Текст книги ""Стерва" для Ледяного Дракона (СИ)"

Автор книги: Татьяна Призрачная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глава 7

«Стерва»

– Мам, ты дома? – от входной двери послышался недовольный голос братца.

– Негорад, к нам нельзя, тут Стехана… – мать не успела заполошно проговорить предостережение брату, тот уже стоял на пороге кухни.

Негорад оглядывал помещение, при этом заметно принюхивался. Он недоумевал. А из-за его плеча выглядывал его друг. Тот самый, что вел себя высокомерно в тот день, когда с девушкой, в чьем теле я прибывала, случилась беда.

– Негорад, да еще и Кареслав! – всплеснула руками мать и стала показывать на себе, чтобы я натянула мех.

К тому моменту чай уже согрел меня, и я чуть приспустила толстую и тяжелую шкуру с плеч.

– Что ты так суетишься? – не поняла ее телодвижений я, – Так, чего стоите у двери? Мать вам не прислуга. Ей забот и на работе хватает. Давай, сам налей чай себе и другу! – командным тоном обратилась к брату, который с выпученными глазами, онемев, стоял у порога.

– Что налить? – переспросил Кареслав, еще больше протискиваясь в кухню, удерживаемый братом, что раскорячился в проеме двери.

– Господи, невежды и шалопаи, – встала из-за стола я, направляясь к печке, где на подставке стоял ковш с отваром трав.

– Стехана! – строго, но с ноткой истерики произнесла мать, – Немедленно иди в свою комнату!

– Я не поняла? – повернулась к женщине, в одной руке держа кружу, в другой ковшик, – Что опять-то? Я могу чай допить? Или опять какие-то ритуалы?

– Ты голая! – пропищал братец.

Оглядела себя. Рубаха сурового полотна достигала пола, на шее в виде бантика красовалась завязка, крой был свободный, никаких вытачек или чего другого, что могло подчеркнуть фигуру, не прослеживалось.

– Так, давайте за стол. И прекратите истерить. На мне не просто рубаха, а самый настоящий асексуальный костюм девственницы. Так что ничего страшного эти два обалдуя не увидят.

Разлила остатки отвара по кружкам, поставила их на столе. Сама набрала в горсть сушеные ягоды, что лежали рядом с печкой. С чаем они были просто превосходны. Рассыпала ягоды на центре стола и села напротив матери.

– Стехана, грудь! – еле слышно простонала она, и закатила глаза к потолку.

Посмотрела на себя придирчивее и заметила, что ткань оставалась слегка мокрой от волос, и грудь слегка отреагировала на мокрую ткань, выпирая горошинками. Ничего пошлого или откровенного на мой взгляд, но брат и мать были в шоке, а не званный гость только и смотрел в эту сторону.

– Так, матери я сказала, – решила сменить тему разговора, попутно накидывая мех обратно на себя, – теперь меня зовут не Стехана, а Стеша, Стефа. Кто будет звать старым именем, будет получать в глаз, – посмотрела строго на брата и его друга.

– А старое-то чем не угодило? – отхлебывая, осторожно спросил разочарованный гость.

– Какая тебе разница, сказано, что новое, вот и постарайся своей пустой головой запомнить это, – огрызнулась, тяготясь его присутствием.

– Ты полегче с гостем! – тут же вступился за друга брат.

– Это не гость, а неудавшийся преступник, как и ты, – я не собиралась спускать с рук провинность, в которой были виноваты оба, – Пей чай, говори, чего хотели и идите дальше резвитесь, как малые дети.

– А ты такая взрослая? – скривился гость.

– А я такая умная, что могу тебя уморить, или как ты тогда отбрыкивался от моих чувств, в то время, как я чуть с жизнью не простилась? – вспомнила реплики, доносящиеся до сознания сквозь вату забытья.

Кареслав сконфузился. Отпил еще чай, потом еще. Было видно, что отвар ему в новинку, но вкус нравился. С интересом посмотрел в сторону ковша, потом на хозяйку дома. Мать заметила метания гостя и пояснила.

– Это Стеша нас угостила, она откуда-то узнала, видимо из многочисленных книг и бумаг, этот рецепт.

Кареслав мотнул каким-то своим мыслям, и опять отпил из кружки.

– Что ты молчишь? – занервничал брат, обращаясь к другу.

Мы с матерью напряглись и уставились на гостя.

– Я не знаю, как сказать, – пробубнил парень.

– А что тут говорить? Ты согласен взять в жены Стехану…

Не успел договорить брат, в него прилетела ложка, которую бросила я.

– Стеша! – поправила я брата, – запомни и передай другому! И я, по-моему, уже доходчиво сказала тебе, что замуж не пойду.

– Мама, что ей еще надо? Он одумался, загладить свою вину хочет. Она мечтала об этом. Вот, получи! – завопил брат!

Кремлина потупила взор. Было видно, что в ней борется много чувств.

– А я тебе сказала, что замуж не хочу. И если и выйду, то за выкуп вдвое больше того, что был уплачен за мать! – встала из-за стола и хлопнула ладонью по нему.

У Кареслава округлились глаза. Брат выскочил из-за стола и заметался по кухне. Его лицо стало красным, глаза – огромными, было видно, что он в ярости.

– Ну, что? Сбил цену? Я тебе говорил, что поступаешь как урод. А ты отмахивался. Ты думал, что она по тебе всю жизнь сохнуть будет? Вот, – указал он на меня двумя руками, – один удар головой и все, тебя выбило от туда как пробку, и больше ты над ней не властен. Сэкономил? Дождался?

Кареслав опустил глаза. А вот моя мать, как раз пристально на него посмотрела. Открыла и закрыла рот. Потом встала из-за стола и стала метаться по кухне наперегонки с сыном.

– Вот и прекрасно. Теперь все точки над I поставлены. Все в курсе всего. Каждый займется своей жизнью без ожиданий и нелепых надежд.

Мне было очень смешно в этой ситуации. Но я понимала, что это только мне, всем остальным участникам разговора совсем не до смеха. И чтобы не испортить все окончательно, ушла в свою комнату.

Я еще не успела дойти до двери, как входная дверь хлопнула. Думала, что это гость ушел, но оказалось брат, так как Кареслав тут же появился в кухонном проеме. Он смотрел мне в след с тоской и детской обидой. А я кое-как сдержалась от истерического смеха, скрываясь за дверью своей комнаты.

«Стерва»

Когда удалось отгородиться дверью от приставучих женихов и жаждущего моей свадьбы брата, принялась осматриваться в комнате. Тут же появилось чувство вины перед Стеханой. Так как комната принадлежала не мне, и все, что было в ней, принадлежало, как бы, не мне. Да, даже тело, которое я приводила в порядок, принадлежало не мне.

– Почему я перенеслась только мозгом, а не всем телом? Только своё тело в порядок привела: лазерная эпиляция, чистка лица, ламинированние волос, гель-лак, филлеры, виниры, фитнес, массаж. Все впустую. Теперь это все съедят черви. А тут все с начала! Ужас. Да и возможностей тут куда меньше. Воском и яйцами я великих изменений не сделаю, – проходясь по комнате бубнила я, – И что мне со всем этим делать? – чужие вещи раздражали.

Подошла к шкафу, в котором, как я думала, должны были находиться наряды. Так как это был самый большой в комнате шкаф. Открыла створки, а там… Были книги, свитки, непонятные предметы, назначение которых я не сразу определила.

– Так, а где тогда платья? Раз Кремлина с такой гордостью говорила о красоте здешних женщин, значит, это ценится не только за границами земель. Тут тоже на это внимание обращают. И красивым людям везде почет и уважение. А что я буду делать, если у меня нет никакого гардероба? – стала открывать все ящики во всех шкафах.

Хоть там и были встроены замочки, но все они были открыты. Кроме одного выдвижного ящика. В котором, судя по его маленьким размерам, не мог находиться гардероб юной девушки на выданье.

– Да, чтоб тебя! Где же вся одежда? – начала злиться я.

– Дорогая, – послышался голос матери.

– Мама, я взрослая женщина, почему никто не стучится в мою дверь? – вспылила на родственницу.

Кремлина стояла ошарашена. Видимо тут не было заведено стучатся в двери. Ну, или это не было заведено именно в этом доме

– Стучатся в двери должны только вы с Негорадом. Вы дети, я мать! Это мой дом. И только когда Негорад женится и приведет сюда свою жену, обзаведется потомством, он станет тут главным.

– А ты куда денешься?

– Никуда, останусь доживать свой век с сыном.

– На каких правах?

– На правах пожилой матери.

– И что это значит?

– То, что значило всё это время, – стало заметно, что эта тема мать сильно беспокоит, но она старается о ней не говорить.

– То есть, только потому, что твой сын, который вырос в этом доме, был выкормлен тобой, обут и одет, был сосватан потому что ты родила дочь и за нее дали выкуп, приведет в дом жену, ты потеряешь власть?

– Так происходит из рода в род.

– А отец? Отец поступил так же?

– Нет. У отца было много братьев. Он много работал, чтобы помочь им жениться, и сам добился больших высот. Он сам построил себе дом, куда и привел меня.

– Хорошо, а почему наш Негодяй не шевелится в этом направлении?

– Так у него есть сестра! – изумилась мать.

– И что? Самому вообще делать ничего не надо? А я ведь могла умереть! Понимаешь? Я могу заболеть! Ведь меня теперь никто лечить не будет? Правильно я поняла? Что тогда будет с этим прожигателем жизни?

– Не говори такие слова. У меня до сих пор сердце ухает, когда я думаю об этом. Я столько ночей провела у твоей постели, и каждый раз боялась, что ты можешь не проснуться. Я не переживу такой утраты.

– А почему ты не вышла повторно замуж?

– За кого? – глаза матери округлились и стали немыслимых размеров.

– Неужели нет вдовцов, просто холостяков? Ты потрясающе красивая женщина.

– А как же вы? Вас надо пристроить. Да и мужчины в наших землях не приемлят отношений с женщинами, у кого был мужчина. Это считается ниже мужского достоинства.

– А если получается так, что девушка уже была с парнем, и после свадьбы это вскрывается? То что будет? – стала сомневаться в своем перевоплощении. Что если какие-то элементы прошлой жизни отразились в новом теле? Да и я не знала, как жила Стехана до меня. Что у них было с этим противным Кареславом.

– Ее возвращали в дом, на родителей и её саму накладывается позор. Она уже не выйдет замуж.

– И какая жизнь ее ждет?

– Нянька у братьев. Или у пожилых родителей.

– Потрясающие обычаи. А что с тем, кто ее испортил?

– Ничего! – развела удивленно мать руками.

– С – справедливость.

– Почему ты спрашиваешь такие вещи? Стехана… – мать запнулась, – прости, Стеша, ты что-то натворила?

– Я интересовалась твоей жизнью. И мне странно, что такая красивая, сильная, добрая, умная женщина одна.

– Спасибо, милая. Но мое женское счастье закончилось. И я рада, что оно вообще было. И очень хочу, чтобы и ты была счастлива. Чтобы ты вспомнила Кареслава, твою любовь к нему. Чтобы ты согласилась на брак и познала удовольствие быть женщиной с любимым мужчиной, – в этот момент щеки матери запылали, она потупила взгляд.

– Если и будет то, о чем ты говоришь, то явно не с Кареславом. Он противный.

– Что? Что ты, милая. Он самый красивый парень во всех землях. Его родители очень гордятся им, все девушки хотят с ним встречаться, любая бы с ума сошла от счастья, если бы он пришел с таким же визитом, как к тебе. Все родители хотят видеть его рядом со своими дочерями.

– Значит родители и эти дочки слепые и глупые. Мама не расстраивай меня. Ты умная женщина, ну как ты не видешь?

– Ты же любила его! – оправдалась мать.

– Разлюбила! – сухо отрезала я, – Удар по голове многое расставил в ней по местам. Вылечил от серьезного недуга в лице Кареслава. И зародил новые цели. Где мои платья? – перевела тему на действительно интересную для меня я.

Глава 8

«Стерва»

– Вот, – мать растеряно подошла к небольшому сундуку в углу комнаты и открыла его.

– Это все? Я же барышня на выданье или я что-то не то говорю? – рассердилась почему-то на мать я.

Потом пришло понимание, что разговариваю с вдовой, которая одна тянет двух взрослых детей, которые не работают. И вообще непонятно чем занимаются.

– Я училась где-то? – оглядела комнату, где было полно книг.

– Нет, ты женщина, – устало отозвалась родительница, – тебе не положено. Но… – она посмотрела на меня с большим обожанием, – у тебя такой настырный характер, что школу ты закончила. Ходила вместе с Кареславом. Училась в его классе. Можно сказать за него и всех его друзей, – махнула рукой мать.

– А дальше? Дальше почему не пошла?

– А куда ты пойдешь? У нас есть только для мальчиков образование: военное дело, управление деревней, торговое дело. Для женщин нет профессий.

– Как это? Военное дело – не спорю. Но вот торговое дело? Почему я не пошла туда?

– Потому что это тяжелый и мужской труд.

– Я не согласна! – сложила руки на груди.

– Как и тогда, так и сейчас это никого не волнует. Ты платья смотреть будешь?

– Буду! – согласилась сменить тему, тем более не самое время идти против системы, ее для начала надо изучить.

Мать стала доставать наряды, которые было сложно назвать нарядными. Серость, безвкусный крой – основная черта каждого платья. И выбрать оказалось очень сложно, да и выбора не было. Три верхних платья, пять нижних, два головных убора, трое пар варежек – весь гардероб молодой девушки.

– Не густо! – хмурила брови я.

– Ты всегда говорила, что не в красоте дело, и что не надо тебе этого.

– Чего этого?

– Внимания со стороны парней, что это отвлекает от твоей цели.

– И что была у меня за цель? – решила на всякий случай поинтересоваться, вдруг там что-то грандиозное.

– А вот этого мы никто не знаем, ты не поясняла.

– Так, раз я женщина, и при том молодая, красивая, на удачу, то будем менять тактику и средства достижения этой цели.

– А что за цель? – поинтересовалась с большим уважением и интересом мать.

– Я пока не вспомнила, – серьезно и уважительно ответила я.

Кремлина тяжело вздохнула. Но давить не стала. Она понимала, что бесполезно.

– Мне не нравятся эти платья. Надо перешить. У вас в селении есть портные? И есть ли у нас деньги, чтобы воспользоваться услугой? – в конце опомнилась, ведь теперь ни я распоряжаюсь и добываю деньги, а мать.

– Портные есть. Но они шьют на мужчин. Так как это мужчины. А для женщин есть лавка, где продают готовые платья. Ты можешь выбрать по размеру, и только.

– А как же индивидуальность, красота, особенности фигуры?

– Крой для всех один. А красота должна быть природная. Твоя собственная.

– Подожди, но ты ходишь в других платьях! – тут же высказала свои заметки.

– Эти платья заказал сам Радигост. Он любит красоту, если так можно сказать. Он не терпит около себя чего-то некрасивого. Поэтому одежда прислуги была одобрена им самим и сшита портными замка. Я очень аккуратно к ней отношусь. И по ней нас сразу видно в селении. Люди нас отличают и выказывают почтение.

– Ты хочешь сказать, что купить я могу только точно такое же платье? – провела руками по одинаковым трем верхним платьям и двум видам нижнего платья. Отличались они тканью. Были варианты из более плотной, как то, что было на мне, и из тонкой, нежной.

– Да, такое платье ты можешь купить. И летнее или зимнее нижнее.

– Так дело не пойдет, – скуксила я свой симпатичный, без ложной скромности, носик.

– А что нам остается? – развела руками мать.

– Брать все в свои руки. Они у тебя же мастеровые, не так ли? – уточнила на всякий случай, а то было бы опрометчиво пускаться в авантюру с человеком, который не может помочь.

– Я не понимаю тебя.

– Ты умеешь шить?

– Конечно, и иголка есть в доме, – с гордостью произнесла Кремлина.

– А это не достояние каждого дома?

– Нет, во-первых, она очень дорогая, а во-вторых, многие ее боятся, так как колется.

– Иголка одна? – моему удивлению не было предела.

– Нет, две. Только ты не умеешь шить!

– Умею.

– Не умеешь, – стала злиться родительница, – я тебя не учила.

– Сама научилась. Неси все ленты, тесьму, камни, бисер и все красивое, что есть в доме. И Две, слышишь, две иголки. Мы будем делать моду.

– Что будем? – удивилась, и заволновалась Кремлина.

– Будем создавать моду. Сейчас поймешь. А когда увидишь результат, просто офанареешь от восторга.

– Что сделаю? – смотрела уже как на умалишённую мать.

– Восторгаться будешь, радоваться и гордиться дочерью.

– Я и так очень тебя люблю, горжусь тобой и радуюсь, что ты у меня есть.

– А это еще больше будешь. Твоя дочь будет родоначальницей женской моды.

«Стерва»

Мы провозились с матерью весь день. Платьев было мало, да и прикладного материала тоже. Но мы старались выжить из этого максимум. К вечеру три верхних платья и два головных убора были готовы. Нижние мы не трогали, так как их все равно кроме меня больше не увидит. Пока что.

– Боже мой, это восхитительно, – умилялась мать над самым сдержанным, как бы совсем повседневным, платьем Кремлина.

– Да, неплохо. Пока пусть будет так. Теперь, давай глянем, что у нас есть в арсенале ухода за волосами.

Я разложила платья на кресле, чтобы те не измялись окончательно, решив, что чуть позже решу проблему с вешалками и хранением гардероба. А пока мы с матерью подошли к столику, где лежали какие-то приспособления.

– Вот, – провела женщина в воздухе рукой, – это все для плетения волос.

– А для укладки? Что есть для красивой укладки?

– Укладки чего? – поинтересовалась озадачено мать.

– Волос.

– Укладки их в плетение?

– Нет, чтобы они красиво лежали в распущенном виде, – устала от постоянных пояснений.

– Так ходить нельзя. С распущенными волосами ходят лентяйки и заморажки.

– Понятно. Если тут моются только раз в году – летом, то понятно, – недовольно пробубнила я, – А какая самая частая прическа?

– Вот, – мать тряхнула своей головой, и две тугие косы колыхнулись.

Я скривила лицо. Возвращаться в детство, когда бабушка заплетала мне две косы с подбором так, что глаза открывались с трудом, я не горела желанием.

– Тогда будем экспериментировать, пробовать и вносить новшества и тут.

Я взяла какой-то пуф, с трудом дотащила до столика, села на него и стала объяснять как я хочу чтобы меня заплела Кремлина. Женщина была очень понятливой. Она тут же подхватила идею, и под конец уже совсем ловко плела из моих светлых волос корзиночку с убегающей дорожкой к тонкой шее и заканчивающуюся хвостом, который по-хорошему, надо было бы завить большой волной.

– Ох, доченька! – всплеснула руками мать.

– Да, совсем молоденькая, – оглядела себя во что-то наподобие зеркала.

– Так тебе и лет-то, совсем чуть-чуть.

Я еще раз осмотрела свое отражение, и поняла, что сморю не на Стехану, а пытаюсь разглядеть себя. Я вижу свое отражение, которое могло бы быть. Тряхнула головой и вгляделась в отражение. На меня смотрела молоденькая, почти с девичьим лицом, девушка. Благодаря всем стараниям того дня, выглядела она куда лучше, чем утром того же дня. Мне стало грустно. Нестерпимо грустно, что все, что я достигла, что я смогла, что сделала, теперь кануло в лету. И как бы я своим воображением не рисовала себе себя прежнюю. Я стала другой. Совершенно не похожей, ни одной чертой лица.

– Тебе плохо? Устала? – тут же почувствовала меня Кремлина.

– Нет, просто, видимо дома засиделась. Мне надо воздухом подышать.

– Ты только с владений не уходи. Чтобы не заблудилась.

– А у нас большие владения? – спросила с удивлением.

– Конечно. Я продала только дом и лавку отца. Он стоял на углу земель. Построила в глубине этот дом, и стала жить.

– А кроме земли и этого дома еще что-то есть?

– Конечно. Были еще рабочие помещения. Они закрыты очень давно. Но ваш отец строил хорошо, с душой, так что они сохранились.

– А далеко до них?

– Нет, если выйти и пойти прямо, ты в них упрешься. А ключ?

– Что?

– Как я их открою?

– Там дверь есть. Она слегка покосилась, но еще поддается.

– А замок?

– А причем тут замок?

– Как я открою замок?

– У нас на дверях нет замков.

– Как это?

– А зачем?

– Чтобы никто ничего не украл.

– Не понимаю.

– Ну, чтобы не взял твоё кто-то, кому ты не разрешала, пока тебя нет.

– Это невозможно. За это Властитель подвергает карам. У нас давно никто ничего не брал.

Я впала в ступор. Мир, где нет женщин, точнее их мало, нет воровства, лечатся волшебством. Чем меня еще могли удивить жители этих Земель?

Глава 9

Радигост

Я привычно вылетел на вечерний облет своих владений. Но день был непривычным. И вечер тоже оказался с заковыркой. Меня тянуло к дому Кремлины. Я не понимал, что я забыл там, зачем мне туда лететь, ведь я уже был там. И мой визит можно смело назвать странным. И я долго маялся в небе, пытаясь найти поводы лететь в другую сторону. Но вспомнил тот день, когда Стехана попала в беду. И я свернул к их угодьям. Из далека увидел маленькую женскую фигуру. Она двигалась очень быстро в сторону хозяйственных построек. Которые, насколько я знал, стояли без дела с тех пор, как умер муж Кремлины. Девушка стойко сражалась с осевшими дверями, и все-таки попала внутрь помещения.

– Вот, все у них хорошо! Зря переживал, – сказал сам себе внутренним голосом.

Развернулся и полетел дальше. Но в голове крутилась мысль: «Что юная девушка забыла в помещениях отца?». И чем дальше я отлетал от места, где теперь хозяйничала строптивая Стехана, тем больше вопросов у меня рождалось, тем больше мне хотелось унять свое разыгравшееся любопытство.

Но я не стал поддаваться странным порывам. Переключился на дела Земель. И все же, завершая свой облет, решил пронестись над знакомым наделом. Издалека заметил задумчивую девушку, что брела по заснеженным тропинкам. Она смотрела себе под ноги, и, наверное, о чем-то усиленно думала. Но тут она вскинула голову, и стала вглядываться в небо. Не знаю, что она увидела, но явно что-то страшное. Так как было отчетливо понятно, что она перепугана, мечется и визжит. Пришлось снизиться и обратиться.

– Ох, как чувствовал, что будет какая-то беда, – бубнил себе под нос, уже вышагивая к девушке с широко распахнутыми, удивительно красивыми глазами.

«Стерва»

– А-а-а, – голосила, будто не я, так как никогда не слышала такого голоса.

– Что опять у тебя случилось? – послышался требовательный мужской голос.

Мне было очень сложно взять себя в руки и как-то отреагировать на вопрос. Внутри меня бушевала паника. Казалось, что еще немного и меня просто разорвёт изнутри. И это чувство не давало покоя телу. Нужно было куда-то его деть, как-то унять, будто вечный двигатель поместили в меня и включили на полную мощность. Я нарезала круги по снегу, визжала, взмахивала руками, будто собираюсь куда-то лететь. И в одну минуту это прекратилось. По внутренним ощущениям это было сродни тому, что я с размаху на полном ходу врезалась в бетонную стену. Внутри от резко остановленной паники все оборвалось. Вскинула голову и уперлась взглядом в лицо Властителя. «Что-то зачистил Повелитель к нам», – тут же родилась мысль в голове. «Не к добру» – стандартная осторожность, что выработалась за годы работы наемным сотрудником в больших корпорациях, гласила – чем дальше и увлеченнее своим делом начальство, тем лучше, а если часто стали пересекаться – жди беды.

– Какая опять беда с тобой приключилась? – как у недоумка или человека с явными физическими отклонениями поинтересовался Радигост.

– Д, д, др, – только и могла вымолвить я.

– Что еще за др – пыр? Говори яснее! Я не могу тут весь вечер провести.

– Д-д-д-дракон, – кое– как выговорила это слово, которое звучит не так страшно, как выглядит наяву.

И если бы хоть кто-то еще месяц назад сказал бы мне, что я своими собственными глазами увижу настоящего дракона в небе, пролетающим надо мной, то этот человек бы сейчас лежал, ну, или уж точно стоял на учете в психоневрологическом диспансере.

– Я тебя слушаю, говори уже, что случилось?

– Дракон, – указала на небо и повторила еще раз причину моего ужаса.

– Приходи в себя, и нормально сформулируй, что ты хочешь, и можно без обращений, раз ты на нем застреваешь.

Я не поняла, о чем говорил мужчина.

– Дракон! – повторила еще раз и указала пальцем на небо у нас над головами.

– Да, я Дракон, и слушаю тебя. Что опять стряслось с тобой и почему ты в ужасе? Кто обидел?

– В каком смысле ты дракон? – выпучила глаза и уставилась, не мигая, на человека напротив, – Я только что, вот в этом самом небе, этими глазами видела, как надо мной пролетал настоящий, самый, что не наесть, живой и огромный дракон.

– Да? – с какой-то то ли усмешкой, то ли покровительственной осторожностью проговорил Властитель, – И какой он был?

– Я говорю правду! Я видела его! – понимая, что это звучит странно, но ни капли не сомневалась в том, что мне это не привиделось.

– Я не сомневаюсь в зоркости твоих глаз. Вот и спрашиваю, хорошо ли ты его рассмотрела? Какой он? – спокойно, с достоинством и величием поинтересовался Радигост.

– То есть… – стала понимать его слова, – Для вас не новость, что где-то в округе живет дракон?

– Что ты! Конечно не новость! Я тебе больше скажу, – наклонился ближе ко мне мужчина и от него странным образом вместо тепла от дыхания и естественной температуры тела, повеяло легким холодком, – здесь, в окрестностях живет не один, а целых Два, – выделил число, но тут же замялся, почесал подбородок, будто что-то соображая, а потом продолжил, – ну или если быть точным, то полтора Дракона. А еще есть Драконы у соседей. Поэтому, я и спрашиваю, как выглядел Дракон.

Информация, которая так спокойно была выдана мне, окатила холодной волной изнутри мое тело. И да, я видела дракона, но оставалась еще очень призрачная надежда, что мне все показалось. И этот человек мог как раз развеять страх, заверив, что это все мое совершенно нездоровое, разыгравшееся воображение. Но он сообщил, что дракон не один, а какое-то странное число, да еще и у соседей они есть.

– Вы хотите понять, местный ли это развлекается или залетный? – поинтересовалась, зачем ему описание увиденного зверя, чтобы правильнее подать информацию.

Радигост нахмурил свои идеальные брови. И я залюбовалась ими.

– Вам Кремлина брови делает? – поинтересовалась зачем-то не подумав я.

– Что? – с раздражением и разочарованием рыкнул, каким-то нечеловеческим басом Властитель.

– Простите, просто брови у вас идеальные. От паники мысли скачут.

– Так что с драконом? – уже без особого интереса, больше для порядка, призвал меня к ответу мужчина.

– Ох, дракон! Он был очень большим. Я бы сказала, огромным, – начала повествование я.

– Внушительных размеров, солидный Дракон? – переспросил с небольшой долей гордости, будто он испытывал причастность и радость, что такого рода животное живет у него на земле.

– Солидный? – не поняла, как можно к страшилищу применить такого рода эпитеты, – обычная страшная, чешуйчатая, огромная рептилия с крыльями. Я даже не могу сказать точно, что больше переполняет при встрече: отвращение или страх. – остановилась в повествовании. Пытаясь для себя самой разобраться в этом вопросе, – Хотя, знаете, наверное, паника – это как раз симбиоз этих двух чувств.

Мужчина изменился в лице, чуть отстранился от меня, выпрямляя спину и приподнимая подбородок.

– И что же, позвольте узнать, в этом благородном, сильном, красивом животном противного?

– Что? Да, все! Это же чешуйчатое, наверняка, склизкое, клыкастое, когтистое нечто. Да еще и огнем может сжечь.

– Огнем? Тут пролетал огненный дракон? – засуетился Радигост.

– А разве они не все огнедышащие? – вспомнила Змея Горыныча, так как на этом все мои познания в этой сфере заканчивались.

– Нет, конечно! Есть ледяные, огнедышащие, а еще земляные, водяные, но у нас поблизости их нет. Редкость.

– Это невозможно! – только и смогла выговорить.

– Очень даже возможно. Ну, так какого ты видела?

– Я не знаю. Серого, почти голубого цвета, большой, с мощными крыльями, степенным темпом полета, достаточно длинной шеей, и крупной выразительной головой дракон пролетал надо мной.

– Это Ледяной Дракон! – с обидой и неким пренебрежением кинул мне мужчина и развернулся, чтобы уйти от меня.

– Это значит наш? Ну, то есть, – пыталась сформулировать нормальный вопрос, но не получалось, – местный дракон?

– Ну, – посмотрел еще раз на меня Радигост, – можно и так сказать. Дракон свободное животное, и говорить, что он твой, по меньшей мере, неуважительно.

– А мне его надо уважать?

– А как ты думаешь? Как надо относиться к тем, кто тебя сильнее, могущественнее и старше?

– Может быть, есть какое-то правило, которое гласит, как надо себя вести в присутствии или в момент встречи с ним?

Радигост чуть-чуть замялся, а потом сказал:

– Конечно, – с легким прищуром произнес Властитель, – если ты в небе видишь, что Дракон облетает земли и заметил тебя, то опускайся на колени и склоняй голову.

– Это обязательно? – возмутилась я.

– Да, и Сама пойми, со склизким, клыкастым, когтистым громилой лучше не ругаться! – как-то опять самодовольно произнес Радигост и направился прочь от того места, где мы только что беседовали.

Конечно, спорить и мериться силами с огромным драконом, было бы очень нелепо и небезопасно. Но и традиция вставать на колени мне категорически не нравилась.

– Надо записать в блокнот для будущих дел – исправление этой нелепой традиции. Пришло время реформ. Надо приручать дракона, чтобы он был не наш, а мой.