Текст книги "Любить друга отца (СИ)"
Автор книги: Таня Ульянова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Глава 24
Матвей.
Сколько мне понадобилось времени, чтобы заставить себя вернуться в Москву? Много. Полгода я прожил в деревне, стараясь выбросить мысли о Вике, но она засела в них, словно пиявка.
Я пытался ее забыть, но так и не смог. Понимая, что сбежать от проблемы просто не получится, я вернулся в город и последний месяц пытался не встретить ни ее, ни Лешу где-то на улице. Но, когда вчера позвонила ее подруга Таня и сказала, что Вика в больнице в тяжелом состоянии, я не выдержал.
Захотелось снова увидеть ее, почувствовать тепло ее кожи, увидеть ее серые глаза.
Медсестра наотрез отказывалась меня пускать, но деньги творят чудеса. Она все же сдалась, стоило мне сунуть ей в карман пару купюр по тысяче рублей.
Вошел к ней в палату и замер, снова увидев ее. Вика спала, не став ее будить, я молча присел рядом, смотря на измученную, уставшую, похудевшую и бледную девушку.
– Вика… – не удержавшись, нежно взял ее маленькую ладошку в свою, осторожно касаясь губами. – Моя милая Вика…
С губ девушки сорвался судорожный вздох, но она не проснулась.
– Как же я хотел тебя увидеть… – осторожно, чтобы не разбудить, провел по нежной щеке, пытаясь запомнить нежность ее кожи. – Ты знаешь, я больше не злюсь на тебя. Это был твой выбор. Ты не виновата, что выбрала его. Я понимаю, что сердцу не прикажешь. Я бы не заставил тебя полюбить себя. Прости, что сгонял на тебе злость… Я очень надеюсь, что ты будешь счастлива, Вика…
Осторожно отпустив ее руку, встал со стула и вышел из палаты, покидая больницу.
Пока ехал в ресторан прокручивал в голове события последних шести месяцев, в очередной раз признавая, что я настоящий слабак. За эти пол года так и не научился жить без неё.
Что же она со мной сделала? Пытался ее забыть и все, что связано с ней, но я будто схожу с ума. Куда бы не посмотрел, везде вижу ее. Это не любовь. Это какое-то помешательство. Зависимость. Но я забуду. Я забуду тебя, Вика.
***
Вика.
Я медленно открываю глаза, пытаясь понять, что произошло. Перед глазами всплывает момент, когда я вижу кровь на постели, и меня начинает трясти от страха. Инстинктивно прижимаю ладонь к животу, начав сразу поглаживать.
Что произошло? Что с моей девочкой? Она в порядке? Что-то угрожает ее жизни? Поток вопросов вихрем обрушивается на меня, но вовремя заходит в палату медсестра.
Увидев меня дрожащую от страха, она ставит лоток на столик и подходит ко мне.
– Лежите, вам ни в коем случае нельзя вставать, – строго говорит девушка, укладывая меня на подушку.
– Что с моим ребенком? – единственный вопрос, который меня сейчас интересует.
Я не переживу, если с моей малышкой что-то случится. Я не смогу жить, если потеряю ее.
– Вам сохранили беременность, – успокаивающе говорит медсестра. – Но если вы сейчас же не успокоитесь, все старания могут пойти насмарку.
Закрыв глаза, я тяжело дышала, стараясь не думать о плохом, но получалось с трудом. Мне было страшно. Страшно, что что-то может случиться с ребенком.
Медсестра сделала мне укол и пошла за врачом, а я лежала, прокручивая в голове события, которые привели меня к такому состоянию.
Дверь палаты открылась, с улыбкой вошла медсестра лет двадцати пяти на вид.
– Виктория, а вам принесли целый пакет вкусностей, – улыбнулась девушка, ставя передо мной пакет с гостиницами.
Неужели папа приехал? Странно. Почему же он тогда сам не зашел?
– Спасибо, – слегка улыбнулась я. – А кто это передал?
– Ваша подруга, – задумчиво проговорила девушка, подойдя к двери. – Татьяна кажется.
Господи… Нет. Этого же не может быть. Таня не могла так поступить со мной. Я не верю… Она же моя лучшая подруга. Она не могла…
Через пару минут в палату вошёл врач, осмотрел меня и что-то задумчиво написал в истории.
– Анна, – обратился он к медсестре. – Завтра развернутый анализ крови и биохимия. Также запишите пациентку на КТГ. Установите в палате круглосуточное дежурство, – повернувшись ко мне, он слегка улыбнулся. – Ну а вам, Виктория, постельный режим и только положительные эмоции, а когда ваше состояние улучшится, я смогу вас перевести в обычную палату.
Облегченно выдохнув, я все еще встревоженно смотрела на врача.
– Скажите, что с моим ребенком? – я смотрела на него глазами полными страха.
– Виктория, – полностью повернувшись ко мне, мужчина серьезно посмотрел на меня. – Вам нельзя волноваться. Совсем. Самое худшее, будем надеяться, уже позади. Сейчас главная задача это сохранить беременность всеми возможными силами. Я перфекционист, поэтому промежуточный результат меня не устроит.
На миг опустив голову, мужчина тяжело вздохнул.
– Доктор, что не так? – снова не унималась я.
– Вика, успокойся! – серьёзно проговорил врач. – Да, все еще остается угроза потери ребенка, но я уже обещал твоему отцу. что сделаю всё, что в моих силах, чтобы сохранить жизнь твоего ребенка!
Устроившись удобнее на кровати, я поджала губы.
– Скажите, у вас в клинике ведется видеонаблюдение? – задумчиво поинтересовалась я.
В ответ он молча кивнул, непонимающе смотря на меня.
– Так, Вика, – встав со стула, мужчина бросил в меня серьезный взгляд. – Твой отец после визита к тебе уже подходил ко мне по этому поводу. Если он захочет, он тебе расскажет все, но не сейчас. Слышишь меня?! Ты сейчас должна думать о ребенке! Это в данный момент твоя самая главная забота! Все. Теперь отдыхай.
Он вышел из палаты, оставляя меня наедине со своими мыслями. Я была на все сто процентов уверена, что это была не Таня. Словно кто-то стоял над ухом и говорил, что это Лариса. Только вот у меня еще не было прямых доказательств.
***
Несколько дней спустя.
Врача очень радовало, что мое состояние немного улучшилось. Меня со спокойной душой перевели в обычную палату, но наблюдение продолжали, дабы избежать нежелательных последствий.
С покушением на жизнь моего ребенка разобрались. С помощью видеозаписей камер наблюдения доказали ее вину. Ларисы. Папа заставил меня написать заявление в полицию, аргументируя, что, если человек сделал это один раз, обязательно повторит и второй, и третий, пока не добьется поставленной цели.
Сегодня был первый день, когда меня выпустили на улицу, ровно на полчаса. Когда приехала Таня, мы с ней первым делом пошли погулять по территории больницы. Подруга рассказывала, что дома все хорошо, что меня дома ждет братишка и папа. Что они меня все любят и ждут моего скорейшего выздоровления.
– Вик, ну уже даже выглядишь лучше, – улыбнулась Таня, когда я провожала её до остановки.
Слегка улыбнувшись подруге, я прижала ладонь к животику. Сейчас нам с малышкой больше ничего не угрожает и мне даже подумать страшно, что со мной было бы, если бы я её потеряла.
– Мне есть ради кого жить, – улыбнулась я. – Ради такого счастья я на всё готова. Это моя дочь, мой маленький смысл жизни, я за нее буду бороться.
– Умница, – улыбнулась подруга, обнимая меня. – Так держать. Так, все. Я поехала, меня мужчины дома заждались.
Отстранившись от меня, она отошла к маршрутке и, помахав мне, запрыгнула в нее.
Помахав ей в ответ, я с довольной улыбкой на лице отправилась в отделение. Настроение было отличное. Мои близкие меня любят, заботятся обо мне, переживают и, в конечном итоге, моя малышка радует врачей и все говорят, что я должна ее доносить и она родится доношенной.
Я хотела было войти в здание больницы, но сильные руки резко потянули меня назад.
Я судорожно задышала, смотря в глаза своего "посетителя", а сердце бешено заколотилось в груди.
– Отпусти меня, – испуганно шепчу я, прижимая ладонь к животу.
Мужчина ядовито улыбается, касаясь руками живота.
– Малышка, неужели ты думала, что, написав заявление на Ларису, не подписала приговор себе? – Рома убирает одну ладонь с живота, касаясь моих волос. – Не боишься, что тебе придется пожалеть?
На миг отстранившись от меня, он сует руку в карман, а в следующую секунду мои глаза испуганно расширяются, когда в его руке блестит нож.
Глава 25
Вика.
– Малышка, неужели ты думала, что, написав заявление на Ларису, не подписала приговор себе? – Рома убирает одну ладонь с живота, касаясь моих волос. – Не боишься, что тебе придется пожалеть?
На миг отстранившись от меня, он сует руку в карман, а в следующую секунду мои глаза испуганно расширяются, когда в его руке блестит нож.
Я испуганно смотрю то на нож, то на него. Мне никогда не было так страшно, как сейчас. Никогда. Слезы скатываются по щекам, я медленно закрываю глаза.
– Матвей, я люблю тебя… – шепчу, мысленно прощаясь с самым любимым человеком.
Пусть делает со мной, что хочет… Только бы с ребенком ничего не случилось.
Я чувствую горячее дыхание на своей щеке, отчего липкий страх холодным потом скатывается по спине, но в какой-то момент… Неожиданно чувствую, как по ногам потекла вода, и в ужасе распахиваю глаза.
Нет… Ещё очень рано… Нет. Паника накрывает с головой. Испуганно поднимаю на Романа глаза.
На миг опустив взгляд, он замечает мои мокрые лосины и отходит от меня на несколько шагов.
– Ты че, рожать надумала? – опешив, говорит он. – Ээ. Нет. Это без меня. Я не гинеколог.
Спокойно прикуривает сигарету и уходит, не прикоснувшись ко мне и пальцем.
Придерживаясь за стену здания, я стараюсь дойти до входа в клинику, но как назло следуют резкие схватки.
Не удержавшись на ногах, я падаю на колени, болезненно вскрикнув. Нет. Я не могу рожать. Слишком рано. Мне еще прилично ходить. Нет…
Меня трясет от холода, страха и боли одновременно.
Заметив медсестру, которая шла ко входу в больницу, я кричу, что есть силы.
***
Увидев скорчившуюся на земле девушку, женщина тут же подбежала к ней. Ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы оценить ситуацию.
– Так, милая, дыши глубже… – позвав санитаров с носилками, женщина пыталась успокоить испуганную девушку.
С каждым разом схватки становились сильнее.
– Помогите мне… – в слезах проговорила Вика. – Мне очень рано рожать… Ребенок может не выжить…
Бедную девушку всю трясло. Карина пыталась ее хоть как-то успокоить, но Вика была на грани истерики.
Спустя пару минут санитары уже занесли скорчившуюся девушку в больницу.
Борис стоял у своего кабинета, рассказывая новым врачам интернам должностные инструкции.
В нескольких шагах от них у лифта остановилась каталка. Его взгляд зацепился за пациентку и в следующую минуту он подскочил к ним, увидев на каталке дочь своего приятеля. Викторию Гранину. Свою пациентку.
– Что с ней? – начал он, тут же проверяя пульс.
У девушки пульс был слабый, а сама она была бледная, что стена.
– Преждевременные роды, – проговорила медсестра стоявшая рядом, снимая с ушей фонендоскоп. – Давление падает, пульс нитевидный.
– Черт! – чертыхнулся мужчина. – Готовьте операционную, реаниматолога и неонатолога, быстро!
***
За годы своей практики Борис никогда так не боялся, как сейчас, когда перед ним лежала заинтубированная девушка, а от него зависело две жизни и обе висели на волоске.
– Борь, двоих не вытянем… – словно приговор проговорил анестезиолог. – Надо спасать девчонку. Молодая ещё. Нарожает себе, если захочет.
На миг посмотрев на бледное лицо Вики, мужчина вспомнил обещание данное ее отцу. Он обещал спасти его дочь и внучку. И он это сделает, чего бы это не стоило.
Для него это была самая тяжёлая операция за годы врачебной практики. Он не знал, как смотреть потом другу в глаза, который уже ждал новостей, если не сможет спасти кого-то из них.
В какой-то момент аппарат, показывающий жизненные показатели Вики, начал протяжно пищать.
– Остановка сердца…
***
На подкашивающихся ногах выйдя из операционной, Борис присел на кушетку, никого не замечая перед собой.
Тяжело вздохнув, он на несколько секунд прикрыл глаза, пытаясь прийти в себя.
– Ну, что там? – встревоженный голос Алексея заставил его вздрогнуть и посмотреть на него.
На лице друга была гримаса настоящего не скрываемого страха, и его можно было понять.
– Борь, как она? – голос мужчины предательски дрогнул, выдавая истинные чувства и эмоции.
Как объяснить ему все? Не станет ли винить?
– Вика жива… – устало проговорил Борис, смотря на товарища. – Но сейчас в коме.
От услышанного Алексей замер, в ступоре глядя на друга. Вика? Его родная Вика… В коме? Ему казалось, что земля ушла из-под ног. Весь мир рухнул, разбиваясь на мелкие осколки.
– Ты же обещал спасти её… – схватив Бориса за ворот халата, прокричал он, резко поднимая его с кушетки.
В глазах мужчины застыли слезы. Впервые за всю свою жизнь он просто хотел взять и заплакать.
– Леш… – без эмоций проговорил врач. – Я сделал все, что мог. Все, что в моих силах. И только благодаря этому она не умерла. Но ее сердце не может работать самостоятельно.
– С ребенком что? – в ужасе надломленным голосом спросил Алексей, приготовившись к самому худшему.
– Девочка жива, – грустно улыбнулся Борис. – Но очень слабенькая. Не думаю, что выживет.
Тяжело вздохнув, Борис похлопал друга по плечу и молча пошел в ординаторскую.
Алексей так и остался стоять, смотря перед собой. Он не мог поверить, что может потерять свою дочь.
Когда-то, когда умерла Вера, маленькая Вика стала смыслом его жизни. Он делал все, чтобы дочь ни в чем не нуждалась. Все, чтобы она была самой счастливой на свете. А теперь он может потерять её так же, как и когда-то потерял её мать?
***
Лариса.
Неожиданный телефонный звонок Марины с новостью, что у Виктории Граниной начались преждевременные роды, заставил меня встрепенуться. Марина сказала, что шансов мало и исход был уже известен.
Сейчас я находилась под подпиской о невыезде и по городу могла передвигаться совершенно спокойно.
После звонка Марины я тут же позвонила Роме, чтобы вместе с ним разделить эту хорошую новость. Наконец-то у меня на пути никто не будет стоять.
– За что ты ее так ненавидишь? – вопросительно изогнув бровь, поинтересовался Рома.
Задумчиво улыбнувшись, я сделала пару глотков шампанского.
– Еще будучи в браке с Матвеем я видела и понимала, что она по уши втрескалась в моего благоверного, – стараясь держать себя в руках, проговорила я. – А он и не против был, что на него вешалась малолетка. Я ее ненавижу!
Рома молча смотрел на меня, покуривая сигарету. В этот момент я бы не отказалась иметь возможность читать мысли.
– Успокойся, – подойдя к нему, я села на колени, смотря прямо в глаза. – Тебе ничего не будет. Особенно, если она умрет. Кто скажет, что ты приходил к ней? Тебя же никто не видел. Вот и расслабься, милый. Не грузись. Хорошо?
Нежно коснувшись его губ, я обвила руками его шею, пытаясь отвлечь от мыслей об этой ситуации.
***
Алексей.
Договорившись с реаниматологом, Борис провел меня в палату реанимации, где сейчас находилась Вика.
Моя девочка, подключенная к разным аппаратам, лежала, и лишь вздымающаяся грудная клетка говорила о том, что она жива.
– Доченька, ты держись, пожалуйста… – медленно подойдя к ней, я осторожно взял её руку в свою. – Ты нам нужна, милая. Не смей уходить к маме. Не оставляй свою дочь, как это сделала она. Борись. Борись до конца, что есть сил. Ты не имеешь права сдаваться!
Присев на стул, я долго смотрел на нее, словно ожидая, что с минуты на минуту она откроет глаза, снова улыбнется, как прежде. Но Вика по-прежнему лежала, не подавая никаких признаков жизни.
Это было самое худшее, что может быть в жизни любого родителя. Страх потерять своего ребенка. Все происходящее казалось кошмарным сном.
Только бы всё закончилось хорошо… Только бы не случилось ничего страшного… Только бы история не повторилась.
Глава 26
Матвей.
Ее губы нежно касаются моих, просто сводя с ума этой нежностью.
– Я люблю тебя… – слышу нежный шепот у уха, и на лице расцветает улыбка.
Моя девочка… Моя маленькая и самая любимая девочка…
– Я тоже тебя люблю… – нежно шепчу в ответ, запуская ладонь в её густые волосы. – Ты самое лучшее, что со мной случалось…
Она улыбается самой красивой и искренней улыбкой.
– Ты нужен мне… – как-то резко изменившись в лице, проговорила девушка, отстранившись от меня.
Все ее тепло, которое я чувствовал несколько минут назад, сменилось холодом и пустотой.
– Вика… – ничего не понимающе шепчу я. – Куда ты?
Она смотрит на меня каким-то пустым и отстраненным взглядом. Я не могу понять, что происходит. Чувствую лишь накатившую пустоту.
Не проходит и несколько секунд, как девушка просто исчезает, словно растворившись в воздухе.
Резко открываю глаза, тут же садясь на кровати. Спустя несколько секунд до меня доходит, что это просто сон. Дурной сон.
– Ты чего? – сев вместе со мной, шепчет девушка, нежно касаясь ладонью обнаженной спины. – Кошмар приснился?
Молча киваю в ответ, откидываясь на подушку. Перед глазами все еще мелькает красивое лицо Вики.
– Матвей… – удобно умостившись рядом, шепчет Алина, кладя голову на мою грудь. – Мне так хорошо с тобой… Так жаль, что мы не встретились с тобой раньше…
Ей жаль… А мне жаль, что я не могу сказать того же о нашей встречи и нескольких проведенных вместе ночей.
Было около трёх часов ночи, когда девушка уснула. Заботливо укрыв ее, я встал с кровати и, натянув штаны, прошел на кухню.
С момента, как проснулся после сна, я даже не на минуту не сомкнул глаз. Сна как будто не бывало. И снова мысли о Вике. О той, которая предала.
Тысячу раз корил себя, что не могу о ней забыть. Я даже оказался не в силах удалить совместные фотографии на телефоне. Жалких трус.
Заварив себе кофе, прошел в кабинет. В ресторане сейчас полным ходом смена интерьера. Нужно ознакомиться с эскизами и скорее одобрить их, чтобы начали ремонт.
Работа очень хорошо отвлекала, но иногда мысли о ней настолько просто выбивали из колеи, что сложно даже было представить, что может быть по-другому.
Устало потерев глаза, открыл папку с эскизами, начал листать бумаги, но снова и снова взгляд возвращался к ее фотографии, стоявшей на моем рабочем столе.
Отложив папку, я неуверенно взял фото в руки. Она здесь такая красивая, такая счастливая…
Бережно провел по фото пальцами. Кого я пытаюсь обмануть? Себя? Пытаюсь убедить себя, что способен о ней забыть и переключиться на другую? Я тяжело вздохнул.
Да кого я обманываю. Не нужна мне никакая Алина. Она просто фарс. Замена.
Когда мы с Алиной познакомились, я увидел в ней небольшое сходство с Викой и просто потерял голову. Я погрузился в неё настолько, что сразу не смог понять элементарное. Мне никто не нужен кроме Вики. Но чертова гордость не позволит сделать первый шаг.
***
Алексей.
Две недели спустя.
Дни пролетали один за одним, но все стояло на одном месте. Состояние Вики не улучшилось ни на сколько. Она по-прежнему была в коме, а ее сердце не могло биться самостоятельно.
Я уже и потерял счет, сколько ночей я уже не спал. Самое страшное – не иметь возможности помочь своему ребенку.
– Здравствуй, моя хорошая, – еле сдерживая слезы, проговорил я, присаживаясь рядом с кроватью на стул.
Осторожно взяв руку дочери, я нежно коснулся губами её ладони, на миг прикрывая глаза.
– Доченька, очнись, пожалуйста… Вика, ты должна бороться ради дочери, слышишь? Верочке нужна мама! – опустив голову, проговорил я.
Не знаю, сколько времени так сидел, но когда зашла медсестра и сказала, что Борис хочет меня видеть, мне пришлось оставить дочь.
– Леш, мы вчера собирали консилиум, – надломленным голосом начал Борис, давая мне понять, что разговор будет не из лёгких.
Друг сочувствующе посмотрел на меня, а я пытался держать себя в руках.
– Состояние Вики стоит на месте, – закуривая сигарету, проговорил Борис. – Ни я, ни мои коллеги не увидели никакого прогресса!
По Борису можно было увидеть, что он слишком нервничает.
– Леш, – подойдя ко мне, товарищ положил мне руку на плечо. – Консилиум рекомендует не мучать ее и отключить аппарат жизнеобеспечения. Прогресса никакого, шансов практически нет. Спасти её может только пересадка сердца, а поиск донора может быть дорогим и затяжным.
Я молча смотрел на него. Он предлагает мне отключить мою Вику от аппарата и дать ей умереть? Он мне предлагает убить мою дочь, не дав ей даже шанса побороться?
– Этого никогда не будет! – буквально прошипел я. – Я не дам убить её! Вика выживет, слышишь?! Она будет жить! Она должна жить!
Тяжело вздохнув, Борис похлопал меня по плечу.
– Леш, я понимаю тебя, понимаю твои чувства, – начал он, присаживаясь за стол. – Как отца, как друга. Я делал все, чтобы спасти твою дочь, но есть ситуации, в которых бессильны даже самые опытные врачи. У Вики был сильный стресс в начале беременности, тяжело носила, попытка отравления абортивным препаратом. Все это дало о себе знать, отразившись на ее сердце. Конечно, картина будет не красочная.
Я понимал, что он говорит правду, но как я могу лишить свою дочь жизни? Как я могу лишить ее шанса побороться за эту жизнь…
Больше ничего не сказав, я молча вышел из кабинета, медленно направившись к выходу.
Домой возвращался в каком-то тумане. Не хотелось совершенно ничего. Таня видела, как мне плохо, но тоже ничего не могла сделать.
***
Тяжело вздохнув, перевернул страницу альбома, пересматривая фотографии счастливого времени.
На этой еще была жива Вера, вот здесь мы уже ждали Вику. А вот здесь… Как убитый горем отец забирает новорожденную дочь из роддома.
– Прости, Вера… – со слезами на глазах, провел пальцами по фотографии жены. – Прости, что не уберег нашу девочку…
Нежное прикосновение к плечу заставляет вздрогнуть.
– Леш, поспи немного… Пожалуйста… – послышался умоляющий голос Тани. – Ты уже которую ночь не спишь…
– Таня, она умирает… – смотря перед собой, проговорил я. – Моя дочь умирает, а я ничего не могу сделать… Ничего.
Крепко обняв меня, жена уткнулась лицом в грудь, тоже разрыдавшись.
Я знал, что они лучшие подруги и ей тоже тяжело. Не меньше, чем мне. Они были очень близки с Викой.
Ну вот, докатился. Уже говорю в прошедшем времени. Идиот…
Тяжело вздохнув, опустил голову, закрывая глаза. Я не переживу потерю дочери. Не переживу…
