Текст книги "Москва в жизни и творчестве М. Ю. Лермонтова"
Автор книги: Татьяна Иванова
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
Воспоминания о суровой крепостной действительности при Столыпиных и о жестокой барыне-помещице дошли до наших дней. «Жестокие были господа, – вспоминают старики-колхозники. – Чтобы матери не отвлекались от работы мыслью об оставленных дома детях, приказано было брать их во всякую погоду, в жару и дождь в поле и оставлять под присмотром старухи. Опоздала девушка на молотьбу. Только взялись за цепы и молотить-то не начали, – все равно опоздала. В наказанье: пой и пляши… И вот идет она впереди, пляшет, поет, пока не кончится длинный барский ряд. А слезы так и катятся градом» [219]219
Из рассказов колхозницы деревни Лигачево Прасковьи Степановны Афониной 6 сентября 1944 г. Записано мной. – Т. И.
[Закрыть], – рассказывает колхозница деревни Лигачево, принадлежавшей некогда Столыпиным.
Жестокая эксплоатация крестьян существовала в окрестных деревнях Медведково и Рожково у помещика фон-Дребуша. В Середникове слышал Лермонтов рассказы из прошлого о помещике Нестерове и его управляющем, которые довели крестьян до полной нищеты. Крестьяне должны были работать на помещика всю неделю, им не оставалось времени работать на себя. Вернувшись с барщины поздно вечером, женщины шли по окрестным деревням и, стучась под окнами, просили милостыню, чтобы накормить голодных детей.
В 1814 году Середниково купил у Нестерова граф Григорий Алексеевич Салтыков. Салтыков был гуманный человек, и положение крестьян несколько изменилось. Этот сюжет избавления крестьян от жестокого помещика путем покупки другим, более гуманным, использован Лермонтовым в «Странном человеке».
В драме «Странный человек», законченной в июле 1831 года, Лермонтов остро ставит вопрос о произволе помещиков и бесправии крестьянской массы. Как в «Вадиме», так и в «Странном человеке» мы встречаем образ жестокого приказчика. Этот образ мог быть взят Лермонтовым из прошлого Середникова.
В драме «Странный человек» выведены барыня и управляющий. «У нее управитель, вишь, в милости. Он и творит, что ему любо», – жалуется мужик. Тип управляющего, который делает все, что хочет, в имении, как и образ помещицы-крепостницы, могли быть подсказаны Лермонтову крепостной действительностью, которую он наблюдал в усадьбе Столыпиных. Середниковым же могла быть внушена и тема крестьянского бесправия и произвола помещиков.
Летом 1830 года в Середникове Лермонтов разрабатывает ряд замыслов, темой которых является самоценность человеческой личности, вне зависимости от знатности, чинов и богатства. На страницах его тетради находим планы его первой драмы «Испанцы». Образ юноши, гордого сознанием своего личного достоинства, которое дает ему право на жизнь, право, несправедливо отнимаемое обществом, мы встречаем как в драме «Испанцы», так и в замысле трагедии, сюжет которой Лермонтов, подчеркивая, записывает на одной странице с наброском к «Испанцам»: «(В первом действии моей трагедии молодой Испанец говорит отцу любовницы своей, что благородные для того не сближаются с простым народом, что боятся, дабы не увидали, что они еще хуже его)».
Эта запись отделена чертой, под которой помещен сюжет другой трагедии на ту же тему:
«Сюжет трагедии. Молодой человек в России, который не дворянского происхождения, отвергаем обществом, любовью, унижаем начальниками. (Он был из поповичей или из мещан, учился в университете и вояжировал на казенный счет.), – Он застреливается» [220]220
М. Ю. Лермонтов. Соч., т. IV, стр. 403 и 402; тетрадь 6-я Пушкинского дома, л. 22 об.
[Закрыть].
«Пылкий» юноша сбросил театральный костюм испанца и превратился в «молодого человека в России» «не дворянского происхождения», «из поповичей или из мещан».
Для конкретизации темы нужен был жизненный материал. Среди фактов, которые подсказали Лермонтову этот реалистический сюжет, могли быть его наблюдения над кустарями-краснодеревщиками деревни Лигачево. Значение впечатлений Середникова вырастает, если принять во вынимание, что впечатлений от демократической студенческой массы в стенах университета Лермонтов летом 1830 года еще иметь не мог. Он поступил в университет осенью 1830 года, а фактически студентом стал только с января 1831 года, так как первую половину учебного года Московский университет был закрыт из-за холеры.
Построив дом и разбив парк, Всеволожский привез из других своих владений две семьи крепостных. Это были столяры Будкины и Земины, которые положили начало деревне Лигачево. Столяры обслуживали усадьбу, делали мебель для окрестных крестьян. Мебельное ремесло распространяется по округе, а Лигачево быстро растет. При Всеволожских здесь 7-8 домов, а в 1829 году, в первый приезд Лермонтова, в Лигачеве 20 домов [221]221
А. Терновский. Храм св. Алексия митрополита в селе Середникпве. Московского уезда. М… 1908. стр. 52.
[Закрыть].
Напротив усадьбы, на склоне холма, широко раскинулась деревня мебельщиков-краснодеревщиков.
Сословная психология создавала пропасть между усадьбой и деревней Лигачево, хотя их разделяла только узкая речка Горетсвка. В этих условиях слова Лермонтова «благородные для того не сближаются с простым народом, что боятся, дабы не увидали, что они еще хуже его» – звучат как итог повседневных наблюдений над бытом и нравами обитателей Середникова.
След посещений Лермонтовым деревни Лигачево сохранился в его рукописи. В черновой тетради 1831 года к одному из стихотворений сделана приписка: «в деревне на холме; у забора». До нас дошли воспоминания о сочувствии Лермонтова простому народу. Ребенком он рос в обществе крестьянских детей в Тарханах. Среди них у него на всю жизнь остались друзья. В кавказских походах поэт жил общей жизнью с солдатами.
Знакомство с крестьянами Лигачева могло дать Лермонтову материал для его замысла о молодом разночинце.
У Аркадия Столыпина был учитель – семинарист Орлов. Его рекомендовал Екатерине Аркадьевне ее родственник, который служил в одном полку с братом Орлова, военным лекарем, всесторонне образованным человеком и талантливым поэтом [222]222
Н. Л. Бродский. М. Ю. Лермонтов. М., 1945, стр. 224.
[Закрыть]. Семинарист Орлов, как и его брат лекарь, имел склонность к поэзии. Он собирал и записывал русские песни. В августе 1831 года Лермонтовым написано стихотворение «Атаман», в сентябре – «Воля». Оба стихотворения созданы под впечатлением русских песен. В начале зимы того же года он упоминает на страницах своей черновой тетради русскую песню «Что за пыль пылит…»
* * *
Середниковская молодежь отправлялась иногда на прогулки по окрестностям.
Летом 1830 года ездили в старинный монастырь в Воскресенске.
Во время посещения монастыря Лермонтов написал стихи о молодом монахе, который когда-то жил и страдал в стенах этого монастыря.
Из лирического стихотворения этот образ перешел в поэму «Исповедь», написанную в том же 1830 году, и много лет спустя, обогатившись новым содержанием, нашел воплощение в поэме «Мцыри».
Но под одеждой власяной
Я человек, как и другой,
– говорит молодой испанский монах – герой «Исповеди».
Образ молодого монаха, рвущегося к жизни из стен монастыря, Лермонтов, повидимому, впервые встретил на страницах журнала «Московский вестник». Если Лермонтов не прочитал эту книгу еще в Тарханах, то она должна была быть одной из первых, с которой он познакомился в Москве.
Открыв первый номер «Московского вестника» за 1827 год, Лермонтов прочел сцену в келье Чудова монастыря из пушкинского «Бориса Годунова», которой начинался номер журнала. Пушкинский образ Лермонтов переосмыслил, вложил в него свое новое содержание. С образом стремящегося к свободе монаха Лермонтов не расставался всю жизнь. Этот образ очень характерен для юноши Лермонтова, сразу ставшего на позиции прогрессивною романтизма. Уход из жизни, культ самоубийства и призыв в монастырь – все это типично для реакционного западного романтизма. Вспомним декларацию Шарля Нодье от имени современного поколения. «Неизрасходованная страсть и подавленная энергия приводит, – говорил Нодье, – к тому, что этой даровитой молодежью с бурным сердцем владеет печаль и утомление». От имени поколения, обреченного на бездеятельность, поколения, среди которого «выстрел Вертера и топор палача произвели опустошение», он требовал – монастырей [224]224
«Oeuvres de Charles Nodier», 1832, 3-е изд., стр. 129.
[Закрыть].
Яркой противоположностью звучит призыв Лермонтова: из монастыря! Лермонтов от лица русской талантливой молодежи с «пылким» сердцем, поставленной в годы реакции, после разгрома декабристов, в условия вынужденного бездействия, требует свободы личности.
Середниковские впечатления имели большое значение для творчества юноши-поэта. Летняя жизнь Лермонтова в усадьбе Столыпиных связана с московской, но в то же время она имела свои специфические особенности. Середниково – уголок Москвы, но уголок своеобразный. Небольшие середниковские периоды жизни поэта близки к его жизни на Поварской и Молчановке, связаны с занятиями в пансионе, с лекциями в университете, с впечатлениями от спектаклей в театре. Все созданное Лермонтовым в Середникове переплетается с московской тематикой, – написанное в Москве зачастую вдохновлено и навеяно Середниковым.
В Середникове, как и в Москве, Лермонтов должен был слышать не мало рассказов о войне 1812 года. Они бытовали в усадьбе и окрестных деревнях. Многие из семьи Столыпиных были участниками этой войны. Брат владельца Середникова Афанасий Алексеевич, любимый дед Лермонтова, – герой Бородина [225]225
Ираклий Андроников. Лермонтов. Новые находки, 1948, стр. 106.
[Закрыть].
Среди крестьян и дворовых память об Отечественной войне была еще достаточно свежа. Тридцать семь человек местных крестьян служили в ополчении 1812 года [226]226
«Московское дворянство в 1812 году». М… 1912, стр. 289.
[Закрыть].
Имена этих маленьких незаметных героев не дошли до нас. Мы знаем только, что священник середниковской церкви Михаил Петрович Зерцалов имел бронзовую медаль «1812 год» [227]227
А. Терновский. Храм св. Алексия митрополита в селе Середникове, Московского уезда. М., 1908, стр. 31.
[Закрыть].
Очень может быть, что летом в Середникове было написано «Поле Бородина» – первая попытка юноши-поэта дать картину героической битвы русского народа. Лермонтов создал стихотворение в духе старинной оды, где лишь местами можно уловить отклики слышанных им рассказов. Несколько лет спустя эти реалистические мотивы, обогащенные новым содержанием, лягут в основу «Бородина», написанного рукой уже зрелого мастера.
* * *
С Середниковым связаны имена героинь многих лирических стихотворений Лермонтова.
А. Г. Столыпина
В саду была яблоня, которую Лермонтов в стихотворении «К гению» называет «моей». Она связана с детской любовью поэта к его двоюродной сестре Аннет Столыпиной [228]228
Об А. Г. Столыпиной см. «Лермонтов и его родня по документам архива А. И. Фнлософова». Публикация А. Михайловой. – «Литературное наследство» № 45-46, «М. Ю. Лермонтов», т. II, М., 1948.
[Закрыть]. Вернувшись в Москву и полный воспоминаниями об Аннет, он нарисовал ее вензель на одной из первых страниц своей ученической тетради.
Тема любви к Аннет переплетается в стихах Лермонтова с темой поэта и вдохновения.
Стихотворение, связанное с Аннет, названо Лермонтовым «К гению». Он говорит о вдохновении, о звонких струнах лиры и тут же вспоминает о своей детской любви. На балконе маленького деревянного домика в захолустной деревеньке отца Лермонтова дети сидели вечером, при луне, может быть, в последний раз перед разлукой. Осенью Лермонтов должен был ехать с бабушкой в Москву.
Но ты забыла, друг! когда порой ночной
Мы на балконе там сидели. Как немой,
Смотрел я на тебя с обычною печалью.
Но помнишь ты тот миг, как я под длинной шалью
Сокрывши голову, на грудь твою склонял –
И был ответом вздох, твою я руку жал –
И был ответом взгляд и страстный и стыдливый!
И месяц был один свидетель молчаливый
Последних и невинных радостен моих!.. [229]229
М. Ю. Лермонтов. Соч., т. I, стр. 20.
[Закрыть]
Прошло два года, и они снова встретились в Середникове. За это время Лермонтов много передумал и перечувствовал. Аннет выросла. Она ему показалась новой, чужой.
Не привлекай меня красой!
Мой дух погас и состарелся, –
писал пятнадцатилетний Лермонтов под впечатлением новой встречи с Аннет. Он не знал тогда, откуда пришли эти строки, что вызвало их. Только много времени спустя он понял, что стихотворение было откликом на встречу с Аннет, и в тетрадке, куда оно было переписано, сделал пометку: «(А. С.). (Хотя я тогда этого и не думал)» [230]230
М. Ю. Лермонтов. Соч., т. I, стр. 28 и 428.
[Закрыть].
Чувство к Аннет не прошло, но он не в силах любить ее так, как прежде, потому что сам стал другим. В Середникове оно вспыхнуло с новой силой. Лермонтов и Аннет встречались в саду под цветущей яблоней. Когда юноша приехал на следующий год, то нашел дерево засохшим. Летом 1830 года он писал:
Дереву
Давно ли с зеленью радушной
Передо мной стояло ты,
И я коре твоей послушной
Вверял любимые мечты;
Лишь год назад, два талисмана
Светилися в тени твоей,
И ниже замысла обмава
Не скрылося в душе детей!..
Детей! – о! да, я был ребенок! –
Промчался легкой страсти сон;
Дремоты флёр был слишком тонок –
В единый миг прорвался он.
И деревцо с моей любовью
Погибло, чтобы вновь не цвесть;
Я жизнь его купил бы кровью, –
Но как переменить, что есть?
Вслед за стихотворением, помеченным 1830 годом, следует заметка: «Мое завещание(про дерево, где я сидел с А. С.). Схороните меня под этим сухим деревом, чтобы два образа смерти предстояли глазам вашим; я любил под [этим деревом] ним и слышал волшебное слово: люблю, которое потрясло судорожным движением каждую жилу моего сердца. В то время [ветви] это дерево, еще цветущее, при свежем ветре, покачало головою и шопотом молвило: безумец, что ты делаешь? – [Оно засохло]. Время постигло мрачного свидетеля радостей человеческих прежде меня. Я не плакал, ибо слезы есть принадлежность тех, у которых есть надежды; – но тогда же взял бумагу, и сделал следующее завещание: „похороните мои кости под этой сухой яблоней; положите камень; – и – пускай на нем ничего не будет написано, если одного имени моего не довольно будет доставить ему бессмертие!..“» [231]231
М. Ю. Лермонтов. Соч… т. I, стр. 126 и 454-455.
[Закрыть]
Лермонтов встречался с Аннет в Петербурге, и они вместе тепло вспоминали Москву. Она рассказывала ему, как бережно хранят нарисованный им на стене портрет Лермы на Молчановке, у Лопухиных.
Е. А. Сушкова
«Я не люблю – зачем скрывать!»
Лермонтов «К С.»
«Эта женщина – летучая мышь, крылья которой зацепляются за все встречное», – писал Лермонтов о Сушковой [232]232
М. Ю. Лермонтов. Письмо М. А. Лопухиной. 23 декабря 1834 года. Соч., т. V, стр. 526.
[Закрыть]. Его слова оказались пророческими: «крылья» «летучей мыши» зацепились за самое дорогое для поэта – за его добрую славу в потомстве – и бросили на нее свою тень.
Е. А. Сушкова-Хвостова – злой гений Лермонтова. Ложный, фальсифицированный образ поэта, созданный сю, вошел в сознание не только читателей, но и биографов Лермонтова.
Отношения Лермонтова с Сушковой имели два этапа. Первый – встречи в Москве и Середникове весной, летом я осенью 1830 года.
Сушкова – приятельница друга Лермонтова – Александры Михайловны Верещагиной. Она часто бывала в Москве у Верещагиных и летом в Середникове у Столыпиных.
Сушкова была на два года старше Лермонтова. Она не первый год выезжала и относилась к Лермонтову с превосходством светской барышни. Ей нравилось иметь среди своих поклонников остроумного, живого и талантливого мальчика-поэта.
Второй этап относится к декабрю 1834 года, когда Лермонтов встретился с ней в петербургском свете. Теперь их роли меняются. Гвардейский офицер, только что выпущенный из школы, единственный наследник богатой бабушки, представлял завидную партию для отцветающей красавицы. «Она была в тех летах, когда еще волочиться за нею было не совестно, а влюбиться в нее стало трудно» [233]233
М. Ю. Лермонтов. Соч., т. V, стр. 128.
[Закрыть],-пишет Лермонтов. Сушкова пытается увлечь поэта и женить его на себе. Лермонтов, заметив это и чувствуя к ней сильную неприязнь, решает скомпрометировать ее в глазах света и тем заставить говорить о себе. Весь роман развертывается в течение месяца, и, чтобы положить ему конец, Лермонтов пишет Сушковой анонимное письмо. Он разоблачает самого себя от лица неведомого доброжелателя.
«Записки» Сушковой в той части, где она описывает свои отношения с Лермонтовым, – месть за оскорбление, которого она не может простить. В своих воспоминаниях Сушкова изображает себя предметом постоянной и неизменной любви Лермонтова, его музой-вдохновительницей, так, что на нее падают лучи славы великого русского поэта. В то же время она создает фальсифицированный портрет Лермонтова-человека, рисуя его таким, – и она это хорошо знает, – каким было бы наиболее неприятно для него остаться в памяти потомков. К сожалению, ей удается и то и другое. Ее имя входит в биографию Лермонтова, заняв там не надлежащее ему, преувеличенно большое место. Искаженный «сушковский» образ поэта прочно врезается в сознание позднейших поколений.
Биография Лермонтова создавалась очень медленнб. Опубликованный через 16 лет после смерти поэта отрывок из «Записок» Сушковой [234]234
«Русский вестник», т. XI. 1857, сентябрь.
[Закрыть]«Воспоминания о Лермонтове» был первым, что появилось о нем в печати [235]235
До этого была только маленькая заметка М. Н. Лонгинова. «Русский вестник», т. IX, 1857; «Современная летопись» № 1, июнь, «Смесь».
[Закрыть].
Еще раньше, в 1844 году, т. е. через три года после смерти поэта, в «Библиотеке для чтения» были напечатаны никогда до этого не публиковавшиеся пять стихотворений Лермонтова с подзаголовком: «Из альбома Екатерины Александровны Хвостовой». Эти стихи, вместе с другими стихотворениями Лермонтова, были включены в «Воспоминания». «Воспоминания» печатались анонимно, но при сопоставлении со стихами в «Библиотеке для чтения» автор легко мог быть установлен. В «Воспоминаниях» Сушкова рассказывала о своем знакомстве с Лермонтовым в 1830 году и о лете, проведенном вместе в Середникове.
После смерти Е. А. Хвостовой «Записки» были опубликованы в 1869 году в «Вестнике Европы» [236]236
Кн. VIII и IX, 1869.
[Закрыть]. Их доставили в редакцию журнала ее дочери, исполняя волю покойной.
В 1870 году вышел первый сборник материалов для биографии Лермонтова. Центральное место в сборнике занимали «Записки» Хвостовой. В книге из 259 страниц 188 было отведено «Запискам». Эта первая книга о Лермонтове имела очень большой успех, быстро разошлась и через год вышла вторым изданием. Интерес к «Запискам» был настолько велик, что они перепечатывались, излагались и истолковывались газетами, как центральными, так и провинциальными.
Русские читатели с жадностью бросились на единственную книгу о Лермонтове, желая хоть что-нибудь узнать о великом русском поэте, о жизни которого в течение 30 лет со дня его смерти ничего еще не было написано.
Что же узнали они из «Записок»?
Людям, с громадным интересом читавшим «Записки», Сушкова рассказывала о не особенно умном, неуклюжем, застенчивом мальчике, который мечтает «попасть в люди» и в «губители сердец». Этот мальчик страстно влюблен в неприступную красавицу Сушкову, которой он по всякому поводу пишет плохие стихи. Правда, среди этих стихов были и такие шедевры, как «Нищий», но Сушкова и к ним относится с той же снисходительной иронией.
Дальше в «Записках» рассказывалось о таком же «неловком» и «неуклюжем» «маленьком гусаре», дуэлянте и забияке, который попал, наконец, в люди, то есть в «высший петербургский свет».
По совершенно непонятным для читателя причинам, без всяких к тому оснований ни в его внутреннем, ни в его внешнем облике, этот маленький, неуклюжий гусар превращается в Дон-Жуана. Он покоряет сердце некогда равнодушной к нему светской красавицы, которую продолжает любить, и потом, опять по непонятным причинам, резко порывает с ней и компрометирует ее в глазах света.
Сушкова владеет мастерством рассказчицы, она не лишена литературного дарования, и ее светская повесть достаточно увлекательна, а портрет героя убедителен и ярок. Но этот портрет ничего не имел общего с автором «Героя нашего времени» и «Демона», всесторонне образованным, передовым человеком своего времени, великим русским поэтом, наследником Пушкина. Несмотря на всю разницу ситуации, напоминающей печоринскую, портрет вышел похожим на Грушницкого. При сопоставлении отдельных мест «Записок» и «Героя нашего времени» сходство становится разительным и явно обнаруживает пародийный прием писательницы.
Правда, «Записки» вызвали резкую критику в журналах и ряд фактических опровержений со стороны лиц, хорошо знавших Сушкову и Лермонтова. Сестра Сушковой – Ладыженская не только указывала на сбивчивость и ошибочность воспоминаний, но и называла их «чистою мистификацией» [237]237
Е. А. Ладыженская. Замечания на «Воспоминания Е. А. Хвостовой». «Русский вестник», кн. 1, 1872, см. в кн. Екатерина Сушкова. Записки, Л., 1928, стр. 307.
[Закрыть]. К сожалению, эти статьи не перепечатывались и не доходили до широких масс читателей. Они оставались в старых журналах на книжных полках. Уже в 1873 году А. Н. Пыпин возражал против создавшегося обыкновения описывать юношу Лермонтова «со слов г-жи Хвостовой» [238]238
А. Н. Пыпин. Лермонтов. – Лермонтов, Соч., т. I, СПБ., 1873, стр. XIX.
[Закрыть]. В биографическом очерке, приложенном к Собранию сочинений Лермонтова, Пыпин, ссылаясь на людей, хорошо знавших поэта, пытался бороться с укоренившейся традицией «Записок».
Никогда не перепечатывалась и статья П. А. Висковатого «По поводу „Княгини Лиговской“», где первый биограф Лермонтова разоблачил мистификацию «Записок». Висковатый рассказывает, как незадолго перед тем о существовании этого романа ему говорил друг детства и родственник Лермонтова – А. П. Шан-Гирей. Шан-Гирей помнил, как Лермонтов писал роман, в котором, по его словам, «должны были быть выведены деяния Е. А. Сушковой», пытавшейся «завлечь или Лермонтова или его друга Лопухина». «Помню, – говорил он, – что герой пишет ей анонимное письмо и подписывается „Каракула“». Висковатый был очень взволнован, когда прочел этот роман, только впервые опубликованный, и в нем анонимное письмо Печорина к Елизавете Николаевне с подписью «Каракула» [239]239
Павел Висковатый. По поводу «Княгини Лиговской». «Русский вестник» № 3 за 1882 г. Роман Лермонтова «Княгиня Литовская» был опубликован в № 1 того же журнала.
[Закрыть]. Одновременно в руках Висковатсго оказалось письмо Лермонтова к А. М. Верещагиной, где поэт описывает свое петербургское приключение с Сушковой. Вся петербургская история оказалась, таким образом, изложенной в трех вариантах: 1) вариант Сушковой в «Записках», 2) вариант Лермонтова в письме к Верещагиной и 3) вариант Лермонтова в романе «Княгиня Литовская», где Сушкова выведена под фамилией Негуровой.
В письме к своему московскому другу А. М. Верещагиной Лермонтов с предельной искренностью и строгостью к самому себе рассказывает свою петербургскую историю с Сушковой.
«Вступая в свет, – писал Лермонтов Верещагиной, – я увидел, что у каждого был какой-нибудь пьедестал: хорошее состояние, имя, титул, связи… Я увидал, что если мне удастся занять собою одно лицо, другие незаметно тоже займутся мною… Я понял, что m-lle S., желая изловить меня, легко себя скомпрометирует со мною. Вот я ее и скомпрометировал… Итак, вы видите, я хорошо отомстил за слезы, которые меня заставило проливать 5 лет тому назад кокетство m-lle S…. Она мучила сердце ребенка, а я только подверг пытке самолюбие старой кокетки…» [240]240
М. Ю. Лермонтов – А. М. Верещагиной (Петербург, весна, 1835), М. Ю. Лермонтов. Соч., т. V, стр. 527 и 528.
[Закрыть]
В своем стремлении «прослыть Лаурой русского поэта», по выражению Е. П. Ростопчиной, Сушкова присваивает себе стихи Лермонтова, которые к ней никакого отношения не имели. Среди них были адресованные другим лицам или написанные гораздо позднее. В некоторых случаях редакция Сушковой несколько расходится с сохранившимся автографом. Так, например, стихотворение «У ног других не забывал» имеет в автографе приписку: «К Л. (опухни ой)». Про стихотворение «Сон», написанное в 1841 году, Сушкова говорит, что оно написано в то время, когда за ней ухаживал друг Лермонтова А. А. Лопухин, которого он якобы собирался вызвать на дуэль, то есть в 1834 году.
Создав новеллу о первой любви Лермонтова, героиней которой она сделала себя, Сушкова ввела в нее стихи Лермонтова, попавшие в ее руки. Ладыженская в своих «Замечаниях на „Воспоминания Е. А. Хвостовой“» говорит о том, что лоскутки бумаги со стихотворными опытами Лермонтова были хорошо известны московским приятельницам поэта [241]241
Е. А. Ладыженская. Замечания на «Воспоминания Е. А. Хвостовой». В кн. Екатерина Сушкова. Записки. Л., 1928, стр. 331.
[Закрыть]. Те, которым они попадались в руки, не считали непременно себя предметом его вдохновения. Многие стихи переписывались в альбомы знакомым девушкам, и могло случиться, что одно и то же стихотворение оказывалось в нескольких альбомах.
«Екатерина Александровна относит к себе множество стихотворений, которые, по всем вероятностям, были только вписаны в альбом ее, как и в альбом других знакомых. Это было в моде тогда», – пишет Висковатый [242]242
Павел Висковатый. – По поводу «Княгини Литовской», «Русский вестник» № 3 за март 1882 года, стр. 335.
[Закрыть]. И действительно, стихотворения «Ангел», «Зови надежду сновиденьем», «У ног других не забывал» имеются в альбоме А. М. Верещагиной, и нельзя ручаться, что их не было в других альбомах.
Из семнадцати публикуемых в «Записках» стихотворений Лермонтова только одно адресовано самим автором Сушковой. В этом установленном по автографу стихотворении «К С.»(ушковой) Лермонтов говорит о том, что он ее не любит и не любил в течение лета 1830 года. Это стихотворение, как известно из приписки Лермонтова, написано при отъезде из Середникова.
В таком чистосердечном признании довольно трудно видеть объяснение в любви.
Перед отъездом надо сказать правду, кончить летнюю игру, сбросить маску, которую носил, притворяясь влюбленным:
читаем в черновом варианте.
Интересно сравнить разночтения между автографом и редакцией Сушковой: в редакции Сушковой вместо «скрывать» – «страдать» [245]245
Екатерина Сушкоза. Записки. Л. 1928, стр. 113.
[Закрыть]. «Я не люблю! Зачем страдать!» – эта фраза совсем не соответствует всему содержанию стихотворения, где говорится не о страданиях любви, а о том, что любви не было. «Я не люблю – зачем скрывать!»-читаем в автографе Лермонтова.
Первое, за все лето 1830 года, обращенное к Сушковой стихотворение Лермонтова написано на заказ: это стихотворение-шутка для инсценировки, затеянной гувернером Аркадия Столыпина. В день отъезда в Москву этой серенадой, распеваемой утром под окном, будили Сушкову:
Я не люблю – зачем скрывать! –
звучит единодушное чистосердечное признание молодежи, дурачившей летом самовлюбленную барышню.
В стихотворении «Благодарю», которое, по словам Сушковой, она получила от Лермонтова на следующий день после стихотворения «Вблизи тебя до этих пор…», есть фраза, связанная с этой середниковской традицией разыгрывания Сушковой:
К Сушковой может быть отнесено пять стихотворений Лермонтова. Упомянутое «К С.», «Благодарю», известное по публикации Сушковой и связанное с тем же эпизодом, «Очи NN», написанное летом в той же тетради, что и «К С.», и два стихотворения из следующей тетради: «Ночь (1830 года ночью. Августа 28)» и «Стансы (1830 года) (26 августа)».
В обоих стихотворениях чувство любви перемешивается с презрением. Они являются иллюстрацией к словам Лермонтова, что Сушкова «мучила сердце ребенка».
Возможно ль! первую любовь
Такою горечью облить:
Притворством взволновав мне кровь
Хотеть насмешкой остудить?
(«Ночь»)
Смеялась надо мною ты,
И я презреньем отвечал – …
Автор «Записок»-самовлюбленная экзальтированная женшина, невнимательная ко всему, что не касается ее самой. Она путает факты и хронологию, неверно освещает человеческие отношения, клевещет на друзей. Чтобы удовлетворить свое самолюбие после того унижения, которое по заслугам заставил ее пережить Лермонтов, она создает в своем воображении несуществующую юношескую неразделенную любовь к ней Лермонтова, за которую он якобы мстит ей в Петербурге. Возможно, что этому вымыслу она по временам верит и сама. Все стихи Лермонтова, которые когда-либо попадали в ее руки, она нанизывает на сюжет вымышленного ею романа, рисует себя музой – вдохновительницей поэта.
«Я во все годы собирания материалов и сведений о Лермонтове имел случай встретить до шести неопровержимых (sic) [248]248
Так ли?
[Закрыть]доказательств не только серьезной влюбленности Лермонтова в прекрасных представительниц современного ему общества, но и того, что именно каждая из них была его настоящею любовью… Г-жа Хвостова увеличивает число этих дам», – писал Висковатый [249]249
Павел Висковатый. По поводу «Княгини Литовской». «Русский вестник» № 3 за март 1882 г., стр. 334.
[Закрыть].
Старшая дочь хозяйки Середникова – Игнатьева пишет: «Хвостова была невозможно аффектированная и пренесносная барышня, над которой все смеялись. Все нарочно притворялись влюбленными в нее. И тогда начиналось представление… Лермонтов, умница и первый насмешник, нисколько в Хвостову влюблен не был…» [250]250
А. Столыпин. Средниково. «Столица и усадьба» № 1 за 1914 г., стр. 3.
[Закрыть]
Послушаем, что говорит о «романе» сам Лермонтов.
«Эта женщина, – пишет он про Сушкову Марии Александровне Лопухиной пять лет спустя, весной 1835 года, из Петербурга, – летучая мышь, крылья которой зацепляются за все встречное. Было время, когда она мне нравилась. Теперь она почти принуждает меня ухаживать за нею… но, не знаю, есть что-то такое в ее манерах, в ее голосе грубое, отрывистое, надломленное, что отталкивает; стараясь ей нравиться, находишь удовольствие компрометировать ее, видеть ее запутавшейся в своих собственных сетях» [251]251
М. Ю. Лермонтов. Соч., т. V, стр. 526.
[Закрыть]– вот блестящая характеристика самозванной Лауры.
Сушкова имела влияние не только на умы русских читателей и биографов Лермонтова, но и на мемуаристов. Большинство воспоминаний о Лермонтове было написано в 70-х и 80-х годах, то есть после выхода в свет «Записок» и до публикации воспоминаний Шан-Гирея.
Многие из писавших о Лермонтове мало знали его И почти забыли. Они считали своим долгом что-то сказать в своих воспоминаниях о великом русском поэте, с которым когда-то встречались в дни юности. На помощь приходил трафарет Сушковой, который каждый раскрашивал по-своему. Образ, созданный Сушковой, обрастал новым содержанием. К нему присоединяли иногда черты портрета лирического героя Лермонтова, нарисованного в романтической манере рукой еще не совсем опытного мастера. Забывали, что автор и лирический герой не одно и то же лицо.
Сушкова жестоко отомстила Лермонтову. Она удовлетворила, хотя и после смерти, свое тщеславие. Присоединив свое имя к имени Лермонтова, она совершенно незаслуженно вошла вместе с ним в историю русской и мировой литературы.
