Текст книги "Потапов, «двойка»!"

Автор книги: Тамара Крюкова

Большой секрет

 
Однажды задумал Бессмертный Кощей
Отметить стотысячный свой юбилей.
Позвал к именинному он пирогу
Горыныча Змея и Бабу-Ягу.
Кондитер испёк преогромный пирог,
Чтоб свечи на нём именинник зажёг,
Устал и измаялся бедный Кощей:
Не шутка – расставить сто тысяч свечей!
Со счёта сбивался раз двадцать подряд,
Что праздник затеял, уже был не рад.
Пока над свечами бедняга корпел,
Пирог именинный совсем зачерствел.
Сказали Горыныч с Ягой: «Просто срам
Сухарь подавать вместо торта гостям!»
А мыши нашли злополучный пирог,
И всласть угостились они под шумок.
Кощей не на шутку тогда осерчал.
С тех пор день рожденья он не отмечал.
И, сколько Кощею Бессмертному лет,
Теперь неразгаданный вечный секрет.
 

Уникум

Как только по телевизору начинался турнир по теннису, папа прилипал к экрану. Женька не мог понять, что он в этом находит. Ладно бы ещё хорошо играли, а то, что ни подача – то в аут. То ли дело они с Лёхой. Когда в субботу в бадминтон жарились, так девяносто семь раз воланчик отбили, ни единожды не заронив. Ещё три удара, и была бы сотня.

– Тоже мне, чемпионы, – презрительно фыркнул Женька. – Мяч пару минут удержать не могут.

– Ты ничего не понимаешь. Суть не в этом. Посмотри, какая красивая подача! Это же песня, а не игра, – сказал папа, не отрываясь от экрана.

Песня оборвалась, едва начавшись. Мяч снова улетел за боковую линию.

– Садись, посмотрим вместе, – предложил папа.

Откровенно говоря, у Женьки были дела поинтереснее, чем пялиться, как двое мужчин машут ракетками не в силах хотя бы пять минут пасовать друг другу, не упустив мяча. Но чтобы сделать отцу приятное, он сел рядом.

Сначала Женьке было безразлично, кто победит, но папа болел так страстно, что его энтузиазм заражал, и Женька сам незаметно увлёкся. Когда завершился последний сет и победил игрок, за которого они совместно болели, папа сказал:

– Это стоит отметить. Пойдём-ка, сын, купим по такому случаю мороженое.

– Большую банку? – тотчас оживился Женька.

– Самую большую, – пообещал папа.

Теннис начинал Женьке нравиться.

Они сидели на кухне и уплетали мороженое, когда мама вернулась из спа-салона.

– По какому случаю пируем?

– Вот, приобщаю сына к спорту. Сегодня вместе смотрели теннис.

– Отличный спорт – на диване сидеть, – усмехнулась мама. – Лучше б ты его в какую-нибудь секцию записал. А то целый день за компьютером торчит, уже скрючился весь.

– А что? Это мысль! Обучим Женьку играть в теннис. Будет за кого болеть. А, сын? – папа заговорщически подмигнул Женьке.

Обычно такие разговоры ни к чему не приводили, поэтому Женька не возражал. Как и следовало ожидать, с окончанием турнира про теннис все забыли. Прошёл месяц. Неприятность свалилась на Женьку, когда он меньше всего ожидал, в день рождения.

Женька долго готовил родителей к этому событию. Он так часто упоминал о том, что появилась новая 3D-компьютерная игра, что, казалось, у родителей в подсознании должно было отложиться, какой подарок ему купить. Но не тут-то было.

Утром папа с мамой торжественно вошли в Женькину комнату, пока тот ещё нежился в постели. Женька уже собирался закричать «ура!» и броситься к компу, чтобы проверить, как заводится игра, и оценить совершенство трёхмерной графики, когда ему вдруг вручили теннисную ракетку.

– Что это? – спросил Женька таким тоном, как будто надеялся, что в футляре окажется замаскированная под ракетку коробка с игрой.

Как и следовало ожидать, родители не прибегали к столь изощрённой конспирации.

– Мы тебя записали на теннис к очень хорошему тренеру, – весело объявила мама.

– Научишься играть. Воплотишь в жизнь мою мечту, – добавил отец.

Женька предпочёл бы, чтобы родители воплотили в жизнь его мечту.

– Ты не рад? – спросила мама, заметив удручённый вид сына.

– Я думал, вы мне подарите новую игру, – признался Женька.

– У тебя уже целая полка этих игр.

– Отстой. Они же не в 3D.

– Хватит ломать глаза за компьютером. Пора заняться чем-то полезным, – сказала мама.

– Теннис – игра аристократов. Это тебе не дурака валять, – поддержал её папа и радостно объявил: – Сегодня у тебя первая тренировка.

День рождения был испорчен окончательно и бесповоротно. Родители вдвоём повели Женьку на корт. Начинающий спортсмен плёлся в спортивную школу, как приговорённый на Голгофу. Никакие уговоры и доводы, что он предпочёл бы начать заниматься со следующей недели, не помогали. Папа уже видел в нём будущего чемпиона, и Женьке пришлось смириться.

Родители передали его тренеру, и пытка началась. Только теперь Женька понял, насколько трудно сделать хорошую подачу. Нехорошую подачу тоже было сделать нелегко. Ракетка, хоть тресни, отказывалась попадать по мячу. Вот когда до Женьки дошёл смысл фразы «правая рука не знает, что делает левая». Пока он держал готовый к подаче мяч в левой руке, правая выписывала ракеткой такие кренделя, что попасть по мячу было просто нереально.

Убедившись, что с подачей у Женьки полный конфуз, тренер поставил его к стенке. Нет, не в том смысле, что списал в расход, а попросту заставил колотить мячом об стену. Эта задача оказалась ещё тяжелее. Стена, будто в насмешку, норовила отбить мяч так, чтобы Женька не попал по нему ракеткой. Он умаялся метаться из стороны в сторону, вспотел и по-настоящему зауважал спортсменов. Худо-бедно, а они всё же умудрялись отбить мяч два-три раза кряду. Наконец издевательство закончилось. Тренер покачал головой:

– Да, друг, через меня многие прошли, но такого, как ты, я вижу впервые. Чтоб у человека настолько отсутствовала координация! Как ты ещё умудряешься ходить и ложку ко рту подносить. Прямо уникум какой-то.

Дома мама достала из сумки насквозь потную майку и с удовлетворением сказала:

– Вижу, спорт тебе пошёл на пользу. Хорошо потренировался?

Женька решил оставить этот глупый вопрос без ответа, но в разговор вступил папа:

– Доложи, как успехи.

– Нормально, – нехотя буркнул Женька.

У него не было настроения вдаваться в подробности, но папа не унимался:

– А тренер что говорит?

– Что я уникум.

– Я сразу понял, что тебя надо отдавать на теннис! – обрадовался папа. – Ты у нас ещё станешь золотой ракеткой. Будем тебя по телевизору смотреть.

Женька в этом сильно сомневался, но не стал разуверять папу. Взрослым тоже надо помечтать, в Деда Мороза-то они уже не верят.

На следующую тренировку Женька отправился сам. Всю дорогу до спортивной школы он раздумывал, не стоит ли ему сачкануть и провести время с большей пользой, но решил не рисковать. Родители бдили.

На корте он увидел знакомое лицо. Стас Смирнов учился в десятом классе, но был уже кандидатом в мастера спорта. На всероссийском турнире по теннису он взял серебряную медаль, после чего на торжественной линейке сам директор школы жал ему руку.

Тренер снова поставил новичка бить мячом в стену, но Женьке было не до того. Ему представилась возможность познакомиться с самим Смирновым, и упустить её было бы непростительно.

– А можно я немножко посмотрю? – попросил Женька, после нескольких тщетных попыток попасть по мячу.

– Что ж, посмотри. Может, тебе это пойдёт на пользу, – согласился тренер.

Женька встал возле корта. Когда мяч улетел в аут, Женька тотчас подсуетился и принёс его школьному кумиру.

– Спасибо, – Стас улыбнулся нежданному помощнику.

Женька просиял в ответ. Всю тренировку он таскал мячи, а в конце Стас спросил:

– Тебя как зовут?

– Женька. Мы с тобой в одной школе учимся, – сообщил Женька, вытянувшись в струнку, как солдат перед главнокомандующим.

– Значит, увидимся, – сказал Стас.

Женька вернулся домой окрылённый. Кому сказать: сам Стас Смирнов теперь у него в знакомых. Вытащив из сумки футболку, мама снова порадовалась, что сын тренировался до седьмого пота.

– Кажется, ты начинаешь входить во вкус? – улыбнулась она.

– Спорт – великое дело, – ответил Женька.

Он шёл на очередную тренировку, когда из соседнего подъезда вышли Майка и Ленка Синицына. Увидев в руках Женьки ракетку, Майка спросила:

– Москвичёв, что это у тебя?

– Теннисная ракетка, тундра. Или у вас в захолустье про такую игру не слышали?

– А тебе-то она зачем? – усмехнулась Майка.

– Понятное дело, не мух бить.

На тренировку иду, – гордо объявил Женька.

– Ты?! На тренировку?! Насмешил. Тебе по физре «четвёрку» ставят только из жалости, потому что ты по другим предметам отличник, – презрительно фыркнула Синицына.

Ничто так не обижает, как правда. Слова Синицыной резанули Женьку по живому.

– Смеётся тот, кто смеётся последним, – заявил он. – Знаешь, что про меня тренер сказал?

– Ну?

Девчонки выжидающе уставились на него.

– Цитирую дословно: «Такого, как ты, я вижу впервые. Ты прямо уникум». Понятно? – похвалился Женька.

– Так ты что, правда играешь?

– А то! Ладно, девчонки, не задерживайте, меня Стас Смирнов ждёт.

– Врёшь, – не поверила Майка.

– Если бы вы знали, как я устал от недоверия, – голосом человека, познавшего все тяготы жизни, произнёс Женька. – Я не буду ничего доказывать. Я выше этого.

Он гордо удалился, чувствуя, как девчонки сверлят взглядами его спину.

Тренировки выматывали. Зато в спортивной школе Женька окреп физически. Таскать мячи приходилось без передышки. Он так в этом поднаторел, что даже перестал сильно потеть. Иной раз Женька подумывал о том, что пора бросить это бессмысленное занятие, однако радость и надежды родителей удерживали его от опрометчивого шага. В школе к его занятию спортом по-прежнему относились с недоверием, но однажды всё изменилось.

Как-то на перемене Стас проходил мимо их класса и, заметив Женьку, кивнул:

– Привет. Сегодня придёшь?

– Постараюсь, – как можно безразличнее ответил Женька, боковым зрением подмечая, что на одноклассников напал столбняк.

– Давай, а то нам тебя не хватает, – улыбнулся Стас и пошёл дальше.

Все молча уставились на Женьку.

– Ну ты даёшь! – протянул Петухов.

– Так ты тренируешься со Смирновым? – спросила Синицына.

– А что тут такого? Через пару недель отборочные соревнования во Дворце спорта, а потом в Киев поедем, – небрежно заявил Женька.

– Вот бы посмотреть, – мечтательно сказала Ленка.

– Ничего не получится. На соревнования посторонним вход закрыт.

– Получится, – неожиданно встрял в разговор Шмыга. – У меня там мать уборщицей работает и нас проведёт.

Сообщение было встречено всеобщим ликованием, только Женьке было не до веселья.

– Ну и что будешь делать? – спросил его по дороге домой Лёха, который был в курсе «успехов» друга.

– Что-нибудь придумаю. Мало ли почему человек не участвует в соревнованиях. Может, я руку сломал.

– А по-моему, лучше честно признаться.

– Знаешь, Лёха, бывают моменты, когда правда не катит.

– Чего? – не понял Лёха.

– Про ложь во спасение слыхал?

– Не, ложь тебя не спасёт, – помотал головой Лёха. – Всё равно всё вылезет наружу.

День соревнований неумолимо приближался. Шмыгунов радостно сообщил, что мама обещала провести ребят, но не больше шести человек. Свидетелей вполне хватит, чтобы разоблачить и окончательно опозорить Женьку. Незадачливый спортсмен лихорадочно соображал, что предпринять, но единственное, что приходило в голову, это притвориться, что у него сломана рука. Он даже подумал, не возобновить ли в срочном порядке тренировки возле стенки, но тут же отмёл эту идею. Сколько мячом ни стучи, а на соревнования ему не попасть.

На тренировке Женька так задумался, что, когда бежал за очередным мячом для Стаса, поскользнулся. Падая, он выставил руку и приземлился прямо на неё. Его пронзила острая боль.

Когда вечером Лёха зашёл к другу и увидел того с рукой на перевязи, он с восхищением присвистнул:

– Ну ты даёшь! Гипс как натуральный.

– Он и есть натуральный. Перелом в двух местах. Хорошо, что без смещения, – мрачно заметил Женька.

– Так ты что, в самом деле руку сломал? – удивился Лёха.

Женька промолчал, понуро опустив голову. Слова были излишни.

На следующий день Женька явился в школу в гипсе. Его перелом тотчас стал новостью дня. Девчонки обступили несостоявшегося чемпиона.

– И как же ты теперь? – всплеснула руками Майка.

Женька пожал плечами.

– Как, как! Соревнования отменяются.

– Очень расстроился? – участливо поинтересовалась Ленка Синицына.

– А ты как думала? – уклончиво ответил он.

– Ничего, это не последнее соревнование. Снимут гипс, и опять будешь играть, – успокоила его Ленка.

Женька помолчал, а потом тяжело вздохнул:

– Нет, я с теннисом завязал. – Он многозначительно кивнул на сломанную руку и добавил: – Большой спорт калечит людей.

Отличники

История получалась неутешительная. Лёха переминался у доски. Очевидно, сказать ему было нечего.

– Я учил, – обречённо промямлил он, глядя в пол.

Он уже предвидел, какую взбучку задаст отец за очередную «двойку», а тут ещё учительница, вместо того, чтобы просто поставить «двояк» и отпустить его с миром, измывается.

– Замечательно! – воскликнула она, сияя улыбкой, как на рекламе «Блендамеда».

Лёха знал наизусть, что последует дальше: «А теперь поделись тем, что ты выучил». Он уже приготовился безропотно выносить глумление над своей личностью, как вдруг Василиса Тихоновна сказала нечто совсем неожиданное:

– Всегда бы так, Потапов! «Пятёрка».

Лёха подумал, что ослышался. Впрочем, в этом он был не одинок. Весь класс замер и в немом удивлении уставился на учительницу. Но тут у Лёхи начались ещё и зрительные галлюцинации. Он собственными глазами увидел, как Василиса Тихоновна вывела в журнале напротив его фамилии жирную «пятёрку».

– Что же ты стоишь? Неси дневник, – велела она.

Лёха остолбенел. Он до боли ущипнул себя, чтобы удостовериться, что не спит, но даже после этого поверить в реальность происходящего было трудно. Словно в трансе, он принёс дневник и вернулся на своё место.

– Ничего себе! За что Потапову «пятёрка»? – выкрикнула со своего места Майка.

«Вот тут-то я и проснусь», – подумал Лёха. Ан нет, безумие продолжалось.

– Как за что? Он же учил, – вступилась за него Василиса Тихоновна.

– Может, я тоже учила, – недовольно буркнула себе под нос Майка. Вот вредина! Никогда не может порадоваться чужому счастью. Но историчка быстро поставила её на место:

– Ты хочешь пойти к доске?

Майка поняла, что перегнула палку, и пошла на попятную:

– Нет, я просто так сказала.

– Очень жаль. В таком случае выше «четвёрки» ты не заслужила. Давай дневничок, – произнесла Василиса Тихоновна.

Ошеломлённые шестиклассники во все глаза смотрели на учительницу. С той явно творилось что-то неладное.

– Или влюбилась, или сошла с ума, – шёпотом сказала Синицына.

– Какое «влюбилась»! Ей же уже за тридцать, – возразил её сосед по парте Петухов.

Василиса Тихоновна будто не замечала замешательства класса. Она одарила всех улыбкой и спросила:

– Ну что, есть добровольцы?

В классе воцарилась такая тишина: моль услышишь, если бы ей вздумалось хлопать здесь крыльями.

– А, была не была, – решил двоечник Шмыгунов и робко поднял руку.

– Шмыгунов? Прекрасно, – обрадовалась Василиса Тихоновна.

От её жизнерадостности и от собственной смелости у Шмыгунова спазмом свело желудок. Он уже хотел сделать вид, что поднял руку просто так, чтобы почесать за ухом, но учительница уже начала его пытать:

– Скажи-ка тему сегодняшнего урока.

Шмыгунов по привычке обвёл класс взглядом в надежде на подсказку, но тут увидел надпись на доске, и его осенило.

– Отмена крепостного права? – то ли ответил, то ли спросил он, но историчку не смутила его неуверенность. Она радостно воскликнула:

– Прекрасно! Восхитительно! «Пятёрка»!

– Точно сошла с ума, – шёпотом прокомментировал Петухов.

Не успел ошарашенный Шмыгунов вернуться на своё место, как над классом взметнулся лес рук. Такого количества страждущих пойти к доске школа ещё не видела. Но, к несчастью, прозвенел звонок.

Настроение у Василисы Тихоновны было прекрасное, как и подобало в такой чудный, весенний день.

Вернувшись в учительскую, она достала мобильный телефон и набрала знакомый номер.

– Спасибо за ручку, которую ты мне подарил к сегодняшнему празднику.

– Понравилась? – поинтересовался мужской голос в трубке.

– Не то слово! Она мне очень пригодилась.

Василиса Тихоновна взяла в руки открытку, на которой было аккуратно выведено: «Поздравляю с первым апреля!». Надпись побледнела, а потом исчезла без следа.

Веселое турне

Весёлый путешественник

отправился в турне.

«Билетик до Искании

скорей продайте мне!

Всерьёз я приключения

намерился искать».

Ему в ответ: «Искании

на карте не сыскать».

Он попросил: «До Вранции

продайте мне билет».

И услыхал: «На глобусе

страны подобной нет».

Сказал он: «До Леталии

тогда я полечу.

Я чувствую, в Леталии

летать мне по плечу».

Кассир опять, насупившись,

качает головой:

«Страну с таким названием

встречаю я впервой».

Весёлый путешественник

был очень огорчён.

Играючи, в Игрландию

попасть собрался он.

Но только, к сожалению,

и тут ему отказ.

Чтоб выбрать направление

он бился целый час.

На турбюро негодное

потом махнул рукой

И гордо на автобусе

отправился домой.

Рюкзак

Школьный качок по прозвищу Конан был личностью известной. Все, начиная с первоклашек и кончая старшеклассниками, знали, что от него лучше держаться подальше. Конечно, если тебе присущ инстинкт самосохранения. У Женьки Москвичёва с инстинктом было всё в порядке.

А после неудачной попытки стать экстрасенсом, в которой Женька отвёл Конану незавидную роль вышибалы, у несостоявшегося целителя были все основания обходить того стороной. До поры до времени это ему удавалось, но, как говорится, мир тесен.

В один из тёплых весенних дней, когда всё живое тянется к солнцу, Женька потерял бдительность. На большой перемене любители свежего воздуха подались во двор. Женька наскоро выпил в столовой компот и тоже устремился на улицу, где его поджидал закадычный друг Лёха.

Жизнь складывалась прекрасно. Была пятница, конец рабочей недели. До летних каникул оставалось меньше месяца. От избытка чувств Женька разогнался и, точно по льду, заскользил по натёртому до блеска полу. Он не ведал, что судьба уготовила ему коварный удар.

Стоило ему ласточкой выпорхнуть из коридора в холл, как он со всего размаха налетел на Конана. Тот от неожиданности покачнулся, но устоял. Зато Женька отлетел в сторону, как «Фольксваген-жучок» от лобового столкновения с джипом «Чероки». Отлепившись от кадки с пальмой, Москвичёв увидел, что над ним возвышается гроза школы. От прилива адреналина ноги у Женьки стали ватными. Во рту пересохло.

Конан схватил его за плечи и хорошенько встряхнул.

– Ну ты, шпанёнок. Глазками-то моргай, когда несёшься. Правила дорожного движения знаешь?

– П-прости. Я нечаянно, – пролепетал Женька.

– За нечаянно бьют отчаянно, – усмехнулся Конан и взглянул на Женьку нехорошим, пристальным взглядом.

«Сейчас треснет», – подумал Женька и инстинктивно втянул голову в плечи. Впрочем, подумаешь, оплеуха, главное, чтобы Конан не вспомнил его былые «заслуги». Однако память Конана не подвела.

– Ха, экстрасенс! – воскликнул он.

Женька понял, что окончательно влип. Душа у него ушла в пятки, но Конан неожиданно расплылся в улыбке.

– А ты клёво тогда придумал. Я ржал, как конь резаный. Так что, если чего, приходи, – благодушно предложил он и заговорщически подмигнул, – и пиво приноси.

– Ага, – кивнул Женька, всё ещё не веря своему счастливому спасению.

Конан хлопнул его по плечу и попросил:

– Слышь, будь другом, оттащи сак на третий этаж в химию. А я пойду, курну.

– Будь спок! – просиял Женька и с готовностью схватил рюкзак.

Фортуна снова улыбалась ему. В ушах песней звучал голос Конана: «Будь другом». Женьку распирало от гордости. Что и говорить, не каждому удаётся быть на дружеской ноге с самим Конаном.

Он осмотрел рюкзак и с восторгом прищёлкнул языком. Это была вещь! Чёрный, с черепушкой, нарисованной белой люминесцентной краской, и толстой цепью. Наверняка из магазина для металлистов.

Женька давно мечтал о таком, но мама покупала ему какую-то малышнёвскую дребедень в «Детском мире». Взрослым часто недостаёт вкуса.

Накинув рюкзак на плечо, Женька сразу почувствовал себя крутым парнем. Жалко, что его не видела Ленка Синицына или на худой конец сплетница Майка. Было бы здорово невзначай бросить: «Конан по дружбе дал поносить».

С этой мыслью Женька решил заглянуть в свой класс. Как назло все ребята были либо на улице, либо в столовой. За задней партой одиноко сидел Петухов и с удовольствием поглощал здоровенный бутерброд, запивая его пепси-колой.

Его взгляд безо всякого интереса скользнул по Женьке, но при виде рюкзака с черепом Петухов едва не поперхнулся. Он перестал жевать и восхищённо произнёс:

– Клёвая штука!

– А то! – заважничал Женька. Он хотел ввернуть про дружбу с Конаном, но Петухов его опередил:

– Только тебе, Москвич, он как корове седло. Чё, в носильщики подвязался?

Его уничижительный тон так уязвил Женьку, что он, не подумавши, брякнул:

– Завянь, Петух. Это мой рюкзак.

Однако Петухов был тёртый калач. Такого на мякине не проведёшь. Вместо того чтобы изумиться, он лишь презрительно фыркнул:

– Ой, ща от смеха икать начну. Крутизна под микроскопом.

– Тебе просто завидно, – вскинулся Женька. – Тебе же портфель в «Детском мире» покупали. Что у тебя там на картинке, Майти Маус или Дональд Дак?

– Вот у тебя сейчас Дональд Дак в глазах запляшет, – набычился Петухов, встал с места и поднёс Женьке к носу увесистый «аргумент».

В прежние времена Женька не стал бы испытывать судьбу, но, имея другом Конана, он мог себе позволить некоторую вольность.

– Не горячись, Петух. Придёт время, и ты дорастёшь до взрослых вещей, – сказал он и покровительственно похлопал Петухова по плечу.

Петухов, который привык к тому, что его «аргумент» действует безотказно, настолько опешил, что так и застыл с поднятым кулаком. Женька направился к своей парте. Полутора извилин у Петухова в голове хватило на то, чтобы сообразить, что его унизили. Он ринулся за Женькой, схватил его за плечо, развернул к себе и грозно спросил:

– Ты чё, крутого из себя корчишь?

– Слышь, Петух, не кукарекай, – лениво отмахнулся от него Женька.

Это было последней каплей. Петухов сорвал рюкзак с плеча Женьки и с видом «попробуй – отними» спрятал за спину.

– Отдай! – крикнул Женька.

– Возьми, если сумеешь, – усмехнулся Петухов.

Женька бросился за рюкзаком. Петухов проворно вскочил на стул, потом на стол и побежал, перепрыгивая с парты на парту. Лавируя между стульями, Женька бросился в погоню, но не тут-то было. Наверху было куда больше вариантов для манёвра.

– Давай, Москвич, поднатужься. Развивай скорость! – подзадорил Женьку Петухов и перескочил на другой ряд.

И тут фортуна повернулась к Петухову задом, к Женьке передом. Петух оступился и с грохотом свалился в проход между рядами.

– Допрыгался, – не без злорадства сказал Женька. – Бог шельму метит. Замри и не отсвечивай.

Он подошёл к поверженному противнику и нагнулся за рюкзаком, но бойцовский дух не позволил Петухову покорно принять поражение. Прежде чем Женька успел поднять рюкзак, Петухов изловчился и метнул его в раскрытое окно.

– Идиот! – в ужасе выкрикнул Женька и бросился к окну.

Не хватало ещё, чтобы рюкзак свалится кому-нибудь на голову! Глянув вниз, Женька сразу же оценил всю величину своего везения. Рюкзак не упал на землю. Он зацепился за ветку и завис на уровне второго этажа. А под деревом, точнёхонько под рюкзаком, стоял Конан с друзьями и мирно курил.

Женька посмотрел на Петухова и мрачно произнёс:

– Всё, Петух. Тебе конец.

– Что, бить будешь? – издевательски хохотнул Петухов.

– Не я. Ты знаешь, чей это рюкзак?

– Ну? – спросил Петухов.

– Конана.

– Прикалываешься? – Петухов враз посерьёзнел.

– Больно надо!

– Но ты же сказал, что он твой.

– Я сказал? Кто-нибудь слышал, что я говорил, будто это мой рюкзак? Есть свидетели? – вопросил Женька так, будто был прокурором в зале суда.

Он картинным жестом обвёл пустой класс. Петухов не отличался живостью ума, однако иногда и на него снисходило озарение. На этот раз он живо сообразил, что отсутствие свидетелей может сыграть ему на руку.

– А я вообще не знаю ни про какой рюкзак. В глаза не видел. Конан его тебе дал, вот ты за него и отвечай.

Петухов прихватил пепси и демонстративно вышел из класса.

– Стой! Я всё Конану скажу, – крикнул ему вдогонку Женька.

– Попробуй, – Петухов пригрозил кулаком и добавил: – Ну, Москвич, ты попал!

Женька оказался между молотом и наковальней. Конан не станет разбираться, кто прав, кто виноват, и точно ему накостыляет, да ещё Петух добавит за ябедничество. Выхода не оставалось: нужно было во что бы то ни стало достать рюкзак. Первое, что приходило на ум, – сбить его, но самое простое решение не всегда бывает самым верным. Исполнять этот трюк при Конане было опасно для жизни.

Пока Женька рассуждал, как выкрутиться, в класс стали возвращаться ребята. Лёха с порога поинтересовался:

– Женька, ты чего на улицу не вышел? Я тебя заждался.

– А он завещание пишет, – гоготнул вошедший следом Петухов и обратился к Женьке: – Ну чё, Москвич, ты ещё живой? А я думал, ты уже того.

Он обвёл рукой вокруг шеи, свесил голову набок и высунул язык, изображая повешенного.

– А чего такое? – заинтересовался Шмыгунов.

– А ты выгляни в окошко. Посмотри, что Москвич с портфелем Конана учудил, – сказал Петухов.

Любопытство погнало к окну всех собравшихся. При виде рюкзака, зависшего над ничего не подозревающим хозяином, даже самые отчаянные оценили серьёзность ситуации. Черепушка на рюкзаке издевательски скалилась, навевая нехорошие мысли.

– Ничего себе, – выдохнула Майка.

– Ну ты даёшь, – понуро проговорил Лёха, а Шмыгунов с некоторым злорадством добавил:

– Москвич, ты труп.

– Зачем ты это сделал? – спросила Ленка Синицына.

– Это ты у него спроси! Всё из-за него! – Женька со злостью уставился на истинного виновника происшествия, но вероломный Петухов лениво пожал плечами.

– А я тут при чём, если у тебя башню снесло? – Петухов повертел пальцем у виска. – Братва, а может, Москвич маньяк? На него как накатит, он рюкзаки в окошки швыряет.

В этот момент на Женьку в самом деле накатило. Невзирая на разницу в весовых категориях, он бросился на Петухова. Быть бы Москвичёву битым, если бы не Синицына.

Ленка встала между мальчишками и строго прикрикнула:

– Перестаньте! Только драки не хватало. Сначала надо вызволить рюкзак.

– Как?! – в отчаянии воскликнул Женька, которому впервые изменила изобретательность.

– Он висит не так уж высоко. Конану его достать – пара пустяков. По-моему, надо пойти и во всём сознаться, – сказала правильная Синицына.

От такого совета Женька аж поперхнулся.

– Ты что? Меня же Конан убьёт.

– Одним придурком на свете будет меньше, – хмыкнула Майка.

– Вы моей смерти хотите, да? Хорошо, пускай меня не будет! Пусть всем будет лучше! – трагически выкрикнул Женька.

Но Синицына совершенно буднично прервала его тираду:

– Москвичёв, хватит корчить из себя недоумка. Ты думаешь, будет лучше, если Конан придёт в кабинет и не найдёт своего рюкзака? А чистосердечное признание…

– Равно самоубийству, – загробным голосом закончил Женька.

Впрочем, предложение Синицыной навело его на мысль.

– Мы рюкзак сами достанем, – с воодушевлением сказал он.

– Это у Конана два метра роста, а ты упрыгаешься, прежде чем дотянешься, – недоверчиво покачала головой Синицына.

– А зачем мне прыгать? Меня Лёха подсадит. Главное, отвлечь Конана. – Женька обернулся к Шмыгунову и торжественно произнёс: – Шмыга, будешь послом доброй воли.

– Я?! – опешил щуплый Шмыгунов. – Нашёл дурака. Я по доброй воле к Конану не пойду.

– «Сникерс», – предложил Женька.

– Последнюю версию Hero Quest, – не стал размениваться по мелочам Шмыгунов.

Женька остолбенел от такой вопиющей алчности.

– Ты случаем не рехнулся? – спросил он.

– He-а. Это ж не я рюкзак Конана на дерево закинул, – нахально заявил Шмыгунов.

Женька понял, что деваться ему некуда, и нехотя кивнул:

– Ладно, грабитель.

Довольный сделкой, Шмыгунов отправился во двор. Он уже предвкушал, как погрузится в виртуальные приключения, но увидел Конана, и решимость покинула его. Ноги сами собой замедлили шаг. Он задрал голову. В окне третьего этажа сгрудились одноклассники и следили за ходом событий. В Шмыгунове боролись страстное желание получить игру и панический страх перед Конаном. Он сделал ещё несколько шагов к старшеклассникам и снова остановился. Когда до Конана осталась пара метров, Шмыгунову окончательно расхотелось играть в новый Quest. Он уже собирался повернуть назад, но тут его окликнул Конан.

– Эй, пацан, ты чего там топчешься?

Шмыгунов сглотнул и единым духом выпалил:

– Конан, мы тут с ребятами поспорили. Я говорю, что ты на это дерево залезешь, а они говорят, нет.

Задним умом Шмыгунов понял, что брякнул что-то не то. Если Конан посмотрит вверх и увидит рюкзак, его гнев обрушится на крайнего. И крайним окажется он. В голове всплыл рассказ учительницы истории про участь послов, приносивших в былые времена дурные вести.

Конан щелчком отбросил окурок и осклабился:

– А чего я там не видал, на дереве?

Шмыгунов благоразумно оставил этот вопрос без ответа.

– Проиграл ты, пацан, – продолжал Конан, отвесил Шмыге подзатыльник и, дав понять, что разговор окончен, снова повернулся к своим дружкам.

Не искушая судьбу, Шмыгунов зайцем бросился в школу.

– Ну что же ты! – с упрёком встретил его Женька.

– Не уговорил, – развёл руками Шмыгунов.

Перемена подходила к концу, и тут удача снова улыбнулась Женьке. Синицына крикнула:

– Ребята! Конан ушёл!

– Бежим! Скорей! – скомандовал Женька Лёхе, прихватил швабру, и они опрометью бросились из класса.

Перескакивая через две ступеньки, друзья сбежали вниз и выскочили из школы. Рюкзака на ветке не было. Возле дерева толпилась мелюзга из продлёнки и что-то оживлённо обсуждала.

– Эй, мальки, что случилось? – спросил Женька.

– Из окна кто-то сумку выкинул.

– И где она? – живо заинтересовался Женька.

– Её Надежда Викторовна унесла, – сказала румяная, щекастая первоклашка, а её бледнолицая подружка взахлёб подхватила:

– Она Илюше Мальцеву по голове попала. Его к врачу повели. У него прямо шишка вскочила. Теперь к директору вызовут того, кто сумки бросает. Ох и влетит же ему!

– А откуда они узнают, кто её бросил? – пожал плечами Женька.

– Так там же на тетрадках написано, – сказала щекастая, удивляясь Женькиной недогадливости.

В этот миг Женька Москвичёв понял, что пришёл его последний час. Раздался звонок.

На следующей перемене Женька предусмотрительно не высовывал носа в коридор, но это его не спасло. В класс вбежал Шмыгунов и крикнул:

– Атас! Конан!

– Меня в школе нет, – пискнул Женька и стёк под парту. Он бы с радостью слился с паркетом, но такими способностями он, увы, не обладал.

Конан влетел в класс и в бешенстве заорал:

– Где этот шклявый? Экстрасенс недоделанный!