Текст книги "Русский характер"

Автор книги: Татьяна Хамаганова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Бабушкин абажур

Он третий день бродил по бесконечным улицам большого города, не замечая ни прохожих, ни машин, и чувствовал себя бесконечно одиноким. Все было кончено. Пусто на душе. Неделю тому назад Володя рвался в этот город. Он грезил им, мечтал, как будет ходить по широким проспектам, стоять у величественных фонтанов, отдыхать в тенистых парках, бродить по ночным улицам, любуясь игрой разноцветных огней, а рядом будет Она, его Богиня судьбы.

Володя познакомился с ней прошлым летом на Байкале. Поселок на берегу озера, где он жил, привлекал путешественников со всех концов света. Она приехала с небольшой группой туристов из Франции. Тоненькая, как стебелек василька, одетая во что-то невообразимо восхитительное, струящееся и переливающееся при каждом ее движении, она ни на секунду не стояла на месте. Володя в толпе приметил ее сразу. Эти удивительные глаза цвета моря! Воды Байкала в ясную погоду обретают такую же синеватую голубизну. Она о чем-то живо беседовала с иностранцами, что-то объясняла, показывала. Парень восхищенно смотрел на нее. Она ему улыбнулась, из ее глаз брызнули синие искорки. Возможно, это звучит банально, но он готов поклясться чем угодно: это были искорки как звездочки, синие-синие. Эти искорки рикошетом ударили Володю в самое сердце, и с той поры он заболел опасной болезнью, диагноз которой – любовь.

Неделя пролетела как один день. Днем она без устали работала с дотошными, любопытными туристами, а вечера проводила с ним, скромным сельским учителем словесности. Они бродили по берегу озера-моря, любуясь закатами. Закаты на Байкале – это восьмое чудо света. Они редко повторяются. Художники, очарованные великолепным творением природы, пытаются перенести их на полотна, но тщетно.

Володя не видел ни одной картины, достоверно передающей все богатство палитры. Да и возможно ли человеку тягаться с природой? Разве можно передать тончайшую игру красок цветочного луга, переливы волн, с нежным шелестом набегающих на песчаный берег, благоуханье воздуха, аромат свежего ветра.

Семь вечеров – семь неповторяющихся восхитительных закатов от нежно-алого до густо-золотого. Они не целовались на фоне заката. Нет! Как можно? Володя боялся даже дотронуться до нее. Она для него была нереальным, неземным существом, чудесной мечтой. Даже имя ее звучало дивно: Лира. Он рассказывал ей легенды о священном Байкале, был остроумен, красноречив. Лира с удовольствием его слушала, смеялась, без конца задавала вопросы. Девушке было интересно с ним. Им не было скучно на пустынном берегу. Жаркий шепот любви, трепетные прикосновения, вздохи под луной приходили Володе только в тревожных, неясных снах.

А назавтра она удивляла своих туристов прекрасными легендами и мифами о Байкале. Они восхищались и аплодировали ей, целовали ручки, дарили сувениры. И вот наступил день, когда Лира, весело помахав букетом цветом, умчалась на электричке в Улан-Удэ с шумной делегацией, чтобы оттуда улететь на самолете в далекую столицу родины. Володя остался на перроне с клочком драгоценной бумажки с впопыхах нацарапанным адресом.

Можно было бы на этом поставить точку, но он и мысли не допускал, что так может закончиться роман, даже не начавшись. Володя стал писать письма. Можно было общаться и по Интернету, как это делает почти весь мир, благо Лира оставила и свой имейл, но он не мог о своих чувствах говорить казенными буквами, набранными на бездушной клавиатуре. О любви можно говорить только в письме, написанном своей рукой, считал Володя. Каждая буковка, каждое слово его дышали, трепетали, изнемогали от нежности. Он посвящал своей любимой целые поэмы. И летели письма в далекий город больших огней. А Лира из-за постоянных командировок и разъездов не могла отвечать на них. Летала то в Прагу, то в Париж… Переводчицы везде востребованы. Иногда Володя получал открытки с тремя предложениями, написанными второпях: мол, спасибо, получила письмо, очень рада. Тогда наступал для него праздник. Он жил мыслью съездить к ней летом, и вот наконец прибыл в город своей мечты.

Набрав номер ее телефона, он сказал:

– Я приехал, любимая!

– Сейчас выйду, – ответил на том конце провода испуганно-тревожный голос.

И они встретились. Лира совсем не была похожа на ту веселую девушку, с которой можно было говорить обо всем на свете. Володя лучился счастьем, а она почему-то прятала синие искорки своих глаз.

– Пойдем на набережную, – хмуро сказала она.

– Конечно, любимая, – прошептал он.

Прохладой повеяло с реки. Волны легонько бились о гранитные плиты и совсем не походили на прозрачные, чистые воды Байкала. Остановились у парапета.

– Я недостойна твоей любви! – отрывисто бросила Лира, не глядя на него.

Володя хотел возразить, но она жестом остановила его и… заплакала. У него заныло сердце, предчувствуя беду.

– Лира, у тебя есть кто-то другой? – робко спросил он.

– Да. Я его очень люблю, очень. Но он ко мне равнодушен.

– А почему ты об этом не сообщила мне?

– Прости меня, я гадкий человек. Мне стыдно.

– Что бы ты ни сказала, я тебя ни в чем не виню. Не надо просить прощение.

– Ты так здорово писал о любви…

– Я чувствовал…

– Мне нужны были твои письма.

– Я счастлив.

– Нет, не в том смысле. Понимаешь, я не умею излагать свои чувства так, как делаешь это ты. Вот и переписывала твои письма.

– Зачем? – удивился Володя.

– Отправляла своему парню.

– Но ведь это были мои чувства, – Володе стало совсем плохо. Он почувствовал себя рыбой, выброшенной на берег. Не хватало воздуха.

– Ты простишь меня? Мы с тобой останемся друзьями, да? Ты мне будешь писать? Я уже привыкла к твоим письмам, – пробормотала Лира.

– Я все понял, только писать больше не буду, прости…

Лира опять тихо заплакала. Володя погладил ее по волосам. Он впервые прикоснулся к ней. Как он мечтал об этом! Но все получилось по-другому, неправильно, не так, как должно было быть.

– Кто он? Хотя какое это имеет значение, – вздохнул Володя.

– Он художник. Очень талантливый человек. У него уже была персональная выставка. Потом его пригласили участвовать в вернисаже во Франции. Я была переводчицей, там мы и познакомились.

– Париж, вернисаж, выставки… Ладно, прощай! Будь счастлива со своим художником. Он тебя обязательно полюбит. – Кивнув, Володя не оглядываясь, удалился прочь. Лира не стала его окликать.

Он не мог сразу уехать домой. От тоски и одиночества Володя умер бы там. Надо как-то отвлечься, но как уйдешь от самого себя. Вот и бродил он по городу третий день. Шел, и все.

Свернув за угол, Володя наткнулся на старушку, которая пыталась перейти дорогу. В руке она держала тяжелую сумку.

Он молча взял ее ношу и повел на другую сторону проулка. Бабушка благодарно кивнула ему и сказала:

– Сынок, о ком ты горюешь, не стоит того. Твоя судьба впереди. А что было, то быльем поросло.

И ушла. Исчезла, будто ее и не было. А может, на самом деле ему почудилось? Но слова-то были. Странная старушка.

Вдруг на него навалилась безмерная усталость. Захотелось отдохнуть. Пришлось пройти целый квартал, чтобы присесть где-то. Сев на скамейку, он незаметно для себя задремал. Когда очнулся, город утопал в сумерках. То там, то здесь зажигались огни. Но ему торопиться некуда. Володя стал загадывать, в каком окне сейчас вспыхнет свет в доме напротив. Часто попадал в точку, это его забавляло. Только два окна на первом этаже с завидным постоянством подводили его. Он, почувствовавший себя всесильным чародеем, по мановению палочки которого вспыхивали разноцветные огоньки, вновь и вновь возвращался к этим окнам. Но те упрямо молчали. Володя посмотрел на часы. Было уже достаточно поздно. «Пора бы уже кому-то вернуться домой», – с досадой подумал он. А хозяева не спешили под свой кров. Парень шутки ради решил загадать: если через пятнадцать минут в окнах зажжется свет, он пойдет и постучится в дверь, посмотрит на хозяев, извинится и уйдет.

О чудо, через положенное время одно окно засветилось ровным оранжевым светом. Володя даже почувствовал тепло, исходящее от него.

– Надо идти, раз загадал, – вслух произнес он.

Окно продолжало зазывно источать приятный свет.

– Надо, Федя, надо! – скомандовал себе парень и, поднявшись со скамьи, решительно зашагал к дому.

Вычислить дверь квартиры не стоило труда. При входе в подъезд его одолели сомнения, стоит ли, ведь люди пришли домой, уставшие после трудового дня… Но он не успел додумать мысль, как его рука предательски нажала на кнопку звонка. Пути отступления были закрыты, несолидно теперь убегать, как нашкодивший пацаненок.

Послышались легкие шаги, и дверь сразу отворилась. На пороге стояла молодая женщина в светлом халатике.

– Вы к кому?

Вместо того чтобы извиниться и уйти, мол, ошибся номером, Володя неожиданно для себя выпалил:

– Я очень голоден, можно чашечку горячего чая?

Почему-то совсем не удивившись неожиданному заявлению незнакомца, хозяйка коротко ответила:

– Заходите!

Володя от неловкости замялся в дверях.

– Ну что вы стоите? Проходите в дом. Я сейчас приготовлю ужин.

– Мне, право, очень неудобно. Простите, я пойду.

– Вы же голодны. И я после работы хочу есть, вот и поужинаем вместе, – просто ответила хозяйка и закрыла за ним дверь: – Проходите.

Ничего другого не оставалось, как пройти в комнату, раз сам заварил такую кашу. Он прошел в довольно просторную уютную гостиную. Под большим оранжевым абажуром горела лампочка, излучая тепло. По радио звучала тихая музыка. Абажур был явно советских времен. У бабушки висел такой же абажур с пышной бахромой. Маленький Вовка часто приезжал в гости к ней. Бабушкина многочисленная семья собиралась вечерами за большим круглым столом под тем абажуром. Со смаком пили чай и вели неторопливую беседу о дне прошедшем, обсуждали дела завтрашние. Добрая, мудрая бабушка терпеливо выслушивала всех. Никто никого не перебивал, не одергивал. Ей все было интересно и важно. Успокоенные и разморенные вкусным ужином и лаской бабушки, они шли спать. Это были самые замечательные дни детства.

Абажур подействовал на Володю успокаивающе, показалось даже, что он здесь когда-то очень давно уже был. Вот старенький диван, покрытый клетчатым пледом, а над ним полка с книгами, в углу стоит большое мягкое кресло, но самое главное – запах комнаты, неуловимо знакомый запах домашнего уюта. Володя сел в кресло, и ему в одно мгновение стало так покойно и хорошо, что он провалился в глубокий сон.

Тем временем на кухне Катя готовила ужин на скорую руку. Почистила несколько картофелин для прожарки с ветчиной, помыла овощи для салата. Сегодня выдался тяжелый день. Ей пришлось подежурить в больнице около полутора суток. Она работала медицинской сестрой в кардиологическом отделении. Коллеги частенько просили подмениться. Катя домой не торопилась: что ей делать там одной? А в больнице людей много, и все со своими проблемами, продохнуть некогда. Дни проходят – оглянуться не успеешь. Неделя как один день, и не запомнишь, чем она отличалась от прошлой.

Когда в дверях возник человек и застенчиво попросил горячего чая, она не удивилась. В больнице приходилось выслушивать и не такие истории. Больные любят общаться, особенно если есть кому рассказать. Катя – терпеливый, спокойный человек – с вниманием относилась к каждому, жалела их, и ее любили больные.

Судьба не баловала Катю, росла без отца, а мать, слабая здоровьем, рано ушла из жизни, когда дочке едва исполнилось четырнадцать лет. Остались с бабушкой вдвоем. Жизнь заставила рано повзрослеть, окончила медицинское училище, устроилась на работу, начала зарабатывать деньги. Бабушку свою окружила любовью и заботой, к сожалению, три года тому назад она ушла в мир иной. И вот она осталась одна-одинешенька.

Сейчас накормит этого парня, проводит и наконец-то ляжет спать. Завтра у нее выходной, потому и настроение хорошее, выспится от души. Накрыв стол в кухне, хозяйка вошла в комнату. Странный незнакомец спал в кресле сном младенца. Она всмотрелась в него. Довольно симпатичный, приятные черты лица, спортивное телосложение, аккуратно одет, заметно, что человек интеллектуального труда, не пьяница, не бомж. Катя легонько тронула его за плечо, отчего тот сразу проснулся. Поначалу он не смог понять, где находится. Увидев перед собой незнакомую девушку, вскочил с места и выпалил:

– Здравствуйте!

– Здравствуйте, и кушать подано, – засмеялась та, – пойдемте в кухню.

Потом они пили чай и как-то невзначай разговорились. Так беседуют пассажиры поезда, волею судьбы оказавшиеся в одном купе. Покажется за окном знакомая станция, и человек навсегда покинет своего случайного попутчика с облегченной душой, твердо веря, что больше никогда они не встретятся. Но Володе не хотелось уходить из этой уютной кухоньки. Незнакомый ночной город за окном казался неприветливым, суровым и даже враждебным. Хозяйка, будто почуяв его настроение, сказала:

– Поздно уже. Куда пойдете ночью? Я вам постелю раскладушку в кухне.

Володя благодарно кивнул головой. Ему на самом деле идти было некуда. Из гостиницы уже выписался, решив, что на вокзале купит билет и первым же поездом уедет в свои края.

Лежа на чистой постели и глядя в потолок, он с удивлением думал о превратностях судьбы. Недавно представить себе не мог, что будет спать в чужой квартире. «В жизни вообще все неслучайно, – думал он, – и сопротивляться этой данности глупо. Наоборот, надо стараться прочувствовать судьбу. Всё, что происходит со мной, наверно, должно было произойти. Но все как-то странно и неожиданно. Неужели так бывает в жизни? Заметил окно, позвонил в дверь… и вот лежу в кухне прекрасной незнакомки, сытый и обогретый. Ощущение, будто сто лет знаю Катюшу, и эти стены в веселых солнечных обоях, и чашечки оранжевые в белый горошек, и даже тихое урчание холодильника знакомо. Так бывает?» Не успев додумать свои мысли, парень незаметно уснул.

Наступило завтра. По деревенской привычке Володя проснулся рано. Катя еще спала. Он, стараясь не греметь, убрал раскладушку, умылся и тихо вышел из дома, аккуратно щелкнув дверью. Повеяло утренней прохладой, перед тем как уйти, Володя сел на свою уже любимую скамейку и закурил. Окна Кати приветливо сияли в лучах солнышка.

«Не стоит поддаваться стрессу, по уши болтаться в проблемах, – подумал он. – Если что-либо произошло, надо пережить это, раз есть на свете такие добрые люди, как Катюша». Откуда-то всплыло: «Не живи уныло, не жалей, что было, не гадай, что будет, береги, что есть!»

– Владимир, пора завтракать! – вдруг он услышал голос. Володя растерялся.

– Я вам говорю! – помахала в форточку Катя. – Идите, кофе стынет!

Пришлось идти. Не благодарить же ее на всю сонную улицу. В кухне аппетитно пахло кофе. На тарелочке лежали бутерброды с сыром и колбасой. Хозяюшка успела уже и яйца сварить.

– Всмятку, – сказала она.

– То что надо, – улыбнулся в ответ Володя.

Потом они пошли бродить по городу. Стояла замечательная погода. Ярко светило солнце, в воздухе пахло сиренью.

– Хочешь, проведу тебя по своим любимым местам? – спросила Катя, сама похожая на цветущую сирень в светлом платьице.

– Обязательно! Я совсем не знаю города, – выпалил Володя. Внезапно на него нашло безудержное ликование, захотелось вдруг обнять весь мир. Город сделался дружелюбным, чуть ли не родным, а люди – близкими, доброжелательными.

«С чего бы это?» – мелькнуло в голове, но уже не было времени и желания копаться в своих чувствах. Жизнь снова заиграла всеми цветами радуги.

– Когда мне грустно, я брожу по улицам и смотрю на людей, это отвлекает, но после почему-то еще острее чувствуешь одиночество. Многомиллионный город, а ты одинока, смешно, да? – улыбнулась Катя.

– А ты приезжай в отпуск к нам на Байкал. Я покажу тебе свои любимые места! Идешь по берегу, никого нет рядом, а ты совсем не чувствуешь одиночества, потому что там такая красота неописуемая: волны, чайки, горы, сосны, горизонт в голубой дымке… Все живое, единое, понимаешь?

– Представляю… Счастливый ты человек, живешь на Байкале. А для меня это недосягаемая мечта.

– Мечты должны сбываться! Обязательно! – заявил Володя.

– Сомневаюсь.

– Я великий маг-волшебник, и в моих силах исполнить желания хороших детишек! – с пафосом изрек тот.

– Ой как здорово! – засмеялась Катя. – Хочу на Байкал!

– Будет тебе Байкал! Катюша, немедленно бери отпуск, и едем со мной. А что, гениальная мысль! – искренне обрадовался своей идее Володя.

– Почему бы и нет? – дерзко посмотрела парню в глаза она, но сразу погрустнела: – Разве так быстро исполняются мечты? Их надо долго лелеять, вздыхать и грустить по ним.

Им стало легко и весело. Они долго гуляли по широким проспектам, любовались струями фонтанов, отдыхали в тенистых сквериках и говорили, говорили. Володя ощутил совсем другое состояние, казалось, что встретились они после долгой разлуки. Он вдохновенно, в красках рассказывал о своем любимом озере-море, пытался описать его восходы и закаты, штормы и штили. Катя, сама того не замечая, тоже излила душу.

Незаметно наступил вечер. С реки потянуло приятной свежестью. Город, утомленный жарким днем, постепенно затихал, вспыхивая великолепными огнями.

«Что было, то быльем поросло, – вдруг всплыли слова, сказанные старушкой. Со вчерашнего дня я даже не вспомнил о Лире. Значит, бабка знала, что так случится? И еще она сказала: твоя судьба впереди».

– Знаешь, Володя, у меня такое чувство, будто мы с тобой давным-давно знакомы. У тебя нет такого ощущения? – спросила вдруг Катя.

– Только об этом и думаю, – тихо произнес тот.

– Я тебя ждала всю жизнь, и вот ты пришел, – посмотрела ему в глаза девушка, – и очень боюсь, что ты исчезнешь внезапно, как появился, и я снова останусь со своим одиночеством наедине.

– Ну что ты, родная, должна же когда-нибудь под бабушкиным абажуром собираться на ужин дружная семья. Есть предложение – срочно купить, украсть или родить старинный круглый стол на фигурных ножках, – ласково обнял ее Володя.

Один мудрый человек сказал: мысль о том, что каждый как бы волею судьбы в должное время встречает нужного человека, исполнена большого смысла. Воспользуется ли человек этой возможностью или пропустит, не заметив ее, – это уже другой вопрос.

Бизнесмен Икар

Нынче летом Мишка Финогеев чуть не умер от ужасающей боли. Даже сознание потерял на какое-то время. Еле спасли.

Районная больница стоит в трех километрах от нашей деревни Заикино, так его баба рекорд побила. На своем стареньком велосипеде это расстояние покрыла за пятнадцать минут. Обратно подлетела на скорой. Мишку увезли, а оттуда – прямо в город. Операцию сделали. Вытащили из желчного пузыря три камня и подарили ему на память, чем он очень гордился. Бережно хранил их в спичечном коробке.

На днях к нему зашел сосед, Макар по прозвищу Икар. Так его назвали не в честь легендарного «пилота» Икара, сына Дедала, а потому что после одного случая на него нашла икота и по сей день не проходит, язви ее.

А дело было так. Как-то по пьяному делу стал доказывать мужикам, что перелетит через нашу речку Задолбанку по воздуху. Поспорили на три бутылки «катанки». Закрылся он в сарае и две недели сооружал крылья. Вылезал на свет божий только по острой нужде, то есть в уборную. И вот в положенный срок на потеху мужикам и детворе вытащил из «ангара» свое творение и огородами пошел на самый высокий берег речки. А крылья-то, мама моя, непонятно из чего сделаны! Тут и провода, и рейки, марля, перья кур и еще бог знает что!

Прикрепил себя к крыльям бельевой веревкой, украденной по такому случаю у жены, и… сиганул с берега вниз! Тут и мужики перекрестились. Макар-то не то чтобы на тот берег перелететь, даже до воды не добрался. Лежит болезный на одном крыле и дымит, как подбитый самолет. Поначалу мужики не поняли: почто он дымит-то? Один даже матюгнулся: «Эх, мол, фашисты проклятые подбили орленка!». Первой пришла в себя детвора. Она кубарем покатилась вниз и оттащила незадачливого орленка от тлеющего костра. Оказалось, ребятня после купания не до конца потушила костер, возле которого грелись и сушились. С тех пор он пожизненно стал икать и превратился из Макара в Икара. Икал-то он нечасто, надо сказать, но, когда волновался, мог икнуть четыре раза подряд.

Пришел, значит, Икар к Мишке и говорит:

– Слухай сюды, Мишк, есть идея, ик. Нашел я в прессе интересную информацию, главно дело, полезную, ик.

– Чего? – не понял Мишка.

Надо заметить, что башка Икара завсегда была полна идеями, потому как читал он много и без разбора, а главное, быстро, через две строки на третью – диагональю. Чего не поймет, сам додумает.

– Мишк, есть возможность попасть в книгу Лох-Несса!

– Чего?! – опять не понял Мишка.

– Чаво, чаво! В книгу, говорю, Лох-Несса, ик, ик, ик! Знаменитыми станем на весь мир. Понял?! Есть возможность!

– Не понял, – сказал Михаил.

– Ты чё, завсегда такой мутный али по субботам? – съехидничал Икар. – Про книгу рекордов слыхал когда-нибудь? Про Лох-Несса? Во темнота, ик!

– Слыхать-то слыхал, только будто Гиннесса называется, – неуверенно поправил Мишка. – Привираешь, однако.

– Ядрена корень! Конешно, Гиннесса! Попутал маленько. Лох-Несс – это вроде чудища из озера, што ли? То ли в Финляндии, то ли в Норвегии, а может, и в Англии. Не помню. Да ладно, разберемся. Я чё хочу сказать…

– Вали быстрей, чего опять выдумал? – прервал раздраженно Михаил.

– Камни у тебя сохранились?

– Какие камни? – снова не понял мужик.

– Ну, которые из тебя недавно выудили?

– А то! – заулыбался Мишка.

– Покажь!

Михаил осторожно достал из кармана заветную коробочку, где на ватке аккуратно лежали три черных камушка. Долго разглядывал их Икар, щупал, удивлялся, икал, потом сказал:

– Во, Мишка, сколько желчи в тебе. Вона какие камни наворачиваешь! Идея у меня гениальная! Чем впустую, зазря желчь свою тратить, людям настроение портить, себя изводить, давай твою ядреную желчь на дело пустим.

– Скажешь тоже, на дело. Ты бы на себе испробовал, какие боли страшные испытал. Вовек не забыть. Думаю, даже бабы при родах так не воют. А ты шутки тут шуткуешь, – возмутился Мишка.

– Допустим, при родах ты не стоял, не тебе говорить про баб-то. Послушай сначала, чего такое я предлагаю, а потом возмущайся.

– Ну?

– Недавно я прочитал в журнале, то ли «Огонек», то ли «Техника», а может, вообще «Аргументы с фактами», но это не суть важно, одну интересную статейку. Стали выращивать жемчуга искусственным путем, ик! Чуешь, чем пахнет?

– Про то давно обсказывают. Нашел чему удивляться, – хмыкнул Михаил.

– Не чуешь? Это, промежду прочим, тебя касается.

– Я-то здесь при чем?

– Ты же желчью на всех без толку исходишь, вот и будем в тебе жемчуга выращивать искусственным путем. Теперь понял? – важно заявил Икар.

От удивления у Михаила глаза округлились до размера крупных раковин:

– Сам-то понял, чё сказал? Совсем свихнулся умом после падения в Задолбанку. Во ляпнул! Шиза прикатила?

– Мишк, ты успокойся. Я дело говорю, вот те крест! Знаешь, как дорого ценится натуральный жемчуг? А выведенный человеком, то есть в человеке, жемчуг будет цениться в миллион долларов! Это же открытие мирового масштаба, ик! Это же переворот в науке… в лице Михаила Финогеева! Чуешь?

От возмущения Мишка не смог слов нужных найти, а только крутил пальцем у виска. Икар полдня его убеждал. Энергии потратил много, слов – еще больше. Мишка ни в какую! Тогда он выдал последний аргумент:

– Если ты дашь согласие, я тебе ставлю литр чистой водки, учти, не катанки, – обессиленно изрек Икар.

Михаил задумался…

– Ладно, можа, и договоримся. Только ты меня за дешевку не держи. Я себя уважаю. Я согласный только на два литра и сена моей скотине накосишь на зиму!

«Дорого запросил, черт лысый, – подумал Икар. – За идею, вообще-то, по идее, он должон ставить мне».

– Ну черт с тобой, ставлю три бутылки! – решительно махнул рукой Икар. – А сена сам заготовишь, ну, я подмогну тебе маленько, так и быть.

На том и порешили. Правда, Мишку одолевали сомнения: а ну как опять возобновятся боли? На что у Икара был железный аргумент, мол, все равно он исходит желчью, значит, в любом случае камни наворачиваться будут.

– Процессом надо управлять! – убеждал Икар. – Добиваемся округлости, гладкости и перламутровости, тогда и болей не будет. Жемчуга в виде горошинок сами выкатятся через желудочно-кишечный тракт естественным путем. Успевай только подбирать, ик!

– Чего?! – опешил мужик.

– Значит, так, – продолжил деловито Икар, – с этого дня в корне меняем твой рацион.

– Я што, скотина, чё ли? – обиделся Михаил.

– Скотина не скотина, а подопытным кроликом, то есть улиткой придется поработать. Бизнес есть бизнес! – сурово сказал Икар. – Для начала проглоти вот эти три бусинки.

Икар вытащил из кармана облезлые шарики-бусинки, облепленные крошками табака. Увидев абсолютно неаппетитные предметы, Мишка брезгливо поморщился и наотрез отказался их глотать.

– Ты думаешь, на пустом месте жемчуга растут? Как бы не так! Нужна основа, остов, понимашь? – разволновался Икар. – Вустрица эта сначала заглатывает осколок чего-нибудь твердого, опосля начинается процесс. Результат налицо – жемчуг! Понял? И мы с тобой должны все силы навострить на добычу жемчуга, раз начали бизнес.

– Штой-то я сомневаюсь в твоей затее, – вяло покачал головой Михаил.

– Сомненья прочь, уходит в ночь! – запел воодушевленный Икар. – Не боись, парниша! После того как заглотнешь эти бусы, начнешь, ик, усиленно налегать на толченую скорлупу куриных яиц, запивая кислым молоком и лимонным соком. Шкурку лимонную тоже можешь сожрать.

– А это еще зачем?! – возмутился Михаил.

– Ты с рождения такой тупой али притворяешься? – съехидничал Икар. – Он ядреный, он проймет!

– Да пошел ты! Не буду ничего глотать! Жри сам хоть куриный помет, хоть конский навоз, а меня не тревожь своими дурацкими идеями, – обозлился Мишка и, плюнув под ноги, зашагал прочь.

Такого поворота дел Икар никак не ожидал. Он решил было, что дело уже в шляпе, бизнес начался. От досады матюгнулся вслед Мишке, постоял, почесал затылок и пошел домой, решив уговорить на это дело свою жену.

– Даже выгодно, – пробормотал он, – во-первых, доходом ни с кем не надо делиться, во-вторых, процесс гораздо проворнее пойдет. Желчи-то у жены хоть отбавляй, даже удивительно, чего до сих пор у нее камни не завелись?