Текст книги "Кольцо Анахиты (СИ)"
Автор книги: Татьяна Рябинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
– Да, моя милая, – усмехнулся Тони и вдруг резким рывком выдернул из-под меня скользкое покрывало. Я упала на спину, и он накрыл меня прохладной тканью, которая на мгновение остудила мою горящую кожу, но при этом раздразнила еще сильнее. Я стиснула зубы и впилась ногтями в ладони, попав на ссадины, оставшиеся с прошлой ночи. Но и боль не смогла унять возбуждение.
Тони стоял передо мной и по-прежнему неторопливо снимал с себя одежду, позволяя мне видеть каждое его движение. Он смотрел мне прямо в глаза, не отрываясь, и мне казалось, что я тону. Эта пытка была такой сладкой, такой мучительной…
Наконец на нем не осталось ничего. Далеко не каждый мужчина в раздетом виде выглядит лучше, чем в одетом. На Тони я, наверно, смогла бы смотреть бесконечно, если бы… В конце концов, как долго может голодный рассматривать роскошный стол, роняя слюни на скатерть?
Я отодвинулась от края, дав Тони место рядом с собой. Он сидел передо мной на коленях, продолжая эту невероятную муку. Подняв мои руки на спинку кровати, он начинал долгое дразнящее движение – от кончиков пальцев, по тыльной стороне предплечий, легко касаясь подмышек и груди. Путешествие продолжалось по животу и внутренним сторонам разведенных бедер, с короткими, будто случайными ласками самых потайных мест, а заканчивалось на кончиках пальцев ног. Потом этот маршрут повторяли его губы и язык – и все начиналось сначала. Только с каждый разом прикосновения, такие легкие, невесомые в начале, становились все тяжелее, они давили, словно его пальцы и губы проникали вглубь моего тела через кожу.
Я тысячу раз поблагодарила его мысленно за включенный свет – мне хотелось видеть все, и я вдруг поняла тех, кто увешивает спальню зеркалами. Я кусала губы, с трудом сдерживая стон, и тянулась ему навстречу, не в силах больше терпеть. Когда Тони наконец резким внезапным толчком вошел в меня, вселенная вдруг оказалась не снаружи, а внутри меня. Она взорвалась ослепительной вспышкой, разрывая меня на молекулы и атомы…
К восторгу примешалась тонкая струйка досады: мне хотелось разделить этот ядерный взрыв с ним. Но Тони продолжал двигаться, все ускоряя темп, и я поняла, что это было только начало, первая ступень восторга, а впереди ждал новый неведомый уровень, куда я еще никогда не поднималась.
Когда мы одновременно достигли последней вершины, наслаждение было настолько острым, что молнией промелькнула странная мысль: прекраснее может быть только смерть…
Все, что было дальше, я помнила какими-то обрывочными кадрами. Кое-как отдышавшись, мы долго исследовали друг друга, проверяя, что кому нравится, а что нет. Ленивые, пресыщенные ласки сменялись жадными и разнузданными. Потом мы ели холодное карри, в постели, прямо из кастрюли, руками – потому что Тони забыл взять вилки, а я его не отпустила. Мы выковыривали из риса кусочки курицы и кормили друг друга. Потом пили вино, по очереди отхлебывая из горлышка.
Кажется, я сказала, что устала и хочу спать. Тони на руках понес меня в душ. Он намыливал мою кожу лимонным гелем, я снимала пену с себя и намыливала его, и это было таким возбуждающим, что, разумеется, все закончилось еще одним сеансом опасного секса. Опасным он был, впрочем, только потому, что мы рисковали поскользнуться на мокром поддоне и что-нибудь себе сломать. Обо всем остальном Тони позаботился сам – к моему то ли облегчению, то ли разочарованию.
Потом мы все-таки уснули, тесно прижавшись друг к другу. В пять часов он разбудил меня. Только-только рассвело, в окно заглядывало серенькое туманное утро.
– Пора, моя хорошая.
– Какого черта? – спросила я по-русски и пояснила по-английски: – Мы никому ничем не обязаны. Мы взрослые люди. Зачем нам прятаться? Почему я не могу остаться здесь?
– Потому что нам придется соблюдать элементарные приличия. То есть притворяться, что в стенах этого дома между нами сугубо платонические отношения. Что у нас и мест-то таких нет, которыми можно сделать что-то неприличное.
Я рассмеялась и начала одеваться.
– Позвони мне днем, – шепнул Тони, целуя меня на прощанье.
========================================
Пройдя через веранду, я почувствовала, что ночной фитнес разбудил во мне просто зверский аппетит и что до завтрака я просто не доживу. Пришлось зайти в жральню и – в полном соответствии с легендой – затовариться едой.
Никого не встретив, я поднялась в свою комнату, разделась и легла в постель – наконец-то свободную от собак. Роняя крошки на простыню, сжевала сэндвич, – привет здоровому образу жизни! – поставила будильник на 6.55 – еще полтора часа можно спать! – и только закрыла глаза, как почувствовала знакомое прикосновение, похоже на слабый разряд электрического тока.
– Маргарет! – прошептала я.
Она сидела на краю постели и улыбалась. Ее невероятные синие глаза сияли. Мне захотелось обнять ее, но я вовремя вспомнила, что она всего лишь призрак.
– Куда ты пропала? Почему молчала? Ты так была мне нужна! – тараторила я.
– Тише, тише! – продолжала улыбаться Маргарет. – Я тебе все расскажу. Но не сейчас. Нам нужно больше времени, чтобы ты узнала все. А сейчас тебе надо поспать.
– Но почему ты не приходила? Почему не отзывалась, когда я тебя звала? И твой портрет…
– Я не могла. Чтобы ты увидела или услышала меня, мне нужно было столько твоей силы, что это убило бы тебя.
– А сейчас? – испугалась я.
– Сейчас все в порядке, не волнуйся. Я приду к тебе ночью – не следующей, а на понедельник.
– Ночью? – переспросила я, не представляя, как смогу провести хотя бы одну ближайшую ночь без Тони.
– Да, – кивнула Маргарет. – Завтра вечером у тебя начнется женское, поэтому…
– Откуда ты знаешь? – перебила я. – К тому же еще рано.
– После того как мы были одним целым, для меня в твоем теле нет секретов. И это время мне будет легче снова соединиться с тобой. Все, а теперь спи.
Не успела я ответить, как Маргарет растворилась в воздухе. Мои глаза закрылись, и я провалилась в сон – чтобы через секунду проснуться от мерзкого писка будильника.
Все тело ломило, как будто накануне я отпахала несколько часов в тренажерном зале. Сильнее всего скулило то место, которое получило максимум удовольствия. Ну да, за все хорошее приходится платить. Нет худа без добра, но и добро, как водится, без худа – чудо.
Шаги по коридору, стук в дверь. Извольте радоваться – Энни.
– Войдите, – крикнула я, поклявшись, что встану с постели не раньше половины девятого.
Горничная вошла с кислым видом, пожелала мне доброго утра и поставила поднос на тумбочку у кровати, отодвинув мои запасы на самый край. Может, она проиграла недельный заработок, поставив на то, что меня в спальне не окажется?
Выпив весь чай до последней капли и подъев все принесенное из жральни, я почувствовала, что, вероятно, смогу дожить до завтрака. Устроившись поудобнее, я нежилась под одеялом, то уплывая в легкую дрему, то возвращаясь мысленно к самым ярким эпизодам ночи.
А еще Маргарет… Приснилась она мне – или на самом деле приходила? И как я смогу ей помочь? Почему именно я, а не кто-то другой? Неужели за пять столетий не нашлось никого подходящего? И что значит – мы теперь с ней одно целое? Вопросы, вопросы…
За завтраком я мела все подряд, трижды пройдя с тарелкой вдоль буфетов. Допивая вторую чашку кофе, я поняла, что еще меня смутно беспокоило со вчерашнего дня. Люська – вот что! Наша договоренность насчет скайпа опять вылетела у меня из головы. Но никаких возмущенных смсок в телефоне не наблюдалось. Похоже, обиделась.
Я набрала номер, Люська отозвалась только после восьмого гудка, когда я хотела уже дать отбой.
– И?.. – поинтересовалась она сварливо.
– Люсь, прости, а? – заскулила я.
– И?.. – повторила она, и я поняла, что пора все-таки выходить из тени. Приличия приличиями, но при чем здесь Люська?
– Я была у Тони. Всю ночь.
– Ну и какого художника ты мне врала вчера?
– Люсь, прости? – повторила я.
– Да что ты заладила – прости, прости? Ладно, хрен с тобой… ничего каламбурчик получился, да? Ну и как он тебе? Понравилось?
Я буркнула что-то невнятное.
– Ну, еще бы не понравилось, – хмыкнула Люська. – Но ты смотри, поаккуратнее.
– В каком смысле? – насторожилась я.
– Да в любом. Впрочем, если залетишь – не велика проблема, родишь, а мы с Питером усыновим. Главное – не влюбись.
– Почему?
– Ну… – Люська задумалась. – Не знаю. Но я бы не стала ставить на эту лошадь. Тем более он здесь, ты – там. Хотя в качестве временного удовольствия он должен быть очень хорош. Мне так кажется. Так что наслаждайся. Освобождаю тебя от скайпа. Только звонить не забывай. И на звонки отвечай. Пока-пока!
Не дожидаясь моего ответа, Люська отключилась. Меня замутило.
«Еще бы не понравилось».
«Родишь, а мы с Питером усыновим».
«Главное – не влюбись… я бы не стала ставить на эту лошадь».
Так, Света, забей. Это же Люська. Она просто дуется, что ты пыталась от нее что-то скрыть. И разве ты сама не говорила себе все то же самое? Ну, может, немного другими словами. А что до родить – усыновить, так это просто не слишком умная шутка. Переживает, что у них не получается наследник. Впрочем… в каждой шутке, как известно, есть доля… шутки. И если бы я действительно забеременела, а обследование показало, что лечение Питеру не помогло, они всерьез могли бы задуматься, не привязать ли Люське под платье подушку, чтобы потом тайно усыновить моего ребенка. Если это будет мальчик, разумеется. И если бы я согласилась. А я бы согласилась? Да вот фиг! А зная, что мой сын будет английским графом?..
Настроение испортилось. Я позвала собак и вышла на крыльцо, думая: позвонить Тони сейчас или немного подождать, пока не осядет муть от разговора с Люськой. Но он позвонил сам.
– Света, хочешь поехать со мной в деревню? – спросил он, даже не поинтересовавшись, «как я». – Мне надо там кое с кем встретиться, а потом еще на одну ферму заехать к арендатору.
– А когда вернемся?
– А мы не вернемся.
– То есть? – не поняла я.
– Закончу с делами, съедим где-нибудь ланч, и поедем куда глаза глядят. Переночуем в какой-нибудь гостинице. Вернемся завтра к вечеру. Ну как?
– Поехали! – от моего дурного настроения мгновенно не осталось и следа. Я разве что в ладоши не захлопала, как маленькая девочка, которую неожиданно позвали на прогулку.
– Тогда предупреди Джонсона. Боюсь, все-таки придется нам себя рассекретить.
– Я уже рассказала Люси. Не могла ей врать.
– Ну тогда тем более. Но все равно. Помнишь? Где угодно, но не в доме.
Я засмеялась и вспомнила, что у меня нет ни дорожной сумки, ни рюкзака, чтобы взять с собой необходимый минимум вещей. Тони пообещал принести мне рюкзак, а заодно поставить в известность дворецкого о нашей поездке. Я вздохнула с облегчением, что мне не придется делать это самой, и пошла собираться.
Переодевшись в джинсы, футболку и кроссовки, я выложила на кровать теплую кофту, смену белья, тапочки, косметичку, туалетные принадлежности, кошелек, документы, солнечные очки и еще кое-какие мелочи. Задумалась, брать ли ночную рубашку, и с негодованием ее отвергла.
В дверь постучали. Джонсон протянул мне небольшой черный рюкзак и сказал, что мистер Каттнер ждет в машине у парадного входа. Я пыталась обнаружить на его лице хоть какие-то эмоции: возмущение, осуждение, презрение или элементарное любопытство, но оно было бесстрастно, как гипсовая лепнина над камином.
Корги сидели на крыльце, повесив носы, уши и хвосты. В глазах стояла такая мировая тоска, что хотелось разрыдаться за компанию. Машина у крыльца означала для собак две вещи: отъезд или приезд. А раз никто не приехал (управляющий – не в счет), значит, кто-то уедет. Хозяева уже уехали, теперь моя очередь. Я потрепала два рыжих загривка и пошла к машине. Тони вполне пристойно поцеловал меня (наверняка прислуга толпилась у окон) и открыл передо мной дверцу.
– Как Джонсон воспринял новость? – спросила я, когда мы отъехали от дома.
– Как истинный дворецкий, – улыбнулся Тони. – Невозмутимость у него в крови. Но дом, не сомневаюсь, бурлит, как суп на плите.
– Ну какое всем дело-то? – в очередной раз удивилась я. – Мы здесь вообще не пришей… – английского эквивалента для русской неприличной поговорки не нашлось, и я сказала просто: – вообще никто. Я гостья, ты служащий. Не все ли равно-то?
– Ты ошибаешься, милая. Это такой замкнутый мир малых величин. Своего рода микрокосм. Каждый, кто попал сюда, зависит от других. Каждый – на виду. Независимо от той роли, которую играет.
– Но мне нет дела до личной жизни садовника или повара, – возмутилась я. – Почему им есть дело до моей?
– Ты не прожила здесь и недели. Посмотрим, что будет интересовать тебя ближе к концу лета.
Его рука легла на мое колено, и это стало интересовать меня гораздо больше, чем что бы то ни было.
==========================================
Пока Тони занимался делами, я гуляла по деревне. При всем моем желании, назвать ее живописной или даже просто симпатичной было крайне сложно. Извилистая центральная улица, совершенно одинаковые скучные дома-амбары с хилыми палисадниками под окнами. Если бы внутри не бушевала эйфория бурно пошедшего в рост чувства, а на небе не светило яркое солнце, Скайворт показался бы мне не просто унылым, а угнетающе унылым.
Пройдя главную улицу (разумеется, она называлась Main Street[53]53
(англ.) Главная улица
[Закрыть]) туда и обратно два раза, я купила в маленьком универсальном магазинчике крем от загара и спрей от комаров, а потом устроилась там же за одним из трех столиков «кафе». Оно представляло собой прилавок с кофе-машиной, вездесущим термопотом и несколькими тарелками пирогов и пирожных под стеклом.
Деревушка была явно не туристической, и каждое новое лицо вызывало всеобщий интерес. Редкие встречные смотрели на меня с любопытством и непременно здоровались. Я улыбалась и отвечала на приветствие. Хозяин магазина, продав мне крем и налив кофе, спросил, к кому я приехала в гости. Я ответила, что гощу в Скайхилле, а в деревню приехала с управляющим.
– Рад вас видеть, мадам, – сказал хозяин и предложил рюмку ликера к кофе, «за наш счет».
Кофе был крепким и ароматным, ликер сладким, слоеное пирожное свежим и рассыпчатым. Старичок с добрым усталым лицом и смешными усами улыбался мне из-за стойки. Я провела сумасшедшую ночь с замечательным мужчиной, и впереди нас ждала, без сомнения, еще одна, наверняка не хуже. Я – молодая, здоровая, красивая. Впереди целое лето беззаботного, безоблачного счастья. Что-то похожее я испытывала, наверно, только в детстве, когда проводила каникулы в деревне у бабушкиной сестры, бабы Клавы.
Таракан по имени 31 августа высунул было ус из-под плинтуса, но я топнула ногой, и он спрятался. Как жаль, что нельзя раздавить его, размазать по щелястому деревянному полу, выкрашенному вишневой масляной краской.
Тони забрал меня из кафе, и мы поехали на ферму. Он зашел в дом, а жена арендатора, совсем молоденькая женщина, повела меня в свинарник показать крошечных поросят. Она вытащила из загона одного из них, с нежно-розовым пятачком, белыми ресничками и трогательным хвостиком. Я взяла его на руки и почувствовала себя Алисой в стране чудес.
Нас пригласили остаться на ланч. Мы сидели за столом впятером: фермер, его жена, двухлетний сын в высоком стульчике и мы с Тони. Гостиная была маленькой, светлой и очень чистой. Недорогая мебель с потертой обивкой, на окнах – тюлевые занавески, на полу – тканые полосатые коврики. Самая простая еда – овощной суп, мясной пирог, кофе с печеньем, но все показалось мне необыкновенно вкусным.
Фермер с женой переглядывались через стол, и мы с Тони понимали, что они ждут – без нетерпения, спокойно, но все же ждут, когда ланч закончится, и мы уедем. Тогда они уложат малыша спать и сами, наверно, прилягут в соседней комнате. Их желание передалось нам, и мы тоже переглядывались и ждали, когда уже можно будет распрощаться.
Выехав с фермы, Тони свернул к лесу. Проехав немного по грунтовой дороге, мы выбрались к небольшой речушке и нашли укромное место, со всех сторон скрытое густыми кустами. Тони вытащил из багажника плед, и мы провели на нем несколько часов, занимаясь любовью, болтая или просто молча греясь на солнце, наслаждаясь близостью друг друга.
Когда солнце стало клониться к закату, а комары озверели настолько, что перестали пугаться спрея, мы оделись и вернулись обратно на дорогу. Тони отключил навигатор, и мы поехали неизвестно куда. Тихо играло радио, мимо проносились поля, леса, деревни, а мне – как позапрошлой ночью в такси – хотелось ехать так долго-долго.
– Ты хоть знаешь, где мы? – спросила я.
– Нет, – беззаботно ответил Тони. – Да и какая разница? Дальше, чем позволит бензобак, не уедем. По правде, я даже не знаю, в какую сторону мы направляемся. Может, к морю, может, на север.
– А может, уже где-нибудь причалим? – я посмотрела на стрелку указателя топлива. – Не хотелось бы застрять ночью посреди леса.
– Страшно? – усмехнулся Тони.
– Нет, есть хочется. Мы даже сэндвичей каких-нибудь дохлых с собой не взяли.
– Хорошо, остановимся в первом же городишке, где есть гостиница и ресторан.
Словно в ответ на эти слова, из сумерек выпрыгнул дорожный указатель.
– Horncastle, – прочитала я. – Знаешь это место?
– Не очень. Только название. Никогда не был. У тебя есть интернет в телефоне?
– Нет.
– Возьми мой, поищи гостиницу.
Гостиница нашлась, и даже, судя по отзывам, вполне приличная, с рестораном. Я тут же забронировала номер на двоих, ужин и завтрак. Тони включил навигатор, и тот быстро вывел нас на цель. Кстати, навигатор говорил очень приятным баритоном, не то что Федькин – в нем жила занудная и с противным голосом баба по имени Оксана.
Проехав по улице, застроенной двухэтажными кирпичными домами, мы остановились у гостиницы – тоже из красного кирпича, со стеклянными дверями. Тони поехал поставить машину на стоянку, а я решила позвонить Люське.
В подробности вдаваться не хотелось, поэтому кратко отчиталась: ездили с Тони в деревню и на ферму, загорали на речке, а сейчас в гостинице в городе Хорнкасл.
– Ни фига себе вас носит! – присвистнула Люська. – Ну ладно, развлекайтесь.
– Люсь, а что вообще происходит? – спросила я, задетая ее сухим тоном. – Ты все еще сердишься, что я тебе не сказала сразу про Тони? Или тебе вообще не нравится, что мы с ним?..
– Свет, не говори глупости! Ты взрослая девочка, твоя личная жизнь – это твоя личная жизнь. Я тебе не мама.
– Ну а что тогда?
– Что тогда, что тогда… – вздохнула она. – То, что я ненавижу Париж, вот что. Питер целыми днями на своих встречах-заседаниях, а я одна, как дура. Выходишь на улицу – кругом негры и арабы. Не знаешь, куда можно идти, а куда нет. Так и ждешь, что где-нибудь что-нибудь взорвется или кто-нибудь стрельбу начнет.
– Неужели все так плохо? – я вспомнила Париж пять лет назад, тогда он показался мне прекрасным.
– Не знаю. Может, у меня просто ПМС.
– Ты же говорила, что тебе надо быть с Питером на всяких мероприятиях.
– Ага, на целых двух уже была. Пожимать ручки и улыбаться фотографу. А завтра с утра мы едем в какую-то рыбачью деревню. На целый день. Так что не звони, там наверняка связи нет. Я тебе сама позвоню. Ладно, давай. Питер зовет – галстук завязать.
Я стояла у двери гостиницы и ждала Тони. К вечеру похолодало, и даже теплая кофта не спасала, но мне почему-то не хотелось заходить внутрь без него.
Все-таки что-то было не так.
Я слишком хорошо знала Люськин тон, когда она жалуется. Голос у нее становился немного гнусавым, как будто в нос уже натекли слезы. А сейчас она говорила четко, отрывисто – раздраженно. Может, с Питером поругалась? Нет, тогда бы тоже жаловалась. Остается одно – она злится на меня. Но почему? Неужели правда из-за Тони?
Глупость какая-то. Когда они с Питером просили его развлечь меня, неужели им в голову не пришло, что все может зайти несколько дальше, чем прогулка по городу и пиво в пабе? Да и что в этом такого ужасного?
А вот что, Света. Все очень просто объясняется, если у Люськи что-то есть – или было – с Тони. Или, допустим, он ей нравится, но без взаимности. И вдруг Питер говорит: а давай-ка мы попросим Тони со Светой по округе поездить, ей веселее будет. Да, дорогой, отвечает Люська, скрипя зубами, отличная идея. А что она еще могла сказать?
И что мне теперь делать? Пристать с ножом к горлу к Тони? Дождаться Люськиного возвращения и допросить с пристрастием? Или сделать вид, что ни о чем не догадываюсь, ничего не замечаю? Как бы я хотела быть сладкой идиоткой, страусом с головой в песке, женщиной, которая видит и слышит только то, что хочет. Блаженны невидящие и неслышащие, ибо тии счастливы будут! Впрочем, нет людей счастливых, есть люди, которые умеют быть счастливыми, а я явно не из их числа.
Еще не хватало только выбирать между двадцатилетней дружбой и чувствами к мужчине, у которых вообще нет никакого будущего. Что, если у них с Люськой действительно… отношения, в которые я так беспардонно влезла? Но пока… пока меня никто не просит делать этот выбор, правда?
Я вспомнила наш с ней разговор в день моего приезда. Ее обмолвки о том, как она провела в Скайхилле весну одна. О том, как приятно спать с теплыми собаками. О проблемах с зачатием. И потом – ее слова о Тони, о том, что она не стала бы «ставить на эту лошадь»…
Дьявол, ну почему со мной всегда так?
На глаза набежали слезы, защипали веки. Я задрала голову, чтобы не пустить их наружу.
– Что ты там увидела? – Тони подошел неслышно. – Ммм, не опускай голову, так тебя удобнее целовать.
Он легонько коснулся моих губ и взял у меня рюкзак и свою сумку.
– В глаз что-то попало, – пробормотала я и пошла за ним в холл гостиницы.
====================================================
Наш номер был на втором этаже с окнами во дворик. Очень приятный, хотя немного напрягало обилие красного цвета в оформлении. Мы наскоро привели себя в порядок и спустились в ресторан, где красный цвет тоже был в приоритете. Народу было не очень много, нас усадили за столик в углу. Заказ долго не приносили, и мы принялись грызть хлебные палочки из корзины, запивая их вином.
Как ни гнала я из головы мысли о Люське, они сопротивлялись и не уходили. Так и тянуло за язык спросить Тони о ней, но я не знала, как сформулировать вопрос. И каково же было мое удивление, когда он сам завел разговор на эту тему.
– Странно, – сказал он задумчиво, разглядывая полосатую салфетку, – вы с Люси такие разные, но дружите столько лет. Что вас связывает?
– На самом деле мы похожи в главном, – покачала головой я. – Мы обе страшно не уверены в себе.
– Вы?! Не уверены в себе?! – не поверил Тони. – Вы обе такие красивые, необычные – и не уверены в себе?!
– Согласись, Люська… Люси несколько отличается от модельных стандартов, и она всегда из-за этого переживала. Ну а я… я всегда была в ее тени. Мальчики, юноши, мужчины всегда обращали внимание на нее, и только потом на меня – если, конечно, вообще обращали. Но она сама себе все портила, страдая из-за своего лишнего веса. И в результате мы оказывались в одной лодке – ни с чем. Кстати, вы с Питером тоже дружите много лет, хотя совсем не похожи.
– Ты просто плохо знаешь Питера, Света.
А тебя я не знаю вообще, подумала я.
Тут нам принесли большое блюдо запеченного мясного ассорти, одно на двоих, и я поспешила перевести разговор на другую тему. Нет, не готова я была обсуждать Люську, а тем более – Люську и Тони. Не сейчас. Не сегодня. Положив себе на тарелку колбаску-гриль и полив ее острым соусом, я спросила:
– Скажи, а ты веришь в привидения?
Это была тоже довольно скользкая тема, но все же меньшее зло.
– В привидения? – нисколько не удивился Тони. – Верю.
– Серьезно?
– Вполне. Я же мальчик из английской провинции, моя бабушка родом из Скайворта, как я могу не верить во всю эту ерунду?
– Твоя бабушка из Скайворта? – удивилась я. – Та самая, которой девяносто лет?
– Да. Она вышла замуж за городского парня. Возможно, кто-то из моих предков даже служил в замке. Слуги всегда в основном были деревенскими. Почему я тебе говорил про микрокосм – в деревне почти все друг другу близкая или дальняя родня, а значит, и в замке тоже. Кстати, хозяин магазина, где ты кофе пила, – бабушкин троюродный племянник. Даже не представляю, кем он мне приходится, но все-таки родственник.
– Так вот почему он так обрадовался, когда я сказала, что приехала с управляющим из замка. Ликером угостил.
– Да, он очень добрый старичок. Так вот сейчас в замке из чужих только Бобан и Саммер. Все остальные друг друга знают всю жизнь. Это такая большая семья. Поэтому всем до всего есть дело. А насчет привидений… Хочешь расскажу одну историю?
– Конечно, – я готова была слушать что угодно, лишь бы отвлечься от неприятных мыслей.
Тони аккуратно отрезал кусочек бифштекса, прожевал, отложил вилку, немного подумал, вспоминая.
– Было это в наш с Питером последний год в Оксфорде. Мы жили в кампусе в одной комнате.
– Подожди, – перебила я. – Вы были уже до университета знакомы?
– Нет, я жил в Бостоне, Питер – в Лондоне. Познакомились на собеседовании перед поступлением. Так вот, в тот год я записался на дополнительный семинар по организации химического производства. Вел его постдок[54]54
Post-doctoral, то есть получивший докторскую степень (PhD) – соответствует российскому кандидату наук. Так же называется система стажировки и научной работы, чаще всего в зарубежных университетах.
[Закрыть] из России, ваш, кстати, с Люси земляк. Звали его Пол – Павел. Очень интересный парень, совсем еще молодой. И он был без ума от Англии, от нашей истории, архитектуры. Потом женился на шотландке, сейчас в Эдинбурге живет. В общем, как-то мы с ним подружились, я его познакомил с Питером. Питер свозил его к деду в Скайхилл. Стали мы втроем в выходные ездить по всяким маленьким старинным городкам. И вот однажды Полу захотелось поехать в Шервудский лес. Дело было в конце октября, погода стояла холодная, сырая. Мы его пытались убедить, что в это время года там делать нечего, но Пол уперся. Кстати, ты хочешь в Шервуд?
– Хочу, конечно, – промычала я с набитым ртом.
– Значит, съездим. Сейчас там как раз хорошо. Хотя и полно туристов. Ну вот, поехали мы с Полом вдвоем – Питер не смог почему-то. Приехали в Ноттингем, сходили в музей, потом добрались до Шервуда. Разумеется, Пол был разочарован – просто грязный мокрый лес, как мы его и предупреждали. И вот на обратном пути мы заблудились. Свернули с развязки не там. Навигаторов тогда еще не было. Пытались по карте выбраться – еще хуже запутались. Забрались куда-то вглубь Лестершира. Темно, дождь. Решили остановиться на ночлег. Искали дешевый мотель, а наткнулись на вполне приличную гостиницу. Причем прямо в чистом поле, милях в трех от ближайшей деревни. Сняли самый дешевый номер на двоих, легли спать. Пол уснул, а мне не спалось. От нечего делать стал листать рекламную брошюрку. Гостиница, кстати, называлась «Рэтборо»[55]55
«Ratborough» (англ.) – «Крысиный город»
[Закрыть] – отличное название, да?
– Да уж, неплохое, – согласилась я. – Может, когда-то город назывался Редборо[56]56
Redborough (англ.) – Красный город
[Закрыть]?
– Да там и города никакого не было. Рядом деревушка Рэтби, только и всего. Впрочем, неважно. Короче, листаю брошюру, там всякие исторические сведения – дом раньше был фамильным гнездом какого-то баронета, потомки которого перебрались в Канаду. И список достопримечательностей поблизости. Мельница, пивзавод, рыбное хозяйство. И дракон. Вот так просто – дракон. Входной билет пять фунтов.
Утром собираемся уезжать, и я зачем-то Полу показал брошюру. Он загорелся – давай поедем на дракона посмотрим. Я ему доказывал, что там наверняка какая-то глупость – статуя или, может, ящерица живая здоровенная, вроде варана. Жаль пять фунтов на это тратить, не лишние. Но если уж Пол что-то вбил в голову, его было не переубедить. Поехали смотреть дракона.
Миль пять, наверно, проехали. Ни одной машины, ни одного человека. Смотрим – домик, стрелка с надписью «Дракон». Пошли пешком по стрелке, к холму. Перед холмом ограда, дед какой-то на стуле спит. Проснулся, взял с нас пять фунтов. Правда, за двоих. Впустил за ограду, там грот в холме, в гроте кто-то сопит. Джереми, говорит дед, выходи. И что ты думаешь?
– Там был дракон? Настоящий?
– А ты веришь, что там мог быть дракон? – лукаво улыбнулся Тони.
– Не знаю, – честно ответила я. – Но скорее да, чем нет.
– Так вот, Света, там действительно был дракон. Сначала из грота показалась морда, почти как у крокодила, только с огромными печальными глазами. Потом он вылез весь. Примерно с аллигатора размером, ярко-синий, вдоль спины гребень, хвост с кисточкой, а по бокам два крыла. Два радужных перепончатых крыла. Я чуть в корыто с кашей не сел. Нам разрешили его погладить, и тут дракон заплакал. По-настоящему – слезы потекли. Мы, конечно, стали спрашивать, что с Джереми, не болен ли он. Хозяин ответил, что он скучает по принцессе – это он так звал свою дочку Присциллу, которая дракона нашла, еще маленького, отбила у собак и вырастила. А потом уехала учиться в колледж.
– И что дальше? – это было так похоже на волшебную сказку, но после общения с Маргарет я готова была поверить во что угодно.
– Пол хотел сфотографировать дракона, но у него села батарейка в фотоаппарате. У меня тогда уже был мобильник, даже с камерой, я сделал несколько снимков. Мы спрашивали у хозяина, почему о Джереми никто не знает. Он ответил, что многие удивляются, обещают сообщить в газеты, на телевидение, но никто больше не приезжает.
– Кажется, я знаю, что было дальше, – сказала я. – Когда вы приехали домой, в телефоне фотографий не оказалось. Да?
– Да. Ни одной. Мы рассказали Питеру и соседу Пола по квартире, Барту. Они, конечно, не поверили. В следующее воскресенье мы поехали туда вчетвером.
– И никакого дракона?
– И никакого дракона. Ни дома, ни холма, ни даже дороги.
– А крысиная гостиница?
– Гостиница была. Мы туда заехали. Я сказал, что мы останавливались у них недавно, попросил брошюру для друзей. Нам дали брошюру. Разумеется, никакого упоминания о драконе. Только мельница, пивзавод и рыбное хозяйство.
– Как грустно, – вздохнула я.
– Да, – согласился Тони. – Но знаешь, что интересно? Когда мы вышли из гостиницы, прямо мне в руки упал кленовый лист. Большой красный кленовый лист. Хотя кленов рядом не было. И прожилки на этом листе были похожи на драконью голову и крылья. И еще там была закорючка – как буква J. Он у меня долго хранился, пока не высох и не рассыпался. Питер нам так и не поверил, решил, что мы их с Бартом разыгрываем. А вот Барт… кстати, он занимался фундаментальной физикой. Так вот Барт сказал, что дракон вполне мог быть. Что он верит в параллельные миры. А осень – такое время, грустное, потертое, изношенное. Его ткань рвется, и люди не замечают, как переходят из одного мира в другой и обратно.
Я представила хмурый осенний день, грот в холме, плачущего дракона… Даже в носу защипало.
– И вот еще что… – Тони остановился на полуслове, выискивая на блюде маленькие запеченные морковки. – В Скайхилле… Ты ничего не замечала?
