Текст книги "Пламя страсти"
Автор книги: Тамара Лей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 9
– Не думайте, что я не знаю об интрижках мужа, – сказала королева Филиппа.
Джослин подскочила от неожиданности. Приняв ванну и одевшись, она, причесанная и надушенная розовой водой, наслаждалась короткими мгновениями уединения. Незаметное появление жены короля удивило ее.
– Что вы имеете в виду, Ваше Величество? – спросила женщина, поворачиваясь к Филиппе.
Ослепительно прекрасная в своем красном бархатном платье, королева улыбнулась, однако вокруг ее губ образовалась жесткая складка, которой не было раньше.
– Я, разумеется, говорю о комнате.
Осененная догадкой, Джослин усилием воли заставила себя выдержать суровый, полный горечи взгляд Филиппы, но в глубине души ей отчаянно хотелось опустить глаза. Итак, жена короля подтвердила слова Лайма: Эдуард действительно надеялся на вознаграждение.
Значит, Лайм Фок потерял Эшлингфорд потому, что она, Джослин, приглянулась монарху. Неужели это правда? Но ведь Эдуард мог в любой момент изменить свое решение! Даже рискуя впасть в немилость, она бы отказала королю, приди он в ее комнату.
– Мне пришлось уйти из той комнаты и из дворца, – робко начала женщина. – Мне было необходимо убедиться, что с моим сыном ничего не случилось.
Королева округлила глаза от удивления.
– Вы хотите сказать, что не знали о намерениях моего мужа?
Джослин оказалась в затруднительном положении.
– Конечно, мне следовало бы догадаться, – призналась она, вспомнив о выразительных взглядах, которые бросал на нее Эдуард. – Но я думала только об Оливере.
Филиппа задумалась. Казалось, она пыталась определить, являлось ли услышанное правдой или умело замаскированной ложью.
– Когда мне сообщили, что король разместил вас в тех покоях, я рассердилась. Но не больше, чем обычно. Видите ли, леди Джослин, я люблю мужа и уверена, что он тоже меня любит. Однако ему очень трудно остаться равнодушным к красивой женщине, зная, что в его власти насладиться ее прелестями. – Тяжело вздохнув, она взяла в руки конец пояса и начала перебирать пальцами золотые бусинки, украшавшие его. – Мне стыдно признаться, но я почувствовала огромное облегчение, когда узнала, что вы пропали из дворца.
– Мое исчезновение обнаружил король?
– Нет. Его опередил ваш отец.
– И поэтому вы предложили мне переночевать в вашей комнате, – закончила Джослин.
Королева отвернулась и подошла к камину.
– Вы осуждаете меня? – задумчиво спросила она, обхватив себя руками и поеживаясь от холода. – М-да, леди Джослин, мне крайне редко удается помешать мужу добиться своего, если дело касается женщин. Но в случае с вами мне, как видите, удалось разрушить его планы. И я рада этому.
Боже, как объяснить все королеве? Джослин не хватало слов.
– Но если бы даже… Я бы не…
Филиппа оглянулась.
– Теперь, когда я познакомилась с вами поближе, дорогая, – улыбка снова осветила ее прекрасное лицо, – я вижу, что напрасно беспокоилась. – Приблизившись, она ласково погладила молодую женщину по плечу. – Забудьте о моих словах. Все хорошо, что хорошо кончается. Завтра утром вы отправитесь в свой новый дом, где начнете другую, новую жизнь.
Джослин отчаянно хотелось упасть перед королевой на колени и попросить помочь избавиться от Лайма Фока, но усилием воли она сдержала порыв. В конце концов, решение уже принято. Какой смысл жаловаться? Оставалось лишь надеяться, что король не так сильно разгневался на нее, чтобы отобрать баронство.
– Благодарю вас за заботу, Ваше Величество, – растерянно пробормотала молодая вдова.
– Не стоит, – ответила Филиппа, затем, словно беседуя сама с собой, добавила вполголоса: – Мне кажется, сэр Лайм напрасно плохо думает о вас. Он ошибается.
Джослин встрепенулась.
– Откуда вы знаете сэра Лайма? Я хотела сказать… Я слышала… Леди Седра говорила, что видела вас с ним сегодня утром в саду.
Филиппа усмехнулась.
– Хотите знать, уж не изменяю ли я мужу так же, как он мне? – Не позволив собеседнице возразить, она покачала головой и добавила: – Я пошутила. И не бойтесь, что обидели меня.
Тяжело вздохнув, королева опустилась на широкое кресло, выглядевшее так, словно на нем раньше не сидели.
– У нас еще осталось несколько минут, поэтому я объясню. Семь лет тому назад я присутствовала при разрешении спора между сэром Лаймом и его братом о том, кому принадлежит право владения Эшлингфордом. Лично я уже тогда поняла, что этой чести следовало бы удостоить сэра Лайма, даже несмотря на то, что он незаконнорожденный сын покойного барона.
– Потому что покойный отец сэра Лайма назвал его своим наследником?
– Отчасти. В конце концов, умный отец знает своих сыновей лучше, чем те знают себя, а старый барон был мудрым человеком.
– Но есть, видимо, и другая причина?
Филиппа пожала плечами.
– Мое мнение основано на чувствах и интуиции, и я, разумеется, могу ошибаться, но сэр Лайм мне кажется более достойным претендентом. Он честный и ответственный мужчина, в то время как его брат… – Нахмурившись, она неожиданно замолчала. – Извините, леди Джослин. Я забыла, что Мейнард Фок – ваш бывший муж.
– О, не стоит извиняться. Честно говоря, я даже благодарна вам за то, что вы помогли мне получше узнать человека, которого я едва знала.
Жена Эдуарда удовлетворенно кивнула головой.
– Возможно, мне не следовало отзываться дурно о вашем муже, ведь я его тоже плохо знала, но я лишь излагаю свою точку зрения. Как я уже говорила, я присутствовала при разрешении спора между сэром Лаймом и его братом. На протяжении всего разбирательства сэр Лайм вел себя очень спокойно, полностью контролируя свои эмоции. Поэтому, когда король объявил о том, что признает наследником Эшлингфорда законнорожденного сына старого барона, никто не оказался готов к тому, что сэр Лайм потеряет самообладание. Он рассвирепел, как раненый лев, и набросился на отца Иво, у которого хватило глупости насмехаться над ним. Просто поразительно, что человек может в гневе обладать такой силой. Потребовалось трое, нет, даже четверо стражников, чтобы оттащить сэра Лайма от дядюшки и вывести его из замка.
Живо представив то, о чем рассказала королева, Джослин невольно поежилась. По ее спине пробежали мурашки от ужаса.
– А что произошло потом? – осторожно спросила она.
– Король пришел в такую ярость из-за дерзкого поведения сэра Лайма, что приказал заточить его в Бьюкамп Тауэр, тюрьму, из которой почти никто не выходил живым. Туда сажают только за очень серьезные провинности.
Сама того не осознавая, Джослин судорожно сцепила руки от напряжения.
– И его заключили в башню?
Королева добродушно улыбнулась.
– Нет. Но только благодаря моему вмешательству. Я уговорила мужа все-таки пощадить сэра Лайма.
– Вы?! Но почему?
Филиппа вздохнула.
– Сэр Лайм – хороший человек и привлекательный мужчина. Разве вы не согласны со мной?
Вопрос королевы застал Джослин врасплох.
– Я… видимо, вы правы…
– Разумеется. Возможно, сейчас вы не замечаете этого. Но со временем, когда вы лучше узнаете его, вы поймете, что я права.
Джослин затаила дыхание: она уже знала, насколько брат ее мужа был привлекателен. Как ей не хотелось заглушить воспоминания, ее память упрямо хранила образ Лайма Фока, склонившегося над ней. Казалось, она до сих пор чувствовала волнующее прикосновение его губ и тепло его тела, прижавшегося к ее телу.
– Не могу поверить, что вы, Ваше Величество, заступились за него только потому, что его внешность произвела на вас благоприятное впечатление.
– Я вступилась за него не поэтому. Как я уже говорила, я прониклась к сэру Лайму сочувствием. Но я осуждала его за то, что он дал волю гневу.
– И король простил его?
– Да, муж исполнил мою просьбу. И впоследствии я убедилась, что поступила правильно. Я познакомилась с сэром Лаймом ближе и поняла, что он благородный и порядочный человек, за спиной у которого годы боли и страданий, человек, отчаянно нуждающийся в понимании. – Филиппа задумчиво провела пальцем по складке юбки. – У него действительно вспыльчивый характер, леди Джослин, но, мне кажется, это его единственный недостаток.
Значит, и королева тоже убеждена, что ей, Джослин, не стоит бояться Лайма Фока? Но почему же тогда ей никак не удается избавиться от страха? Даже после всего случившегося сегодня одно упоминание о незаконнорожденном сыне барона Монтгомери Фока вызывало в ее душе беспокойство. Боже, разве можно забыть, как он ворвался в Розмур? Словно дьявол, готовый разрушить ее маленький мирок. Да, дьявол, которого король поставил за ее спиной и чья тень будет омрачать всю ее жизнь.
– Я совершенно уверена, – продолжала Филиппа, – что сегодня сэр Лайм так же благороден и честен, как и семь лет тому назад.
– Только более озлоблен, – вставила Джослин.
Прекрасное лицо жены Эдуарда помрачнело.
– Да, более озлоблен. Ведь уже второй раз у него отняли будущее, которое обещали. – Она с сожалением покачала головой. – Жизнь жестоко обходится с ним.
Но не более жестоко, чем с невинным маленьким мальчиком, который даже не догадывается о переполохе, вызванном его рождением.
– Вы думаете, он останется порядочным после всего случившегося?
Не колеблясь ни секунды, королева ответила:
– Я уверена. – Она встала и, разгладив складки на юбке, направилась в сторону гостиной. – Дамы! – громко сказала Филиппа. – Уберите свои любопытные носы от двери и приготовьтесь к ужину.
Из-за закрытой двери послышались шорохи и шелест одежды, затем на некоторое время воцарилась мертвая тишина. Спустя несколько секунд створки двери распахнулись настежь. Каждая из придворных дам выглядела столь же невинно, как кот, застигнутый врасплох с перьями, застрявшими в когтях.
Какие странные нравы! Какая однообразная, никчемная жизнь! Неужели в Эшлингфорде ее ждет такая же скука? Неожиданно на Джослин нахлынули теплые воспоминания о Розмуре, об отцовском доме. Отогнав мысли о Лайме, она последовала за королевой и придворными.
– Музыка! – Громким голосом приказал король.
Только что закончилась торжественная церемония: Лайм Фок, теперь уже барон Торнмида, давал клятву верности королю.
Несмотря на изысканные блюда, ужин показался Джослин скучным и утомительным.
Наконец, музыканты взяли в руки инструменты, и в зале зазвучала веселая мелодия.
Воспользовавшись всеобщим оживлением, Джослин поднялась со скамьи, на которой просидела три часа подряд, и направилась к открытой двери, видневшейся слева от трона. Ей не терпелось сделать хоть глоток свежего воздуха.
Стражник, стоявший у двери, встретил ее суровым взглядом, но позволил беспрепятственно пройти.
Выйдя на балкон, женщина огляделась по сторонам. Ее взору открылась большая лужайка, усаженная множеством цветов. Даже при тусклом свете, с трудом пробивавшемся сквозь грозовое небо, она выглядела прекрасной и, казалось, манила к себе Джослин.
В следующее мгновение в лицо пахнул легкий ветерок, принесший с собой дурманящий запах дождя. Женщина глубоко вздохнула. Еще несколько минут! Еще несколько минут, и она снова вернется в зал, где растворится в водовороте толпы и оглушительном шуме. Мысли о Розмуре не давали ей покоя. Приблизившись к перилам, она облокотилась на них.
– Уж не планируете ли вы, леди Джослин, очередной побег? – голос, неожиданно раздавшийся за спиной, нарушил ее уединение.
Лайм?! За время ужина он не обмолвился с ней ни словом, хотя они сидели рядом, поэтому его появление сейчас удивило женщину.
– Разве я осмелюсь? – продолжая стоять к нему спиной, ответила она вопросом на вопрос.
– Думаю, осмелитесь.
«Пожалуй, я действительно убежала бы при первой возможности», – подумала Джослин. Но сейчас, увы, такой возможности не было. Молодая вдова повернулась к Лайму, стоявшему в дверном проеме. Его огненно-рыжие волосы в сумерках казались более темными.
– Я очень люблю своего сына, сэр Лайм. – Спохватившись, она быстро исправилась: – Лорд Лайм.
Несколько секунд он молчал.
– Я знаю.
На фоне всеобщего веселья, царившего в зале, наступившая пауза казалась неуместной и мучительной.
Лайм подошел к перилам и остановился рядом с Джослин.
Несмотря на расстояние, разделявшее их, его присутствие беспокоило женщину. Беспокоило больше, чем тогда, когда они бок о бок сидели за столом, стараясь не замечать друг друга. Сейчас, напротив, его взгляд был прикован к ней. Лайм не сводил с нее своих проницательных живых глаз.
– Теперь вы барон, – проронила вдова, стараясь хоть как-то разрядить обстановку.
Мужчина склонил голову на бок.
– Да, барон, – сухо согласился он.
Они оба осознавали, что Лайм получил не то баронство, которое желал получить.
Еще в зале во время церемонии посвящения она с удивлением обнаружила, что сочувствует ему. Сидя рядом с ним за столом, Джослин слышала ропот неодобрения, пробежавший среди гостей, когда король объявил о присвоении Лайму Фоку титула барона и о передаче ему Торн-мида. Многие знатные господа с безупречной родословной жаждали получить это владение. Хотя Лайм, сохранив самообладание, никак не проявил своего отношения к негодующим возгласам и косым взглядам, они, несомненно, глубоко задели его самолюбие.
Джослин посмотрела на брата Мейнарда и поняла, что застала его врасплох. Только на мгновение, на мимолетное мгновение в его глазах отразились боль и горечь разочарования, затем они снова стали непроницаемыми.
Почти неосознанно, зная, что совершает ошибку, Джослин протянула руку и провела кончиком пальца по подбородку мужчины.
Розы! Лайм уловил нежный, головокружительный аромат роз, казалось, проникавший в самое сердце. Он попытался отогнать наваждение, попытался убедить себя, что во всем виновато истосковавшееся по женской ласке тело, но попытка не увенчалась успехом. В Джослин Фок было что-то особенное, отличавшее ее от других женщин. Нечто такое…
С трудом оторвав взгляд от женских глаз, мужчина посмотрел на ее слегка приоткрытые чувственные губы и, уже не осознавая, что делает, медленно склонил голову.
– Лайм?! – неуверенным голосом проронила изумленная Джослин.
Но почему ее голос так дрожал? Словно очнувшись ото сна, он встрепенулся. Затем, снова бросив взгляд на ее губы, которые еще мгновение тому назад находились так близко, резко отпрянул назад. О, Господи! Что с ним происходит? Нет, он не мог желать жену брата. Конечно, не мог. И не желал. Но его неумолимо влекло к ней! Как паука к мухе. Проклятие, да она, наверное, околдовала его! Проклятый запах роз!
Разозлившись – больше на себя, чем на Джослин – Лайм пробурчал:
– Возможно, это ответ на ваше желание, но я, леди, ничем не могу помочь вам.
Ее ослепительно-прекрасные глаза сначала, на одно лишь мгновение, округлились от удивления, затем потемнели от негодования.
– Уверяю вас, не желание заставило меня сделать подобную глупость, – отдернув руку, она судорожно сжала ее в кулак. – В случае необходимости я бы не обратилась за помощью к такому мужчине, как вы.
– Понимаю, разве благородная дама может испытывать какие-либо чувства к незаконнорожденному?
– Вы же знаете, я совсем не это имела в виду! – воскликнула Джослин.
– Не это?
– Нет, не это. Я испытываю к вам, лорд Лайм, совсем иные чувства… но вы все равно не поймете.
– Жалость?
Джослин настолько растерялась, что несколько секунд беззвучно хватала ртом воздух. Затем, немного придя в себя, ответила:
– Я уже сказала, что вы не поймете. Вам не дано понять.
– Возможно, действительно не дано, – неожиданно согласился он. – Так же, как вам не дано понять меня, леди Джослин. Так что и не пытайтесь.
Молодая вдова застыла с открытым ртом. Что она могла еще сказать? Что и не помышляла проникнуть в душу человека, отгородившегося от всех стеной озлобленности и недоверия? Скажи так, Джослин солгала бы, так как уже сейчас боролась с желанием узнать о Лайме Фоке как можно больше, понять его боль и страдания и, возможно, помочь ему…
Боже, чем больше она думала о нем, тем большую беду навлекала на себя. Лучше всего просто не обращать на него внимания. Но разве это возможно теперь, когда они будут постоянно встречаться в Эшлингфорде?
– Боюсь, наше отсутствие уже замечено, – холодно заметил барон и, порывисто повернувшись, направился в зал. Не успел он переступить порог, как на балкон упали первые капли дождя.
Джослин несколько секунд смотрела ему вслед, отчаянно пытаясь убедить себя в том, что произошедшее не имеет для нее никакого значения, и… благодаря Лайма за то, что минуту назад его губы не прикоснулись к ее губам. Затем мать наследника Эшлингфорда неторопливым шагом последовала за ним.
Глава 10
Джослин снова и снова обеспокоенно вглядывалась в приближавшуюся к башне толпу, надеясь увидеть рыжеволосую головку мальчика, которого оставила спящим, как ей казалось, тысячу лет назад. Впервые с рождения Оливера они расстались почти на сутки. Молодая мать провела ночь в королевских покоях. Она лежала на мягкой пуховой перине, но так и не смогла уснуть, лишь изредка погружаясь в беспокойное полузабытье. Сейчас Джослин с нетерпением ждала встречи с сыном. Им предстояло отправиться в Эшлингфорд, и путешествие не могло принести ничего хорошего ни ей, ни ребенку.
Погруженная в мрачные раздумья, вдова искоса взглянула на рыцаря, ехавшего рядом с ней на великолепном чистокровном скакуне. За последние полчаса, проведенные вместе, они с Лаймом не обмолвились ни словом. Каждый понимал, что между ними происходит что-то, неподвластное их рассудку, поэтому мужчина и женщина старались не смотреть друг на друга и не разговаривать друг с другом. Они и впредь намеревались избегать встреч и жить своей, независимой жизнью. И все-таки в глубине души Джослин мучили угрызения совести, ей хотелось установить с лордом Фоком миролюбивые отношения и прекратить эту тягостную вражду.
Однако времени на дальнейшие размышления не оставалось. Женщина наконец-то заметила отца Иво и рыцаря, посланного Лаймом за Оливером. Они следовали за вереницей телег с сеном. Но где же…?
Ах, слава Богу, вот он! Позади священника и рыцаря показался Гемфри Рейнард с внуком. Мальчик вертел головой, с любопытством разглядывая все вокруг. Он сидел в седле перед дедом и не сразу заметил мать.
Джослин пришпорила лошадь и поскакала им навстречу. К ее радости Лайм и его люди не поспешили последовать за ней. Но, ощущая их взгляды, она чувствовала себя скованно. Неужели ей придется прощаться с отцом на глазах у лорда Фока?
Тем временем отец Иво и рыцарь проехали мимо нее, направляясь к Лайму.
– Мама, здесь живет великан? – выпалил Оливер, едва увидел мать. Он то и дело бросал восхищенные взгляды на величественно возвышающуюся впереди башню.
Джослин ожидала услышать от сына совсем Другой вопрос: «Почему ты не вернулась вчера?» или «Я так боялся без тебя», но, похоже, мальчик воспринял ее отсутствие как нечто само собой разумеющееся. Должно быть, он сильно обрадовался, когда за ним в монастырь приехал дед. Но теперь женщина осознала и другое: ее сын подрастал и менялся прямо на глазах, становясь более самостоятельным и независимым. Возможно, она уже нуждалась в нем больше, чем он в ней. И все-таки Джослин была благодарна Оливеру за то, что он не стал задавать ей многочисленные вопросы, стремясь узнать, почему она не сдержала обещание и не пришла к нему вчера вечером.
– Великан? – задумчиво переспросила мать, направляя лошадь вслед за жеребцом отца. – Здесь действительно живет очень сильный и могущественный человек, но он не великан.
– Но хоть немножечко он похож на великана? – почти с мольбой в голосе спросил Оливер, желая найти подтверждение тому, что нарисовало ему его разыгравшееся детское воображение.
Джослин не терпелось обнять сына.
– Немножко похож, – ласково улыбаясь, ответила она, затем протянула руки и взяла мальчика у отца.
– А дракон? Дракон здесь тоже живет? – не унимался Оливер.
Обняв сына и прижав его к груди, женщина кивнула головой:
– Может, и живет, Оливер. Кто знает?
Джослин благодарила Господа за то, что наконец-то может приласкать свое маленькое сокровище, доверчиво прильнувшее к ней. Однако Оливер не мог сидеть спокойно долго. Не прошло и нескольких минут, как он заерзал, потом повернулся к матери и начал теребить край ее накидки.
– Мы едем в Эшфорд? Мне Большой папа сказал.
Большой папа! Услышав, как ребенок назвал деда, женщина улыбнулась. Да, сын растет и растет очень быстро, но для нее он на долгие годы останется маленьким мальчиком. Нежно погладив мальчугана по голове, мать ответила:
– Да, мы едем в Эшлингфорд. Нам предстоит увлекательное путешествие, возможно, даже с приключениями. Ты доволен?
Оливер пожал плечами.
– А Большой папа сказал, что не поедет с нами, – обиженно надув губы, пробормотал он.
Джослин перевела взгляд на отца.
– Но он очень скоро приедет к нам в гости. Правда, отец?
– Конечно, приеду, – бодро ответил Гемфри, однако его радостный голос не соответствовал озабоченному выражению лица.
Пожалуй, отцу будет одиноко в Розмуре без них с Оливером. Даже более одиноко, чем все эти годы, прошедшие с того памятного дня, когда его сын покинул отцовский дом, отправившись неизвестно куда.
Оливер внимательно посмотрел на деда.
– Приедешь? Обещаешь?
Гемфри протянул руку и легонько ударил кончиком пальца по носу малыша.
– Да, обязательно, мой мальчик.
Лицо ребенка засияло в улыбке.
– Пожалуй, нам пора отправляться в путь, – заметила Джослин, усаживая сына поудобнее. – Нам предстоит долгая дорога до Эшлингфорда.
Подняв голову, она встретилась взглядом с отцом.
– Я… Я буду скучать без вас. – Гемфри заморгал, стараясь отогнать набежавшие на глаза слезы.
Искренние слова отца до глубины души тронули Джослин. Ее сердце тревожно заныло. Положив ладонь на руку мужчины, она тихо произнесла:
– Мы тоже будем по тебе скучать.
Гемфри натянуто улыбнулся и другой рукой накрыл руку дочери.
– Я собираюсь отыскать твоего брата, Джосси. – Заметив удивление на ее лице, он добавил: – Уже пора.
Значит, их отъезд из Розмура принесет определенную пользу. Видимо, поняв, что может остаться в полном одиночестве, Гемфри решил отбросить неуместную гордость и вернуть сына. Конечно, если тот согласится вернуться. Нельзя сказать, чтобы Гемфри Рейнард был жестоким человеком, но после смерти любимой жены он, стремясь заглушить горе, начал пить, пить беспробудно. Первые два года он напивался до такой степени, что впадал в буйство. Но ни разу не поднял руку на дочь.
И вот однажды между ним и вином на беду встал сын, за что и был наказан. Так Ричард Рейнард покинул родительский дом и отправился странствовать, что совсем выбило из колеи Гемфри. Хотя после того рокового вечера, когда ушел сын, отец стал пить еще больше, он уже не терял самообладания.
– Рада слышать твои слова, – охрипшим от волнения голосом проговорила Джослин.
Гемфри горько усмехнулся:
– Надеюсь, у меня получится. Ты же знаешь, Ричард еще более упрям, чем я.
Дочь не могла не согласиться с ним, но надеялась, что, поняв, как много они потеряли, ее брат и отец сумеют понять друг друга.
– Ты известишь меня, если Ричард вернется домой?
Глядя куда-то поверх ее плеча, Гемфри закивал в знак согласия.
Джослин, проследив за его взглядом, увидела приближающихся рыцарей во главе с Лаймом. Значит, пора прощаться. Она хотела поднять руку, но отец еще крепче сжал ее и не отпускал.
– Мне не очень нравится этот священник, – вполголоса произнес он.
– Я буду осторожна, – заверила его дочь.
Гемфри снова кивнул головой.
– Что же касается незаконнорожденного, то думаю, он совсем не такой, каким мы его представляли по рассказам Мейнарда.
Джослин удивленно посмотрела на отца. Что же произошло между ним и Лаймом по дороге в монастырь вчера вечером? Но расспрашивать его уже не осталось времени.
– Возможно, – заявила она, высвобождая руку, – в будущем мы узнаем, кто из них прав, кто виноват.
Тяжело вздохнув, Гемфри повернулся и отвязал от седла узел.
– Это твои вещи. – Наклонившись, он прикрепил их к седлу лошади Джослин. – Я собрал твою одежду утром.
– Ой, я о ней совсем забыла, – с благодарностью в голосе сказала вдова, радуясь тому, что позднее сможет переодеться в свою привычную и удобную одежду.
Тем временем Гемфри Рейнард выпрямился в седле.
– Да поможет тебе Господь, дочка, – печально напутствовал он, потом повернул лошадь и направился в сторону города.
– Я люблю тебя, Большой папа, – крикнул ему вслед Оливер.
Помедлив несколько секунд, Гемфри оглянулся. По его лицу Джослин прочла о том, как ему тяжело. Он тщательно старался скрыть свои чувства от внука. Но в конце концов мужчина подмигнул мальчику и помахал ему на прощание рукой.
Оливер расплылся в улыбке и ответил тем же.
Они появились из леса так неожиданно, будто гром среди ясного неба.
Времени на размышления не было. Одной рукой крепко прижав к себе Оливера, только что проснувшегося, другой Джослин резко натянула поводья, поворачивая лошадь вправо. Однако сделав несколько робких шагов, животное повернуло влево.
В мгновение ока молодая мать осознала, что бежать им некуда. Разбойники были повсюду и уже смешались с рыцарями Лайма. Их громкие воинственные голоса, казалось, оглушали, серебристые клинки грозно сверкали на солнце. Эшлингфордские рыцари сражались с двадцатью или даже более противниками.
Женщина похолодела от ужаса: бандиты находились совсем близко от них с Оливером. Ее сердце лихорадочно билось, мысли путались в голове, она не слышала слов сына, который что-то испуганно лепетал. Джослин в отчаянии оглядывалась по сторонам, надеясь на помощь, но Лайма нигде не было видно.
Моментально ее осенила страшная догадка: за этим коварным нападением стоял никто иной, как Лайм Фок. Вдова покрылась холодным потом. Так вот каким образом он собрался избавиться от них с Оливером и получить Эшлинг-форд!
– Мама! – испуганно закричал мальчик.
С болью в душе Джослин окинула взглядом окраину леса, до которой они так и не успели добраться, затем посмотрела на сына. Мальчик сидел, затаив дыхание. В его широко открытых глазах светились доверие и надежда.
– Держись за меня покрепче, – шепнула она Оливеру, решив все же попытаться спасти сына и себя.
Малыш, послушно опустив голову, обеими руками обнял мать за талию и крепко прижался к ней.
Но не успела Джослин тронуть лошадь с места, как чья-то сильная рука подняла ее и Оливера из седла и пересадила на другого скакуна. Решив, что их захватил один из разбойников, молодая мать сжалась в комок. Однако в следующее мгновение женское чутье подсказало ей, что она ошиблась. Еще не видя лица мужчины, Джослин поняла, что к ним на помощь поспешил Лайм. Он сдержал свое слово!
– Не сопротивляйтесь, – буркнул рыцарь, еще крепче обнимая женщину.
Она уже открыла рот, чтобы заверить, что не собиралась сопротивляться, но в этот момент раздался истошный вопль, похожий не то на вой, не то на крик. Слегка повернув голову влево, Джослин увидела, что за ними, угрожающе размахивая мечом, во весь дух мчится один из разбойников.
Лайм застыл, как натянутая струна. Принимая вызов, он развернул жеребца и, достав меч из ножен, поднял его, готовясь достойно встретить противника.
Джослин инстинктивно склонилась над Оливером, стремясь защитить сына от смертельной опасности. От первого мощного удара, успешно отраженного Лаймом, женщина чуть не вылетела из седла. Затем последовал еще один и еще. Они сыпались, как град, напоминая удары молота по наковальне. Звон стали резал слух. Но сейчас этот звон извещал не о работе кузнеца, ковавшего оружие, нет, он трубил о близости смерти.
Неожиданно на лицо Джослин брызнула капля. Зная, что причиной тому не дождь, который не мог пойти с безоблачного неба, она начала шептать про себя слова молитвы. Никогда еще вдова не молилась так страстно.
– Отправляйся к дьяволу! – воскликнул Лайм, нанося сокрушительный удар. Его натренированное тело, дрожа от напряжения, устремилось вперед, вслед за мечом.
И тут же воздух пронзил оглушительный крик боли. Но кто кричал? Джослин затаила дыхание, ее сердце билось так яростно, словно готово было вот-вот выскочить из груди. В глубине души она не могла поверить, что только что оборвалась жизнь брата Мейнарда, но, повинуясь материнскому инстинкту, приготовилась защитить Оливера при падении.
К счастью, женщина тревожилась напрасно. Через секунду они снова поскакали вперед. Джослин ощутила на затылке учащенное дыхание Лайма, стальные мускулы его груди снова прижались к ее спине. Он жив!
– О, благодарю тебя, Господи! – пробормотала она и, открыв глаза, увидела, что они добрались до опушки леса.
Не углубляясь дальше, рыцарь резко остановил коня возле груды огромных валунов и бесцеремонно опустил Джослин с Оливером на землю.
– Спрячьтесь за камнями и ждите меня, – приказал он тоном, не терпящим возражений. Кровь кипела в его жилах, он рвался в бой. – Я вернусь, как только битва закончится.
Молодая мать, не выпуская из рук сына, сделала несколько неуверенных шагов к валунам, потом, остановившись, оглянулась и посмотрела на мужчину. Только на мимолетное мгновение их взгляды встретились. Он тревожится за них! А позади уже раздавались громкие голоса, возвещавшие о приближении еще двух разбойников.
– Быстрее! – крикнул Лайм, сурово взглянув на Джослин.
С быстротой молнии он снова стал тем человеком, который заставлял вдову трепетать от страха, даже несмотря на то, что спас им жизнь. Перед ней сейчас был тот рыцарь, который семь лет тому назад посмел высказать недовольство в присутствии короля.
Осознав, что гнев Лайма мог в любой момент обрушиться на нее, Джослин подбежала к груде камней и спряталась за одним из них, затем, осторожно выглянув из укрытия, посмотрела вслед удаляющемуся всаднику.
– Я боюсь, мама, – заплакал Оливер, судорожно вцепившись в руку матери.
Не желая, чтобы сын увидел кровавую бойню, вдова прижала его голову к своей груди.
– Не бойся, малыш, все хорошо, – ласково прошептала она, нежно поглаживая волосы сына. – Все хорошо.
Лайм мчался навстречу опасности. Он бросил беглый взгляд на дорогу, где рыцари ожесточенно сражались с бандой разбойников, и оценивающе посмотрел на первого из направлявшихся к нему бандитов. Мужчина примерно такого же роста, как он, только немного постарше, казался достойным противником.
Взмахнув мечом, Лайм обрушил удар на врага.
– За шесть лет страданий и боли! – воскликнул он. Перед его глазами на мгновение возник образ умирающего Мейнарда, брата, который подло и коварно предал его.
Разбойник покачнулся, но удержался в седле.
Проехав мимо первого нападающего, рыцарь стремительно поскакал ко второму. Но в тот момент, когда их клинки должны были скреститься, он ловко свернул влево и нанес удар снизу.
– За обман! – выкрикнул незаконнорожденный сын Монтгомери Фока.
Вопль, похожий на предсмертный крик раненой птицы, подтвердил, что меч нашел цель и вонзился в незащищенный кольчугой бок разбойника.
