Текст книги "Моя княгиня"
Автор книги: Татьяна Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Хорошо, ты прав, – согласилась Катя и положила дневник и письмо в потайную нишу французского бюро.
– Посмотри, как оно закрывается, – позвал жену Алексей.
Он поставил заднюю панель на место, установил ящики и повернул против часовой стрелки третью с правой стороны виноградную кисть. Панель и ящики встали на место, и больше ничего не напоминало о том, что они случайно узнали тайну графа Павла Петровича, хранимую им тридцать лет.
До середины января больше никаких неприятных событий не происходило. Алексей написал в Санкт-Петербург поверенному покойного графа Штерну о вступлении своей жены в наследство, оставленное ей отцом, и направил ему копию завещания, полученного от генерал-губернатора.
Время лечит, постепенно Катя начала оттаивать и оказалась приятным, остроумным собеседником, жизнелюбие начало снова просыпаться в ней, как просыпается природа, сбрасывая лед суровых морозов. Алексей получал огромное удовольствие, проводя вечера у камина в уютной теплоте хорошо натопленного зимнего помещичьего дома со своей очаровательной женой. Он все чаще садился рядом с ней на диван, или кресло, обнимал ее и припадал к ее губам поцелуями, становившимися все более и более горячими. Катя уже не боялась проявлений страсти с его стороны, а сама неосознанно отвечала на его ласки и стремилась к ним. Она с готовностью раскрывала губы, впуская его язык, а своим язычком легонько проводила по его губам. Лишая мужа разума, выгибалась навстречу его рукам и губам, ласкающим ее упругую маленькую грудь, которую она уже позволяла ему обнажать. Алексей был счастлив, его жена оказалось страстной натурой, хотя в силу своей невинности не догадывалась об этом, и он предвкушал наслаждение от брачной ночи с этой фантастической красавицей.
От князя Ромодановского приехал фельдъегерь с приглашением для Алексея прибыть в ближайшие дни в губернскую земскую управу, для оформления его прав на Бельцы. Алексей назначил поездку на семнадцатое января. Он планировал подписать бумаги в управе, затем заехать в Ратманово, чтобы распорядиться о подготовке комнат для своей молодой жены, а к вечеру девятнадцатого января собирался вернуться в Бельцы. Через неделю после поездки в губернский город, заказав заупокойную панихиду по тестю, он хотел окончательно переехать в Ратманово, а потом, проведя долгожданный медовый месяц, планировал выехать вместе с молодой женой в Санкт-Петербург ко двору.
Рано утром семнадцатого января, жарко поцеловав Катю, вышедшую проводить его в вестибюль, Алексей сел в сани, запряженные светло-серой тройкой, Сашка, сидящий на облучке, тронул, и они под звон колокольчика понеслись по зимней дороге к губернскому городу. День выдался ясным, снега не было, и по накатанной дороге кони бежали легко и быстро. К трем часам пополудни Алексей входил в губернскую земскую управу. Он представился дежурному регистратору, проводившему его в нужный департамент, где его уже ждал молодой услужливый чиновник, попросивший предъявить завещание покойного графа Бельского и письмо генерал-губернатора. Алексей открыл кожаный портфель, привезенный с собой, и достал требуемые документы. Но к его удивлению поверх бумаг в портфеле лежал белый конверт, которого он раньше не видел, на конверте по-французски было написано его имя. Алексей дождался, когда чиновник сделает записи в трех больших книгах, поставил под ними свою подпись и получил свидетельство о переходек нему права собственности на имение Бельцы.
Выйдя из управы, он велел Сашке ехать к французскому ресторану, открывшемуся в прошлом году в торговых рядах на главной площади города. Заняв столик у окна, и заказав ростбиф с зеленью на горячем блюде и бордо, Алексей достал из портфеля загадочное письмо и открыл конверт. Письмо было написано по-французски твердым почерком человека, свободно пишущего на этом языке:
«Ваша светлость, к моему глубокому сожалению, вас обманывают. Ваша жена и ваш сосед Петр Иваницкий давно имеют преступную связь, она началась еще при жизни графа и графини Бельских. Петр Иваницкий всегда хотел жениться на Екатерине Павловне из-за ее богатства, но вмешательство императора спутало его планы. Теперь, когда ваша жена сама может распоряжаться своим состоянием, любовники договорились вместе уехать, Петр Иваницкий заедет за вашей женой в одиннадцать часов вечера семнадцатого января, пока вы будете в отъезде».
Подписи под письмом не было. Алексей почувствовал, что его накрывает черная волна бешенства. Огромным усилием воли он взял себя в руки, бросил на стол деньги и, не дожидаясь заказа, вышел из зала. Сашку он нашел около лошадей. Алексей молча сел в сани и коротко бросил кучеру:
– Гони домой, чтобы к одиннадцати часам быть там.
Больше он до дома ничего не говорил. В его душе надежда боролась с отчаянием. Ставший за последние годы законченным циником, считавшим женщин аморальными и лживымисуществами, женившись, он, вопреки всему, наслаждался общением с невинной благородной девушкой, поколебавшей его циничные убеждения. Но сейчас сомнения пали на подготовленную почву. Он запутался. То он говорил себе, что Катя не могла с ним так поступить, то вспоминал поведение Иваницкого, его холодный и высокомерный тон, то вспоминал слова Кати, когда она назвала соседа по имени. Та страстность жены, которую он принимал за неосознанную реакцию неопытной девушки, на самом деле могла быть хорошо разыгранным спектаклем опытной актрисы. Он еле вынес дорогу, но, увидев подъездную аллею Бельцев, постарался взять себя в руки, ведь сейчас должна была решиться его судьба.
У портика главного входа Алексей увидел сани, запряженные черной тройкой.
– Чьи лошади?– спросил он кучера, на ходу выпрыгивая из своих саней.
– Петра Александровича Иваницкого, – отвечал кучер.
Все мгновенно умерло в душе Алексея, его любовь была убита мерзкой, расчетливой, похотливой дрянью, притворявшейся чистой нежной девушкой. Холодная ярость затопила его душу, и чтобы спасти хотя бы остатки своей гордости, втоптанной сейчас в грязь, он должен был покарать обоих любовников. Перепрыгивая через ступеньки, Алексей влетел на крыльцо и ворвался в вестибюль.
– Где княгиня? – крикнул он слуге, бросившемуся принять его шубу.
– В зимнем саду, – слуга еще не успел договорить, как хозяин повернулся к нему спиной и побежал по коридору к зимнему саду.
Распахнув дверь, он остановился. Его взору предстала такая картина: в дальнем конце комнаты, у дверей, выходивших на террасу, стояли двое. Петр Иваницкий, одетый в дорожный сюртук желудевого цвета, что-то горячо говорил Кате. Слов любовников Алексей не слышал, они находились слишком далеко. Когда Иваницкий взял Катю за руку и потянул за собой к двери, ведущей на террасу, Алексей бросился вперед.
– Вы – подлец и негодяй, сударь, – с этими словами он ударил Иваницкого кулаком в лицо. – Жду вас завтра в пять часов утра на дороге у мельницы. Выбор оружия за вами.
– Пистолеты – бросил Иваницкий, выходя на террасу, лицо его было разбито, из носа текла кровь.
– Ну а с вами, сударыня, я разберусь сейчас, – прорычал Алексей, схватил онемевшую жену за руку и потащил ее за собой.
Когда она споткнулась и упала на колени, он рывком за волосы поставил ее на ноги, перебросил через плечо, и бегом поднялся по лестнице на второй этаж в свою спальню. Комната освещалась только светом камина. Алексея сегодня не ждали, поэтому свечи не горели, а постель была не разобрана. Он швырнул жену на кровать, а сам бросился в кресло, стоящее у окна. Сейчас он изо всех сил сдерживал бушевавшую ярость, чтобы не задушить эту мерзкую обманщицу немедленно.
– Алексей, ты неверно все понял, – пролепетала Катя, соскочив с кровати и протягивая к мужу руки, – здесь какое-то недоразумение, дело в Лили, она сломала руку…
– Не трудись, ты слишком долго делала из меня дурака, – прохрипел Алексей, сжав руки в кулаки, – мне ты отказывала в супружеских правах, берегла себя для любовника. Но ты просчиталась. Может быть, я и был ослом, сделавшим тебя богатой женщиной, но свою плату за это тебе придется внести.
– Я получила утром письмо, – стараясь пробиться сквозь гнев мужа, надеясь, что он ее выслушает, объясняла Катя, – Петя Иваницкий писал…
– Если ты еще раз упомянешь это имя, видит Бог, я тебя убью! – вскричал князь.
Он вскочил с кресла и навис над Катей. Схватив ее двумя руками за вырез черного платья, Алексей рванул тонкий шелк, располосовав платье пополам до самого подола. Отбросив куски ткани в стороны, он снова упал в кресло. Слепое бешенство застилало его сознание, он чувствовал, что еще мгновение – и он задушит эту мерзавку. Ему даже показалось, что его пальцы уже ощущают тонкую белую шею жены.
– Раздевайся, – прорычал он.
Катя с ужасом смотрела на этого огромного яростного мужчину с черным лицом, сжимающего подлокотники кресла, а в голове стремительным калейдоскопом проносились другие картины: вот Алексей смотрит на нее нежным взглядом из-за стола в кабинете, вот он держит ее руку в церкви, он улыбается ей, поднимая крышку с блюда на новогоднемужине. Этого не может быть, не мог ее нежный муж превратиться в это жестокое чудовище, это какое-то ужасное недоразумение. Отчаяние вернуло ей силы.
– Я не хочу быть богатой, мне не нужны любовники, я хочу быть с тобой, я люблю тебя, – в отчаянии крикнула она.
Алексей услышал ее слова. Его душа так ждала их весь этот месяц, но теперь, когда наглая лгунья кричала их, чтобы спасти свою шкуру, бешеный гнев, который он пытался сдерживать, прорвал плотину воли и окончательно помутил его сознание. Ужасная гримаса исказила его лицо. Толкнув жену на кровать и сорвав с нее остатки одежды, удерживая одной рукой извивающуюся Катю, он другой стянул одежду с себя. Раздевшись, он навалился на нее, впился губами в ее рот в бешеном безжалостном поцелуе, сминая и раздавливая губы. Сильные руки дерзко шарили по телу девушки, причиняя боль и оставляя синяки. Алексей коленом раздвинул ноги жены, потом стиснул ее бедра, и сильнымударом врезался в ее тело. Боль ослепила Катю, она закричала и попыталась вырваться. Но муж не отпускал ее, продолжая безжалостно врезаться, пока дыхание его не стало хриплым, и он не рухнул на нее, придавив своей тяжестью к постели.
Долго сдерживаемые слезы вырвались наружу, и Катя зарыдала. Ее отчаяние было ужасным, рыдания сотрясали ее, поток горячих слез струился по ее щекам.
– Я хотела передать Лили снимающий боль настой из трав, сделанный по матушкиному рецепту, – прорыдала она. – Почему ты так изменился? В чем я виновата?
– Милая, прости меня, я думал, что ты – любовница Иваницкого. Мне прислали письмо, где назвали час вашего свидания и побега, – голос Алексея вибрировал от волнения. Раскаяние затопило его душу. – Увидев вас вместе ночью в мое отсутствие, я подумал, что это правда…
– Боже мой! И ты поверил, как же ты мог! – крикнула Катя, откатившись на край постели.
Теперь все кусочки безумной картины сложились в единое целое. Враг, о котором говорила матушка в том вещем сне, нанес удар. Петя Иваницкий тоже втолковывал ей, что получил от нее письмо, где она писала, что разделяет его чувства и готова уехать с ним. Ей же утром принесли письмо от Пети, где он сообщал, что Лили сломала руку, он везет ее к врачам в губернский город и просит приготовить к одиннадцати вечера ее знаменитый болеутоляющий настой, за которым он заедет, как только привезет сестру в имение.
Ужас и растерянность, охватившие ее при виде обезумевшего Алексея, уступили место возмущению. Она призналась этому человеку в своей любви к нему, а он не только не ответил на ее чувство, но и обошелся с ней как с грязью под ногами. Она понимала, что он истязал ее, чтобы унизить. Муж хотел дать ей понять, кто она такая на самом деле.Она – женщина, на которой он женился по принуждению и чьи чувства его не волнуют.
Гордость вернула Кате силу духа. Подняв бронзовое шелковое покрывало, соскользнувшее во время их борьбы на пол, она завернулась в него с ног до головы и отошла к двери спальни.
– Я никогда больше не хочу тебя видеть, – ее голос прозвучал на удивление спокойно и жестко, а взгляд последний раз скользнул по красивому лицу человека, которого она так сильно любила и которого теперь с той же силой возненавидела. Катя повернулась и вышла из комнаты.
Алексей долго смотрел на закрывшуюся дверь. Душа его разрывалась: из-за ужасной ошибки он навсегда потерял единственную женщину, которую полюбил. Женитьба закончилась ужасной катастрофой, а другие женщины за этот месяц стали ему совершенно безразличны. Теперь он понимал своего отца, после потери любимой жены искавшего смерти на поле боя.
– У меня нет даже этой отдушины, – прошептал он, – у отца был наследник, его могла воспитать бабушка, а у меня нет наследника, и я – опекун четырех сестер, для них я – единственная опора в жизни.
Слабая надежда зародилась у него: может быть, после этой ужасной ночи у Кати будет ребенок. Но он сам отказался от несбыточных надежд. Такому негодяю, как он, нет прощения, и Господь не может даровать ему такое счастье как ребенок от любимой женщины. Да и Катя никогда не захочет ребенка, зачатого в таком кошмаре.
Алексей взглянул на часы, освещаемые слабым отблеском камина, стрелки показывали без четверти четыре. Он встал, подобрал с пола остатки одежды жены и бросил их в горящий камин. Туда же он хотел бросить и испачканные простыни с постели, но передумал, и оставил все как есть.
Молодой человек быстро оделся, взял портфель с документами и пошел в кабинет. Он достал из стола шкатулку с дуэльными пистолетами, найденную им у тестя неделю назад. Заспанному лакею, вышедшему на его шаги из вестибюля, Алексей велел разбудить своего камердинера-француза и прислать его в кабинет, а также разбудить Сашку и передать ему, что через полчаса тот должен подать к крыльцу светло-серую тройку. Отдав приказания, он открыл потайную нишу в бюро, положил в нее завещание тестя и свидетельство права собственности на Бельцы, подумав, кинул туда же злосчастное анонимное письмо и закрыл бюро. Затем он сел за письменный стол тестя и начал писать завещание и письмо к Кате.
Заспанный камердинер месье Маре, на ходу застегивая сюртук, вошел в кабинет.
– Месье, я через час дерусь на дуэли, – обратился к нему Алексей, – мне нужен секундант. Я выбрал вас. Вы согласны?
Изумленный француз молча уставился на хозяина. Алексей вопросительно приподнял бровь, ожидая ответа.
– Конечно, ваша светлость, я согласен, но я не знаю, что нужно делать, – пролепетал испуганный камердинер.
– Мы все сделаем сами, вам нужно только смотреть, а если кого-нибудь из нас ранят, дадите свидетельские показания властям.
Похоже, перспектива беседовать с российскими властями француза совсем не привлекала, он окончательно сник и робко присел в углу, ожидая, пока хозяин закончит писать.
Алексей написал завещание, где все принадлежащее лично ему на момент смерти имущество завещал своей жене. Перечитав завещание, он попросил месье Маре заверить егоподпись, а затем, запечатав бумагу в конверт, написал: «Вскрыть после смерти светлейшего князя Алексея Николаевича Черкасского». Потом он написал короткое письмо Кате:
«Дорогая моя, я тебя люблю. Прости меня, если можешь, и прощай».
Подписав письмо, он запечатал его во второй конверт, написал на нем имя жены и передал оба конверта камердинеру.
– Месье Маре, если меня убьют, вы передадите оба конверта моей жене, – объяснил он, – если меня ранят или я останусь невредим, вы вернете оба письма мне. И, пожалуйста, если меня ранят, какой бы тяжести ни была рана, везите меня в Ратманово.
– Хорошо, ваша светлость, я все понял, – пролепетал испуганный француз, пряча письма в карман сюртука.
– Ну и отлично, время ехать, – решил Алексей.
Он быстрым шагом пошел по коридору, неся шкатулку с пистолетами, а француз еле-еле поспевал за ним. Тройка стояла у крыльца, Алексей сел сам и посадил камердинера.
– Давай к мельнице между нами и Иваницкими, знаешь это место? – спросил Алексей, застегивая медвежью полость.
– Знаю, – кратко ответил Сашка.
Он тронул, лошади понеслись во тьму. Снова, как и месяц назад пошел крупный снег. Подумав, что зима теперь играет против него, Алексей печально вздохнул, прошлый раз метель привела его к счастью, а теперь, когда он так неблагодарно отнесся к ее подарку, она вела его на смерть. Тройка свернула с широкой дороги на узкую дорожку, ведущую к мельнице. Устроенная на маленькой речушке, текущей вдоль леса, зимой мельница не работала. Мельник перебирался к семье в Бельцы, и место становилось необитаемым и очень уединенным. Алексей увидел факел, воткнутый в землю на обочине дороги, и тройку черных лошадей, привязанную во дворе мельницы. Иваницкий в форме драгуна стоял около факела, ожидая противника. Алексей подошел к нему и протянул шкатулку с пистолетами тестя.
– Или у вас свои пистолеты? – осведомился он.
– Да, у меня свои, они у моего секунданта, – зло ответил Иваницкий и кивнул в сторону невысокого офицера в драгунском мундире, спешащего им навстречу со двора мельницы. – Знакомьтесь, мой товарищ по полку ротмистр Рябинин.
Алексей пожал руку секунданту противника и представил месье Маре, как своего секунданта. Ротмистр Рябинин объяснил условия дуэли: стреляться с двадцати пяти шагов. Оба противника кивнули в знак согласия. Пока ротмистр отсчитывал шаги, а месье Маре суетился вокруг него, скорее мешая, чем помогая, противники стояли рядом.
– Ответьте мне на один вопрос, – попросил Алексей, который хотел убедиться в своих подозрениях. – Вы получали вчера письмо?
– Какое это имеет значение, получал я письмо или нет? – буркнул Иваницкий, с ненавистью глядя на соперника. – Я всегда любил Катю, с детства, и если бы не вы, она стала бы моей женой. Я знаю, она еще пока слишком молода, чтобы понять свои чувства. Зато сейчас я с удовольствием сделаю ее вдовой.
– Письмо было написано по-французски? – продолжал настаивать Алексей.
– Да, а что? – удивился его противник.
– А раньше Катя вам писала по-французски? – гнул свою линию князь.
– Нет, она вообще раньше мне не писала, только Лили, – растерялся Иваницкий.
– А Лили – на каком языке она писала? – расспрашивал Алексей.
– Я не знаю, я не видел писем, сестра просто говорила мне, что получила письмо от Кати, а иногда рассказывала, о чем оно, – забеспокоился Иваницкий. – В чем дело? Почему эти расспросы?
– Кто-то сыграл с нами троими скверную шутку, – объяснил Алексей. – Мне написали, что вы убегаете с моей женой в одиннадцать часов вечера. Ей написали, что ваша сестра сломала руку и ей нужен обезболивающий отвар, за которым вы заедете, как только привезете Лили от врачей. Вам же, по-видимому, написали от имени моей жены, что она готова бежать с вами и разделить с вами свое богатство.
– Богатство тут не при чем! – вскричал Иваницкий. – Я люблю ее, и всегда любил, мне все равно, богатая она или бедная.
Их разговор был прерван подошедшими секундантами. Ротмистр Рябинин предложил выбрать пистолеты. Алексей взял свой, а Иваницкий – свой. Они отошли на позиции, помеченные для них секундантами. По сигналу ротмистра, дуэлянты начали сходиться. Иваницкий выстрелил первым, пуля обожгла Алексею левое плечо.
– Целил в сердце, – понял Алексей, он поднял свой пистолет вверх дулом и выстрелил в воздух. Рябинин поднял руку, показывая, что дуэль окончена. В то же мгновение раздался еще один выстрел. Алексей почувствовал, резкий удар в спину, боль разорвалась внутри него яркой вспышкой, и он потерял сознание.
Глава 8
С той злосчастной ночи, погубившей всю Катину жизнь, прошло два месяца, но непоправимость несчастья было невозможно изменить, как и уменьшить остроту боли, которуюона испытывала. Ей казалось, что все случившееся было вчера.
В ту ночь, лежа на своей кровати под пуховым одеялом, она не могла унять озноб. С трудом вымывшись водой из кувшина на умывальном столике, она натянула ночную сорочку и теплый халат, скользнула под одеяло и свернулась калачиком. Все ее тело болело, как будто ее избили. Но ведь, наверное, так оно и было, она высвободила из-под одеяла руку и увидела багровые пятна, проступающие на белой коже. Придется скрывать от слуг еще и синяки. Катя опять заплакала. Она оплакивала свою нежную любовь, так безжалостно растоптанную, свои мечты о счастье и свои надежды. Через час, когда слез не осталось, ее мысли переключились на неведомого врага.
Враг был безликим, она не знала, кто это, мужчина или женщина, а может быть – это были и несколько людей. Теперь с ней не было того человека, кому она так свято верила, она была одна перед лицом неведомой опасности. Катя начала сопоставлять известные ей факты. Ей написали от имени Иваницкого, назначив встречу на одиннадцать часов, Пете, по его словам, прислали письмо от ее имени, где назначили встречу на это же время, а Алексею сообщили, что они с Петей любовники, и собираются сбежать в одиннадцать часов. Враг рассчитывал погубить ее семью. Расчет делался на то, что между Алексеем и Петей состоится дуэль. Это было понятно. Ее муж, по замыслу врага, должен был погибнуть.
– Враг устраняет наследников имения, – догадалась Катя, открытие потрясло ее, значит, есть человек, который может претендовать на наследство ее отца. Она вспомнила дневник графа. Если его первая жена не умерла, то она является наследницей мужа, а брак отца с матушкой тогда недействителен, и она, Катя, теперь – незаконная дочь, значит, не может претендовать на наследство. Алексей же вступил во владение Бельцами по указу императора, вот его и убирают с дороги.
Открытие потрясло ее, она хотела побежать к мужу, предупредить его, но переступить через ужас произошедшего между ними она не смогла. Катя осталась лежать в своей спальне. Через час она услышала шаги Алексея по коридору. Подойдя к окну, из-за занавески она смотрела, как он уезжает. Муж даже не оглянулся на дом. Так ее унизив, он уходил, не сказав ей ни единого слова. Сердце Кати разрывалось от противоречивых чувств: отчаяние, что она может потерять Алексея, сменялось ненавистью к нему. Она металась по комнате как загнанный зверек.
Постепенно девушка успокоилась, гордость и сила духа взяли верх над другими чувствами, и она решила, что не уступит невидимому врагу и не позволит ему победить себя. Враг устраняет наследников, значит, он не должен узнать о том, что было между ней и мужем сегодня ночью. Нужно уничтожить все следы, ведь все в доме уверены, что между нами еще нет супружеских отношений.
Катя быстро вышла из своей спальни и побежала в комнату мужа. Увидев, что ее одежда догорает в камине, она помешала огонь кочергой, чтобы он ярче разгорелся. Собрав испачканные простыни в узел, она быстро постелила на кровать такие же, взятые из комода. Убедившись, что ее одежда превратилась в пепел, Катя, неся узел с простынями под мышкой, выскользнула из комнаты мужа и, пробежав по коридору, юркнула в свою спальню.
Рассвет застал ее уже одетой в черное бархатное платье. Волосы она заплела в толстую косу и закрепила на макушке. Еще час она ждала Поленьку, изумившуюся, застав барышню одетой и готовой к выходу. Рассказав горничной о событиях вчерашней ночи, Катя взяла с нее слово, хранить тайну. Она отдала Поленьке простыни, с приказом разрезать их на лоскуты, а испачканные части сжечь, сама же направилась в столовую.
Катя старалась держаться невозмутимо и спокойно. К ней обратилась мадам Леже, с вопросом, что заказывать на обед и ужин, она дружелюбно ответила ей, потом приказалазаложить сани и объявила дворецкому, что едет в гости к Лили Иваницкой.
Через полчаса она ехала в легких санках, запряженных гнедым рысаком по кличке Зверь, в сторону имения Иваницких. Завидев поворот на мельницу, она велела кучеру свернуть и ехать вперед, пока она ему не скажет, где остановиться. Катя внимательно оглядывала окрестности. Когда сани подъехали к мельнице, она увидела припорошенные снегом следы. Около дороги был воткнут догоревший до снега масляный факел, ее середина была утоптана, а на том конце вытоптанной дорожки, что был ближе к мельнице, виднелось углубление, оставленное лежавшим человеком. Через легкий налет снега, выпавшего ночью, в нем проступали алые следы крови.
Сердце Кати сжалось. Страх, охвативший ее от того, что Алексей может быть убит, перевесил все другие обстоятельства их отношений. Она ясно поняла, что не готова расстаться с мужем, даже несмотря на то, что он ее не любит и был так с ней жесток.
Сев в сани, она велела кучеру ехать к Иваницким. Навстречу ей вышла Лили, она обняла подругу, и так, обнявшись, девушки прошли в дом.
– Никого нет, – рассказала ей Лили, – Петя и ротмистр Рябинин уехали час назад, а папа еще на прошлой неделе уехал в Тверь по делам. Я все знаю, мне Петя показал письмо, и я сразу ему сказала, что это не твоя рука, ты всегда пишешь по-русски. Он оставил это письмо для тебя, если оно тебе нужно.
– Лили, что с Алексеем? – еле вымолвила Катя, которая не могла больше ждать, – я видела кровь, он ранен?
– Да он ранен, и довольно тяжело, но это не Петя его ранил, он попал Алексею в левую руку, ранение очень легкое, просто царапина, а Алексей выстрелил в вверх, и дуэль закончилась. Но в этот момент раздался еще выстрел, Рябинин говорит, что кто-то стрелял с крыши мельницы в спину Алексею. Пока они подбежали, этот человек спрыгнул с крыши на задний двор мельницы и убежал в лес. Было темно, искать его среди деревьев было бесполезно, да и Алексей их очень волновал, он сразу потерял сознание. Поэтому они отнесли его в сани и поехали в монастырь к матери-игуменье. Там Алексею вынули пулю и обработали раны, он пришел в себя и велел отвезти себя в Ратманово. Мать-игуменья сказала, что он выздоровеет, но выздоровление будет долгим, пуля не задела ни сердце, ни легкие, но вошла слишком глубоко, и они сильно располосовали его, пока достали пулю.
Лили перевела дух после долгой речи. Катя опустилась на стул. Ноги ее не держали, она была бледна как привидение.
– Я налью тебе воды, – испугалась Лили, – ты сейчас упадешь в обморок.
– Нет, ничего не нужно, – отмахнулась девушка, – принеси мне письмо, и я поеду домой.
Лили принесла письмо. Девушки вместе осмотрели конверт, где по-французски было написано имя Петра Иваницкого, потом достали письмо и начали читать, оно было коротким:
«Дорогой Петя, я поняла, что только тебя любила все эти годы. Теперь я богатая женщина, могу сама распоряжаться своим состоянием, и я хочу уехать с тобой. Я жду тебя сегодня в одиннадцать часов. Твоя Катя».
– Как Петя мог поверить, что я могла написать такую чушь? – удивилась Катя.
– Я ему то же самое сказала, – поддержала ее Иваницкая, – что же ты теперь будешь делать? Поедешь в Ратманово?
– Нет, я подожду его здесь, – ответила Катя, – пусть он сам приедет за мной, если я ему нужна, а если не нужна, то я буду жить в своем доме, а он пусть делает, что хочет.
Девушка обняла подругу, сунула злополучное письмо в муфту и поехала домой. Дома она объявила, что князь Алексей Николаевич задерживается в Ратманове по семейным делам, и зажила размеренной жизнью, занимаясь делами поместья с управляющим и дома с мадам Леже. Невозмутимая и спокойная внешне, она сходила с ума от тоски и ожидания. Но муж не приезжал, не присылал за ней, не подавал о себе вестей.
Катя послала Поленьку в Ратманово, под предлогом передачи князю его вещей. Поленька вернулась в восторге от огромного красивого имения, от княжон, которых она мельком видела, единственной, кто ей не понравился, была Тамара Вахтанговна, забравшая у нее вещи. Она устроила Поленьке такой допрос о жизни князя в Бельцах, о его женитьбе, о его молодой жене, что горничная, чтобы не сболтнуть лишнего, прикинулась полной дурочкой, мычала, мекала, задавала по нескольку раз одни и те же простейшие вопросы, чем совершенно вывела Тамару Вахтанговну из терпения. Старая грузинка плюнула и ушла, унося вещи Алексея. А Поленька от дворовых девушек узнала, что князь поправляется, но еще очень слаб, хотя все время в сознании.
И вот теперь, спустя два месяца после роковых событий, Катя должна была принять самое серьезное решение в своей жизни. Вестей от Алексея не было, а те подозрения, что появились у нее две недели назад с появлением дурноты по утрам, сегодня подтвердила акушерка Мария, приведенная тайком Поленькой из Белец рано утром. Веселая румяна женщина осмотрела Катю, пощупала ее живот и грудь и подтвердила Катину догадку.
– Да, барышня, – она звала Катю так, как ее звали все в имении, – вот и ваш черед пришел. Месяца два у вас ребеночек, я думаю – рожать вам в конце октября.
– Спасибо, Мария, – поблагодарила ее Катя, – прошу тебя, никому ни слова, никто не должен знать об этом ни в нашем имении, ни в имении мужа.
Мария пообещала хранить тайну, получила за труды серебряный рубль, и, очень довольная, ушла в деревню.
Катя металась между желанием сообщить мужу о ребенке и обидой на него за все те страдания, что она вынесла по его вине за эти два месяца. Она решила отложить решениееще на несколько дней, надеясь, что Алексей, все-таки, позовет ее.
В это время светлейший князь Черкасский стоял у окна своего кабинета в Ратманове, наблюдая за сестрами. Девочки пытались кататься на санках по холму, на котором стоял дом. Они веселились, увязая в рыхлом последнем мартовском снеге, застревая на уже проглядывавшей прошлогодней траве.
В душе Алексея царила черная пустота. Ему так хотелось, чтобы жена простила его ужасный проступок и хотя бы немного побеспокоилась за его жизнь и здоровье. Но за два месяца Катя не написала ему ни одного письма, не приехала, не справлялась о его самочувствии. Хотя не могла не знать, что муж тяжело ранен. Когда он еще не мог вставать, из Белец привезли его вещи, при них не было даже записки от нее. У князя было такое ощущение, что для любимой он умер. Но, судя себя по совести, он должен был признать, что он это заслужил. Лежа без сна, Алексей прокручивал в памяти дикие картины той ночи, видел ужас в глазах жены, слышал ее крик. А потом он начинал вспоминать моменты счастья с ней: вот Катя поднимает на него глаза в вечер его приезда, вот она стоит рядом с ним в церкви, вот она целует его в новогодний вечер и отвечает на его горячие ласки. Но счастливые воспоминания выносить было еще тяжелее, чем ужасные. Нет, ничего уже нельзя было исправить, она совершенно спокойным голосом, в котором слышался металл, сказала ему, что никогда больше не желает его видеть. Все было кончено, он не мог изгладить из ее памяти своего омерзительного поступка, и не мог просить ее вернуться.
Два месяца беспрерывных терзаний привели молодого человека к мысли, что он заслужил свою муку, а Кате он должен дать свободу. Сегодня князь наконец сделал это. На столе лежало письмо, где он прощался со своей любовью и надеждой на счастье. Он подошел к столу и еще раз перечитал написанное:
