Текст книги "Весенняя ловушка (СИ)"

Автор книги: ТАТЬЯНА МЕНЬШИКОВА

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Нос перестал дышать, в горле саднило, глаза превратились в узкие щелочки, черепная коробка готова была разорваться на части.

Василиса тяжело поднялась, умылась холодной водой. Горько порадовалась, что Марат не вернулся во время ее рыданий. Напряжение, копившееся с момента ее приезда в Крутояр, ослабило свою удушающую хватку. Осталась только головная боль и как любая девушка Василиса знала, что лучшее лекарство в таком случае это сон. Оттекшие веки не давали полноценно раскрыться глазам и с облегчением сомкнулись, стоило голове оказаться на мягкой подушке.

***

В окно заглядывал месяц, а свет из прихожей желтым цветом залил пестрый ковер. Значит, вернулся Марат, больше некому было хозяйничать в ее доме. Кирпичная кладка печки была теплая, Марат позаботился о дровах и растопил старенькую печь, про которую она совсем забыла днем. Он удивлял ее все больше. Она ни хотела пускать его к себе в дом, предполагая, что она для него станет не более, чем прислугой с собственном доме, а в действительности оказалось неожиданно по другому. Как бы то ни было, показываться ему на глаза совсем не хотелось, но другого способа поужинать она не видела.

Стараясь не привлекать к себе внимания резкими движениями, она крадучись вышла из комнаты, белокурые распущенные волосы волнистыми прядями окаймляли лицо, скрывая покрасневшие веки. Марат, обложившись подушками, удобно устроился, держа перед собой раскрытую книгу. Василиса, старательно не поднимая взгляд, завозилась у кухонного гарнитура, рассчитывая все движения так, чтобы как можно дольше оставаться к гостю спиной. Налила чай, наспех соорудила бутерброд. Присела за стол, спиной к Марату. Торопливо поела, и почти бегом убежала в свою комнату. Выдохнула с облегчением. Отвечать на неудобные вопросы о своей внешности, не пришлось.

Раздался легкий стук в ее дверь. Василиса в панике накрылась одеялом и отвернулась к стене.

– Можно войти?

– Нет, я переодеваюсь!

– Да, ты, лгунишка, – насмешливо проговорил Марат, распахнув дверь, не дожидаясь разрешения. Щелкнул выключатель, комнату залило светом.

Вася раздраженно откинула с себя одеяло и обернулась.

– Я и забыла о твоей бесцеремонности, – сердито сказала она. – Уходи. Я хочу спать.

Прятать опухшее от слез и ото сна лицо больше не имело смысла. Василиса намеренно смотрела ему прямо в глаза. Марат, скользнув внимательным взглядом по ее красному носу, оттекшим губам, глазам превратившимися в узкие щелочки, сделав несколько шагов, оказался рядом с кроватью.

– Уходи, – повторила Василиса.

– Позволь присесть, мне тяжело стоять, – попросил он, игнорируя ее требование.

– О, к чему эта нарочитая вежливость. Делай, что хочешь, – Вася ехидно усмехнулась и отодвинулась к стене. – Все равно мои просьбы для тебя ничего не значат.

Марат опустился на кровать и тут же у него в руке мелодично звякнул колокольчик. Серебристо-белый, размером с детскую ладошку. Удивительно красивый золотистый орнамент опоясывал его по кругу. Язычок был выполнен в виде миниатюрного перевернутого нераскрытого тюльпана.

Василиса подняла глаза на Марата.

– Это что?

– Игрушка, – он повертел ее в руке. – Тебе нравиться?

– Очень красивый.

– Тогда он твой, – Марат вложил в ее ладонь колокольчик. – Может он хоть немного поднимет тебе настроение.

Его лицо было так близко, что она чувствовала его дыхание и могла разглядеть каждую ресничку на его веках. Цвет его глаз оказался вовсе не черным, а темно-коричневым, с золотистым ореолом вокруг зрачков.

– Почему ты плакала? – негромко спросил он. – К тебе кто-то приходил, пока меня не было?

– Никто не приходил. Мне просто стало грустно, не смогу объяснить, – ответила она. Василиса озвучила самую простую причину для своих слез. На самом деле причин было так много, что все они слились в один бурый, липкий комок, который, разбухнув в ее груди, и стал поводом.

– Ты всегда плачешь, когда тебе грустно?

– Нет, конечно. Просто иногда становиться невыносимо грустно, – произнесла Вася. – Я жутко выгляжу?

– Ты очень красивая, даже когда жутко выглядишь, – серьезно ответил Марат.

Василиса натянуто улыбнулась. Звякнула колокольчиком.

– Спасибо, ты мастер говорить комплименты.

– Если хочешь, могу еще, – приглушенно проговорил он. – Я ни разу в жизни, ни кого не хотел так сильно поцеловать, как тебя. С трудом сдерживаюсь, чтобы не повторить это еще раз.

– Марат, – Василиса насторожилась. – Ты обещал, что не будешь прикасаться ко мне.

– Я имел ввиду, что не буду тебя целовать, когда ты в очередной раз растянешься на полу без сознания, – его глаза, еще недавно карие, потемнели. Он медленно надвигался на нее черной, беспощадной лавиной, не отрывая взгляда, ловя каждое ее движение, как хищник оценивает слабые места своей жертвой. Василиса забилась в угол, натянула одеяло до подбородка. Шансов справиться с ним, пусть даже с раненным, у нее не было. Она видела его тренированное тело, мускулистые руки, мощные плечи.

– Не смей трогать меня! – попыталась приказать она, но голос предательски дрогнул. Марат лишь криво усмехнулся.

Вася подобрала ноги и бросила колокольчик ему в лицо, одновременно с этим сделала рывок вдоль стены, в надежде соскочить с кровати. Он легко отбил рукой летящую в него металлическую игрушку. Другой рукой поймал ее за запястье, дернул на себя. Вася потеряла равновесие. Плюхнулась рядом, нечаянно локтем сильно задев рану на его ноге. Марат от боли заскрипел зубами. Вася почувствовала, как ее руку сжало, словно в капкане и непроизвольно вскрикнула. Он притянул ее к себе ближе, немного ослабил хватку. Свободной рукой схватив девушку за шею и еле сдерживая ярость, прошептал сквозь зубы:

– У тебя поразительная способность делать мне больно.

– Прости, я не хотела, – пискнула Василиса и замерла, вжав голову в плечи. Страх заставил ее сердце биться так сильно, что она чувствовала, как кровь толчками проносится по ее венам. Надо бежать! Надо согласиться со всеми его просьбами, а когда он привыкнет к моей покорности – убежать. Как есть, босиком. Он не догонит меня со своей больной ногой… К бабе Наде нельзя, она не сможет меня защитить. Добегу до Захарова! Он мужчина, у него есть ружье. Он защитит! Или к Черных? У него тоже можно спрятаться… Дом Захарова ближе.

Мысли судорожно дергались в панике, не давая сосредоточиться. Она не сразу сообразила, что его, еще секунду назад жесткие руки, стали мягкими и уже осторожно придерживали ее плечи, чтобы она не свалилась с края кровати. Но стоило ей только задумать резкое движение, как его руки тут же железной хваткой предотвращали любую попытку побега.

– Не убегай, прошу тебя, – почти шепотом попросил он.

– Отпусти! – потребовала Вася.

– Не сейчас.

Он взял девушку за подбородок, развернул к себе. Все еще не отпуская ее запястье, свободной рукой прикоснулся к ее лицу. Тыльной стороной ладони провел по скуле, спустился к линии подбородка. Задержал пальцы на судорожно бьющейся артерии на шее. Она чувствовала исходящий от него огонь и терпеливо сносила все прикосновения, тем более что он пока и не пытался перейти незримую черту, отделяющую дружеские касания от сексуальных домогательств.

Как-то незаметно его рука оказалась у нее на затылке и не дала увернуться ни на сантиметр, когда он легко поцеловал ее. Места на лице, куда он прикасался губами, вспыхивали огнем. Щеки, лоб, скулы, ее опухшие глаза.

В замешательстве, не понимая, что с ней происходит, Вася стала ждать следующего поцелуя. Когда он взял ее за талию и посадил себе на здоровое колено, она уже не пыталась вырваться, напротив, застенчиво обхватила его рукой за шею. Он же продолжил гладить ее по волосам, пропуская пряди сквозь пальцы. Приятная слабость разлилась по телу девушки.

Да он не станет принуждать меня силой, вдруг неожиданно поняла Василиса, когда он освободил ее запястье. Она заглянула ему в глаза, в надежде подтвердить свою догадку.

– Ты больше не держишь меня? – утвердительно спросила она.

Соглашаясь, Марат чуть склонил голову, улыбнулся одним уголком рта.

– Уверен, что я не убегу?

Он продолжал молчать, только на секунду прикрыл веки в знак согласия.

– Все еще хочешь поцеловать меня? – быстро, вполголоса спросила Василиса и смущенно замерла в ожидании ответа, чувствуя, как начинают краснеть щеки от собственной дерзости.

Марат закрыл глаза, а когда открыл их, в них горело то самое черное пламя, которое когда-то так напугало ее. Она почувствовала, как под руками напряглись его мышцы и ни сделав ни одного движения, ни сказав ни слова, он всей своей сутью дал понять свое желание. Василиса, поражаясь собственному безрассудству, закрыла глаза, не выдержав его взгляда, и робко потянулась к его губам. Он едва заметно вздрогнул от первого прикосновения, словно не веря случившемуся, и несколько бесконечно долгих секунд, показавшихся Василисе вечностью, не отвечал на ее поцелуй. Наконец-то губы его раскрылись и жадно ответили. Не переставая ее целовать, он подмял под себя покорную Василису и, держа свой вес на локтях, навис над ней.

– Ты догадываешься, что мое намеренье сорвать твой поцелуй значит куда больше? – медленно спросил он, внимательно вглядываясь в ее лицо.

– Да.

– И ты готова к этому?

– Да, – шепотом ответила Вася.

Марат приподнялся, через голову стянул с себя свитер. Затем не переставая целовать девушку, одной рукой стал расстегивать пуговицы на ее рубашке. Неожиданно она перехватила его руку.

– В чем дело? – удивленно спросил он и замер.

– Подожди, – промолвила Василиса, стягивая на груди рубашку. Заглушая в себе чувство, что совершает огромную ошибку, она лишь умоляюще попросила:

– Свет. Выключи, пожалуйста, свет.

– Ни за что, – хрипло прошептал он ей в ухо. – Хочу узнать тебя всю. Я хочу прикасаться к тебе, слышать тебя, чувствовать твой запах. И я хочу видеть каждый сантиметр твоего тела.

Он неторопливо повторил свою попытку снять с нее одежду, давая ей время привыкнуть к прохладному воздуху, касающемуся открытых участков ее кожи, и к осознанию того, что она, еще пять минут назад желая удрать от него босиком куда глаза глядят, теперь прижималась к нему обнаженной грудью.

Они соединились, когда ей казалось, что она больше не сможет терпеть сосущей пустоты внутри себя и ее разорвет на куски от переполнявшего желания. Ее стон он заглушил поцелуем, продолжая рывками возносить ее на самую вершину волшебства, которое только доступно женщине. Еще и еще.

Ночью, Василиса в лунном свете разглядывала спящего рядом Марата, грустно улыбаясь припухшими от поцелуев губами. Через несколько дней жизнь разведет их по разным дорогам, но она не станет жалеть о содеяном. Встреча с Маратом это как прыжок с парашютом. Страшно, жутко, но вместе с тем непередаваемый восторг свободного полета. Она сумеет сохранить это чувство в своей душе до края своей жизни.

Марат шевельнулся, открыл глаза, в призрачном свете луны мерцающие глянцевыми каплями черного гранита.

– Почему не спишь? – хриплым, ото сна, голосом спросил он.

– Не спиться, – быстро ответила Вася, глупо испугавшись, что он сможет догадаться, о чем она думала.

– Спи, не беспокойся ни о чем. Теперь все будет хорошо.

Он жестом собственника обнял ее рукой за плечи, прижал к себе, чмокнул в растрепанную макушку. Вася уткнулась носом ему в шею, рукой обхватила его поперек твердой груди. Хотелось поцеловать его, но, боясь показаться навязчивой, она не стала этого делать, а только вдохнула его запах и закрыла глаза.

5

Утром Василиса проснулась от аромата жареного теста, заполнившего весь дом. Жмуря глаза, она, закутавшись в простыню, прошлепала босыми ногами на кухню. Не пытаясь показаться привлекательней, чем есть на самом деле, она специально пропустила процедуру с зеркалом.

– Ты умеешь жарить блины? – Вася удивленно уставилась на полную тарелку румяных, свежих блинчиков.

– Почему нет? – пожал плечом Марат, окинул ее оценивающим взглядом, тепло улыбнулся. – Я проголодался. К тому же мне доставляет удовольствие готовить завтрак для красивой девушки.

– Никогда не думала, что в этом доме мне кто-то будет готовить завтрак.

– Ты себя недооцениваешь. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем простой завтрак.

– Грубая лесть? – засмеялась Вася. – Даже не старайся. На работе клиенты привили мне иммунитет. Каких только комплиментов я не наслушалась, лишь бы сделала максимальную скидку.

Резко отодвинув от себя тарелку, Марат пристально посмотрел на девушку, заставив ее смущенно уткнуться в стол.

– Мне не нужна скидка. Напротив, я готов переплатить.

– Мне начинает не нравиться наш разговор, – проговорила Вася, не забывая намазывать варенье на тонкий блинчик. – Думаю, твоя уверенность в собственной неотразимости сильно превышает номинал.

– Вот как? По-твоему, я недостаточно красив, богат и образован, чтобы завоевать твое внимание больше, чем на одну ночь?

Василиса хмыкнула, засунула в рот блинчик, скрывая свою растерянность. На шутливые реплики с ее стороны, он отвечал с таким серьезным выражением на лице, что она начала сомневаться в присутствии у него чувства юмора. Не может же он на самом деле считать, что их отношения продляться за пределами стен этого дома? Или он издевается над ней от скуки?

– Захаров уже заходил? – перевела она разговор на нейтральную тему.

– Да, но более он не будет беспокоить нас по утрам, необходимость в перевязках отпала. Еще он велел передать тебе, чтобы ты остерегалась таких беспринципных и бездушных людей, как я. Он хотел сказать это тебе сам, но я выставил его за дверь.

– Прямо так и сказал? – улыбнулась Вася, представляя, как Захаров подбирает слова, чтобы не оскорбить Марата и при этом донести до Василисы свое предостережение.

– Не таким открытым текстом, но суть я передал точно, – без тени улыбки ответил Марат.

– Постой, – Василиса вдруг перестала улыбаться. – С чего вдруг он решил меня предостеречь? Ты что, рассказал ему о нас?!

– Я этого не делал, но ваш доктор не дурак. Нетронутый диван бросается в глаза. Ты уже жалеешь о прошедшей ночи? – в лоб спросил ее Марат, вопросительно приподняв бровь. Его лицо выражало лишь вежливый интерес, в то время как ее взгляд заметался, рука, державшая кружку с горячим чаем, дернулась, несколько жгучих капель пролилось на колени. Девушка вскочила, окончательно разлив чай.

– Вася, успокойся! – рявкнул на нее Марат и уже более спокойно продолжил, – Ты не обязана мне отвечать.

Конечно, я не буду отвечать, подумала про себя Вася. Жалеет ли она о прошедшей ночи? Нет! Признаться ему в том, что это была самая волшебная ночь в ее жизни? Никогда! Глупая, бестолковая гордость велит молчать и загадочно улыбаться. Только почему-то чуточку стыдно перед Захаровым. Наверное, он разочаровался в ней. Замужняя женщина переспала с первым встречным. Должно быть, моя распущенность только укрепит его в мысли, что я имею отношение к смерти дяди. Ну и пусть. Моя личная жизнь никого не касается!

Вася подавила горький вздох и попыталась налить свежий чай. Левой рукой она непродуманно схватила полный чайник, тут же почувствовав острую боль. Припухшее синеющее кольцо шириной в несколько сантиметров вокруг запястья напомнило о вчерашней ночи. Мельком взглянула на Марата, натягивая на кровоподтек край простыни. Он смотрел на нее странным вопрошающим взглядом.

– Что? – не выдержала она.

– Ты не хочешь потребовать у меня, чтобы я извинился? – наконец-то спросил он.

– Когда человек чувствует за собой вину, он просит прощения сам. Извинения по требованию ничего не значат.

– Мне жаль, что я сделал тебе больно. Я не хотел.

– Если это извинения, то они приняты, – быстро проговорила она. – И прошу тебя, больше не надо об этом говорить.

Ей стало немного неловко, она никогда не понимала женщин, выпячивающих напоказ свои синяки, полученные от партнеров. Добровольное согласие на продолжение отношений с любовником не умеющим контролировать свою агрессию не повод для гордости. Любые травмы нанесенные мужчиной для нее были равноценны признанию собственной глупости и ущербности. Девушка не должна спать с человеком, который ее унижает физически и морально. Если только, то не совместная договоренность партнеров любящих жесткий контакт. И да, очень легко рассуждать на эту тему, пока на себе не испытаешь страсть такого мужчины.

6

– Доброе утро, баба Надя, – прокричала Вася. Деревянная, скрипучая дверь по обыкновению не была заперта и девушка прошла в дом. Баба Надя суетилась на кухне, процеживая свежее молоко. Тугая струя молока с шумным плеском лилась из голубого ведра в трехлитровую банку. Кошка с громким мурлыканьем терлась под ногами у Надежды Алексеевны в ожидании своего завтрака.

– Проходи, ты как раз вовремя, – обрадовалась гостье баба Надя. – Я тебе сегодня с лишком молочка отолью. Уж больно здоровый жилец тебе достался. Не прокормишь.

– Откуда вы его знаете? – удивилась Вася.

– Так он вчера приходил. Давайте, говорит, знакомиться. Два дня в постели провалялся, говорит, с ума скоро сойду от безделья. Ну, я его и отправила дрова колоть.

– Баба Надя, ему же нельзя, у него швы на ноге.

– Не знаю я, что там у него на ноге. Но поработал он хорошо. Я прежде Славу просила, а теперь ищи, кто согласиться за сотню топором махать, – проворчала Надежда Алексеевна. – Говорят, Славку по голове кто-то тюкнул. Это правда?

– Захаров так сказал.

– Так что же это получается? Убийца по деревне разгуливает, а Черных и дела нет! – возмущенно проговорила Надежда Алексеевна, уперев руки в боки.

– Мне кажется, они меня подозревают, – произнесла Вася, криво улыбнувшись.

– В чем подозревают? – переспросила баба Надя.

– В убийстве дяди Славы.

– Не может быть! Сергеич же не выживший из ума старик!

Надежда Алексеевна разохалась, нервно заходила по кухне, запнулась о кошку, та возмущенно мяукнула, прежде чем скрылась за печкой.

– Баба Надя, да не переживайте вы так. Черных ничего не решает. Будет следствие, все выяснят. Настоящего убийцу обязательно найдут и арестуют.

– Да кто ж его будет искать? Наш участковый не посмеет пойти против председателя. На кого ему Сергеич укажет, того и посадит.

– Не участковый будет последней инстанцией, – возразила Вася, но уже не так уверенно.

– Все равно надо идти к Черных, – решительно проговорила Надежда Алексеевна. Она сдернула с талии застиранный фартук и вдруг пошатнулась, едва не упала, в последний момент успела опереться рукой на стол.

– Вам плохо? – подскочила Вася. Она под руку подвела Надежду Алексеевну к ее любимому креслу.

– Давление, будь оно неладно, – слабым голосом проворчала баба Надя. – Таблетки. В ящике, голубой пузырек, гиперанол.

Василиса бросилась к ящику стола. Среди множества коробочек, баночек, бутылочек, флакончиков, она не без труда отыскала, как оказалось, белый пластиковый бутылек с голубой этикеткой. Такие же таблетки был вынужден постоянно принимать ее дед после перенесенного инсульта, во избежание гипертонических кризов. Василиса тряхнула пузырек. Тишина. Недоверчиво потрясла еще раз, не услышав и в этот раз тихого бряканья таблеток о стенки баночки, занервничала, одним движением открутила крышку. Внутренности пузырька были печально пусты.

– Тут ничего нет, – расстроено проговорила Вася и тут же ринулась натягивать куртку. – Я сейчас вернусь. Дедушка такие же пил, у него осталось. Я мигом!

Добежать до дома было гораздо быстрее, чем бежать в магазин. Еще не известно будет ли Тамара, хозяйка магазина, на месте.

Своей аптеки в деревне не было, и чаще всего лекарства привозились под заказ. Но пилюли для нормализации давления, как и некоторые другие лекарства первой необходимости, были в наличии всегда. Учитывая, что большая часть в Крутояре были старики, участковый из жалости к сединам не вмешивался в работу местного магазинчика. А возможно и по причине того, что Тамара была женой председателя.

К своему дому Василиса подскочила через минуту. Не снимая обуви, устремилась в комнату, отыскала в шкафу небольшую жестяную коробку. Лекарств у деда было в разы меньше, чем у Надежды Алексеевны. Насколько помнила Вася, он всегда старался обходиться без них. И только после горького лета крепкое здоровье стало подводить, и он заделался завсегдатаем Тамаркиной аптеки.

В жестянке оказалось три одинаковых бутылька с гиперанолом, она быстро схватила верхний, тряхнула, чтобы убедиться в его наполненности и рванула назад, к соседке.

Надежда Алексеевна тем временем перебралась на кровать, удобно устроившись на подушках в вышитых крестом наволочках.

– Вась, какие-то таблетки не правильные, – проговорила она, разглядывая на ладошке таблетку гиперанола. – У меня пилюля на четвертинки насечкой делилась, и на каждой по буковке иностранной было. Эти же только пополам ломаются.

Не дожидаясь ответа, она сунула половинку подозрительной таблетки в рот, разжевала на глазах изумленной девушки, и сплюнула в платок.

– И на вкус как мел, а мои горьковатые были. Нет, не те таблетки, – вынесла она окончательный вердикт.

Вася внимательно сравнила пузырьки. Одно название, одна дозировка. Дед зачем-то в пузырек от гиперанола насыпал что-то другое? Стоит ли проверить другие пузырьки или лучше не рисковать, не тратить время зря, а отправиться в магазин за новыми таблетками? Вася выбрала второй вариант, наказав бабе Наде лежать и не вставать, что бы ни случилось. Поставив рядом с кроватью стакан воды и сунув бабуле в руки пульт от телевизора, она помчалась в магазин.

***

– Тамара, гиперанол есть?

– Есть, куда ж без него, – проворчала Тамара и пошла за ним в подсобное помещение. Несмотря на молчаливое разрешение местной власти на продажу лекарств, Тамара соблюдала правила приличия.

Магазин, площадью около тридцати квадратных метров был условно поделен на несколько торговых зон. Вытянутый в длину он встречал вас вешалками с одеждой. Футболки, халаты, штаны, нижнее белье и обувь – все не высокого качества, средних размеров. Такие вещи отлично подойдут для работы в огороде. Полки с бытовой химией, строительными инструментами и метизами переходили в прилавки на огородную тему. Семена, удобрения и тут же ядохимикаты. Весной эти прилавки пользовались повышенным вниманием.

Продукты были в глубине помещения. Тамара, на удобном офисном кресле на колесиках, обычно восседала перед небольшим стеллажом с хлебом. На столик, предназначенный под кассовый аппарат, был водружен поцарапанный ноутбук, экран которого сиял ярко-зеленым полем пасьянса Косынка.

Тамара, невысокая, чуть полноватая, довольно симпатичная женщина с улыбчивым лицом, водрузила пузырек гиперанола на столик рядом с ноутбуком.

– Сто двадцать рублей. Ты себе, что ль, берешь? – не удержалась Тамара от любопытства.

– Надежде Алексеевне. Давление подскочило, – нехотя пробормотала Вася, доставая деньги. Тамаре было скучно, ее распирало от желания все знать, но всего лишь шапочное знакомство не позволяло пристать к Васе с лишними вопросами.

– Марату лекарств никаких не надобно? – Тамара сделала еще одну попытку вовлечь Василису в разговор. – Хлебушка вот свежего возьми, он вчера спрашивал. Такой приятный молодой человек. Маришка только час назад напекла, велела оставить для Марата, – коротко хохотнув, кивнула на хлебный стеллаж Тамара.

– Он и здесь побывал, – усмехнулась про себя Вася. – А хлеба я возьму, две булки.

– Василиса, – окликнула ее Тамара уже у входа, – никто не верит, что это ты сделала.

Василиса, не оборачиваясь, кивнула. Тамара лукавила. Деревенские жители были не избалованы развлечениями. Любимым времяпровождением, как и во все времена, у них были разговоры. «Скамеечные болтушки», как любил говорить ее дед. Разговоры при встрече в магазине, в очереди к доктору. Задушевные беседы за чашкой чая у женщин и за рюмкой у мужчин. Любая новость обрастала множеством подробностей. Особенно яростно обсуждались все, что касается чужаков. Василиса всегда была неисчерпаемой темой для разговора у местных. Может уверенности у деревенских и не было, но сомнения в ее невиновности наверняка завелись в их головах. Всегда легче думать на чужака.

Но кто же на самом деле убил Славу? Кто-то из его друзей-собутыльников? Или кто-то из местных рыбаков? Слава работал на них временами. Не поделили прибыль? После ссоры Славы со своим отцом, Василиса тоже разорвала с ним все отношения. На сегодняшний день она слабо представляла себе его заботы, друзей и недругов.

***

Надежда Алексеевна была жива и неплохо себя чувствовала. Кошка перестала обижаться, выбралась из подполья и нализывала свои полосатые бока, сидя в ногах у хозяйки. Василиса с облегчением увидела эту мирную картину. Не снимая куртку, она прошла в дом. Доски пола сердито проскрипели под ногами. Девушка сунула пузырек с таблетками в руку Надежде Алексеевне.

– Не стоило так торопиться, давление это не сердце, срочности не требует, – заговорила Надежда Алексеевна.

– Мозг требует, – не согласилась с ней Василиса. – Вам ли не знать, отчего дедушка умер.

– Пилюли пил, а все одно, что не пил. Что на роду написано, так тому и быть. Нет таких таблеток, чтобы от смерти вылечить. Я с высоким давлением десять лет уже живу. Даст бог, еще не меньше проживу, и не в таблетках тут дело. Прохор жить устал. Сколько лет пробежало, а он все о конягах своих думал. Сбрую хранил, воском натирал, будто на выставку готовил, – печально закончила Надежда Алексеевна.

– Я не знала, – растерянно проговорила Вася.

– Ты и не должна была знать. Когда ты приезжала, он другим становился. Огонек в его глазах появлялся. Мне он строго настрого запретил с тобой разговор о нем заводить. Не хотел, чтоб его жалели. Гордый был, дед твой, Волков Прохор Игнатович.

День незаметно пролетел в воспоминаниях о дедушке.

После обеда северный ветер привычно испортил погоду, к вечеру повалил мелкий, колючий снег и оттаявшие днем на солнце лужи на глазах застывали в ребристые циновки. Василиса осторожно, стараясь не отрывать высоко ноги от земли, направилась к дому. Голые руки, державшие банку с молоком, тут же заледенели. Белый внедорожник стоял перед воротами. В окнах родной избы горел свет. Значит, Марат уже вернулся, где бы его там не носило.

Вася прошла через калитку, до крыльца осталось сделать с десяток шагов, когда на нем моргнул оранжевый огонек зажженной сигареты. Кто-то стоял на ее крыльце, опершись на перила, и курил. Марат не курит, в этом она была уверенна. В сумерках, сквозь пелену летящего снега она не могла разглядеть лицо человека. Вася остановилась, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

– Василиса, это я, Роман Сергеевич, – раздался знакомый голос. Огонек прочертил полукруг и, упав на застывшую лужу, печально погас. Заскрипели ступеньки под тяжелыми сапогами председателя. Он спустился вниз.

– Поговорить надо.

– Пойдемте в дом, – с облегчением предложила Вася, в предвкушении тепла от печки.

– Нет, не стоит. Там твой жилец. Не нравиться он мне. Ты чего его не выгонишь?

Черных стоял, не пряча лицо от ветра. Острые, от скорости ветра, снежинки разбивались о его дубленную солнцем и морозами кожу, не причиняя ему никакого неудобства.

– Некуда. В медпункте отопления нет. Захаров к себе не берет. Другим и подавно чужого не надо. – Василиса вжала голову в плечи, пытаясь спрятаться от ветра. – Пойдемте в дом, а?

– В сарай зайдем, – председатель, не слушая возражений, бодро направился к сараю, Вася неохотно посеменила за ним. В сарае было так же холодно, как и на улице, но его щербатые стены все же защищали от обжигающего ветра, и маленькие, злобные, белые кристаллики льда не могли проникнуть в ничем не прикрытый дверной проем, дальше чем на полметра. Дрова были аккуратно сложены, пол засыпан чистым песком и ничего не напоминало о произошедшей здесь трагедии. Вася поставила банку с молоком на полку для инвентаря, засунула руки в карманы, и выжидающе уставилась на председателя, с трудом разбирая в темноте выражение его лица.

– Буду краток, – начал Черных – Славу убили в твоем сарае. Будет следствие. Вся деревня знает, что у вас были конфликты. Никто из местных не верит в твою вину, но трепаться им никто не запретит. Алиби у тебя нет. Полиция не будет долго думать.

Какие знакомые слова. Не это ли ей говорил в прошлый вечер Марат?

– Вам то, что с этого? – резко ответила Вася.

– Ты не дерзи, а послушай, – Черных достал новую сигарету, чиркнул зажигалкой, прикурил. Огонь на несколько секунд осветил нахмуренное лицо председателя. – Я помочь тебе хочу. Ты мне не чужая, мы с твоим дедом много вместе пережили.

– Вы устроите мне алиби? – предположила Вася. Руки без рукавиц сильно мерзли в тонких карманах, и она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу.

– Нет, на это я не пойду даже ради памяти твоего деда, – покачал головой Черных. – Тебе понадобиться адвокат. Думаю, хороший адвокат быстро докажет твою невиновность, конечно же, в случае, если тебе вдруг предъявят обвинение. Я дам тебе денег на адвоката.

Василиса молчала, ожидая продолжения. В бескорыстную помощь она перестала верить еще в школе. К тому же ее неприятно поразила уверенность Черных.

– Дед завещал тебе одной все, что у него было. Я охотно выкуплю у тебя землю на болоте. Дорого, но за разумную цену. Хороший адвокат не может стоить дешево. Я заплачу сразу, наличными. Если хочешь, могу и дом этот купить.

– Но зачем вам болото? – Василиса от удивления даже вынула руки из карманов.

– Надумал вот открыть предприятие по продаже торфа.

– Торфа?

– Ну да, осушить болота, разработать торфяник. В области это единственное место с перспективой. Я все просчитал. В первый год придется поработать себе в убыток, не без этого. Но уже второй – плюсом закроется.

– Вы предлагали продать земли моему деду? – вдруг спросила она.

– Предлагал, – Черных затянулся, медленно выпустил дым. – Он отказался.

– Почему?

– Там лежат кости его коней, и он не позволит их тревожить.

Вася кивнула. Очень похоже на слова деда.

– Мне нужно подумать.

Она была почти согласна. Но что-то остановило ее дать согласие прямо сейчас. Странный разговор в темном сарае, где умер человек, неуловимо веял угрозой, сводя на нет преимущество делового предложения.

– Думай, только недолго. Скоро здесь объявиться полиция. Если тебя возьмут под арест, то из камеры ты долго не сможешь ничего продать.

– Начали делать мост? – обрадовалась Вася.

– Не мост. Будут взрывать лед чтобы запустить паром. Какой-то чиновник решил заработать себе очки перед выборами, и спасти жителей деревни, отрезанной от всех благ цивилизации. Так что недолго нам осталось жить в заточении, – проговорил Черных, направляясь к выходу. – И не трещи языком о нашем договоре, а то я конкурентов боюсь.

***

– Я начал беспокоиться. Уже довольно поздно для одиноких прогулок по темным улицам, – сказал Марат, поднимаясь к ней навстречу.