Текст книги "«Девианты»"

Автор книги: Таня Танк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Господа, прячьте скорее ножи и вилки! – тем временем свистящим шепотом вещала Анжелика. – Если вам еще дороги ваши жизни…

– Вы все сказали, Петр Данилыч? – насмешливо произнес Кудряшов. – А теперь, коллеги, скажу я. С понедельника Петр Данилыч у нас не работает. Он давно хотел всем об этом сказать, только стеснялся.

– Вы уходите? – к Черемшанову повернулись сразу несколько человек.

– Что за ерунда? Конечно, нет! – сварливо ответил тот. – Олег Викторович вообразил себя удельным царьком, и думает, что мы будем рабски угождать его прихотям. Не выйдет, милейший! Не на тех напоролись! Подержите его, пока я наберу 03.

– И новость вторая. К нам возвращается Яна Яковлевна. Я поговорю с Сан Санычем и с ней самой. Сейчас, когда все открылось, она может и должна вернуться.

– Да что открылось-то? – пронеслось по рядам.

– Что открылось? А я вам скажу, что открылось. Открылось очевидное – то, что наш Олег Викторович давно по уши втрескался в Яночку Яковлевну, – захихикал Череп. – И, конечно, сейчас ему надо любыми способами вернуть своей крале престижное кресло и баснословную зарплату. А то, что от ее непрофессионализма и наплевательского отношения к работе пострадает дело, коллектив – это его интересует в последнюю очередь. В данный момент он не головой думает, а, извините, головкой!

– Похоть застила ему глаза! – возопила Крикуненко, воздевая костлявые руки и бряцая дешевыми браслетами. – И ради своих страстишек он готов втоптать в грязь, размазать по стенке, вырвать сердце из груди уважаемого человека, который ему в отцы годится! О времена, о нравы!

– Хорош уже ломать комедь, – прервал Стражнецкий истерику Крикуненко. – Пока лично я вижу, что невменяемы вы с Петром Данилычем, а Олежек вполне адекватен.

– Ну, выпил лишнего, с кем не бывает, – забасил Филатов, а спящий Ростунов завозился в своем кресле.

– Да хватит трещать уже! – прервала всех Корикова. – Олег, скажи уже, что там открылось? А то за вашими воплями не слышно главного.

– Дрель. Пирожки. Ванна. Лестница. Турция. Пантера, – опять засмеялся Олег, а Череп переглянулся с Анжеликой Серафимовной. – Или, вернее не так. А вот как: Пантера. Турция. Дрель. Пирожки. Лестница.

– А ванна?! Вы, господин хороший, ванну потеряли! – язвительно заметил Черемшанов.

– Потерял, говоришь? А потому что не было никакой ванны.

– Ага, а полминуты назад была! – торжествующе объявил Череп. – Ой, покаетесь вы еще все, что не поверили мне…

– Ванны не было! Почему? Потому что Петр Данилыч ее не принимал! Вот и все! – продолжал тем временем Кудряшов.

– Вы, кажется, забываетесь! – брезгливо сморщила костистый носик Крикуненко. – В приличном обществе на гигиенические темы говорить не принято.

– Олег, не тяни, рассказывай скорее, – глаза Кориковой горели интересом.

– Сейчас, сейчас. Алин, вспомни тот день. Это было 31 октября. Тебе позвонила читательница и назначила встречу у «Десяточки». Вспоминаешь? А знаешь, кто была эта читательница? Петр Данилыч собственной персоной! С его тенором ничего не стоит подделать голос под женский.

– Да что вы говорите, – зевнул Череп. – Вы, случаем, не обчитались Донцовой и иже с нею?

– Как вы не понимаете, бесчестный вы человек, что подобные обвинения возможны только при неоспоримых доказательствах! – затряслась Крикуненко. – Раньше бы вас за такое вызвали на дуэль и пристрелили как щенка!

– А Лехе Ростунову кто звонил? Из пресс-службы аэропорта? – продолжал меж тем Кудряшов.

– Ну, догадываюсь, – насмешливо протянул Череп. – Конечно, Черемшанов. Сейчас на Черемшанова всех собак повесят…

– Именно! Именно Черемшанов и звонил! А теперь скажи ты, Марина, – обратился Кудряшов к верстальщице. – Во сколько тебе позвонили из буфета и пригласили за горячими пирожками?

– Я уж и не помню. Где-то без пятнадцати семь…

– А я знаю точно! – воскликнул Олег. – Я просмотрел распечатку звонков и увидел, что тебе позвонили в 18.48. Других звонков в радиусе получаса в редакции не раздавалось.

– Не понимаю, какое отношение эти дурацкие розыгрыши имеют ко мне? И вообще, не пора ли нам пора? – холодно произнес Черемшанов.

– Петр Данилыч, все эти дурацкие, как вы говорите, розыгрыши имеют к вам самое прямое отношение. Потому что мэра на мэрина и круги на овалы исправили именно вы! Вы! – выпалил Кудряшов, как дулом пистолета, тыча указательным пальцем в грудь Черемшанова.

– Чего-чего? – оживился верстальщик Серега. – Петр Данилыч? В натуре?

– Кого ты слушаешь, Сережа, – вздохнул Череп. – Паранойика! Очень, очень прискорбно, что столь тяжкий недуг сразил нашего Олега в столь цветущем возрасте…

– Да не бейте вы крыльями! – перебил Черепа Кудряшов. – Дайте досказать, а потом уж решайте, в своем я уме или нет. Так вот, я утверждаю, что именно Петр Данилыч 31 октября специально внес в полосу исправления, которые впоследствии стоили Яне должности.

– Но Петр Данилыч типа не юзает комп, – подал голос Серега.

– Да уж, не умудрился бесовщине, – хмыкнул Череп.

– А я вам скажу, что Петр Данилыч очень даже юзает комп, – продолжил Олег. – Как я это узнал? Очень просто. Недавно я был в гостях у Петра Данилыча. И его супруга показала мне прекрасно отремонтированную ванную. Я спросил: откуда черпаете оригинальные идеи? На что Полина Георгиевна ответила: в Интернете их полно. А теперь вопрос: где жена Черемшанова пользуется Интернетом, если учесть, что она – домохозяйка? Конечно, дома! А стоит компьютер, скорее всего, в спальне, поскольку в зале я его не видел. Я угадал, Петр Данилыч?

– Не буду отрицать, Поля действительно владеет компьютером, – с достоинством произнес Череп. – Но это еще не значит, что им автоматически должен владеть и я. Есть сколько угодно семей…

– А что вы тогда скажете по поводу того, что на Яндексе и Мэйл. Ру у вас имеются почтовые ящики? Я все выяснил. Или Полина Георгиевна и почту за вас получает?

– Это клевета! – взвизгнул Череп. – Нет у меня никаких ящиков! Это ящики моих однофамильцев! Мало ли в России Черемшановых! Фамилия распространенная…

– Смешно. Две недели назад вы, наоборот, похвалялись редкостью своей фамилии, – горько улыбнулся Олег. – Но продолжим. Итак, считаю доказанным то, что Петр Данилыч владеет компьютером.

– Считаю это абсолютно недоказанным! – проорала Крикуненко. – Впрочем, продолжайте свою забавную сказочку…

– Анжелика, голубушка, вы ли это? – с глазами, полными упрека, обратился к ней Череп. – Человек явно болен, находится в плену иллюзий, порожденных больным воображением, а вы, вместо того, чтобы позвать доктора и облегчить его страдания, призываете продолжать, тем самым распаляя его извращенную фантазию? Грешно вам!

– Да чо там париться – грешно, не грешно. Прикольная история. Олег Викторыч, валяйте дальше, – опять проблеял Серега.

– Вы видите, Петр Данилыч, – извиняющимся тоном пробормотала Крикуненко. – Я-то, конечно, против. Но если весь коллектив настаивает на продолжении рассказа. Могу ли я противопоставлять себя общественным интересам?

– Итак, приступим к части второй, – объявил Кудряшов. – Наверно, всех вас интересует, как Петр Данилыч все устроил так, чтобы ему гарантированно никто не помешал? Отвечаю. В тот вечер он под тем или иным предлогом выманил всех из редакции – ну, про Корикову и Ростунова вы знаете. Звонила ли какая-нибудь читательница Анжелике Серафимовне – мне неизвестно, потому что она почему-то отказалась рассказать мне, что она делала в тот вечер после 18.00. Поэтому, не скрою, одно время я крепко подозревал и ее…

– Что??? Меня??? Да как вы смели! О позор, о горе мне! О прощай, моя чистота, моя честь, моя безупречная репутация! Ты поругана и растоптана одним только словом бесчестного человека! – Анжелика Серафимовна хорошо отработанным жестом воздела руки к потолку, а потом в изломанной позе упала на стул и, потрепетав спиной на манер умирающего лебедя, уронила жидкие волосы на руки и обмякла – типа, потеряла сознание.

– Так вот, – продолжил тем временем Кудряшов. – Убедившись, что все, кроме Марины, ушли из редакции, Петр Данилыч проник в здание…

– Проник? Подбирайте выражения, многоуважаемый! – фыркнул Череп. – Я не агент разведки, чтобы куда-то там проникать.

– Итак, Петр Данилыч проходит в здание. Далее в укромном месте – ну, например, с лестницы четвертого этажа – с мобильника набирает номер редакции и измененным голосом приглашает Марину за пирожками. Проследив из-за двери, что она уехала на лифте, Череп вызывает кабину на шестой этаж, заранее припасенной чуркой стопорит ее и, пешком спустившись вниз, вырубает освещение на лестнице. Затем впотьмах поднимается в редакцию и быстро делает свое дело.

– Точно! – воскликнула Марина и осеклась: – Я имею в виду, что за моим компом явно кто-то посидел. Когда я пришла, то удивилась, что экран горит. Если бы никто к нему не прикасался, пока меня не было, комп бы уснул.

– Интересно излагаете, Олег Викторович, – насмешливо процедил Череп. – Захватывающий сюжетец. И со стороны людям может показаться, что все сходится. Ан нет, есть очень серьезные нестыковки.

– Давайте! У меня в голове только что все состыковалось!

– А хотя бы тот факт, что я в то время был на больничном. Это вам не баран начхал!

– Но вы же были не при смерти, а, значит, могли ускользнуть из дома.

– Э-э, батенька, это все из области фантастики, – нервно махнул рукой Череп. – Достаточно запросить у службы безопасности данные о том, кто проходил в здание в тот день, чтобы убедиться, что меня к конторе и близко не было. Да и как я мог? – с обезоруживающей улыбкой обратился он к окружающим. – Валялся в беспамятстве, в бреду с высоченной температурой! Я уже молчу о моральной стороне поступка, который мне пытается приписать Олег Викторович…

– Представьте себе, Петр Данилыч, что я запросил у охраны все данные. И вашей фамилии там действительно не значится.

– Тогда о чем же речь? Значит, вопрос о моей злокозненности автоматически снимается с повестки дня, и мы наконец-то расходимся по домам, – громогласно объявил Череп.

– Но там значится другая фамилия.

– И какая же, многоуважаемый? Впрочем, это меня уже мало интересует.

– Человека, очень к вам близкого. Которого вы видите довольно часто. А именно – Николая Ивановича Круглякова, сотрудника фирмы «Пантера».

– Олег, ты хочешь сказать, что по просьбе Петра Данилыча Кругляков пришел в редакцию и внес в полосу исправления? – подала голос Алина.

– Нет. Этого не могло быть по одной простой причине.

– И по какой же??? – язвительно заметил Череп. – Мели, Емеля…

– Конец октября и начало ноября Кругляков с женой провел на турецком курорте. Ну, теперь-то можете свести дебет с кредитом?

– Совершенно непонятно, какое отношение поездка моего племянника имеет к моей персоне, – с достоинством произнес Череп. – Господа, вам еще не скучно все это слушать?

– А отношение она имеет самое прямое, – продолжил Кудряшов. – В списке, который мне предоставила охрана, я увидел, что Николай Иванович Кругляков 31 октября в 18.48 зашел в здание! Что вы на это скажете, Петр Данилыч?

– Что скажу? А что, он не имел права зайти в собственный офис?

– Но вашего племянника в тот момент не было в городе – это факт! Стало быть, кто-то воспользовался его пропуском. Кто? Ответ очевиден: Петр Данилыч Черемшанов!

– Ну вы даете, Петр Данилыч! – выпалила Корикова. – Не ожидала!

– Это правда, коллега? – мгновенно вышла из «обморока» Крикуненко. – Не томите, скажите хоть что-нибудь!

– Должен вас огорчить, – с достоинством английского лорда произнес Череп. – Но я не намерен оправдываться. Оправдывается тот, кто виновен. Я же чист. И не скажу более ни слова до тех пор, пока этот молодой нахал не принесет мне свои извинения.

– А кто тогда прошел по пропуску вашего племяша? – развязно, как всегда, протянул Серега.

– Только он сам и никто больше! Откуда Кудряшову знать, когда именно мой родственник улетел в Турцию? Ошибка в один-два дня – и вот мы имеем тяп-ляп сфабрикованное чудовищное обвинение.

– Я точно знаю, что 31 октября Кругляков уже был в Турции, – парировал Олег. – Пару часов назад он сообщил это по телефону Инне. Да пусть она сама скажет! Где она, кстати? – он обвел корреспондентскую глазами.

– Да это… я ее в кабинете Яблонской уложил, – зардевшись, сообщил Кузьмин. – Она вдруг плохо себя почувствовала…

В этот момент словно по заказу в дверях появилась заспанная расхристанная Инна.

– Что за базар-вокзал? – зевнула она. – Антош, плесни мне шампусика. Блин, во рту как кошки насрали…

– Ты появилась как раз вовремя! – бросился к ней Кудряшов. – Инн, скажи, что тебе рассказал Кругляков про Турцию? Когда он туда уехал?… Ну, вы все слышали. Кстати, именно благодаря ей мне стало понятно, как проник в здание наш злоумышленник. Мне этот финт с пропусками даже в голову не приходил! Как вдруг Инна подкинула мне плодотворную идею. Помнишь тот вечер, когда ты пришла к нам в редакцию, стянув пропуск у своей подруги, ну, той, которая здесь работала?

– А-а, – засмеялась Инна. – Это было как два пальца обоссать. Верка дерябнула пиваса и задала храпака, я у ней карточку-то и слямзила…

– Милая барышня, нельзя ли умерить свое красноречие? После ваших выражений мне становится больно за молодое поколение и великий могучий русский язык, – проворчала Крикуненко.

Все отвлеклись от Черепа на каких-то полминуты, а когда вспомнили о нем, то увидели, что Петр Данилыч преспокойно вяжет на шею кашне, явно собираясь уходить.

– Стоп, а вы куда? – поинтересовался Кудряшов. – Я ведь еще не все рассказал.

– Вы можете сколько угодно развлекать общество своими побасенками, а с меня хватит, – холодно заметил Черемшанов. – Считаю ниже своего достоинства выслушивать этот ваш бред сивой кобылы. Диву дашься, как в этом мире все встало с ног на голову. Почтенному, серьезному человеку кидают обвинения какие-то сосунки. И что самое удивительное – все молчат, как будто так и надо. А ведь, если на то пошло, у меня есть неопровержимое алиби. В тот вечер у меня в гостях была Яна Яковлевна. Что вы на это скажете, мистер Пинкертон? Или, может, вы будете нас убеждать, что вместо меня Яну Яковлевну принимала говорящая кукла? – и Череп вдруг нервно расхохотался.

– Яна действительно была у вас в гостях, – отвечал Кудряшов. – Но у вас она появилась около семи. И что же? Полина Георгиевна объявила ей, что вы в ванной. Они обе были этим очень удивлены: с чего бы это вам лезть в ванну, когда с минуты на минуту придет гостья? Сначала я не придал этому значения. Мало ли, у кого из нас какие чудачества бывают. Но буквально час назад меня озарило, и все детали сложились в одну картину. Пока Полина Георгиевна была уверена, что муж принимает ванну, тот был далеко от родного дома.

– Ага, он тайно посещал любовницу, – вполголоса пошутил Стражнецкий, а Олег продолжал:

– Убедившись, что Яна покинула редакцию – а для этого он попросил ее позвонить ему перед выходом – Петр Данилыч включил в ванной воду, а сам выскочил из квартиры, сел в машину и покатил в редакцию! Он был уверен на сто процентов, что Полина Георгиевна не заглянет в ванну – так у них было заведено.

– Допустим, допустим, – насмешливо протянул Череп. – Действительно, пришла в голову какая-то блажь: ополоснуться перед визитом Яны Яковлевны. А теперь вижу, боком мне выходит моя чистоплотность. Но ответьте мне, Мегрэ вы наш, как бы я мог обратно попасть в квартиру, если бы действительно покинул ее? Как? Я так понимаю, Поля заперла за Яной Яковлевной дверь. Предупреждаю всех сразу: летать я не умею, равно как и проходить сквозь стены! – и Череп с торжествующим видом уставился на Кудряшова.

– Я долго думал над этим. Догадка озарила меня внезапно, когда сегодня мне позвонила Полина Георгиевна. Она искала вас, чтобы посоветоваться, давать ли каким-то вашим соседям лестницу, которую вы ей купили для работы в саду. Вот оно что! Лестница! Чего проще: сделал свое черное дело, прикатил домой, зашел в собственный сад, приставил к лоджии лестницу и забрался на свой второй этаж. Окно, я так понимаю, было предусмотрительно отперто. А в это время Яна с Полиной Георгиевной распивали чаи в соседнем зале. Пробежать в ванну, наскоро намочить волосы и переодеться в махровый халат было делом двух минут. И вот вы уже приветствуете гостью и извиняетесь за столь долгое отсутствие.

– Офигеть! – не выдержала Корикова. – Я думала, такое только у Донцовой бывает.

– Петр Данилыч, это правда? – тихо сказала Крикуненко, с которой как-то сразу слетел флер напускной аристократичности.

– Да правда, правда, – продолжал Кудряшов. – Янка мне на другой день еще рассказывала, что якобы Петр Данилыч в свое время был многообещающим тенором, как вдруг коварная ангина навсегда лишила его голоса. Что якобы ему оказывал покровительство сам… кто вы думаете? Лепешинский!

– Не несите бреда, – обрубила его Крикуненко. – В культуре вы полный ноль. Нет и не было никакого Лепешинского. Образованные люди преклоняет колени перед гением тенора Сергея Лемешева.

– Вот именно – и это знаю даже я! Мало того, Яна упомянула, что якобы Петр Данилыч готовил для своего дебюта партию «О дайте, дайте мне свободу».

– И снова чушь! – затрясла сережками и бусами Анжелика Серафимовна. – Замолчите! Ваше бескультурье просто убивает! Даже ребенку известно, что партия Князя Игоря написана для баса. Как же Петр Данилыч мог готовить ее для дебюта, если он подавал надежды как тенор?

– Вот видите, Анжелика Серафимовна, вы сами только что доказали, что Петр Данилыч наговорил чепухи – первой пришедшей ему в голову чепухи. А почему он это сделал? Да его просто распирало от адреналина, от того, как ловко все удалось обтяпать. Он просто физически не мог спокойно сидеть и вести ровную беседу. Вот он и понес белиберду.

– Вы все сказали? – Череп смерил Кудряшова презрительным взглядом. Все замолчали, а Черемшанов, выдержав паузу, абсолютно ровным тоном продолжил:

– Но помните, Олег Викторович, я снисходителен к чужим заблуждениям и великодушен к тем, кто в них не упорствует. Знайте: я готов рассмотреть возможность прощения. Но только после того, как вы публично принесете мне свои извинения. Господа, прощайте! – и он направился к выходу.

– Как это прощайте? – вдруг раздался придурочный голос Сереги. – А что там с дрелью-то? Я про дрель ждал…

– Да, кстати, дрель-то при чем? – засуетились все. Было видно, что после полной достоинства тирады Черемшанова многие засомневались в справедливости обвинений Кудряшова. Лишь один Олег не сомневался и с вызовом бросил Черепу:

– Ну что, Петр Данилыч, сами про дрель объясните или опять мне доверите?

– Может, вы без меня продолжите заседание клуба сказочников? – устало отвечал Черемшанов. – Право слово, по домам уже пора. Поля заждалась…

Однако не сдвинулся с места и с едва уловимой тревогой в глазах воззрился на Кудряшова.

– Не томи, Олег Викторыч, что там с дрелью-то, – забухтел народ.

– Ну, с дрелью все просто. Петру Данилычу нужно было как-то заполучить пропуск племянника. И вот он выжидает, пока тот с женой уезжает в Турцию, и как заботливый дядюшка, с тортиком навещает дочку Круглякова – студентку Аню. Официальная причина визита: Черемшанову срочно понадобилась дрель. На самом же деле, это просто предлог, чтобы порыться в личных вещах племянника и выудить оттуда пропуск. И вот, пока девочка хлопочет на кухне, Петр Данилыч под видом поиска дрели обшаривает барсетку, папки, карманы Николая Ивановича и в итоге находит-таки электронную карточку! За чаем он для отвода глаз, конечно, ворчит, что не нашел никакой дрели, и куда это, мол, папанька ее заушил. На что Анечка Круглякова ведет его к ларю на лоджии и вручает инструмент! – радостно заключил Кудряшов.

Все переглянулись и уставились на Черепа. Тем не менее, никто не решался объявить что-нибудь вроде: «И что вы на это скажете, Петр Данилыч?» Черемшанов заговорил первым.

– Коллеги! Друзья! – и, глубоко вздохнув, тоном мудрого старца завел: – Вы только что выслушали в высшей мере интересную историю. Историю, достойную того, чтобы Первый канал снял по ней сериал. Однако на протяжении повествования я не раз и не два говорил, что все, рассказанное Олегом Викторовичем, не имеет к реальности ровным счетом никакого отношения. Но вы были глухи и слепы. Что ж, я вас не осуждаю – вас завлекли в плен банального человеческого любопытства. Признаться, я устал оправдываться, устал увещевать вас. Поэтому вижу, что мне остается только одно: замолчать. И пусть сама судьба нас рассудит, – на этих словах лицо Черемшанова перекосила болезненная гримаса, и он приложил ладонь к левой стороне груди.

– Петр Данилыч! Петр Данилыч! Вам плохо? Корвалолу? «Скорую»? – бросились к нему Анжелика Серафимовна и Марина.

Олег почувствовал, что вокруг него сгущаются тучи осуждения. Еще пять минут в таком духе – и он станет чуть ли не врагом народа. Он молчал, не зная, что предпринять.

– Эх, Олег, ну и к чему было это твое упрямство? – с упреком обратилась к нему Корикова. Однако в ее голосе сквозило и сочувствие незавидному, по ее мнению, положению Кудряшова. – Я же тебе русским языком говорила, чьи это проделки. Ну почему ты мне не поверил?

– Слышь, Олег, по ходу, ты облажался, – шепнул ему и Филатов. – Петр Данилыч… уважаемый человек…

– Может, извинишься, пока все здесь? – увещевала его Корикова. – А за новогодние каникулы все это забудется как дурной сон…

В ответ на это Олег встал и медленно побрел к выходу.

– И куда это вы, Олег Викторович? – вслед ему понесся негодующий визг Крикуненко. – Налетели, опорочили, оболгали, довели до сердечного приступа – и тихой сапой в кусты?! Не выйдет! – и она взмахнула костлявыми кулачками.

– Анжелика Серафимовна, вы же не суд Линча тут собираетесь устраивать? – устало обратилась к ней Корикова. – Пусть идет. Олег, может, не во всем не прав, но все же вправе рассчитывать на наше понимание…

– Пусть идет… Не держите его… – лепетал со своего стула Череп, полуприкрыв глаза. – Олег, я не держу зла… Только одно слово, и между нами все будет, как прежде.

У порога Кудряшов резко обернулся, обвел всех взглядом и бросил:

– Значит, никто мне не верит, так?

Ответом было молчание. Наконец-то, Корикова робко выдавила:

– Ну зачем ты так сразу, Олег? Мы все тебя уважаем и очень сожалеем…

– Все, хватит! – Кудряшов решительно толкнул дверь и… чуть не отпрыгнул от неожиданности.

За ней стояли двое – молодой парень спортивного вида в костюме из последней коллекции «Адидас» и женщина средних лет в милицейской форме.

* * *

– Добрый вечер! Это редакция «Девиантных новостей»? Нам нужен Петр Данилович Черемшанов, 1942 года рождения, проживающий по адресу… Здесь он? – и милиционерша рентгеновским взглядом обвела комнату.

– Да здесь он, здесь, – и парень в спортивном костюме, нимало не церемонясь, ткнул пальцем в Черепа, который как-то вдруг весь подобрался. От вальяжности, в которой он пребывал каких-то десять секунд назад, не осталось и следа.

– А что тут, собственно, происходит? – опять вклинилась Крикуненко. – Немедленно предъявите документы!

– Капитан Журавлева, – и визитерша уверенно выбросила вперед руку с красными корочками.

– Покайся, Петр Данилыч, тебе скидка будет, – неуверенно сострил эрудированный Стражнецкий.

– Гражданин Черемшанов! – громогласно изрекла стражница порядка. – Гражданин Журавлев последний раз вас спрашивает, будете платить за разбитое крыло или будете продолжать бегать?

– Слышь, мужик, я тебя предупреждал – лучше добром заплати, не связывайся – у меня тетка в милиции работает, – с блатной растяжечкой завел гражданин Журавлев. – Нет, ты в бега по кой-то ляд ударился… Думал, я тебя не найду. Да я предупреждал, что из-под земли тебя достану! Не, ну сколько можно мурыжить человека – два месяца, как въехал мне в бочину, а все завтраками кормит! Гони бабло, или я тебя на счетчик ставлю!

Черемшанов весь сошел с лица, но, собравшись с силами, прочирикал своим тенором:

– Арсений, вы могли бы и не устраивать публичных сцен – тем более, в моем трудовом коллективе. Я как раз собирался на днях отдать вам долг. Собирал деньги…

– Не, ну ты вкрай оборзел, мужик! – возмутился Арсений. – Разбить мне новую «бэху» и заныкать бабло!

– Сеня, это ты? – неожиданно к гражданину Журавлеву метнулась Инна. – А я гляжу – лицо какое знакомое! Помнишь, мы в сентябре бухали вместе с моей подружайкой Веркой?! В конторе на втором этаже! «Чиж и К», люстрами Чижевского торговали! А ты как раз к хозяину по своим делам зарулил, а потом нам шампусик выставил. Ну, вспоминай давай!

– Кажется, было что-то такое, – неуверенно произнес Арсений.

– А мне потом Верка говорила, что часто твою «бэху» тут на парковке видела!

– Да я проклял тот день, когда на вашей парковке впервые тачку кинул! – опять взвился Арсений. – Вот он мне, прямо не отходя от кассы, в бочину и вписался! Начал выруливать и занесло. Шумахер хренов! Кулхард недобитый! И что я с пацанами в тот день в кабак не пошел? Димастый проставлялся, давний кореш. 31 октября днюха – это я с детства выучил…

– Когда-когда проставлялся Димастый? – Кудряшов мигом повернул голову к владельцу «БМВ».

– Да я, кажется, ясно сказал – 31 октября.

– И именно 31 октября Петр Данилович въехал в вашу машину?

– Да, именно 31-го. В семь часов вечера. У меня и свидетель есть, – и Арсений зашуршал бумагами в барсетке.

И в этот момент случилось то, чего никто не ожидал. Череп метнул на Кудряшова пронизывающий взгляд и вдруг в мгновение ока выскочил из корреспондентской. Всеобщее удивление было таково, что первые пять-десять секунд никто не додумался броситься в погоню. Все только с непониманием переглядывались. Из ступора всех вывел решительный голос Кудряшова:

– Я за ним. Кто со мной?

* * *

В облаве на Черепа пожелали участвовать все, кроме пьяного Ростунова, который продолжал сопеть на стуле, и Анжелики Серафимовны, которая вдруг с преувеличенным энтузиазмом начала подправлять макияж, якобы абстрагировавшись от ситуации. Было видно, что она обескуражена, и пока не знает, как вести себя дальше.

– Костик, дуй вниз и засеки, не успел ли он убежать из здания, – распорядился Кудряшов. – А заодно скажи, чтобы под благовидным предлогом тормознули его, если он там объявится.

– А я не въехал, – сказал Кузьмин. – Зачем он смылся-то?

– Может, подумал, что бить сейчас будут, – предположил Филатов.

– Да просто нервы сдали, – подытожил Олег. – Алин, будь другом, сгоняй в буфет, проверь нет ли его там. Только не светись, и сразу звони, если что.

Пока Стражнецкий и Корикова бегали по поручению Олега, Кудряшов с Кузьминым и Инной методично прочесали все 14 этажей офисного здания. Удивительное дело: всего час назад здание кишело подгулявшими людьми, сейчас же все словно вымерло. Длинные коридоры были пустынны, лестничные пролеты обезлюдели, а в буфете, как доложила Корикова, не было ни души, кроме одиноко спящей за столом блондинки средних лет.

– Точно тетка? – усомнился Олег.

– Ты думаешь, Череп нацепил парик и закосил под пьяную бабу? – рассмеялась Алина.

Тут с новостями из проходной подоспел Стражнецкий.

– В общем, так, – оживленно заговорил он. – Наш голубок действительно собирался свалить, но на вертушке нос к носу столкнулся с какой-то чернявой бабой.

– С чернявой бабой? – задумался Олег. – Полина Георгиевна, что ли, явилась?

– Без понятия. Но факт тот, что они мило расцеловались и повернули обратно. И если я все правильно понимаю, они сейчас должны находиться в редакции.

– Надеюсь, они там не выжрут сейчас всю фанту. У меня дикий сушняк, – пробасила Иннусик.

Едва «поисковики» переступили порог родной конторы, как услышали голос Черепа, который втолковывал кому-то, пока не видимому:

– … но вы понимаете, я слишком порядочен, чтобы выдать им имя настоящего злоумышленника. Хотя мне, безусловно, известно, кто это. Но не просите меня назвать его! Пусть лучше я паду жертвой наветов, чем этот бесконечно дорогой мне человек!

– И кто же этот ваш дорогой человек? И куда это вы, кстати, смылись? – с ходу бросил Черепу Кудряшов и осекся: – Ян, ты?

– Ну да, я. Днем приехала. Звонила-звонила тебе: то срывается, то абонент не доступен. Позвонила секретарше Сан Саныча, она сказала, что у вас сегодня корпоратив. Вот я и решила заглянуть по старой памяти, – весело отрапортовала Яблонская. Олег нашел, что за полтора месяца разлуки она нагуляла очень милые щечки.

– И очень хорошо, Ян, что пришла. Позволь представить тебе Петра Данилыча Черемшанова…

– Да мы знакомы. Что с тобой, Олег?

– … главного организатора и вдохновителя кампании по твоему изгнанию из «Девиантных».

– Яночка Яковлевна, помните, что я вам сказал, – шепнул Яблонской Черемшанов. – Я не волен открыть правду. На карту поставлена честь дорогого мне человека…

– Извините, Петр Данилыч, но я больше не нахожу нужным молчать, – неожиданно подала голос Крикуненко. – О каком это дорогом человеке вы тут распространяетесь? На кого изволите столь красноречиво намекать?

– Анжелика Серафимовна, а что вас так беспокоит? Что этот дорогой человек – не вы? Или то, что это все-таки вы? – поддел Крикуненко Стражнецкий.

– Не путайте меня, молодой человек. И вообще, положа руку на сердце, я не давала вам никакого повода обращаться ко мне в столь фамильярной манере! – отбрила Костика Анжелика.

– Не, а мне реально интересно, с кем крутит роман Петр Данилыч. Пусть колется, – заржал Серега.

– Какой еще роман! – гневно напустился Череп на верстальщика. – Вы все настолько испорчены, что даже не можете вообразить, что человек способен испытывать к ближнему чувство не только плотской любви, но и дружбы, участия…

– И к кому вы здесь испытываете подобные чувства? – продолжала напирать не совсем трезвая Крикуненко. – Оч-чень интересно!

– Ну что ж, – с обреченным видом развел руками Череп. – Вижу, мое великодушие оборачивается против меня самого. А объект великодушия не ценит величия моей жертвы. Чего ж тогда скрывать?

– Колитесь скорее, Петр Данилыч! – от нетерпения Серега чуть не взвизгнул.

– В самом деле, не томите, – прозвучало сразу несколько голосов.

– Что ж, я готов. Это Анжелика Серафимовна Крикуненко!

Анжелика была столь поражена признанием Черемшанова, что как соляной столб застыла на месте, редко моргая широко распахнутыми глазами.

– Да-да, вот ваш враг, Яна Яковлевна, – тем же обреченным тоном продолжил Череп. – Вот ваш таинственный недоброжелатель, маскирующийся под поборника нравственности, под адепта высококультурия. Каюсь, что покрывал грешки этого человека. Хотя прекрасно был о них осведомлен – вернее, догадывался. Вспомните, Олег Викторович, в тот роковой вечер Анжелика Серафимовна исчезла с работы неизвестно куда, а впоследствии отказалась предъявить алиби. Итак, возможность есть, мотив – тоже. Ни для кого не секрет, что она ненавидела Яночку Яковлевну самой лютой ненавистью, не имея на то ни малейшего основания…