Текст книги "Барышня с Цветочной улицы (СИ)"
Автор книги: Таня Сафина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Сафина Таня
Барышня с Цветочной улицы (16.01)
Часть первая
Школа
Глава 1
*
На первый взгляд Цветочная улица казалась старенькой, тусклой лентой из однообразных домов. Взгляд, не привыкший смотреть глубже, не нашел бы ничего интересного. Но Лена сразу простила родителей, узнав, что они поселятся здесь. Из всех улиц поселка только на Цветочной собрались чинные двухэтажные коттеджи, сложенные из смеси красного и бежевого кирпича, крытые черепицей, окруженные деревьями и кустами дикой розы. Огромные мансарды явно служили комнатами для людей, а не для холодного воздуха и пыли. Улица хранила черты былого благородства, что подчеркивал даже полустершийся асфальт.
Отец лукаво улыбнулся в зеркало заднего вида и переглянулся с мамой.
– Вижу, тебе уже нравится. Может, это место подарит нам интересное приключение.
И первым приключением стала уборка да перенос бесчисленных коробок из газели-фермера в дом. Мебель они привезли и расставили заранее, но все равно работы оказалось много. Родители разбирались с беспорядком на первом этаже, а Лене досталась таинственная мансарда, разделенная на несколько светлых комнат. В той, что предназначалась самой Лене, она обнаружила грубо сколоченные деревянные полки на всю стену, заполненные пыльными книгами. Это выглядело сюрпризом, но наводило беспокойство. Книги хранят истории, а читатели добавляют в них что-то от своей жизни. Ей стало боязно обнаружить нечто тяжелое и незабываемое, но Лена встряхнула головой и нервно улыбнулась неуместным мыслям.
– Советская геометрия за десятый класс! – сказала она себе, достав первый попавшийся томик. – Что интересного можно найти в учебнике... Если только разрисованных ученых и страшные теоремы.
Облачившись в доспехи, которыми щедро поделилась мама, Лена вышла в бой против пыли и грязи. В почищенном зеркале старый трикотажный халат, выцветшая косынка и резиновые перчатки становились тем грязней, чем чище выглядела комната.
Так они и провели первую неделю жизни в Покровке.
– Лишь бы не забыть о первом сентября! – время от времени сокрушенно восклицал отец, освобождаясь от очередного паутинного плена или забивая новый гвоздь. – Вам-то позволительно, а мне не к лицу.
– Значит, мне – позволительно? – смеялась Лена, и отец шутливо соглашался.
– Десятый класс – ерунда полная, ничего серьезного. Кроме истории! – вспоминал он о своем предмете.
– Конечно, конечно, – закатывали они с мамой глаза.
Вопреки шутливым сетованиям отца, что они придут на линейку грязными и приведут с собой тараканов, все прошло наилучшим образом. Он прекрасно справился с речью, выглядел строгим и солидным. Присутствовавшие смотрели на нового директора пристально, даже придирчиво, но Лена уверилась, что первый экзамен отец выдержал, когда его речь завершили ровные аплодисменты, а в учительскую он ушел с пышными букетами астр и георгин.
Она сама выдержала первый день достойно и легко, позабыв списать все на праздник и веселое настроение. Классный руководитель оказался физиком, седым и в таком же, казалось бы, седом костюме. Он разговаривал с легким акцентом, по которому ни за что не угадывалась национальность, как и по внешности. В голосе звучала особенная интонация мудрости. К удивлению, он начал праздничный классный час с введения в курс физики, сообщив, что не намерен зря тратить время. Проверяя посещаемость, классрук спросил, не приходится ли Лена родственницей новому директору, чем вызвал у всех добрый смех.
– Мы родственники, – подтвердила Лена. – Но я ему не жена, не перепутайте.
Эта смелая шутка была воспринята правильно, хотя она и пожалела о сказанном: некоторые шутки мало где уместны. А школьники любят придираться к случайно сказанным словам, но тут ей повезло.
За ужином отец рассказывал, как у него дрожали коленки и стучали зубы, как в учительской чуть не сгорел от стыда в окружении прекрасных дам всех возрастов, как пришлось поговорить с новым учителем, опоздавшим на линейку, и посочувствовать его "серьезным семейным обстоятельствам".
– Он сам все еще школьник!
В тот вечер Лена радовалась, что их переезд оказался благополучным, все складывается нормально, и она обязательно приживется на новом месте, на Цветочной улице. Мама подкладывала всем жаркого, уговаривала съесть еще немного "Наполеона", отец отвечал, что от него еще Жозефина ничего не оставила. Тепло разлилось по телу, уютный полумрак столовой долго не выпускал их уйти спать.
В темнеющем окне еле заметно краснел последний, слишком поздний цветок дикой розы, поникший перед неизбежной осенью.
*
На следующий день... Лена желала бы, чтобы кто-то предупредил о случившемся. Какой-то знак, подсказка, предчувствие! Это событие застало ее врасплох, хотя перед переездом она готовилась к чему-то худшему. Какой пылью в глаза оказался вчерашний день! Пытаясь мыслить трезво, она думала позже, что это естественно, так и должно быть, но ничего не помогало.
Спокойно перенеся пять уроков, Лена собралась было уйти со школы, торопясь на обед. Но один из новых одноклассников потянул ее за рюкзак и остановил.
– Куда собралась, Аверина? Нам в другую сторону, на физминутку, – и повел ее вниз по пожарной лестнице, куда дружно шли и остальные.
– Какую еще физмунутку? – удивилась она, вспоминая имя юноши.
– Просто ты новенькая, еще не в курсе. С прошлого года наш класс занимается спортом после уроков. Но это не физкультура, не перепутай! Физру ведет Васильич, а тут – Тимур Сергеич.
– Эта... физминутка?.. Она входит в школьную программу? Насколько она легальна? Тимур Сергеевич – преподаватель?
–Ну, Аверина, не качай права, – рассмеялся Игорь. – Как там, у вас, "я на понтах как на каблуках"? Подписана, что ли?
– В расписании ровно пять уроков!
– Считай это факультативом или кружком.
Прозвенел звонок к занятию, а их класс вышел из школы через запасной выход и направился к стадиону.
– И что вы будете делать?
– Будем протаптывать дорогу вокруг стадиона. Ты тоже, Лена, ты тоже.
"Посмотрим", – скептически подумала девушка.
Она никак не могла сообразить, что от нее требуется, и никто больше ничего не объяснял, а спрашивать самой было слишком неловко. Класс разделился на группы, кто-то взобрался на ограды и болтал ногами, кто-то успел занять скамейку, остальные дали волю гормонам и баловались в догонялки. Лена осталась чуть в стороне, будучи новенькой, и это "чуть" казалось пропастью.
Ровно в час подъехала самая невзрачная из всех виденных ею "семерок", откуда вышел мужчина в спортивном костюме. Он сразу поздоровался за руку с юношами, ответил на многочисленные "здрасти" от девушек и спросил, все ли на месте. Несмотря на широкие плечи выглядел далеко не устрашающе из-за светлого лица с широкой улыбкой. Да и высокий рост придавал худощавости, и Лена решила, что справится, что бы тут ни происходило.
– Как съездили? Хорошо там было, наверно? – засыпали его вопросами.
– А откуда вам известно, что я куда-то уезжал?
– Ну, свет в окнах не горел! Целую неделю!
– Логично... И как вы думаете, куда я съездил? – он присел на край скамейки, по очереди разглядывая молодежь, отчего-то превратившуюся в настоящих детей. Лена поняла, что ее он игнорирует, хотя она и бросалась в глаза, будучи единственной девушкой в юбке и на каблуках, да еще и держащейся в сторонке.
– Говорят, на Джомолунгму, да?
– Шестиклашки говорили, что в Индию, укрощать слонов... – неуверенно выдавил кто-то, и мужчина рассмеялся.
– Я всего-то побывал на Урале, с одногруппниками обследовал несколько неизученных пещер.
– О... – почти дружно вздохнули одноклассники, – Нашли чего-нибудь?
– Например, паутину. Так! Пока расписание временное, придется кроить минутки как попало, но потом будем встречаться в четыре.
– У меня танцевальный! – с виноватой интонацией предупредила Света.
– Нет, Света, договорись со своим руководителем, – ответил этот мужчина. Между бровями появилась вертикальная складка, отчего его взгляд чуть потяжелел. – Сегодня пробежим километр, достаточно после перерыва, да? – и он встретил согласные ответы.
После короткой разминки, которую каждый совершил отдельно, мужчина достал секундомер и дал команду. Все дружно рванули вперед. Когда они убежали достаточно далеко, мужчина убрал секундомер в карман и повернулся к Лене.
– И кто ты такая?
Формулировка вопроса подсказала, что он хотя бы в некоторой степени растерян и недоволен. Взгляд его снова потяжелел, остановившись на ее лодочках, которые стали громоздкими, как камни.
– Лена, – ответила она, не понимая, как следует представиться, пока не сообразила, – Я новенькая, и еще не в курсе местных порядков. Вы ведете факультатив?
Она страстно хотела справиться с ситуацией, не прибегая за помощью к фамилии и должности отца.
– Нет, это вовсе не факультатив. Скажу более, многие преподаватели против всего этого, а новый директор в неведении.
Смутная обида за отца кольнула ее в сердце.
– Тогда к чему все... это? Почему вы принуждаете мой класс?
Она высказалась резче, чем желала, и будь такая возможность, забрала бы слова назад, потому что ему они очень не понравились. С потемневшим лицом отрывистым движением он вытащил секундомер и бросил взгляд на бегущих – они пробежали половину круга.
– Предлагаю тебе, Лена, остаться свободной и ни к чему непринужденной: иди домой.
Она почувствовала, как потеплели от смущения щеки, и стало трудней выдерживать вес рюкзака.
– Не хочу отделяться от класса, ведь я и так новенькая. Думаю, что смогу пробежать – каблуки невысокие.
– Эти ребята и девчонки бегают не под принуждением и не из-за стадного чувства.
Ее будто горячим воздухом окатило, она отступила на шаг, не мигая от оцепенения. А потом ответила с нескрываемой злостью:
– У меня достаточно силы воли и дисциплинированности, хотя это и не написано на лице! Мне никогда не приходилось быть стадной коровой, чтобы под кнутом недалекого пастуха пробежать какой-то там километр.
Некоторые завершали первый круг, приближаясь к ним. Лена осознавала, что этот человек оказал ей небольшую учтивость, не нагрубив в ответ при одноклассниках. Он ничего не ответил, только указав рукой в сторону школы, мол, иди отсюда. Ей не оставалось ничего иного. Пытаясь не показывать выражением лица и походкой, насколько сильно она уязвлена, девушка поспешила уйти.
Дом встретил ее ароматом пирога, заманивая на кухню, где мама разговаривала с кем-то по телефону. Стараясь быть бесшумной, Лена прошла к себе в комнату, достала из ящика блокнот и вырвала один лист. Торопливым почерком, с детскими помарками она написала:
Дорогая Мэри,
Я в такой ярости, что сильно давлю на ручку, и стержень рвет бумагу. Боюсь, это письмо будет похоже на те ужасные обращения к психологу, "крики души", которые часто встречаются в газетах. Прости за такой пафос. Я могла бы написать тебе В Контакте, но ты начнешь задавать вопросы, расщепишь мое длинное сообщение на мелкие, тем самым превратив его в глупые, вырванные из контекста смс, ведь так? Нет, ответь мне полным письмом, ничего не упустив. И без смайликов! Хочу слышать твой голос, а эти желтые морды так примитивны.
Я считаю, ты мне поможешь.
Всего два месяца назад ты лукаво выпытывала, есть ли кто-то, кого мне придется бросить в Н. из-за переезда, подтрунивала над моим возрастом и вспоминала свою юность. Я все еще помню прощальный аромат отцветающей сирени, шуршание ветра в ветках, острую весеннюю прохладу... Ты куталась в свою любимую шаль, которой никак не хватало на оба плеча, но ты не подавала виду и не прятала новый кулон. Тогда я нисколько не смутилась, но и сказать было нечего. Теперь-то я понимаю, как погано быть подростком. Какой ужас, я еще подросток, а не девушка, женщина. Это будто я не человек.
Если бы вчера меня кто-нибудь предупредил, хотя это и невозможно... Если бы ты предупредила! Но откуда тебе знать, моя дорогая Мэри... Сегодня самый кошмарный день в моей жизни. Я оказалась в унизительном положении перед незнакомым молодым мужчиной, который и стал причиной Не могу назвать его даже парнем! Мы сказали друг другу мерзкие вещи, хотя и встретились впервые в жизни. Ты смеешься и готовишься предложить что-то вроде "Врежь ему посильней!", не так ли? Нет, Мэри, ведь самое обидное, что этот человек мне очень понравился. Да что там, я, как говорят, влюбилась с первого взгляда полчаса назад. Наверно, этим письмом я пытаюсь выставить ситуацию смешной. Часть меня уверена, что это сильное чувство, а другая часть старается его заглушить.
Жду от тебя целительного ответа!
С любовью, Лена.
Она поставила точку, нашла в канцелярском барахле конверт и поспешила на почту, пока мама не заметила ее возвращения.
На обратном пути она заметила, как мимо нее проехала именно та старенькая "семерка", но водитель, разумеется, ничем не выказал узнавания.
*
И сложилось так, что вся школа ходила после уроков на стадион, а Лена возвращалась домой.
– Почему ты отделяешься? – спрашивали одноклассники.
– Не понимаю, к чему эта движуха, – неубедительно увертывалась она.
Ей все еще никто не объяснил важность этих встреч с Тимуром Сергеевичем. Потому между ней и классом оставалась пропасть недосказанности и недоверия. В такой атмосфере у девушки пропадало желание подружиться с кем-нибудь. В конце концов класс решил, что она не бегает с ними из-за отца, и ко всем чувствам прибавилась еще и вина, что она с молчаливого согласия свалила все на него.
На нескольких предметах за одной партой с ней сидела одна и та же девушка, Света Костарева. Они мало разговаривали, но Света сама по себе была чуть высокомерной, а может, знала себе цену. Она несколько лет ходила на уроки танцев, занималась ушу, да и внешностью обладала заметной. Длинные золотистые волосы, серые глаза – холодная красавица. Лена немного завидовала ее невероятной стройности и плавности движений.
– Ты явно нравишься Игорю, – почему-то высказала Лена предположение.
– Знаю, это ни для кого не секрет. Только я на него никогда не посмотрю: Игорь прибегает вторым или, вообще, третьим, а я – первой.
Лена удивилась строгой взыскательности и огорчилась, что частный случай снова сводился к занятиям Тимура.
– Так ты ходишь бегать! А я думала, что все-таки выбрала танцевальный.
– Танцевальный – для удовольствия, а бегаю я... – она запнулась, вдруг слетела холодная уверенность. – Для самозащиты, инстинкт самосохранения важней.
– Он что, так опасен, этот Тимур?
– Тимур?! – она посмотрела на Лену, как на лунатика. – Ох, да ты ничего не понимаешь, – но тут прозвенел звонок, и они так и не продолжили разговор. Позже Лена попыталась вернуться к нему, но Костарева проявила упрямство и проигнорировала ее.
Возможно, к счастью, что учеба набрала обороты и вскоре не осталось лишнего времени на раздумья о том, что ее, по сути, и не касалось. Только по ночам она вспоминала о новом чувстве в груди, которое напоминало розу, то источающую волшебный аромат, то колющую шипами. Девушка корила себя, что поддалась внешности незнакомого человека, ничего не зная о его душевных качествах. И желала убедиться воочию, что Тимур – худший из людей.
В середине сентября она получила ответное письмо от Мэри, написанное корявым почерком и с позорными для писательницы помарками, которые та сама так характеризовала.
Дорогая Лена!
Это твое утонченное издевательство вывело меня из хрупкого душевного равновесия. Как можно было заставить меня писать шариковой ручкой в век айфона? Пальцы совершенно не слушаются мыслей, отчего я чувствую себя, как и ты, не человеком.
В последнее время я растратила много эмоций на нестоящих этого людишек, например, на своего иллюстратора. Она не прочитала мою книгу, не иначе! Как можно ставить на обложку такое чудище большеголовое, да еще и брюнетку, хотя в этой истории ни одной брюнетки даже не упомянуто! Теперь я как стакан, который наполовину пуст.
Поэтому решила приехать к вам на выходные! Передай эту новость родителям и напомни (В Контакте), какие книги я им уже дарила, а то боюсь повториться.
А! Ты что-то писала о мужчине и своей влюбленности. Если к моему приезду не разлюбишь этого экземпляра, тогда и поговорим. Ведь полчаса – слишком короткий срок, чтобы делать выводы и давать советы, согласись. Но если на полном серьезе, моя дорогая, то это начало прекрасной истории, о которой я когда-нибудь напишу, с вашего позволения.
С любовью, твоя Мэри.
P.S.: Да, на выходные... Но на какие именно – большой вопрос.
Лена поборола желание пообщаться на эту тему В Контакте и получить-таки от Мэри что-то более дельное. Она спрятала письмо в один из стареньких учебников, а за ужином сообщила родителям о приезде их любимой подруги.
– Она и мне сказала по телефону, что скоро приедет, но, разумеется, приблизительную дату и сама не знает, – пожала плечами мама.
– Мэри любит, чтобы ее ждали, как первого снега, – улыбнулась Лена.
– Дочь, а твои одноклассники не зовут тебя после уроков... куда-нибудь? – вдруг спросил отец, и Лена замерла. – Ну, например, побегать или боксом заняться?
– Однажды, – призналась она. – Но это даже не факультатив, и я отказалась. Не понимаю, для чего это нужно, мне и физ-ры хватает.
– О чем ты, Павел? – заинтересовалась мама, откладывая в сторону вилку и нож.
– Некто Тимур Костарев слишком давит на десятый класс. Учителя жалуются, что после его секций школьники устают и не успевают сделать домашние задания. Он гоняет их вокруг стадиона или тренирует в спортзале Дома творчества.
– А у моей одноклассницы такая же фамилия!
– Наверно, родственники.
– Это не плохо, приобщать детей к спорту, не так ли? – больше с равнодушием, чем с вопросом, произнесла мать.
– Но почему – он? И как получилось, что весь класс его слушается? – вырвалось у Лены. – То есть, почему не наш физрук? Это же его сфера и полномочия, ведь так?
– Так... Скоро мы узнаем, что происходит, потому что учителя на педсовете попросили разобраться. А я не могу решить все без виновника торжества, поэтому пригласил господина Костарева на чай и разговор.
Воцарилось молчание. Отец продолжил ужин, а его дамы задумались.
– Не понимаю, как я должна принять этого гостя, – в конце концов призналась мама. – Он не противник тебе, Олег, и не друг...
– Примем радушно, о чем тут еще сомневаться.
– Но если ты встанешь на его сторону и это решение не понравится коллективу...
– Катенька, ты уже придумала сценарий! Не переживай, прошу тебя, я же не указываю тебе, что подать к столу.
Мама не отводила строгого взгляда, а отец вернулся к трапезе, будто ничего не происходило. У Лены кольнуло в сердце от нехорошего подозрения.
– Опять?.. – прошептала она, и никто не сомневался, что имеется в виду.
– Нет, нет, Лена, ты же знаешь маму... Она все преувеличивает.
– Лучше перебдеть, чем недобдеть, – веско ответила мать, морщинка на лбу обозначилась резче, чем следовало в ее возрасте, и Лена впервые заметила пару седых волос в густо-черной прическе. За всей суматохой с переездом она позабыла о главном.
– Пап, мы же договорились, что будем избегать опасных ситуаций.
– Ничего еще не произошло, Лена, ситуация на работе вполне штатная. Я ведь не на разборки собираюсь, а приглашаю к себе цивилизованного человека.
Последнее определение Лена назвала бы сомнительным, только не желала открывать родителям, что знакома с Костаревым.
– Твоя мама немного на взводе, потому что я предложил завести домашнюю скотину.
– Снова? Но тебе запрещены нагрузки!
Они с матерью трепетно относились к гипертонии отца.
– И не говори! Но он ничего не хочет слушать, – мама покачала головой.
– Я просто желаю, чтобы моя семья питалась настоящей едой, а не суррогатом из магазина.
– Это все твой доктор, да? В поликлиниках даже нет таких специалистов – нутрициолог!
– Валерий – прекрасный нутрициолог и дипломированный терапевт. Я ему доверяю, и его диета дала результат, ты ведь знаешь.
– Но цельное молоко можно покупать, не обязательно держать корову.
Отец покачал головой.
– Ох, папа!... – Лена прыснула со смеху. – Эти твои причуды! – и она захохотала, отчего все за столом чуть расслабились. – Ну почему ты такой брезгливый?
– Ничего не могу с этим поделать, – он пожал плечами, аппетитно поглощая котлеты из индейки. – Лучше сам подою корову, чем выпью чужое молоко...
В спорах о здоровье отца Лена никогда не принимала чью-то сторону. Однако на этот раз она долго раздумывала после ужина, потом постучалась к родителям в спальную комнату. Отец уже накрылся тонким одеялом, а мама сидела перед комодом и смотрелась в круглое зеркало, распуская длинную косу.
– Я подумала, что смогу ухаживать за коровой.
Мама замерла, а отец присел на кровати.
– Ты ведь ребенок!
– Ты не успеешь, вам задают слишком много домашнего задания.
– Не соглашусь с вами обоими! Я вполне справлюсь, смогу даже доить корову хотя бы вечером... Вы же знаете, как я тяжело просыпаюсь по утрам. И домашки у меня мало, потому что десятый класс. Да и вообще, у нас на физре такая самоволка, что нагрузки просто не хватает, физический труд еще никому не вредил.
– Кроме твоего никчемного папаши.
– Ну не говори так, – она бросилась к нему и обняла. – Мэри говорила, что ее воспитала работа во дворе, закалила характер.
– Но именно Машка больше всех хотела вырваться в город, а я не против сельской жизни. Наше деревенское детство воспитало всех по-разному.
– Наверно, я пошла в тебя. Я знаю, мне понравится.
– Спасибо, Лена, – высказалась мама. Лена знала настоящую силу материнской благодарности. В отличие от отца, мама выросла в городе и питала отвращение к самому слову "сарай". Они познакомились в институте и, как ни странно, не только полюбили друг друга, но и смогли ужиться в браке.
"Ничего, справлюсь, я не паразит", – подбадривала себя девушка, отправляясь ко сну. Гораздо больше ее волновал возможный визит Костарева, хотя она подозревала, что тот не придет. Он показался ей в чем-то высокомерным, или же самоуверенным. Ее мучили воспоминания о дне их знакомства, но делать по ним какие-то выводы представлялось опасным. И все-таки, Лена продолжала рисовать в голове его образ и характер, не отличающиеся благородством.
*
И в самом деле, проходил день за днем, а потом и целая неделя, но Костарев так и не появился в их доме, и Лена подзабыла о планах отца. Тем более, что коровку действительно нашли и купили, и у нее не оставалось времени подумать о возможных событиях взамен настоящих. Отец назвал животное Антой, сокращенно от «Антанты». После школы Лена обедала, а потом долго возилась во дворе, давая Анте сено и воду, убирая навоз. Вечером она сдаивала молоко, которым в дальнейшем занималась мать: сепарировала, готовила масло и домашний йогурт. Эти хлопоты отнимали у девушки много времени, но и приносили сладкий покой.
Однажды ну уроке химичка вышла из себя.
– Почему вы всем классом отстаете по химии?! Да у вас ни одного хорошиста не будет за год, такими-то стараниями! И что за сонные рожи? Неужели опять ерундой занимаетесь с этим Костаревым?
Лена надеялась, что никто не заметил, как она вздрогнула от упоминания его фамилии.
– Не думай, Светлана, что раз никто не предъявляет претензий твоему классу, то вы с братом правы! Лучше покажи ему журнал и пусть призадумается, прежде чем мучить школьников! Ты же староста, о чем только думаешь?
– О безопасности своих друзей! О будущем нашего поселка! – бойко отозвалась девушка, не пряча ясного взгляда.
Лена ничего не поняла, отчего чувствовала себя неловко, особенно от последних слов химички.
– Аверина, вы с отцом должны решить эту проблему.
К сожалению, прозвенел звонок, и она ничего не ответила всем уставившимся на нее людям...
После этого урока Лена решила разобраться в происходящем. Она не считала себя в чем-то виновной, а в общую тайну, выглядевшей секретом Полишинеля, никто не посвящал. Гордость не позволяла ей заискивать перед кем-то, и в душе затеплился огонек злобы на Костарева.
Через два дня, как раз субботним вечером, вернувшись из общественной библиотеки, она влетела бабочкой в столовую.
– Мама, прости, что... – она не завершила фразу и чуть не споткнулась, вовремя схватившись за спинку стула. Костарев сидел за столом с ее родителями. – Здравствуйте.
– Доброго вечера, – ответил он, улыбнувшись позже, чем следовало бы, из-за узнавания.
Отец представлял ее гостю, мать накладывала ей жаркое. Костарев слушал главу семейства, больше не обращая на нее внимания, будто говорили о ком-то далеком. Лена без объяснений вышла из столовой и пошла к себе. Она долго выбирала, во что переодеться, пока не согласилась на теплую трикотажную юбку в пол и свитер с высокой горловиной. В этой одежде ей было тепло и отчего-то безопасно, как в доспехах. Девушка долго задерживалась, прибирая разбросанные вещи и побрякушки, заново расплела и заплела волосы, пока не выходить стало неприлично.
В столовой мама бросила короткий укоряющий взгляд на заношенный свитер в противовес ее элегантной блузке. Жаркое остыло, все пили чай. Лена с удивлением отметила букет искусственных пионов на столе, не отличавшихся от настоящих. Потом вспомнила, что это их первый гость на новом месте и поняла рвение матери. Разговор медленно тек мимо Лены.
– Это был, стыдно признаться, один из самых острых моментов в жизни, – говорил отец.
– Паша, не приукрашивай так нагло, – улыбнулась мать, прекрасно зная более острые моменты.
– Целых двадцать минут сторожить неподвижный поплавок, плюнуть и решить, что пора сматывать удочку... И какой шок! Огромный карп, просто гигант! Я понял или, как молодежь говорит, врубился, только когда тот сорвался! Прыгнул на него – хорошо, что у берега, на мелководье, – карп запутался в водорослях или траве, сам не помню, и там я его все-таки схватил! В воду бы бросился, честное слово!
– И сколько карп весил? – спросил Костарев.
– У нас в то время не было весов, такая беда. Но одна только голова с мою ладонь, не меньше!
– А как же моя свекровь, разве она не определила вес этой рыбины? – лукаво спросила мать.
– Моя матушка без весов сбивала колобки сливочного масла ровно по килограмму, глаз как алмаз. Но на рыбу этот талант не распространялся, только на масло. Вот такой у нее милый дар, – рассказал улыбчивый отец. – Сейчас мама живет с младшим сыном. А ваши родители?
– Они пенсионеры, мать ветеринар, а отец педиатр, но давно не работают. Сейчас они путешествуют.
– О, как интересно, – мама не сумела скрыть мечтательности. – Где они побывали?
– Они путешествуют только по России, вот уже три месяца. Боюсь, это не столь привлекательно звучит.
– Отчего же, у нас в стране достаточно интересных уголков. Мы с Катей часто переезжали с места на место и осели только с рождением Лены. Она у нас совсем домашний ребенок, хотя и не рассказывает, как скучает по Н.
– Не настолько сильно, как ты, почему-то, думаешь, – возразила Лена.
– В этом нет ничего плохого, с чего ты возражаешь? Это вполне естественно. Как новичок в классе и в школе, она еще не нашла свою нишу. К сожалению, никто в семье не любит историю так сильно, как я. Катя – филолог, но одомашненный, Лена любит алгебру и физкультуру, даже бегом занималась.
– Бегом? – переспросил Костарев с большим удивлением.
Лена побледнела, не смея остановить отца, который, видимо, решил выложить все достоинства любимой дочки.
– Да, первые места в городских соревнованиях, на самых разных дистанциях. У нас целая коробка с медалями гремит в серванте.
– Не так уж и много медалей, – обреченно отозвалась Лена, решив, что пусть будет, что будет.
– Дюжина или больше. Но вы не обижайтесь на скучного старика, я просто вдвойне рад за дочку, потому что у самого вечные проблемы со спортом и нагрузками.
– Напротив, мне очень интересно. Вы молодец, Лена, – эта похвала оказалась больней пощечины, – Я и сам люблю спорт, это очень азартная сфера.
В конце концов, они подвели беседу к самому главному. По чуткости своей, дамы поняли, что пора оставить мужчин. Лена помогла матери собрать тарелки, и они исчезли на кухне.
– Ты выглядишь неряшливой, – не скрыла раздражения Катерина.
– Я не на смотринах, – резко парировала Лена, получив в ответ колючий взгляд.
– Что за глупая шутка! Но ты знаешь, что я люблю идеальные посиделки с гостями, даже если это один человек с непонятным статусом. Почему ты не поддержала беседу? Лена, ты не ребенок, который только и делает, что ест за общим столом! Отец попытался как-то включить тебя в окружающую жизнь.
– Он попытался! Да самым нелепым образом – похвальбой!
– А что еще оставалось делать? Ты пришла – угрюмая, скрючившаяся неряхя – и испортила теплую атмосферу.
– Не заметила твоего активного вклада в общий разговор... – попыталась дочь атаковать в ответ.
– Ты пропустила сорок минут, из них полчаса отсиживалась в мансарде.
– А досиживать я уйду на улицу, пусть ваша атмосфера снова согреется!
Она вышла через заднюю дверь кухни и села на ступеньки. Скорая осенняя ночь обняла сырой прохладой, подмигнула мелкими серебристыми звездами. Как никогда раньше хотелось Лене обняться с Мэри, но назвать ее тетушкой. По улице, судя по невнятным разговорам и дикому смеху, прошлась толпа подростков, среди которых могли быть ее одноклассники. Некоторые и ее звали на дискотеку, но она посчитала это смелым шагом для новенькой. Ночь любит компании, а Лену еще никуда не приняли.
Ночь, как взволнованная гладь воды, снова стихла. Девушка зевнула, обманутая эфемерным покоем, как мигнула вспышка – включился фонарь во дворе, над главным входом, за углом. Хлопнула тяжелая дверь, ударился стальной молоток. Отец и Костарев вышли, переговариваясь негромко, но ясно.
– ... на пользу не только им самим, но и всем нам. Если эти ребята будут объединяться только на дискотеке, то в будущем поселок вымрет, понимаешь? Вымрет не как поселение, а как поселение разумных. Они разобщены, настроены друг против друга. Через год мой класс станет выпускным, и все разъедутся по России. Здесь останутся инженеры? Учителя и доктора? Нет, останутся алкоголики, продавщицы, продающие алкоголь, воспитательницы в детсаде. Это внутренние болезни... – Костарев замолчал, и Лене показалось, что она пропустила нечто ценное из их разговора.
– А внешние? – спросил отец, но получил ответ не скоро, после долгого, словно вдумчивого, молчания.
– Внешняя причина – это Лёша Механошин... Из-за этого ты и попал к нам.
Сказанное привело девушку в тупик, она абсолютно ничего не поняла.
– Ребята обязаны быть сильными, чтобы постоять за девушек перед чужаками. Мне больше нечего тебе объяснять, я все сказал.
– Мне нечего тебе возразить, по крайней мере, сейчас. Все привыкли, что главную роль в воспитании молодежи играет школа. Возможно, ты прав, но я еще не решил, что делать. Скажу только, что помехи в моем лице не будет, если все так и есть.
