Текст книги "Психо. Сказки Грижского леса (СИ)"
Автор книги: Татьяна Абалова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Увидев непонимающий взгляд орангутанга, поправился:
– Я – психотерапевт. А это, – филин указал крылом на смущенную мышь, – моя лаборантка пани Десмонд. Я застал ее за забором крови во внерабочее время в вашем заведении.
– И? – орангутанг лениво почесал подмышку.
– В компании с вашим сотрудником. Он представился как граф Дракула.
– Я приношу свои извинения, – вздохнул месье Боливар. – Мне жаль, что вы открыли тайну Призрака цирка. Дракула (это имя дал ему я) – мой приемный сын. Я нашел его в сундуке с реквизитом, когда наша труппа переплывала Атлантический океан. Видимо, он забрался туда во время гастролей цирка в Южной Америке. Я привязался к малышу. Кочевая жизнь лишила меня нормальных семейных отношений, поэтому я взял над ним опеку. Только когда мои артисты начали жаловаться на слабость, головокружение и тошноту, я догадался, кого усыновил. Но было поздно. Разве родители отказываются от детей, даже когда они сосут с них кровь? Нет? Вот и я не смог. Чтобы не вызвать бунт на корабле, я скрыл причину повальной эпидемии слабости. В цирке до сих пор не знают, что мой малыш – вампир. Дракула стал причиной того, что я продолжаю гастроли по миру, хотя давно мог осесть в облюбованном месте. Только тайно насыщаясь кровью зрителей, Призрак цирка может выжить. Еще раз приношу свои извинения. Завтра же цирк покинет Грижский лес.
Пани Десмод заплакала в голос.
– Я только-только встретила свою любовь, а вы собираетесь разлучить нас!
– Но как вы догадались, что в цирке живет вампир? – орангутанг старался сделать выводы и не допускать проколов в будущем.
Мышь, шмыгая носом, возвела очи ввысь и восторженно произнесла:
– Представьте мое удивление, можно сказать, счастье, когда на приеме доктора я осознала, что в лесу появился еще один вампир. Я не могла дождаться вечера, ведь характерные ранки на задних лапах посетителей цирка подсказали, где его искать. Ну, а потом, совместное распитие волчьей крови, нечаянный поцелуй, когда пан Серый скрестил лапы, ну и ...
Тут в комнату влетел пылкий влюбленный.
– Отец! Позволь нам пожениться! – он умоляюще сложил крылья, а потом ласково улыбнулся пани Десмод.
Орангутанг потер лысую, покрытую старческими пятнами голову.
– Я не против. Счастье сына для меня всё.
Влюбленные слились в долгом поцелуе. Орангутанг и филин смущенно отвели глаза в сторону.
– Мы полетели готовиться к свадьбе, – оторвавшись от пани Десмод, крикнул граф Дракула, и счастливая пара покинула гримерку.
– А теперь, месье Боливар, давайте оговорим их будущее, – пан Фил воззрился на поморщившегося владельца цирка.
– Я повторяю, что ради счастья сына, готов на все. Даже разлучиться с ним.
– То есть, вы хотите оставить его в Грижском лесу? Я предлагаю другой вариант – забрать пани Десмод с собой. Она отличный диагност и может быть вам полезна. Разве ваши артисты не болеют?
На следующий день пани Десмод и семейство летучих мышей из Гулкой пещеры с радостным писком летели в сторону цирка. Там счастливую невесту ждал жених. Все, кто присутствовал на последнем представлении или слышал о волнующем событии, тоже спешили к высохшему озеру. Звери несли свадебные подарки. Не часто местный житель собирался сочетаться узами брака с иностранцем.
Только филин сидел в своем дупле. Нахохлившийся и злой. Его супруга обеспокоенно поглядывала на старика.
– Что произошло?
– Свадьбы не будет. Я уверен.
– Ты приложил к этому крыло?
– Да. И меня сейчас мучают угрызения совести. Но я заботился о Грижском лесе.
– Ценой счастья одной маленькой мышки?
– Да. Я не мог допустить, чтобы у нас под боком расплодилось семейство летучих мышей-вампиров.
– Но почему ты уверен, что они не заберут ее с собой?
Невеста рыдала над запиской, оставленной бывшим женихом рядом с букетом цветов. Когда звери пришли к озеру, цирка на месте не оказалось. Он ночью свернул свой яркий шатер и отбыл в неизвестном направлении. Ветер трепал обрывки ярких афиш и гонял по пустырю смятые программки.
Пани Десмод в очередной раз развернула записку. На бумаге, мокрой от слез, была написана одна фраза:
«Боливар не выдержит двоих».
Психо-6. Индийское кино
– Доктор! – Пани Рудая легко запрыгнула на пень. – Как хорошо, что вы сегодня принимаете!
С тех пор, как хищница села на диету, она вызывала только восхищение. Фигуристая лиса с блестящей шерсткой, лучистыми глазами и мокрым носом могла стать лицом анти-бройлерной компании, если бы таковая развернулась в Грижском лесу.
– Что вас привело ко мне, милая пани?
– Я хотела посоветоваться. Вы же знакомы с моей сестрой-близнецом? – лиса подождала, пока филин кивнет.
Все знали пани Сломанный коготок. Не в пример пани Рудой, она родилась не столь удачливой, а потому вечно влипала в какие-то истории. Однажды, охотясь на кроликов на подворье рябой Марыси, она попала в капкан. Слава Всевышнему, жуткое устройство не перерубило ей лапу, а всего лишь сняло коготь. Когда ее, умирающую, принесли к филину, он, промыв рану, заверил обеспокоенных родственников, что пациентка жить будет, однако коготь никогда не отрастет. Лисе так понравилось находиться в центре внимания, что она до сих пор прихрамывала, хотя по заверениям пана Фила, могла бы этого не делать.
– Я подозреваю, что сестра имеет на меня зуб. Вот отрежьте мне хвост, но никак не пойму, что я ей сделала плохого! – Пани Рудая вытерла белым кончиком шикарного хвоста набежавшую слезу. – Пока я была толстой и безобразной, между нами сохранялся мир, но как только села на диету, начались неприятности: то земля уйдет из-под лап, и я ухну в яму с водой, то скатившийся с горки валун закроет выход из норы.
– Милочка, я полагаю, что случившемуся есть иные объяснения. Например, резкий отказ от бройлеров мог вызвать легкое головокружение, а в случае с валуном – камнепады у Старой горки случались и не раз.
– Нет, доктор, это проделки сестры. Вы бы видели ее перекошенную мордочку, когда я появилась перед ней после недельного заточения! Если бы я только сложила лапы! Без еды, без воды, в темноте – это были самые страшные дни в моей жизни. Хорошо, что шли проливные дожди! Я слизывала капли с валуна, а сама рыла и рыла влажную почву. У меня до сих пор не отросли когти! – Лиса сунула лапу под клюв филину.
– Так вот в чем заключается успех вашей диеты, – задумчиво протянул доктор. – Голодание и физический труд. А я думаю, почему пани Зиблс не обеспокоена массовой пропажей зайчат?
– Я вас умоляю! – фыркнула лиса. – Она когти на собственной лапе пересчитать не сможет, не то что многочисленных отпрысков.
– Как я понял, ваша сестра удивилась, увидев вас живой и здоровой?
– И постройневшей! – уточнила лиса. Ее сточенный коготь как восклицательный знак устремился в небо. – Вы знаете, кто меня подсадил на бройлеров? Она. А кто должен был попасть в тот злополучный капкан? Я.
– Откуда, милая пани, такие выводы?
– Как-то я приболела, – увидев докторский взгляд, лиса, несколько смущаясь, поправилась. – О, ничего страшного! Так, по-женски. Охотиться я не могла, и сестра каждый день приносила мне курочку. Сама причем не ела, ссылаясь на то, что сыта. День, два, три и я уже не могла отказаться от нежного мяса, которое так легко добывалось. Результат знакомства с бройлерами вы видели.
– А случай с капканом?
– Это произошло на заре нашей юности. К нам стал похаживать лис, живущий за Жабьим болотом. – Пани Рудая опустила глазки. – Он мне нравился, даже очень, но на несчастье, сестра тоже влюбилась в Красавчика и потребовала, чтобы он выбрал, с какой из сестер хочет остаться. Лис, не думая, указал на меня. Рудичка убежала вся в слезах. А ночью позвала на охоту за кроликами, которых на хуторе разводит пани Марыся. Когда я свернула к клеткам, сестра шепнула, что кроликов перевели в норы, вырытые за хатой. Подкравшись к земляному валу, я запнулась обо что-то металлическое и, проваливаясь в нору, от неожиданности вскрикнула. Пустите меня на воротник, но я слышала, как торжествующе смеялась сестра, правда, тут же она сама заверещала. Сердце сжалось от ужаса, когда, выпрыгнув из ямы, я увидела, как Рудичка катается по земле.
– И в чем подвох?
– Не споткнись я о капкан и не упади в нору, это я осталась бы без лапы, – лиса сделала ударение на «я».
– Ну, пани Рудая, – филин сложил крылья за спиной и начал прохаживаться между сосной и «кушеткой». – Я расцениваю происшествие как случайность, не более.
– Хорошо, но послушайте, что произошло дальше. Я взвалила стонущую сестру на спину и постаралась как можно быстрее убраться со двора. Пробираясь между клетками (так путь к лесу короче), нечаянно задела ее больную лапу. Рудичка не выдержала и вылила на меня ушат обвинений: это я должна находиться на ее месте, тогда Красавчик точно отказался бы от трехлапой невесты и выбрал бы ее!
– Пани Рудая, слова, сказанные в болевом шоке, нельзя принимать за истину.
– Ну, хорошо! А как вы объясните, что норы в земляном валу близко не пахли кроликами, а все ушастые по-прежнему сидели в своих клетках? Стукни меня молния между ушей, но сестра подстроила мне ловушку! И все из-за кого? Рыжего кобеля? Я отказала ему, предложив сойтись с сестрой. Но Красавчик оскорбился и ушел.
– М-да. Когда случайность превращается в закономерность, стоит задуматься.
– А я о чем! – Лиса соскочила с кушетки и начала нервно мерить шагами «кабинет» пана Фила.
– Прошу вас, пани Рудая, успокойтесь и вернитесь на кушетку. – У доктора в глазах рябило от рыжего цвета, так быстро лиса моталась туда-сюда. Ее пушистый хвост задевал пана Фила и ерошил перья на голове. Неприятное чувство.
Только что он допустил врачебную ошибку. Он не должен был складывать крылья за спиной и ходить между кушеткой и сосной, показывая свою обеспокоенность. Психо всегда должен оставаться бесстрастным. Поэтому, убедившись, что лиса легла на пень, он продолжил ровным голосом:
– Что сейчас вас тревожит?
– Несчастья с новой силой посыпались на мою голову: очередной камнепад, змея, под соломенной подстилкой, где я обычно сплю, отравленная вода в кувшине. Видно, я родилась под счастливой звездой – совершенно случайно почувствовала странный запах. У меня ПМС и обоняние обострилось. А сегодня загорелся куст, прикрывающий вход в нору, я едва не задохнулась в дыму. Слава Всевышнему, я держу нос по ветру и озаботилась тем, чтобы в моем жилище появился запасной лаз. Тайный от всех, в том числе от сестры.
– И?
– Она не ожидала, что я появлюсь с другой стороны, поэтому спокойно сидела за деревом и наблюдала, как огонь набирает силу.
– Вы спросили ее, почему она покушается на вашу жизнь?
– Нет. Она вывернулась бы. Зачем слушать ложь, когда ищешь правду? Я дождалась, пока куст полностью выгорит, и вернулась в нору через тайный ход. Потом выползла, притворно ахая: «Как это я проспала пожар?», выдержала время, чтобы дать сестре уйти, и рванула к вам. Как психо, вы просто обязаны мне помочь.
– Ну, милочка, у меня несколько иные обязанности.
– Здоровье пациента для вас важно или нет? – в лоб спросила лиса. – А жизнь?
Доктор молчал. Он закрыл глаза, лисе даже показалось, что филин уснул, но стоило ей слезть с пня, пан Фил воззрился на нее.
– Хорошо. Мне самому интересно, что происходит. Я предприму кое-какие действия, но прошу вас держать язык за зубами. Это и вас касается, пани Десмод.
Мышь выползла из-за «кушетки», ее большие глаза говорили о том, что она не пропустила ни слова.
– Да, доктор. Врачебная тайна и всё такое, – пискнула она.
– А пока займитесь своими прямыми обязанностями, возьмите пробу крови у пани Рудой.
– Вы, доктор, пожалуйста, определитесь. – Не разжимая зубов, как чревовещатель, проговорила мышь. – Только что была команда держать язык за зубами.
– Пани Десмод...
– Всё-всё. Я пошутила. Хотела разрядить обстановку.
Ни доктор, ни лиса не отреагировали на ее шутку. Доктор задумался, а пани Рудая с интересом наблюдала за медицинской процедурой.
– Чувствую легкий след сонной одури.
– Сплюньте кровь, быстро. – Пан Фил встревожился за свою лаборантку. – И прополощите рот.
– То-то у меня сухость такая, хоть язык вываливай! – Хлестнула хвостом по пню лиса, знакомая с ядовитой ягодой. – Попила чайку с бабушкой!
– Да, это уже серьезно. Сонная одурь или белладонна. Вам явно желают смерти. Теперь я понимаю, почему ваши глаза показались мне лучистыми. Красавка и есть красавка.
– И сердце у пациентки стучит как бешеное, – добавила мышь, сплевывая росу, которой полоскала рот.
– А что с бабушкой? Надо бы ее проведать. – Филин взлетел выше и снял с сучка табличку «Психо».
– Я сейчас сбегаю! – Лиса кинулась в заросли, но пан Фил остановил ее.
– Вам туда нельзя. И домой нельзя. Вам нужно на время спрятаться.
– Я пойду на птицеферму. Есть у меня там пригретое местечко.
– Отлично. Зная ваше анти-бройлерное настроение, никто не подумает искать вас в курятнике. И больше питья, голубушка. Хорошо бы холодный компресс на голову. А бабушкой займусь я.
– Сделаю, – кивнула лиса и нырнула в кусты.
– Пани Десмод, на сегодня прием окончен.
– Я хочу помочь. Вы же знаете, я юркая, могу незаметно последить за Сломанным коготком.
– Только умоляю, милочка, не рискуйте.
– Ты слышала, дорогая? – пан Фил окликнул жену.
– Да, родной. Лети к Седой лисе, не теряй время. А я пока посещу птичий базар. Если что-то происходит в Грижском лесу, все новости там.
Седая лиса грела старые кости, лежа на пригорке.
– Филя, что тебя принесло сюда? – она щурила глаза на солнце, и филин, как ни вглядывался, не мог определить, расширены у нее зрачки или нет.
– Я прилетел поинтересоваться, как ты себя чувствуешь, старуха.
– Хе-хе-хе, ты бы меня еще чувихой назвал. Да, побузили мы с тобой в свое время. Я вижу, ты и сейчас никак не успокоишься, все в «Психо» играешь.
– Какие игры, старая. Кто-то травит твою внучку белладонной.
– Пулю мне в зад! – Лиса села. – Которую из них? Рыжую или Коготок?
– Рыжую. И сдается мне, Коготок к этому приложила лапу.
– Пошла, значит, по стопам своей взбалмошной матери. Ты помнишь Хиппи?
– Как не помнить твою чумовую дочь. То в зеленый цвет выкрасится, то до розовой кожи обреется.
– Травкой баловалась, – грустно усмехнулась лиса. – Та знатно крышу сносит. Не хочешь вспомнить молодость? Может, забьем по косячку?
– Меня сейчас только один косяк беспокоит. Дверной. Как бы не вмазаться в него, когда в дупло влетаю.
– И у меня зрение село. Я теперь больше на нюх полагаюсь. Так что ты там говорил о моих внучках?
– Рыжая предположила, что только у тебя могла получить дозу белладонны. Во время чаепития. Меня смущает, почему ты не отравилась?
– Я чай не пью, у меня от него сердце бухает. Кипятком балуюсь с сахаром вприкуску.
– Кто чай заваривал?
– Я сама. – Лиса, кряхтя, спустилась к норе. На утоптанной полянке блестел медными боками самовар, а на полотенце уютно устроились чайные принадлежности.
– Откуда у тебя такая коробка? – Фил, поддев когтем, откинул деревянную крышку. Разделенное надвое нутро хранило туго скрученные листочки черного и зеленого чая.
– Хьюмидор, – лениво проговорила лиса. Потом пояснила: – Так коробка для сигар называется. Один дорогой мне мужчина прислал. Из самой Америки. Вкуссссные сигары были, – протянула лиса, довольно сощурив глаза. – Чего ты там нюхаешь?
– Какой чай ты вчера заваривала?
– Черный индийский. Рыжая только такой пьет. Коготок предпочитает зеленый китайский. А что?
– Похоже, в черный чай сушеные ягоды белладонны подмешаны. А вот в зеленом их нет. Как ты думаешь, почему сестра ненавидит сестру?
– Странно, не замечала. Вроде обе приветливые, улыбаются друг другу. Коготок накануне визита Рыжей приходила, фотографии рассматривала, такая веселая, воодушевленная была. Я с недельку назад над ней пошутила, думала, не простит, ан, нет, вернулась, как ни в чем не бывало.
– А что случилось? Расскажи.
– Дятел принес наливку, у него яйцо родилось. На запах пан Серый подтянулся, потом шесть братьев Бялко, ну, еще кто из любителей. Душевно так сидим. Кавалеры комплименты отвешивают, я же одна среди них дама. Даже о геморрое забыла. А тут Коготок нарисовалась: «Бабуля-бабуля...», я ей и говорю: «Ты кто, девочка? Я тебя не знаю. Иди куда шла». Ведь сколько раз предупреждала, на зверях меня бабушкой не называть. Это ты, Филя, мой возраст знаешь, для тебя я Седая, а для лесного молодняка я – Платиновая.
– Я чаек-то с собой заберу, от лиха подальше, – пан Фил выгреб его из коробки в пакетик, завязал узелок и приготовился взлететь.
– А может по косячку, чувак? Ты, Филя, брови-то расправь. Шучу я. Скоро новая партия сигар поступит. Прилетай, посмолим.
Филин в нетерпении высунулся из дупла. Скоро ночь, а супруга так и не вернулась с птичьего базара.
– Доктор, доктор! – перевернутая мордочка летучей мыши загородила обзор.
– Пани Десмод...
– Вы точно должны сделать мне прибавку к зарплате. Я такое вам расскажу, с ума сойдете!
– Милая, в таком случае, вы лишитесь жизни. Сумасшедший филин не разбирает, кто свой, а кто чужой. Марррта, ты где была? – он с облегчением выдохнул, поймав влетевшую жену в объятия. Пани Десмод закусила губу, видя нежность пожилой пары.
– Дорогой, я такое расскажу, ты сойдешь с ума!
– И вам пани Марта конец, – пискнула мышь.
– Так, дамы, давайте пройдем глубже в дупло. Нам не нужны посторонние уши.
– Можно, я первая? – пани Десмод повисла под «потолком». Ее потряхивало от нетерпения. После кивка филина она продолжила. – Как мы условились, я села на хвост подозреваемой.
– Буквально? – переспросила пани Марта.
– Дорогая, есть такое шпионское выражение «сесть на хвост», – с умным видом произнес пан Фил.
– Нет, – пискнула пани Десмод. – Я действительно села ей на хвост и забилась под шерстку. А чего? Тепло, уютно, опять-таки голод утолить можно. Я же сегодня из-за белладонны без обеда осталась. Где силы взять километры в воздухе наматывать?
– Километры?
– Да, пан Фил. Видели бы вы, как Коготок металась по лесу. И у Старой горки в засаде сидела, и за Жабье болото сбегала, за каким-то лисом с пивным брюшком кралась, а когда к нему выбежали маленькие лисята, интерес потеряла, потом она вашу беседу с Седой лисой подслушивала.
Филин задохнулся, но мышь его успокоила:
– Только отдельные слова долетали. Я так поняла, вы травку для косяка прикупили и улетели.
Марта осуждающе глянула на супруга.
– Опять за старое?
– Дорогая, что, я сам себе враг? – Пан Фил пошурудил в углу и вытащил пакет. – Это улика. Чай с белладонной.
Дорогая вздохнула.
– Продолжайте, пани Десмод. – Филин сунул улику назад. – Мне не терпится узнать, что меня может свести с ума.
– Приготовьтесь! – охотно откликнулась мышь. – Та-да-да-дам!
– Ну же?
– Они не сестры!
– Как? Они же близнецы!
– Вот скажите, вы можете отличить одну мышь из Гулкой пещеры от другой?
– Нет. Они все на одну мордочку.
– Во-о-т! Так и с лисами. Вам сказали, что они близнецы, вы и не замечали, что пани Рудая гораздо красивее пани Сломанный Коготок: шерстка ярче, гуще, шелковистее. Их кровь совершенно разная на вкус. Уж поверьте опытному анализатору крови!
– Но...
– Доктор, я не глупая. Знала, что вы усомнитесь. Для чистоты эксперимента сгоняла к братьям Бялко. Они увлеченно резались в карты, и я незаметно продегустировала их кровь. Они братья.
– Но...
– И опять я догадывалась, что вы скажете свое «но», поэтому помчалась к Кривой сосне. Десятки зайцев – это ли не испытательный полигон? Да, хочу предупредить, я сослалась на якобы ваше распоряжение о профилактике заболеваний ушастых.
– И?
– Супруги Зиблс поверили. Детишки выстроились вряд, и тут я чуть не подавилась! – мышь понизила голос. – Не все дети пана Зиблса ему родные!
Целую минуту любовалась она на открытые клювы супругов, но завершила отчет:
– Вскоре к главе семейства пришел пан Русак, его закадычный друг, и тоже протянул лапу. Короче, половина детей его. Пани Зиблс еще та штучка!
– М-да... Сильная женщина, – пришел, наконец, в себя доктор. – Дорогая, теперь твой черед свести меня с ума.
– Ах, да. Птичий базар. – Пани Марта взмахнула крыльями. – Там, как всегда, было шумно. Обсуждали очередную кукушку. Пока пан Под-Пантофлем распивал наливку с Седой лисой, его супруга отлучилась написать ему на сосне гневную записку, а когда вернулась, в дупле нашла еще одно яйцо. Теперь они никак не могут решить, какое из яиц родное.
– Завтра я помогу им, – отозвалась пани Десмод.
– Упоминание птицами Седой Лисы позволило мне плавно перейти к обсуждению Сломанного коготка. Многие заметили странности в ее поведении. Сойка рассказала, что близняшка стала сама не своей, когда ее бабушке доставили первую посылку из Америки.
– Да, Седая упоминала, о каком-то любимом мужчине, дарящем ей сигары. Кстати, следующую поставку она вот-вот ждет.
– Эх, ты. У тебя ответ под носом был, а ты у Седой лисы только чайком да косячком интересовался. – Супруга пана Фила постучала крылом по голове. – Американец сам приезжает! Сорока, охотясь за золотой чайной ложечкой, наблюдала, как Коготок с бабушкой фотографии, присланные вместе с сигарами из Америки, рассматривали. А на них весьма необычный мужчина!
Пани Марта сделала паузу. Она с удовольствием наблюдала, как открылся клюв у мужа, и вытянулась от любопытства мордочка пани Десмод.
– Ну же! – не выдержал супруг.
– Он черный как смоль и только кончик хвоста белый. Мистер Блэк. Североамериканский черно-бурый лис. Красавец и богач.
– Вот оно! – вскричал пан Фил. – Я никак не мог понять, почему Коготок хочет извести Рыжую. Оказывается, она устраняет соперницу!
Мышь захлопала крыльями, одобряя догадку филина.
– Как давно Седая лиса получила первую посылку?
Пан Фил тут же услышал ответ от умницы Марты. Он всегда знал, что выбрал достойную жену.
– Еще до открытия бройлерного хозяйства. Сорока это точно запомнила. Наша клептоманка уже тогда положила глаз на коллекцию золотых ложечек, присланных вместе с сигарами, и сносила добычу в гнездо на дереве, которое при строительстве птицефермы срубили.
– Получается, Коготок готовилась к приезду американского гостя и всячески старалась, чтобы ее сестра выглядела непривлекательной! – возбуждение пана Фила достигло предела.
– А когда вы, доктор, сорвали ее задумку, посадив пани Рудую на диету, подозреваемая решила навсегда покончить с удачливой сестрой. Начались покушения! – Пани Десмод не отставала от шефа.
– Но почему нам Рыжая ни слова не сказала о мистере Блэке? – Пан Фил почесал острым пером голову.
– Сорока уверяет, что пани Рудая никогда его не видела, сестра всегда уносила фотографии с собой. А Седая лиса, если и рассказывала что-нибудь об американце, то только в связи с любимыми сигарами. Пришли, ушли внучки, ей все равно. Ты же ее знаешь. Только у такой матери могла родиться Хиппи.
– А о Хиппи что говорят на птичьем базаре?
– Колесит по свету с каким-то цыганским табором. Она и до рождения близняшек пропадала. Помнишь, рассказывали, что видели ее в Вудстокском лесу?
– Да, пан Аист с Жабьего болота всех уверял, что она брюхатая была. Однако сюда Хиппи без лисенка вернулась. Врал, наверное.
– А потом она спуталась с корсаками из передвижного зоопарка и родила близняшек. Ой, чего это я говорю? – спохватилась пани Марта. – Они же не сестры. А кто из них родная внучка Седой лисе?
– Надо бы выяснить, откуда взялась вторая девочка, – задумчиво свел брови пан Фил. – Может, ее родители по всему свету разыскивают.
– Я завтра проверю, кто родной Седой лисе, а кто нет, – вставила свое слово мышь.
– А пока, никому ни слова. Пани Десмод, отдыхайте. Утром сбор. Продолжим наше расследование. Надо бы еще пани Рудую на птицеферме проведать. – Пан Фил широко зевнул. Не успела мышь вылететь в наступившую ночь, филин уже спал. Рядом притулилась его жена. Старики провели непривычно насыщенный день, а предстоящий обещал стать не менее хлопотным.
– Просыпайтесь, просыпайтесь! – верещала мышь, кружась у дупла филинов. – Мистер Блэк в Грижском лесу! Вы бы видели, на каком автомобиле его привезли! Сорока уже там, пытается зеркало стянуть!
– Тише, тише, пани Десмод, – прошептал филин. – Пусть Марта спит. Она уже не так молода, нужно ее поберечь. Куда лететь? Показывайте.
Черный-пречерный лис сидел в черном-пречерном автомобиле и курил черную-пречерную сигару. Рядом с ним сидела седая-преседая лиса и тоже курила черную-пречерную сигару. А вокруг них стояли, ходили, летали почти все жители Грижского леса. Они старались не шуметь, всем интересно было послушать, о чем же разговаривают богач и местная достопримечательность. Кабриолет, так машину назвал вечный путешественник пан Аист, давал прекрасный обзор – крыша просто отсутствовала.
– Хорошо! – Направила вверх дым Седая лиса.
– Очень хорошо! – Кольцами выдохнул дым мистер Блэк.
– Пустите меня! – раздался требовательный голос. Толпа расступилась. В импровизированном проходе появилась Сломанный коготок. Она шла вперед, не отрывая глаз от мистера Блэка. На ее шее красовался белый шелковый платок, и утренний ветер теребил его острые уголки.
– Смотрите, смотрите, она не хромает!
– Принарядилась!
– Ой, ой, держите меня, царица грижская!
Коготок не обращала внимания на недоброжелателей. Ее звездный час настал. Только присутствие пани Рудой могло омрачить ее шествие, но нахалка не появлялась со вчерашнего дня. Забилась, наверное, где-нибудь в щель и нос боится высунуть. Коготок постаралась запугать ее до смерти.
– Бабушка! – как можно более нежным голосом произнесла Коготок, скромно потупив глаза. Пусть американец видит, какие у нее длинные-предлинные ресницы...
– Ты кто, девочка? – раздался серьезный голос Седой лисы. – Я тебя не знаю. Иди куда шла.
Взрыв хохота на Старой горке разбудил пани Марту. Поморгав глазами, повертев головой, она заставила себя вылететь из дупла.
– Мистер Блэк приехал, мистер Блэк приехал! – щебетала стайка соек, спешащая туда, откуда доносились звуки веселья.
Пани Марта сделала круг над «кушеткой» и, взяв курс на птичник, скрылась среди деревьев.
Между тем, мистер Блэк покинул машину и подошел к Коготку. Взяв лису за лапу, он проводил ее к бабушке, а сам сел по другую сторону. Рудичка млела, чувствуя загадочный сигарный запах от шикарного меха американца. Ура! Он обратил на нее внимание! Вон с какой нежностью смотрит!
– Пан Фил, пан Фил! – мышь трепыхала крылышками у самой головы филина. Потоки воздуха ерошили перья. Как он это не любил!
Доктор медленно оглянулся на пани Десмод и все понял.
– Я сейчас сойду с ума?
– Да! – пискнула она и села доктору на плечо. – У Коготка и Седой лисы одна кровь. Они родственницы.
Пани Десмод сделала забор крови, пока американец и старая лиса наслаждались сигарами.
– Угу, – нейтрально ответил филин, ожидая, что мышь покинет его плечо. Но она сделала торжественную мордочку, и произнесла то, что навсегда разобьет сердце внучке Седой лисы:
– Мистер Блэк брат Коготка.
– Эх, глупая ты! – покачал головой филин, размышляя о лисе. – Зря старалась извести соперницу! Американец ушел-таки из твоих лап!
В этот момент, мистер Блэк поцеловал зардевшуюся Рудичку в ушко и произнес:
– Ну, здравствуй, сестричка!
Седая лиса улыбалась во все оставшиеся после долгой жизни клыки и не замечала крушения надежд своей внучки.
– Как сестричка? Не может быть!
– Может, милая, может! – похлопала ее по спине бабушка. – Твоя мама залетела от Блэка-старшего в Вудстокском лесу и сбежала, бросив на него мальчишку. Я разыскала внука, и вот он здесь, с нами.
– А где пани Рудая? – спросил мистер Блэк, беспокойно оглядываясь.
– Я здесь! – звонкий голос пани Рудой заставил расступиться толпу.
Она шла нерешительно, прихрамывая. На птицеферме пани Рудая чуть не угодила в капкан, расставленный кем-то очень злым, в том самом месте, о котором знала только она и Сломанный Коготок. Острые зубья содрали кожу с лапы, и пани Рудая всю ночь ее лизала, стараясь унять кровь и боль.
Мистер Блэк вышел из машины и подхватил теряющую сознание лису.
– Врача! – крикнул он.
– Доктор, как же все хорошо закончилось! – щебетала пани Десмод после окончания рабочего дня. Хотя филин сам был непосредственным участником событий, он не прерывал свою помощницу. Романтические истории полезны молодым женщинам. Тем более таким одиноким, как маленькая мышка родом из Аргентины.
– Как же я рада, что Седая лиса рассказала правду о пани Рудой. Надо же, она нашла маленькую, еще слепую лисичку у потухшего костра, где накануне стоял цыганский табор, и принесла в свою нору.
– Где одна, там вторая, – сказала она сама себе. Хиппи оставила ей новорожденную дочку и сбежала с циркачами. Седая лиса вырастила их, никому не сказав, что они не сестры. Все в лесу верили, что они близнецы, даже вы!
– Пани Десмод! – из дупла вылетела пани Марта. – Вы пойдете провожать мистера Блэка? Весь лес собирается у Старой горки.
Пани Десмод плакала. От переполнявших ее чувств, от радости за друзей. У Старой горки за ночь появилась беседка, увитая цветами. В ней лапа об лапу стояли мистер Блэк и пани Рудая. Только что Седая лиса объявила, что они стали мужем и женой. С неба посыпались мелкие цветы, зернышки и прочая свадебная мишура, которой полагалось попасть на головы новобрачных. Стайки птиц, носящиеся в прозрачном небе, создавали праздничную суматоху. Лягушки с Жабьего болота без устали драли глотки, соперничая в пении с соловьями. Длинноногие цапли начали выделывать всякие коленца, соблазняя и прочих жителей леса присоединиться к их танцам.
До самой ночи гудел Грижский лес, отмечая такое счастливое событие, как свадьба. Давно уехали на своем автомобиле жених с невестой, их путь лежал в Америку, Седая лиса спала в своей норе, обнимая новый хьюмидор с сигарами, а ее внучка Сломанный Коготок собирала узелок с нехитрыми пожитками, чтобы удалиться навсегда в заповедник, где она постарается начать новую жизнь. С чистого листа.
– Стоп! Снято! – прозвучало из уст пана Фила. – Всем спасибо!
– Чур, в следующем фильме я буду играть положительную героиню! – сестра пани Рудой отшвырнула в сторону сиротский узелок.
– С реквизитом поосторожней! – прикрикнул на лису пан Серый. – Так, все сдаем костюмы! Ты куда тащишь капкан? Положь, где взял!
– Стряхните с меня кто-нибудь муку. У меня все чешется! – ворчала лиса, исполнявшая роль Седой.
– Айда к речке! – мимо нее пробежал мистер Блэк, пачкая все, до чего дотронется, угольной пылью.
– Кто-нибудь скажет лягушачьему хору, что съемки закончились, или они так и будут голосить до утра?
– Кто видел дятла? Пан Под-Пантофлем, вам записка от жены! Поспешите домой! У вас родилось яйцо!
– Я не понял, а насчет моей жены и пана Русака правда или нет?
– Пани Десмод, а какая на вкус белладонна?
