Текст книги "Белла, чао!"
Автор книги: Татьяна Тронина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
В группе у Африкана было человек двадцать слушателей, разного возраста. Мужчин – больше женщин. Некрасивых женщин больше, чем красивых. Умных мужчин больше, чем умных женщин. Умных (вне зависимости от пола) – меньше, чем глупых. Человека четыре по-настоящему талантливых, их Африкан уважал, сильно не задирал. Даже пил с ними несколько раз. Основная масса слушателей – ни то ни се. Может, выйдет толк, а может, нет. Скорее всего, нет. Несколько откровенно тупых товарищей. И еще один человек – Юрий Попов.
Этим утром Африкан понял, что, во-первых, ненавидит Юрия Попова, потому что тот – воинствующая бездарность. Графоман. Такого хоть дустом трави – все равно сценарии писать будет. Попову было тридцать (всего-то на восемь лет младше Африкана) – но сколько гонору, сколько пафосу…
И во-вторых и в-главных, Африкан вдруг осознал истинную цель своих занятий.
Он ведет этот семинар для того, чтобы в мире было меньше дерьма. В смысле – меньше отвратительных фильмов, от которых уже тошнит всех зрителей. Это его, Африкана, миссия: доказывать всем бездарностям, что они – бездарности и потому не имеют права соваться в мир Большого Кино.
Все началось с того, что этот самый Попов написал очередной сценарий, на историческую тему. Этот опус как раз сегодня утром разбирали, всем курсом.
Сценарий на тему Древней Руси (нехило замахнулся паренек, да?). Князь Владимир, старцы, святые угодники, громокипящие речи, любовь а-ля Ромео и Джульетта… Примерно такие диалоги: «Люб ты мне, светлый князь…», «Томилась без тебя моя душа, Рогнедушка!», «Веди нас, пресветлый князь, ворогов бить!» Аж скулы сводило от этих пустых, пышных фраз.
– Юра, вы зря потратили время на этот сценарий, – сдержанно произнес Африкан.
– Почему? – спросил Попов – высокий, нескладный, белобрысый, всем видом – неудачник, или, как сейчас принято говорить, – лузер.
– Да, почему, Денис Владимирович? – спросили и другие слушатели.
– Потому что его у вас никто не купит, – издалека начал Африкан. – Бессмысленно делать то, что бесполезно.
– Но такая тема… Разве можно ее назвать бесполезной? – вспыхнул Попов.
– Тема – замечательная. Нужная. Красивая. Интересная. Но это грандиозный проект. Дорогой. Вы прикидывали бюджет вашей будущей картины? Во сколько встанут натурные съемки, декорации, массовки, костюмы, спецэффекты, грим, наконец?.. Только серьезная киностудия возьмется за такой фильм. И, если киностудия за него возьмется, она доверит написать сценарий только своему сценаристу, проверенному и известному. Вы – пока никто и ничто, – жестко произнес Африкан. – Кино – это большие деньги. Рисковать ими никто не собирается.
– Даже если мой сценарий лучше, чем у известного сценариста? – уже побледнел Попов.
– Дорогой мой, это бред. Известный сценарист априори напишет лучше вас… На то он и известный сценарист.
– Но если я со всей душой, ночами не спал… – дрожащим голосом, упрямо возразил начинающий гений. – Я писал и плакал!
– Ну и что. Хоть обрыдайтесь. Ваши слезы на качество продукта никак не повлияют.
– Это несправедливо, Денис Владимирович! – крикнул кто-то из зала. – Такую ерунду снимают…
– Так не будем увеличивать количество этой ерунды! – торжественно произнес Африкан. – Теперь по сути, о самом вашем сценарии, Юрий. Он пустой. Много пышных фраз, патриотических воплей… Характеры героев ходульные, плакатные. Это неживые люди! Сюжет провисает. Экспозиция непомерно затянута. Я вас уверяю – зрители и полчаса не высидят перед экраном.
– Откуда вы знаете?
– Откуда? Оттуда. Я этим уже много лет занимаюсь, – оскалил зубы Африкан.
– Но вы специалист по мелодраме… А я написал сценарий исторического фильма! – и не думал уступать Попов.
– А какая разница – боевик, мелодрама, комедия, историческое полотно… Главное – фильм должен быть интересным! Закон один – нет жанров, кроме скучного! Графоманов и так хватает… – Африкан обвел взглядом зал. Часть семинаристов была на стороне Африкана, часть – в основном те, кто на уровне Попова, – возмущенно переглядывалась.
Они хотели сладкой лжи? Не дождутся…
Попов вдруг опять покраснел. Задышал громко. Потом схватил свою сумку и выбежал из аудитории.
Слушатели зашумели:
– Зря вы так, Денис Владимирович…
– Прямо в глаза графоманом назвали!
– Ладно, забыли, – нетерпеливо произнес Африкан. – Кто следующий? Полоскова? Все читали Полоскову?..
Обсуждение пошло своим чередом. Но до конца занятия Африкан все еще ловил негодующие взгляды. В основном, конечно, негодовал женский пол. Жалостливые они, женщины…
И наиболее жалостливые – это те, которые самые страшненькие. Красоты нет, так добротой решили мир взять… Лицемерки. Красивые – те честнее. О себе больше думают.
Африкан видел женщин насквозь. «Эх, было бы куда лучше, если бы у баб мозгов вообще не имелось», – подумал он, глядя на Филонову – молодую, очень эффектную девицу. Она нравилась Африкану, но он прекрасно понимал, что стерва Филонова обдерет его как липку, если он вздумает завязать с ней отношения. И мало того что обдерет, так еще и унизит, в ногах ползать заставит, душу выпотрошит… У Африкана было звериное чутье – он знал, какая женщина чего хочет от мужчины. И тех, что вроде Филоновой, сторонился.
Филонова, заметив взгляд Африкана, безмятежно улыбнулась. Потянулась слегка, выгнув грудь, зачирикала что-то там карандашиком в блокнотике…
В час семинар закончился, слушатели разошлись.
Африкан, распаленный мыслями о Филоновой, наглядевшись на других девиц в аудитории – уже в летнем неглиже, вышел на улицу, достал сотовый.
– Алло, – нервно отозвалась Зина.
– Алло, Зина? Зина, я сейчас приеду.
– Вот еще!
Кажется, Зина была слегка под градусом. Она любила немножко выпить красного винца, без повода. Типичная женщина! От вина Зина становилась истеричной. Уж лучше бы на водку перешла…
– Что это значит, Зин? – жестко произнес Африкан. – Я сейчас приеду, и все тут. Мы договаривались. Еще два свидания мне полагаются, за апрель. Завтра, между прочим, первое мая уже!
– Самец! – с ненавистью произнесла Зина. – Африкан, ты не человек, ты животное. Ты приезжай, да… Но не для того. Мне надо с тобой поговорить. О-очень серьезно поговорить!
Африкан нажал на кнопку отбоя. Оглядел улицу, оценивая дорожную ситуацию. Вроде пробок нет. И махнул рукой, ловя частника:
– Друг, довези до Волочаевской… Двести рублей.
– Четырэста.
– Двести пятьдесят.
– Трыста.
– Двести пятьдесят, – Африкан был непреклонен.
– Садысь… – смирившись, уныло произнес бомбила.
Через полчаса Африкан был уже у Зины.
– Привет, – сухо произнесла она, дыша вином. – Мне некогда, как видишь…
Зина, в домашнем бархатном облегающем костюме вишневого цвета, с тщательно уложенными белоснежными локонами, с перламутровым блеском на губах, якобы прибиралась в квартире – держала в руке специальную мохнатую щетку, помахивая ей время от времени… Ага, решила убраться… Причесалась, наштукатурилась, напялила на себя свой парадный домашний костюм и давай пыль сметать… Кто в нее поверит, в эту пыль! Кого Зина провести хочет? Его, Африкана?.. Он всю эту драматургию наизусть знает. Напилась, спектакль решила разыграть.
– Мне тоже некогда, – спокойно произнес Африкан. Бросил на стол планшет с бумагами. – Давай раздевайся. Десять минут. Потом уйду, и делай что хочешь…
– Скотина. Какая же ты скотина, – с ненавистью бросила Зина.
– Чем же это я скотина? Что я не так сделал? – невозмутимо ответил Африкан. – Я не даю тебе денег? Я бью тебя? Я делаю тебе больно? Я обманываю тебя? Я являюсь к тебе пьяным и крушу тут все подряд? Я извожу тебя ревностью? Я мешаю тебе жить?
– Ты не человек, – Зина с отчаянием отбросила щетку. Села на диван. – Послушай, Африкан… Мне плохо.
– И что теперь? Что ты хочешь?
– Я хочу семьи. Любви. Детей.
– Хоти. Я-то тут при чем?
– Ладно. Давай откровенно. Ты ведь ко мне столько лет ходишь… Я могу на что-то надеяться?
– На что? – хладнокровно спросил Африкан.
– Вот зачем, зачем ты так себя ведешь? Ты же все прекрасно понимаешь! – закричала Зина. – Ты ко мне как к содержанке относишься!
– А кто ты есть? – пожал плечами Африкан. – Ты и есть содержанка. И в этом нет ничего плохого. Я тебя уважаю. И ты знаешь, что я тебя уважаю.
Зина вздохнула.
– Африкан, Африкан, а ведь у меня сегодня день рождения. Мне тридцать лет. Тридцать лет, боже мой… – Она вытащила сигарету из пачки. Африкан щелкнул зажигалкой.
– Я тебя поздравляю.
– Ты бы хоть цветы принес!
– Зачем?
Зина едва не закашлялась. Покачала головой, глядя на гостя со скорбью:
– Я женщина. Я хочу любви.
– Я мужчина. Я хочу заниматься любовью. И мы с самого начала договаривались, что наши отношения – чисто деловые.
– Вот ты весь в этом, в этих словах своих дурацких… Я не могу так больше!
– Ты хочешь, чтобы я на тебе женился?
Зина затушила сигарету в пепельнице. Подобрала ноги, устроившись на диване удобней. Опустив глаза, уронила тихо:
– Да…
– И что от этого изменится? Все будет точно так же, – мрачно произнес Африкан.
– Нет, не так же. Я стану не содержанкой, а женой, – живо возразила Зина. Вытянула вперед ногу, поболтала ею в воздухе.
– А смысл?
Зина сделала паузу, а потом произнесла раздельно:
– Любовь.
– Любовь?! С каких это пор брак приравнивается к любви? Я что, нежней с тобой стану, если мне штамп в паспорте поставят? Уси-пуси всякие… Зинаида, я останусь прежним, я буду говорить тебе те же самые слова, что и сейчас… – засмеялся Африкан. – И потом, ты хорошо придумала… Заграбастаешь мои деньги, мою квартиру, меня – с потрохами, и все это под эгидой великого чувства – любофф!
– Я о тебе буду заботиться!
– Как? С ложки меня кормить? Я сам ложку в руках держать могу! Мне не надо рубашки гладить, я в офис каждый день не хожу! – Африкан уже потихоньку начал выходить из себя. – Короче, Зина, все остается по-прежнему, или мы прекращаем отношения. Давай раздевайся…
– Катись к черту, Африкан, – с ненавистью произнесла любовница.
В первый раз за сегодня она говорила искренне, без манерничанья и ужимок.
– Хорошо, – кивнул сценарист. – Мы расстаемся. Те неиспользованные два свидания остаются на твоей совести, я денег назад требовать не буду.
– Мерси. Ты очень, очень благородный человек. Буду считать, что это твой подарок мне на день рождения. Спасибо!
– На здоровье, – Африкан направился к выходу, но у двери не выдержал, обернулся: – Глупая ты женщина, Зина. Как ты жить-то дальше будешь? На работу пойдешь? Да ты же сроду не работала, ты раньше часа дня встать не можешь! По три часа с подружками треплешься! Замуж? Допустим, найдешь ты мужа… И что, лучше будет, чем со мной сейчас? Начнет он тебя за волосы таскать да эсэмэски в телефоне проверять… Он с тебя борщ каждый день требовать станет! А через пару лет супружеский долг забудет как исполнять!
– Идиот!
– Сама такая… – Африкан схватил свой планшет и вышел, хлопнув дверью.
Руки у него слегка тряслись. Он чувствовал себя крайне неуютно – но не потому, что раскаивался. Африкан никогда и ни в чем не раскаивался.
Дело в другом – он не любил, когда что-то менялось в его налаженной жизни. Он расстался с Зиной – значит, придется искать новую женщину. На тех же условиях. А это такая морока… Но не жениться же, в самом деле?!
Африкан вернулся к себе домой, открыл банку с консервированным тунцом… Кстати, в магазин сценарист почти не ходил, он заказывал еду по Интернету. Удобно, недорого.
«Представляю, что было бы, если бы я на Зине женился… Этак пришлось бы каждые выходные в какой-нибудь Ашан-Машан таскаться… Ездить с тележкой, наваливать туда колбасу килограммами, спорить из-за каждой упаковки сосисок. А потом в очереди два часа томиться! И ведь машину бы тогда точно пришлось купить! Ой, бли-ин… Кошмар!»
В этот момент зазвонил домофон.
– Кто?
– Африкан, это я, – услышал Африкан голос старшего брата, Павла. – Пусти, пожалуйста.
– Проходи… – не сразу ответил Африкан. И кто их придумал, этих родственников…
Через минуту брат уже заходил в квартиру.
– Есть будешь? Чего не предупредил о визите? – недовольно вздохнул Африкан.
– Это срочно. Мне нужны деньги. Вот прямо сейчас, – сказал Павел, глядя брату в глаза.
– Сколько?
Павел назвал сумму.
– Ого! – присвистнул Африкан. «Нехилая сумма…» – А отдашь когда? – мрачно спросил он.
– Честно говоря, не знаю. Через год-полтора.
«Без процентов, конечно… За год инфляция все сожрет!» – Настроение у Африкана совсем ухудшилось.
– Если не секрет – на что деньги нужны?
– Костика в армию призвали, – быстро ответил старший брат. – Если я вот прямо сейчас денег не принесу, его заберут…
Костик – племянник. Сын Павла и Ираиды, истерички. Африкан Ираиду не иначе как Иродиадой не называл. Сумасшедшая, маниакально-депрессивная тетка, которая выпила из Павла все соки. Ненормальная мамаша, испортившая единственного сына.
Павел работал учителем истории в школе, Иродиада нигде не работала («После сорока женщина уже не котируется!» – ее выражение).
– Взятку, значит, дать хочешь.
– А что делать! Господи, Африкан, я бы к тебе не обратился, взял бы кредит в банке, хоть на каких условиях… Но мне срочно надо, очень срочно! Вот прямо сейчас, сию минуту!
– А что, Костик сессию не сдал?
– Не сдал! – коротко бросил Павел.
– Академ пусть берет.
– Он уже брал академ. У него больше нет отсрочек…
– Что ж он так учился-то хреново, а? Двоешник! А вы, родители, куда смотрели? – с укоризной спросил Африкан. Ситуация с племянником была ему предельно ясна – Костик, избалованный донельзя Иродиадой, лентяй и эгоист, бездельник и тунеядец, довел проблемы с институтом до крайности. Этого и следовало ожидать…
Костик – пропащий. Если его и могло еще хоть что-то исправить, так это армия.
Павел не ответил. Выглядел брат плохо – бледный, мешки под глазами, руки дрожат… Причем, заметьте, Павел не пил вообще и в последнее время под влиянием идиотки Иродиады перешел на вегетарианство (а Костика мясом кормили, кстати!).
– Я тебе уже давал денег на адвоката. Когда твой Костик с этими своими дружками, как их… с Лютиковым и Барановым – учинили мордобой в ночном клубе, – сухо произнес Африкан (Лютиков и Баранов – какие очаровательные, «говорящие» фамилии!). – Я не собираюсь все то, что заработал нелегким трудом, выбрасывать на ветер.
– Я тебе вернул их, эти деньги!
– Паша, ты всю жизнь будешь у меня занимать! Всю жизнь твой Костик будет влипать в какие-нибудь истории, и ты снова придешь клянчить у меня деньги… Я не обязан оплачивать все эти маразмы! – зло сказал Африкан.
– Это в последний раз… Армия – это серьезно! – закричал Павел, глядя на брата с ненавистью. – В армии дедовщина! Там ребята гибнут! А это наш единственный с Ирочкой сын… Единственный!
Африкан отрицательно покачал головой. «Не дам», – принял он окончательное решение.
– Ах, вот как… – изменился в лице Павел, неприятно пораженный отказом брата. – Ладно… Только запомни, Африкаша, я тебе этого никогда не прощу. Ни-ког-да. А если с Костиком что-то случится – там, в армии… если он там пострадает… Я тебя убью. Я тебя убью, честное слово. Потому что тыбудешь в этом виноват!
– Я? Ты уверен? – ехидно улыбнулся Африкан. – Именно я?..
Павел прошептал что-то себе под нос и вышел, громко хлопнув дверью.
Африкан пожал плечами. Он не мог поступить иначе, наплевав на свои жизненные принципы и правила.
Правда, брат ему этого не простит. И что? Что хуже – предать себя или предать брата?…
«И вот ведь родственники какие бывают паршивые – надо им близких людей в неприятные ситуации загонять!… – с досадой подумал Африкан. – И вообще, день сегодня паршивый!»
Плохое настроение можно было исправить только одним способом: немедленно выпить.
Африкан сунулся в барный шкафчик и обнаружил, что тот пуст. В прошлую субботу заходил драматург Валеев, и они вместе «уговорили» почти весь запас алкоголя. Под разговоры об искусстве. Поскольку об искусстве в трезвом состоянии говорить невозможно. Все озарения и прозрения возникают только с помощью крепких напитков. Истина плавает на дне бутылки…
Но оставался еще коньяк… «Где коньяк-то? Куда я его спрятал? – Африкан принялся сосредоточенно рыскать по всем шкафчикам и ящикам. – Мы ж его с Перовым, с пятого этажа, выпили! В среду было дело!» – озарило вдруг Африкана.
Перов был неплохим мужиком, начальником какой-то ремонтной конторы. Поскольку Африкан в ближайшем будущем собирался ремонтировать места общественного пользования, Перов мог пригодиться.
В общем, тогда, с Перовым, – это не было банальное «выпить» и не очередное постижение Истины. (Перов не знал Истины и не мог знать ее в принципе. Истину Африкан постигал только с единомышленниками, с равными.)
В случае с Перовым все было иначе. Еще одна причина, одна разновидность посиделок. Такого рода посиделки – некий акт. Акт дружбы и возможной взаимопомощи. Если ты выпил с человеком – то как бы побратался с ним… Африкан считал обязательным «побрататься» с кем-то, кто мог ему в дальнейшем пригодиться. Африкан братался с участковым, с заведующим поликлиникой, со многими людьми из кинобизнеса и т. д. и т. п.
Короче, бар был пуст.
…Как уже упоминалось, Африкан практически не ходил по магазинам, он делал заказы через Интернет, и все продукты ему привозила служба доставки. Единственное, что Африкан покупал «вживую», – это алкоголь. Это вопрос серьезный – выбор пития, тут никому нельзя доверять…
Африкан накинул на себя жилетку и вышел из дома.
Был еще день, и светило солнце… Тепло.
По сему случаю на Чистых прудах творилось полное безобразие – все лавочки были засижены любителями пива, шлялись вокруг пруда готы, похожие на обитателей преисподни, активно знакомились с девушками страдающие от неудовлетворенности юнцы…
Как бездарно, глупо, бессмысленно люди тратили свою жизнь! А ведь каждый поступок, каждое движение, каждый глоток – должен быть заполнен смыслом.
Впрочем, бог с ними со всеми, с людьми…
Африкан зашел в супермаркет, в глубоком раздумье замер у полок с алкоголем, прислушиваясь к собственным ощущениям. «Коньяк или виски? Или водка? Не-ет, водка – это когда уж совсем припрет…»
– Денис! Денис Африканов! – услышал вдруг Африкан. Вздрогнул и едва не уронил бутылку, которую держал в руках. Поднял взгляд и увидел, что на него несется какая-то девица затрапезного вида. «Кто такая?» – брезгливо подумал сценарист и скривился. Он терпеть не мог подобных неожиданностей, он не переносил ненужных людей, бессмысленных встреч, пустых разговоров…
Тем временем девица чуть не протаранила его своей тележкой, в которой лежали бананы:
– Здравствуйте… Вы извините, я не знаю вашего отчества… Как же я рада вас видеть!
Африкан оглядел ее с головы до ног: среднего роста, крепенькая – не толстая, но, что называется, кровь с молоком, буйные кудри цвета каштана… На этом достоинства девицы заканчивались. «Беспредельный наив», – вынес свой вердикт Африкан, умевший с ходу «читать» людей. С такими девицами он никогда не связывался (хуже стерв только наивные дурочки, после общения с ними совесть мучает. Они все всерьез принимают!). Говорить с такими девицами тоже не о чем…
– Вы ошиблись, – вежливо произнес Африкан. – Я не Денис Африканов.
– Ах, пожалуйста, не надо стесняться… Я вас узнала! Вы – тот самый, кто сочинил «Навсегда твоя»!
Ага, понятно, откуда эта девица его знает. Передачу смотрела. Лучше бы Африкан не связывался тогда с телевидением… Но он, соглашаясь дать интервью, надеялся, что сценарист никому не интересен. Зрители помнят актеров, в крайнем случае – режиссера, сценариста же не помнят никогда…
– Мы с сестрой плакали, когда смотрели этот сериал! Мы с сестрой живем в Ирге… Это поселок городского типа, недалеко от Томска. Вот видите, вас вся страна знает!
«Фрося Бурлакова, – подумал Африкан. – На лбу написано крупными буквами!»
– Я только сегодня в Москву приехала… – трещала девица. – И сразу вас встретила! Меня зовут Белла, а мою сестру – Анжела…
«О господи! – Африкана едва не стошнило. – Белла и Анжела! Какая пошлость… Только провинция и шоу-бизнес могут пользоваться подобными именами! Она – Белла. Очаровательно!»
Африкан прокашлялся и сказал:
– Спасибо. Рад знакомству. Но мне очень некогда. Извините.
Держа в руках бутылку, он направился к кассе, надеясь, что беседа закончена. Но он не учел того, что девушка, видимо, была из тех самых мест не столь отдаленных, где царили простота и непринужденность нравов… Белла увязалась за ним:
– Денис, извините, не знаю вашего отчества… Вы в своем интервью сказали, что берете свои сюжеты из жизни…
«Когда это я такое говорил? – задумался Африкан. – А, хотя говорил! Мы накануне с Валеевым тоже хорошо посидели, голова наутро была тяжелая, потому и помню смутно, что я там вещал во время интервью… А что мне еще было сказать? Что я все сюжеты придумываю, потому что жизнь тупа, примитивна и скучна?»
– …так вот, я могу рассказать вам сюжет из своей жизни. Вернее, из жизни моей сестры Анжелы. Где-то полгода назад к нам в Иргу приехал Гена. Но на самом деле это был преступник и аферист. Он сделал Анжеле предложение…
Африкан расплатился у кассы.
– Денис… не знаю вашего отчества! Подождите, я вам еще не все рассказала! – завопила сзади девица, выкладывая на транспортер бананы.
– Я вас на улице подожду, ладно? – меланхолично ответил Африкан и шустро выскочил из магазина. И, не снижая темпа, зашагал к дому.
Метров двадцать он преодолел без проблем.
– Денис! Извините, не знаю вашего отчества… да погодите же вы! – За ним упрямо неслась девица. Ненормальная… Все, достала.
Африкан резко развернулся:
– Что?
– Куда же вы? Вы же обещали меня выслушать… – Чокнутая подбежала к нему, прижимая к груди бананы и бутылку с минеральной водой. – Еле догнала…
– Чего надо? – оскалился Африкан.
Девица слегка попятилась, растерянно глядя на него:
– Изви… извините, не знаю вашего отчества… Но… Но вы же сами сказали, что выходите на бульвар и общаетесь с людьми, которые рассказывают свои истории, из жизни…
– Да мало ли что я сказал, – жестко произнес Африкан. – Да мало ли кто чего сказал. Фильтровать информацию надо. Иди отсюда, дура.
В глазах девицы отразился такой беспредельный ужас, что у Африкана еще сильней испортилось настроение.
– Чего уставилась?
– Но вы… вы придумываете такие чудесные истории… и вы… Вы говорите мне – «иди отсюда, дура»?! – прошептала девица с пошлым именем Белла.
– Да. Да! Иди отсюда! А что такого? Не надо к людям приставать, милая… – Африкан опять оскалился и решительно зашагал к дому. Девица больше не делала попыток догнать его.
Он не хотел быть грубым – его вынудили.
…Дома Африкан открыл бутылку, налил себе стопку и… не выпил. Ощущение оказалось очень странным – словно пить было еще рано. Да, рано! Сегодня выдался тяжелый день, но еще не все испытания пройдены.
Не испита другая, та, невидимая чаша…
Надо было сделать еще кое-что. То, что наполнило бы чашу страданий до конца и позволило бы ему с чистой совестью приникнуть к источнику утешения…
* * *
…Льдины еще шли по реке, но Тимура это мало волновало. Он собрал рюкзак, достал моторную лодку и, преодолевая течение ставшей полноводной, неуправляемой реки, все-таки перебрался на другой берег. Пока пытался причалить, боролся с течением, разбил-таки лодку и сам нырнул…
Но ничего, выплыл, жив-здоров.
Вылез на берег, быстро переоделся в сухое (рюкзак был хорошим, надежным, вещи в нем не промокли). На подобные мелочи Тимур не обращал внимания – сказывалась служба в горячих точках. После тех испытаний, что выпали там на долю Тимура, купание в реке – цветочки…
Не дожидаясь автобуса, пешком отправился в Михальск (а чего ждать два часа автобус, если за час до города можно дойти?).
Тимур только об одном думал – как зайдет сейчас к Раисе Григорьевне, тетке Беллы, а там – сама Белла… Она там, а где ж еще! Когда Тимур думал об этой встрече, о том, как удивится его невеста, как он прижмет ее к себе – судорога пробегала у него по лицу.
…Дверь распахнулась, на пороге стояла Раиса Григорьевна, со своим знаменитым пучком на голове.
– Ой, Тимур, мальчик наш дорогой! – растерянно, радостно пропела женщина.
Ничего не ответив, Тимур отодвинул ее, прошел в квартиру. Обошел все комнаты – никого. Может, Белла вышла в магазин?
– Раиса Григорьевна, где Белла? – коротко спросил мужчина.
– Я так и знала, что ты Беллу придешь искать… А нет ее! – засеменила к Тимуру женщина, жалостливо глядя ему в глаза.
– Как – нет?
– Она в Москву уехала! За иродом этим… С вокзала мне позвонила, сказала, что билет взяла, едет. Я хотела ее отговорить, но она и слушать не стала…
Тимур мысленно выругался.
Он так хотел увидеть Беллу, он был абсолютно уверен в том, что девушка здесь, он так жаждал увидеть ее, прикоснуться к ней, что известие о ее отъезде привело его в яростное исступление. Он сгорал без Беллы, он погибал!
Все то, что Тимур носил в себе целый год, с прошлой весны, что копилось в нем неотвратимо и постепенно – эта любовь, эта страсть, – теперь убивало его.
И только Белла могла его спасти, только она одна могла потушить этот пожар. «Она в Москве. Но ничего, я тоже туда поеду. Это хорошо, что я адрес Генкин у Анжелки догадался спросить!» – похвалил себя за находчивость Тимур.
Он наспех попрощался с Раисой Григорьевной и бросился на вокзал. В девять вечера на Москву шел фирменный поезд, в десять – обычный…
У касс была давка: ходили слухи, что билетов осталось мало, всем не достанется. Тимур принялся «строить» очередь, чтобы никто не лез вперед, наорал на какого-то заполошного мужика, который толкал всех своим чемоданом, заставил пропустить вперед беременную женщину…
– Граждане, ведите себя прилично, сегодня на всех билетов хватит! – сердито закричала кассирша. – Что вы прям как в старые времена…
– До Москвы один… – наконец сунулся в окошечко Тимур.
– Паспорт, пожалуйста… – буркнула кассирша.
«Достал!» – со звериной радостью подумал Тимур. Передал кассирше паспорт и полез в карман за деньгами.
И похолодел – кошелька не было. Тимур обшарил все карманы, рюкзак – в очереди даже возмутились, что он всех задерживает… Но толку никакого. Украли кошелек!
Как, когда? Наверное, когда стоял в очереди. Карманников-то полно! В милицию обращаться было бесполезно. Найдут они, как же…
Тимур обошел вокзал, выискивая взглядом предполагаемого карманника. «Нет, так не годится. Надо возвращаться в Иргу». Пропажа денег – вещь неприятная. Но не смертельная. У Тимура имелись деньги, и немалые – но в Ирге…
Это был знак. Словно сама судьба приказывала Тимуру вернуться назад.
Тимур всегда прислушивался к голосу судьбы – еще с тех времен, когда воевал. Если бы он не обращал внимания на знаки, которые посылали ему свыше, – не выжил бы…
Но затем Тимур представил вдруг, что могло случиться с Беллой, если уж он, здоровый мужик, попал в передрягу… А она – наивная, слабая девушка! Возвращаться домой никак нельзя – это потеря драгоценного времени.
Занять денег на билет у Раисы Григорьевны? Не смешно… Тетка Беллы – бедней церковной крысы. А деньги нужны немалые – на билеты, на поиски Беллы в Москве… Да мало ли что там, может, невесту выручать придется!
И тут Тимур вспомнил, что в Михальске живет его бывший сослуживец, Серега Дубинин. Они воевали вместе… А нет ничего крепче боевого братства. Серега вроде парень небедный, деньги есть – у него бизнес, и хорошо идет, говорят… Тимур с Серегой встречались в последний раз лет пять назад… Серега должен помочь.
Тимур отправился к бывшему сослуживцу.
Серега визиту старого друга обрадовался, потом огорчился, что тот забежал на минутку, только денег занять. Но в просьбе и не думал отказать:
– Дам я тебе взаймы, как не дать!
Он быстро отсчитал нужную сумму, и Тимур отбыл на вокзал. Предварительно обещав Сереге, что вернет деньги сразу по приезде. Взять расписку друг отказался наотрез:
– Не вопрос, Тимур… Ты ж мне как брат, я тебе верю!
На вокзале Тимур вел себя максимально осмотрительно. Уж второй раз его никто не обворует! Деньги он в этот раз сложил не в карман куртки, а в рюкзак, в потайное отделение. Вор ни за что не доберется до этого кармана, а рюкзак из рук Тимура уж никто не вырвет…
Тимур купил билет на поезд. А скоро на перрон прибыл поезд Томск – Москва.
Тимур сел в него, думая только о Белле. О знаках, которые посылала ему судьба, он уже забыл…
* * *
Был вечер. Белла, сидя на лавочке, съела бананы и выпила воду. Вкуса бананов она не почувствовала…
«Как он мог? Как он мог так говорить со мной, с живым человеком? И что я ему плохого сделала? Я же к нему с добром…» – растерянно думала она о сценаристе Африканове.
Вокруг, по бульварам, ходили люди. Смеялись, шутили, обнимались. Но все они, эти москвичи – Белла уже поняла, – были злыми, недобрыми людьми.
Лицемерами. Притворщиками!
А ведь это самое последнее дело – обманывать. Взять того же Гену, который прикинулся ласковым, любящим мужчиной…
«Он, сценарист Африканов, не имеет никакого права обманывать стольких зрителей! Он не имеет права сочинять свои сценарии, насквозь лживые. Бог дал Африканову талант, а души – не дал… Да, он придумывает красивые истории, но сам-то при этом человек циничный и злой! Это несправедливо, несправедливо, несправедливо…»
Девушка смахнула со щеки слезинку.
«Интересно, если негодяю объяснить, что он негодяй, он поверит в это? Поймет, что поступает плохо? Может, Африканову никто и никогда не говорил, что надо быть искренним? А если он сиротой рос, без матери?! А если у него друзей никогда не было? Тогда я должна от лица всех зрителей сказать ему все это прямо в лицо. Что он не имеет права обманывать людей! Кто, если не я?..»
* * *
…Оставив налитую стопку на столе, Африкан вышел из дома.
Махнул рукой – и сразу же перед ним остановилась «Волга». За рулем – мужик лет шестидесяти. Африкан отрицательно покачал головой – нет, мол, с тобой не поеду…
– Козел, чего руками машешь! – зло крикнул водитель и рванул с места. Ишь, лихачит еще…
«Волга» плюс бомбила определенного возраста за рулем – убойное сочетание. Водила обдерет как липку и всю дорогу будет либо молчать, исходя флюидами ненависти ко всем и вся, либо травить пассажира самодовольной болтовней.
Они, наверное, вампиры, все эти престарелые любители «Волг»…
Африкан снова махнул рукой – на этот раз затормозил «мерс», не новый, но в очень приличном состоянии.
– До Коломенской за сколько довезете?
– Семьсот.
– Четыреста! – помрачнел Африкан.
– Четыреста пятьдесят, – ответил безапелляционно водила. Эта цена, судя по тону, которым была произнесена, являлась последней и окончательной.
Но за комфорт тоже надо платить… Дождаться разбитых «Жигулей» с каким-нибудь Магомедом за рулем и за двести – двести пятьдесят доехать до пункта назначения или с комфортом прокатиться на иномарке, пусть и в два раза дороже?
