Текст книги "Путеводная звезда (СИ)"

Автор книги: Тата Орлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

      Убеждать, что со мной все хорошо, я не стала.

      Плохо со мной было! Очень плохо… от понимания, чем же на самом деле была та война, которая не делила на правых и виноватых, просто забирая себе всех, до кого дотягивались ее костлявые руки….

 Глава 9

      Ланзири встретил нас дождем.

      Начался тот еще с обеда, но шел неторопливо, одаривая все вокруг одинокими каплями. И лишь уже в сумерках, когда карета въехала в город, вдруг зачастил, сыто зачмокав по образовавшимся тут и там лужам.

      Как раз под мое настроение…. Мрачное, влажное от едва сдерживаемых слез….

      Думать о дочери я себе запретила, осознавая, что именно от меня, от того, как я справлюсь с поисками доказательств невиновности мужа, зависит ее будущее, но после встречи обоза с ранеными что-то сорвалось внутри. Горько сорвалось. Безысходно….

      Сказать, что буду сильной, было нелегко, но стать….

      Не знаю, о чем думал Иван, глядя на мои метания, но вопросов не задавал. И не беспокоил лишний раз, давая самой справиться с тем, что творилось в душе.

      Карета въехала под устроенный перед гостиницей навес, остановилась. Из всех пассажиров остались мы трое, так что спешить, торопясь занять лучший номер, смысла не было.

      Иван вышел первым. Вдохнул… шумно, протяжно, словно пробуя воздух на вкус, потом расправил плечи…. И не важно, что невысок, глядя на него я даже залюбовалась, на миг забыв о своих тревогах. Сильный, гибкий, весь какой-то сбитый, впрессованный в небольшое, но крепкое тело.

      И вновь мелькнула мысль о муже…. О его объятиях, о жарких поцелуях, о той сладкой расслабленности, в которой засыпала рядом с ним....

      Чтобы не разрыдаться, порывисто поднялась, едва не столкнувшись с Макаром. Тот, не позволяя упасть, на мгновение прижал к себе и тут же отстранился, обеспокоенно заглянув мне в лицо.

      Что я могла ему сказать? Поведать, как тоскую… по мужчине?!

      А в памяти тут же возникло еще одно имя! Андрей! Так и оставшийся для меня неизведанным….

      Понимая, что еще немного, и я окончательно запутаюсь и в мельтешивших в голове мыслях, и в чувствах, которыми томилось сердце, насколько это было возможно, мягко улыбнулась:

      – Извините… – повинилась я. – Никак не могу забыть тех раненых.

      Похоже, он тут же связал мои слова с рассказом Ивана о женихе, за которым мы приехали, тяжело вздохнул… опустил руки….

      – Вы просто верьте, – кивнул задумчиво, принимая мое оправдание. – Вера, она всем помогает.

      Я бы и хотела с ним согласиться, но….

      Спас положение Иван. Вновь вернулся к карете, подал руку, помогая сойти и, кивнув Макару, тут же повел меня к гостинице. Все, что удалось увидеть – каменное здание было немалым, растянувшись от крыльца и в одну, и в другую сторону.

      Дверь большая, добротная. Темное дерево скреплено толстыми металлическими лентами. Вдоль, поперек и даже крест-накрест. По углам и в центре светлые глазки-амулеты, такие заговаривали от огня.

      Мы и подойти не успели, как она открылась, и на пороге появился хозяин:

      – А мне ж сказали, что ты про нас вспомнил, так я не поверил! – шагнул он навстречу Ивану. – А ты вот он, шельмец! – добавил он, раскрывая объятия моему… отцу. – А уж про дочь я совсем не поверил.

      – И зря! – добродушно хмыкая, Иван уткнулся куда-то в грудь мужчине. Без малейшего труда поднял его, подцепив за крепостью похожее на ствол дерева туловище, и под похожее на смех фырканье поставил на место, тут же вывернувшись из обхвативших его лапищ. – Знакомься, моя Елена, – показал он на меня, отойдя в сторону. – Найдется для нее, что поприличней?

      – Обижаешь старого Якова? – нахмурился хозяин, разглядывая меня с высоты своего роста. – Для такой красавицы и старого друга будет все только самое лучшее! – громогласно закончил он, протянув мне по-мужски руку. – Яков. Лучший враг твоего батьки.

      – Лучший враг? – с некоторой опаской протягивая ладонь, переспросила я.

      Беспокойство и тревога никуда не делись, но словно отступили, сдавшись перед этой откровенной мощью.

      – Было дело, – ухмыльнулся Яков, с осторожностью сжимая мою руку. Слегка покачал ее… как будто нежа, и отпустил, тут же засуетившись: – Чего ж мы стоим! Вы ж с дороги!

      Внутрь, слегка наклонившись, он вошел первым, лишь на секунду задержавшись, чтобы кинуть взгляд на Макара. Цепкий такой взгляд, знающий.

      – Ты иди, – Иван подтолкнул меня вперед. Заметив, как я напряглась – обстановка к расслабленности совершенно не располагала, тут же добавил: – Я сейчас….

      Возразить я не посмела, просто последовала за Яковом.

      Темно не было, но как-то мрачно, сурово. Крошечный коридорчик, который закончился еще одной массивной дверью, так же, как и первая, перетянутой металлическими лентами, за ней еще один, побольше. Слева – ведущая на второй этаж лестница, справа – вход в зал. На дворе почти ночь, посетителей немного….

      – Люська! – не дал мне осмотреться окрик Якова. – Встречай гостей!

      Люськой оказалась молодка с печальными темными глазами и тяжелой косой, хвостик которой терялся где-то под коленом.

      Горянка….

      – Барышню, – кивнул он женщине на меня, – в княжеский номер. И кристалл принеси воды нагреть, а то ж с дороги, да промерзла, – добавил он строго, но не сурово. Вроде как надо показать, кто хозяин, но так, лишь на публику, которой была я.

      Я это отметила, но не пропустила и другого:

      – Княжеский? – уточнила, взглянув на лестницу, к которой поспешила молодка.

      – Так князь Изверев в нем обычно останавливался, когда по делам наезжал, – охотно ответил Яков. – Под него и переделали. А теперь… – он, не без сожаления, махнул рукой и поторопил меня: – Ты иди, иди, а то вижу, уж и ноги едва держат.

      Был он прав, но один вопрос я все-таки решила задать, перебивая им мысли об Андрее, которые невольно всколыхнул наш гостеприимный хозяин:

      – Как ее зовут? – тихонько спросила я, надеясь, что повторять уже громче, мне не придется.

      – Люсиндой, – посмотрев вслед женщине, нахмурился он. – Ребенка она потеряла. Третий месяц пошел, а все еще не в себе….

      Он еще что-то добавил, но я уже не услышала, думая обо всем сразу. О Заступнице, которой оказалось неподвластно спасти малыша этой женщины. О себе, которая добровольно оставила дочь, чтобы отправиться на поиски мужа. О дороге, которая закончилась и только начиналась. Об Иване, для которого эти горы были его прошлым, к которому он вернулся.

      О князе…. О том, другом, и этом….

      Поднималась я по лестнице с некоторой опаской. Искренне любя Андрея, я его совершенно не знала. Тогда не понимала, теперь же….

      Какой он? Что ему нравилось, что вызывало отторжение? К чему стремился, о чем хотел бы забыть?

      Жизнь делала нас не только старше, она заставляла становиться мудрее. Иногда от этого становилось грустно. И больно… как мне сейчас.

      – Вот ваша комната, госпожа, – Люсинда открыла последнюю в коридоре дверь. Подала мне тяжелый ключ. Когда я прошла в комнату, тоже переступила порог. – Дверь слева – в ванную. Холодная вода там есть, а кристалл, чтобы согреть, я сейчас принесу. И если нужно обувь почистить или одежду, приготовьте, я позже зайду и заберу.

      – Спасибо, – оглянувшись, поблагодарила я. Дождалась, когда женщина выйдет, вернулась к двери, чтобы удобнее было осмотреться.

      Ничего особенного. Комната, как комната. Если только чуть более уютная, если сравнивать с теми, в которых приходилось ночевать в пути.

      Справа – одежный шкаф, вдоль стены кровать под тяжелым пологом. Неподалеку от окна – стол и стоявшее спинкой ко мне кресло. Слева – камин и еще одно кресло, так, чтобы удобно было погреться, сидя у огня, и та самая дверь, завешанная тканью. На полу – ковер, синий с серым, повторяя цвета обивки.

      Короткий стук меня испугал, я вздрогнула….

      Дверь резко распахнулась. Андрей стремительно вошел в комнату, несдержанно бросил в кресло плащ, подол которого был забрызган грязью. Дойдя до стола, остановился, обернулся, поморщился, глядя на оставленные им следы….

      – Госпожа? – вошедшая Люсинда смотрела на меня с непониманием.

      – Ты не скажешь, где поселили моего отца? – приходя в себя, спросила я. Не знаю, что натолкнуло меня на видение, но этот князь Изверев был совершенно не похож на того, женой которого я мечтала стать.

      Прошла вперед, шагами успокаивая трепещущее сердце. Остановилась в середине комнаты, повернулась, невольно вновь бросив взгляд на ковер.

      – Так напротив, – успокоившись, чуть натянуто улыбнулась она. Поставила на каминную полку плошку с лежащим в ней кругляшом – попадая в воду, такой начинал нагреваться, пузырясь и тая: – Яков спрашивает, вы ужинать будете?

      – Если только бульон и хлеб, – сначала качнув головой, и лишь после этого ощутив легкий голод, попросила я.

      – Я принесу, – кивнула она и, уже собираясь выйти, вдруг остановилась: – Вы ведь не дочь Ивана…

      В ее глазах что-то мелькнуло, но я не поняла, что.

      – Почему ты так решила? – нахмурилась я.

      – Да вы не беспокойтесь! – Люсинда прижала ладони к груди. – Я никому… – замотала она головой. – Никому-никому….

      – Так почему ты так решила? – повторила я свой вопрос, внимательнее разглядывая молодую женщину, только теперь заметив, какой красавицей она становилась, стоило ей лишь улыбнуться.

      – А я портрет ваш видела, – она подняла на меня взгляд. – Князь его в медальоне носил. А однажды открытым оставил на столе, вот я и заметила… Вы же за ним приехали? – вдруг с какой-то надеждой спросила она. И даже наклонилась вперед, словно это могло что-то изменить….

      Спас меня от ответа, которого не было, постучавший в дверь Иван.

      От ответа ей….

      Спасти от ответа себе ему было не под силу….

      ***

      Усталость – усталостью, но заснуть долго не удавалось. Постель, на которой лежал и он…. О чем размышлял? О чем вспоминал, прежде чем забыться сном? Или просто закрывал глаза, ценя время отдыха?

      Мысли об Андрее сменились другими. Дочь…. Муж…. Иван заходил, чтобы сказать о вестнике, которого отправил графу Горину. Обещал утром порадовать новостями….

      Это если порадовать, а если…. Думать об этом было страшно, а не думать не получалось.

      А еще шорохи и звуки. На тех постоялых дворах, где останавливались по пути, они не тревожили, здесь же заставляли сжиматься сердца, хватали за горло, не давая дышать.

      Не успела задремать, а тут уже и утро. И хотя ставни были закрыты плотно, а все равно не ошибиться. Шаги в коридоре, разговоры…. Доносилось приглушенно, но в том состоянии, когда настороже, слышались отчетливо.

      Поворочавшись еще немного – с Иваном на день особо ни о чем не договаривались, все-таки поднялась. Умылась, согрев осколком кристалла немного воды. С вечера использовала его не весь, помня, насколько дорогим было это удовольствие.

      Только успела одеться, как в дверь осторожно не то, чтобы постучались, скорее, поскреблись.

      Мягко ступая, подошла ближе….

      – Елена, это я….

      Удивлять, как он угадал мое присутствие, я не стала, просто повернула ключ в замке и отошла.

      – Не хотел будить, – вроде как, извиняясь, произнес Иван, закрывая за собой дверь. – Совсем не спала… – укоризненно качнул головой, окинув меня внимательным взглядом.

      – Привыкну, – коротко отозвалась я, возвращаюсь к креслу, рядом с которым стояли сапоги. Хоть и в платье, но туфли я решила оставить для другого случая. – Я смогу посмотреть город? – присев, приподняла подол юбки. – Это не опасно?

      – По свету – нет, – он прошел мимо меня, остановился у стола.

      Ставни я открыла, а вот окно не стала. Небо была ясным, но я обратила внимание, как зябко кутались в шали, проходившие по площади женщины.

      – Алексей Степанович написал, что у них все в порядке, – не оглянувшись, произнес Иван. – Аленка здорова, кушает хорошо. Просил передать, чтобы за дочь ты не волновалась.

      – Вряд ли это возможно, – честно ответила я. – Я не понимала, каково это – такая разлука.

      Обувшись, встала:

      – А как Владислав?

      – Там тоже все спокойно. Но его ищут. Тебя – тоже. – Лгать и он не стал.

      – Люсинда меня узнала, – вздохнув, тихо призналась я. Когда он резко развернулся, глядя на меня не с тревогой… с легким сожалением, чуть смутившись, продолжила: – У князя Изверева был мой портрет. Она случайно увидела.

      Несколько мгновений мы смотрели друг на друга…. Я ожидала укоризны – та история с моей влюбленностью сейчас могла иметь серьезные последствия, но облегчение на его лице было слишком явным, чтобы ошибиться в нем.

      – Это – ничего, – с улыбкой успокоил он меня. – Это даже к лучшему. А с Люськой я поговорю. Она хоть и молодая, но не глупая.

      – Она же горянка? – не пропустив сказанного им, уточнила я. – А на нашем языке говорит чисто, без акцента.

      – Так родилась в Ланзири, – вздохнул Иван. – И за нашим замужем была, пока не овдовела.

      – Так она… – я замолчала, не в силах подобрать слова. Вдова. Потеряла ребенка….

      – Это совершенно другой мир, – Иван подошел ко мне. Я думала, попытается утешить, но он лишь качнул головой: – Одновременно и проще, и сложнее. Здесь привыкли к смерти, но при этом умеют радоваться жизни. Полгода, год и она будет греть другую постель, и носить другого ребенка. – Он чуть помедлил и… добавил: – Или погибнет во время очередного набега. От своих же и погибнет.

      – Страшные вещи ты говоришь, – тихо выдохнула я. Вздрогнула… колотило, но не от холода, от того, что творилось внутри.

      – Не такие уж и страшные, – он пожал плечом. – Пойдем завтракать, да я загляну к старым знакомым. Послушаю, что говорят, сам поспрашиваю.

      О том, что могу стать ширмой для поиска, который будет вести Иван, я подумала еще во время отъезда из имения графа Горина. Подумала и согласилась, что так, возможно, даже лучше.

      Теперь же еще раз утвердилась в сложившемся у меня мнении. Неважно, кто найдет Георгия. Главное, чтобы он был найден….

      Живым!

      Ланзири растянулся вдоль дороги, разделявшей его надвое. Ну, или вдоль реки, которая каждую весну вплотную подбиралась к жилью.

      Начинался в низине и взбирался ступенями навверх, используя, чтобы закрепиться, любую мало-мальски ровную площадку.

      Дома – каменные. В центральной части – добротные, два-три этажа не редкость. У въезда в город и по склону – попроще, много мазанок.

      Гарнизон стоял у подножия горы, укрытый от сильных ветров. Но об этом я только знала, с того места, где сейчас стояла, не видны были даже стены.

      Наш завтрак с Иваном оказался очень коротким. Он торопился, хоть и пытался не показывать этого, но я замечала сдерживаемую порывистость, уже привыкнув к мягким, очень экономным движениям. Да и я лишь слегка утолила голод, предполагая позавтракать совершенно в другом месте.

      – Елена?

      Я оглянулась на голос, тут же улыбнувшись неслышно подошедшему ко мне Макару:

      – Милости Заступницы, – протянула ему руку, смутилась.

      Рукопожатие вроде как не пристало, даже в роли дочери Ивана я оставалась дворянкой, а ожидать, что коснется губами запястья, не соответствовало уже его статусу и выглядело едва ли не провокацией.

      Да только кузнец мои затруднения словно и не заметил. Легко поцеловал, обдав дыханием кожу над короткой перчаткой и вызвав вполне понятный озноб. Внимание…. Внимание мужчины, который не вызывал отторжения.

      – Вы ведь в гарнизон? – поторопилась я задать вопрос, сминая неловкость.

      – Да. У меня рекомендательное письмо к генералу Резину. – Он замолчал, глядя на спускавшуюся вниз дорогу. Та же простая одежда, в которой был в дороге. Заправленные в высокие сапоги темные брюки, рубашка-косоворотка, затянутая широким поясом. Голова не покрыта… сырой ветер был ему нипочём. – Хочу как можно скорее решить вопрос. Руки соскучились… по работе.

      – Понимаю, – кивнула я, все еще улыбаясь, но уже натужно. Эти три дня сделали нас ближе, но теперь вновь разводили в разные стороны.

      Для меня так казалось лучше – Макар был хорошим человеком, оскорблять его ложью совершенно не хотелось.

      – А вы? – он все-таки чуть замялся, выдавая свое волнение. – Иван разве не с вами?

      – Нет! – чуть поспешно ответила я. – Он встречается со своими старыми друзьями. А я… А мне… – я медленно выдохнула. – Я решила посмотреть город. Отец позволил, – для чего-то добавила я, пытаясь придать своим словам весомость.

      – А если я попрошу вас проводить меня?

      Он не настаивал, спрашивал осторожно, но в глазах застыла мольба….

      В Ланзири мы с Иваном собирались задержаться на два-три дня, отправившись затем в Киржич, находившийся у самой границы.

      Два-три дня… к тем, что мы были знакомы….

      – Если только до торговой площади, – предложила я компромиссный вариант.

      Впрочем, таким ли компромиссным он был? Оставаться одной в незнакомом городе я откровенно побаивалась.

      Вместо ответа Макар жестом указал на дорогу, полого спускавшуюся вниз.

      Мы прошли уже какое-то время, прежде чем я заметила, прерывая молчание:

      – Ланзири не похож на другие города.

      – Много камня и очень мало деревьев, – внес Макар свою лепту в разговор. – К тому же сказывается близость Ритолии. Когда-то это были их территории.

      Я поняла, о чем он сказал. Прошлая война, точку в которой поставили граф Суворов, выдав свою дочь Екатерину за одного из сыновей рода Лазариди. Сейчас его возглавлял князь Алихан. Тот самый, которому Георгий должен был отвезти документы.

      – И где находилась граница? – спросила я, чтобы пауза не оказалась слишком долгой.

      – Если вы помните, вчера днем мы проезжали мост, – охотно откликнулся Макар. Голос низкий, но не гулкий, а чуть приглушенный, как будто он сдерживал рвущуюся из груди силу. – Та река и делила Ритолию и Вероссию. А эти земли принадлежали князю Лазариди, став отступными за мир. Само селение тогда было небольшим, сейчас его называют Старым городом.

      – И все это за сорок с небольшим лет? – провела я несложные вычисления. И ведь знала – Иван рассказывал историю этого края, но на словах все звучало несколько иначе. Вроде как было… когда-то и с кем-то…. – А вы откуда так много знаете? – спросила я подозрительно.

      Он засмеялся. Смех был мягким, добродушно урчал перекатами:

      – А с графом Суворовым тогда много служивых вернулось. Кто-то у него в имении остался, кто-то перебрался в нашу деревню. Молодки, вдовы…. Сколько тогда семей новых образовалось…. Домов построили…. – Он лукаво посмотрел на меня: – Кузнецов только считаю нелюдимыми, а так мы даже очень общительные.

      – И почему это я вам, Макар, не верю?! – я ответила ему проказливой усмешкой. Легко с ним не было, но теперь, когда стало понятно, что черты в отношениях он переступать не собирается, оказалось немного проще.

      – И правильно делаете, что не верите, – его мое замечание только раззадорило. – Бывал я здесь. С торговым караваном ходил. И в Киржиче бывал, и в Кинаре. Один раз добирались до Джамри, а во второй до самого Тибраса.

      – Может вы и князя Алихана видели? – не сдержала я восхищения.

      – За одним столом не сидел, – на этот раз совершенно серьезно произнес Макар, удивив меня еще больше, – но издали посмотреть удалось. Прежде чем на люд клинки выложить, ему показывали. Он тогда два стилета с клеймом моего наставника взял. Платил полной мерой.

      Как дрогнули уголки его губ, я не пропустил. Не улыбкой дрогнули – удовлетворением:

      – Но это ведь еще не все? – я даже остановилась.

      Пришлось ему тоже замереть, глядя на меня с легким сожалением:

      – Букет цветов кованных он тогда купил. Мой букет. Мастером назвал, говорил, что гостем дорогим буду….

      Он замолчал, но продолжить я могла и сама. Война многое изменила. Для нас всех….

      Невольно сделала шаг, торопясь уйти с этого места, как будто именно оно было виновато во всех бедах. Поежилась, плотнее прижимая к себе концы накинутой на плечи шали.

      И опять молчание. Лишь подвывал холодный ветер, вплетая в себя то гавканье собак, то крик потревоженной птицы, то доносившееся издалека лошадиное ржание.

      Серость. Одиночество. Тоска….

      И редкие прохожие, не в любопытных – настороженных взглядах которых я видела то же самое, что творилось и в моей душе.

      – А вон там постоялый двор, – сбивая настроение, указал Макар на показавшуюся стену. – Раньше шумно было. Один-два каравана всегда стояли. Там же дома для отдыха, загоны для животных….

      – Макар, а сколько вам лет? – неожиданно для самой себя спросила я.

      Вроде и понимала, что кузнец значительно старше, но было в нем что-то… непоседливое, мальчишеское, не дававшее воспринимать взрослым. И даже усы и небольшая бородка не добавляли возраста, существуя вместе с ним, но словно каждый по себе.

      – Тридцать три мне, – добродушно хмыкнул он и добавил, опять сбивая с толку: – Вот вы уже и пришли, показал на огромный каменный мешок.

      Слева тот самый постоялый двор, укрытый высоким забором. Справа ряды зданий, первые этажи которых занимали лавки. И площадь между ними, сейчас практически пустая. Лишь несколько женщин с корзинками деловито сновали между немногочисленными, выставленными то тут, то там, грубо сколоченными прилавками.

      – Вам бы сюда, когда караван приходит. Здесь тогда шумно, суетливо… – Посетовал Макар, не совсем верно истолковав выражение моего лица.

      Разочарованной я не была, если только слегка растерянной. У трактира, который описывал князь Изверев в своих письмах, сейчас стояли два офицера.

      Один из них был похож на Георгия.

      Очень похож….

      ***

      Столик, за которым обычно сидел Андрей, оказался свободен. На мой взгляд, не самый удобный – я бы выбрала у окна, но с него, как ни странно, просматривался не только весь зал, но и большая часть площади.

      Посетителей оказалось мало. Два офицера – те самые, которых я заметила, подойдя в площади, и четверо, как мне показалось, торговцев, для которых не существовало ничего, кроме их разговора.

      Из женщин лишь я одна, но для меня этот факт ничего не значил. Идя сюда, я еще сомневалась, теперь же точно знала – была обязана пройти описанный князем путь от начала и до конца.

      Зачем – понимала не до конца, но было в этих письмах что-то…. Непонятное, не совсем уловимое, но от этого не менее важное.

      – Госпожа желает позавтракать? – Я так задумалась, что пропустила появление рядом со мной постороннего. От незнакомого голоса вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.

      – Говорят, у вас очень вкусная похлебка из потрошков, – стараясь, чтобы прозвучало ровно, произнесла я, подняв взгляд на стоявшего рядом со мной мужчину. Судя по одежде, это был сам хозяин заведения.

      – Правду говорят, – расплылся тот в довольной улыбке. – Утка домашняя, потрошки свежие.

      – Тогда будьте любезны похлебку и чечевичную кашу. И ягодный кисель, – добавила я, едва не пропустив, как совсем чуть-чуть, но поменялось выражение его лица. Вроде как растерялся, и даже посмотрел неверяще....

      – Как угодно госпоже, – тем нее менее бодро отчеканил хозяин и направился к стойке, за которой как раз в этот момент появилась дородная женщина лет тридцати.

      По возрасту совсем молодая, внешне она была… вызывающе большой. Высокая, широкая в кости, с тяжелой, выдающейся вперед грудью, с толстой косой, уложенной вокруг головы, она подавляла даже вот так, просто войдя в зал.

      С Тамарой пререкаться не советую. Дама она приятная, но лишь до той поры, пока не скажешь что против. Насколько может быть тяжелой ее немилость, тебе лучше не знать. Что хорошо, долго гневаться она совершенно не умеет. Стоит сказать что доброе, тут же становится вновь мягкой и добродушной.

      Если с кем и холодна изо дня в день, так ее муж, Ираклий. Но тут другая история, и она тебе известна.

      Еще несколько строк из письма князя Изверева…. Еще один рассказ, который он поведал не мне, но который теперь разворачивался перед моими глазами.

      Хозяин, заметив супругу, мгновенно сник, попытался стать меньше, скрыться от ее взора. Ему почти удалось – один из офицеров махнул рукой, подзывая, но женщина успела раньше, оттолкнув его своим крепким телом.

      Я предпочла отвернуться – сцена оставила в душе неприятный осадок, посмотрела в окно….

      Нас разделяло всего лишь стекло, но происходящее на площади воспринималось видением. Мужчины…. Женщины…. Дети…. Они куда-то шли, о чем-то говорили. Хмурились. Смеялись. Ругались….

      Чужая жизнь, не имевшая ко мне никакого отношения….

      Так только казалось! Где-то в их жизни затерялись следы самого дорогого для меня человека….

      – Граф, идите к нам!

      Моя рассеянность вновь сыграла со мной злую шутку. Отреагировав на окрик второго из тех двух офицеров, я едва не встретилась взглядом с вошедшим в трактир мужчиной.

      Успела опустить голову, надеясь, что края шляпки достаточно скроют лицо, чтобы остаться неузнанной.

      – Граф! – повторил свое приглашение офицер. Был он молоденьким. Шебутным.

      – Минуту, господа, – отозвался Илинский, продолжая держать дверь открытой. – Григорий, – поторопил он своего спутника. Заметила я его лишь теперь, стоял он неподвижно и… смотрел точно на меня. – Ты идешь?

      – Ваша похлебка! – загородив собой от чужого любопытства, спасла меня та самая Тамара. Не знаю, как насчет хозяина, но то, что это была именно хозяйка заведения, я теперь не сомневалась. – И хлеб.

      Я негромко поблагодарила, взялась за ложку.

      – Тебе бы лучше уйти, – стряхнув отсутствующие на столе крошки, вдруг чуть слышно произнесла она. – Нехороший он человек. До женщин падкий. А ты – миленькая, такую он точно не пропустит.

      – Кто? – недоуменно спросила я, прекрасно понимая, о ком именно она говорила.

      Григорий Раевский….

      О том, что встречу его здесь, я совершенно не подумала.

      – Тот, который с графом, – подтвердила Тамара мои подозрения. – Ты пока кушай, а я вскорости вернусь, на кухню тебя уведу. Мне как раз помощница нужна, скажу, что заработок ищешь.

      Я ничего не ответила, лишь кивнула, чувствуя, как холодеет внутри. Те две встречи с офицером гвардейского полка до сих пор оставались свежи в памяти. Да и его служба на барона Метельского…. О ней я тоже не забывала.

      Мысли роились в голове, не давая почувствовать вкуса. Илинский, написавший об Андрее…. Их поездка в имение графа Горина…. Появление здесь…. Находящийся в плену князь Изверев…. Георгий….

      Страх! Тоска! Сжимающее горло отчаяние!

      От моей решимости пройти этот путь до конца, не осталось и следа…. Лишь осознание, что ноша, которую я приняла, оказалась мне не по силам!

      Я уже хотела вскочить и кинуться вон… куда угодно, только бы не видеть ничего и не слышать, но ноги словно приросли к полу. И встала бы, но не могла.

      С трудом вздохнув – на грудь будто камень лег, попыталась успокоиться. Что такое паника, знала. Видела еще в пансионе, когда одна из старших воспитанниц тонула на реке. И ведь только в ямку оступилась, да слегка воды хлебнула, но нахлынувший испуг едва не погубил, лишив понимания, что берег близко, да и мелко совсем.

      – Господа, а может сливовочки? – уводя от воспоминаний, донесся до меня бодрый голос хозяйки. – Хорошая сливовочка. Еще с довойны осталась. Сладкая, как губки барышни. И бодрит так же… – заливалась она, расхваливая местно вино.

      – Так ты, значится, заработок ищешь? – бросив пугливый взгляд на жену, продолжавшую обхаживать офицеров, приблизился к моему столу хозяин. – Если поела, то пошли со мной. Кухню покажу.

      Как поднялась, сама не поняла. Вроде вот только ноги тяжелыми были, но достаточно оказалось слова, чтобы подскочила. Вытащив из кошелька на поясе монету, протянула, чтобы потом не забыть. Мало ли….

      Наряд мой был достаточно скромен, чтобы привлечь внимание, да и хозяйка трактира продолжала донимать офицеров, перейдя со сливовочки на какое-то замысловатое блюдо, название которого я не то, что запомнить, даже сразу за ней повторить не сумела, так что до кухни мы добрались без проблем. Внутрь не вошли, свернули в узкий, плохо освещенный коридор.

      – Как выйдешь, иди по тропинке. Доберешься до арыка, там направо, а дальше уже сама увидишь, – торопливо объяснял мне хозяин, пока я, постоянно натыкаясь на какие-то выступы, стоявшие у стен предметы, старалась от него не отстать. – И сюда больше не ходи. Граф-то хоть и в нехороших чинах, но без нужды не задевает. А этот никак не уймется. Все ему девок подавай…. – Он резко остановился, успев меня удержать, когда я вновь на что-то налетела. – И шарфик себе прикупи. Лучше голубенький. Ты светленькая, тебе пойдет.

      Ответить я ничего не успела. Он толкнул ногой дверь и выставил меня вон….

      Сказать, что я была растеряна – ничего не сказать. Неожиданное появление графа Илинского, да не одного, а вкупе с Раевским…. А еще и этот шарфик….

      Сейчас бы отдышаться, да подумать, но стоило представить, что меня могли узнать, как ноги сами понесли прочь от трактира.

      Тропинка оказалась узкой, камень – влажным после ночного дождя, да и шаль постоянно цеплялась за ветки растущего с двух сторон кустарника, но я продолжала идти вперед, оглядываясь на каждый шорох, раздающийся за спиной.

      Когда добралась до арыка, сердце трепетало уже где-то в горле, а перед глазами расплывалось от слез.

      Все вокруг было чужим…. И я одна…. Случись что, никто не поможет, не защитит, не подскажет, как действовать дальше….

      Громкие голоса заставили «очнуться», тут же прервав поток рвущихся из груди стенаний. Да – одна, да – никто не поможет и не подскажет, но это решения я принимала сама, точно зная, что легко не будет….

      Пропустив двух женщин с кувшинами на плечах – меня они словно и не заметили, продолжали негромко переговариваться, свернула направо.

      Вышла я прямо на площадь, как раз напротив постоялого двора. Ворота его были открыты, но внутренний двор оказался пуст, выглядя сиротливо.

      Война…. Сколько она порушила…. Сколько всего изменила….

      Эта мысль мелькнула и пропала, уступив место другой, показавшейся более важной. О голубом шарфике…. Не о том, который посоветовал прикупить хозяин трактира – о котором писал Андрей в одном из своих писем….