Текст книги "По следам минувших эпидемий"

Автор книги: Татьяна Грекова

Соавторы: Константин Токаревич
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Вспышки стафилококковых инфекций бывают не только в родильных домах, но и в хирургических стационарах. Это может вызвать законное недоумение читателя – ведь ему на протяжении предшествующих глав усердно внушали, что инфекции возникают чаще всего там, где царит антисанитария. А кафельная белизна больничных стен ассоциируется у нас со стерильной чистотой. Но чистота в обыденном понимании и с точки зрения микробиолога – отнюдь не идентичное понятие. Кроме того, организм людей, попавших на больничную койку, ослаблен предшествующей болезнью, травмой, операционным вмешательством, родами, и это благоприятствует развитию инфекции. В результате жестокого отбора в борьбе за существование именно в медицинских стационарах появились штаммы стафилококков с множественной лекарственной устойчивостью. И бессильные против них антибиотики выступили уже в роли… их защитников, устраняя конкурирующие со стафилококками микроорганизмы.

Как же бороться с госпитальной инфекцией? Традиционный путь – санация носоглотки, по мнению многих врачей, заводил в еще больший тупик: прием антибиотиков увеличивал количество устойчивых стафилококков. Большинство антисептиков при длительном применении неблагоприятно влияли на слизистые оболочки, а при кратковременном – практически не помогали. Попробовали заселять слизистые носа слабовирулентными штаммами в надежде на то, что они вытеснят болезнетворную флору, но результат оказался обратным: безвредные стафилококки приобрели резко выраженные агрессивные свойства. Стало ясно, что лишь строгая изоляция больных, специфическое лечение и неуклонное соблюдение правил асептики и антисептики[28]28
  Асептика – меры профилактического характера, направленные на предотвращение попадания микроорганизмов в рану, полость тела при операциях, перевязках, лечебно-диагностических процедурах. Антисептика – лечебно-профилактические мероприятия, направленные на уничтожение микроорганизмов в ране али организме в целом.


[Закрыть] позволят снизить заболеваемость и прервать пути передачи внутрибольничной инфекции.

Понятия «микробы», «бактерии» в сознании многих людей прочно связаны со словом «болезнетворные». Однако это не так. Крохотные частички жизни участвуют почти во всех процессах созидания, сохранения биосферы. По мере проникновения в мир невидимок интерес ученых к ним не уменьшается, а возрастает.

Уже много лет главным экспериментальным материалом генетических исследований служат бактерии. Зто очень удобный объект, так как на глазах у исследователя за короткий срок проходит жизнь многих поколений. Генная инженерия позволяет давать микробным популяциям «поручения», не связанные с их естественными функциями. Например, индийский ученый Корана первым синтезировал ген дрожжей и ввел в кишечную палочку, превратив ее в миниатюрную фабрику по производству тирозиновой тРНК, закодированной в этом гене. Группе ученых из Калифорнийского университета удалось заставить бактериальную клетку вырабатывать гормон роста соматостатин.

Достигнутые успехи окрыляют энтузиастов науки, позволяя надеяться, что в недалеком будущем можно будет конструировать штаммы, полезные для медицины. Однако расширение работ в области генной инженерии может привести и к опасным последствиям. В естественную среду может проникнуть такой генетический материал, который вызовет непредвиденные эпидемиологические последствия. Реальность этих опасений достаточно велика. Об этом свидетельствует возникновение лекарственно устойчивых бактерий не только за счет бесконтрольного применения людьми больших доз антибиотиков, но и за счет включения их микродоз в корм животных.

Каковы механизмы этого явления? Оказалось, что у бактерий, ставших устойчивыми к лекарствам, генетическая информация передается по дополнительным каналам: через особые внехромосомные образования – плазмиды. Последние передаются от клетки к клетке с помощью конъюгации – полового процесса. Особенно быстро они распространяются после встречи с врагом, в данном случае – с лекарствами.

В 1983 году в двух американских штатах – Миннесоте и Южной Дакоте – прокатились вспышки пищевого отравления. Возбудителем болезни оказалась бактерия сальмонелла Нью-Порт. У всех пациентов были обнаружены штаммы бактерий, содержащие одни и те же плазмиды и вследствие этого устойчивые к действию таких сильных антибиотиков, как ампициллин, карбанициллин и тетрациклин. Оказалось, что в корм рогатому скоту на крупных животноводческих фермах добавляли тетрациклин. А за неделю до заболевания пострадавшие ели шницели, купленные в магазинах этих ферм. Источником устойчивых к антибиотикам сальмонелл явилась в этом случае пища.

Так, может быть, правы те, кто, сомневаясь в возможностях науки, считает, что любое вмешательство в естественные природные процессы приносит в конечном счете больше вреда, чем пользы? И что расплата за дары цивилизации порой превышает их ценность?

М. Е. Салтыков-Щедрин в сатирическом очерке «За рубежом» весьма язвительно высмеял сторонников подобных взглядов: «Вообще я думаю, что болезни и самая смертность получают развитие по мере усовершенствования врачебной науки. Или, говоря другими словами, врачебная наука популяризует болезни, делает их общедоступными. Покуда врачебная наука была в младенчестве, болезни посещали человека случайно. Иногда он «бился» животом, иногда – кашлем, зубами, головой; иногда – кровь «просилась». Выпьет человек квасу с солью или, напротив, съест фунта два моченой груши – «пройдет» живот, поставит к затылку горчишник – «пройдет» голова, накаплет на синюю сахарную бумагу сала и приложит к груди, или обвернет на ночь шею заношенным шерстяным чулком – «пройдет» кашель; «кинет» кровь – перестанет кровь «проситься». В более важных случаях, как, например, при водянке, желтухе и проч., ели тараканов, мокриц и даже тех паразитов, которые населяют, по преимуществу, головы меньшей братии… Случались, правда, и тогда моровые поветрия, но и на это опять-таки была воля божия».

Сторонники патриархальной старины идеализируют прошлое, чрезмерно преувеличивают отрицательные последствия научно-технического прогресса, а его бесспорные достижения пытаются объяснить не объективными предпосылками, не творческой энергией человеческого разума, а выражением воли высших сил, всемогуществом бога. Однако отстаивать такой взгляд на мир богословам становится все труднее. Ведь именно научный анализ причинно-следственных связей помог человеку осмыслить множество эмпирических наблюдений, познать законы макро– и микромиров. И блестящим доказательством этого являются новые успехи советских ученых в борьбе с эпидемическими болезнями.

Микробы и вирусы хитры и коварны – они постоянно меняют свое «лицо». Это очень наглядно видно на примере самой распространенной болезни – гриппа. Не успеют создать действенную вакцину против одного штамма, как в наступление идет уже новый, против которого она бессильна. И все-таки оказалось, что можно перехитрить болезнь.[29]29
  Можно ли победить грипп? – Правда, 1985, 12 декабря.


[Закрыть] Для этого понадобилось изменить сам принцип конструирования вакцины. Оказалось, что как бы ни изменялся вирус гриппа, крошечный участок его белковой оболочки всегда остается стабильным. Его-то и использовали сотрудники Института иммунологии Министерства здравоохранения СССР при создании вакцины, хотя сам по себе он не является иммуногеном. А чтобы заставить лимфоциты вырабатывать антитела, которые атакуют именно неизменную часть оболочки, понадобилось «пришить» ее к молекуле такого вещества, на которое лимфоциты активно реагируют. Новая универсальная вакцина проходит сейчас клинические испытания.

Каждый день приносит новые сообщения из научных лабораторий. Недавно академик АМН СССР В. Д. Беляков рассказал о новом направлении эпиднадзора.[30]30
  См. Спящие микробы. – Медицинская газета, 1986, 7 февраля.


[Закрыть] Сегодня эпидемиологи ставят задачу заблаговременно выявлять уже предвестники эпидемий, чтобы поставить на их пути надежный заслон. В основу профилактики легла сформулированная В. Д. Беляковым гипотеза саморегуляции паразитарных систем, благодаря которой удалось посмотреть на них как бы изнутри. Оказывается, в состоянии любой паразитарной системы можно выделить различные фазы. Период эпидемического благополучия соответствует фазе резервации. Возбудитель болезни в это время «спит». В фазе эпидемического преобразования происходит его пробуждение, тесно связанное со снижением коллективного иммунитета. Пробудившийся возбудитель идет в атаку, появляются первые случаи заболеваний. Силы болезнетворных микроорганизмов растут с каждой новой жертвой. Наступает фаза эпидемического распространения, которая затем сменяется фазой резервации – подготовки к новой спячке.

Современная служба эпиднадзора должна решить непростую задачу – правильно определить время надвигающейся опасности, территорию, на которой активизируется невидимый глазом враг, и коллектив риска. Затем наступает черед специальных иммунологических и бактериологических исследований. Дело в том, что просыпающиеся микробы оставляют следы задолго до появления заболеваний. С помощью так называемых молекулярных зондов можно установить, в каком именно состоянии находятся микробы и вирусы.

Выбирая стратегию профилактики, необходимо учесть все факторы, способствующие активации паразитарных систем. А их немало. Понять некоторые из них помогает научная теория советского исследователя А. Л. Чижевского о зависимости эпидемий от солнечной активности.[31]31
  Подробнее об этом см: Чижевский А. Л. Земное эхо солнечных бурь. М., 1976; Чижевский А. Л., Шишина Ю. Г. В ритме солнца. М., 1969; Ягодинский В. Н. Динамика эпидемического процесса. М., 1977.


[Закрыть] Поясним кратко ее суть. С изменениями солнечной активности связаны изменения магнитного поля Земли. А к ним весьма чувствительны микробы и вирусы, которые под их влиянием изменяют свою вирулентность, то есть болезнетворные свойства, скорость размножения и ряд других эпидемиологически важных свойств, Сопротивляемость человеческого организма инфекциям также неодинакова в разные периоды солнечной активности. Существует и другой, опосредованный через гидрометеорологические факторы, путь влияния. В природе все взаимосвязано. Резкое изменение климатических условий меняет характер растительного покрова. Это влечет за собой миграции животных, способствуя эпизоотиям и увеличивая вероятность заражения человека зооантропонозами.

Разумеется, не все тайны природы уже разгаданы. Немало открытий еще ждут своего часа. Для победы над болезнями очень важно объединить усилия ученых разных стран. Наука должна служить человечеству.

Ключ от ящика Пандоры

В Ветхом завете в качестве кары за различные грехи неоднократно фигурирует угроза обрушить на тот или иной народ эпидемию: «И наведу на вас мстительный меч… и пошлю на вас моровое поветрие…»; «И накажу живущих в земле Египетской так, как я наказал Иерусалим, мечом, голодом и мором».

Уже в те далекие времена, когда люди ничего не знали о возбудителях инфекционных болезней, они подозревали друг друга в умышленной передаче и распространении «моровой заразы». Любая эпидемия сопровождалась человеческими жертвами не только вследствие заболеваний, но и в результате расправы над мнимыми отравителями колодцев, чародеями и колдунами. С подобными примерами читатель познакомился в предшествующих главах.

Надо сказать, что в зачаточном виде попытки использовать заразные болезни в качестве союзника против врагов действительно имели место. В период 264–146 годов до н. э. между рабовладельческим Римом и Карфагеном шли войны за Западное Средиземноморье, вошедшие в историю под названием Пунических. Римские войска осадили Карфаген, защитники которого стойко сопротивлялись. Казалось, что захватить город не удастся. И тогда римляне стали забрасывать в осажденный Карфаген чумные трупы. Победа, которой они не могли добиться в бою, была завоевана коварством. XIV век. Татарские войска осадили генуэзскую крепость Кафу (нынешняя Феодосия). Осада затянулась ка несколько лет, а между тем войска начали гибнуть от смертоносной болезни, ибо в лагере царила полная антисанитария. И так же, как когда-то римляне, татары стали забрасывать в крепость трупы погибших от чумы, для чего приспособили метательные орудия. И снова победа оказалась на стороне нападавших.

Существует версия о том, что испанские конкистадоры завоевывали территорию Америки не только огнем и мечом, но и хитростью. Подарив индейцам одежду, принадлежавшую больным оспой, они вызвали огромную эпидемию, в результате которой погибли около трех миллионов индейцев.

Французский бактериолог Шарль Николль обнародовал более позднюю попытку умышленного заражения индейцев оспой, имевшую место уже в XVIII веке. Губернатор Новой Шотландии генерал Амхерст писал своему подчиненному полковнику Букэ, коменданту крепости Форт-Питт: «Не могли бы вы попытаться распространить оспу среди взбунтовавшихся индейских племен? Необходимо использовать все средства для истребления этих дикарей». Полковник охотно взялся за выполнение грязного проекта и вручил индейским вождям в качестве подарков одеяла из госпиталя для больных оспой. Платой за подарки оказалась жестокая эпидемия среди индейских племен, населявших территорию нынешнего штата Огайо. Достоверность этого случая подтверждается в книге американских авторов Э. В. Стерн и А. Э. Стерн «Влияние оспы на судьбу американских индейцев».

Содержание рассказа Герберта Уэллса «Похищенная бацилла» как бы предвосхищает чудовищные замыслы применения биологического оружия в войне. Склонный к риторике и красному словцу бактериолог произносит импровизированную лекцию перед посетителем его лаборатории, оказавшимся анархистом. Желая поразить своего слушателя, бактериолог показывает ему пробирку, в которой якобы содержится культура холерных вибрионов.

«Да, – говорит он, – здесь сидит под замком эпидемия. Стоит разбить вот такую пробирку и, вылив ее содержимое в резервуар с питьевой водой, сказать этим крохотным живым частицам: «Идите, растите и размножайтесь, наполняйте цистерны!» – и смерть, таинственная, незаметно подкрадывающаяся смерть, быстрая и ужасная, смерть жалкая и исполненная мучений, обрушится на город и пойдет косить направо и налево… Только выпустите бациллу в водопровод, и, прежде чем мы сможем преградить ей путь и снова ее выловить, она опустошит всю столицу».

Выслушав этот монолог, гость воспользовался тем, что бактериолога вызвала жена, украл пробирку и покинул лабораторию. Обнаружив пропажу, ученый бросается в погоню за похитителем. Далее действие развертывается в жанре детектива. Похититель настигнут, но он успевает выпить остаток жидкости из случайно разбившейся пробирки и приветствует своего преследователя вызывающим смехом: «Да здравствует анархия! Вы прибыли слишком поздно, мой друг! Я выпил это зелье. Холера на свободе!»

В конечном счете оказалось, что похищенная пробирка содержала новый вид бактерий, отнюдь не опасных, а лишь вызывающих появление голубых пятен у зараженных подопытных животных, даже у воробья, который сделался совсем голубым.

Вскоре бактериальное оружие было действительно пущено в ход. Однако применили его не анархисты, а педантичные немцы во время первой мировой войны. В 1915 году немецкие агенты заразили болезнетворными микробами скот, который отправляли из американских портов для войск союзников в Европе. В 1915 году была раскрыта попытка бактериальной диверсии в Румынии. В германское посольство за несколько дней до объявления войны вместе с дипломатической почтой прибыл ящик с надписью «Строго секретно». После начала военных действий все дипломатическое имущество было передано дипломатическому представительству США, еще не вступивших в войну. Однако по настоянию местной полиции ящик был вскрыт, и в нем обнаружили ампулы с жидкостью. Как выяснилось, в них находились бактерии сапа и сибирской язвы. Эпидемию холеры немецкие агенты пытались вызвать в Италии. А в США после их вступления в войну прокатилась волна случаев столбняка, который развивался после применения пластыря, содержащего споры столбнячной палочки. Пластырь был завезен в Штаты из Европы.

По-видимому, о попытках применения биологических средств с военными целями достаточно хорошо был осведомлен А. И. Куприн. Устами героя рассказа «Последний рыцарь», опубликованного в 1919 году, он описывает зловещий характер будущих империалистических войн: «Тайна победы будет принадлежать изобретателям – химикам, физикам и биологам, а выигрывать войну будут полководцы с холодным расчетом и железными нервами и с той деловой спокойной жестокостью, которая не пощадит женщин и детей и не оставит побежденному даже глаз, чтобы оплакивать свое горе… Когда безмерные неприятельские зоны будут сплошь заражены чумой, холерой, столбняком, сапом… бактерии которых годами в ожидании войны выращивали и распложали искусные бактериологи враждебного государства».

В 1925 году в Женеве представителями сорока восьми государств был подписан «Протокол о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых и других подобных газов и бактериологических средств». Несмотря на это в западной печати оживленно обсуждался вопрос о возможностях бактериологической войны. А японские империалисты предпочитали не рассуждать, а действовать, причем свои действия держали в строгой тайне.

Первые лаборатории, предназначенные для подготовки бактериологической войны, были созданы по приказу императора Хирохито в 1935–1936 годах на территории оккупированной Маньчжурии. Во главе одной из них стоял известный японский бактериолог генерал Исии Сиро, другой руководил ветеринарный врач генерал Вакамацу. О преступлениях, которые творили ученые палачи, мир узнал после разгрома советскими войсками Квантунской армии.

«Отряд 731», руководимый генералом Исии, состоял из восьми отделов. Сотрудники первого отдела культивировали микробы чумы, холеры, сибирской язвы, брюшного тифа и других не менее опасных болезней. Проверка патогенности микробов проводилась не на мышах и не на кроликах, а на узниках законспирированной тюрьмы – ведь микробы предназначались не для приготовления лечебных и профилактических вакцин, а для того, чтобы вызвать с их помощью массовые заболевания. Сотрудники второго отдела конструировали различные приспособления для бактериологических диверсий – от автоматических ручек и тростей до снарядов и авиационных бомб. Только один четвертый отдел мог произвести в течение месяца 300 килограммов бактерий чумы, 900 килограммов бактерий брюшного тифа, около 600 килограммов бактерий сибирской язвы, 1000 килограммов бактерий холеры, 900 килограммов паратифозных бактерий.

Первая попытка практического применения бактериологического оружия состоялась в 1940 году под личным руководством генерала Исии. На китайский город Нинбо японцы сбросили бомбы, начиненные блохами – разносчиками чумы. И черная смерть не замедлила уничтожить значительную часть мирного населения города. В 1942 году были заражены тифом и выпущены из лагерей сотни китайских военнопленных.

Советские войска, разгромившие Квантунскую армию, спасли миллионы людей от неминуемой гибели. Японцы не успели перейти к массовому применению бактериологического оружия. Оборудование лаборатории было в срочном порядке уничтожено, однако полностью скрыть следы преступной деятельности им не удалось.

К бактериологической войне готовилась и гитлеровская Германия. Полномочия по этому вопросу были возложены на Геринга, заместителем которого стал шеф немецких врачей профессор Бломе. В бактериологическом институте, открытом под Познанью, выращивались возбудители смертельных болезней и вредители растений. Однако быстрое продвижение частей Советской Армии вынудило профессора Бломе бежать вместе со своими приспешниками. Тем не менее он прихватил с собой культуру чумных бактерий, надеясь продолжить преступные эксперименты на территории Германии. В немецких концлагерях до последних дней войны продолжались опыты на военнопленных: их заражали сыпным тифом, сибирской язвой, малярией, дизентерией, туберкулезом, а затем испытывали на них новые лекарства. Ведь в случае биологической войны нужно было обеспечить и собственную безопасность.

Отгремели орудийные залпы. Люди вернулись к мирному труду. Казалось, ужасы войны ушли в прошлое. Но у палачей в белых халатах нашлись последователи.

26 января 1948 года в банк на окраине Токио перед самым закрытием вошел мужчина и представился служащим как сотрудник санитарной службы. Он сообщил, что в этом районе обнаружен очаг дизентерии и для предотвращения эпидемии американские оккупационные власти поручили ему осуществить профилактику заболевания. Затем он извлек две бутылочки с лекарством и приступил к так называемой вакцинации. Через несколько минут в помещении оказалось двенадцать трупов и три человека в тяжелом состоянии. Преступник беспрепятственно скрылся, захватив всю банковскую наличность.

Поиски убийцы привели к секретной химической лаборатории, где во время войны проводились работы по созданию сильнодействующих ядов. Лаборатория подчинялась тому самому «Отряду 731», которым руководил генерал Исии. И именно по этой причине настоящий преступник остался на свободе, а в тюрьму посадили невинного человека. Оккупационные власти бережно охраняли отряд Исии, считая, что столь ценные кадры могут пригодиться в дальнейшем. И когда в 1949 году в Хабаровске состоялся судебный процесс по делу японских военнослужащих, виновных в развязывании биологической войны, главных преступников на скамье подсудимых не оказалось, их надежно укрыли американские друзья. Генералы Исии, Вакамацу и Китано, избежавшие правосудия, зимой 1951 года прибыли в Корею, чтобы применить там свой опыт ведения биологической войны. Опять чума, холера, дизентерия, сибирская язва, – на этот раз смертоносная зараза сбрасывалась с американских самолетов.

Учитывая опасность, которую бактериологическая война представляет для всего человечества, правительства и ученые многих стран выступили с протестом против преступных действий агрессоров. В июне 1952 года была создана международная комиссия из крупных ученых. В их числе были директор Центральной клинической лаборатории управления больницами Стокгольма доктор Андреа Андреев (Швеция), руководитель лаборатории физиологии животных при Национальном сельскохозяйственном институте в Гриньене Жак Мальтер (Франция), преподаватель биохимии Кембриджского университета Джозеф Нидхэм (Великобритания), профессор анатомии Болонского университета доктор Оливьеро Оливо (Италия), профессор паразитологии доктор Самуэль Б. Пессоа (Бразилия), профессор бактериологии вице-президент Академии медицинских наук СССР Н. Н. Жуков-Вережников, который был главным медицинским экспертом на Хабаровском процессе. Более двух месяцев работала комиссия, опрашивая очевидцев, изучая бомбы, контейнеры и другие приспособления для распространения бактерий, экспериментируя на животных, изучая эпидемиологическую обстановку в Китае и Корее. Протокол о проведенном расследовании заканчивался призывом ко всем народам мира не допустить использования завоеваний науки для уничтожения человечества.

В 1972 году был подписан международный договор о запрещении биологических средств ведения войны. И все же работы в этой области интенсивно ведутся в ряде империалистических государств. Достижения биологии оцениваются не только с научных позиций, но и с точки зрения возможности их использования в военных целях. Зарубежные специалисты отмечают, что даже страны с относительно слаборазвитой экономикой, используя успехи микробиологии, могут получать мощное биологическое оружие.

Установлено, что с помощью одного самолета можно заразить территорию до двух тысяч квадратных километров. Полевые опыты, проведенные в США, показали, что распыленный с борта корабля на протяжении 150 километров аэрозоль образует облака, которые переносятся на 55 тысяч квадратных миль. Если распылить 500 литров суспензии, то каждый житель в указанной зоне получит с вдыхаемым воздухом от 15 до 15 тысяч частиц, проникающих даже в закрытые помещения. И хотя для опытов использовались безвредные бактерии и светящиеся вещества, цель их не вызывает сомнений.

Академик АМН СССР О. В. Бароян писал: «Если сегодня задать вопрос любому квалифицированному эпидемиологу мира, то есть тому, кто видел опустошительную силу естественно развивающихся эпидемий особо опасных инфекций, сколько будет человеческих жертв при искусственном применении патогенных для человека микроорганизмов или их токсинов, то любой честный ученый ответит, что десятимиллионный город за несколько часов может быть превращен в сплошное кладбище». Сам О. В. Бароян не раз участвовал в экспедициях по борьбе с особо опасными инфекциями как у нас в стране, так и за рубежом. А чтобы читатель наглядно представил, как велика убийственная сила биологического оружия, он приводит такой пример. Чтобы превратить в яд воду в резервуаре емкостью 5 миллионов литров, достаточно внести в него 500 граммов культуры сальмонелл. Каждому, кто выпьет 100 миллилитров такой воды – меньше чем полстакана, грозит тяжелое заболевание и потеря трудоспособности. Следовательно, от сравнительно небольшой дозы биологического оружия могут пострадать 50 миллионов человек – целое государство! Для того чтобы получить аналогичную степень отравления у такого количества людей, требуется 10 тонн цианистого калия.[32]32
  Бароян О. В. Судьба конвенционных болезней. М.1971.


[Закрыть]

Если зона поражающего действия химического оружия достигает 250, а ядерного – 300 километров, то биологическое оружие способно сеять болезни и смерть на территории до 100 тысяч квадратных километров. В этих условиях границы между фронтом и тылом не существует, и война приобретает тотальный характер.

Биологическое оружие против человека может применить и сама природа, если он своими действиями резко нарушит естественные условия среды, а значит, и установившиеся взаимоотношения между микро– и макроорганизмами. И те, кто уцелеет от непосредственного воздействия ядерного или химического оружия, могут погибнуть или тяжело пострадать от многочисленных инфекций, противостоять которым ослабевший организм будет не в силах. Причем в наступление пойдут не только безусловно патогенные организмы. Вполне вероятно, что в этих условиях агрессивные свойства приобретут сапрофиты, широко распространенные в природе. А если учесть способность последних длительное время сохраняться во внешней среде, станет ясно, что опасность будет угрожать и последующим поколениям.

В печати все чаще появляются тревожные известия. Так, например, «Литературная газета» сообщила, что в 1982 году получили огласку проводимые в Лахоре эксперименты по выведению определенных видов комаров и других насекомых – переносчиков желтой лихорадки, американского энцефалита Сен-Луи.

Недавно состояние национальной тревоги было объявлено в Никарагуа. Здесь вспыхнула сильная эпидемия тропической лихорадки Денге, жертвами которой стали около полумиллиона никарагуанцев. Заболевание начинается внезапным подъемом температуры, сильной головной болью, ломотой в суставах и мышцах. Поражение двигательного аппарата обусловливает напряженную, как бы подчеркнуто щеголеватую походку (отсюда и название болезни, происходящее от искаженного слова «денди»). Острый период болезни продолжается около недели, но для выздоровления требуется очень длительный срок. Ряд обстоятельств, в частности сопутствующая эпидемии эпифития – массовое поражение хлопка, позволяют думать о биологической диверсии со стороны США.

У древних греков существовала легенда о ящике Пандоры – средоточии всех болезней. Когда богиня хотела наказать людей, она открывала ящик и выпускала болезни на волю, а потом снова упрятывала их внутрь и запирала на ключ. Сегодня человечество получило реальную власть над многими болезнями. Однако ключ от ящика Пандоры может оказаться в преступных руках. Последствия этого могут быть более чем серьезными.

Медицина является одной из самых гуманных профессий на земле. Белые халаты ее служителей всегда должны оставаться символом чистоты, включая и чистоту нравственных помыслов и устремлений. Врачи всех стран нашей планеты должны объединить усилия, чтобы выполнить лозунг «Здоровье для всех к 2000 году!». И надо сказать, что как раз именно в борьбе с эпидемиями накоплен самый богатый опыт международного сотрудничества.

Уже с конца XVIII века на основных стратегических путях из Европы в Азию стали организовываться Международные карантинные советы: в 1792 году в Танжере, в 1839 в Константинополе, в 1843 в Александрии, а в 1867 в Тегеране. В их задачу входила разработка единых правил карантинов, и, кроме того, они должны были препятствовать заносу инфекций из одной страны в другую. Правда, конкуренция за овладение колониями и рынками сбыта привела к тому, что карантинные советы занимались не столько санитарными функциями, сколько политическими дискуссиями, ибо представители разных стран отстаивали прежде всего свои экономические и политические интересы. Однако необходимость объединения усилий стала уже очевидной. С 1853 года стали проводиться международные санитарные конференции.

Надо сказать, что участники первых двух конференций тоже не смогли договориться между собой. Во многом это было обусловлено тем, что за круглым столом переговоров встречались не ученые, а дипломаты, которые руководствовались политическими соображениями. Наука же еще не могла объяснить с единых позиций причины распространения эпидемий. Лишь на третьей конференции, в Константинополе, обсуждение перешло с политико-экономических на научные рельсы. Врачи, участники конференции, поставили две конкретные задачи: дать теоретическое обоснование причин холерных эпидемий и разработать рациональные меры борьбы с ними с учетом путей их распространения. И снова столкнулись интересы разных стран. Немало споров возникло вокруг холерных очагов в Индии и роли мусульманских паломников в распространении инфекции – Англия всячески отрицала их значение и стремилась к отмене карантинов. За 7 месяцев работы так и не удалось прийти к единой точке зрения. Международная санитарная конвенция была ратифицирована 14 странами из 15 участниц лишь в 1892 году.

В наше время, когда в связи с бурным развитием транспортных средств увеличились не только грузопассажирские потоки во все районы земного шара, но соответственно существенно возросли и возможности заноса инфекции из одной страны в другую, международное сотрудничество в борьбе с инфекционными и паразитарными болезнями стало особенно необходимым. Осуществляется оно под эгидой Всемирной Организации Здравоохранения. Последняя заменила все санитарные конвенции, выработанные до второй мировой войны, едиными Международными санитарными правилами. Автоматизированная служба информации позволяет любой стране быстро получить точные сведения о распространении болезней, находящихся под надзором ВОЗ. Представители СССР ведут в рамках ВОЗ очень большую работу.

Заканчивая наше путешествие по следам минувших эпидемий, уместно вспомнить слова известного советского ученого Д. К. Заболотного о том, что изучение эпидемий представляет не только громадный теоретический интерес как изучение фактора, накладывающего отпечаток на жизнь и будущее народа, но в высшей степени важно и в практическом отношении, так как позволяет не только наблюдать и оценивать принесенный населению ущерб, но и вмешиваться в действие вредоносного фактора, задерживать его смертоносное шествие, предупреждать губительные последствия для молодых поколений, другими словами – бороться с эпидемиями.