Текст книги "Любовь со вкусом вишни"
Автор книги: Татьяна Алюшина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Да и за что винить-то?!
Ей благодарить его надо! Потому что на один краткий миг Ника почувствовала, увидела, приобщившись, и осознала, что во всей нашей жизни есть глубокий смысл, назначение некое, понять которое мало кому дано. Но оно есть!
И что существует на этой земле человек, который живет своей, совершенно неизвестной ей параллельной жизнью, и пусть они никогда не встретятся, но они оба проживают жизни в одном пространстве, и теперь она точно знает, что он существует.
Что мальчик, сидящий напротив, гораздо смелее, чем она, потому что он ищет этот смысл, ковыряется в себе, мучается, бунтует, а она давно разуверилась, что в ней есть это нечто важное, и, махнув на себя рукой, перестала даже думать об этом.
– Ты его наказываешь за то, что он сильнее, умнее, целостнее и никогда, как тебе кажется, ты не станешь таким же? – спросила Ника, продолжая вслух их молчаливый диалог.
– Да, отец настоящий мужик, и меня это бесит! Слушай, ты что, ясновидящая? Типа озарение такое или психолог? – усмехнулся парень.
– Нет, я потерпевшая, сбитая твоим красным монстром. Кстати, отделался бы ты от этой машины, у нее свой характер, и она уже попробовала калечить людей, подозреваю, что ей это понравилось.
– Точно, экстрасенс какой-то, – усмехнулся он и расслабился.
«Так-то лучше!» – подумала Ника.
– Тебе сколько лет?
– Восемнадцать.
– Шел бы ты в армию, Леша!
– Не-а. Не хочется, я в универе учусь, – махнул он рукой.
– Да наплевать! – уверила Ника. – Куда он от тебя денется! Иди, тебе полезно быть подальше от родителей, денег шалых и дурных мыслей.
– Может, ты и права. – Он как-то сразу стал с ней на «ты», еще когда молча рассказывал о себе.
– Он тебя любит таким обалдуем, какой ты есть, и можешь не стараться, никакие твои идиотства на его любовь не повлияют, она просто есть, и все! Это называется безусловная любовь, то есть без всяких условий.
– Я знаю! Теперь знаю!
Он отвернулся, посмотрел, задумавшись, в окно.
Ника не мешала – пора бы уже мальчику подумать! Леша повернулся и, взглянув ей в глаза, по-детски пожаловался:
– Я только не знаю, что мне теперь делать!
– Это решать только тебе, и выбор делать тебе, и разбираться со всем, что ты наворотил, тоже тебе.
– Ты не думай, я отвечу и в тюрьму сяду! – распетушился он.
– Ясно, – вздохнула Ника. – Папу позови.
Алексей подскочил так стремительно, что стул перевернулся и упал.
– Не надо! Не делай этого, не отмазывай меня! Я вообще был против, чтобы отец с тобой договаривался! Нечего меня жалеть!
– Ты пока сочувствия к себе не заслужил.
Она устала, в голову начала вгрызаться боль, с каждой минутой все больше и больше наливаясь свинцовой тяжестью.
– Все, Леша, хватит! Я не настолько старая и умная, чтобы тебе советы давать, сам разбирайся! Одно могу сказать: у тебя вполне есть перспектива стать настоящим мужиком, ибо ты не совсем полное дерьмо, как большинство богатеньких детишек. Даже удивительно. Все. Позови отца.
Он как-то весь потух, как лампочка, которую выключили. И вдруг, упершись руками в койку, наклонился, приблизив свое лицо к ней, и Ника рассмотрела у него на носу маленькие веснушки.
– Прости, – тихо попросил он.
– Не разочаруй меня, – ответила она.
– Спасибо! – шепотом поблагодарил парень и, поцеловав ее в щеку, распрямился и пошел к выходу, а взявшись за ручку двери, повернулся и спросил:
– Можно, я буду тебя навещать?
– Только если не примешься таскать бананы, я их терпеть не могу!
– Никаких бананов, клянусь! – разулыбался он и вышел.
В палату сразу же зашел Евгений Александрович, один, без охраны.
– Евгений Александрович, подозреваю, что ваш адвокат болтается где-то рядом? – спросила, слегка улыбнувшись, Вероника.
– Вы угадали. – Он еле заметно опешил от такого вопроса и, еще не зная чего ожидать, нервничал.
– Тогда давайте его сюда побыстрей, у меня очень болит голова, и я устала, – отдала приказание Ника и, не к месту вспомнив Сонечкино воспитание, добавила: – Извините.
– Что вы, я понимаю!
Он совсем несолидно, немного суетясь, достал мобильный, нажал кнопку, спохватился, вспомнив о статусе, взял себя в руки и властно приказал:
– Семен, поднимись, зайди в палату! – и убрал телефон во внутренний карман пиджака. – Вы что-то решили, Вероника?
– Да. Как говорят американцы: «Дайте ему еще один шанс», а лучше отправьте его в армию в какие-нибудь ВДВ или спецназы, туда, где посложнее.
Ника перевела дыхание, ее голова жила отдельной от хозяйки жизнью, сейчас, например, по расписанию у нее числилась боль, сильная, нарастающая. По-хорошему надо бы позвать медсестру и сделать укол, но девушка хотела побыстрее закончить с неприятным делом, не растягивая время на уколы.
– Спасибо вам, Вероника! Все мои обещания остаются в силе, и сумма, которую вы назовете, в разумных пределах, конечно, будет выплачена.
– Конечно, в разумных, – усмехнулась она тому, как быстро он оклемался. – Отдельная палата – это ваша заслуга?
– Моя, – признался он.
– А если бы я отказалась, меня бы перевели в общую?
– Ну что вы! – Он снова был царственным, а потому снисходительным львом. – Вы ведь пострадали из-за нас, я хоть как-то должен компенсировать.
– Бросьте, Евгений Александрович! Компенсировать! – Она усмехнулась, и они обменялись взглядами, как два все понимающих игрока в покер. – Я делаю это не для вашего сына, а для вас. Он не такая уж дешевка, как вы думаете, и еще неизвестно, кому бы больше не повезло: ему или зэкам, с которыми он оказался бы в одной камере.
Она помолчала, потерла виски, стараясь успокоить разгулявшуюся боль.
– Может, позвать медсестру? – заботливо предложил посетитель.
– Потом.
Ника прикрыла глаза и прилегла пониже.
В дверь негромко постучали, и, сразу открыв, вошел адвокат.
Маленький, пухленький, вальяжный мужчина – никакой суеты, резких движений и непродуманных слов – очень солидно, как и положено стряпчему человека такого уровня и масштаба.
Адвокат принялся подробно ей что-то объяснять, показывать какие-то бумаги, тыкать пухлым пальчиком, где надо поставить подпись. Ника прервала его:
– Стоп! Вы составили заявление, что я не имею претензий?
– Да! – на полном скаку своего красноречия остановился адвокат.
– Дайте!
Он протянул ей листок, вытащив его из дорогущего кожаного портфеля.
Лист пах кожей того самого портфеля и мелко дрожал у нее в руке. Ника заставила себя сосредоточиться и внимательно прочитать напечатанный текст.
– Хорошо, дайте ручку.
Он достал, конечно же, дорогой «Паркер» и протянул ей, предусмотрительно подложив портфель под лист, для удобства.
– Вот и чудненько! – обрадовался он и быстро выхватил лист из Никиных пальцев, как только она поставила подпись. – Формальность номер два. – Он достал еще один лист из портфеля и протянул Веронике. – Здесь расписка о том, что вы получили энную сумму, или вам лучше перевести деньги на счет, по безналичному расчету?
– Спасибо, не надо, – ответила Ника.
– Значит, наличными! Я так и думал. Назовите, пожалуйста, сумму, я внесу ее в документ, отдам вам, и все!
– Никаких не надо, ни наличных, ни безналичных, – скривилась она.
– Вероника! – возмутился Евгений Александрович, правда, в меру, и ухватил ее за руку. – Это несерьезно! Я богатый человек и могу и хочу оказать вам помощь. Неизвестно, сколько вы здесь пролежите, может, работу потеряете, а вам надо хорошо питаться, лечиться!
– Евгений Александрович, я вполне могу позаботиться о себе сама. Ну, потеряю работу, ну и бог с ней, другую найду, я очень хороший специалист. И закончим на этом.
Семен Львович, будучи, видимо, замечательным адвокатом, в первую очередь соблюдавшим интересы клиента, слушать их перепалки не стал, а, шустро затолкав бумаги в портфельчик, тихо отбыл, пока Ника не передумала.
– Адвокат что надо! – усмехнулась она, услышав стук затворившейся за ним двери.
– Да уж! Еще тот жук! Только таких и держим, – рассмеялся Евгений Александрович. – Ладно, я вижу, вам совсем плохо, утомили мы вас, но мы еще вернемся к вопросу о деньгах!
– Не вернемся.
– Это мы еще посмотрим! – пообещал он.
– Ничего мы смотреть не будем. И у меня к вам есть просьба.
– Конечно! – почувствовав себя в знакомой стихии, весьма далекой от проявлений альтруизма, выказал готовность Евгений Александрович.
– У вас есть лист бумаги?
– Минутку. – Он вышел из палаты и сразу вернулся с бумагой и ручкой.
– Я напишу вам адрес и как проехать. Человека, которому надо передать мое письмо, зовут Василий Корнеевич, он волнуется и не знает, куда я делась, а телефона у него нет. Вы попросите кого-нибудь отвезти как можно быстрее.
– Это ваш родственник?
– Дедушка, – ответила она и улыбнулась.
– Я сам отвезу, прямо сейчас. Пишите.
– Вы, наверное, очень заняты, зачем вам самому это делать?
– Занят, и очень, но это неважно.
Ника не стала больше задавать никаких вопросов.
Она писала письмо дедушке.
Почти на деревню.
Евгений Александрович деликатно отошел к окну.
– Все, Евгений Александрович, вот письмо, вот адрес. А сейчас извините, что-то мне совсем плохо. Позовите, пожалуйста, медсестру.
Все-таки Сонечка ее хорошо воспитывала! Излишне хорошо.
За ней следили! Нет, на самом деле следили!
Чтобы понять и заметить это, не требовалось быть таким уж специалистом. За ней следили нагло, не скрываясь, двое. Двое мужчин в темно-зеленом «Вольво», припарковавшемся прямо возле ее подъезда.
На следующее утро Вероника поехала на работу.
– Здравствуйте, – поприветствовала Ника Клавдию Ивановну, их консьержку.
Сколько Ника себя помнила, Клавдия Ивановна всегда была консьержкой в их подъезде. Из маленького стеклянного закуточка, в котором она сидела, доносились бодрые звуки радио, неизменно настроенного на «Маяк», и всегда в руках у нее были спицы с вязанием. Нике казалось, что за столько лет бесконечного вязания можно было обеспечить кофтами, шарфами и свитерами весь их дом, а еще парочку соседних.
– Здравствуй, Никочка! Как ты себя чувствуешь?
Как и положено всякой уважающей себя консьержке, Клавдия Ивановна абсолютно все про всех знала и была в курсе жизненных перипетий и проблем проживающих в подъезде, да и во всем доме людей.
– Спасибо, хорошо! – ответила Ника и поспешила выскочить на улицу, подальше от расспросов и сочувственных вздохов-взглядов.
На улице торжествовало солнце.
Все-таки неплохо, что она, проболтавшись в больнице, пропустила весь слякотно-весенний период. А сейчас радостно и тепло, конец апреля, никаких намеков на грязные сугробы и можно начинать верить обещаниям весны, что лето все-таки будет и жизнь – хорошая штука!
Прямо возле подъезда припарковался темно-зеленый «Вольво». За рулем сидел мужчина, второй, облокотившись бедром о капот, стоял рядом и курил. Он улыбнулся девушке и даже подмигнул ей.
«Идиот!» – подумала Ника.
Но он оказался не идиотом, а «заботливым» посланником Михаила Ивановича. И весь день он навязчиво и неотступно следовал за Никой.
Подмигивающий дядечка спустился за Вероникой в метро и проводил до самых дверей ее офиса, двигаясь позади метров на пять.
«Ну что ж, – подумала Ника, заходя в здание, где располагалась фирма, в которой она работала, и предъявляя пропуск охраннику на входе, – по крайней мере сюда не войдешь! Вот и постой на улице!»
На ее рабочем месте, за ее компьютером сидела незнакомая девушка и, весело щелкая по клавиатуре, набирала текст какого-то документа.
«Кто бы сомневался!» – почему-то все-таки расстроилась Вероника, хотя понимала, что так и будет. А как по-другому?
Ника развернулась и пошла к начальству. В приемной ее встретила секретарша Юля.
– О, Вероника Андреевна! С выздоровлением! – очень фальшиво обрадовалась она.
– Здравствуй, Юля. У себя?
– Да, сейчас доложу. – И девонька, торопясь избавиться от неловкой ситуации, поспешила оповестить начальство: – Владлен Николаевич, к вам Былинская.
– Пусть заходит.
Ника кивнула Юлечке и вошла в ультрасовременный кабинет начальника, выдержанный в модном стиле хай-тек.
– Здравствуйте, Владлен Николаевич.
– Здравствуй, здравствуй, Вероника!
Он поднялся с кресла, вышел из-за стола и двинулся навстречу, изображая радушного хозяина и доброго демократичного начальника.
– Как ты себя чувствуешь? Оправилась после аварии?
Подошел, пожал ей руку и, слегка повернув и приобняв за плечи, направил к креслу, стоявшему в углу в паре с другим таким же, возле маленького, так называемого «чайного» столика. Ника послушно села.
– Тут, понимаешь, такое дело, – начал начальник, усаживаясь в кресло напротив.
– Я понимаю, Владлен Николаевич, меня долго не было, вы взяли на мое место другого человека. Как она, кстати, справляется?
– Да, да, справляется, – торопливо ответил он, слегка поерзав и даже, как ей показалось, немного покраснев.
«Понятно. Значит, еще и немного амурных дел. Или много, амурных-то», – констатировала про себя Вероника.
– Ты не беспокойся, подыщем тебе место в филиале, конечно, оплатим больничный, мы же не шараш-монтаж какой! – поспешил уверить начальник.
– Не буду беспокоиться, я понимаю, – дежурно улыбнулась ему девушка и оповестила о своих намерениях: – Я бы хотела получить расчет как можно быстрее.
А он сразу повеселел, взбодрился.
– Конечно, прямо сейчас все и оформим. Тебе полагается зарплата за февраль, ты не успела получить, еще два года подряд не брала отпуск, значит, отпускные и больничный – набегает приличная сумма. И еще… – уже совсем приободрившись, решил порадовать ее начальник, – коллектив скинулся тебе на материальную помощь, так сказать. Мы же понимаем: после такой страшной аварии тебе отдохнуть надо, прийти в себя!
Он внимательно рассматривал сотрудницу, ожидая, видимо, что она откажется.
«Нет, дорогой, ты не Евгений Александрович, и с тебя я все твои отступные возьму сполна!» – усмехнулась она мысленно.
Ей почему-то стало весело – не каждый день приходится выступать в роли ведущей актрисы, да еще на своем собственном бенефисе.
– Большое спасибо! Деньги мне очень нужны. Можно прямо сейчас оформить и получить?
– Конечно, конечно, – ответил он и, резво поднявшись, подошел к столу.
Приказец «неожиданно» обнаружился у него на рабочем столе, уже подписанный, осталось только поставить число.
– Пиши заявление. – Он сверился с календарем, назвал дату, которую надо указать, и протянул ручку и бумагу.
Даже не присев, наклонившись над столом, она написала заявление и передала начальнику. Он прочитал, кивнул и, посмотрев на Нику, вдруг неожиданно признался:
– Мне ужасно не хочется тебя терять, ты классный специалист, но сложилось так, как сложилось. Может, ты пока поработаешь у моего друга или в филиале, а потом я тебя назад заберу, на большую зарплату?
– Вот потом и посмотрим, – не стала обещать она.
– Договорились.
Минут сорок Ника побродила по офису, приняла ахи и охи по поводу аварии и поздравления с выздоровлением, выслушала сплетни, узнав ненужные ей подробности бурного романа начальника с новым главным менеджером, назначенной на ее место. И, получив расчет в кассе, с легким сердцем покинула контору, прихватив с бывшего рабочего стола разные личные мелочи, которые держала в офисе.
Сумма, полученная и пересчитанная, приятно поразила Нику тем, что раза в три превышала ее ожидания.
«Вот и хорошо! Мне деньги очень кстати!» – порадовалась девушка.
Соглядатай, ожидавший ее на улице, слегка замерз, уже не подмигивал и явно злился, а, чай, не лето, и даже не месяц май, и не город Ашхабад, а Москва стылая, хоть и апрель с солнышком. Нике даже на мгновение показалось, что он сейчас подойдет и отчитает ее за то, что она слишком надолго задержалась. Но он не подошел, и они двинулись к метро в установившемся уже порядке – Вероника впереди, он метров на пять сзади.
Мужик провожал ее весь день – телепался за ней в магазин, проводил до дверей Милкиной работы, куда Вероника зашла по пути, чтобы договориться встретиться завтра в кафе, поболтать и поесть вкусных десертов, от Милки в метро, из метро до дома.
Вечером, переделав все хозяйские дела по дому и измучившись от того, что не может ни читать, ни смотреть телевизор, не переставая думать о ситуации, в которую попала, Ника то и дело выглядывала в окно и рассматривала стоящую у подъезда машину.
– А чего ты ждала? Что они исчезнут? – разозлилась она на себя.
От размышлений о возможных чудесах телепортации ее оторвал телефонный звонок.
– Добрый вечер, Вероника Андреевна, – поздоровался культурный Михаил Иванович.
– Кому как, – ответила Ника. Почему-то ей все время хотелось ему дерзить.
– Я вижу, что вы не поняли всю серьезность вашего положения! Из отведенных вам трех дней за сегодняшний вы не сделали ничего для решения нашей проблемы. Я понимаю, что вам надо было пойти на работу и получить расчет, но, девочка моя, вопрос сейчас стоит не о деньгах, а о вашей жизни в самом прямом смысле. И если вы этого так и не поняли, то я отдам приказ, и те двое, что сидят в машине, поднимутся в квартиру и немного с вами пообщаются. Тесно пообщаются. Оба. Вам понятно?
– Да! Вы не вернули мне мою книжку! – На глаза навернулись слезы от злости, обиды и какой-то ужасной досады.
– Завтра утром вы ее получите, а сейчас шевелитесь, думайте, что делать!
На сей раз она аккуратно положила трубку на аппарат и присела на стоящий возле телефонного столика пуфик.
«Мне нужна помощь! – поняла Вероника. – К дедушке ехать нельзя, они за мной следят. Пока никто не знает о его существовании и о доме, это мой козырь! Но отсидеться не удастся даже там, рано или поздно меня найдут. Что же делать?»
Она решительно встала и прошла в кухню.
– Выпить чаю для начала! – подбодрила себя Ника громким оповещением.
И, занявшись простыми делами: заваривая чай, накрывая на стол, постаралась взять себя в руки и, не поддаваясь панике, рассуждать здраво, ну хоть как-то рассуждать!
«Лучшая защита – нападение! Нападение на кого, Никуша, на что? Ты даже не знаешь, кто они, кто этот Михаил Иванович растреклятый. Значит, мне надо это выяснить!»
Она вздохнула своим нелегким и не самым продуктивным думам и неизбежности следующего из них вывода.
– Мне все-таки придется найти эти чертовы документы и слитки!
Хорошо сказать: «Найти!»
Как?!
Она не агент 007 и даже не менты из известного сериала, у нее и знакомых таких нет.
Ну, не в полицию же идти, ей-богу!
«А почему нет? Надо пойти, написать заявление, объяснить, что у меня тут происходит», – вдруг подумалось ей.
Девушка опять тяжело вздохнула, раздосадованная вконец собственной тупостью.
«Видать, ты хорошо головкой-то об асфальт приложилась! Какая полиция?! Этот дядька вполне может оказаться сам из органов или еще чего похуже, ведь каким-то образом он узнал о документах и слитках. Очень, кстати, интересно, а как он о них узнал? Но сейчас это не имеет значения, главное – к кому можно обратиться за помощью?»
И тут она вспомнила!
Вспомнила и аж подскочила от осенившего прозрения, перевернув на себя кружку с остатками чая.
«Слава тебе, господи! Надоумил девку глупую! Сподобил!»
Года два назад у Милкиного брата Костика произошли какие-то очень крупные неприятности.
Костик был лет на десять старше Милки и имел свой серьезный и солидный бизнес – какое-то производство, не то комбайны, не то сенокосилки, что-то связанное с сельским хозяйством и еще чем-то. Бог его знает, Ника не интересовалась никогда подробностями – ну богатый и богатый, ну очень богатый, и бог тебе в помощь!
Костик содержал всю семью, и содержал очень нехило, если учесть, что семья та большая – жена, двое детей, Милка, их мама, папа, две тетки, бабушка, сестра бабушки. И эдакая орава уютно и вполне себе комфортно сидела у него на шее.
Милка лихо рассекала по Москве на последней марке «Тойоты», скакала с одной работы на другую в поисках самореализации и самовыражения, периодически отдыхая от этих поисков себя в «творчестве» на всяких экзотических курортах. Она постоянно и весьма подробно рассказывала Веронике о жизни всей остальной семьи, не менее бестолковой и иждивенческой, но Ника, как правило не слушала, пропуская эти сведения мимо, ей было неинтересно.
Так вот, у этого самого Костика, кормильца и поильца всей семьи, случились очень большие неприятности. Что за неприятности, Ника не знала толком. Единственное, что она запомнила из той истории, это то, что ему помогли выпутаться из проблемы какие-то лихие профессионалы, очень серьезные и солидные дядечки. Что-то типа частного агентства, но о-о-очень высокого уровня.
Вот как-то так.
И про лихих «спасателей» она запомнила-то только потому, что Костик на радостях устроил «пир горой» в дорогущем ресторане, куда пригласил кучу народа, в том числе и любимую сестрицу Милку, которая потащила с собой Нику.
Ника не хотела идти, упиралась, отнекивалась, но Милка уговаривала, ныла, что там все неинтересные, деловые соберутся, а они хоть «оторвутся» вдвоем. «Отрываться» Милка вполне умела одна и с большим душевным удовольствием, но в этот раз ей всенепременно понадобилась компания, черт ее знает зачем, то ли из прихоти, то ли из вредности характера.
Итак, Милка ныла, да и Сонечка настаивала, уговаривала, и Ника сдалась.
В ресторане действительно собралась солидная деловая публика, которая оставалась таковой в течение первого часа застолья, ко второму часу пития перестала быть деловой, а к разгару веселья и солидной.
Ника так и не поняла, зачем ее притащила с собой подруга, ибо Милка носилась по всему залу, болтала, смеялась, танцевала с разными кавалерами, воплощая программу «отрыва» и прекрасно обходясь и без подруги.
Когда она в очередной раз рухнула на свое место за столом рядом с Никой, шумно рассказывая, с каким классным мужиком сейчас танцевала, запивая минералкой свой рассказ, к ним подсел Костик.
Он был слегка навеселе, довольный и счастливый.
– Привет, Никуша! Молодец, что пришла, у меня праздник! – поделился он.
– Здравствуй, Костя, я очень рада, что у тебя все наладилось! – улыбалась ему Вероника.
– Наладилось! – рассмеялся он. – Только ты можешь так красиво изъясняться! Все такая же интеллигентная «пуговица»! – И он чмокнул ее в щеку. – Никуша, какое наладилось, я вылез из такого!.. Уже думал, все! Кранты! Пропал ты, Тишин! Но, слава богу, выгреб! Вернее, это не я, мне мужики о-очень толковые помогли. И как они это провернули – высший класс!
Он подхватил Милкину рюмку, налил водки из графина и выпил.
– Они здесь? Покажи, где они, Костик! – встряла любопытная до невозможности Милка.
– Нет, они не пришли. Мы с ними уже отметили. Видишь ли, Чижик, у них такая специфичная работа, что чем меньше людей знает их в лицо, тем лучше.
– Это были какие-то финансовые, банковские проблемы? – спросила Ника.
– Не только, – задумчиво протянул Костик. – Даже не столько финансовые, сколько иные! Но вам, Чижики, этого знать не надо!
Он называл их Чижиками, на что имел полное право. Они были для него младшими сестренками.
Ника познакомилась с Костиком, когда в первый раз пришла к Тишиным в гости. Ей было семь лет, и они сидели с Милкой за одной партой в школе и были для Костика желторотой мелюзгой, такими и остались на всю жизнь. С девчонками малолетними он был снисходителен, щедр и авторитетен, Никушу называл «интеллигентной пуговицей».
– Почему пуговица? – обижалась она.
– Потому что маленькая, веселая, перламутровая, с вишневым отливом, – смеясь, пояснял он.
– Почему с вишневым? – стараясь во всем разобраться, допытывалась семилетняя Ника.
– Потому что пахнешь вишней!
«Вот что мне нужно!» – поняла четко Вероника.
Бросив на стол полотенце, которым вытирала облитые чаем джинсы, она выбежала в прихожую, схватила трубку телефона, собираясь набрать Милкин номер, и остановилась.
«А ведь они вполне могут прослушивать телефон. Даже наверняка прослушивают, и, может, не только телефон!» – вдруг выстрелила в голове догадка.
Вероника осторожно положила трубку на место и тихонько похлопала ее рукой, как будто успокаивая – извини, что потревожила.
«Итак, что мы имеем? А имеем мы необходимость конспирации! Мамочки!! Ты послушай себя, Ника! О чем ты рассуждаешь и всерьез обдумываешь – конспирация!! Это же бред!»
Бред – не бред, а соображать оперативно приходится.
Сотовый мог бы облегчить оперативность действий, подумала Ника и тут же покачала головой – да ни фига! Даже младенцу известно, что мобильник проще простого и отследить, и прослушать как нечего делать! К тому же ее сотовый разбился вдребезги, выпав из сумки в момент удара о машину, а новый она пока так и не купила. Вот странное дело – остальное содержимое сумочки осталось в целости и сохранности, даже косметика не пострадала, а вот телефон – надо ж тебе! Ника потому и зашла вчера к Милке прямо в офис – телефона-то нет, а звонить с бывшей теперь работы ей почему-то не хотелось.
«Ладно, мы встретимся завтра в два часа. Очень хорошо! Договорюсь с Марией Гавриловной на утро и поеду в гости. Пора уж создать видимость бурной поисковой деятельности!»
Ника сидела в их любимом кафе и ждала Милку. Через три столика от нее торчал соглядатай, не тот, подмигивающий, который, видимо, утомился бегать за ней все утро по Москве, а другой, обычно остававшийся в машине.
Она приступила к «показательным» действиям с раннего утра и навестила трех бабулиных подруг, живущих в разных концах Москвы. Ника чувствовала, что перестаралась – голова кружилась не то от голода и усталости, не то от волнения, а скорее, от все еще не прошедших последствий аварии. А может, от всего сразу.
Милка, как обычно, опаздывала. Ну не умеет она по-другому.
Сейчас подруга искала себя на ниве дизайна. Хотя что она может там найти, имея за плечами школу, дающую знания на уровне церковно-приходских; «жопинский» институт, где всегда были недоборы и принимали всех подряд на коммерческой основе, законченный подругой на неуверенные тройки? Милка уже искала и не нашла себя в роли свободного журналиста, не менее свободного художника и испробовала еще десяток профессий. Но как говорится: «Бог в помощь!»
Милка влетела в кафе, высмотрела Веронику, махнула рукой, прошла к ней, лавируя между столиками, и плюхнулась на стул.
Ника, переждав шторм ее появления – усаживания, шумных приветствий-расспросов, заказа, первого глотка чая, – сразу приступила к делу.
– Мила, меня преследуют какие-то аферисты.
– Да ты что?! – вытаращив от любопытства глаза, воскликнула Милка. – А что они хотят? Это из-за квартиры бабушки?
– Не знаю.
– Господи, а что же еще?! – засверкав загоревшимися от любопытства глазами, возроптала подруга.
– Мне нужно разобраться, и как можно быстрее. Ты помнишь, когда у Костика были неприятности, ему помогли какие-то люди? – спросила Ника.
– Конечно, помню!
– Ты можешь взять их координаты?
– Могу. Сейчас позвоню и спрошу! – И она принялась ковыряться в своей необъятной сумке в поисках трубки.
– Не надо звонить, – остановила активное пощупывание сумочных недр Ника. – Он офис не сменил?
– Нет.
– Тогда сходи прямо сейчас и возвращайся, я буду ждать.
– Правильно! Я поеду, я на машине.
– Не надо ехать, – вздохнула немного тягостно Вероника, – здесь через переулок пешком пять минут.
– Точно! – радостно согласилась Милка и тут же возмутилась в стомиллионный, неизвестно какой раз: – Былинская, мне всегда было до чертиков обидно, что ты такая умная, а я вот не очень!
Обычное, ставшее привычным и неизбежным, как утро следующего дня, Милкино нытье на тему «какая я дурочка» и прилагающиеся к нему рассуждения, почему такие умные, как Ника, дружат с такими дурочками, как Милка.
Ну, дружат и дружат, кто его знает почему, так сложилось. Обычно эти рассуждения обострялись в моменты очередного неудачного романа или с началом отдыха от неудачного поиска себя в очередной профессии, поэтому-то Ника и спросила:
– Ты что, уволилась с работы?
– Нет, но подумываю над этим, у руководства неправильное цветовое видение современной обстановки, – изобразив смирение, проныла Милка.
– Ясно. Иди! И не говори Косте, что это для меня, скажи, что у твоего «неправильного» руководства проблемы. Придумай что-нибудь, ты же умеешь.
– Поняла, поняла! Я мигом. А ты мне все расскажешь потом!
На визитной карточке, которую Ника держала в руке, значилось: «Кнуров Сергей Викторович», два номера офисных телефонов, один мобильный и больше ничего – ни названия, ни логотипа, полагающегося фирме. На обратной стороне рукой Костика был написан еще один номер мобильного телефона.
– Не хотел давать, еле уговорила, – трещала Милка рядом, понизив голос. – Понимаешь, они берутся только за очень непростые дела, как правило, связанные с большими деньгами, аферами там всякими, еще чем-то сильно сложным, потому что, как говорит Костик, они очень непростые ребята.
– Что значит большими деньгами? – уточнила Ника.
– Ну, не знаю, миллионы долларов, наверное.
– Они что, криминальная структура?
– Да нет! Что ты! Совсем даже наоборот! Вполне легальная фирма, они все из бывших не то гэбистов, не то ментов, не знаю, – отмахнулась Милка.
– Бывшие-то как раз сейчас самые криминальные, – усмехнулась Вероника.
– Но не эти, точно! Так Костик сказал.
– Значит, мальчики работают только с олигархами?
– Ну, Костик-то наш пока не олигарх, а они с ним сотрудничали. Он мне сейчас про них рассказывал, аж расчувствовался весь. Значит, мужики там стоящие, Костика не обманешь, ты же знаешь, как он людей чувствует.
– Так они, может, за мое дело и не возьмутся, у меня миллионов нет, – вздохнула расстроенно Ника.
– Вот! – тут же чему-то обрадовалась Милка. – Костик пояснил, что, собственно, дело не в зеленых нулях, главное, чтобы интрига дела была позаковыристей!
«Куда уж заковыристей! – невесело подумалось Нике. – Разве что золото партии искать!»
– Насколько все сложно, я пока и сама не поняла, – протянула она.
– Так, давай! Рассказывай! – возмутилась подруга.
– А дорого они берут? – ушла от вопроса Ника.
– Костик сказал, что гонорар зависит от конечного результата. Если все благополучно разрешается, то они берут какой-то процент от чего-то, я не поняла, а если нет, то клиент оплачивает только текущие расходы. А вот эти расходы у них очень большие, они используют всякие высокие технологии и еще много чего. Так что ты подумай, нужно ли тебе это.
– Я подумаю.
И, зная, что сейчас последует, попросив мысленно прощения у Милки за обман, воплотила в жизнь план побега от ее вопросов.
– Ой, Милка, что-то мне плохо, голова сильно заболела, – прикрыла она глазки и откинулась на спинку стула. – Мне, наверное, лучше срочно домой.
– Пошли, Никочка, я тебя отвезу! – засуетилась Милка. – Ты даже позеленела вся!
– Нет, я лучше на метро – из центра в центр, всего три остановки, а на машине мы час в пробках простоим, – возразила Вероника.
