Текст книги "Вечный закон любви"

Автор книги: Тамара Березинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

4

Признался мне Коршунов в своих чувствах через неделю после своего героического поступка. По окончанию последней пары Фролова поехала в бассейн, а я направилась неспеша к автобусной остановке на Старой Дворянской улице. День стоял солнечный, с реки дул свежий ветер, деревья под его порывами теряли уже пожелтевшие листья, готовясь к первым заморозкам. Листья лежали пестрым ковром на дорожках. Настроение у меня было невесёлое, после смерти мамы возникали всё чаще проблемы с отцом, и я не знала, как их решать. После выхода на пенсию он часами сидел (а точнее говоря лежал) дома, изредка перезваниваясь с парой старых друзей, смотрел по телевизору советские фильмы и слушал мелодии с виниловых пластинок семидесятых годов. Но самое неприятное – он начал выпивать по две-три рюмки водки за обедом и ужином, что позволял себе раньше только по праздникам. Все мои увещевания отец игнорировал, однажды он вообще заявил, что жизнь ему поднадоела и смерть нисколько не пугает. А раз так – отчего бы и не выпить для улучшения аппетита? Тем не менее я надеялась рано или поздно пристроить отца в какой-нибудь клуб пенсионеров, чтобы он занялся там игрой в шахматы, хоровым пением или ещё чем-нибудь интересным и пореже вспоминал о спиртном. Жили мы, конечно, весьма скромно, с третьего курса я занялась репетиторством по английскому для желающих поступить на филфак или иняз, эти доходы да постепенно тающие накопления на банковском депозите служили существенной добавкой к отцовской пенсии и моей стипендии…

На полпути к остановке меня догнал Коршунов и неожиданно предложил посидеть в кафе. Ничего похожего я от него до сих пор не слышала, но сразу согласилась – хотелось хоть немного отвлечься от тяжких раздумий. Иван выглядел немного смущённым, меня это даже заинтриговало – о чём же он хотел поговорить? В это время я как раз рассталась со своим симпатичным бойфрендом рекламщиком Тошей Пановым, который на поверку оказался редкостным жлобом и занудой. И сердце моё, как писали в любовных романах прошлого, было свободным и открытым для нового чувства.

В просторном помещении почти все столики оказались свободны, мы сели у окна. В кафе звучали блюзы и джаз, за стойкой скучал бармен, а ещё одна пара средних лет, судя по нахмуренным лицам, негромко выясняла отношения.

Я заказала «эспрессо», Коршунов – «американо». В ожидании официанта Иван слегка улыбнулся и сказал:

– Знаешь, Ника, я давно хотел тебе сказать…короче, ты мне очень нравишься.

– И давно? – игриво произнесла я.

– Давно, с первого семестра, – решительно заявил Коршунов.

– И что же раньше молчал об этом?

Он насупился, вздохнул и ответил:

– Смелости не хватало, если честно. Вы ведь с Фроловой держитесь особняком, белая кость, как говорится.

Я громко рассмеялась и сказала, не скрывая иронии:

– Ну, Ваня, тут ты не прав, мой отец бывший инженер, а ныне пенсионер, олигархи среди моих родственников отсутствуют. Но неужели тебя только данное обстоятельство останавливало?

– Да нет, ты ведь такая умная, начитанная, продвинутая, а ещё…

– Ну что ты остановился, договаривай!

– Ты очень красивая, – тихо сказал Коршунов.

– Это что же, признание в любви? – уточнила я.

– Можно и так сказать.

После этих слов Иван даже чуть покраснел и стал пить принесённый кофе, не положив в чашку ни одного куска сахара. Я даже немного растерялась – как на такое реагировать? Высмеять его, ответить твёрдым отказом, перевести всё в шутку? Но нет, я вдруг вспомнила Анины слова о надёжности. До сих пор мои поклонники явно не блистали подобной чертой характера, предпочитая взаимное отсутствие каких-либо обязательств и ответственности. Познакомились – повстречались месяц-другой-третий – и разбежались, каждый в свою сторону, в поисках новых чувств и новых ощущений. А Коршунов выглядел искренним и основательным, таких принято называть однолюбами. Не Ален Делон, но и не Квазимодо. А вдруг это моя судьба?

И с этого дня мы начали встречаться. Конечно, вся группа, включая Фролову, очень быстро узнала об этом. И тут-то выяснилось, что сам-собой возник вечно живой любовный треугольник – Ника-Ваня-Аня. Надо сказать, Коршунов ни о чём не догадывался, а я не считала необходимым ставить его в известность о разговоре с лучшей подругой. Закончился он тем, что Фролова призналась в любви к Ивану, расплакалась, потом взяла себя в руки и пожелала мне счастья. Но, чего скрывать, отношения наши с той поры не то, чтобы разладились, но изменились не в лучшую сторону. Увы, cе ля ви.

Под Новый Год я привела Коршунова в родительскую квартиру и познакомила с отцом. Как ни странно, они быстро нашли общий язык, оба были болельщиками местного футбольного клуба, оба любили порыбачить, оба неплохо играли в шахматы. Вечером, когда мы проводили гостя, отец сказал с одобрением:

– Молодец, дочка, выбрала хорошего парня.

–Положим, это он меня выбрал, – фыркнула я.

– Да нет, – улыбнулся отец, – на самом деле всегда выбирает женщина, только порой сама об этом не догадывается. Но смотри, такие, как Иван, не прощают предательства.

Почему он предупредил меня именно о предательстве? Я удивилась, не придала этому никакого значения. В моём молодёжном окружении царила полная демократия, никаких раз и навсегда установленных норм и правил не существовало, полюбили-разлюбили, прожили в браке год – и возненавидели друг друга. А предательство – это совсем о другом…

И полетели счастливые дни, зиму сменила весна, потом пришло жаркое южное лето. Мы бродили по бульвару на Лермонтовской, сидели в тенистых парках и скверах, лакомились мороженым у фонтана на площади Искусства. Иван, как оказалось, знал наизусть множество стихов Пушкина и Лермонтова, Блока и Есенина. Любовь к поэзии привила ему учительница русского языка и литературы, а способности к иностранным языкам заметил у Ивана школьный преподаватель английского языка, отставной военный переводчик, выполнявший интернациональный долг в Эфиопии, Анголе и Мозамбике. Он же и рекомендовал поступать на иняз.

Военным переводчиком хотел стать и Коршунов, благо в университете после всевозможных реформ и оптимизаций всё же оставили военную кафедру, и он вместе с дипломом должен был получить офицерское звание…

Иногда я оставалась на ночь в «гостинке» многоэтажной панельной башни на северной окраине города, которую снимал мой новый друг. Мы покупали в соседнем супермаркете бутылку сухого красного вина, банку зелёного горошка, майонез, дешёвую колбасу и батон белого хлеба, готовили себе незамысловатый ужин. И не было ничего вкуснее этой простой пищи. А потом долго любили друг друга. За внешней сдержанностью скрывался нежный и чуткий человек, который раскрывался именно в эти моменты. Мы уносились в другой мир и в нём не было границы между нами, где не существовало наших тел, а было единое пространство, в котором царила страсть. За несколько месяцев до окончания универа Коршунов предложил мне посетить с ним ЗАГС, я была готова стать официальной женой будущего офицера и делить с ним горе и радости, как не пафосно звучит такая фраза. Но в дело вмешался случай, роль которого исполнила моя несравненная тётя Галина Петровна Чернявская.

5

Тётя Галя не была похожа на своего брата, моего отца. Светловолосая, невысокая, с юности полная, всегда весёлая и задорная, она пользовалась успехом у мужчин солидных, вальяжных, состоятельных, но как правило давно и прочно женатых. Поэтому штамп о браке в её паспорте к пятидесяти годам так и не появился, зато жизненного опыта было хоть отбавляй. И после смерти мамы Галина Петровна взяла надо мной шефство, как в социалистическую эпоху комсомол над пионерией.

Несколько раз она встречалась у нас на квартире с Иваном Коршуновым, была с ним вежлива и обходительна, но когда я сообщила о предстоящей свадьбе, то тётю Галю словно подменили.

– Ни в коем случае, ни за что! – категорично заявила она.

Хотя классическое выражение «только через мой труп» не прозвучало, но оно, безусловно, подразумевалось. Я осторожно попыталась выяснить, чем же ей не понравился мой жених. И услышала в ответ тираду, которой мог позавидовать самый популярный драматург или сценарист:

– Девочка моя, ты что, совсем обезумела? Да, он хороший парень, воспитанный и неглупый, но на что вы будете жить? Лейтенант – это ведь не полковник и даже не майор, а направить его могут в такую глушь, где для тебя не найдётся никакой работы, а значит рассчитывать вы сможете только на его оклад. Столько учиться для того, чтобы стать домохозяйкой? Ты об этом мечтала? И потом, дальние гарнизоны, горячие точки, зоны боевых действий…Ты там с тоски умрёшь от безделья и скуки, или, того хуже, станешь вдовой через несколько лет. Нет, Ника, тебе нужен совсем другой муж.

– И какой же, хотелось бы узнать? – с иронией поинтересовалась я.

Тётя доходчиво объяснила:

– Ты молода и красива, но такой будешь оставаться не слишком долго, уж поверь мне. Пока же все козыри в твоих руках, используй их разумно. Найди для себя вакансию в какой-нибудь коммерческой фирме, там всегда найдутся либо холостяки, либо разведённые. С квартирами, дачами, автомобилями, и большими заработками. Кто-нибудь из них обязательно обратит внимание на красотку с престижным образованием, а уж дальше всё будет зависеть только от тебя.

– То есть продать себя, так, что ли?

– Дурочка, не продать, а занять достойное место под солнцем. Думай, дорогая, думай. Ты можешь стать женой крупного предпринимателя или руководителя, сама со временем превратиться в бизнес-леди. Не торопись, семь раз отмерь – а уж потом режь. И помни – молодость товар скоропортящийся.

Я промолчала, тётя Галя усмехнулась и стала прощаться. Когда дверь за ней захлопнулась, в душе у меня проснулись сомнения, ранее мирно дремавшие. Кое в чём любезная родственница была права, пожалуй. Мне совсем не хотелось провести продолжительную часть жизни в пустынях или в горах, вдали от больших городов, от театров, концертных залов, торговых центров и аквапарков. Может быть, нужно просто подождать, пока Коршунова не повысят в звании и не переведут поближе к мегаполисам? Но как сообщить ему это? Прав был отец – Иван сочтёт это предательством.

Моя нервная система основательно расшаталась, появились головные боли, чувство вины перед Коршуновым, перед покойной мамой – важно было убедить её пройти обследование на ранней стадии болезни, а я этого не сделала. Здоровье отца тоже пришло в упадок, у него диагностировали запущенный цирроз печени, необходимо было соблюдать диету и полностью отказаться от алкоголя – но куда там!

Отец всё чаще заговаривал со мной о смысле своего нынешнего существования, о скорой кончине, говорил, что лучше умереть в здравом уме и твёрдой памяти, а не ждать прихода герра Альцгеймера и мистера Паркинсона. А я не знала, как его переубедить, как вызвать интерес к жизни, как заставить забыть о спиртном. И это постоянное осознание собственного бессилия что-либо исправить грозило перерасти в депрессию.

Необходимо было что-то предпринять, и я решила посетить психотерапевта. В старинном особняке, в центре города, располагался коммерческий медицинский центр, пользующийся доверием пациентов. Внутри него было тихо и малолюдно, у нужного мне кабинета сидел мужчина средних лет, задумчивый и отрешённый. Его вызвали минут через пять и пробыл он у врача больше получаса. А потом наступила моя очередь.

Психотерапевт Валерий Данилович Левицкий, пожилой седеющий брюнет с умным и печальным лицом, вежливо выслушал мой рассказ о возникших проблемах, ни разу не перебив и не задав ни одного вопроса, а потом сказал доверительно:

– Вы правильно поступили, Вероника, что обратились ко мне. Такие деликатные вопросы можно обсуждать только со священником, с адвокатом или с врачом, не так ли?

Я молча кивнула, а он продолжил:

– Многие люди склонны слишком сильно рефлексировать и каяться в несуществующих грехах, так легко довести себя до невроза. Что касается ваших родителей, то вы сделали для них всё, что должно, остальное – в руках Господа Бога. Впрочем, попробуйте уговорить отца прийти ко мне на приём, попробую пробудить его волю к жизни, помочь найти смысл бытия на её заключительном участке. Что же до вашего молодого человека…Поймите – вы никому ничего не должны, вам не в чем себя винить, порой невесты убегают из ЗАГСа за пару минут до обмена кольцами. Если есть хоть капля сомнения, лучше сделать это сейчас, а не в последний момент. Лучше и для вас, и для него.

– Но мне не хочется причинить ему боль, я люблю и уважаю Ивана, просто не готова пока стать его женой.

Левицкий кивнул с пониманием и после некоторой паузы медленно проговорил:

– Вот и объяснитесь с женихом, попросите вас простить и дать время ещё раз всё обдумать. Через какое-то время все ваши сомнения исчезнуть или…Или станут сильнее, тут уж ничего не поделаешь, сердцу не прикажешь.

Потом он сказал, что разумный эгоизм – это естественное для человека свойство, его не следует стесняться. Все люди эгоисты в душе, только большинство скрывает этот непреложный факт. Даже от самих себя.

Я вышла из кабинета более спокойная и уверенная в себе, чем зашла в него. Но вcё-таки полной убеждённости в услышанных истинах (истинах ли?) у меня не возникло. И отец, и покойная мама с детства воспитывали меня на совсем других принципах. Но может быть они чего-то не понимали или время и люди просто изменились?..

На следующий день я встретилась с Коршуновым в том самом кафе, в котором он впервые признался мне в любви. Иван выслушал меня с бесстрастным лицом, допил кофе, аккуратно вытер губы салфеткой, а потом сказал всего два слова:

– Прощай, Ника!

И быстро вышел на улицу.

Через месяц он уехал в Москву, получив вызов из военкомата. Аня даже не стала расспрашивать, что послужило причиной нашего расставания. Вообще дружба моя с Фроловой не то, чтобы совсем прекратилась, но стала медленно увядать, мы всё больше становились просто знакомыми.

Что Аня думала обо мне и моих поступках, приходилось только догадываться. Отец действительно основал для неё туристическое агентство, но Фролова меня больше туда не приглашала, да я бы не приняла её предложение. Как не принял его, судя по всему, и Коршунов.

6

Незадолго до получения диплома ко мне подошла в коридоре факультетского здания заведующая кафедрой французского и итальянского языков Елена Андреевна Климова. Энергичная, миловидная, всегда элегантно и стильно одетая, со спортивной фигурой и тонкой талией, она выглядела много моложе своих сорока восьми лет. Елена Андреевна не просто превосходно знала пять западноевропейских языков, но обладала талантом передавать эти знания студентам и студенткам, интересно рассказывать о культурном наследии, национальных чертах характера, истории соответствующих стран и народов.

– Вероника, хочу предложить вам место в заочной аспирантуре и должность преподавателя на нашей кафедре, – сказала она, – этот вопрос уже согласован с ректоратом.

Признаться, такое неожиданное предложение не могло ни удивить. Никогда ранее Климова ничего подобного со мной не обсуждала, хотя несколько раз я отвечала ей по билетам на экзаменах и всегда получала «отлично».

– Так как, вы согласны? – нетерпеливо спросила Елена Андреевна.

Я поблагодарила и попросила день на обдумывание.

– Хорошо, жду вас у себя завтра, – улыбнулась она.

Во время поездки в автобусах я обдумала услышанное и пришла к предварительному выводу, что возможность стать кандидатом филологических наук и работать на инязе не следует игнорировать. Наш факультет активно сотрудничал с зарубежными языковыми образовательными центрами, принимал у себя и отправлял к ним на стажировку аспирантов и преподавателей. Кроме того, я могла продолжить репетиторство, что в совокупности с зарплатой в универе обеспечило бы мне финансовую стабильность.

Но уж так получилось, что дома меня встретила тётя Галя, зашедшая проведать отца. Стоило мне поделиться с ней своими планами, как близкая родственница снова приняла их в штыки.

– Эх, Ника, сколько же мне ещё учить тебя, милая моя? – скорбным голосом спросила она.

– Но что вам не нравится, тётя? – ответила я вопросом на вопрос, причём несколько раздражённым тоном.

– А вот скажи, какая твоя главная задача на сегодня?

– Определиться с работой после получения диплома?

– Нет, дорогая, выгодно выйти замуж! – патетически заявила тётя.

– А при чём здесь преподавание и аспирантура?

– Да при том, что в вашем женском монастыре ты никогда не найдёшь достойного кандидата на роль своего мужа, так и останешься одинокой, вот как я! Ну, скажи ей, Саша!

Отец только махнул рукой:

– Оставь меня в покое, Галя, пусть сама решает, она уже взрослая.

Он закашлялся и ушёл в свою спальню, а тётя продолжила:

– Ника, поверь, я желаю тебе только добра, ведь у меня нет никого на свете, кроме тебя и Саши. Ищи вакансии в коммерческих компаниях, там обеспеченные мужики и водятся, как бизоны в прериях!

Я рассмеялась:

– Так ты предлагаешь мне стать охотницей за мужчинами?

– А хоть бы и так!

После такого безапелляционного ответа тётя Галя попрощалась и ушла, а через минуту в комнату вернулся отец и сказал с усмешкой:

– Шума от Галки, как от авиационной турбины на взлёте, да и энергии в ней не меньше, её бы ещё в мирных целях использовать.

– Она всё меня жизни учит, – сказала я.

– Сама-то больно хорошо её прожила. Ладно, поступай, как знаешь.

Отец снова хотел уйти, но я попросила его задержаться и сказала:

– Тебе обязательно нужно побеседовать с одним опытным доктором.

Отец подозрительно поглядел мне в глаза и спросил:

– Это с каким же?

– С психотерапевтом.

Он криво улыбнулся:

– Хочешь меня в психушку отправить?

– Тебе нужно бросить пить и найти себе какое-нибудь дело по душе.

Отец ничего не ответил и подошёл к открытому окну. Он несколько минут смотрел на густые кроны деревьев, а потом сказал тихо:

– Меня скоро не будет на этом свете, Ника. Я был вчера у своего врача в поликлинике, анализы – хуже некуда. Завтра ложусь в больницу. И вот что – если мне оттуда уже не выйти, похороны организуйте с Галкой самые скромные. И памятник потом не ставьте, не надо на это тратиться. Главное – вспоминай обо мне и маме хоть иногда.

В тот раз обошлось, отца выписали через две недели, но через несколько месяцев он действительно умер в реанимации…

А я занялась поисками подходящих вакансий в Интернете, используя поисковик. Быстро выяснилось, что просто переводчики со знанием трёх (английский, французский и итальянский) языков никому не нужны, по крайне мере таких предложений найти мне не удалось. Требовались секретарши или помощницы руководителя, но кроме свободного владения иностранными языками они должны были уметь пользоваться офисной техникой, разбираться с бизнес-лексикой, вводить текст на ПК с большой скоростью, вписываться в команду (как футбольные нападающие или защитники?) и иметь стаж в два-три года минимум на таких позициях.

Получалось, что мне необходимо снова учиться. Поэтому я стала искать уже курсы по делопроизводству и офис-менеджменту. Таких в нашем городе имелось немало, у одного из них цены были не слишком высокими, а срок обучения – два месяца.

Утром я постучала в кабинет Климовой и сообщила, что, к сожалению, не смогу воспользоваться её предложением. Елена Андреевна вздохнула и лишь спросила:

–Видимо, по личным обстоятельствам?

Мне оставалось только кивнуть в ответ…

Два месяца учёбы пролетели быстро, к осени я получила сертификат об окончании курсов и начала рассылать резюме по электронной почте. И вот на одно из писем пришёл ответ, меня пригласили на собеседование в агентство по персоналу «Акация».

7

Располагалось оно в бизнес-центре на углу Старой Дворянской улицы и Редутного переулка. Агентство занимало три помещения на пятом этаже, одно из которых являлось переговорной комнатой, разделённой панельными перегородками на несколько секций. Во встретившей меня девушке-менеджере я с радостью узнала Свету Глущенко, окончившую наш факультет двумя годами ранее. Мы были знакомы, хотя и не слишком близко. Одетая в строгий брючный костюм, с минимумом косметики на лице, симпатичная брюнетка дружески улыбнулась мне и сказала:

– Рада видеть представительницу alma mater в нашей конторе, Ника, постараюсь быть тебе полезной. Итак, ты решила работать в коммерческой фирме?

Я кивнула:

– Да, хотелось бы. Вот курсы закончила, многому там научилась.

– Курсы – это неплохо, совсем неплохо. Но вот стаж, у тебя, к сожалению, его нет.

– А это необходимое условие?

– По крайне мере, весьма желательное. Понимаешь, все боссы хотят получить готового и опытного специалиста, хоть менеджера по продажам, хоть системного администратора, хоть секретаря, но при этом молодого, энергичного, с блеском в глазах. И чтобы по зарплате притязания были не слишком высокими. Ладно, что-нибудь придумаем. Есть у меня для тебя одна интересная вакансия…

И Света начала рассказывать о телекоммуникационной компании «Связь без проводов» и её генеральном директоре Степанове, которому требовалась личная помощница:

– Александру Васильевичу лет пятьдесят, человек он интеллигентный, в бизнес пришёл из науки. Жёсткий, конечно, иначе нельзя, но при этом справедливый. Я уже нашла для него трёх специалистов для бухгалтерии и отдела маркетинга, теперь вот появилась новая вакансия. Фирма на подъёме, три последние года завершает с прибылью, в штате человек тридцать.

– А я соответствую его пожеланиям?

– Кроме стажа – да, соответствуешь. Только учти – рабочий день ненормированный, предстоят командировки с шефом в Италию и во Францию, они там закупают оборудование. И ещё – если он тебя выберет, то придётся скоренько освоить специальные телекоммуникационные термины и аббревиатуры, без этого на переговорах никак. Ты к такому готова?

– Всегда готова! – воскликнула я, а потом спросила о главном:

– А сколько мне будут платить?

Света назвала сумму, о которой можно было только мечтать и добавила:

– Это вместе с окладом и премией, грязными. И если ты успешно пройдёшь месячный испытательный срок, за время которого получишь половину. Так, теперь спланируем дальнейшие наши шаги. Сначала отправлю Степанову твоё резюме, вышли мне дополнительно скан своей фотографии.

– В платье или в купальнике? – пошутила я.

Глущенко шутку не приняла, сказала сухо:

– Фото как на загранпаспорт, кстати, он у тебя есть?

– Пока нет, за границу я в ближайшее время не собиралась.

– Тогда если примут, срочно получай. А Шенген тебе в компании при необходимости быстро оформят…

Через два дня мы со Светой поехали на «смотрины» в офис «Связи без проводов». Фирме принадлежал отреставрированный двухэтажный особняк дореволюционной постройки в центре города, окружённый невысоким каменным забором. На первом этаже располагался демо-зал (он же шоу-рум) с образцами техники (приёмопередатчики, антенны, кабели и прочее) и комнаты менеджеров по логистике и инженеров-монтажников, на втором – кабинеты генерального и коммерческого директоров, бухгалтерия, отдел продаж и отдел рекламы, в подвальном помещении – склад. Выглядел офис весьма презентабельно, во дворе стояли джип и несколько иномарок попроще.

Александр Васильевич оказался высоким импозантным шатеном с правильными чертами лица и спортивной фигурой без признаков лишнего веса. В синем костюме в полоску, белейшей сорочке и модном галстуке, он был похож на типичного бизнесмена из телесериалов. На письменном столе Степанова стояла фотография темноволосой женщины средних лет с надменным взглядом и улыбающегося подростка, несомненно, его жены и сына. Генеральный вежливо с нами поздоровался, предложил кофе или чай, услышав отказ, сразу же перешёл к делу, обратившись ко мне:

– Я просмотрел ваше резюме, Вероника, итальянский и французский языки – это как раз то, что мне сейчас нужно, в скором времени запланированы встречи с партнёрами в Париже и в Турине. Но вот насколько свободно вы ими владеете?

– На уровне переводчика-синхрониста, – без лишней скромности ответила я.

– Вероника закончила иняз с отличием, – вступила в разговор Света.

Степанов улыбнулся:

– Я сам бегло говорю, читаю и пишу по-английски, этот язык де факто давно уже стал главным для общения как в деловом мире, так и в мире высоких технологий, но партнёрам всегда приятно, когда они могут вести переговоры на родном. Послезавтра в Южноград прилетает синьор Марио Грассо, наш основной поставщик радиотехнического кабеля и волноводов, так что проверим ваши навыки на практике, Вероника. А какими компьютерными программами вы обычно пользуетесь?

– Текстовый редактор, электронные таблицы, поисковики, автоматический перевод, электронная почта и календарь, – перечислила я.

–Для начала вполне достаточно, – заявил Степанов, – постепенно освоите кое-что ещё. Собственно, решение я уже принял, вы можете приступать к работе с завтрашнего дня. Приходите к девяти утра, я вас представлю коллективу на ежедневной планёрке. Вопросы?

Вопросов у меня не было. Затем будущий шеф вручил мне глянцевый каталог кабельного оборудования и аксессуаров на итальянском языке для предварительного ознакомления. Мы попрощались и ушли.

И этот, и следующий вечер я посвятила изучению каталога, переводя на русский и запоминая такие мудрёные и ранее бесконечно далёкие от меня слова, как клей-герметик, кабельный чулок, фланцы и разъёмы разных стандартов, коэффициент затухания мощности сигнала, инструмент для снятия изоляции и так далее и так далее…Пришлось попотеть, но зато к встрече с синьором Грассо, владельцем крупной дистрибьюторской компании, я оказалась вполне готова.

Мы с генеральным встретили его в аэропорту. Средних лет итальянец вполне соответствовал своей фамилии – он был весьма упитан, невысок ростом, эмоционален и скорее всего жизнелюбив во всём многообразии этого слова. С устным английским Марио был явно «на вы», поэтому, когда я начала переводить, он пришёл в настоящий восторг, засыпав меня комплиментами и в части произношения, и в части специальной терминологии, и, что естественно для горячего жителя Апеннинского полуострова, в части моей внешности, что, конечно, я переводить не стала. Александр Васильевич о последнем догадывался и только улыбался…

После заселения Грассо в один из лучших отелей города, мы втроём отправились в ресторан на левом берегу реки. Перед тем шеф показал ему центр города, Марио всё очень понравилось, и он заявил, что Южноград похож на Турин, перенесённый из Пьемонта на Сицилию.

Во время ужина начался деловой разговор. Степанов и Грассо долго обсуждали возможность изменения важного пункта действующего договора поставки – Александр Васильевич предлагал увеличить размер товарного кредита в стоимостном отношении до одного миллиона евро и срок выплаты до двух месяцев, Марио соглашался на полмиллиона и две недели. В итоге консенсуса достигли на условиях семисот тысяч и месяца. Больше о бизнесе не было сказано за вечер ни слова, не выпивший ни грамма алкоголя Степанов доставил захмелевшего партнёра в четырёхзвёздочную гостиницу, а потом подвёз меня до дома. Прощаясь, он сказал:

–Спасибо, Вероника, считайте, что ваш испытательный срок успешно завершён.

Я вошла в квартиру в отличном настроении. Отец сидел на кухне и с отрешённым лицом то ли смотрел по телевизору очередной детективный сериал, то ли думал о чём-то своём. Он спросил, увидев меня, как идут дела, я ответила, что очень хорошо. Отец открыл оставшуюся после Нового Года бутылку шампанского «брют», и мы выпили по бокалу «за ветер добычи, за ветер удачи».