Текст книги "Скажи мне «нет», любимая (СИ)"

Автор книги: Татьяна Абалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 3. Рождение зверя

У Стефана и капли сомнений не возникло, что его прокляли. Он помнил силу, которая ослепила и придавила так, что невозможно было пошевелиться. Если и говорил, то только потому, что было дозволено.

«Я оставлю на твоем теле метку», – вспомнил Стефан слова ведьмы и свернул к лестнице.

Он не пошел в покои, как намеревался, а направился в подземелье. Никто не знал, даже верный друг Касл, что в толще скалы, на которой стоит замок, бьют сразу два источника. Холодный – Мальхор и горячий – Кодидур.

Они дали начало роду Хорр. Прапрадед, провалившись в грот, едва не убился, но, искупавшись в колдовской воде, чудесным образом исцелился. Так было выбрано место, где будет стоять город Веркон. Сливаясь, источники наполняли небольшое озеро. Благодаря горячей воде, зимой не нужно было думать о запасах угля или дров – Кодидуром отапливались все помещения замка.

Грот был единственным местом, куда никто из гостей не сунул бы нос. А Стефану предстояло не только подумать о произошедшем, но и внимательно осмотреть себя. Сердце замирало, когда он представлял, какую метку могла оставить ведьма. Но старуха понятия не имела о целебных источниках, а значит, Стефан легко мог избавиться от любой раны на теле.

Винтовая лестница вывела в винный погреб. Оглядевшись, Стефан нырнул в нишу за бочками. Нажав ногой на неприметный камень, открыл потайную дверь. Захватив с собой факел, поспешил вниз по длинной лестнице.

Прежде чем войти в грот, выдохнул. Он всегда так делал, готовясь увидеть диво–дивное. И нет, это относилось не только к источникам, хотя они тоже потрясали своей красотой. Стефан прикоснулся к камню на стене, и медленно отодвинулась еще одна потайная дверь. Брызнул яркий свет. Факел больше не был нужен.

Никто из предков не знал природу магического света. Считали, что он исходит от цветов, которые лианами опутывали стены грота. Крупные, сиреневато–голубоватые, не похожие ни на одни из существующих видов, они были удивительно хрупкими и не любили, когда к ним прикасались. Вели себя будто живые. Стоило хозяину пожаловать в тайную купальню, как нежные головки моментально разворачивались в его сторону.

Как рассказывал отец, а ему его отец, цветы в гроте появились не сразу. Давно был построен замок, камни подземелья уже носили следы копоти от факелов, когда однажды из камней пробился первый росток. Его не замечали до тех пор, пока не проклюнулся бутон. Когда он распустился, хозяин замка с удивлением отметил, что стало чуточку светлее. Он запретил прикасаться к цветку, а тот, точно в благодарность за заботу, выпустил еще несколько стрел.

– Ну здравствуй! – произнес Стефан, приветствуя нежного жителя грота. Его слова подхватило эхо и унесло к высокому своду – туда, куда не доставали даже побеги. Они всегда жались к воде.

Быстро раздевшись, Стефан повертелся, ища на себе ведьмовскую отметку. Нашел ее на внутренней стороне бедра. Небольшое поросшее шерстью пятнышко. Словно кто–то вырезал из шкуры дикого зверя клочок меха, величиной с мелкую монету, и приклеил к коже. Стефан даже попробовал содрать его, но ногу пронзила острая боль.

– Чертова ведьма, – прошептал он, заходя в озеро.

Посидел в нем немного, ожидая, что живительная вода без труда разделается с «изъяном». Но когда Стефан вышел из озера, то с ужасом обнаружил, что пятно увеличилось чуть ли не вдвое.

– Ты что, желаешь превратить меня в зверя?! – Стефан раздраженно обратился к озеру, не понимая, почему не получилось исцелиться. – А может, ты заодно с ведьмой? А?

Эхо повторило слова. От гнева у Стефана повело голову и потемнело в глазах. Но он не сразу сообразил, что сумрак навалился вовсе не от головокружения. Это перестали светиться стены грота. Вернувшись с факелом, хозяин замка подошел ближе и увидел, что цветы закрыли головки.

– Я убью эту ведьму! – прорычал он, торопливо одеваясь.

Стефан жалел, что вошел в озеро. Теперь он был уверен, что ведьмовское проклятие отравило все вокруг. Оно оказалось сильнее, чем чистые источники и хрупкие цветы.

Ведьму он не догнал. Старуха словно растворилась в воздухе. Безрезультатно потратили два дня, объезжая постоялые дворы Веркона и его пригорода. Как позже выяснилось, обоз с фокусниками и акробатами не пересекал перевал ни в направлении Закряжья, ни обратно. По всему выходило, что цирковые обманули, хотя уверяли, что прибыла из столицы.

Когда гости разъехались, и в замке остался лишь Касл, Стефан открылся ему, почему так странно вел себя в последние дни.

– Прокляла?! – воскликнул в изумлении друг. – Покажи метку!

Стефан развязал халат и выставил ногу.

– О, да пятно совсем небольшое и похоже на родимое. Не бери в голову. До женитьбы тебе далеко. Да и не верю я в колдовство. Простое совпадение.

– Но прежде я такой родинки я не замечал, – Стефан уже сам не был уверен. Он никогда разглядывал себя с такой тщательностью.

– Забудь. Зачем сейчас заламывать руки? Приспичит жениться, тогда и будем думать.

Стефан и забыл. Закрутила учеба в академии, а пятно больше не росло и не беспокоило. Правда, в редкие побывки дома в озере купаться он так и не решился. Приходил, садился на валун и разговаривал с цветами, как делали его отец, дед и прадед.

Колдовские вьюны со временем ожили и как прежде разворачивали к нему красивые головки.

Все было хорошо ровно до тех пор, пока граф Хорр не влюбился в Клару и не сделал ей предложение. Проводив невесту до дома родственников, у которых она гостила, Стефан помчался к себе. Тщательно осмотрел себя, но ничего нового не нашел. Счастливо рассмеялся. За годы он так свыкся с пятном на бедре, что уже верил – оно было всегда.

А ночью ему впервые приснился зверь. Он шел на Стефана, низко опустив голову. Буравил желтыми глазами. В них не было злобы или ненависти, они просто изучали. Будто пытались понять, уживется хищник с этим человеком, который пятился и хватал ртом воздух, или нет.

Когда Стефан уперся спиной в стену, он ударил зверя что было сил. Прямо по мохнатой морде. Он не хотел быть одним целым с этим животным – то ли волком, то ли медведем. Слишком крупным для серого хищника и слишком поджарым для бурого. Зверь взъярился и махнул когтистой лапой в ответ. Щеку обдало болью.

Лорд Хорр проснулся. Тяжело дыша, уставился в темноту, все еще переживая страшный сон. Наутро обнаружил, что подушка окроплена кровью. А когда подлетел к зеркалу, разглядел длинную рану на скуле. Подняв руку, потрогал ее и... закричал от страха. Мизинец больше не был мизинцем. Вместо ногтя торчал длинный черный коготь.

Раньше побежал бы к озеру, чтобы умыться, но сейчас не рискнул. Пусть лучше останется шрам на лице, чем вся рука с «помощью» целебной водички превратится в звериную лапу. Он помнил, как после купания увеличилось пятно на бедре.

Рана на щеке затянулась быстро, а коготь был подпилен и отличался от остальных ногтей только массивностью и черным цветом. Стефан даже начал сомневаться, что коготь является следствие проклятия. Мало ли какие на свете существуют болезни?

Он и к местному лекарю сходил. Тот поцокал языком и прописал притирки. Стефан строго выполнял все предписания, но лечение очевидного успеха не принесло.

В итоге лекарь сообщал, что в мире существуют разные болезни, приводящие к почернению и уродству ногтевой пластины, и что Стефану досталась одна из них. «Не смертельно. С этим можно прожить всю жизнь», – успокоил он на прощание пациента. И в это хотелось верить.

Клара так и не дождалась обещанных сватов. Уехала с глубокой обидой, оставив на прощанье письмо, где назвала графа Хорра трусом и лжецом.

В Военной академии он объяснил, что повредил палец на охоте. Боевые маги и не такими шрамами могли похвастаться. В остальном Стефана ничего не беспокоило. Хвост не вырос, и уши не встали торчком.

Со временем страх отпустил, и один из лучших курсантов полностью отдался учебе. Чем реже всплывал в памяти страшный зверь, тем больше думалось, что ноготь – следствие механического повреждения. Ударился и не заметил.

Через год Стефан блестяще окончил Академию. Собирался отправиться на границу, чтобы отдать долг Родине, но решил перед отъездом навестить родной край. Нужно было попрощаться с Мамушкой.

Родные стены напомнили о проклятии. И вновь в душе поднялся так тщательно скрываемый страх. Когда Стефан направился в покои Мамушки, его вдруг осенило. А почему бы не проверить действие проклятия на ней?

Он точно знал, что на предложение руки и сердца нянька ответит «нет». Ни много ни мало, разница в их возрасте составляла более двадцати лет. Нет, конечно, Стефан знал примеры, когда супруги не были ровесниками, но это же была его родная Мамушка. Она не подведет.

Стефан рассмеялся. Как же все оказалось просто! Он перехитрит ведьму!

– Конец всем бедам! – выкрикнул он, заставив обернуться на себя слуг. Лорд Хорр был уверен, что можно сто раз спросить няньку, согласна ли она стать его женой, и в ответ сто раз услышит «нет».

Стефан с порога заявил Мамушке, что желает жениться на ней. Выпустив из объятий дорогого воспитанника, та сначала потеряла дар речи, а потом расхохоталась. Ее смех был таким заразительным, что граф сам не удержался.

– Что? Совсем сдурел? Или тебе девок вокруг не хватает? А может, ты боишься без своей няньки отправится в дальний гарнизон?

Небольшого роста, подвижная, но рано поседевшая – другой Стефан ее и не помнил, она только со спины казалась молодой и стройной. Давнее горе, когда она потеряла единственного сына, выпило из нее все краски. Серые прозрачные глаза, лапки морщинок в их уголках, глубокие изломы у тонких губ.

Отсмеявшись, Мамушка опустилась в кресло. В последнее время у нее болели ноги. Стефан придвинул маленькую скамеечку и сел на нее.

– Ты права, Мамушка, боюсь, – он положил, как в далеком детстве, голову ей на колени. Она тут же запустила в его густые вихры пальцы. – Боюсь оставить тебя здесь одну.

– Фи! Ты в Академии учился долгих семь лет и наведывался сюда лишь дважды в год. Я же не умерла, ожидая тебя.

– Но с годами ты становишься все дряхлее.

Скулы Стефана пошли красными пятнами. Родовой закон «Никто и никогда, кроме тех, кому имя Хорр» не разрешал чужим входить в грот, а вода, вынесенная за его пределы, переставала быть целебной. Стефан, как последний из рода, не решался нарушать закон даже ради любимой няньки. Кто знает, о чем его прапрадед договорился с богами, чтобы те позволили ему построить замок над источниками?

Глава 4. Мытарства

В давние времена род Хорров служили совсем иным богам – суровым и безжалостным. Закряжцы и сейчас молились бы им, если бы не король Кардеры, присоединивший чужие земли к своим владениям и насильно заставивший почитать Единого бога.

Люди тайком ходили в горы, чтобы попросить помощи у покосившихся идолов. Когда священник на службе вопрошал, не изменяют ли они своей вере, они, как на духу, отвечали «Верны!», имея в виду совсем не того бога, что смотрел на них грустными глазами в красивом храме.

Стефан помнил, как мальчишкой подписывал документы – обязательство построить в родном городе обитель для нового бога. Пришлось вникать в денежные дела. Сам ужался, уволив половину слуг, поднял налоги, но построил красивый храм с колокольней. А ведь ему тогда было всего четырнадцать лет.

Нянька рассмеялась, чем отвлекла от дум о несправедливом короле.

–  Ты сказал, я становлюсь дряхлее? Да мне и пятидесяти нет. Я еще твоих детей нянчить буду, – Мамушка легонько щелкнула Стефана по носу. Как в детстве.

– Не надо лишних слов. Ты просто ответь, «да» или «нет».

Стефан расслабился. Едва ли не котом мурчал, когда нянька вновь запустила пальцы в его волосы.

– Знаешь, раз уж тебе нужна моя помощь, то я отвечу «да».

Стефан поднял голову. Он не верил, что Мамушка согласилась.

– Я не ослышался? – осторожно спросил он. – Ты сказала «да»?

– Я ведь понимаю, что тебе неловко привозить в гарнизон няньку. Не маленький уже. Хоть женой, хоть дочерью назови, я на все соглашусь. Знаю же, что понарошку.

– Как ты могла сказать «да»? Как не стыдно даже думать об этом всерьез? Я ждал от тебя отказа, – Стефан был расстроен.

– Голову заморочил, – нянька, вконец рассердившись, завозилась, чтобы выбраться из кресла. – То с собой зовешь, то недоволен, когда соглашаюсь. Уходи. Пойди в студеной реке охолонись. И не смей больше так шутить. Прикажу розгами высечь.

Все как в детстве. Мамушка не раз грозилась розгами, но обещания всегда оставались на словах.

После случая с нянькой граф Хорр четко понял – шутить с предложениями руки и сердца нельзя даже со старухами. Неизвестно, что им стукнет в голову.

Той ночью опять снился зверь, который подошел так близко, что Стефан почувствовал запах его шерсти. А утром с ужасом обнаружил, что коготь появился еще и на безымянном пальце. Плюс ко всему, фаланги обоих густо поросли бурой шерстью.

Оставив военную службу из–за невозможности объяснить изъян, делающий его похожим на оборотня, граф Хорр несколько лет мотался по Западным королевствам, где жили сильнейшие маги и колдуны. Но ни один из них так и не смог снять проклятие. Пришлось вернуться в Закряжье и стороной обходить девушек, мечтающих выйти за него замуж. Он стал затворником.

Все это Стефан рассказал другу и продемонстрировал руку, с которой сдернул перчатку.

– И что же теперь делать? – Касл не мог оторвать взгляда от изуродованных пальцев. – Отдашь все наследство Вильхельму Второму? Но если ты так и не оставишь после себя потомства, то твой родовой замок тоже перейдет короне. Не жалко?

Надевая перчатку, граф скрипнул зубами. Дом с его тайнами отдавать захватчику было нельзя. В голове Стефана давно поселилась мысль, что страшная болезнь обошла Закряжье только потому, что его земли все еще охраняли старые боги. Договор, заключенный его предками, оставался в силе.

Но что будет с закряжцами, когда в замке начнут хозяйничать люди короля? Уйдет источник глубоко в скалу, чтобы скрыть свою силу, или достанется по праву сильнейшего Вильхельму Второму? А цветы? Что будет с дивным светом?

– Я выполню все условия проклятия, – Стефан вновь обратил взор на огонь. – Отыщу женщин, которые точно ответят мне «нет». Главное, вспомнить, сколько раз я произнес это слово, отказываясь платить ведьме. Десять? Двенадцать? Пятнадцать?

– Думаю, не больше дюжины. Прости, но из–за обильных возлияний я плохо помню тот вечер. Вино – зло.

– Я тоже больше не пью. И тебе не надо, – Стефан покосился на пустой бокал друга. – Были бы мы в тот день трезвы, ничего не случилось бы.

Весь вечер они привели, разрабатывая план. Составляли списки, к кому следует обратиться, чтобы услышать «нет». Касл даже предложил свою мать. Мол, он обработает ее – предупредит заранее, что нельзя соглашаться. Стефан был против. Неизвестно, как поведет себя проклятие, если он начнет мухлевать, но мать Касла в список все же внес.

Начали осуществление плана на следующий же день. Отправились к вдове палача. Да, в Верконе был такой, пока Вильхельм Второй не прислал распоряжение, чтобы всех преступников отправлять на суд в столицу. Даже такую привилегию, как разбор спорных дел, король отобрал у хозяина Закряжья, желая показать всем, кто здесь главный.

Оставшись без работы (в столице хватало своих палачей), местный душегуб сильно запил и в итоге замерз под забором. Вдова криком кричала, что ненавидит графа Хорра, так как тот не отстоял свое право хозяина. Стефан догадывался, что многие закряжцы недовольны, перейдя под управление короля. Они считали, что их лорд не проявил должного упорства.

Однажды, чуть повзрослев, Стефан собрал горожан на центральной площади и напомнил, как они попрятались в своих домах, когда пришли королевские войска.

И никто тогда не кинулся к четырнадцатилетнему хозяину, оставшемуся сиротой, на помощь. А ведь во время нападения полегли почти все стражники замка. После долгой осады и угрозы, что король сожжет Веркон, если граф не подчинится, он вынужден был склонить голову. Горожане прятали глаза. Все так и было. Но всегда хочется найти виноватого.

Вроде и объяснил юный лорд Хорр, что другого пути не было, иначе погибли бы безвинные, но недовольные все равно остались. Они и составили костяк списка.

Вдова палача жила в каменном двухэтажном доме, что говорило о прежнем достатке. Дети уже выросли и сами стали родителями – за высоким забором шумели внуки, играя во дворе под присмотром одной из снох. Стефан знал, что у вдовы палача только своих детей было пятеро, а внуков – вовсе не счесть.

Когда ей сообщили о прибытии графа Хорра, вдова долго не спускалась к своему сюзерену. Стефан сидел на стуле в сильно натопленной гостиной и поглядывал на друга. Не раздевался, так как собирался быстро уладить дело. Касл вел себя более вольно – рассматривал развешанные на стенах топоры, секиры и орудия пыток, что входили в арсенал палача.

По всему выходило, что вдову не ужасал вид предметов, несущих смерть. Она гордилась ими, раз выставила напоказ. Не забыла мужа, что не могло не радовать. Стефан надеялся услышать категоричное «нет».

Когда на лестнице послышались шаги, Касл быстро вернулся к Стефану. Барон не успел повесить на место топор, с которым упражнялся, представляя, что рубит голову. Он убрал его за спину, но топорище было слишком длинным и полностью за Каслом не скрывалось.

Стефан поднялся, чтобы поприветствовать хозяйку дома.

– Чем обязана? – еще находясь на лестнице, спросила вдова.

Большая, рыхлая, с грубыми чертами лица, она заставляла скрипеть под собой каждую ступеньку. Одетая во все черное, женщина являла собой саму скорбь. Глаза блестели от непролитых слез. Узнав графа, вдова замерла. Выразительно всхлипнув, приложила платок к носу.

– Госпожа Кристель, – Стефан шагнул к лестнице и подал руку, чтобы женщина благополучно покинула последнюю ступеньку.

– Рада приветствовать вас, Ваше Сиятельство, и вас, Ваше Благородие, – произнося последние слова, она повернула голову в сторону Касла. Заметив топор, в недоумении вскинула брови. Обладательница грубого голоса, лишенная какого–либо изящества, она сама легко представлялась на месте палача. – Что привело высокородных господ к несчастной вдове?

Стефану понравилась прямота женщины. Она не стала обмениваться любезностями, что могло затянуть время пребывания гостей в мрачном доме.

– Пусть вас не удивит мой вопрос, – Стефан прямо посмотрел вдове в глаза, – но что бы вы ответили, если бы я попросил вашей руки?

Госпожа Кристель опустила глаза, и только сейчас Стефан заметил, что все еще держит ее ладонь в своей.

– Я бы поинтересовалась, для чего она вам понадобилась?

Совсем не вовремя Касл уронил топор. В глазах вдовы мелькнул страх, и она, от греха подальше, убрала обе руки за спину.

– Нет–нет, вы не так поняли, – поторопился исправить положение Стефан, наблюдая, как покрасневший до корней волос друг вешает топор на место. – Я всего лишь хочу знать, как бы вы отреагировали, если бы я вдруг предложил вам выйти за меня замуж. Да или нет?

Женщина оторопела моргнула.

– Спустя столько лет вы решили начать раздавать долги? – ее щеки и нос сделались пунцовыми. – Из–за вашего малодушия мой муж распрощался с жизнью...

– Мне было всего четырнадцать, – напомнил Стефан.

– Повзрослели, значит, Ваше Сиятельство? И сейчас хотите загладить свою вину? – вдова пошла в наступление: еще шаг и она уперлась бы объемной грудью в солнечное сплетение графа. Тому пришлось отступить. – Ох, сколько же лет я ненавидела вас! Сколько проклинала...

Хозяйка дома вперилась немигающим взглядом в Стефана. Он выдохнул. Ее ненависть давала надежду. Чтобы подогреть вдову, граф скривился и еще выше задрал нос, всем видом показывая, что ему трудно дышать с ней одним воздухом. Любую женщину подобное поведение смертельно оскорбило бы.

– Пришел мой черед заставить вас плакать, – громко произнесла госпожа Кристель. – Поэтому с превеликим удовольствием отвечу «да». Завтра же перееду в ваш замок. Катуня, Верина, Буся, собирайтесь, мы будем жить в хоромах Его Сиятельства! Разрешаю звать его папой!

Стефан не ожидал, что вдова выкинет вперед руку и мертвой хваткой вцепится в подбитый мехом плащ.

– Что вы делаете? – на помощь к оторопевшему другу пришел Касл и втиснулся между ним и вдовой. – Вы не так поняли! Мы просто проводим опрос. Хотим узнать, сколько овдовевших или брошенных женщин Веркона готовы заново выйти замуж. Хватает ли на их долю свободных мужчин или их следует привезти из столицы....

– Что же вы мне голову морочите? – вдова с неохотой отпустила шубу. Она уже чувствовала себя графиней.

– Это всего лишь опрос, – граф поправил съехавший с плеча плащ и направил убийственный взгляд на Касла. Тот побледнел, но не остановился.

– А за правдивый ответ, что вы не против выйти замуж, вам, госпожа Кристель, полагается вознаграждение.

Касл суетливо вытащил из кармана и положил на стол золотой.