Текст книги "Живая душа (СИ)"

Автор книги: Татьяна Дмитренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Глава 6

Моя наперсница вздохнула с облегчением, увидев своё дитя в целости и сохранности. Я приложила палец к губам и Муниса понятливо закивала.

– Здесь так красиво, Муниса! Как думаешь, можно нам прогуляться вдоль озера?

– Не стоит, детка. Меня предупредили, что в ту сторону лучше не ходить, там ученики занимаются.

– О, а куда можно?

– Да в любую сторону, кроме этой.

– Ага, я тут беркутов видела! Пойдём поищем, где тут птицы содержатся?

Вместо ответа Муниса набросила на плечи тёплую шаль и поторопилась украсить меня накидкой. Надо сказать, женщина преобразилась. Строгая причёска – то, что называется «волосок к волоску», длинная юбка, тёмная блузка, шаль. Словом, Муниса выглядит скромно и стильно, вполне пристойно для сорокапятилетней вдовы. Зеркала в нашем обиталище нет, но моя спутница одобрительно кивает, осмотрев меня с ног до головы.

И вот теперь мы бредём нога за ногу, огибая немаленькое поместье и круто забирая влево от нашей казармы. Ограда здесь присутствует в виде высокого забора из кованных штырей, изредка перечёркнутых поперечинами.

Вот вдоль этого забора мы и гуляем, Муниса скромно смотрит в землю, а я верчу головой, как провинциал из глухой деревни, прибывший в столицу на шопинг. Надо же знать, куда именно мы попали моими стараниями, да и стремление присмотреть варианты действий типа «незаметно смыться» лишним не будет. Только вот интуиция мне подсказывает, что слово «незаметно» здесь явно лишнее, как, собственно, и второе слово.

– Тебе удалось наладить разговор хоть с кем-нибудь? – я сразу беру быка за рога, едва наше обиталище скрылось из виду.

– Конечно, – Муниса по-прежнему не поднимает глаз, – меня доставили сюда трое служителей. Знай главное, здесь поместье владетеля нашей земли, господина Наварга. А ты будешь учиться в школе здешних ведьмаков.

– Это понятно, зачем бы ещё меня сюда тащили?

– Альбету выслали за пределы имения, но куда неизвестно.

– Очень хорошо. Это всё?

– Тебе полагается служанка и воспитатель.

– Понятно. Служанка – это ты, а воспитатель Янгус.

– Да.

Муниса мгновенно перехватила мою руку, протянувшуюся к металлической поперечине забора.

– Не вздумай трогать!

– Защита от прикосновения?

– Не знаю, но меня строго предупредили не касаться забора.

– Ладно. Что ещё?

– Пока всё.

Так и бредём, перебрасываясь незначительными словами. Всё имение утопает в зелени, которая начала потихоньку линять в жёлтый – в честь осени. И понятно любому, имеющему глаза – чувство прекрасного и отменный вкус нигде не изменили здешнему садовнику. Плодовых деревьев нет, ну и правильно, собирать падалицу и закапывать гниющие фрукты удовольствие небольшое. Зато присутствуют деревья с пышными кронами и по мере приближения к главному зданию ощущение вполне ухоженной «заброшенности» природы сменяется чуть ли не английским парком. Яркие осенние цветы полыхают во всю силу красок, лепота!

– Тебе уже объяснили твои обязанности, Муниса?

– Конечно, со мной долго беседовала помощница Альбеты, госпожа Зумарис.

– Понимаю, на твоей совести питание, одежда, мелкие услуги, стирка, уборка, таскание тяжестей. И присмотр за странной девочкой… э-э-э… с известной целью.

Муниса пожала плечами:

– А когда было иначе?

Ух ты, как интересно! То есть прислуга здесь всегда исполняет роли соглядатаев и прочих секретных сотрудников? Прелесть какая. То-то я удивлялась, что чёртова кухарка всегда знала, где меня нелёгкая носит… Не иначе те двое мальчишек старались, как говаривал мой племянничек, за долю малую.

– Скажи-ка мне, слуг обычно как-то заставляют присматривать за окружающими?

– Не совсем поняла тебя, детка.

– Ну, слуг шантажируют, чтобы ни занимались этим недостойным ремеслом?

– Какое ремесло ты имеешь в виду?

И вот тут я зависла совершенно конкретно!

Та-а-к… ещё раз для космосом не отмеченных – надо уразуметь, что доносительство тут не вменяется в вину, это, сталбыть, одна из добродетелей, что ли? Муниса кивает. Именно, Экрима, дорогая детка, мы все обязаны каждый день доносить господам обо всём, что творится вокруг.

Приехали, ребята, хватай мешки – вокзал отходит.

– Значит, каждый день ты будешь докладывать этой Зумарис обо мне?

– Обязательно, я уже и клятву дала.

– Зачем это?

– Так ведь положено.

Господи ты мой, боже… до чего же трудно со здешними аборигенами! Что именно вам положено? Я едва не вцепилась ей в волосы! Щека зачесалась так, что впору разодрать лицо до крови.

Чёрт с вами со всеми, я сцепила руки в замок, чтобы не возникло порыва почесаться, уселась на поросший травой холмик, скрестила ноги.

– Муниса, сядь, прошу тебя, мне надо успокоиться.

Дышим, поднимая энергию по позвоночнику – от копчика к макушке, вы-ы-дох, воздух покидает лёгкие вместе с золотистым столбиком, опускающимся к копчику и снова вдо-ох. Голова восхитительно пустая, в мире разлит покой и тишина…

Открываю глаза, Муниса рядом, сидит столбиком, выпрямив спину и с интересом наблюдает за моими упражнениями. Значит, докладывать обязана? Учтём-с.

Как там гласит грузинская поговорка? Не стоит открывать многое даже другу с тем, чтобы впоследствии не желать ему подавиться собственным языком. Так и запишем – друзей у меня здесь нет. Точка!

– А теперь давай поговорим о том, что именно ты станешь докладывать.

Муниса страдальчески морщится.

– Ты не понимаешь, клятва приносится магу.

– И что?

– Нарушение клятвы для простолюдина невозможно. Это смерть.

– Так, – я почесала левую щёку, опять свербит, холера, – как звучит клятва помнишь?

– Конечно, мы её с детства заучиваем.

– Излагай покуда нас никто не ищет. В доме сие чревато, как мне кажется.

Муниса кивает и монотонно цитирует…

Ну что же, поклонение Всетворцу напоказ необязательно, но молитва Всетворцу трижды в день – это святое. В свете сказанного обретение способности общаться выглядит не слишком привлекательно. Для полного внедрения в настоящую среду обитания только этого и не хватало – молиться неведомому Всетворцу. Не исключено, что придётся заучивать эти примитивные завывания и распевать их во всю глотку, как делали мои коллеги по кухне. Мне и прошлых походов в храм хватило по самые ноздри. А вот с прочим содержимым клятвы гораздо хуже. Доносить следует всё – куда пошла подопечная, что сказала противу главенствующей церкви и начальствующих господ. Какова её, то есть моя преданность господину, а кроме того оговаривается ежеминутная готовность отдать жизнь ради блага господина. А это Наваргу зачем? Что он будет делать с моей или Мунисиной жизнью? Слуги обязаны доносить о малейшем недовольстве окружающих… и о довольстве доносить тоже обязаны. Всё, что покажется необычным или странным, следует записать по горячим следам и тут же докладывать, не рассуждая! Бди, смотри в четыре глаза, а если что не так, не по клятве, то жди беды!

– А ученики дают клятву?

– Не знаю я толком, – Муниса искренне расстроена.

– Понятно…

Она не знает, зато я догадываюсь, что клятву ученики тоже дают, а иначе как их контролировать? Но вот каковы критерии предполагаемого «странного» или «необычного»? Подозреваю, что этого никто не знает кроме «нашего господина», да и знать не может, не дурак же он? Удобно устроился этот Наварг. Непонятно также, что именно играет роль спускового крючка в случае нарушения граничных условий клятвы. А они должны быть, иначе сама клятва теряет смысл. Вряд ли эти ограничения проговариваются вслух, но они точно существуют. И условия должны быть стандартными для всех простолюдинов, коли уж они с детства заучивают голый текст. То ли ключевые слова проговаривает мысленно маг, то ли сама клятва как-то формирует ключи, то ли срабатывает какая-нибудь колдовская штучка, поди-ка догадайся. И кроме того, не бегают же все слуги с доносами к господину Наваргу лично? Станет он выслушивать эти плебейские бредни, а как же, ждите… да и челядинцев тут предостаточно, всех не переслушаешь.

Значит что? А то самое – существует разветвленная сеть… назовём их агентами, имеются кураторы, а где-то на периферии зрения маячит центр всей этой паутины, именуемый «наш господин». И подслушка тут имеется, это как бог есть. Словом, ничего нового, те же тапки – вид сбоку… Ну и ладно, мозги ведь мне не ампутировали одновременно с возрастом, так что, возможно, побарахтаемся. Главное, не зарываться и не воображать себя умнее тех обитателей поместья, которые варятся в этом соусе много лет.

Моя собеседница явно встревожена долгим молчанием, она нервно и беспорядочно одёргивает шаль, да и губы дрожат.

– Что такое, Муниса?

– Да не хочу я ничего докладывать, дитя, – вот и голос срывается.

– Ты погоди расстраиваться, ещё не вечер, – я ободряюще похлопала мою наперсницу по руке, – не думай о плохом, докладывай, как положено, а я уж постараюсь что-нибудь придумать.

И придумаю. Конечно, не сразу. Сначала разберёмся с магией, здешней иерархией возрастов и способностей, выясним кто тут на ком стоял и какими такими энергиями эти счастливцы оперируют. Далее посмотрим на взаимодействие энергий, а там, глядишь, появятся и систематизированные знания, а затем получится разобраться с тем, что здешние одарённые космосом называют магией.

В моей якобы магии сам глава ада не разберётся, да и я ничего понять не могу, зато один факт точно не подлежит сомнению – чаще всего магия включается на неслабый раздражитель нервов – пока. Но ведь возможно и спокойное оперирование энергиями, разве нет? Вот сегодня и попробуем, надо только железкой разжиться. Анализируя происшедшее, приходится согласиться с правдой жизни – я не с того боку пытаюсь контролировать процесс. Ещё остаётся дурацкая идея честно признаться себе, что железки сами решают кого и в какой мере наказать – кого напугать, как Мариса вначале, а кого и на тот свет отправить. Не сдержавшись, фыркнула, ну, это уже какая-то запредельная фэнтезятина, самой не смешно? Тут не эпоха Кабирского цикла господ Олдей! Конечно, в этом страшноватом мире железяки хорошо летают не то по мановению десницы, не то просто силой желания, зато, к счастью, не пытаются учить жизни главного героя… в данном случае – героиню. Пока не пытаются.

Муниса прикасается к рукаву. Что такое? А это я опять выпала из общения!

– Всё, насиделись, пошли ещё погуляем пока меня никто не требует к себе.

И мы пошли… Муниса опять скромно опустила глаза, шаги её заметно потяжелели, и я в который раз подумала, что совершила непростительную ошибку, потревожив покой этой замечательной женщины. Но что уж теперь-то кулаками махать?

Мы молчим, думая о своём. Вечером попрошу Мунису рассказать о себе и окружающей действительности, мне категорически не хватает сведений об этом мире. Не худо бы сориентироваться и в личности особы, привязанной ко мне как обстоятельствами, так и и моей собственной волей. А пока пересекаем центральную аллею, намереваясь обогнуть поместье по периметру. Задумавшись, мы едва успели убраться с дороги – пара лошадей, запряжённых в лёгкую коляску летит, как на пожар. То ли упряжка эта с неба свалилась, то ли мы совсем страх потеряли вместе со зрением, но… могу поклясться любимыми тапочками Билла Гейтса – ещё пару мгновений назад тут вообще никого не было, кроме нас! А теперь далеко впереди летит эта шальная повозка, лошади явно понесли! Твою мать, здесь тоже хватает мажоров, несущихся вылупив глаза и, как всегда, им глубоко сиренево, кто там путается по колёсами! Вот уроды…

Не думаю, что возница нас заметил. Как выяснилось, Муниса уже стояла на обочине, а следом за ней и я едва успела выскользнуть из-под копыт. И ничего удивительного – пожизненно я ворон считаю, что тут, что в старом мире. Покойный муж за тридцать лет раз двадцать меня из-под колёс вынимал.

Муниса ничего понять не успела, зато с воплем бросилась к дороге, намереваясь обнять мой хладный труп. А «труп» в это время уже стоял за её спиной в полной растерянности, а затем покорно вытерпел причитания на тему «как же ты неосторожна, детка» и «я же своими глазами видела, как ты под колесо попала».

Сердце начало ускоряться, вот ч-чёрт, сейчас опять начнётся запоздавший и незапланированный выброс адреналина и не дай, здешний Всетворец, в пределах видимости начнёт течь и плавиться железо! Ох, мать моя… С закрытыми глазами делаю глубокий вдох, голос Мунисы постепенно стихает. С каждым медленным вдохом я вливаю в лёгкие пьянящий свежестью воздух, пузырьки света играют в золотом шампанском, и розовое молодое вино в прозрачном кувшине отсвечивает на свету почему-то золотом… а на выскобленный до желтизны стол медленно падают золотые и багряные листья винограда…

Вот и всё, достаточно простейшей дыхательной гимнастики, и сразу улеглись вставшие дыбом волосы на затылке, сердца вообще не слышно, так что открываем глазки. Муниса медленно пятится от меня прочь, глаза у неё вытаращены так, что я всерьёз испугалась, не дай аллах, выпадут.

– Ты что, Муниса?

– Ох, дитя моё, хорошо, что ты себя не видишь…

– Ну ты и сказала, что же тут хорошего?

– Эта гадина на твоей щеке… она сначала открыла пасть, – Мунису передёрнуло, – затем свернулась тремя витками!

– И всё?

– Посмотрела на меня, потом моргнула. Потом исчезла!

– Заснула, значит…

Непонятно только одно – каков функционал у этой гадины. То ли она просто символ неведомо чего, то ли имеет какие-то свойства и может чего-нибудь активировать в нужный момент. Кто бы меня просветил на сей счёт?

– Ты смотри, смотри… – Муниса снова тычет пальцем.

О как! Моя антрацитовая змея на запястье сменила цвет, теперь она отливает красноватым оттенком золота. Вряд ли это на самом деле золото, ибо попытка отогнуть металлическую головку не засчитана – плоская змейка не выразила желания согнуться, а ведь золото мягкий метал. Так что слава всем здешним богам, это не золото. Это какой-то супер-крепкий сплав с неведомыми пока свойствами. Нужен химик или на худой конец здешний коваль, можно попробовать нагреть преобразованный металл, затем постучать по нему молотом и снова нагреть. Стоп идеям! Змею я ковать не буду. Надо разжиться металлом и желательно прямо сейчас!

– Муниса, пошли! Будем искать кузницу!

– Зачем тебе?

– Надо! Идём!

Мы целеустремлённо топаем вдоль забора, высматривая хозяйственные постройки. Как же без них? Уже и господский дом скрылся на пригорком, мы спускаемся с невысокого холма. Ага, вот они где! Ну что же, разумно, всё здешнее производство вынесено долой с нежных господских глаз и подальше от нежных господских ушей. В неглубокой долинке, образованной тремя холмами, вся эта хозяйственная деятельность и сосредоточена. Кузницу слышно издали, здесь явно присутствуют ещё какие-то мастерские, однако нам туда не надо. Незачем искать неприятности на свои нижние девяносто, с нас хватит и кузнеца.

Мы не стали соваться к работающим внутри людям, присели на побитый кусок дерева, который тут явно используют вместо чурбачка при работе и приготовились ждать. Дабы не терять времени я приступила к расспросам и выяснила много интересного об этом мире, правда это многое касалось, в основном, жизни в деревнях. Но и то хлеб…

Первым из мастерской вышел, почти выпал молодой мужик в фартуке, с рукавицей на левой руке. Он вскинул на нас мутные глаза, глубоко вздохнул, издав при этом странный всхлип и аккуратно сполз по стеночке. Понятно, угорел над углями, там це-о-два хватает, а вот вентиляция явно отсутствует. Я хватанула ковш из бочки с водой и щедрой рукой плеснула прямо в лицо, ещё один на голову парню, а следующий ковш ткнула в руки:

– Пей!

Он единым духом выцедил полковша и открыл глаза.

– Ну ты как?

– Да как все. Не сдохну.

– Там ещё кто есть?

– Мастер там, а ты кто?

Кто-кто… лось в пальто. На моё ворчание объект заботы никак не отреагировал, встал на карачки и попытался подняться на резвы ноженьки.

– Не торопись, дыши глубоко.

– Да отвяжись ты, девка! – грубиян упал лицом вниз.

Не иначе как в обморок свалился.

Муниса прикоснулась к плечу:

– Оставь его, детка.

Разумеется, дорогая Муниса, суду все ясно, хамский мир, хамская вежливость. Пусть сей хлопчик так и лежит кверху задом, нам нужен мастер, а не его помогай со скверным характером.

А вот и мастер. Крепкий мужик, выше Мунисы на голову, в каждую ладошку можно уложить арбуз среднего размера, обожжённые надо лбом волосы, фартук, багровое от жара лицо. Этот не стал валяться, как пьяный бомж, просто без долгих размышлений окунул голову в бочку с водой. Мне даже шипение послышалось, словно на утюг плюнули! Мастер отфыркивался, как синий кит и минут десять поливал себя водичкой из ведра. Затем уселся на чурбачок и вздохнул, как развязанный. Обтёр ладонями лицо, украшенное ожогом, сплюнул вязкую слюну и уставился на Мунису.

– Ты кто, женщина?

Муниса слегка поклонилась:

– Я служанка госпожи.

Мужик перевёл взгляд на меня:

– Что-то мелковата она для госпожи-то. Ведьмачка что ли?

– Ученица господина Хайдура.

– Пока ещё не ученица, Муниса. Мой статус окончательно не определён.

– Хе. Из благородных, значит, девица-то… И что ты в кузне потеряла, госпожа?

– Как зовут тебя, мастер?

– Сетеш моё имя.

– Рада познакомиться. А я Экрима. Имею к тебе просьбу, уважаемый мастер.

– Сломалось что? Ну так пусть твоя служанка несёт, починим.

– Нет, не сломалось. Мне нужен кусочек железа, если есть лишний.

– Ну ты скажешь, госпожа! Зачем железо девице?

– Я покажу зачем, если удалишь из кузни посторонних.

– Не дело молодой девице по кузням шастать, госпожа. А ежели господин маг прознают?

– А что, ученикам сюда путь заказан?

– Да не то чтобы заказан… – мастер замялся.

– Вот и хорошо. Муниса, присмотри за этим неженкой пока я с мастером поговорю.

Кузнец хмыкнул, оглядев наглую девчонку с ног до головы:

– Ну заходи, госпожа, да под ноги смотри, тут много чего валяется.

Да уж, тут всякое может валяться… кузня немаленькая, окон в ней быть не может по определению, что ли? Наковальня здоровенная, верстак, в сумраке трудно рассмотреть остальное, но железок тут хватает.

– Можно? – показываю кусок непонятного металла на верстаке.

Мастер кивает и отпрыгивает, как резвый зайчик, когда полукилограммовый слиток вдруг стёк на земляной пол и метнулся в нашу сторону…

Поднимала я с пола уже чёрный металл. А всего-то надо было позвать к себе этот милый кусочек, не кис-кис, конечно, а… позвать. Лучше не могу объяснить. Зовём же мы мысленно знакомого человека, которого видим в толпе, вот как-то так и надо позвать металл. До ковки сегодня дело не дойдёт, незачем пугать окружающих. Да и мастеру Сетешу на текущий момент впечатлений более, чем достаточно.

– Вот, видишь? Можно мне его взять?

– Б-бери, госпожа…

– Спасибо, мастер Сетеш. Я скажу господину Хайдуру, что взяла металл себе. Нам не нужно, чтобы кузнеца и ученицу обвинили в воровстве.

– Так это не магу надо сказать, а главному кузнецу.

– Где его найти?

– Так уехавши он.

– А ты сам можешь ему сказать?

– Могу.

– Ну и скажи. Прощай покуда.

– И тебе доброй дороги, госпожа.

Фух! Как прохладно на воздухе! Волосы, упрямо падают на мокрый лоб, выбиваясь из-под повязки, надо бы постричься покороче, забодала эта чёлка. Муниса всё также безмятежно восседает на чурбачке, а у стены отдыхает подмастерье в том же состоянии. Ну и флаг ему в руки, мы уходим, снова забирая влево по выходе из этой уютной долинки. И какой идиот выстроил кузню меж трёх холмов? А вентиляция как же? Ветерком потянуло только с вершины холма, а каково рабочим внизу без притока воздуха? Но с другой стороны, я ни разу не специалист, так что прячем собственное мнение подальше – в то тщательно охраняемое место, куда обычно и посылают непрошеных советчиков.

Муниса благовоспитанно молчит, а я грею в руках чёрный металл, тут его явно больше полкилограмма. Длинный путь вдоль забора разнообразием пейзажа не балует, мы обогнули примерно две трети поместья, миновав скотный двор, конюшни. Затем чуть не задохнулись близ птичника, там как раз навоз чистили. Мест содержания хищных птиц не нашли, зато благополучно вышли к дугообразному зданию и беспрепятственно проникли в нашу комнату. А она у нас одна на двоих.

Вовремя мы успели, трижды прозвонил колокол. С чего бы это?

– Звонят к обеду, твоя столовая справа от входа, детка. Ступай.

– А ты?

– А моё место в столовой для слуг.

– Увидимся здесь, ты там не торопись, поговори с управляющим о своих обязанностях, мы должны произвести хорошее впечатление, понимаешь?

– Разумеется, дитя, благородная госпожа и её хорошо воспитанная служанка, – подмигнула Муниса.

Перед уходом я выпросила у Мунисы её старенький кошель, неохота мне тут металл оставлять без присмотра. Мало ли что, замок на двери отсутствует, советую Мунисе попросить управляющего, чтобы распорядился поставитна дверь простейшую задвижку – на всякий пожарный. Обоснование простейшее – мы девочки, и мы ой-ой как стесняемся… Махнув друг другу на прощанье, расходимся в разные стороны.

Вот и столовая «для господ ведьмаков»… Так-так, более десятка разновозрастных тинейджеров расселись за длинным столом, одежда одинаковая на всех, правда, разной степени изношенности – похоже на спортивную форму. И конечно, вся орава уставилась на меня с интересом.

Я постояла в дверях, давая возможность всем желающим вдоволь налюбоваться моей особой, так что весь десяток самым тщательным образом осмотрел странную девку от ног до полуседой макушки, отметив особым вниманием кривоватые нижние конечности… кто бы сомневался. Подростки – это не есть хорошо, ибо пубертатные детишки, обладающие магией, представляют собой серьёзную проблему. А учитывая, что жизнь человеческая тут ничего не стоит, держим ухо востро. Как говаривал мой ныне далёкий сын, зуб даю на бабку в кедах, шпана попробует взять на излом непонятную девку. Справа выдвигается мужик в такой же спортивной форме.

– Госпожа Экрима?

Наклоняю голову:

– Приветствую вас. Прошу прощения, кто вы?

– Ваш наставник по боевой подготовке, мастер Лодар.

– Могу я попросить вас уделить мне внимание после обеда, господин Лодар?

– Наставник Лодар, госпожа. Я не возражаю против беседы. Кто ваш воспитатель?

– Благодарю вас. Его зовут Янгус и в данный момент он отсутствует по неизвестной мне причине. Где я могу помыть руки?

– Следуйте за мной, госпожа.

Мыть руки тут принято в тазу. Ладно. Но куда вылить воду?

– Оставьте таз здесь. Служанка уберёт. Ваше место рядом со мной.

– Благодарю вас.

– Не стоит так часто благодарить, госпожа.

Я могла бы красиво завернуть фразочку из серии – в тех местах, откуда я родом, есть поговорка «ничто не стоит так дёшево и не ценится так дорого, как вежливость», но вовремя вспомнила, что с тупым упорством жалуюсь на травматическую амнезию всем имеющим уши. Так что ограничимся выражением попроще – скромненько и со вкусом:

– Хорошее воспитание, наставник, с этим трудно живётся.