавалось отвешивать щелбаны Совету магов.

Отвлекшись на это, Никериал не сразу заметил, как Микио тихо покинул комнату. А как повернулся к окну, пытаясь обратиться к иллюзионисту с каким-то вопросом, застал лишь пустой подоконник.

***

– Милостивые госпожи, но леди пора готовиться к церемонии.

В келью, наполненную смехом, зашел юный служитель храма; он неловко мялся на пороге, видимо смущенный таким количеством дам. У него пламенели уши, щеки и шея, а глаза он уткнул в пол, не смея смотреть прямо на высокородных женщин.

– О, милая, за тобой уже пришли, – Лира, наверное, единственная из всех заметила и услышала юного служителя.

У Ирен на миг увяла улыбка, а сердце совершило кульбит, застучав быстро-быстро – еще немного, и она предстанет перед Пресветлой Элисень, чтобы скрепить брачные клятвы и стать женой Ники. Ее вновь захватили страх и некое волнение – она очень сильно хотела поскорее стать госпожой Ленге, но в тоже время трусила и ничего не могла с этим поделать.

Встав со скамьи и пригладив рукой юбку подвенечного платья, она, под подбадриваемые выкрики женщин вышла из кельи за служителем.

– И помни, Ирен, – выкрикнула напоследок Алия под смех своих подружек. – Если упрется – тащи волком и никуда он от тебя не денется.

– Да лучше соблазнить, – возразила ей супруга магистра Адриана Нестелл, улыбчивая дама с ямочками на щеках, вздернутым носиком и русыми кудряшками. – Он и опомниться не успеет, как скажет все клятвы перед Богиней.

Последнее, что услышала невеста, перед тем как закрылась дверь – это заливистых смех женщин, и на ее душе отчего-то посветлело.

В отличие от кельи, в которой она сидела, в коридоре храма было прохладно, темно и пустынно. В этой части храма не было места обычным посетителям, здесь могли ходить только с позволения Преосвященства, которое получила она и небольшой круг гостей свадьбы. Казалось, что сокрытая от посторонних часть храма гасила все звуки, а в шепоте эха, звучавшего от ее шагов, можно было услышать отголоски чего-то таинственного. Витражные окна и расписные потолки не украшали стены этой обители, невозможно было увидеть и гобеленов с ликом Пресветлой, да и позолоченных статуй – все было обыденно, серо, тоскливо. Расшитое жемчугом, шелковыми нитками и кружевами подвенечное платье девушки небесного цвета было чужеродной деталью, как и она сама – роскошью, к которой не привыкли эти стены. И невесте было неуютно.

Внезапно ее сопровождающий остановился. Ирен, задумавшись, едва не врезалась в его спину.

– Так неинтересно.

Девушка нахмурилась, не понимая.

– Не интересно? О чем вы...

Неожиданно облик служителя храма пошел рябью, словно заколебалось отражение в водной глади, и перед ней предстал незнакомый человек: широкоплечий, в простом камзоле, темноволосый – одним словом, невзрачный. Он обернулся, и принцесса невольно отступила назад.

Похититель?

Девушка слабо верила, что кому-то понадобилось ее похищать, но все же внутри ее все обмерло от испуга.

– Что вам надо? – произнесла она шепотом. Она не стала бежать, кричать, ожидая враждебной реакции, чтобы подтвердить свои опасения.

– Традиции – такая забавная вещь, – незнакомец вежливо улыбнулся, но улыбка его была, будто вылеплена из воска – не живая, страшная. – Вам не кажется, что пора ввести новую?

Ирен не казалось, она, предчувствуя опасность, попятилась назад, едва не споткнувшись о подол своего длинного платья, и уже открыла рот, чтобы позвать стражу на помощь, как почувствовала странное головокружение. Мир завертелся перед глазами девушки, голова стала чугунной, веки слипались, потяжелели, она попыталась прогнать наваждение, прояснить рассудок, из последних сил впив ногти в ладони, но не вышло. Казалось, что она утопала в вязком киселе, и каждое ее усилие было тщетно.

Прежде чем упасть на пол, ее осторожно подхватили чьи-то сильные руки, а волос коснулось жаркое дыхание. Человек прошептал, едва касаясь губами ее уха:

– Не волнуйтесь, лишь небольшая шалость. Мне всегда было интересно, почувствует ли он разницу, если подменить невесту? А вам?

Ирен хотела бы возмутиться, но тело было таким вялым, тяжелым, а держать себя на грани яви больше не оставалось сил. Последнее, что она почувствовала, прежде чем провалиться в беспамятство, это осторожный поцелуй в лоб и тихие слова:

– Спите, принцесса, крепким сном.

И она уснула.

Очнулась девушка вяло, неохотно. Объятья сна все никак не хотели ее отпускать, но и уснуть обратно она не могла – что-то мешало ей и дальше наслаждаться покоем, какое-то беспокойство, засевшее изнутри. Оно грызло ее, заставляя ворочаться на неудобной постели, а в голове смешалось все: ее мысли, воспоминания – все казалось дурным сном и наваждением усталого рассудка.

Но это не было сном.

Невольная мысль пролетела и словно отрезвила не хуже пощечины. Остатки наведенного сна спали с Ирен, и она резво села. В груди заходилось в испуганном стуке сердце, разгоняя по венам кровь и заставляя девушку судорожно думать.

Где она? Сколько прошло времени? Как там ее Ники?

Она осмотрелась. В комнате, где ее заперли, было темно, но очертания предметов было видно, а сквозь деревянную дверь и небольшое окошко, больше похожее на отдушину, пробирался тусклый свет. Комнатка была небольшая, больше похожая на чулан либо склад ненужных вещей, которые положили сюда и забыли. Ирен сидела на каком-то старом пыльном лежаке, укрытая шалью, изъеденной молью и каким-то тряпками. Вокруг нее громоздились веники, лопаты для уборки снега, ведра и остальная ненужная хозяйственная утварь, которую у девушки не было никакого желания рассматривать. И воздух здесь был затхлый, пропитанный пылью и запахом крысиного помета. Ирен даже вздрогнула, когда увидела около стены копошение, а подняв голову вверх, узрела, как с грубо сколоченной полки на нее взирала жирная крыса, противно шевеля своими усами, словно принюхиваясь, годна ли она на то, чтобы испробовать ее на вкус.

По спине принцессы пробежали мурашки. Быть съеденной крысами в такой день ей совсем не хотелось.

Она помчалась к запертой двери и заколотила ее руками:

– Эй! Кто-нибудь! Прошу, помогите!

Ирен и не наделась, что ее мог кто-нибудь услышать, но все же стоило попробовать. Хоть чуть-чуть. А вдруг?

Девушка на миг прижалась лбом к шершавой поверхности двери, думая, что ей делать дальше. Ждать спасения? Но ее Ники сейчас... Ирен не была глупой и догадалась, что на самом деле целью похитителя была не она, а ее ни о чем не подозревающий жених. Она была лишь преградой, чтобы до него добраться. И если она сейчас заперта здесь, то, возможно что некто в ее облике подбирается к Нику, чтобы... чтобы... Думать, что они хотят сделать, девушка совершенно не желала, но сама мысль, что кто-то решил ее использовать, чтобы навредить ее возлюбленному принцессу разозлила и эта вспыхнувшая ярость вмиг придала недостающих сил.

Отдать так просто Ника? Ха! Она еще покажет, как умеет бороться за свое счастье.

– Хрен вам, а не Ники! – повернувшись, сказала она крысе. Крыса возмущенно дернула хвостом, видимо подивившись сквернословию приличной девушки, и скрылась в тенях.

Дверь была старой, от нее несло плесенью и гнилью, и можно было разломать косяк или же сорвать со скрипучих, проржавевших петель, если хорошенько постараться. Ирен огляделась, в поисках инструмента и ей на глаза попалась лопата. Железная лопата.

На губах девушки появилась предвкушающая улыбка.

***

Торжественный зал церемоний храма был поистине великолепен. Нику еще никогда не доводилось здесь бывать – не по чину – и то, что он увидел, войдя через сворки ворот, его потрясло настолько, что он на пару мгновений замер на пороге, не в силах отойти от изумления.

Высокие расписные потолки устремлялись ввысь к небесам и на них творец изобразил красочные сцены из проповедей; витражные окна с ликом Пресветлой рисовали на стенах, гобеленах и полу разноцветные блики, отчего зал, казалось, был окутан волшебным светом. Свет преломлялся от позолоченных колон, делился на спектры, рисуя на поверхностях радугу; зал светился изнутри, заставляя душу трепетать от волнения.

На плечо мага опустилась ладонь его отца, и Азель легонечко подтолкнул опешившего целителя в зал. Зал был полон людей, большую часть из который Никериал видел впервые и честно сказать, не горел желанием видеть дальше. Это был высший свет королевства, которым было глубоко плевать на Ника, его невесту и само торжество, о нет, они использовали его свадьбу лишь для своих корыстных целей. Каждый гость ему кланялся, дамы скрывали за веерами презрительные усмешки и мило приседали в реверансе, но спина мага горела от шепота. Все шептались, одаривая нового герцога заинтересованными, неприязненными, а, порой и равнодушными взглядами и для Никериала этот небольшой поход вдоль рядов "гостей" стал настоящим испытанием его мужественности. Его оценивали и просчитывали, как использовать.

Как порой красив зал, и как омерзительно его содержание...

Ник присел за свое место и обернулся, высматривая друзей. По сравнению с остальной безликой массой их было не так уж и много, но зато они на правах гостей жениха заняли первые ряды. Свидетели: Филгус, Дариан и даже юный Максимилиан, заняв свое место в ритуале, ему искренне улыбнулись. На душе у мага потеплело, а его отец, обычно строгий и скупой на проявление отцовских чувств, впервые за долгое время позволил себе вольность. Азель Гарриус крепко сжал ладонь сына, на пару мгновений, но это хватило Нику, чтобы ощутить так необходимую в этот миг поддержку.

Заиграла торжественная музыка, перекрывая гул голосов, и в зал, под поклоны подданных величественной поступью вошел Его Величество король Ариан Келионендорский, ведя за собой невесту, дабы передать оную в ходе ритуала в семью жениха.

Ник крепился несколько аккордов, но не вытерпел и нарушил наставления заносчивого распорядителя торжеств, обернувшись. Красота зала меркла перед его невестой, и маг заворожено смотрел на Ирен, не в силах поверить, что эта красавица и вправду та самая юная девчонка, что из-за своего упрямства и безрассудства осталась в его замке. Принцесса, скромно потупивши взгляд, осторожно ступала по ковру выдерживая определенный ритм и явно высчитывая в уме, через сколько тактов ей нужно будет сделать следующий шаг. Ее золотые кудри были спрятаны под ажурной фатой, расшитой жемчугом, а голову венчала диадема с сапфирами. На ней было пышное платье нежно-голубого оттенка с открытым лифтом, и в нем девушка казалась такой хрупкой и невинной, что Нику в тот же миг захотелось спрятать ее ото всех. Подальше от масленых взглядов, что одаривали ее "гости".

За ней шли ее свидетельницы. У Ирен не было близких подруг среди ее круга, и она предложила эту честь Лире, Зое – супруге магистра Нестелл, с которой неожиданно для всех, сдружилась, помогая в госпитале, и, поддавшись на уговоры брата поставить в свою свиту хоть кого-нибудь значимого, супруге министра финансов графине Нот-Аленской.

Когда все заняли свои места, музыка смолкла, и в церемонию вступил жрец.

По традиции, перед началом ритуала каждый мог молвить слово против, но после же – ничто иное не имело действия, ибо сама Пресветлая вслушивалась в слова, что звучали в храме, и вплетала судьбы обрученных в одно полотно жизни, тем самым скрепляя их навек.

– Кто против этого брака, – прогремел в тиши его голос, – молвите сейчас или же сомкните уста навек.

Зал замер в ожидании, даже, признаться, Нику стало не по себе – а вдруг все же сорвется? Он скосил глаза на свою невесту, заметив, что она тоже была необычайно взволнована; девушка вцепилась пальцами в свой подол платья, кусала губы и явно чего-то опасалась, хотя понять причину ее волнения для мага не составляло труда. Но ее брат благоразумно молчал, хмуро насупившись, а его друзья Адриан и Дар крепко держали вырывающуюся Мариан, закрыв ладонями ей рот. Судя по ее несчастному взгляду, она бы и хотела сказать что-то против, но ее надзиратели цепко держали свою жертву в узде.

Ник обвел взглядом зал, задержавшись на каждом госте и участнике ритуала, пытаясь выявить их на чистую воду, но два самых ярых провокатора молчали, а иллюзионист куда-то подевался и, судя по беспокойному взгляду Алии, не без ее помощи.

Жених облегченно вздохнул, успокаивающе улыбнулся Ирен и кивнул жрецу, чтобы тот продолжил церемонию.

– Ну что же, – развел руками служитель Пресветлой, взметнув длинными расписными рукавами одеяния, – а теперь настало время для...

Неожиданно для всех, со скрипом открылись тяжелые створки двери зала церемоний, и в ореоле света возникла фигура.

– Не позволю!!! – прогремел ее тонкий женский голосок.

Жрец замолчал на полуслове, с изумлением смотря на выход из зала.

Ник резко обернулся, признав в нем знакомые нотки, и шокировано замер, не в силах поверить своим глазам. На него медленно шла пунцовая от злости Ирен.

Маг повернулся к Ирен, которая стояла с ним рядом; оглянулся на ту, которая к нему приближалась, и на миг подумал, что это просто его кошмар. Но машинальный щепок не помог, а следующая фраза предрешила все.

– А ну отошла от него быстро, самозванка! – тыкнула пальцем в невесту Ирен номер два, вцепляясь в ошарашенного Ника в с другой стороны. Все ее свадебное одеяние было в какой-то пыли, а в чудесной, но уже как-то потрепанной прическе, запуталась паутина.

Зал шокировано замер, даже жрец притих, отработанным за годы службы приемом, спрятавшись за своей стойкой. Он повидал за свою жизнь много скандалов, но такой в его практике назревал впервые.

– Ну вот, – печально и как-то обреченно вздохнула невеста, – я упустила свой последний шанс.

Целитель начал подозревать неладное, особенно, когда у его невесты слегка поплыли черты лица, обнажая скрытую натуру синеволосого и, как оказалось, очень хитрого иллюзиониста.

– Микио? – одними губами пролепетал Ленге, которого от осознания того, кого он мог сейчас поцеловать, стало дурно. Он бы даже упал в обморок, но настоящая Ирен держала его цепко, став чем-то вроде несгибаемой подпоркой для вмиг ослабевшего мага.

– Но ведь вышло забавно, неправда ли? – улыбнулся неунывающий Микио, невинно хлопая глазками залу.

Только никто не смеялся, лишь отошедшая от шока Мариан по-детски жалобно простонала в пространство:

– И почему я до этого не додумалась первой?

Ее возглас в полной тишине стал, словно прорывом в плотине.

Сперва встрепенулся король и его телохранители, потом Алия, которая браво встала в защиту своего безрассудного мужа, после придворные и маги – Ник не заметил как, но все в одно мгновение превратилось в большую свалку, плавно перетекшую в драку.

Сама же причина скандала незаметно успела улизнуть. А когда это заметили – уже было поздно: половина почетных гостей красовались с фингалами, министру финансов вырвали клок волос из его напыщенного парика и, судя по мальчишеской ухмылке магистра Гоннери, данную диверсию совершил именно он. Сами же виновники торжества стояли в стороне, прижавшись к друг другу, и молча наблюдали за творившимся бесчинством.

– А знаешь, – усмехнулся Ник, когда все немного подуспокоилось, и гости вспомнили, что находятся не где-то там, а в храме. – А это вышло даже забавно.

Ирен одернула руки, отстранившись от жениха и, чуть не плача, вопросила:

– Забавно? Что тут может быть забавного!

– Нашу свадьбу точно запомнят надолго... – и, повернувшись к стойке, за которой, будучи в почти предобморочном состоянии прятался жрец, молясь своей Богине, чтоб она испепелила на месте этих богохульников, дополнил. – И я стану фигурой нон грата. Опять.

Девушка робко прильнула обратно к Нику, чтобы тот ее пожалел и утешил. Маг поцеловал невесту в лоб, пригладив рукой сбившуюся прическу, и тихо вздохнул:

– Но Микио я все равно убью.

Глава 3. А свадьба пела и плясала

Мариан Нестелл никогда не считала себя глупой, трусливой и некрасивой.

Она была хороша собой: у нее было милое округлое личико, аккуратный носик, выразительные глаза – темные-темные, что не видно зрачка; она была весьма округла в нужных местах и со стройной талией. У нее были густые черные кудри до лопаток – лоснящиеся, словно смазанные маслом. И сама она была похожа на дорогую фарфоровую статуэтку – мимо такой не пройдешь, она выделялась и ей это нравилось.

Женщина была и пригожа в общении – Мариан знала, когда можно было кокетничать, а когда и притвориться глупенькой, ведь матушка ей всегда говорила, что мужчины не любят умных женщин. Магесса знала, как поддержать беседу о погоде, притвориться, что не знает об энергетических структурах объектов и сделать вид, что ей очень интересно слушать собеседника.

Она не была робкой, застенчивой и знала себе цену. Мастерица любовной магии тонко чувствовала мужчин, умела их очаровывать и ими манипулировать – она по праву нашла свое призвание в любовной магии и если бы захотела, могла очаровать любого. И мужчины падали к ее ногам, молили Мариан о снисхождении, задаривали ее дорогими подарками и посвящали ей поэмы. Все, кроме Никериала Ленге.

Этот заносчивый целитель не замечал ее, одаривая женщину равнодушным взглядом. Госпожа Нестелл не сказала бы, что он был красивым, родовитым и богатым, он не имел и веса в обществе, а наоборот, был его изгоем – он не обладал тем, ради чего можно было стараться, но в нем что-то было такое, что заставляло неприступную красавицу раз за разом искать его внимания. Мариан часами думала об этом, анализировала свои поступки, искала причины, почему ей было так нужно увидеть Никериала своим, игнорируя призывы матери одуматься и перестать терять время с "этим бесперспективным тюфяком".

И однажды, сидя на очередном сборе друзей Никериала, поняла.

Он, как и она, умел нравиться, но если Мариан использовала для этого свою внешность и очарование, то маг использовал иное: доброту, заботу, сочувствие, внимание. В его серых глазах, которые природой не предусматривали теплых оттенков, проскальзывало такое тепло, что неприступное сердце Мариан таяло, словно масло на солнце.

Она понимала, почему ее брали на эти сборища, видела, как на нее смотрел Дариан, пропуская все его намеки, намеки своего брата и его друзей мимо своих ушей, знала, что от нее ждут за этими встречами. Что ждала от нее мать, вложив в свое время солидную сумму на образование дочери, на знакомство с нужными людьми, на хорошую красивую одежду и дорогие мази, и крема для ухода за собой. Но ничего не могла с собой поделать.

Никериал Ленге ее манил, став для мастерицы любовной магии объектом вожделения, словно она сама выпила любовное зелье и стала им одержима.

Не добившись внимания целителя традиционными методами, Мариан решила прибегнуть к своим профессиональным навыкам, но и тут ее ждало разочарование. На магистра Ленге не действовали любовные лексиры в привычном понимании этого слова, она его не смогла ни заворожить, ни навести нужные сны, чтобы он подсознательно стал к ней тянуться, ни утянуть к себе с помощью разнообразных ритуалов приворота. Он был, словно заговоренным и никак не давался ей на зубок.

Для Мариан это стало вызовом.

И сейчас, магистр женился. Она пыталась его добиться больше десяти лет, а одна вертихвостка королевской крови сманила ее мага меньше чем за год. Мариан была уязвлена, но не собиралась так просто сдаваться.

Никериал Ленге должен быть ее. И если ей не удалось это раньше, потому что она щадила его разум и личность, то сейчас он, забывшись, будет на собственной свадьбе ползать на коленях, моля Мариан о снисхождении.

Она заполучит его, даже если ей для этого придется сделать так, чтоб он и дня не смог без нее прожить.

***

Колокол прозвенел над столицей, провозглашая о свершившемся венчании.

Толпившиеся возле ворот храма рыцари издали дружный протяжный вздох. Некоторые несчастные зарыдали на плечах сотоварищей, другие стали проклинать колдуна, что загубил несчастную принцессу, но в целом, стихийный митинг разобиженных доблестных рыцарей сошел на нет, и они дружной гурьбой пошли заливать свое горе в кабаках.

Столицу охватил неудержимый огонь празднества. Отмечать свадьбу принцессы вышел весь город, улицу украсили разноцветные фонари, на площадях выступали акробаты, фокусники, факиры. По приказу короля выставили столы, выкатили бочки, и каждому желающему предлагали вино и еду, приготовленную королевскими поварами. Люди восхваляли щедрого короля Ариана, пили за здоровье молодых и веселились до упада, под заводную музыку приглашенных уличных артистов.

Никто и не догадывался о страстях, что вершились в сию минуту на свадьбе.

Большая часть аристократов, оскорбленная массовой потасовкой, демонстративно удалилась, прикрывая веерами увечья. Жрец, призывая себе в свидетельницы саму Пресветлую, пригрозил всем собравшимся анафемой, но его вскоре задобрили и успокоили, пообещав сгладить "небольшое недоразумение" щедрым вложением. На короля служитель Пресветлой старался не смотреть. Оставшиеся гости, преимущественно со стороны жениха, тоже.

Ариан был зол, и испытывать терпение монарха никому не хотелось. Жрец, для приличия немного поворчав, быстро присмирел и провел церемонию. Ее участники, стараясь на друг друга лишний раз не смотреть, сделали все свои действия: произнесли ритуальные клятвы, испили из чаши, надели кольца и только после того, как прозвенел колокол, дружно выдохнули.

Звон колокола стал для Мариан хуже набата. Она готова была разрыдаться, но лишь гордость не позволяла ей ронять слезы на потеху остальным. Все гости ринулись поздравлять молодых, зазвучал радостный смех, и зал, будто до краев наполнило ощущение легкости и веселья – все улыбались, шутили, смеялись и главное, глаза молодых и гостей светились от счастья.

Мариан отошла в сторонку, пропуская вперед поздравляющих и впилась взглядом в ненавистную соперницу. Невероятная злость и гнев в ней поднялись удушающей волной. На месте невесты должна была стоять она, принимать поздравления и счастливо улыбаться, ловя на себе восхищенные взгляды она, а не эта... принцесса. Тогда Мариан и решила окончательно заполучить свое по праву любой ценой.

Ее участливый брат подтолкнул женщину за плечо, призывая подойти и поздравить молодых, и она подчинилась. Дрожа от гнева и впив ногти в ладони, чтобы совладать с собой, магесса мило улыбнулась невесте, горько, слегка наигранно, чтобы все посмеялись "ее несчастной любви", посетовала жениху, что он разбил ей сердце, и она отказывается от своих притязаний на его руку, сердце и состояние. Все посмеялись, пожалели несчастную "дуреху Мариан" и как обычно посоветовали ей обратить внимание на других мужчин.

Никто, даже ее брат-близнец не догадался, что ей далеко было не до смеха. Матушка хорошо ее научила прятать за маской простушки свои настоящие эмоции.

После церемонии, все гости в ней участвующие и даже те, которые по статусу не были приглашены на торжество, через портал прибыли в замок Никериала на банкет. С содействием короля пристанище новоявленного герцога восстановили полностью и мрачный, нелюдимый замок, прежде заросший плющом и побитый непогодой, воссиял. Нику, после исчезновения призрака, было в нем неуютно: он ощущал себя одиноко без колких шуточек Джека, наивной простоты и доброты Ирен, ворчания домовихи Милены и внимания кота, когда тот вбирался вечерами на его колени, и, тарахтя, сворачивался клубком. Поэтому целитель и жил в общежитии целителей, даже, когда его прежний дом восстановили – в небольшой комнатке на двоих было и то уютнее, чем в огромном холодном замке, насквозь пропахшим свежим деревом и лаком.

Но сейчас Нику казалось, что замок до краев заполнили люди и честно сказать, маг не знал и половину из них, но все знали его и жаждали с ним пообщаться. Его прежде уютное пристанище отшельника в один миг превратилось в проходной двор, и мужчина все никак не мог поверить, что его на это смогли уговорить друзья! И главное, – о, ужас, – он сам предлагал им устроить небольшой фуршет у себя дома!