Текст книги "Роза прощальных ветров"
Автор книги: Татьяна Тронина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Почему так хреново?.. – пробормотала она, трогая кончиками пальцев уголки глаз. – Ох, мама, мама, что же я так устала...
Причина была в том, что Марине надоело существующее положение дел. Нет, она была готова играть эту роль хоть до самой смерти, но уже на других условиях!
Марина спустилась вниз, к матери. Та еще не спала, смотрела на кухне телевизор.
– Валя спит? – шепотом спросила Марина.
– Давно уже спит. Уроки сделала, ужин съела, умылась и легла спать.
– Спасибо тебе, мамуля... – Марина села за стол, положила голову на вытянутые руки.
– Как Коля? – благодушно спросила Софья Витольдовна. – Ты ему привет от меня передала?
– Передала, – равнодушно, глухо ответила Марина, а потом подняла голову и посмотрела на мать блестящими глазами. – Слушай, я так больше не могу! Мы с ним четыре года встречаемся, а толку...
– О чем ты? – удивилась та. Седые пышные волосы, уложенные в затейливую прическу, делали Софью Витольдовну похожей на придворную даму, из века эдак восемнадцатого...
– Понимаешь, ничего не меняется! – с отчаянием произнесла Марина. – А я, между прочим, хочу стабильности, хочу по закону обладать тем, что и так принадлежит мне.
– Чем обладать? – растерянно спросила Софья Витольдовна.
– Николаем – вот чем! Я знаю, он меня любит, но не понимаю только одного – почему он никак не решится бросить свою жену? – мрачно ответила Марина.
– А ты говорила с ним на эту тему?
– Нет. Надо знать Николая! Если я скажу, что он должен бросить эту свою Розу-мимозу, он ее уже ни за что не бросит.
Софья Витольдовна, сложив руки на груди, задумалась. Потом произнесла нерешительно:
– Мариночка, я как мать, конечно, желаю тебе счастья. Я никогда не обсуждала и не осуждала то, как ты живешь. Но, по-моему... по-моему, будет не очень хорошо, если твой Коля бросит жену.
– Он и так ее бросит, рано или поздно! – шепотом закричала Марина. – В любом случае, понимаешь?! Я ее видела как-то, прошлым летом – толстая, рыжая, безобразная, косоглазая, старая, закутанная в какой-то балахон... Словно баба на чайник! Пройдет еще немного времени, и она окончательно превратится в чучело. Коля ее бросит. Но и я к тому времени не стану лучше! А девочек двадцатилетних вокруг полно! Любят, любят они денежки и благородную седину, эти юные хищницы... Если я в самое ближайшее время не женю Николая на себе, то потеряю его!
– Господи, Мариночка, ты такая красавица...
– Ай, перестань! – перебила та. – Я знаю, за что борюсь. Лучше Николая я никого не видела. Он не нефтяной магнат, но человек очень состоятельный. У него свой бизнес. И это при всем при том, что кругом одни бездельники! Детей он, слава богу, тоже не хочет... Он умный, он интересный, он порядочный. Не пьет, не колется, не бабник, не уголовник какой. Где я лучше найду, ну где?! Это просто счастье, что он на меня обратил внимание! Просто чудо какое-то!
– Мариночка...
– Нет, мамуль, ты сама подумай – мы с тобой, конечно, не нищие. Но Вальке в институт поступать – как мы будем платить? Сейчас на каждом углу кричат, что высшее образование не по карману... Потом, живем мы с тобой в каких-то норах. Валька лет через семь задумает замуж выйти – где они жить будут? Тебя надо в хорошую больницу положить, сама знаешь, с гипертонией шутки плохи! Я уже в таком возрасте, что мне и косметолог постоянно нужен, и массажист, и всякие spa-процедуры, и отдых на хороших курортах! Ты вот посмотри, у меня же уже морщинки возле глаз... – Марина едва не заплакала.
– Мариночка... – беспомощно повторила мать.
– Лет через десять мне придется делать пластику, чтобы выглядеть достойно! Если бы я была женой Коли, то все эти проблемы сами собой решились.
– Нет, я все понимаю... Но что же делать, Мариночка? – жалобно спросила Софья Витольдовна.
– Надо срочно менять ситуацию.
– Но как, как?
– Мне кажется, эта Роза-мимоза ни о чем не догадывается – ну, о том, что у ее благоверного роман на стороне. По-моему, она верит всей той чепухе, что говорит ей Николай, и ей даже в голову не приходит его проверить. Она самая настоящая овца! Я вот что думаю... Я думаю, ей надо открыть глаза. Они ведь, эти овечки, бывают иногда очень обидчивы. «Как ты смел меня обманывать, я же всю жизнь тебе посвятила, все лучшие годы! Не хочу тебя больше знать!..» – пропищала Марина трагическим голоском. – В общем, она его тогда сама бросит.
– И кто же ей откроет глаза? – испуганно спросила Софья Витольдовна.
– Не знаю пока... Да я и открою! По крайней мере, тогда у меня будет хоть какой-то шанс...
* * *
«Драма „Татуированная Роза“ Теннесси Уильямса – это история страстной любви, верности, отчаяния и надежды прекрасной Серафины делла Розы. Похоронив мужа, погибшего в автокатастрофе, она отвечает на чувства водителя Альваро по прозвищу „деревенский дурачок“. Основная тема этой пьесы – любовь, как единственная возможность человека полноценно жить. И потому, утверждает автор, не стоит превращать в культ собственное горе...»
(Из театральной афиши.)
* * *
– Явился, не запылился... – без всякого энтузиазма произнесла Кира, открыв дверь. – Привет, Неволин.
– Здравствуй, Кира.
– Иван только через час придет, у них в школе какой-то утренник. Будешь ждать?
– Конечно, буду!
– Чай, кофе?
– Кира, да ты не беспокойся... Где что лежит, я знаю, сам могу кофе сварить, – поспешно остановил ее Неволин, проходя в комнату.
Отношения между бывшими супругами были вполне дружескими, впрочем, каждый носил за пазухой камень. Кира не могла примириться с тем, что Неволин никогда не понимал ее проблем, а Неволин не мог ей простить того, что Кира ничего, кроме своих проблем, и знать не хотела...
Кира Васильева была кинокритиком, писала обзоры и статьи для нескольких очень популярных журналов, принадлежавших крупному издательскому холдингу, иногда выступала в новостях и передачах, посвященных кино.
Ничего плохого в том, что она полностью отдавалась своей работе, не было. Но параллельно с этим Кира вела ожесточенную войну с несколькими другими кинокритиками, с чьим мнением она была абсолютно и категорически не согласна; боролась с закулисными интригами на телевидении; не на жизнь, а на смерть билась с искусствоведом Гиреевым, который низкопоклонничал перед Голливудом; и одновременно вела эпистолярную полемику с читателями, решительно не желавшими просвещаться.
Словом, дел у Киры всегда было невпроворот.
– Устала как собака, – пожаловалась она бывшему мужу, садясь в кресло перед компьютером. – Легла вчера в половине третьего, встала в семь, чтобы Ивана в школу проводить...
– Зачем? – удивился Неволин. – Он же не маленький, мог сам встать. Четырнадцать лет человеку!
– Неволин! – усмехнулась Кира, посмотрев на мужа поверх очков. – Отец называется... Твоего сына утром из пушки не разбудишь!
Кира была, что называется, очень стильной женщиной – суховатая, с короткими обесцвеченными волосами, уложенными в виде ежика и слипшимися на концах, носила немыслимой красоты очки (такую оправу, при всем многообразии выбора, еще поискать!). А сегодня она была в бледно-лиловом брючном костюмчике из жатого шелка (одежду ей шил какой-то пока еще непризнанный гений от кутюр).
– Пусть будильник погромче сделает, – с уважением отметив про себя стильность бывшей супруги, продолжил тему Константин.
– Неволин, у него три будильника! – трагическим голосом сказала Кира. – У него еще музыкальный центр утром включается и телевизор – все одновременно.
– И что?
– И ничего! Продолжает спокойно спать.
– Пусть раньше спать ложится.
Кира Васильева терпеть не могла советов.
– Боже, какое тонкое замечание... – усмехнувшись, заметила она. – Слушай, о чем ты со мной хотел поговорить?
– Я? – растерялся Неволин.
– Ты. Звонил мне на позапрошлой неделе и таинственным голосом намекал на некие перемены в твоей жизни. Женишься, что ли?
Кира попала в точку. Самое время было признаться во всем. Рассказать ей подробно о Лизе – какая та замечательная девушка, как данные перемены повлияют на дальнейшее общение Неволина с сыном (да никак не повлияют, поскольку Лиза замечательная девушка!), и прочее.
Но Неволин неожиданно для самого себя спросил, и довольно насмешливым тоном:
– Почему ты так думаешь?
– Ох, Неволин, только не пытайся убедить меня в том, что ты жутко тонкая, непредсказуемая личность...
– А какой я, по-твоему?
– Ты инфантильный и безответственный, как и все современные мужчины, – вздохнув, снисходительно ответила Кира, глядя на бывшего супруга поверх очков. – Ни одна нормальная женщина не согласится выйти за тебя замуж.
– Но ты-то вышла!
– Я была молода и наивна. И потом, появление Вани...
– Значит, ты согласилась выйти за меня только из-за Вани?..
– Неволин, не передергивай. Знаешь, кого ты мне сейчас напоминаешь?
– Кого?
– Гиреева. Тот же апломб и то же непонимание проблемы, – Кира постепенно начала заводиться, но, как ни странно, это было Неволину только на руку. Он почему-то раздумал признаваться в том, что собирается жениться на замечательной девушке Лизе. – Вот послушай, что я написала в своей недавней статье в отместку ему...
– Кому?
– Гирееву, кому же еще! Этому жалкому низкопоклоннику! – с ненавистью выдохнула Кира и щелкнула «мышкой». – «...ни Голливуд, ни Miramax не подкачали: драматурги пишут замечательные сценарии, режиссеры неутомимо и профессионально снимают, звезды оправдывают свои многомиллионные гонорары. Но концентрация гламура и блеска, предельно отрепетированная игра, виртуозность съемочной техники быстро приедаются, как всякое совершенство...»
– Разве может надоесть совершенство? Прости, я тебя перебил...
– Еще как! – с азартом закричала Кира. – «...поэтому искушенный зритель начинает отчаянно скучать в кинозале и тянется к совершенно другим формам. Поэтому так популярны сегодня ленты корейских режиссеров, китайских, иранских...»
«Нет, Кира не права. Совершенство не может надоесть! Дело в другом – человек начинает чувствовать, что недостоин этого совершенства... Вот я, например, точно знаю, что недостоин Лизы. Она слишком хороша для меня».
Хлопнула входная дверь.
– Ма, ты где? – раздался из прихожей ломкий нетерпеливый бас. – Ма, я есть хочу!
– Пришел... – кисло вздохнула Кира. – Заметь, Неволин, – твой сын всегда хочет есть! У меня сил иногда не хватает – я бегаю по магазинам, я постоянно ему готовлю... а ему все мало!
– Ужас какой... – пробормотал Неволин, остро чувствуя свою вину перед бывшей женой (потому что он столько времени Ивану не посвящал). – Он взрослый, пусть сам все делает...
– Он и делает! – раздраженно сказала Кира. – Варил себе пельмени недавно и забыл про них. А я воздух нюхаю – вроде гарью пахнет... В общем, пришлось выбросить на помойку замечательную стальную кастрюлю.
– Я тебе новую подарю, – поспешно сказал Неволин. – И денег Ивану дам, чтобы он обедал в кафе каких-нибудь... Сейчас же много подходящих заведений.
– Ох, Костя, какой ты наивный... Ванька же из Макдональдса тогда не будет вылезать, и окончательно испортит себе здоровье! – вздохнула Кира.
– Он болен? – испугался Неволин. – Что с ним?
– Нет, ничем особенным он не болен... Но абсолютно здоровых людей нет. У нынешних школьников такие нагрузки, что они в принципе не могут быть здоровыми!
В комнату заглянул Иван – симпатичный парнишка в джинсах, свитере, разрисованном какими-то утопленниками, лохматый, с темным пухом над верхней губой.
– Ма, чего не отзываешься? О, пап, и ты здесь? – В голосе отпрыска не было никакого энтузиазма. – Привет...
– Привет, – сказал Неволин, ощущая прилив родительских чувств – смесь нежности и раздражения. – Вот что, Ванька, не будем мешать маме – видишь, она работает?.. Пойдем куда-нибудь, перекусим.
– Куда?
– Ну, я не знаю... Куда-нибудь!
– Ладно, пошли, – вяло согласился Иван.
Неволин честно старался быть хорошим отцом, но у него из этого так ничего и не получилось. Во-первых, была виновата работа – из-за нее всегда не хватало времени. Во-вторых, Иван не мог простить отцу развод с матерью.
Константин с Кирой разошлись восемь лет назад по обоюдному согласию, потому что были не в силах больше терпеть друг друга. Но в случившемся сын обвинял только отца. Он испытывал к нему нечто вроде брезгливой, но тщательно скрываемой ненависти и с трудом терпел эти самые «отцовские субботы».
К Неволину Иван старался не заходить. Однажды застал там одну из его подружек и после того перестал посещать отца без крайней надобности. «Что это за тетка у тебя?» – спросил он тогда сквозь зубы. «Ваня, это тетя Света, познакомься...» – «Да пошла она!» – с таким мрачным бешенством произнес Иван, что у Неволина не хватило мужества его отругать. После того они, кстати, расстались с этой самой Светой...
Лизу Иван, разумеется, не примет, а если к тому же узнает, что отец намеревается жениться, то неизвестно, что может еще выкинуть...
* * *
Отец с сыном расположились в пиццерии, которая была совсем недалеко от дома.
Неволин попытался посоветоваться с Иваном, что следует заказать, но тот вяло произнес:
– Да что хочешь...
Неволин заказал несколько разновидностей пиццы, салаты, какие-то супчики в горшочках, две мясные лазаньи, десерт из фруктов со взбитыми сливками.
Иван ел молча, с мрачным ожесточением.
– Вкусно?
– Ничего так...
– Вань, как дела? Расскажи, что в школе творится.
– Все по-старому.
Снова наступила пауза.
– Вань, почему ты со мной не говоришь? – с раздражением спросил Неволин. – Я что, такой плохой? Тебе с отцом родным в лом поговорить, да?
Иван съел пиццу, придвинул к себе лазанью.
– Ну, типа, как дела? – лениво спросил он.
Неволин с трудом подавил в себе желание дать ему подзатыльник.
– На работе?
– Ну не в личной же жизни... – хмыкнул Иван.
– Неплохо. Сейчас трудимся над новым самолетом, – холодно ответил Неволин. – Подробности рассказывать не буду, но получается замечательная машина.
– Да? А чего тогда по телику наши самолеты всегда ругают?
– Ругают гражданскую авиацию, а в военной не все так плохо.
– А что ваш самолет будет делать?
– Осуществлять мощные и точные ракетно-бомбовые удары по наземным целям противника. Оружие класса «воздух-воздух». Кроме того, можно его использовать в воздушном бою. То есть самолет многоцелевого назначения, – четко ответил Неволин, словно читая учебник.
– Людей убивать, значит, – злорадно сказал сын.
– А что, ты предлагаешь, чтобы нас убивали?
– Я вообще пацифист! – с вызовом произнес Иван.
– Даже у ежика есть иголки... Вань, за что ты меня так ненавидишь?
Иван засопел, придвинул к себе фруктовый десерт.
– И ничего я тебя не ненавижу, – мрачно произнес он.
– Ты ведешь себя как ребенок. Ты хочешь, чтобы любили только тебя. Ты хочешь, чтобы у твоих близких не было никакой личной жизни, чтобы все жили только тобой и для тебя. Ты превратил маму в свою рабыню. Ты собираешься и меня подчинить...
– Ничего я не собираюсь! – огрызнулся Иван.
– ...а сам ты любить не умеешь. В тебе нет милосердия!
– Чего-чего?
– Дурак ты, Ванька, вот чего, – уныло произнес Неволин. «Ведь бывают же люди, которые разбираются в педагогике, которые умеют найти с детьми общий язык... А почему я не умею? Наверное, Кира права – я беспомощен и инфантилен. Я вообще не имею права обвинять в чем-то своего сына!»
Иван быстро все доел, причем Неволин умудрился ему подсунуть и свою порцию.
– Экий ты, братец, терминатор...
– Почему?
– Еду очень хорошо уничтожаешь! Пацифисты так не едят...
После пиццерии Неволин попытался заставить Ивана прогуляться с ним, но сын отказался.
– Некогда, пап.
– Ладно, иди. Маму слушайся. Будь собранным... – Он обнял его, но Иван никак, ни одним жестом не откликнулся. Он просто терпел Неволина – так что и объятия его вытерпел.
Сын ушел – сутулясь, засунув руки в карманы. Типичный подросток.
Неволин снова подумал, что будет, когда Иван узнает о том, что они с Лизой собираются пожениться. «Он меня совсем возненавидит! Нет, ничего ему не скажу... ни ему, ни Кире!» – окончательно решил Неволин.
Сел в машину и поехал домой.
«Интересно, а как там поживает женщина по имени Роза? Позвонить ей, что ли... Только вот зачем?»
* * *
Роза – круглое окно в романских и главным образом, готических постройках XII – XV веков, имеющее каменный переплет в виде радиальных лучей, исходящих из центрального кружка.
Розой называют также аналогичного вида декоративный мотив, венчающий стрельчатые окна готических зданий.
(Из популярной энциклопедии.)
* * *
«Мне терять нечего! – уговаривала себя Марина. – В конце концов, я должна это сделать! Ради себя, ради мамы, ради Вальки...»
Ее решимость странным образом начала испаряться, когда дошло до дела. Она пыталась вообразить предстоящий разговор с Розой, но у нее ничего не получалось. «Я скажу ей – мне очень жаль, Роза, но ваш муж больше не любит вас... А что она? Разозлится? Зарыдает? Захочет выцарапать мне глаза? Нет, это глупо, она же не базарная тетка, и вообще, Николай не прожил бы столько лет с женщиной, которая способна вести себя неадекватно. Хотя, с другой стороны, что значит «адекватно»? Как еще можно реагировать на появление соперницы?.. Может быть, послать к ней маму для объяснений? Нет, это совсем глупо... Или найти еще кого-то, совсем постороннего человека, который бы открыл Розе глаза на существующее положение вещей? Впрочем, я уже думала об этом... Она может не поверить. Решит, что недоброжелатели мужа вздумали ей насолить. «Коленька, мне вот тут сказали, что у тебя есть любовница, это правда?» – «Нет, дорогая, это полная ерунда!» – «Я так и думала, Коленька!»
Еще один вариант вертелся в голове у Марины, совсем уж киношный – устроить так, чтобы Роза увидела ее, Марину, вместе с Николаем. Якобы случайно. Но как это сделать? Во-первых, Николай никогда не приглашал Марину к себе домой, и ситуация – «жена приходит раньше времени с работы и застает в постели с мужем другую женщину» – была в принципе невозможна. Если же Роза увидит Марину с Николаем вдвоем где-нибудь в городе или в ресторане – то это вовсе не повод для грандиозного скандала. Подумаешь, решили люди пообедать вместе... Во-вторых, Николай очень чувствителен ко всяческой фальши, он попросту подозрителен – и мигом поймет, что ситуация искусственно смоделирована. И, кроме того, сразу догадается, кто все это подстроил. То есть кому это выгодно...
Только ей, Марине!
И тогда он ей этого точно не простит. Для Николая невыносима сама мысль о том, что кто-то им манипулирует. Что угодно, только не это...
С другой стороны, если Марина все-таки поговорит с Розой, то между Николаем и его женой в любом случае будет какое-то объяснение. «Ко мне явилась твоя сучка и прямым текстом заявила, чтобы я не мешала вашему с ней счастью!» – «Господи, Розочка, это была сумасшедшая, ты не должна ей верить...» Или даже так: «Да, Розочка, грешен, но все это в прошлом, прости меня!» И она его простит.
В конце концов, она немолода, бездетна, никчемна, некрасива... Она с готовностью простит его!
Роза-мимоза не простит Николая только в одном случае – если Марина сумеет убедить ее в том, что у мужа все серьезно – там, на стороне...
Но в любом случае Николай узнает, что она, Марина, общалась с его женой и что именно Марина заставила Розу принять такое решение.
Николай расстанется с женой, но и с Мариной тоже разругается в пух и прах. «Как ты посмела, не посоветовавшись со мной, делать подобные вещи!»
Марина в тысячный раз прокручивала в голове все эти варианты и не могла найти наиболее приемлемого. По всему выходило, что она рискует потерять своего замечательного любовника, если начнет действовать.
«Но если я этого не сделаю, то рано или поздно все равно останусь одна! – уговаривала она себя. – Сама же это маме объясняла! Поэтому я должна сказать Николаю, что сделала это из-за любви к нему... От отчаяния! Ну да, точно – я скажу ему, что поскольку он сам не захотел ничего менять (в конце концов, мы столько лет встречаемся!), то у меня не было другого выхода. Я, женщина, решила действовать! Он жутко самолюбив, на него это подействует (ну как же, его смеют обвинять в нерешительности!). И тогда он будет вынужден не простить меня, нет – но хотя бы понять!»
* * *
Стоял один из последних апрельских дней.
Город весь был окутан туманом, и сыпал мелкий, невесомый дождь...
Марина, которая специально для этих целей взяла на работе отгул, вышла из дома в половине двенадцатого дня. Она все рассчитала – в это время Николая точно уже не было дома, а его жена еще должна была оставаться там, поскольку все свои дела она откладывала на вторую половину дня. Это Марина знала точно – распорядок в семье Тарасовых был известен ей со слов самого Николая.
Марина оделась скромно и строго. Весь ее внешний вид должен был сказать Розе – «я не какая-то там вульгарная фифа, затеявшая банальную интрижку с вашим мужем, я серьезная женщина, и, значит, у нас с Николаем тоже все серьезно!» Но, вместе с тем, она постаралась максимально подчеркнуть свои достоинства – стройную фигуру, выразительное лицо, прекрасные волосы. Свою молодость (хоть и не намного была моложе Розы, но – тем не менее...). «Я очень хороша, я гораздо привлекательнее вас. Вы не сможете удержать мужа и потому – смиритесь!» – вот еще какую информацию должна была нести ее внешность.
Марина доехала на метро до остановки «Проспект Мира». Вышла, открыла над головой широкий зонт. Город плавал в белесом тумане, и происходящее напоминало сон... «Интересно, что эта Роза сейчас делает, чем занята? Она ведь даже не догадывается, что в ближайшие полчаса ее жизнь полностью изменится...»
В переулках, не без труда, Марина нашла нужный дом.
Огляделась и увидела возле подъезда хорошенькую малолитражку серебристо-лилового цвета. Это была машина Розы.
Прошлым летом, когда они с Николаем проезжали через центр, он вдруг перепугался: «Господи, Маринка, вон моя жена едет...» – «Где?» – «Да вон же! Это ее машина!» Помнится, сердце Марины тогда невольно сжалось. От того, как несправедливо устроен мир. И почему только одним – все, а другим – ничего! «Господи, Николай, какая у твоей жены шикарная тачка... Видно, любишь ты ее!» – «Марина, перестань... – хмуро огрызнулся тот. – При чем тут любовь? Я просто не могу себе позволить, чтобы моя законная жена разъезжала по городу на каком-то там драндулете от отечественного автопрома! Это дело принципа, понимаешь?» – «Куда она едет?» – «У нее тут офис... Ты же знаешь, что она бухгалтер, подрабатывает иногда». – «Подрабатывает... А ведь может и совсем не работать!» – заметила Марина. «Может, конечно. Но ей скучно целыми днями сидеть дома».
Потом Роза остановилась, и Николай – тоже. Он заставил Марину вылезти из машины. «Детка, не обижайся, но она может тебя заметить...» Марине ничего не оставалось, как ретироваться. И, стоя на краю тротуара, за стеклянным павильоном автобусной остановки, она наблюдала, как жена Николая вылезла из своей хорошенькой малолитражки, потом, обернувшись, заметила, что рядом притормозил муж. Наклонилась к окну, о чем-то поболтала с ним, послала воздушный поцелуй и скрылась за раздвижными дверями офиса. У Марины запиликал сотовый. «Все в порядке, – сказал Николай. – Дойди до следующего угла и снова садись ко мне...»
О, сколь унизительно было вспоминать все это теперь...
Роза показалась тогда Марине исключительно некрасивой и смешной. И вот это рыжее, косоглазое, безобразно наряженное чучело – жена Николая?!
...Марина еще раз посмотрела на машину возле подъезда и подошла ко входной двери. «Господи, помоги...» Она набрала несколько цифр на домофоне.
– Кто там? – отозвался глуховатый женский голос.
– Марина Долецкая, – вежливо представилась Марина. – Скажите, это квартира Тарасовых?..
– Да. Вы по какому поводу?
– Мне надо поговорить с Розой Витальевной.
– Это я... – немного удивленно ответил голос. – Но я вас не знаю!
– Если не хотите меня впускать, можете сами спуститься вниз. Я буду ждать вас в кафе на соседней улице.
– О чем вы хотите поговорить?
– О вашем муже.
– С ним все в порядке?.. – В голосе Мимозы Витальевны слышалась паника.
– Да, все в порядке. Я по другому поводу.
– По какому?.. Впрочем, ладно, проходите... Не надо никакого кафе. Проходите, я жду вас!
Запищал зуммер – это означало, что дверь открыли. Марина прошла в подъезд. «Вот так, Роза Витальевна Тарасова, ваше счастье разрушится буквально через минуту...» – с печальной иронией подумала Марина.
Она вышла из лифта и увидела, что дверь в квартиру уже открыта. В дверях стояла какая-то женщина – не Роза. В первый момент Марина подумала, что это, вероятно, домработница, но потом вспомнила – Николай давным-давно разогнал всех домработниц, поскольку они его бесили. А потом Марина все-таки угадала в женщине супругу Николая. Этот напряженный косящий взгляд... «Точно, она! Но как будто изменилась, что ли?..»
– Не бойтесь, я не аферистка, – усмехнулась Марина, шагнув ей навстречу. – Я не собираюсь ни грабить вас, ни шантажировать, ни убивать... Мне просто надо с вами поговорить.
«А она, наверное, подстриглась... Ну да, точно, раньше у нее на голове был такой безобразный пучок, как у классной дамы!»
– А я и не боюсь, – удивленно и встревоженно ответила Роза. – Просто мне интересно, что же такое вы собираетесь сказать о Коле...
Она пропустила Марину в квартиру.
– Сюда, пожалуйста.
Просторная прихожая, просторная гостиная – все очень стильно, красиво, как на глянцевой картинке модного журнала. Марина снова почувствовала, как сжалось в груди сердце. Это была не зависть, не досада, не раздражение – это было какое-то иное чувство, которое можно было обозначить все теми же словами – «почему одним все, а другим – ничего?!»
– Присаживайтесь... Хотите чего-нибудь? Чаю там или сока...
– Нет, спасибо, – вежливо ответила Марина, садясь на мягкий кожаный диван. Роза села напротив нее в кресло. «Да, она точно изменилась... Лицо другое и фигура... Раньше она была совершенно бесформенной, словно подушка, а сейчас... ну да, сейчас она выглядит почти даже симпатичной. Наверное, Коля дал ей денег на пластическую операцию! – озарило Марину. – Только почему он мне ничего не сказал?.. Хотя, с другой стороны, он вовсе не обязан был мне об этом говорить...»
– Я слушаю вас, Марина.
На Розе был домашний костюм темно-коричневого цвета, с оранжевой отделкой, из тонкого трикотажа – свободного и вместе с тем облегающего силуэта. Он очень шел ей, и это вдруг разозлило Марину. Забавные домашние тапочки, расшитые стразами и украшенные вышивкой на восточный манер... «Надо же, она научилась одеваться!» – подумала Марина, пристально разглядывая свою соперницу. Жалость и страх куда-то ушли.
– Обойдусь без предисловий, Роза Витальевна, – сухо начала она. – Вы, наверное, уже догадались, кто я такая...
– Еще нет, – быстро перебила ее Роза. – Лучше сами скажите!
– Роза Витальевна... Роза... – «Фу, какое ужасное имя – словно она родилась в каком-нибудь горном ауле! Хотя нет, Николай говорил, что она русская... Но все равно, ее родители выбрали для дочери очень неудачное имя! В нем даже есть что-то театральное... Похоже на сценический псевдоним!» – Мы с вашим мужем, Николаем, любим друг друга.
Сидящая напротив нее женщина побледнела, и рот у нее слегка приоткрылся. Несколько мгновений она молчала, словно переваривая услышанное, а Марина наслаждалась эффектом.
– Что?.. Нет, вы шутите, как вас там...
– Марина.
– Вы ведь шутите – да, Марина?.. Только это очень глупая шутка...
– Я говорю правду, – сухо сказала Марина.
– То есть... Это что же значит... Вы Колина любовница – так я поняла?
Слово «любовница» Марине не нравилось – в нем был заключен какой-то вызывающий, эпатажный смысл.
– Мы с ним любим друг друга, – упрямо повторила она.
– Давно?
– Что – «давно»? А, ну да, давно. Пятый год.
Темно-серые, странные, страшные глаза смотрели прямо на Марину. Словно усилием воли, Роза наконец смогла сфокусировать свой взгляд...
– Я вам не верю, – сказала Роза.
Марина молча полезла в сумочку. На такой случай она кое-что захватила с собой. Бросила на диван рядом с Розой пакет.
– Это фотографии... Не беспокойтесь, не фотомонтаж и не какие-то там непристойности... Это просто фотографии из моего домашнего альбома.
Роза молча разложила снимки на своих коленях.
– Посмотрите на даты внизу... – продолжила Марина. – Если у вас хорошая память, то вы должны помнить – именно в эти дни ваш муж отсутствовал дома. Вон, например, – сентябрь прошлого года... Мы с Колей в Египте. Вам он сказал, наверное, что в командировке, заключает какой-нибудь контракт? А это – мы с ним в круизе по Скандинавии на теплоходе – три года назад. Дальше идут самые ранние снимки – мы в Подмосковье, на выходные поехали к какому-то озеру, уже не помню его названия...
Роза сосредоточенно перебирала фотографии и молчала. Она не шумела, не билась в истерике, не делала никаких попыток вцепиться в волосы своей сопернице – и это очень ободряло Марину. «Может быть, мы сумеем с ней договориться? Она как будто нормальная женщина...»
– А это кто? – вдруг спросила Роза, показав Марине один из снимков.
– Где? А, это моя дочь Валя... У меня есть дочь, ей сейчас уже двенадцать. От первого брака... Николай к ней очень хорошо относится, а Валька его просто обожает!
Роза отложила пакет с фотографиями в сторону.
– Что же вы хотите? – без всякого выражения спросила она.
– О, вот мы наконец и подошли к делу... – усмехнулась Марина. – Прежде всего, я хочу, Роза, чтобы вы знали правду. Правду о своем муже и обо мне. Поверьте, это не банальный флирт, не игра, не супружеская измена от скуки, которую можно легко простить... Николай действительно меня любит. Все очень серьезно.
Марина специально подобрала самые характерные фотографии. Веселые, жизнерадостные лица, дружное позирование на фоне заграничных достопримечательностей, счастливая Валькина мордашка... Папа, мама, дочь. Настоящая семья.
– Я понимаю, вам тяжело это слышать... Но вы, Роза, тоже должны меня понять! – Марина прижала ладони к груди. Это был самый сложный момент в разговоре. – Я не собиралась разрушать ваш брак, поверьте. Я... даже пыталась порвать с Николаем несколько раз! И он тоже... Но это сильнее нас.
У Розы дернулся уголок рта.
– Он вас тоже любит. Нет, молчите, дослушайте меня до конца! Он действительно вас любит и жалеет... – про жалость Марина упомянула специально. С одной стороны, это подчеркивало благородство Николая. С другой стороны – было в некотором роде унизительно. С тобой живут из-за жалости – кому это могло понравиться?.. – Так вот, Роза, Коля не хочет вас огорчать.
– Я не понимаю... – тихо сказала Роза. – Что вы от меня-то хотите?..
– Отпустите его. В конце концов, это жестоко – человек разрывается на две семьи, у него сердце может не выдержать!
