Текст книги "Гуманитарная повестка российских СМИ. Журналистика, человек, общество"

Автор книги: Татьяна Фролова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

1.1.2 СМИ и журналистика в контексте гуманитарных потребностей человека

Способны ли СМИ справиться с задачами, объективно вытекающими из динамики общественных процессов, включая задачи, обусловленные проблемным состоянием социальной сферы? Способны ли журналисты осознавать приоритеты гуманитарного развития и содействовать ему своими усилиями? Разделяя тезис о том, что «внимание к социальной сфере жизни людей стимулирует их профессиональную и человеческую активность, работает на репутацию СМИ, что, в конечном счете, обеспечивает повышение их экономической эффективности»¹⁸, мы вместе с тем понимаем: практическая реализация этого тезиса связана с целым рядом различных обстоятельств – как способствующих, так и препятствующих эффективному функционированию СМИ в системе факторов гуманитарного развития человека.

Общество и личность переживают состояние глобальной трансформации, но и медиакоммуникации (медиасистемы, массмедиа) переживают подобное состояние. Они испытывают влияние как глобальных процессов, так и последствия преобразований общественной жизни страны, что оказывает прямое воздействие на то, как они сегодня выполняют свои общественные функции и, в частности, – насколько способны решать задачи социального развития. Необходимость сближения трендов развития (гуманитарных, социальных, коммуникационных) становится чрезвычайно актуальной, а условия ее реализации придают проблеме немалую остроту.

Дегуманизация медиапространства как общественная опасность. Медиакоммуникации, СМИ и журналистика играют исключительно важную роль в жизни общества, в жизни людей – это общеизвестно. В философии, социологии, коммуникативистике активно разрабатываются концепции «медиатизации»¹⁹, отражающие «интегральное понятие, описывающее процесс растущего влияния современных коммуникационных технологий, включая медиаконтент, медиаорганизации, медиаэффекты, медиалогику, а также индивидуальную и социальную значимость медиапотребления»; «в гносеологическом смысле данное понятие позволяет описать информационно-коммуникационную революцию конца XX – начала XXI вв. в ее целостном проявлении, поставив в один ряд с такими понятиями, как глобализация, индивидуализация, коммерциализация; рассмотреть медиатизацию как мегатренд современного общественного развития»²⁰.

Медиатизация привела к тому, что человек, будучи существом экономическим и социальным, становится и «человеком медийным», так как «ни экономическое, ни социальное, ни даже индивидуальное бытие современного человека невозможно без его участия в процессах массовой коммуникации». Превращение современного человека в «человека медийного» (homo mediatus) становится важнейшей особенностью общества: «Присутствие человека в медиапространстве означает одновременно и удовлетворение его медиазапросов, и вовлеченность его в процессы потребления, а следовательно, и экономического производства в современном обществе, и усиление процесса медиатизации индивидуального опыта, и его растущую социализацию посредством СМИ как ключевым агентом процесса»²¹. Объективно роль журналистики в жизни простого человека возрастает, «этот процесс ставит заново вопрос о гуманистическом потенциале журналистики <…> Журналистика потому должна стать ближе человеку, что для нормального существования ему просто необходимо объединять личный опыт с миром, находящимся за его пределами»²².

Возросшая зависимость общества от информации и медиатизация как глобальный социально-антропологический тренд²³ оцениваются исследователями далеко не однозначно – позиции, высказанные в классических исследованиях философов, социологов, психологов, лингвистов и т. д., хорошо известны. Революционные медийные процессы, разворачивающиеся на протяжении последних десятилетий во всем мире, оказывают серьезное влияние на сохранение, состояние и развитие гуманитарных ценностей. «Исконная историческая сопряженность общественной природы человека с гуманитарно-коммуникабельно-информационной миссией медиа»²⁴ сегодня пребывает в обостренном противоречии как с коммерческими интересами собственников, так и с множеством социокультурных процессов, порожденных дигитализацией и интернетизацией общества. Перемены, совершающиеся в медиаландшафтах, дискуссионны; не всеми и не всегда они оцениваются как «безукоризненно положительное явление» для человека.

Развитие информационных супермагистралей и возрастание муль-тимедийности открывает огромные возможности для развития человеческих способностей, полезной коммуникации, образования и просвещения, взаимодействия и творческого сотрудничества, развития гражданских прав и партисипационной демократии: есть все основания говорить о «социально-антропологических трансформациях»²⁵ под воздействием стремительно меняющейся инфоструктуры массовой коммуникации. Вместе с тем сугубо позитивные оценки данного процесса были характерны для ранней стадии его развития, когда еще не были выявлены в полном объеме обусловленные им возможности, риски и последствия. Позже, на рубеже столетий, и особенно в первом десятилетии XXI в., не только теоретики массовой коммуникации и коммуникативистики, но и широкое общественное мнение, и представители профессиональных сообществ стали выражать тревогу, вызванную противоречивым характером «трансформаций», обнаружившимися опасными для человеческого развития тенденциями: стремительной коммерциализацией и приватизацией медиапространства, товаризацией информационных продуктов, влекущей за собой сокращение публичной сферы, фрагментацией общества и виртуальным эскапизмом, культурным зомбированием, коммуникационной «необузданностью» и незащищенностью от недоброкачественной информации, тотальным инфотейнментом, ослаблением традиций письменной культуры и способности к рефлексии. Цифровой раскол углубляет неравенство в обществе и между общностями. Исследователи, критикующие сужение публичной сферы журналистики при растущем количестве СМИ, с тревогой следят за тем, «как информационно-общественные функции и публицистическое содержание <…> уступают дорогу сервисной деятельности», приносящей выгоду отдельным потребителям, интересы которых находятся в противоречии с общественными интересами²⁶.

Некоторые философы приходят к выводу, что массовая коммуникация как особый социальный феномен есть не что иное, как суррогат коммуникации, ее «кажимость», не решающая задач понимания и творческого сотрудничества, без которых человеческое развитие едва ли возможно. Следовательно, не нужно возлагать на нее чрезмерных задач и рассчитывать на то, что развитие средств массовой коммуникации автоматически сделает человечество более совершенным. Подлинную коммуникацию отличает отношение к человеческой жизни как ценности высшего порядка. Напротив, коммуникативные стратегии, вытекающие из установок информационного консьюмеризма, «товаризованности» потоков информации и обеспечивающие высокие прибыли собственников массмедиа, провоцируют девальвацию ценности человеческой жизни. Подобная озабоченность, безусловно, имеет под собой основания, но без более или менее полного рассмотрения всех обстоятельств сложившейся проблемы, без поисков путей выхода она представляется односторонней констатацией.

Вместе с тем, и это следует подчеркнуть особо, ни природа средств массовой коммуникации, ни особенности современного кибержурнализма не являются фактором, фатально предопределяющим недостижимость задач человеческого развития, они всего лишь создают предпосылки для этого. Журналистика «может и должна быть средством общественных отношений»²⁷, ей по силам такая миссия. Человек, считают философы, это всегда «незавершенный проект с неопределенным будущим», задаваемым ценностным потенциалом и общечеловеческой моралью. С этим согласны и теоретики журналистики: «…пресса существует как социальное явление, но не в меньшей степени и как воплощение человека в его духовном прогрессе, производственно-творческой деятельности, знаниях, ценностных ориентациях»²⁸. В работе В. П. Коломийца – одной из недавних отечественных работ, рассматривающей и само явление медиатизации, и его последствия, ведущие к необходимости пересмотра социологических парадигм XIX–XX вв., – высказано разделяемое нами суждение: «Медиатизация несет в себе как позитивный социальный потенциал, так и негативный; реализация того или иного сценария зависит от уровня развития человеческого потенциала в его общественном и индивидуально-личностном измерении»²⁹. В некоторых работах обозначены пути оптимизации сложившейся ситуации³⁰.

Мировое профессиональное сообщество всерьез озабочено тем, чтобы сохранить гуманитарную миссию средств массовой информации, помочь людям «воспринимать медийные ресурсы планеты как общее достояние человечества, сравнимое с природными богатствами лесов, морей и рек, недр земли и воздушного пространства, которые требуют заботы и социальной ответственности в отношении общественно-гуманитарного предназначения»³¹. На всемирных саммитах по информационному обществу (в 2003 и 2005 гг.) подчеркивалась необходимость заботы о людях, укрепления иммунитета к болезням века, преодоления асоциальных технократических подходов к проектам информационного общества³².

Социальная ответственность СМИ в условиях рыночной экономики. Превращение в мощную и прибыльную индустрию привело к растущей зависимости СМИ и журналистики от логики рынка и породило активно обсуждаемое теоретиками и практиками явление коммерциализации: «.Природа СМИ в условиях рыночной экономики неизбежно принимает двойственный характер, определяемый их вовлеченностью, с одной стороны, в механизмы распространения потребительских товаров и стимулирования потребления, и, с другой – в социально-политическую жизнь общества, процессы формирования общественного мнения, национальной идентичности, сохранения культуры и языка»³³.

Е. Л. Вартанова обращает внимание на то, что вовлечение российских СМИ в рыночные отношения заметно преобразило национальную медиасистему, создав условия для самостоятельной деятельности медиаиндустрии, ослабив политическое давление государственных структур. Однако российская журналистика при этом оказалась в сложном положении: новые политические и экономические реалии привели к конфликтам между ожиданиями общества и результатами деятельности СМИ. «Государство, бизнес и гражданское общество проявляют удивительное единодушие, негативно оценивая деятельность массмедиа, хотя у каждой из этих сил существуют свои причины для недовольства»³⁴. Рассматривая далее эту ситуацию, автор указывает на то, что в исследованиях СМИ долгое время преобладали нормативные представления о задачах и роли СМИ, суть которых состоит в том, что СМИ должны прежде всего отвечать запросам общества и только после этого потребностям экономически заинтересованных в деятельности СМИ групп.

Наиболее известные из современных теорий – концепция публичной сферы Ю. Хабермаса³⁵, утверждающая «этос служения обществу» (форум «рациональных обсуждений», независимость как от правительства, так и от рыночной экономики, неискаженная коммуникация, беспристрастность и доступность услуг для всех), а также теория социальной ответственности СМИ³⁶ (универсальность и разнообразие; демократическая подотчетность публике; ответственность за удовлетворение общих и специфических потребностей общества; обязательство соблюдать качество, не определяемое рынком; обязательство защищать определенные нормы и культурные ценности; позиция политического нейтралитета, некоммерческая финансовая структура).

Общественное назначение СМИ также нашло отражение в многочисленных трудах российских исследователей³⁷. В их работах не только формулируются миссия и общественные функции средств массовой информации, но и дается оценка характера их реализации в современном российском обществе, описывается современное состояние современной журналистики с разных сторон. Так, Л. Г. Свитич обращает внимание на то, что изучение практики выходящих сегодня изданий и результаты социологических исследований показывают, что современной журналистике свойствен «ценностный дуализм», который можно считать «ценностной неразборчивостью»: «многие СМИ продолжают быть либо сервильными, либо коммерческими и культивируют скорее пороки и агрессию, чем доброславие, взаимопомощь, жизнелюбие и миролюбие»³⁸.

Нельзя не разделить мнение Е. Л. Вартановой относительно того, что во многих концепциях, предписывающих рыночным СМИ социальные и культурные задачи, присутствует «доля идеализма». СМИ в условиях рынка вынуждены исходить из соображений самоокупаемости, однако сугубо коммерческий интерес не может ставиться предприятиями СМИ в центр своей деятельности. Эта ценностная коллизия привела к тому, что массмедиа и журналисты оказались перед необходимостью более четкого и универсального понимания концепции социальной ответственности. В современном контексте целостное понимание ответственности СМИ перед обществом фрагментируется издателем, редактором, рекламодателем и т. д., но интересы аудитории (общества) при этом не являются определяющими, что ведет к снижению гуманистического потенциала контента.

На проблему дегуманизации массовых информационных потоков указывают В. М. Горохов и Т. Э. Гринберг³⁹. Эти авторы считают, что в общество «вбрасывается» только та информация, которая необходима политической и финансовой элите, но не служит идентификации информационных интересов большинства людей. Получается, что СМИ тиражируют и распространяют информацию, не ведущую к возвышению духовных ценностей, не способствующую надежности социальной ориентации человека. В результате общество становится фрагментарным, атомизированным, сегментированным, мозаичным, превращается в совокупность разобщенных групп, в которой «тонут и исчезают» гуманистические ценности уважения, добра, доверительности, благородства, совести, чувства долга, являющиеся информационным условием выживания сообщества людей. С. Г. Корконосенко, выражая неудовлетворенность содержанием СМИ, ставит вопрос об «асоциальности прессы»⁴⁰.

Противоречие, вызванное двойственным характером природы СМИ в условиях рыночной экономики, имеет универсальный характер. Однако в современной российской журналистике, оказавшейся в условиях рыночной экономики в результате глобальной общественной трансформации, оно, отягощенное грузом серьезнейших внутренних осложнений в жизни страны, приобрело чрезвычайную остроту. В российском обществе идет интенсивный процесс обновления ценностей, определение их приоритетов, резко сужена зона совпадения ведущих ценностей, конфликты не решаются в рамках старых приоритетов и идеалов. Все это неминуемо происходит в переходные периоды, однако культура выстраивания смыслов, позволяющая избежать потрясений, в нашем обществе неразвита; гражданское общество не так сильно, чтобы грамотно формулировать проблемы в публичном пространстве и оказывать какое-то существенное противодействие логике рынка и проявлениям властного авторитаризма и бюрократического волюнтаризма.

Постсоветские трансформации российской журналистики и проблема ее идентичности. Ситуации в российском медиа пространстве посвящено немало работ теоретиков и практиков⁴¹ журналистики, достаточно и источников документального характера⁴². Оценивая российские СМИ с позиций теории социальной ответственности, Я. Н. Засурский отмечает, что концепция пережила в постсоветской России несколько стадий развития. Сначала, в годы перестройки, это была ответственность перед реформистскими силами, затем перед журналистским сообществом. Но позже понятие ответственности лишилось своей социальной составляющей под давлением экономических и политических интересов новых владельцев и государственных чиновников, вовлеченных в информационные войны. Неразвитость общественных институтов и практик саморегулирования приводит к тому, что ответственность СМИ перед обществом и гражданами пока не достигла должного уровня, но миссию СМИ следует понимать именно с учетом того, что они есть «инструмент ответственности перед отдельными гражданами, которые вместе и есть общество». При этом «представление об ответственности следует распространить и на медиахолдинги и корпорации», добиваясь, чтобы соблюдение норм журналистской этики, понимание ответственности перед обществом и гражданами становилось для журналистов жизненно важной потребностью. Регулирование коммуникационных потоков должно осуществляться на основе профессиональных кодексов и соглашений между журналистами, собственниками и потребителями, представляемыми специальными советами⁴³.

Характеризуя основные проявления трансформации российской медиасистемы, Е. Л. Вартанова указывает на то, что модернизация имеет частичный, фрагментированный характер, который «привел к прорывам в некоторых направлениях» (преобразование структуры медиасистемы: изменение содержания СМИ на уровне тем и форматов, трансформация журналистских практик и др.), но «не обязательно сопровождался внедрением принципов классического рынка в индустрию СМИ – рыночной конкуренции, взаимодействия спроса и предложения, стремления к удовлетворению информационных потребностей и запросов аудитории. Приняв с готовностью вызовы коммерциализации, коммерческая модель СМИ вытеснила многие социально и культурно важные для общества “повестки дня”, став активно продвигать новую культуру потребления <.. > Новые принципы и ценности <.. > почти полностью вытеснили необходимые альтернативы из тематики и ценностного ряда печатной и особенно телевизионной журналистики»⁴⁴.

Результатом «частичной модернизации», отмечает Е. Л. Вартанова, стало то, что общественная природа журналистики начала искажаться. Во многом это обусловлено слабым развитием в России публичной сферы. Многие социально значимые проблемы обсуждаются на межличностном уровне и «не выплескиваются» в публичный дискурс; информационные приоритеты журналистики продолжают формироваться «сверху вниз»; обострился конфликт между социальным предназначением, творческим характером журналистики и требованиями растущей медиаиндустрии, нацеленной на достижение экономической эффективности и прибыльности; возобладали «безлюдные» технологии: «часть популярных СМИ перестала нуждаться в реальном человеке <…> человек из картины такой реальности выпадает. Мне кажется, в этом горькая правда современности»⁴⁵.

В результате, уверены участники цитируемого здесь диалога, журналисты растеряли уважение аудитории – потому что «слишком близко подошли к власти, забыв об ответственности перед простым человеком. Ответственность перед олигархами, элитами, властью и ответственность перед простым «человеком с улицы» оказались разделены, и многие журналисты как раз и пострадали от того, что обычные люди остались вне фокуса их внимания, оказались ненужными, не интересными журналистике»⁴⁶. Это тем более драматично, что ключевой нравственной характеристикой отечественной словесности является «традиция говорить от имени маленького человека, даже униженного и оскорбленного», а русская журналистика долгое время развивалась в лоне литературной традиции, и «журналист, высказывающийся от имени простого безгласного человека» – глубоко национальная культурная черта⁴⁷. Эта позиция подробно развернута и в работах С. Г. Корконосенко, формулирующего такое предложение: «…Прославленные и, главное, вошедшие в уклад жизни населения издания и программы следовало бы приравнять по значимости к охраняемым социальным институтам, памятникам культуры и крупнейшим центрам научной и художественной мысли»⁴⁸.

Детально аргументированные жесткие оценки нынешней ситуации в СМИ содержатся в работе В. Л. Иваницкого⁴⁹. Автор убежден, что путь от политической идеи до убежденности конкретного человека в ее продуктивности не может быть пройден без журналистики – общественной службы, «направленной на налаживание человеческой жизни» и наполнение ее смыслами. Функция общественного служения, на взгляд В. Л. Иваницкого, журналистикой России за последние десятилетия «практически утрачена», отчего потеряли все – власть, государство, общество. Налицо «низкий уровень профессионализма, катастрофизм в информационной повестке дня, непонимание реальных нужд граждан, нежелание отстаивать национальные ценности <…>, продажность»⁵⁰. Глубинная сущность такого «печального» состояния формулируется автором как проблема идентичности института журналистики, проявляющаяся в расхождении представлений субъектов информационного пространства о функциях журналистики, ее роли в обществе, смысле существования: власть считает журналистику общественной службой; государство (чиновники) позиционирует журналистику как бизнес, пытаясь оформить совокупность фирм массмедиа в отрасль экономики; предприниматели от журналистики также; журналистский цех считает, что времена реальной журналистики, когда она была выразителем надежд и чаяний, когда она реализовывала себя в социальном служении, безвозвратно ушли в прошлое; но общество до сих пор воспринимает журналистику как институт прошений и правдоискательства. В результате проблема идентичности, обусловленная различными идентификациями института журналистики, порождает сложнейшую социальную коллизию – отсутствие эффективного диалога между властью и обществом с помощью СМИ⁵¹.

Объясняя сложившуюся ситуацию, В. Л. Иваницкий констатирует, что сложившаяся отрасль СМИ «поглотила» национальную журналистику, захватив в коммерческих целях ее место в общественном сознании. Она не обременена общественными задачами и традиционным набором обязательств, но при этом нелегитимная отрасль СМИ позиционирует себя не как деловое сообщество, а как национальная журналистика, «не смущаясь» подменой. Эта отрасль постоянно требует для себя преференций от государства, но не в состоянии исполнять многочисленные журналистские задачи: она уже давно не борется за интересы маленького человека и гражданина, но борется за свои собственные коммерческие интересы. Нормы информационного права поглощены правом хозяйственным, при котором информационный бизнес презентует себя обществу как журналистику. Однако автор не считает такую ситуацию тупиковой. Восстановление идентичности института журналистики в соответствии с исторически сложившимся общественным восприятием его в качестве организатора и модератора общественного диалога, проводящей системы прошений и правдоискательства должно происходить на основе обустройства информационного пространства посредством современных, признанных в мире подходов, сочетающих в себе и общественную, и коммерческую составляющую⁵².

Что касается перспектив общественных СМИ, то на этот счет существуют различные мнения. Так, анализируя состояние медиарынка, И. М. Дзялошинский⁵³ выделяет три группы СМИ, различающиеся функционально и, следовательно, содержательно. Это коммерческие медиапредприятия, ориентированные на извлечение прибыли; средства государственной информации, главной задачей которых является обеспечение государственного влияния на общественное мнение и стереотипы поведения населения, и СМИ, которые позиционируют себя как общественный институт, защищающий интересы общества от посягательств на них со стороны власти и капитала. Однако их доля в общем количестве СМИ незначительна, они зависят от финансовых и иных возможностей гражданского общества.

По мнению автора, коммерциализация привела к тому, что многие из коммерчески ориентированных изданий перестали соответствовать своему информационному назначению и выполнять присущие им культурные и просветительские функции; они освещают бытовые вопросы, пропагандируют потребительский образ жизни, предоставляют развлечения – проблематика гражданского общества плохо вписывается в такую систему информационных потребностей; эти издания недостаточно интересуются гражданским обществом, а оно само дает мало информационных поводов, которые могут заинтересовать коммерческие СМИ. Государственные СМИ, в особенности региональные и местные, субсидируются из бюджета и должны проводить информационную политику, выражающую интересы и позиции органов власти. СМИ, представляющие позиции общества, не имеют достаточного финансирования и не интересуют массовую аудиторию, для них основным каналом коммуникации становится интернет. Вывод таков: «Традиционные СМИ не являются и в ближайшем будущем не будут являться ресурсом гражданского общества. Зона пересечений гражданского общества и СМИ невелика и не имеет тенденции к расширению. Общественный интерес к гражданской проблематике невелик и не может побудить СМИ увеличить объем внимания к этой тематике <…> СМИ в России все больше утрачивают интерес к проблемам и нуждам общества и либо ориентируются на потребности власти, либо отстаивают корпоративные интересы структур бизнеса и политических партий»⁵⁴. Другие авторы не столь пессимистичны в оценках перспектив: «Особую актуальность приобретают СМИ, которые <…> сохраняют значительный [модернизационный] потенциал по продвижению этого процесса среди самых широких слоев населения»⁵⁵.

На пути к гуманизации массовых информационных потоков. Проявляя сходство в оценке сложившейся сегодня ситуации в СМИ и понимая ее объективную сложность, большинство исследователей все-таки к пессимизму не склонны. Е. Л. Вартанова считает, что выход из сложившегося противоречия – «сбалансированная и обязательно непо-литизированная медиаполитика, направленная на корректировку рыночных диспропорций и перекосов, возникающих в результате коммерциализации СМИ»⁵⁶.

Другое направление – совершенствование системы саморегулирования профессиональной журналисткой деятельности – инструмента обеспечения ответственности, который не могут заменить ни правовое, ни административное регулирование, потому что он действует на основе доброй воли членов профессионального сообщества. «Понятием «саморегулирование», – пишет исследователь профессиональной этики журналиста Г. В. Лазутина, – обозначается сознательная, целенаправленная деятельность объединенных в профессиональное сообщество людей»⁵⁷. Включая в себя кодексы и хартии, декларирующие кредо профессии и ее этические принципы и нормы; органы самоуправления, призванные осуществлять институционально-организованное воздействие журналистского сообщества на поведение коллег, помогая каждому из них «почувствовать себя членом профессионального содружества, морально ответственным за любое из своих решений»⁵⁸; медиакритику, выступающую в качестве профессиональной рефлексии, – саморегулирование предполагает прогрессивное развитие всех этих компонентов в соответствии с задачами, которые выдвигает перед профессией время. Сегодня одна из таких задач – поднять уровень гуманистичности медиаконтента.

Возвращаясь к работе В. М. Горохова и Т. Э. Гринберг, отметим: авторы считают, что концепцию гуманистических информационных потоков необходимо выстроить с учетом реализации в полной мере прав и свобод человека, существования каждого индивида и каждой группы как равных, независимых участников информационного диалога друг с другом и с обществом. Гуманизация содержания СМИ – это их качество, связанное с потребностями личности, это воспроизводство наиболее продуктивных, ясных, важных для жизнедеятельности человека интересов и потребностей, это оптимальное соотношение интересов личности, группы и социума в целом, воспроизводство «очеловеченных потребностей». Гуманизация, по мнению авторов, есть восхождение к истинной сущности человека.

Авторы подчеркивают, что гуманизация информационного наполнения СМИ – не просто нравственный императив, она должна иметь «четкую технологическую оснастку»: «Можно как угодно призывать к высоким ценностям, но если эти ценности не закреплены в системе продуцирования, распространения, тиражирования массовой информации, если нет технологических средств для этой цели, гуманизм остается вещью в себе»⁵⁹. Гуманизация должна протекать прежде всего на содержательном уровне, а также реализовываться в журналистских практиках (формы, жанры, стиль). Гуманистическая концепция массовых информационных потоков, таким образом, должна воплощаться в «процессе, объединяющем цели, предмет, объект и средства». Предлагая «теоретическое осознание» проблемы, авторы подчеркивают, что рассчитывать на гуманистическую переориентацию массовых информационных процессов можно только в условиях «гуманизированной сферы общественных отношений», в которой законодательная база будет защищать не только свободное распространения информации в обществе, но и гарантировать единство прав и обязанностей в сфере информационного взаимодействия⁶⁰. Мысль о том, что сегодня журналистика может быть приравнена к социальной работе, высказывается многими исследователями⁶¹.

Как видим, проблема дегуманизации медиапространства, вызванная и самим фактом двойственной природы журналистики, и в особенности фрагментарным характером российской модернизации, приведшим к ослаблению социальной ответственности СМИ с сопутствующим ему выпадением человека из информационной повестки, отчетливо осознается многими исследователями. В большинстве их работ, а также и в профессиональном сообществе остро стоит вопрос о разработке путей и средств гуманизации журналистики и СМИ, о нахождении баланса между экономической природой информационного производства и общественным назначением массовой информации. Такая глобальная задача не может быть решена легко и в короткие сроки. Однако это не означает, что не следует предпринимать попыток двигаться в нужном направлении.