Текст книги "Петровна (СИ)"

Автор книги: Татьяна Охитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

3

Корвалол Петровне все-таки пригодился. Сунув таблетку под язык, она попыталась осмыслить сказанное… и не прибить паршивца. Доверие терять было нельзя, поэтому сдержалась. Чувства ее были противоречивыми – она не только злилась, но и жалела этого глупого запутавшегося ребенка, вообразившего себя взрослым. Как бы она сама поступила на его месте? Возможно нашла бы еще более худший вариант. В свои пятнадцать она была куда хуже. Если бы не родители и старшая сестра, может и не сидела бы она сейчас здесь. Хотя, кто знает, как было бы лучше.

По рассказу Алмуса, ее «извлечение» заказал местный работорговец. Официально работорговля в королевстве была запрещена, поэтому действовали по-тихому, в обход властей, в чем Петровна, в отличие от наивного мальчишки, сильно сомневалась. А еще в этом мире была магия, с помощью которой и обтяпывались темные делишки. Умельцы выдергивали людей из других миров и превращали их в доходный товар. Очень удобно – никто не ищет, делай с ними, что хочешь. А если владельца поймают на горяченьком – так сам он рук не марал, всю грязную работу сделали за него такие вот маги-недоучки типа Алмуса или взрослые, сидящие на мели колдуны. Чего не сделаешь ради денег, когда их нет. Если верить мальчишке, он еще долго держался, отказывался до последнего, но когда погнали с работы, где и так платили гроши, ничего другого не осталось.

Петровну должен забрать заказчик, когда Алмус отправит ему письмо, что работа сделана. Пока о том, что жертва уже здесь, он не знает, и Алмус заявил Петровне, что никакого сообщения отправлять не будет. На вопрос о неустойке мальчишка снова заюлил, но потом сказал, что конкретного срока исполнения не было, так что можно еще что-нибудь придумать. И это давало им небольшой, но все-таки шанс выкрутиться. И теперь, глядя на то, как старательно виновник отмывает кухню, Петровна раздумывала о том, что бы такое предпринять, чтобы вытащить мальчишку из-под удара и самой остаться в живых.

– У тебя, даже дальних родственников нет? Дяди, тети? Бабушек? Дедушек?

Еще один тяжелый вздох.

– Нету. В соседнем королевстве жила вторая бабушка, мамина мама. Но она тоже умерла.

Сватив за хвост мелькнувшую в голове идею, Петровна, скрестив пальцы на удачу произнесла:

– А кто-нибудь кроме тебя об этом знает?

– Эээ… нет.

Они переглянулись с видом заговорщиков. На лице мальчишки появилась робкая улыбка.

– Да, может получиться, – произнес он. – Только вам придется очень хорошо притворяться.

– Можешь не беспокоиться, – усмехнулась Петровна. – Лучше расскажи о вашем мире… И одежду какую-нибудь мне раздобудь.

– Одежда – это запросто, – обрадовался мальчишка, – у меня бабушкиной одежды целый сундук!

И он потащил Петровну на второй этаж.

Комнат наверху оказалось три. Одна – родительская – стояла закрытая, во второй обитал сам Алмус. Третья, тоже закрытая, когда-то принадлежала бабушке.

Бархатистый налет пыли густо покрывал пол, застеленную кровать, низенький столик с гнутыми ножками, уставленный какими-то бутылками, полку с коробками и массивный кованый сундук. Оставляя за собой следы, Алмус направился к сундуку, отпер замок и распахнул крышку.

– Вот, – произнес он, сделав приглашающий жест, словно банкир, предлагающий взглянуть на сейф, полный золота.

Петровне подумалось, что из сундука вылетит куча моли… но этого не произошло. Приблизившись, она заглянула внутрь. Взгляду предстали темные свернутые деяния, поверх которых лежали темно бордовые растоптанные сапоги немалого размера. Полная дурных предчувствий, Петровна двумя пальцами извлекла сапоги, оставив их в сторону, после чего развернула лежащую под ними вещь… и застонала. Темно-бордовый жилет мог с легкости подойти средних размеров бегемоту. Да, размерчик у почившей бабули оказался немаленький. Впервые за много лет Петровна ощутила себя Дюймовочкой. Не зря, ох не зря соседка Валентина пыталась привить ей навыки шитья.

– Иголка с ниткой у тебя есть? – мысленно содрогаясь от объемов работы, спросила она у Алмоса. О том, что Валентина всякий раз поражалась ее криворукости, она предпочитала не думать.

– Зачем ножницы? – удивился Алмус. – Можно же так, – он сделал неопределенный взмах рукой.

– Ну знаешь ли!.. возмутилась Петровна, представив себя в этом балахоне да еще с сапогами в придачу. – Я в этом парашюте на улицу не выйду!

– Да зачем, – растерялся мальчишка. – А что такое «парашют»?

И тут мальчишка ее удивил. Бегемотские тряпки, которые он уменьшил с помощью магии, стали почти впору. Цвет и фасон, конечно, ужасные, но сейчас не до жиру, решила Петровна, облачаясь в обноски.

– Неплохо, – с некоторой заминкой вынес вердикт мальчишка и протянул ей уменьшенные сапоги. Краше они не стали, но других все-равно не было.

– Ну, хорошо, – кое как смирившись с чудовищным новым видом, произнесла Петровна, – с одеждой разобрались. Теперь мне нужна комната. Бабушки в гостиной не живут.

Алмус захлопал глазами и, обведя взглядом комнату, произнес:

– Тогда вам придется жить здесь, – и торопливо добавил – Я все уберу! И пол вымою, и пыль вытру!

Петровну передернуло, комната была настолько пропитана усопшей старушкой, что, казалось, и сама она до сих пор обитает где-то здесь. От этого никакая уборка не спасет.

– А другой комнаты у тебя нет? – без особой надежды спросила она.

– Только родительская. Но там вам точно не понравится.

Спрашивать «почему» у Петровны желания не возникло. Она чуяла, что это как раз тот случай, когда «меньше знаешь – крепче спишь».

– Ладно, – произнесла она, уборка так уборка. Но советую поторопиться, я устала и хочу отдохнуть. Мне все-таки не пятнадцать.

И Алмус убежал за ведром.

В четыре руки они быстро привели комнату в божеский вид. Хотя устала Петровна чудовищно, поясница ныла, руки и ноги отваливались. «А поликлиник с врачами в этом мире нет”, – прокралась подлая мыслишка, но тут же была отброшена по причине неподходящего момента.

В чистом виде комнатка оказалась уютной (если выбросить из головы мысль о витающем духе покойницы). Заминка вышла только с постельным бельем – чистого комплекта в доме не нашлось. Петровна, которая за сегодняшний день и так превысила лимит терпимости, напрочь отказалась спать на белье, на котором умерла бабуля. К счастью, Алмус вспомнил, что белье после этого меняли, и вопрос решился. О том, правду ли говорит мальчишка, Петровна старалась не думать.

4

Был еще один вопрос, прояснить который Петровне хотелось как можно скорее. А именно – на что они будут жить. Вряд ли полторы тысячи российских рублей хоть что-нибудь значат в этом мире, а у мальчишки, судя по рассказу, и того не было. Оставалось вспомнить свой опыт выживания. И придумать что-то с ужином (на худой конец, еще оставались помидоры).

Петровна прилегла на кровать, дав отдых усталому телу.

– Если нет денег, надо их заработать, – заявила она. – Или что-то продать, – «например, меня», – мелькнула ехидная мысль.

– Я уже… – сидящий на сундуке Алмус вздохнул, – продал, что можно. Остальное не берут.

– А что у тебя есть? – поинтересовалась Петровна, приподняв голову с подушки. – Что не берут-то?

Мальчишка задумался.

– Да ерунда всякая, – признался он. – Я бы тоже не взял. Книжек немного, какие-то старые настойки бабушкины.

– Не старые, а выдержанные, – оживилась Петровна, чувствуя знакомый ветерок. – А книги – это вообще букинистическая ценность. Бешеных денег стоить могут.

– Да какое там… – махнул рукою Алмус.

– Какое-какое, да ты просто торговать не умеешь, – возмутилась Петровна, садясь на постели. Пойдем-ка оценим твои… наши владения.

– Ну пойдемте, – пожал плечами мальчишка. – Хотя чего там оценивать, сами увидите, – и, поднявшись с сундука, повел ее за собою.

На пороге Петровна оглянулась – взгляд в спину был таким ощутимым, что между лопатками зачесалось. Однако в комнате, конечно же, никого не было. «Нервишки разыгрались, – подумала она, – неудивительно при таких событиях».

В чулане возле кухни они откопали крошечный мешочек с мукой и кувшин с картофельным порошком, которому парень обрадовался как лучшему другу и пообещал приготовить чудесный ужин. Больше ничего съедобного не нашлось.

Зато несъедобного нашлось немало: целый ящик флакончиков с вонючими жидкостями, горшок с отвратительного вида мазью, куча книжек с какими-то заумными трактатами, которые не то чтобы понять, прочитать было невозможно. А еще старый баул со множеством застежек, три ржавые лопаты, огромный ботинок и плед, от которого воняло. Всё, кроме последнего, вызвало у Петровны огромный энтузиазм и, отослав Алмуса готовить ужин, она занялась предпродажной подготовкой, решив для начала рассортировать добытые сокровища, а потом уж обдумать хорошенько, как их представить в выгодном свете и сбыть с максимальной выгодой. Задача предстояла интересная, и Петровна, потерев руки, приступила к ней с энтузиазмом человека, нашедшего клад. Что, собственно, так и было.

Отвлек ее знакомый запах, от которого тотчас потекли слюнки, и Петровна поняла, что зверски проголодалась. Она отложила ботинок и двинулась кухню.

– Вот, – улыбающийся Алмус указал на стол, где благоухала тарелка с жареной картошечкой, – прошу к столу!

– Сейчас, – не в силах оторвать взгляд от гастрономического пиршества, произнесла Петровна, – только руки вымою.

Когда она мыла руки, тарелка стояла перед ее глазами, дразня поджаренными кусочками и заставляя сглатывать слюну.

Словно во сне, наскоро вытерев руки, она подсела к столу, взяла вилку и, нанизав на нее золотистый ароматный ломтик, отправила в рот и зажмурилась.

– Вкуснотища, – произнесла она. – Кто тебя научил так жарить картошку?

– Я ничего не жарил, – засмущался мальчишка. – Это магия.

– Значит ты талантливый мальчик, – подытожила Петровна, окончательно его засмущав.

– Да не, я так, не очень, – тихо признался он. – Талантливых не выгоняют.

Петровна хмыкнула.

– Всякое бывает.

– Это как? – удивился мальчишка.

Но ответ получить не успел – дверной колокольчик сердито звякнул, после чего раздался уверенный стук в дверь. Бледнея на глазах, Алмус посмотрел на Петровну.

Та поняла его без слов.

– Ну что ж, иди открывай. И предупреди наглеца, что бабушка, которая к тебе приехала, не любит лишнего шума.

Осторожно, словно хрустальную, Алмус положил вилку на стол и вышел из кухни.

5

Аппетит резко пропал. Проводив мальчишку до двери, Петровна ушла в гостиную. Разложенные богатства немного успокоили. Чтобы хоть чем-то себя занять, она взяла в руки ботинок и стала прислушиваться к разговору. Голос гостя, низкий и резкий, давил на слух. Мальчишка что-то отвечал, пытаясь выглядеть дерзко, но неуверенность в голосе все-равно чувствовалась. Понимая, что лучше не высовываться, Петровна принялась вертеть ботинок из стороны в сторону, разглядывая грязные бока, словно пытаясь отыскать на нем знаки, способные ей помочь.

Громкость голосов резко усилилась, послышались шаги, и в гостиную, словно к себе домой, ввалился высокий холеный тип с тяжелым взглядом и брезгливым выражением на лице, уставился на Петровну, скривив губы. Этой наглости Петровна простить не смогла. Точнее, не захотела.

– Кто это такой? – игнорируя пришельца, спросила она у Алмуса. – И почему он вламывается в наш дом? – ботинок в ее руке угрожающе качнулся.

– Бабушка, это… это…

– Достаточно, я вижу, кто это, – перебила его Петровна, вложив в свой тон максимум презрения. – Отныне я запрещаю тебе общаться с людьми, которые не умеют себя вести в чужом доме и даже не научились здороваться, когда входят. О почтении к пожилым людям я уже не говорю, – она наконец обратила свой взор на вошедшего и звенящим от негодования голосом, указывая на дверь, воскликнула: – Вон отсюда, наглец!

Лицо гостя пошло пятнами, он впился в Петровну тяжелым взглядом, словно пытаясь прожечь в ней дыру, но та, разозлившись еще больше, тряхнула сапогом и рявкнула:

– Прокляну!

Наглец дернулся и, развернувшись, пулей вылетел из комнаты. Еще через секунду в прихожей оглушительно хлопнула дверь. И наступила тишина.

Петровна и Алмус молча смотрели друг на друга, не смея ее нарушить. Затем мальчишка хихикнул, и напряжение спало, словно выпущенный из воздушного шара воздух. Еще один робкий смешок, и вскоре они уже хохотали на пару, смакуя особо удачные места.

– Я думал, что он на вас заклятье наложит, – признался Алмос, когда они продолжили ужин.

– А он мог? – насторожилась Петровна.

– Конечно! Он сильный маг. Но, кажется, вы сильнее.

Петровна поперхнулась.

– Я этими штучками не владею, – произнесла она сердито. Осознание того, что могло бы произойти окатило ее волной страха.

– Ой, рассказывайте, – махнул рукой Алмус. – Вы так искусно блокируете магию, что не можете ею не владеть.

– Чего? – Петровна замерла с недонесенной до рта вилкой. – Ни чем я не владею!

– Да ладно вам, Бабазина. А как вы в подвале через силовые линии пентаграммы прошли? Должны были лежать неподвижно, а вы встали – и вперед. Я чуть с перепугу не умер!

– Какие силовые линии? Там был только мел… – растерялась Петровна.

– Мел – это проводник силы, – явно повторяя заученную формулировку, произнес Алмус. – Вы что, ничего не почувствовали?

– Нет. А что я должна была почувствовать?

– Непреодолимый барьер.

– Да не было там ничего, что ты мне голову морочишь!

– А в комнате, когда Схон вас проклясть пытался, тоже ничего не ощутили?

– Ну почему же, – Петровна начала закипать, вспоминая высокомерную рожу гостя.

– Ну вот… – обрадовался Алмус.

– Почувствовала, что еще немного – и он получит в морду грязным ботинком!

Мальчишка захлопал глазами.

– Но как… Даже я ощутил силу его заклинания. Как вы тогда его отразили?!

– Никак, – буркнула Петровна. – Глупости и ерунда все эти ваши заклинания.

– Вы бы моим родителям это сказали, – как-то уж слишком мрачно усмехнулся Алмус, улыбка его погасла.

– Они были магами?

– Магия их убила.

Пришел черед замолчать Петровне.

– Сочувствую, – только и смогла ответить она.

Картошку они доедали в тишине.

– Как думаешь, он нам поверил? – спросила Петровна.

Алмус вздохнул

– Не знаю. Время покажет.

Глава 3. Ночной визит

Незваный гость истратил все их силы, и разбор находок Петровна отложила до утра. Мальчишка хоть и бодрился, тоже выглядел измученным. Поэтому оба отправились на покой. И теперь, ворочаясь с боку на бок, Петровна никак не могла уснуть. А сделать это очень хотелось – в глубине души теплилась надежда, что произошедшее – всего лишь кошмарный сон. Стоит проснуться утром – и вновь окажешься дома.

Она уже почти задремала, когда почувствовала, что на край кровати кто-то сел. «Переволновался ребенок, – подумала Петровна, открывая глаза, – наверное тоже не спится». Но это оказался совсем не Алмус.

Массивную полупрозрачную старуху в чепце и белом саване Петровна узнала сразу. В основном по габаритам и суровому выражению лица – на портрете, который они с Алмусом откопали в сундуке, она выглядела также. Разве что одежда была другая.

Сейчас покойница буравила Петровну взглядом, словно хотела проделать в ней дыру.

– Чего тебе? – рассердилась Петровна. Что за мир! Никакого гостеприимства!

– Самозванка! – прошипела старуха, угрожающе протягивая к ней полупрозрачные руки. Кольца на ее пальцах тускло светились.

– От самозванки слышу! – не осталась в долгу Петровна. – Твой внучек меня сюда притащил, ему и выговаривай! Смотри-ка, деловая нашлась. Да мне ваш мир и даром не сдался! – от возмущения Петровна даже села. Старуха внезапно успокоилась, убрала руки и вздохнула, плечи ее сгорбились.

– Да знаю я, знаю, – она отвернулась, глядя на сияющую в окне луну. – Глупый он, неразумный. Не может один без присмотра. И я ушла. Итак задержалась больше возможного, а теперь вот… – она развела руками, – застряла тут, в комнате. И все зря, меня он не видит, не слышит, да и не заходит сюда почти, а я по дому не могу двигаться, даром что всё вижу и слышу. Обидно, – по призрачной щеке, оставляя серебристую дорожку, скатилась слеза. – Ай, ладно, чего жаловаться, – старуха махнула рукой, – Я же зачем пришла-то, – проведя рукой по щеке, она повернулась к Петровне, – если уж ты тут, присмотри за внучонком. Тебя-то он видит, в отличие от меня. И послушается. А я буду тебе помогать, подсказывать что да как. Да и в мире нашем помогу освоиться. Он-то ребенок, взрослой жизни не знает, да и в наших женских делах не разбирается. Ну, что скажешь?

Петровна задумалась.

Посмотрела на ждущую ответа женщину. И согласилась.

– Вот и славно! – обрадовалась та. Даже светиться начала сильнее. – Тогда отдыхай, силы нам еще пригодятся, – и растаяла, словно сон.

Петровна еще долго смотрела в темноту, а потом и сама не заметила как уснула.

Глава 4. День и его заботы.

– Уважающая себя женщина нижние юбки так не носит! – возмущалась бабуля.

Петровна, которая перед выходом в мир решила посоветоваться с ней по поводу наряда, уже тысячу раз пожалела о своей идее.

– Уважающая себя женщина вообще не напялит на себя этот кошмар, – буркнула Петровна, выпуская подвернутую юбку на нужную длину. – Как вы вообще это все носите? А главное, зачем!

– Чтобы теплее было. И удобней. Где у тебя ножны?

– Чего? – уставилась на нее Петровна. – У вас тут что, партизанская война? Какие ножны?!

– В сундуке посмотри, – не отреагировала на ее выпад Галкея (а именно так звали бабушку Алмуса). – Ищи кожаный ремешок с петелькой… Да нет же, это держатель для прически… Вон там, под пелериной посмотри… Да, да, это они! – найденному короткому черному ремешку она улыбнулась как старому другу. – Теперь пошарь на самом дне, там должен быть кинжал, – на лице ее появилось предвкушение. – Да нет же, это зажим для волос, сверток ищи! – старушка от нетерпения подскакивала на месте. А когда Петровна, наконец, откопала завернутую в зеленую ткань штуковину и развернула ее, на лице старушки разлилось умиление. – Ах, мой дорогой, как я по тебе соскучилась. Посмотри какая прелесть, Зиночка! Это мне покойный супруг подарил, сладких ему снов за небесными вратами. Ах, – она всплеснула руками, – сколько всего я пережила с этим кинжалом.

– Да зачем он нужен-то? – насторожилась Петровна. Мир за окном не выглядел настолько агрессивным, чтобы махать оружием.

– Как зачем?! – возмутилась старушка. – А хлеба нарезать? А коренья нужные откопать? А нос утереть завистницам?

Утирание носа кинжалом сразило Петровну наповал. Галкея, видя ее лицо, решила прояснить ситуацию.

– Видишь ли, Зинаида, в нашем мире каждая уважающая себя женщина должна всегда быть на высоте. И не только заботиться о семье и хозяйстве, но иметь достойный статус среди себе подобных. Мы не часто пользуемся кинжалами на людях, но если уж приходится, то ударить в грязь лицом не должны. Кинжал – это статус, и поэтому мой супруг позаботился о том, чтобы меня воспринимали как женщину обеспеченную и уважаемую, ценимую своей семьей. Теперь, – на ее лице возникло возвышенное выражение, – я передаю этот кинжал тебе. Пользуйся с умом. И не потеряй, а то изведу!

– А давай я его вообще брать не буду, – произнесла Петровна, с опаской глядя на блестящий металл со сверкающим на рукоятке камнем. Она всегда недолюбливала ножи, поэтому идея таскать острую штуковину, пристегнутую к ноге, ее совершенно не грела.

– Надо, Зина, надо, – вздохнув, произнесла Галкея, бросая прощальный взгляд на кинжал, – Бери, пока не передумала. Без него у тебя в нашем обществе приличного статуса не будет.

– Да что мне кто-то под юбку будет заглядывать?

– Кинжал не под юбкой, он в сердце и в голове.

Содрогнувшись от представленной картины, Петровна сдалась и, пристегнув под коленом кожаный ремешок, сунула кинжал в ножны.

– Ну вот, – удовлетворенно произнесла Галкея, – совсем другое дело!

Петровна посмотрела в зеркало, не заметив никаких перемен, кроме того, что лицо приобрело напряженно-брезгливое выражение. Ну что ж, если это то что надо для здешнего мира, то да, теперь она в отличной форме.

К счастью, к остальной части гардероба Галкея сильно придираться не стала, и Петровна решила, что пережитые мучения – не самая большая цена за нужную ей сейчас информацию. И вскоре, перетащив в комнату ящик с безымянными пузырьками, вооружившись бумагой и карандашом, она принялась составлять опись под чутким руководством бывшей хозяйки всех этих фармацевтических богатств.

Список оказался небольшим – снотворное, омолаживающее и эликсир жизни. Бабуля Алмуса, на счастье или на беду, оказалась травницей, и все эти жидкости в свое время варила сама. И да, многие из них до сих пор действенны. Если немного над ними поработать. Сделать это предстояло самой Петровне, поскольку бабуля в нынешней свое ипостаси к варке зелий была совершенно непригодна, зато обещала помогать советами. Ободренная словом «немного», Петровна согласилась.

Алмусу, по просьбе Галкеи, про ночной разговор и бабулино присутствие в доме она ничего не сказала. Уверила, что умеет обращаться с травами и могла бы проверить эликсиры лично, если бы в доме имелась комната с котлом и ингредиентами. Мальчишка отвел ее в бабушкин кабинет, и Петровна принялась за работу.

Бабуля, конечно, приврала – «немного» заняло весь день. И так упахало Петровну, что к вечеру она полностью выбилась из сил. Зато обновленные зелья, подписанные и в блестящих протертых бутылочках, заняли свои места в ящике. Вместе со стопочкой инструкций, написанных для Петровны и особо забывчивых покупателей.

На ужин была все та же волшебная картошечка, но на этот раз Петровна так устала, что даже не почувствовала ее вкуса. Поела и завалилась спать, собираясь прямо с утра отправится на рынок. И только уже засыпая, вспомнила, что собиралась сегодня с Алмусом совершить вылазку в город, чтобы осмотреться. «Ну ничего, – подумала она, улетая в царство Морфея, – завтра на месте сориентируюсь».