Текст книги "Гуманитарная повестка российских СМИ. Журналистика, человек, общество"

Автор книги: Татьяна Фролова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Глава 2
Социальная журналистика и гуманитарная повестка сми: разработка концепции

Есть ли основания для оптимистических предположений о возможностях СМИ России, выступающих как один из ее важнейших социальных институтов, найти указанный баланс между экономическими факторами информационного производства и общественным назначением массовой информации? Есть ли надежда, что журналистика справится с задачей противостоять процессу дегуманизации своего продукта? Мы полагаем, что есть.

Известно: совокупным объектом медиакоммуникаций является реальная действительность, представляющая собой множество потенциальных предметов отображения и преобразования. Реалии социальной сферы общества не исключение. Они также могут выступать в роли контентообразующего объекта, занимая в содержательной структуре то или иное место в зависимости от общей концепции СМИ, его технологической специфики, редакционной политики, аудиторного профиля и т. д. Отражаясь в средствах массовой информации, они, подобно реалиям других областей жизни, формируют некое самостоятельное содержательное пространство, обладающее свойством информационного воздействия.

1.2.1 Возникновение и развитие социальной журналистики

В поисках путей разрешения обозначенной выше проблемы СМИ начали спонтанно, но достаточно интенсивно формировать особую область профессиональной журналистской деятельности – социальную журналистику, функцией которой стало именно освещение социально-гуманитарной проблематики общественной жизни, т. е. создание медиаобраза социальной сферы. Сложность состояла в том, что социальная сфера – объект полиструктурный и развивающийся, и не просто развивающийся, но, как мы видели, отягощенный грузом нерешенных проблем. Это существенно затрудняло создание ее качественного медиаобраза: чтобы сохранять адекватность ей и не терять актуальности, он в каждый конкретный момент должен отражать новое состояние реалий.

Нужно сказать, что своими корнями социальная журналистика уходит далеко в глубь российской культуры. Предпосылки ее в виде идей гуманизма и обсуждения гуманитарных проблем обнаруживаются в российской словесности еще до того, как в обществе утвердилась профессия журналиста. Художественные произведения русских писателей и поэтов разных эпох несут в себе величайший заряд гуманизма, поскольку отмечены глубоким вниманием к человеку, его судьбе, повседневным обстоятельствам его жизни. С возникновением первых журналистских изданий установилась и традиция публикации материалов социальногуманитарной проблематики. Они присутствовали на страницах отечественных газет и журналов даже тогда, когда еще не существовало представления о социальности как таковой, когда отсутствовала социальная политика как самостоятельное направление активности государства и общества. То затухая, то проявляясь ярко, эта традиция сопровождала журналистику на всех этапах её развития. Гуманитарная составляющая, хотя и в разной степени, заметна и в российской дореволюционной прессе, и в советской печати, и в СМИ трудных постсоветских лет.

Когда наступили 1990-е гг. со всей остротой их экономических и политических проблем, интерес СМИ к социогуманитарной тематике резко упал. В дискурсе общества более востребованными оказались политическая интрига и раздел собственности. Именно так выстраивались отношения разных общественных сил. Грамотная социальная политика могла бы смягчить болезненность ситуации, однако этого не произошло⁶². Концептуально политическую линию по-прежнему определяли принципы государственного патернализма, но фактически право российских граждан на достойную жизнь и свободное развитие (так обозначены социальные права в российской конституции) – не могло быть реализовано, несмотря на то, что Россия подписала все основные международные документы о правах человека, объявила себя социальным государством и приняла пакет базовых социальных законов. В результате знаками российских реформ этого времени стали бедность, острейший демографический кризис, угрожающий национальной безопасности, общая криминализация жизни, беспрецедентное снижение социального контроля, развал процессов социализации и сопровождающий его кризис ценностей⁶³.

Журналистика в целом, так много сделавшая для разрушения тоталитарного режима, оказалась неготовой к тому, чтобы выявлять и обсуждать «будничные драмы», которые неизбежно следуют за радикальными социальными изменениями. «Покаяние и сменивший его отнюдь не очистительный эксгибиционизм вытеснили из журналистики человека: героя, персонажа, личность. Если только с этим героем не была связана сенсация – лучше политическая. Эта всеобъемлющая, казалось бы, проблематика больше никого не привлекает», – недоумевали некоторые журналисты⁶⁴. На первом Гражданском форуме резонно прозвучал вопрос: «Почему российские СМИ не видят ни граждан, ни общества?» – так был назван один из круглых столов. «Социальная тема в большой прессе переживает не лучшие времена <…> Нам не хватает журналистов-“социальщиков”», – единодушно признались те, кто в теме оставался⁶⁵.

С середины 1990-х гг. начинает набирать силу другой процесс. Коммерциализация, бурное развитие массовой прессы и телевидения, ориентация на большие тиражи и рейтинги приводят к тому, что проблемы человека, неизменно вызывающие интерес аудитории, но вытесненные из потоков массовой информации политико-экономическими реалиями, превращаются в своеобразную приманку. Очень скоро осознается ее богатый коммерческий потенциал. Конкретные проявления «человеческого интереса» в массовой прессе многочисленны и разнообразны, но крайне односторонни и примитивны. Пространство человека сужается, упрощается и искажается. С одной стороны – скандалы, сенсации, бытовой криминал, частная жизнь, светские сплетни. Частная жизнь привлекает внимание, в ней скрыты серьезные социальные проблемы, но массовые издания, обозначив проблемы и вызвав интерес, не занимаются их рассмотрением по существу. Особенно ярко эта тенденция проявила себя на телеэкране. Нормальный человек снова вытеснен с поля массовой коммуникации – теперь уже интересами бизнеса. Аудитории массированно предлагается разного рода «полезная информация», ориентированная на потребителя: предложение предметов домашнего хозяйства, товаров общего спроса, услуги фитнеса, народной медицины, реклама путешествий и т. д.

Судьба человека в новой социальной реальности остается его личным делом, а не предметом публичного внимания. Гуманитарная проблематика СМИ расширяется тематически и технологически, но ей сопутствует идейная бедность, ценностная опустошенность контента. Это дорого обходится и обществу, и личности. Социальные сюжеты вроде бы появляются в прессе, однако, по большей части, не приближают решений, не дают надежды, а лишь усиливают деморализованность, апатию, разобщенность и поддерживают ощущение, что страна принципиально не способна отойти от края пропасти. Фактически создается суррогатная журналистская «попса»: как будто бы она обращается к человеку, но не помогает ему решать проблемы социальности, гражданского воспитания, нравственной опоры в ситуации культурной травмы, т. е. не делает того, что ведет к обретению личностных смыслов в новых условиях, к гармонизации социальных отношений. Ее пища – последствия общей разбалансированности, конвертированные в коммерческий медийный продукт.

Неудовлетворенность тем, что и как «пишут газеты», что предлагают электронные медиа, оказалась так велика, что некоторые исследователи – мы уже говорили об этом – выдвинули тезис «асоциальности прессы». Основания были: в дни, когда общество остро нуждалось в поддержке, в масштабном, открытом и честном разговоре, журналистике не удалось организовать такой диалог. Это выразилось в том, что для освещения проблем общества стали использоваться преимущественно манипулятивные информационные технологии. Помимо описанной депроблематизации – вытеснения и замалчивания социально-гуманитарной проблематики в публичной сфере – наибольшее распространение получили коммуникативные практики, основанные на следующих характерных чертах:

• информационный монолог – аудитория СМИ воспринимается как объект воздействия, ей адресуется информация, имеющая целью достижение какой-либо выгоды для тех, кто прямо или косвенно заинтересован в публикации, при этом сведения могут быть неполными и даже недостоверными. Формально такие публикации наполнены социальными проблемами, но фактически являются информационными витринами заинтересованных лиц. Подконтрольность СМИ власти, как правило, перекрывает настоящее публичное обсуждение этих проблем, а, как следствие, и их решение, из-за чего они приобретают хронический характер. Подобная стратегия неэффективна в практическом смысле, к тому же она эксплуатирует потребительскую ментальность, порождает пассивность в ожидании осуществления иллюзий, которым не суждено сбыться. Важнейший жизненный материал становится предметом манипулирования, средством укрепления авторитарных амбиций властных структур. (При всем анахронизме описанного подхода к освещению социальных проблем информационный монолог не ушел в прошлое и воспроизводится в практике СМИ всякий раз, когда властные структуры делают попытки навязать населению свои решения, ограничивая свободу слова);

• спекуляции и упрощения – отталкиваясь от естественного интереса к человеческой проблематике, коммерчески ориентированные СМИ низводят социальную жизнь до уровня бытовых скандалов и кризисных состояний, беззастенчиво эксплуатируют частную жизнь, избирая в качестве информационных поводов чрезвычайные ситуации. Серьезные социальные проблемы, лежащие в основе процессов повседневности, упрощаются, сводятся к банальностям, болезненным проявлениям, смакуются детали; происходит опошление реальности. Становясь инструментом извлечения коммерческой прибыли, редукционизм приводит к тому, что проблематика человеческих отношений перестает быть предметом анализа и серьезной общественной озабоченности;

• негативизм – подмена деловой критики и конструктивного анализа бездоказательным отрицанием, эмоциональной негативистской риторикой, необоснованной высокомерностью, оппозиционностью всегда и во всем, тотальным несогласием, подчеркнутым отказом от диалога и партнерства. В серьёзных изданиях демократического направления выбор подобной стратегии можно объяснить тем, что журналисты не всегда отдают себе отчет в том, что негативистская риторика не менее социально опасна, чем провластная монологиза-ция, так как порождает чувство тревоги, пессимизм, апатию. Конфликтная коммуникация, конфронтация «из принципа» делает социальные приоритеты разменной монетой в борьбе за политическое влияние. В массовой же прессе негативизм, проявляясь как исключительное внимание к уродливым сторонам бытия, рождает нескончаемую череду текстов, живописующих бытовую преступность – возникает опасность восприятия патологии как нормы;

• сенсационность – ориентация на материалы о чрезвычайных происшествиях без последующего анализа. Журналисты не спешат поднимать ситуацию до социальной проблемы, находить причины, восстанавливать контекст, привлекать экспертов, искать пути решения проблемы, предпочитая строить версии и домысливать подробности;

• морализаторство – предпочтение текстов, основанных на прописных истинах, откровенное «чтение морали» в скучной, невыразительной, бесцветной форме; даже позитив, в котором так нуждается общество, в таких материалах выглядит серо, пресно – складывается ощущение, что «порок» привлекателен и овеян романтикой, а «добродетель» пугающе тосклива;

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Назад к карточке книги "Гуманитарная повестка российских СМИ. Журналистика, человек, общество"