Текст книги "Странная пара"
Автор книги: Татьяна Тронина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Иванка сползла на своем «Москвиче» с шоссе на боковую дорогу, потом свернула на аллею, ведущую, к воротам усадьбы. Машина подпрыгивала на кочках, в недрах ее что-то чихало и скрежетало.
«Я же так до ворот не доеду…» – с отчаянием подумала девушка и надавила на педаль газа изо всех сил.
Раздалось натужное гудение, «Москвич» рванул вперед – пожалуй, даже быстрее, чем Иванка ожидала.
* * *
Утром Ибрагим помогал Дмитрию укреплять балки в главном здании, потом Дмитрий ушел в дом, а Ибрагим остался – прибрать мусор во дворе. Вернулся во флигель, где они жили с Дмитрием, и вспомнил – надо бы замок в воротах проверить.
А то опять набегут эти, с просьбами…
В последнее время замок каким-то образом сам собой открывался, наверное, неисправный… Надо новый купить.
Ибрагим снова надел валенки, спустился во двор. Так и есть – замок был открыт, расхлябано висел в петлях. Ибрагим снова защелкнул его, а потом, на всякий случай, еще замотал ворота железной проволокой. Так надежней. И вообще, кроме просителей, полно лихих людей. (Чтобы отвадить и тех, и других, мужчина на звонки выходил к воротам из дома с топором наперевес… Топор был и оружием, и главным инструментом в жизни Ибрагима – ведь он плотник как-никак.)
На крыльце Ибрагим остановился, поднял лицо к небу. Сверху мягко падал снег, таял на щеках. «Дочери надо позвонить… – подумал мужчина. – Как она там, как зять, как внуки? Елку поставили уже? Хотя только начало декабря…» Дочери Ибрагим мог звонить хоть каждый день, но он не делал этого, словно боялся лишний раз потревожить свое счастье, расплескать его. Он так любил своих родных, что у него буквально сердце болело, когда он с ними говорил по телефону.
У дочери, Розы, было все хорошо. Муж хороший, дети хорошие, здоровые – двойняшки Рената и Динара и младшенький Тимурчик. Три цветочка. Дом хороший. Роза звала отца к себе, в Казань, но Ибрагим боялся вернуться, боялся стать слишкомсчастливым… Если он будет слишком счастлив, то нарушится гармония в этом дивном мире. Нельзя быть слишком счастливым – ведь тогда твое счастье опять окажется под угрозой…
Спасибо Дмитрию. Храни его Аллах.
Дмитрия нельзя оставить – он сам, без помощи Ибрагима, не починит этот старый дом. Нельзя оставить того, кому обязан всем счастьем твоей жизни.
Ибрагим потопал валенками, стряхивая с них снег, потом случайно обернулся. И оцепенел от ужаса – со стороны улицы, прямо на ворота, неслась машина.
Бах!!! Машина протаранила ворота, пролетела по двору и влепилась в стену усадьбы. Тишина. Только дым из-под капота… Кто там за рулем? Жив ли?
– Шайтан… – дрожащим голосом прошептал Ибрагим.
* * *
Иванка ничего не поняла и почти ничего не запомнила. Вот она едет, вот видит ворота. Они ближе, ближе… Яростно рычит автомобиль, словно предчувствуя, что это его последняя поездка, и стремительно мчится вперед.
Удар.
Иванку сильно тряхнуло. Она не ожидала, что удар будет столь сильным (замок-то Паша открыл заранее!).
Но ворота все-таки дрогнули и словно нехотя распахнулись. «Москвич» стремительно влетел во двор, проехал еще несколько метров и впечатался капотом в стену главного здания. Капот моментально сплющился в гармошку.
Иванка была пристегнута, но ее опять тряхнуло, да так сильно, что она все-таки ударилась лбом и потеряла сознание.
…Смутный, тягостный – то ли сон, то ли обморок.
Стук железа. Чьи-то руки на лице. Ее поднимают, куда-то несут. Скрип половиц. Кладут куда-то – на мягкую, ровную поверхность. Сразу легко, хорошо, покойно телу… «Что это было? – лениво, с усилием подумала Ивана, пытаясь продраться сквозь окутавший ее со всех сторон морок. – Почему все не так? Что произошло?..»
Где она? Кто ее нес? Гагарин – тут? Если он рядом, то чего же она валяется молча, словно кукла – надо скорее спросить экстрасенса о том, что мучило больше всего, ради чего Иванка согласилась на эту авантюру, рискуя жизнью…
Иванка застонала, не столько от боли, сколько злясь на саму себя – забыла, забыла все слова!
– Тише. Все хорошо, – чей-то голос.
– М-мм… – яростно застонала Иванка и усилием воли заставила себя открыть глаза.
Два Гагарина.
Два Гагарина протягивают руки, кладут на лоб что-то влажное, прохладное. Может, и Иванок теперь тоже две?
– Мм-м… – Она нетерпеливо забилась, пытаясь подняться.
– Все хорошо. Не двигайся. Тебе нельзя вставать.
Иванка откинулась назад, выдохнула, и вдруг – раз! – сознание одним махом вернулось к ней. Она снова была – здесь и сейчас, в глазах больше не двоилось, и слова тоже сами собой как-то вспомнились. Только в голове набатом стучали какие-то колокола… Сильно же она приложилась!
– Если ты мне не поможешь, я умру… Ты можешь меня выгнать, но я все равно вернусь. Я приду и вскрою себе вены – прямо у твоих ворот… Ты должен мне помочь! – стремительно, неистово, угрожающе выпалила Иванка.
– Так я и знал… – раздался смешок. – Ты пришла просить у меня помощи. Однако какая настойчивость, какая изобретательность… И какое поразительное бесстрашие!
Иванка застонала, пытаясь сесть. Не получилось. Стиснув зубы, она огляделась – обычная комната, светлая мебель, высокий потолок с лепниной по краю, золотистым солнцем висит торшер над столом. В кресле напротив сидит Гагарин, положив ногу на ногу, в дверях стоит Ибрагим – с лицом испуганным, злым, растерянным и одновременно смешным.
– Ты должна сказать спасибо Ибрагиму, – произнес Гагарин, покачивая ногой.
– За что? – хрипло спросила Иванка.
– Он запер ворота.
Иванка молчала, ничего не понимая.
– Скажи ему спасибо. Ты обязана ему жизнью, – настойчиво повторил Гагарин.
«Издевается, что ли?» – раздраженно подумала Иванка.
– Ворота смягчили удар, замедлили движение. Если бы створки были не заперты, ты расшиблась бы в лепешку.
– Спасибо, Ибрагим, – заставила себя произнести Иванка. – Можно воды?
Ибрагим метнулся из комнаты, вернулся со стаканом, полным прозрачной жидкости. Помог девушке приподняться – ее волосы цеплялись о его шершавую, жесткую ладонь. Иванка сделала несколько глотков, откинулась назад.
– Спасибо, Ибрагим, – повторила она уже осознанно и улыбнулась мужчине. Ибрагим насупился, снова сделал сердитое лицо и отступил назад.
– Ты сумасшедшая, вот ты кто! – с негодованием произнес он. – Чего придумала, а? Жизни не жалко?..
– Видно, не жалко, – подхватил Гагарин – все тем же ироничным, неприятным тоном.
Иванка смотрела на него в упор. Она так давно мечтала о встрече с этим человеком, что сейчас не могла до конца поверить в происходящее. Она все-таки добилась своего. Она прорвалась к Гагарину, она может говорить с ним!
– Что-то «Скорая» долго не едет. Еще позвонить? – скороговоркой произнес Ибрагим, обращаясь к Гагарину.
– Она не приедет, – сказала Иванка.
В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов.
– Что ж… – вздохнул Гагарин. – Придется тебя выслушать.
– У тебя правда есть дар? – сначала спросила Иванка.
– О господи… – вздохнул Гагарин с тоской. – Нет у меня никакого дара.
– Врешь… Есть! Мне нужна твоя помощь. Ты ведь один из лучших поисковиков? Мне надо найти одного человека. Свою подругу, Алису, – решительно произнесла Иванка. – Этим летом она пропала. Исчезла. Растаяла в воздухе!
– Она так дорога тебе?
– Да. Она мне как сестра. Мы росли вместе, наши матери тоже были подругами. А этим летом Алиса пропала! – с отчаянием выкрикнула Иванка.
– В милицию, то есть в полицию, обращались? – спросил Гагарин.
– Да… Только никакого толку. Я же не родственница, я же никто… Меня не стали слушать, не захотели принимать заявление! – воскликнула Иванка. – А у Алисы никого из родных уже не было, мама ее умерла, ни сестер, ни братьев, заявление некому подавать… В общем, бред какой-то! Я тогда детектива наняла, но и он ничем мне не смог помочь!
– Почему ты думаешь, что твоя подруга пропала? – все тем же спокойным, насмешливым тоном спросил Гагарин. – Может быть, она просто уехала куда-то. Вы с ней поссорились, она не стала ставить тебя в известность и умотала за лучшей долей… Например, свалила за границу. Такое часто бывает.
– Мы не были с ней в ссоре! Мы с ней и не ссорились никогда всерьез! – яростно возразила Иванка. – У меня случились в последний год проблемы, так она меня поддерживала, утешала, была рядом… И вдруг она пропадает! Ни записки, ни письма, ничего.
– Она где-то работала? У нее были еще друзья?
– В том-то и дело, что у нее была только я! А с работы она уволилась, и все последнее время перед исчезновением она со мной сидела… Никаких зацепок! – в отчаянии произнесла Иванка.
– Социальные сети?
– Что? А, это… нет. Алиса презирала все эти социальные сети. Она – индивидуалистка… «Одноклассники», «Вконтакте», «Фейсбук», «Твиттер», что там еще есть… она даже заглядывать туда не хотела!
Гагарин помолчал, продолжая качать ногой. Ибрагим буркнул что-то себе под нос, развел руками и вышел из комнаты.
– У меня только на тебя надежда, Дмитрий, – с отчаянием произнесла Иванка.
– Это ты через Крюкова пыталась на меня выйти?
– Да. Я всем врала, что мне надо взять интервью, что у меня к тебе деловое предложение… Я знала, что ты никого не принимаешь, поэтому много чего понапридумывала… – призналась Иванка. – Помоги мне найти Алису, пожалуйста!
Девушка села, отбросила со лба влажный платок. Голова гудела, но, кажется, руки-ноги целы, больше ничего не болит…
– Ты упорная. И подруга тебе очень дорога, я вижу. Но я вынужден тебя разочаровать – я больше никому не помогаю.
– Почему? – жалобно прошептала девушка.
– Я тебе объясню. С такими, как ты, лучше заранее все точки над «и» расставить.
– С какими?
– С такими упертыми, – пояснил Гагарин. Он сидел напротив, развалясь в кресле (точь-в-точь как на том фото, из «Теленедели», не хватало только камина, жены и сына Артемия). Иванка столько времени добивалась встречи с экстрасенсом, столько всего передумала, столько раз ее отношение к Гагарину менялось, от любви к ненависти, от жадного интереса до раздражения – что она уже не понимала, что чувствует к нему. Сейчас она хотела только одного – чтобы Гагарин помог ей найти Алису.
– Я не упертая. Я просто очень люблю Алису. Только не подумай ничего такого… Я люблю Алису как подругу, как друга. Как сестру. Настоящая подруга важнее, чем любимый мужчина! Мужчин может быть сколько угодно, а лучшая подруга – одна.
– Сколько патетики… – пробормотал Гагарин. – Ладно, слушай. Говорю с тобой как с человеком, чтобы ты больше ко мне не лезла. Дело такое – мне нельзя больше использовать свой дар. Нельзя, понимаешь ли ты?
– Нет. Почему нельзя? Кто сказал, что нельзя? – упрямо спросила Иванка. – Почему тебе больше нельзя помогать людям?
– Потому что, помогая, я наношу вред себе. Я нахожу какого-то человека – и тут же теряю что-то свое. Баш на баш. Да, Ибрагим?
В комнату вошел Ибрагим с чайником.
– Да, Дмитрий, баш на баш, – сурово подтвердил Ибрагим, расставляя чашки на столе. Потом он помог Иванке пересесть за стол, налил ей чаю.
– Сначала ничего такого не было… Когда я только начинал заниматься экстрасенсорикой, – продолжил Гагарин. – А потом я как стал за все платить… мама дорогая!
– Чем же ты платишь?
– Здоровьем. Потерей друзей. Потерей близких. Вещей, предметов, которые мне дороги или которые нужны… Ты видишь, я – один! У меня больше ни жены, ни сына нет! И это еще хорошо, что жена моя, Полина, в Америку с сыном свалила, а ведь она могла умереть. Мой сын мог погибнуть! Я еще малой кровью отделался… – улыбнулся недобро Гагарин. – Вот представь, моя настойчивая незнакомка, что я помогаю сейчас тебе найти Алису, нахожу ее, живую или мертвую – а потом мой дом сгорает дотла по неизвестной причине.
Ивана опустила голову. Похоже, Гагарин сейчас говорил серьезно – столько боли, столько желчи было в его голосе.
– Поэтому ты хоть повесься у меня на воротах, хоть зарежься – но я тебе не стану помогать. Поняла?
– Что же мне делать теперь? – едва слышно спросила девушка.
– Не знаю, – равнодушно ответил Гагарин, сел за стол, подвинул к себе кружку.
Иванка тихо заплакала. Лучше бы он продолжал настаивать на том, что никакого дара у него нет. Так было бы легче… А теперь она точно знает – у Гагарина есть дар. Только он воспользоваться им не хочет!
Ибрагим опять что-то пробормотал себе под нос, потом подвинул к Иванке салфетницу.
– Наша Таня громко плачет… Ты Таня? – наклонил голову к плечу Гагарин, рассматривая Иванку. – Нет, ты не Таня. Но у тебя какое-то простое имя, очень распространенное…
«Распространенное!» – презрительно поморщилась Иванка.
– У тебя имя унисекс, что называется… Мужское и женское. Евгений и Евгения, Александр и Александра… Что-то в этом роде!
Иванка замерла с салфеткой у глаз.
– Теплее, теплее… Но ты не Евгения и не Александра. Что-то певучее, из одних гласных почти, звучит у меня в ушах – аоиоиоа… аиаоаиа… – пропел Гагарин.
– Ну вот! – закричала Иванка. – Ты почти угадал! Значит, ты все-таки можешь колдовать! Ты можешь! Я – Иоанна! А говорил, что жизнь боишься потерять…
– Во-первых, я не колдую. Во-вторых, такие мелочи всегда лежат на поверхности, их легко прочитать. В-третьих, чтобы узнать, куда пропала твоя Алиса, мне надо войти в транс. Вот именно за вхождение в транс я и расплачиваюсь по полной программе. Поняла, Иоанна? – ухмыльнулся Гагарин, наливая себе чаю.
Он играл с ней, точно кошка с мышкой. Ему стало неприятно, когда она заплакала – и он моментально отвлек ее, отгадывая имя. Поманил надеждой – и тут же оттолкнул.
– А что ты еще про меня знаешь? – мрачно спросила Иванка. – Может, ответ про Алису тоже лежит на поверхности?
– Дай-ка руку… – Гагарин схватил ее за запястье. Несколько мгновений он держал Иванку за руку, пристально глядя ей в глаза. Потом резко отпустил: – Нет. Нет никакой информации об Алисе, только о тебе. Я же говорю – для серьезной работы мне надо войти в транс. Этого я делать не собираюсь. Все. Я честно пытался тебе помочь чем мог.
«А чем он мне помог? Тем, что почти угадал мое имя? Что честно объяснил свою позицию, почему не хочет входить в этот его… в транс?..»
– Дмитрий – великий человек, – вдруг заговорил Ибрагим, не поднимая глаз. – Раньше тебе надо было приходить, Ивановна. Тогда бы ты узнала всю правду о своей подруге. Сейчас – нет, ты не узнаешь ничего.
– Когда это – раньше? Алиса раньше и не думала пропадать, – огрызнулась Иванка.
Ибрагим неодобрительно посмотрел на девушку, потом встал из-за стола:
– Пойду ворота чинить.
– Ибрагим был одним из первых, которым я смог помочь, ничем не расплачиваясь, – после ухода своего приятеля произнес Гагарин.
– Как именно? – устало спросила Иванка.
– У него дочь умирала от рака. Ей было всего восемнадцать лет. Последняя стадия. Все от нее отказались.
– Ты же поисковик! При чем тут болезни?
– А я нашел место. Указал Ибрагиму, где его дочери надо поселиться, чтобы выжить. И она – выжила. Теперь вот замужем, дети… – В первый раз на лице Гагарина отразились какие-то добрые, человеческие чувства.
– И где ей надо было жить?
– На кладбище. В могильном склепе.
– Да?! – Иванка едва не поперхнулась чаем.
– Ибрагим с дочерью год там жил. А потом его дочь вышла оттуда, из склепа, совершенно здоровой, – снова бесстрастно произнес Гагарин. – Теперь Ибрагим от меня – никуда… С дочерью почти не видится. Не я, он платит за свое счастье – разлукой. За все, за все, Иоанна, надо платить. Вот такие дела. Мой тебе совет – не лезь куда не знаешь. Еще неизвестно, чего там найдешь. И чем сама расплачиваться тоже будешь…
Иванка с изумлением разглядывала Гагарина. Он говорил сейчас такие странные, пугающие вещи…
– Откуда у тебя твой дар? Откуда он взялся? – спросила она. – Писали, что в тридцать лет ты попал в автоаварию и стал видеть людей насквозь… Это правда?
– Да, так все и было. Почти как с тобой сегодня, – усмехнулся Гагарин. – Только я не в стену впечатался, а произошло лобовое столкновение. И у меня была клиническая смерть. Наверное, она и стала причиной появления паранормальных способностей.
– Повезло… Со всеми бы так было после аварий!
– Сама не знаешь что говоришь! – насмешливо возразил Гагарин. – Как это тяжело и противно – видеть других насквозь. Видеть чужую ложь, тайные грехи, грязные мысли… Тьфу. Я поэтому и сбежал подальше от людей, в этот медвежий угол – никого видеть не хочу. – Он посмотрел на настенные часы. – Иди уже. Провожать надо или сама дойдешь?
Иванка осторожно встала, держась за край стола. Некоторое время стояла, прислушиваясь к собственным ощущениям. Голова слегка кружилась, но, в общем, жить можно…
– Сама дойду, – твердо произнесла девушка и, накинув на плечи свою куртку, шагнула к двери.
– Эй, Иоа-анна… – вдруг пропел ей вслед Гагарин. – Секунду. А ты в курсе, что ты сама – из цыган?
– Я? – поразилась Иванка.
– Ага. Я это сейчас почувствовал, когда к тебе прикоснулся.
– И что теперь? – с изумлением спросила она. – Я могу гаданием заниматься? «Позолоти ручку, милок, я тебе всю правду скажу…»
– Нет, я не гадание имел в виду! – засмеялся Гагарин. – Просто у тебя есть способность чувствовать и понимать других людей. На уровне интуиции ты всегда знаешь, плохой перед тобой человек или хороший. Вернее, не так, ведь нет абсолютно плохих и идеально хороших людей. Правильней сказать следующее: ты всегда можешь заранее понять, способен причинить человек тебе зло или нет.
– Загадками говоришь! – буркнула Иванка. «Опять он мне голову морочит! – подумала она. – В первый раз слышу, что у меня цыганские корни! Ни мама, ни отец никогда об этом не говорили. И вообще – я светловолосая, белокожая, ничего цыганского во мне нет!»
Иванка попрощалась с Гагариным и вышла во двор усадьбы.
Было уже темно. Ибрагим при свете фонаря возился с воротами.
– С машиной твоей что делать? – крикнул он. – Поди, совсем сломана. Мы за нее отвечать не будем, ты ее разбила.
– На свалку ее, – отмахнулась Иванка. – Потом, потом разберемся…
Осторожно ступая по неровному снегу, она вышла на улицу, побрела по аллее в сторону центра. Если бы не луна, сиявшая огромной жемчужиной в небе, Иванка не увидела бы дороги…
Кстати, Иванка темноты не боялась. А еще не боялась людей, в свое время не раз пугая своим бесстрашием Алису или Егора. Лихо запрыгивала в машину к частникам, например. В детстве, не задумываясь, не заглядывая даже в «глазок», распахивала входную дверь на звонок. И никогда не расплачивалась за свою беспечность.
И было еще несколько странных историй, когда Иванка, наоборот, не хотела встречаться с кем-либо. Отказывалась от чьих-либо услуг. Да, в общем, и не во всякое такси она и садилась. «С этим не поедем, Алиса, дорого берет. Поймаем следующего!» И ловила, и торговалась – хотя выгадывала не так уж и много.
Может, именно это и есть та самая интуиция, о которой упоминал Гагарин. Та самая, особая, «цыганская» разборчивость в людях?…
«А волк? – внезапно вспомнила Иванка. – Я ведь точно знала, что этот зверь, кем бы он ни был, волком или собакой, меня точно не укусит! Он бы меня не укусил, он бы понюхал мою руку и осторожно отступил бы назад…»
Но проверить все это теперь было уже нельзя. И главное, все усилия оказались тщетными… Гагарин окончательно отказался помогать Иванке.
– Ох, голова моя, голова… – простонала девушка, держась за голову. Там, на лбу, под волосами, пульсировала здоровенная шишка.
Придя в номер, Иванка сразу же упала в кровать и заснула долгим, тяжелым сном.
Она спала и весь следующий день, лишь пару раз ответив на звонки. Первый был от Риты («Рит, все в порядке, интервью я взяла, машина вдребезги, ее надо убрать…» – «Иванка, я же говорила, что у нас все получится! – Дикий вопль восторга в ответ. – В следующие выходные – праздник, День города, ты пойдешь? Ты должна пойти!» – «Пойду, пойду, потом обсудим!»).
Сил на подробные объяснения у Иванки не было. Проще сказать, что все хорошо, и пообещать что угодно, лишь бы отстали.
Потом позвонил Крюков и заявил, что придумал, как вызвать Гагарина на общение с помощью местной милиции. («Володя, не надо, я с Гагариным уже говорила. Все хорошо». – «Отлично! Но я тебя из города так быстро не отпущу. У нас в выходные праздник, и ты должна…» – «Да-да, я должна. Я уже говорила с Ритой, обязательно буду!»)
До выходных Иванка из номера почти не выходила, все лежала. Наверное, у нее все-таки было небольшое сотрясение… Или неудача с Гагариным лишила ее сил?
Ведь вся надежда была на него. Только он мог помочь Иванке найти Алису…
* * *
Сколько Иванка себя помнила, столько времени она знала Алису. Их семьи жили в соседних подъездах, их матери, родившие практически одновременно, вместе гуляли с колясками во дворе. Потом сидели на лавочке, наблюдая, как подросшие девчонки копаются в песочнице, строя по периметру куличи.
Иванку и Алису отдали в один детский сад, что располагался через дорогу. Но девочки общались только между собой, игнорируя прочих детей. Почему так было? Оттого ли, что они привыкли друг к другу с самого рождения и, словно однояйцевые близняшки, не пускали в свой мир никого со стороны?.. Или так удачно совпало, что они, соседки, и предназначались изначально друг другу как лучшие подружки?
Теперь уже не понять. Известно только одно, что с самого рождения Алиса и Иванка были не разлей вода. Алису мать даже к психологу отвела – почему ее девочка ни с кем, кроме Иванки, и не общается? Психолог эту загадку тоже разгадать не смогла и посоветовала отдать Алису после детского сада в другую школу, на всякий случай…
Алису по достижении семи лет записали в школу, которая находилась в соседнем районе, а не в ту, что тоже находилась неподалеку. Алисина мать сделала это для полноценного развития дочери. (А то ведь и правда, никого, кроме Иванки, и не замечает!) Девочка восприняла решение матери без особого энтузиазма, но спорить не стала.
А вот для Иванки разлука с лучшей подругой была настоящей трагедией. Она рыдала и ревела всю первую четверть первого класса, требуя, чтобы ее перевели в Алисину школу.
Иванкина мать с удовольствием перевела бы дочь, но Алисина мать была против. Детские слезы были ей не указ, главное – вырастить нормального, социально адаптированного ребенка, способного освоиться в окружающем мире. На этой почве матери девочек даже поссорились и некоторое время даже не общались.
Иванка и Алиса встречались теперь в выходные, единственно свободные дни. Они тогда спускались во двор, сидели на качелях и болтали часами. Они как будто и не играли вовсе, только говорили, о чем не могли поговорить всю предыдущую неделю. О чем они обычно беседовали? Уже не вспомнить, какой-то обычный девчачий бред… Да обо всем на свете они болтали, что только в голову могло прийти!
У Иванки появилась в школе подруга, Алиса же ни с кем общаться тесно не пожелала. Алиса не ссорилась, не спорила с другими детьми, не чуралась их, даже в разговоры вступала – но ее беседы с одноклассниками не шли дальше школьной программы и домашних заданий. Во время перемен Алиса обычно стояла возле стены, в одиночестве, дожидаясь начала следующего урока. Она не страдала от отсутствия общения, она была погружена в себя, постоянно о чем-то думала и фантазировала…
Шли годы, и ничего не менялось. Единственное – свободного времени стало еще меньше. Иногда даже и в выходные не получалось встретиться.
Алисина мать загрузила дочь по полной программе – занятия спортом, всевозможные кружки и секции, углубленное изучение английского, подготовка к институту… Алиса на нагрузку не жаловалась, прилежно посещала все эти занятия. Ее мать наконец стала довольна – она окончательно убедилась, что девочка адаптировалась в социуме.
Даже больше того – Алиса очень радовала свою мать тем, что у нее, у девочки, девушки уже, не было никаких иллюзий насчет окружающего мира. Алиса знала людям цену, отличалась снисходительной доброжелательностью, но никому особо не доверяла. Легкий цинизм, насмешливая ирония, презрительная снисходительность – вот чем выделялась повзрослевшая Алиса. Может быть, эти качества были ее врожденными и она с самого начала, с самого рождения умела держать дистанцию с людьми, делая исключения лишь для Иванки? Ведь должна же у девочки быть хотя бы одна подруга…
Иванка же, в отличие от Алисы, с годами приобрела много друзей, приятелей и знакомых, она обожала шумные компании, она любила всех людей без разбору, была необидчивой, веселой, добродушной и ни о ком не могла думать плохо…
Ревновала ли Алиса Иванку к новым подругам? Нет, по крайней мере внешне.
В последнем классе семья Алисы переехала в другой район Москвы, девушки стали встречаться совсем редко. И даже перезванивались нечасто. Словно иссяк тот источник, рождавший у подруг желание говорить и говорить друг с другом.
Был период, когда Иванка и Алиса не видели друг друга года два или даже больше и всего лишь несколько раз, по телефону, говорили, скомканно поздравляя друг друга с новогодними праздниками и днями рождения.
А потом словно что-то случилось. То ли Иванка окончательно повзрослела, поумнела и ей надоело любить всех людей без разбору, то ли Алиса устала от своей мизантропии…
Раз – и они снова сошлись, и вновь стали встречаться, ходить вместе в кафе, кино, музеи, гулять вдвоем по Москве, часами болтать по телефону…
Они никогда не ссорились. Нет, спорили-то они часто, бывало, что и обижались друг на друга, дулись, насмешничали, обменивались язвительными колкостями, но вот чтобы разругаться в пух и прах – такого не случалось.
Один раз, правда, Алиса задумчиво заявила, что ее никто не может понять, что она обречена на одиночество в этом мире. Вот тогда Иванка буквально взвилась! «Как? А я? Ты говоришь, что одинока, а я?! Ты забыла о том, что у тебя есть я?!» Алиса тогда смутилась. Отшутилась привычно, замяла тему одиночества…
Что же касается личной жизни, то у Алисы был поклонник – унылый странный юноша. Довольно долго они встречались, потом девушка его бросила, влюбилась в женатого мужчину, и это была на редкость тяжелая, мучительная история… Алиса хранила ее в тайне, лишь иногда, очень дозированно, скупо, посвящала в свои сердечные тайны Иванку.
У Иванки же случилось довольно много романов, но все они были хаотичными и короткими, какими-то бессмысленными даже. Иванка много и с удовольствием рассказывала о своих мужчинах Алисе. Ну, и всему миру заодно.
Потом у Алисы умерла мать (кстати, отца не было изначально), и Иванка всячески поддерживала подругу, проводя с ней столько времени, что растеряла почти всех своих поклонников.
Далее родители у Иванки развелись, отец ушел к другой женщине (седина в бороду, бес в ребро), а мать уехала неожиданно в Канаду и очень неплохо там устроилась, во второй раз вышла замуж. Словом, Иванка тоже осталась одна (обиделась на отца, прервала всяческие отношения с ним).
Этот период своей жизни Иванка с Алисой были настолько не разлей вода, настолько по-родственному близки, что многие принимали их за сестер. Они и внешне были похожи, покупая одинаковую краску для волос, посещая вдвоем одни и те же магазины, приобретая похожую одежду…
Когда Иванке исполнилось двадцать три, она познакомилась с Егором. Через год молодые люди поженились. Пять лет с Егором в браке. За это время Алиса чуть отдалилась, но все равно Иванка обожала свою подругу ничуть не меньше прежнего.
Мучительный разлад с Егором. Развод – этой весной.
Алиса бросила работу и весь конец весны и начало лета сидела с Иванкой. Говорила с ней, водила гулять, кормила чуть не с ложечки. Заставила продолжать работать. Вроде бы все наладилось…
А в один из первых жарких дней июля подруга пропала.
Первые несколько дней Иванка не беспокоилась – мало ли, Алиса после своего вынужденного увольнения снова ищет работу, не до того ей. Или решила уехать в отпуск, к морю… Немного странно, что не предупредила подругу, но это было вполне в характере Алисы. Алиса, как уже упоминалось, всегда отличалась некоторой скрытностью, в отличие от Иванки, которая выбалтывала всё и всем. Алиса также могла на пару дней отключить телефон, объясняя потом, что была не в настроении… Словом, в первые дни Иванка не волновалась. Да и самой ей некогда было – ушла с головой в работу, писала новую интересную статью для своего журнала, всеми силами стараясь забыть о Егоре.
Время от времени Иванка позванивала подруге на городской и сотовый телефон – но без ответа. На электронные письма Алиса тоже не отвечала. Прошло таким образом дней пять… Ведь не так много?
Когда Иванка в очередной раз позвонила на городской, то неожиданно трубку снял мужчина. И то, что Иванка услышала в ответ на все свои вопросы, поразило ее до глубины души.
Иванка узнала, что в этой квартире Алиса больше не живет. Вернее, не так – новый владелец квартиры заявил, что на днях приобрел данную жилплощадь, и понятия не имеет, кому она принадлежала раньше, и судьба бывших владельцев ему тоже неизвестна и глубоко неинтересна. Квартиру он купил в одном крупном и солидном агентстве по торговле недвижимостью. Так что всякие криминальные махинации были исключены…
Алиса продала квартиру?.. А где же она теперь живет?
Иванка с запоздалым раскаянием попыталась вспомнить, о чем они беседовали в последнее время, может, тогда проскочил хоть какой-то намек? О чем, о чем, о чем… А! Они много говорили о Егоре. О смысле жизни. Помнится, страстно и долго спорили по поводу какого-то фильма… Алиса критиковала свою бывшую начальницу, передразнивала ту – очень смешно, мило.
И – всё? Да, всё.
Иванка рассказывала Алисе про себя все. Алиса про себя – вообще. То есть Алиса делилась своими мыслями, фантазиями, наблюдениями, но не сообщала ничего конкретного. Почти никакой личной информации. Могла иногда признаться – «мне грустно», но из-за чего именно Алисе бывало порой грустно – поди добейся…
Так ни до чего и не додумавшись, Иванка немедленно отправилась на бывшее место работы Алисы, поговорила там с ее сослуживцами. Потом расспросила соседей Алисы, общих знакомых…
И что? А ничего. Все бывшие соседи, сослуживцы и знакомые ничего не могли сказать толкового. Да, видели какое-то время назад Алису, да, о чем-то говорили, но на какие-то общие темы… Опять-таки – ничего конкретного. Равно как и ничего странного в поведении Алисы они не заметили.
Тут уж Иванка забеспокоилась всерьез.
Девушка, находясь в полном смятении, не смогла придумать ничего лучше, как позвонить Егору. Но тот холодно ответил, что ничем помочь не может и в данный момент у него совсем другая, своя жизнь, не имеющая никакого отношения к Иванке и ее пропавшим подругам.
Иванка попыталась обратиться в правоохранительные органы, но тоже безрезультатно. Там не рвались искать пропавшую. Тогда Иванка наняла детектива – но и тот ничего толкового не нарыл.
