Текст книги "Янтарный волк"

Автор книги: Татьяна Нартова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Этот? – проследив за взглядом художницы, скептически протянул Кузьма, – Не слишком ли вызывающе он смотрится?

– Самое то, – заверила его девушка. И это было правдой. Желтый, как солнце или как золотая листва осенью, зонт притягивал внимание и словно согревал своего владельца. С таким цветным пятном над головой не соскучишься даже в мелкий надоедливый дождь.

К тому же само слово "вызывающе" как катализатор подтолкнуло Карину к покупке. Именно сейчас ей нужно было хоть кому-то бросить вызов, а не пассивно наблюдать за происходящим. И желтый зонт был просто замечательным в роли первого шага.

– Берем? – почти утвердительно произнес Никита. Девушка кивнула, как завороженная глядя на "грибок", уже как на свою собственность.

– Сколько он стоит? – наконец налюбовавшись им, спросила художница, но приятель предупредил ее желания быстрее, чем она достала кошелек:

– Я сам заплачу. И не спорь, – отрубил он, а уже через несколько минут Карина с неимоверным удовольствием отправила в мусорку предшественника желтого зонта. Словно бы и не вещь, а старую жизнь выкидывала.

Дома ребят ждал весьма неприятный сюрприз в виде недовольных родителей Карины под дверью. Блудная дочь, едва заметив перекошенные лица предков, немедленно нырнула за широкую спину Ника, без зазрения совести выставляя его вперед, как щит.

– Кто это? – поинтересовался шепотом Кузя, но художница уже натягивала на лицо улыбку, которая могла бы по приторности состязаться с медом.

– Привет, – все-таки совершенно беззаботной выглядеть не получилось. Или это круги под глазами испортили все впечатление, или не вовремя высунувшийся мальчишка, но родители даже не улыбнулись.

– Ты домой собираешься? – начал отец.

– Я все беспокоюсь, где она, – подхватила мать.

– Насколько я помню, ты обещала вернуться уже через три дня. Мы и так слишком долго ждали. Собирай вещи.

– Это я виноват, – вступился Никита, – Я уговорил Карину остаться еще немного.

– Вот именно! Ваше предложение, молодой человек, вообще выходит за рамки приличия, – взъярился отец, – Моя дочь – порядочная девушка!

– Папа… – словно извиняясь за поведение родителя, художница прикусила губу.

– Что, папа? Что, я тебя спрашиваю? В конце концов, разве мы не даем тебе все необходимое, разве не я не позволяю тебе заниматься, чем хочешь, плачу за все?

– Вот именно, – неожиданно для самой себя в ответ закричала Карина, – Ты все делаешь для меня, но я никогда не могла что-то сделать сама. Мне не пять лет, пойми, и даже не десять. Я тоже имею право выбора, поэтому я и ушла к Нику. И не собираюсь возвращаться.

– Как ты так можешь, дочка? – удивилась мать Карины. На ее глазах милая девочка неожиданно превратилась в настоящую фурию. Глаза горели, левая рука сжалась в кулак, а правой она вцепилась в ладонь парня, – Мы ведь хотим, чтобы ты была счастлива…

– Я тоже этого хочу, – покачала головой художница, – Дайте только мне воздух, а крылья отрастут сами.

– Ты не можешь так с нами поступать, – не сдавался отец, – и, вообще, кто этот мальчишка? На какой помойке ты его выкопала.

– Это мой новый натурщик, – мрачно ответила девушка, – И попрошу проявить к нему хоть немного уважения, потому что он останется со мной, хотите вы этого или нет. Может даже я его усыновлю!

– Карина, ты с ума сошла? – неожиданно поинтересовался Кузьма. Никита недовольно покосился на оборванца, но ничего говорить не стал. Подобная идея возникала и у него. Правда, в роли опекунов выступила бы его семья. Однако Ник и предположить не мог, что подруга сама до этого додумается, да еще так открыто заявит родителям.

– Я в здравом уме. Конечно, если ты не хочешь иметь со мной никаких дел, можешь возвращаться на улицу. Но мне отчего-то кажется, что ты этого делать не будешь.

– Ну, – протянул мальчишка, – возможно, ты права.

В данный момент подростку больше всего хотелось оказаться подальше от собравшейся на площадке компании, неважно где, но только не в душном подъезде. Он, несомненно, любил внимание, но явно не такое. Теперь его буквально буравили две пары глаз, пытаясь не то просверлить в черепе дыры, не то заставить это наваждение исчезнуть. К обоюдному прискорбию родителей Карины и "наваждения", последнее осталось стоять на месте.

– Давай все обсудим спокойно, не торопясь, – попыталась хоть как-то урезонить мрачную дочь и начинающего багроветь от злобы мужа, мать.

– Я не собираюсь ничего обсуждать, – не выдержал отец, – Это просто немыслимо – тащить в дом какого-то бомжа! А она еще собирается отдельно жить! Теперь ты понимаешь, что она может натворить без контроля?!

– Она ничего не натворит, – вступился за подругу Никита, – И я об этом позабочусь. И, кстати, Карина, давай соблюдем приличия. Выходи за меня замуж!

– Что?! – теперь лица вытянулись у всех участников перепалки, и только Ник остался подпирать дверь собственной квартиры как ни в чем не бывало.

– Я серьезно. В конце концов, мы уже давно знакомы, ты всегда мне нравилась. Почему бы тебе ни рассмотреть мою кандидатуру в качестве мужа.

– Кажется, крыша поехала у всех, – охнул Кузьма.

Художница попыталась принять задумчивый вид, хотя больше всего на свете ей захотелось рассмеяться. Да, такого оригинального метода защиты от родительского гнева она еще не встречала. Хорошо хоть предки не удосужились как следует вглядеться в лицо ее друга, потому что веселые чертенята в его глазах никак не соответствовали официальности предложения.

– А почему бы и нет, – хмыкнула она, – я согласна. А раз так, то мы немедленно пойдем и подадим заявление, вот.

– Именно, – улыбнулся Ник, едва заметно подмигивая.

– Но…

– И никаких "но", – окончательно доводя мать и отца, выпалила Карина, хватая парней под локотки. Главное сейчас – не расхохотаться. Честное слово, на месте родителей, она бы во весь этот фарс не поверила. Ребята буквально скатились вниз с лестницы, сопровождаемые выкриками в спину.

– Ну, и куда пойдем? – как только все трое оказались на улице, поинтересовался Никита.

– Во всяком случае, не в ЗАГС, – решила девушка.

– То есть, как? – не понял Кузя.

– То есть так. А ты думал, что я действительно делаю ей предложение? – ухмыльнулся парень, – Нет, ну конечно я не имею в виду, что это совершенно невозможно. Но все же у меня сейчас есть дела важнее, чем заниматься свадебной церемонией.

– Может, к тебе? – предложила Карина, в срочном порядке выкапывая из недр сумочки телефон. Буквально через час должна была подъехать Зойка. Конечно, родители не будут их караулить, тем более после такой сцены, но все же сейчас ни Нику, ни художнице не хотелось принимать гостей. Кафе было самым подходящим местом, чтобы обсуждать дальнейшие планы, а заодно подкрепиться. К середине дня желудок стал неприятно и громко бурчать, так что никакие уговоры на него не действовали.

– У меня есть план лучше, – озорно подмигнул Ник, – Помнишь, ты хотела сходить в парикмахерскую? Почему бы нам этого не сделать сейчас?

– Ты серьезно? – не поверила Карина, пытаясь понять, шутит приятель или просто издевается. Кажется, он еще вчера был решительно против любых перемен в ее облике, что же такого могло произойти, чтобы Ник поменял свое мнение? Именно это и высказала девушка, на что друг неожиданно тихо произнес:

– Просто я сегодня по дороге в магазин понял для себя много важного. И мне кажется, если тебе хочется что-то сделать, – делай. Ты же сама недавно говорила, что хочешь перемен?

– Хочу, – улыбнулась художница, с подозрением вглядываясь в глаза Ника: не вернулся ли в них тот странный утренний блеск, смешанный с болью и стремлением умчаться на край света. Блеска не было, но и прежние смешинки куда-то удалились, оставив зрачок непроницаемым и тусклым, – Что ж, это даже лучше. Парикмахерская находится в той же стороне, что и ЗАГС, так что если за нами все еще следят, это будет только на руку.

Карина повернулась к подъезду, задрав голову. Точно! Прямо на них смотрели ее родители. Она едва удержалась, чтобы не сделать им ручкой, но за нее это уже сотворил Кузьма.

– Ладно, стрижка – стрижкой, но нам-то что делать? – спросил он, когда девушку усадили в кресло, накрывая ей плечи, чтобы на одежду не попали волосы.

– А мы пойдем на север, – отозвался Ник, на секунду отвлекаясь от подслушивания разговора между мастером и подругой, – Тут есть неплохая закусочная. Карина?!

– Да?

– Мы тебя будем ждать в "Северном волке".

– Волке? – с некоторой опаской переспросила девушка. Парень с запозданием понял, что совершил очередную глупость, но увидев, что художница тут же расслаблено откинулась на спинку, решил не торопиться с выводами, – Хорошо. Надеюсь, вы не съедите все их запасы!

– Постараемся, – хихикнул мальчишка.

После часа ожидания, Ник уже собрался было пойти за своей подругой, оставив Кузьму в закусочной. Но та появилась сама, сияя, словно только что вымытая тарелка. Кажется, от нее даже аромат начал исходить другой: свежести и праздника. Лихорадочный взгляд испуганной косули, загнанной гепардом, из глаз художницы исчез. Остался только яркий блеск восхищения:

– Ну, как вам? – повернувшись на каблуках, девушка продемонстрировала новую прическу со всех сторон. Кузьма хотел пожать плечами, но вовремя скорченная гримаса Никиты живо отбила у него это желание. Пришлось так же глупо улыбаться и цокать языком. Вместо шикарного темно-русого "хвоста" остались светлые, редкие прядки, больше годные на кисточки. Зато появилась челка, закрывшая почти полностью левый глаз. Да и оставшаяся шевелюра больше походила на разметавшийся во все стороны стог соломы. Однако, похоже, Никита ни капельки не притворялся, что ему нравится. Кузя даже недоверчиво бровь приподнял, что было расценено Кариной, как комплимент:

– Что, нравится? – улыбнулась еще шире художница.

– Не-а… – совершенно не смущаясь, протянул в ответ паренек, – Такие деньги отвалила ради того, чтобы тебя, словно курицу ощипали. Да и еще и цвет какой-то странный.

– Вообще-то это карамель, – хмыкнула Карина, повернувшись к Нику, – А ты что скажешь?

– А мне нравится, – неожиданно ответил друг, – Если честно, я думал, что из твоей затеи ничего не получится. Но результат вышел вполне пристойный. Конечно, еще долго придется привыкать к твоему новому облику, но что-то в этом определенно есть.

– Паршиво? – недоверчиво скисла художница, – Или все же терпимо?

– Не знаю. Это просто по-новому. А новое не может быть хуже или лучше. Оно – новое. К тому же теперь меньше денег уйдет на шампунь, а то я уже было решил, что разорюсь на нем, пока ты у меня живешь… – добавил Ник, за что немедленно получил толчок в плечо. Недоеденный чебурек смачно плюхнулся обратно на одноразовую тарелочку, забрызгав не только парня, но и Карину. Девушка фыркнула, отряхиваясь, словно промокшая кошка.

Солнечный луч, каким-то сверхъестественным образом сумевший пробиться сквозь пыльное окошко под потолком, мигнул на ее щеке, медленно переплыл на светлые пряди, блеснув в них золотом. Сама того не замечая, художница на мгновение стала редким полотном, в котором отразились и свежесть, и легкость, и мимолетность явлений, и грусть. Ник только смущенно улыбнулся, с каким-то новым ощущением глядя на подругу.

"И все-таки она достаточно привлекательная", – мелькнуло у парня в голове. Но это была только часть правды. На самом деле у него даже дух захватило от этой новой Карины, а признаваться в этом он даже себе отчего-то не решался.

Кузя с обреченным видом вздохнул, чересчур громко и выразительно зачавкав булочкой с повидлом, и тем самым нарушая всю атмосферу.

– Кузьма, это неприлично! – шепотом напустилась на оборванца девушка, на что получила ответ:

– Шато я не пялюсь на девушку с таким идиотшким выжашением лица.

– Эй, сопляк, ты совсем что ли стыд потерял? – немедленно возвращаясь с небес на землю, удивленно произнес Никита.

– Нет, – кое-как протолкнув очередной кусок в горло, возразил с улыбкой Кузьма, – Я его временно одолжил.

После чего с совершенно безобидным выражением подсунул Нику под нос карманное зеркальце. И тот впервые в жизни не пожалел о том, что у него смуглая кожа. На бледном лице красные пятна смотрелись бы уж совсем неуместно.

Одновременный замах ладоней над темечком живо заставил мальчишку выскочить из "Северного волка". Дав ему пару минут форы и заодно расплатившись, ребята двинулись вслед.

Эта ночь стала самой страшной из всех предыдущих. Девушка так и не смогла вспомнить, что именно заставило ее закричать, и почему она неожиданно оказалась на полу. В голове осталось только рычание, больше похожее на хриплый смешок. Она кое-как поднялась на дрожащие ноги, с удовольствием усаживаясь на краешек кровати. Рубашка была мокрой на спине, по вискам тек пот.

– Что? – в дверях немедленно обнаружился встрепанный Ник в одних штанах.

– Сон… – глухо простонала Карина.

– Все тот же или что-то новое появилось? – присаживаясь рядом, попытался хозяин квартиры успокоить подругу. Однако девушка и так была уже спокойна, а вот он теперь не на шутку разволновался. Парню показалось, что из ее комнаты, на сей раз, доносился не просто плач, а какой-то животный крик.

Художница только головой покачала:

– Я не помню. Ничего не помню. Только знаю, что он намного ближе, чем я ожидала. Ник, где моя картина? Я должна на нее посмотреть.

– Ты уверенна, что это так для тебя необходимо? – стараясь своей интонацией выразить беспокойство за девушку, поинтересовался Никита.

– Да. И я прошу тебя, не надо на меня смотреть такими дикими глазами. Со мной все в порядке. Как ни странно…

– Хорошо, – отступил парень, поднимаясь с насиженного места. Через минуту он поставил громадную раму перед подругой и отдернул закрывавшую полотно ткань, – Что там?

– Посмотри сам, – с каким-то подозрительным безразличием предложила собеседница. Ник перегнулся через край картины и замер. Прямо на него смотрел желтыми глазами совершенно четкий, серый волк. И даже больше. Парню вдруг показалось (хотя, что можно вообще нормально рассмотреть в темноте?), что зверь начал приобретать объем. То есть он не просто находился внутри картины, а словно выступал барельефом над ее поверхностью. Ник хотел протянуть руку, чтобы удостовериться, что это всего лишь обман зрения или какой-то оптический эффект, но Карина первая ринулась вперед, пальцами проводя по контуру волка, – Не трогай его пока. Погоди. Мне надо ему объяснить, что ты не враг.

– Кому? – ошарашено, а потому слишком громко, произнес друг.

– Волку. Он уже почти рядом со мной во сне. Но он не хочет, чтобы кто-то, кроме меня подходил к нему. Я боюсь, что если ты сейчас тронешь полотно, это может его разозлить. Завтра утром… да, лучше утром.

– Карина, ты…

– Совершенно уверена в том, что я нормальная, – продолжила художница за Ника, – Прошу тебя, дождись завтрашнего утра.

– Ладно, – хмуро согласился парень. Сейчас он и сам сомневался в собственном душевном здоровье, но что-то подсказывало ему, что спорить с подружкой бесполезно. Тем более, если она, действительно, превратилась в параноика. Он прислонил картину к стене, привычно накрыв ее, и тихо покинул комнату.

Как только дверь за другом закрылась, девушка немедленно свернулась калачиком под одеялом, стараясь отрешиться от посторонних мыслей. Теперь она собиралась не только не гнать злого волка из ее сна, наоборот, старательно представляла его себе. Его серую, с желтизной шкурку, крупные зубы, лапы с когтями. Она планомерно шла от кончика хвоста, рисуя перед собой каждый волосок на нем, перешла на спину, мощные лапы, уши и, наконец, попыталась заглянуть зверю в глаза. Сначала волк никак не хотел смотреть на нее. Даже полностью контролируемый воображением художницы, зверь отворачивался. И тогда ей пришлось прибегнуть к хитрости. Девушка медленно встала на колени, пачкая синее, в цвет сентябрьского неба, платье. Расстилавшийся впереди луг шелестел разноцветными, в большинстве своем белыми и желтыми цветами. Странно, но над летним лугом раскинули свои кроны абсолютно желтые и багряные деревья. Возможно поэтому волк все еще недовольно вертел мордой, словно не собираясь мириться с таким несоответствием.

– Ну, какая тебе разница, – пробурчала Карина, обхватывая ладонями голову хищника. Тот в ужасе и непонимании отступил на шаг, но вырваться из крепких объятий так и не смог, – Тебя же не существует!

"Ага, тогда с кем же я говорю? Значит, и меня не существует?" – подумала воображаемая Карина. Настоящая же, лежащая на кровати, только вздохнула:

"Хватит отвлекаться на эти мелочи, надо как можно быстрее уснуть!".

– Ты – глупое, вредное животное, – продолжала поносить волка девушка из выдумки, – Почему бы тебе просто не сказать мне, что ты от меня хочешь?

"Хочу? – изумление неожиданно отразилось в желтых глазах хищника, – Девочка, это не я хочу, а ты!"

– Я?

– Я? – такой наглости не ожидала ни одна из Карин. И тут же луг подернулся дымкой, деревья сомкнулись над головой, и снова перед художницей возник уже знакомый ей лес. Руки ее все еще остались протянутыми, но обхватывали только пустоту. Громадный зверь, совсем не похожий на того, что только что вертел башкой, стоял всего в нескольких метрах от девушки. И смотрел прямо на нее уже без всякого страха прямо в глаза. А она, словно в забытьи, двигалась к нему. И теперь уже ей захотелось упасть перед ним, заслониться от всепроникающего звериного взгляда. Но вместо того, чтобы именно так и поступить, Карина вдруг поднялась на ноги, с вызовом произнося:

– Ты не имеешь права делать ему больно…

– Мне он не нужен. Я пришел только за тобой.

– Все равно, ты не должен причинять ему боль.

– Разве тебе самой на него не плевать? – ухмыльнулся волк, – Или ты предпочтешь остаться с ним?

– Нет, конечно, нет. Мне совершенно не важно, что будет с Ником и всеми остальными. Но пусть они хотя бы будут целы и невредимы, – замотала девушка головой.

– Я не убиваю людей. Я лишь прихожу за теми, для кого их шкура стала слишком тесной, а мир – слишком пустым. Этот лес будет весь твоим. Твоими друзьями станут ветер и ручьи. Ты всегда найдешь здесь то, что захочешь: свободу, любовь, уважение.

– Покой?

– Если хочешь… Здесь не будет весны, боли и разочарования. Хотя ты и сама это знаешь.

– А если я захочу все же взять кого-то с собой? – поинтересовалась Карина.

"А если я захочу все же взять с собой Ника?" – попыталась скрыть она, опустив голову. Волк в ответ то ли чихнул, то ли презрительно хмыкнул, но ничего не ответил.

– Жди меня, детка. Я вижу, что ты изменилась не только внешне, – художница почти неосознанно бросила взгляд на торчащие светлые волосы. Ее волосы, – Но ты продолжаешь идти ко мне. Еще один шаг, детка…

5.

Карина проснулась от подозрительного мужского крика за стеной, постепенно переходящего в дикий хохот. Сперва девушка просто попыталась понять, где она сама находится и не сниться ли ей это все. Однако, задувающий в форточку вполне реальный ветерок и холодный пол, немедленно обжегший ступни, привели в чувство, не дав усомниться в действительности происходящего.

– Что случилось? – бесцеремонно распахнув дверь на всю ширину створки, возмущенно спросила художница. Стоящий рядом со своей кроватью Ник только нервно хихикнул, без лишних слов ткнув пальцем в "Осень". И тут Карине стало совсем дурно. Создавалось такое ощущение, словно кто-то замазал очертания волка белыми и фиолетовыми мазками. Однако, подойдя поближе, девушка поняла, что это не краска. В полотне зияла аккуратная дырка, через которую стало видимым постельное белье приятеля.

– Это ты сделал? – нахмурилась она.

– Нет. Я сам в шоке. Сначала эта тварь стала объемной, а потом вдруг сиганула из картины прямо в окно. И вот теперь осталась дыра.

– Погоди, что значит, сиганула? – не поняла Карина. Ник пошел странными зеленоватыми пятнами и медленно опустился на пол, все еще придерживая раму картины за угол, – Никита, с тобой все в порядке?

– Со мной? Нет, со мной все не в порядке! Сначала на моих глазах двухмерная псина превращается в трехмерную, потом резко разворачивается в мою сторону и прыгает. Я удивляюсь, почему картина не порвана на лоскутья. Твой волк был не меньше метра в холке! Однако он сумел каким-то образом вырваться сюда и убежать.

– Отлично… – отчего-то с сарказмом произнесла в ответ Карина. Ее совершенно не удивил ни побег волка, ни его способность вырываться из мира по ту сторону полотна (хотя даже само существование этого мира было под вопросом). Зато весть о том, что хищник удрал, так и не поговорив с ней, страшно разозлила девушку, – Найду эту тварь, голову ей отверну.

– Ты собираешься его искать? – с ужасом просипел парень, на что получил вполне рациональный ответ:

– А ты думаешь, я дам ему шанс бегать по городу? Еще неизвестно, что на уме у этого волка, могут пострадать люди.

– И ты думаешь, что мы сможем остановить его?

– Я с ним говорила, Ник. И он все мне объяснил. Он пришел за мной, пришел, чтобы забрать в свой лес, чтобы сделать меня свободной. Чтобы я, наконец-то, смогла отвязаться от покровительства моих родителей, от глупых условностей этого мира. Что бы я сама творила свою жизнь так, как мне этого хочется.

Ник хмыкнул себе под нос, пытаясь хоть немного успокоиться. Теперь у него не было ни капли сомнения в словах девушки. Если раньше он принимал всю эту странную историю со смесью недоверия и иронии, совершенно не понимая, как волк с картины может превратить художницу в себе подобную тварь, то сейчас никаких сомнений не осталось. Может, еще как может. И самое главное, и оттого еще более печальное, что сама Карина этого хочет.

– И ты думаешь, что взяв свою судьбу под контроль, ты действительно станешь счастливой? – с сомнением прищурился друг. Карина утвердительно кивнула головой, на что Ник только плечами пожал, – Не знаю. У меня, скажем так, несколько иное мнение по этому поводу. И только вот в одном я готов с тобой согласиться: без свободы нет жизни. Правда, что это за свобода, уже совсем другой разговор.

– Ты со мной? – только и смогла произнести художница, но Ник и без лишних слов понял, что она имела в виду.

– Конечно. С чего начнем поиски?

– С завтрака, – хмыкнула девушка, – а потом надо будет попробовать с ним связаться.

– Каким образом? – не понял парень. Но с пола встал, даже попробовал одеться. Руки у него заметно тряслись, так что очередная пуговица оторвалась окончательно, оставив после себя несколько торчащих ниточек. Карина с непроницаемым лицом смотрела за тем, как приятель ругаясь пытается найти еще одну чистую рубашку.

– Ник?

– Что?

– Ты бы хотел пойти со мной в его мир? Стать волком, бегать по лесам, наслаждаться ветром, запахом травы, скоростью, прыжками?

– Не знаю, – неожиданно серьезно, без тени удивления произнес Никита, – а что, есть такая возможность?

– Я думаю, если попросить его принять и тебя… Ник, без тебя будет как-то скучно. К тому же, это будет вполне заслужено. Ты знаешь, я много раз думала после тех кошмаров, хочу ли я и правда все бросить и полностью изменить себя, свою жизнь. И поняла, что от некоторых вещей очень сложно избавиться и забыть о них. Я бы никогда не отказалась от возможности писать картины, от возможности говорить, быть рядом с дорогими мне людьми. Ты уговорил меня остаться только потому, что мне самой очень не хотелось уезжать от тебя. И я желаю, чтобы ты был рядом со мной даже там.

– Но если бы он предоставил право выбора, ты бы предпочла звериную шкуру или меня? – шутливо уточнил парень, хотя глаза его совершенно не смеялись.

– Честно?

– Честно.

– Шкуру… – опустив голову, призналась девушка, – Я понимаю, что в этой жизни нет ничего дороже друзей, родных, любящих людей, которые тебя окружают, но иногда одиночество – это лучший выход. Как бы ни хороши были люди, они никогда не поймут тебя до конца. Так не лучше ли вооружиться настоящими клыками и когтями вместо лжи, злости и хитрости, и пуститься вперед, обгоняя ветер? Все лучше бороться с голодом и холодом, чем с предательством и скукой. Если я его найду, Ник, я уйду с ним.

– Что ж, – попытался улыбнуться парень, – Возможно, это будет более приемлемо для тебя. А пока давай поедим. Голодный желудок еще никогда не был хорошим советчиком.

Пытаясь не смотреть в глаза подруге, Ник первым прошел на кухню, почти машинально поставив чайник на плиту, и немедленно отвернулся в сторону холодильника, как только вошла Карина. Он старательно пытался сосредоточиться на том, что именно ему надо достать из большущего белого монстра, но вместо этого невольно скашивал взгляд на девушку. А она сидела, подобравшись, словно боясь пошевелиться и рассыпаться.

– М-да, ассортимент не жалует! – наконец, произнес Ник, сделав окончательный вывод после осмотра оставшейся провизии, – Придется или бежать в магазин, или довольствоваться бутербродами с колбасой. Больше ничего предложить не могу.

– Не уходи… – прошептала художница, – Я не особенно голодна. Бутерброды – это тоже отлично.

– Хорошо, – наигранно бодро хозяин квартиры вытащил на свет божий кусочек, оставшийся от палки, затем выставил на стол кетчуп и принялся резать хлеб. Чайник запыхтел, заворчал, начал парить. Первой к нему поспешила Карина, наливая в чашки кипяток. Жидкость немедленно приобрела темно-коричневый цвет и дивно запахла кофе. Ник тем временем пытался вытряхнуть остатки кетчупа на ломти хлеба.

– Никита, – принимая из рук друга вожделенный завтрак, перешла к делу девушка, – Как ты думаешь, куда он мог сбежать?

– Без понятия, – покачал головой в ответ парень.

– Хорошо, тогда задам вопрос по-другому: куда бы ты побеждал, если бы был волком?

– Подальше от города. Лучше всего в сторону леса. Но, Карина, учти тот факт, что это не просто волк, а какая-то совершенно непонятная тварь… из картины… Господи, чушь какая, нелепица! Волк, выбежавший из картины. Ты уверена, что он пришел именно за тобой?

– Да. Он мне это сам сказал, во сне. Я не могу тебе объяснить, но это был не просто сон. Скорее создавалось такое ощущение, что я разделилась на две части. Одна осталась здесь, в этом мире и следила за второй. А та в это время разговаривала с волком в темном лесу. Сначала я его очень боялась, а потом поняла, что он никогда не причинит мне вреда. Только вот за остальных я ручаться не могу… Однажды меня уже пытались остановить, когда я двигалась к нему.

– Кто?

– Ты. Ты пытался меня остановить… Я тебя убила, во сне.

– Очень мило с твоей стороны, – хмыкнул Никита. Карина нервно дернула щекой, едва сдерживая слезы от воспоминаний. Слишком они были яркими, словно девушка только что очнулась от того кошмара. Увидев это, друг сразу же перестал фыркать, пытаясь повернуть разговор в более мирное русло.

– Ну, хорошо. Допустим, эта гадина не обладает особо развитой фантазией и решила элементарно спрятаться в каком-нибудь лесу. Но в каком? Насколько я знаю, за пределами города полно различных лесополос, заросших пустырей и других не менее замечательных мест, где наш волчок способен спрятаться. Что же нам теперь, все леса обследовать? На это могут уйти месяцы, и я не думаю, что он будет оставаться на месте и ждать с распростертыми объятьями… или с оскаленной пастью.

– Я могу попробовать связаться с ним, – неуверенно заикнулась художница, однако, ответить Никита ей не успел. На кухню, зевая, ввалился Кузьма.

– Что вы в такую рань встали? – бесцеремонно хватая оставшийся на тарелке бутерброд, удивился оборванец, – Я какие-то крики слышал, что это было?

– Волк сбежал, с картины который.

– Чего? – от неожиданности колбаса встала поперек горла, так что Кузя начал кашлять. Карина изо всех сил забарабанила ему по спине, так что через несколько секунд паренек кашлял уже от нехватки воздуха в легких: обманчиво хрупкая девушка смогла его полностью оттуда выбить.

– Что слышал. Говорю же, эта гадость вырвалась в наш мир и благополучно покинула мой дом, воспользовавшись окном. Теперь вот мы с Кариной пытаемся понять, где его искать.

– А зачем его искать? – удивился подросток, – Насколько я понимаю он не отличается кротким нравом. Пусть теперь распугивает местных белочек. Правда, если у него бешенство, это уже разговор другой. Надо сообщить в какую-нибудь ветеринарную службу, они-то его точно поймают.

– А это идея! – усмехнулся Никита, но подруга немедленно замахала руками:

– Нет, не идея. Я не могу заставить его прийти ко мне. Я могу лишь сама отыскать его. Поймите, этот волк – не просто зверь, скорее всего это лишь один из тысячи обликов. Он – посланник, не знаю от кого. Но уверена, что именно мне надо сделать ему шаг навстречу, как и прежде. Все это время во сне я шла к нему, а он не двигался. И сейчас не время что-либо менять.

– Стой, но если у этого симпатяги, как ты утверждаешь много образов и форм, то почему он явился не в виде пушистенького зайчика или, скажем, антилопы. В конце концов, почему он просто не пришел к тебе в виде человека. Да, какого-нибудь симпатичного парня, типа нашего Ника? – скептически поинтересовался Кузьма.

– Ты когда-нибудь видел антилоп, которые ни от кого не прячутся, никого не боятся? Или, по-твоему, они бегают по полям и лугам оттого, что у них уйма времени? Если бы он и пришел ко мне в другом обличии, то, скорее всего это было бы обличие хищника. Но он словно знал, что свобода ассоциируется у меня с волками. Они такие сильные, у них есть стая, семья, они верны ей. Знаете, что-то вроде идиотских сказочек про оборотней… Не знаю, почему именно волки вызывают во мне такую симпатию. Но когда при мне упоминают их, я всегда вижу перед собой громадное животное, которое способно разорвать глотку быку, которое сидит под луной и воет, будто у него тяжело на душе. И мне всегда хочется сесть рядом с этим зверем, обнять, утешить, повыть вместе с ним, а не шарахаться, не хвататься за ружье, не затыкать уши.

Карина неожиданно улыбнулась. Ребята переглянулись, не совсем понимая то, что она сказала. Но у обоих неожиданно возникло чувство, будто они оказались на ледяном ветру совершенно голыми. Слишком неприятно было присутствовать при подобном обнажении чужой души.

– Ты помнишь то стихотворение, которое мы вместе читали, когда только поступили в десятый класс? – вопрос художницы застал Ника врасплох, но он осмелился кивнуть, – Как там говорилось? "Хоть руки не жжет серебро мне до зуда, и круглым остался зачем-то зрачок, ищу превращенья, как бреда иль чуда, подняв свою морду опять на восток". Вот и мне нужно это превращение, это чудо.

И Никита вдруг вспомнил. Это стихотворение они с Кариной тогда откопали чисто случайно, пролистывая какой-то сборник. Вообще-то им нужно было произведение не то Цветаевой, не то Ахматовой, но в библиотеке предложили на выбор столько книг, что пришлось просматривать их все хотя бы из вежливости. И вот в одной из них им на глаза попался вдвое сложенный листок. Ник по привычке хотел откинуть его в сторонку, но тщательная во всем подруга не стала торопиться. Развернула, прошлась глазами по строчкам, после чего зачитала вслух. Он помнил его до сих пор. Даже название "Превращение", не забыл. Но очень уж оно было для него далеким, не трогающим сердце. Как оказалось, лишь до поры, до времени.