Текст книги "Королевство Крамтон (СИ)"
Автор книги: Тали Аксандрова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
Глава 6. Река
Сердце сковал страх и холод. Не сговариваясь – хотя Симмиус крикнул что-то – мы помчались изо всех сил. Мы бежали по краю оврага, внизу которого глухо журчал ручей. Среди деревьев уже видно было реку – она тускло поблескивала, но шуршание становилось все ближе. Я оглянулась и вскрикнула – темнота была не обычными сумерками. Ее создавали тени, множество теней, и эта тьма тянулась к нам.
– Не смотри, Алисия, – подхватил меня за руку Симмиус и потянул вперед.
Но чувство, что кто-то тянется ко мне, заставило снов оглянуться. Тень была рядом. Я споткнулась, рука моя выскользнула из руки Симмиуса, и я кубарем полетела под откос. Но Симмиус бросился за мной.
Я скатилась в овраг, и камни в ручье впились в мою кожу. Почти не чувствуя этого и пытаясь подняться, я не сводила глаз с приближающихся ко мне теней.
– Алисия! – закричал Симмиус, вонзая меч в одну из теней.
Меч, казалось, рассек воздух, а тень устремилась ко мне. Я уже чувствовала ее ледяное касание, как вдруг сквозь тень стало проступать лицо. Лицо человека с нестерпимо зелеными глазами и густыми зелеными волосами. Тень вдруг рассеялась, а через мгновение рассеялось и зеленоглазое лицо.
Симмиус подскочил и помог мне встать. Ни одной из теней не осталось в овраге. Я не понимала, куда они делись Мысль, что они нагнали Риб и Кадди, испугала меня. Мы с Симмиусом поспешно выбрались из овраг и бросились прочь из Мертвого лес. Тени все еще шуршали за спиной, но ни одна из них не погналась за нами.
И только когда мы выскочили из леса и добежали до самой реки, смогли перевести дух. Кадди и Риб уже были здесь.
Значит, все это было правдой. Проклятые дриввы стали мрачными тенями, питающимися жизненными силами людей. Ведь одного из них я видела, именно он проступал из тени. И Симмиус думал также.
Несмотря на близость Мертвого леса, мы не решились переправляться через реку в темноте. Серая стена была слишком близко, и нас могло затянуть в нее течением. Мы развели костер и стали ждать утра.
Утро застало нас на берегу реки возле почти погасшего костра. Река была широкой и абсолютно неподвижной на вид. Ее легко было принять за дорогу. Она не журчала и не плескалась по берегу, словно накрытая плотным покрывалом. Здесь, недалеко от стены, она была совершенно серой. Намного ниже был мост, но мы не могли спуститься к нему, потому что путь тот был достаточно оживленным.
Поэтому мы решили переплыть реку здесь, недалеко от стены. Не слишком близко, чтобы течением нас не затянуло в Серую стену, в которую вливалась река. Но и не очень далеко, чтобы не повстречать рыбака. Никто не возразил, и я была уверена, что каждый из нас умеет плавать. Видно было, что река вышла из берегов – и я вспомнила слова Риба о том, что она разольется.
Первым прыгнул Симмиус. Плыл он легко и свободно, так, когда кажется, что это самое простое и приятное занятие в мире. Симмиус выбрался на противоположный крутой берег, взобрался, осмотрелся и помахал нам рукой. Это значило, что поблизости никого нет.
Кадди быстро сорвала с себя верхнее платье, привязала к себе и прыгнула в воду. Она преодолела реку не менее легко, чем Симмиус. Риб жестом попросил меня плыть следующей. Он отвернулся, когда я стягивала платье и привязывала его к себе. В одном нижнем платье я нырнула и поплыла. Оно облепило мне ноги и мешало. На середине реки течение оказалось сильнее, чем я ожидала, и меня начало сносить к стене. Симмиус бросился бежать по берегу и прыгнул в воду так, чтобы меня несло прямо на него. Подхватил меня и помог выбраться. И здесь, на берегу, мы на несколько мгновений замерли. Мне казалось, что мы остались одни во всем мире. Симмиус все еще обнимал мое облепленное платьем тело. А я была не в силах оттолкнуть его.
Неплохо, – громко и с презрительной похвалой сказала Кадди, забравшись на вершину берега и смотря на нас.
Я смутилась, оттолкнула Симмиуса и принялась натягивать верхнее платье. Мне хотелось крикнуть брюнетке, что я вовсе не задумывала этого специально. Но я сдержалась.
Да и скоро нам стало не до того. Вдруг выяснилось, что Риб не хочет переплывать. Он неуклюже потоптался на том берегу и крикнул нам, чтобы мы уходили без него. А он вернется в Зеленый лес и дождется нас там. Ничего не вышло. Симмиус пообещал приплыть к нему и переправить силой. Тогда Риб сказал, что приплывет сам. Он нашел бревно, и довольно внушительное. Легко донес его до воды и стал медленно и боязливо заходить в реку. А потом резко сиганул в нее, так, что ушел под воду с головой – видимо, там оказалась яма. Бревно поплыло само по себе, а барахтавшегося Риба подхватило течение. И мы не сразу поняли, что он тонет.
Симмиус бросился ему на выручку. Но Риб, в отличие от меня, был все еще возле противоположного берега. И течение успело далеко унести его. И там, возле Серой стены, он окончательно ушел под воду. Симмиус несколько раз нырял и выныривал, озираясь вокруг, но Риб не показывался на поверхности.
– Возвращайся! – крикнула Кадди.
Она, как и я, боялась, что Симмиуса затянет в стену. Но я понимала, что без Риба он не вернется. И, нырнув еще раз, Симмиус нашел его. Мы помогли ему вытащить Риба и уложить его на берегу. Симмиус привел его в чувство, и Риб долго откашливался. Потом он схватил спасшего его друга за руку и вдруг произнес:
– Там была прозрачная вода, ты видел?
Тогда я подумала, что он просто еще не пришел в себя окончательно. А нам некогда было долго отдыхать и разговаривать. Нужно было торопиться.
Даже отсюда видно было Мертвый город – мрачно-серое место, которым пугали друг друга жители королевства. Никто не решился бы войти в Мертвый город ночью. И теперь мы знали, почему. А нам предстояло пройти через пустырь. Конечно, там редко кто бывал, но мы были слишком заметными. Ни слова не говоря, Кадди взяла липкую грязь и стала размазывать по своему платью. Алый свет угас. Я последовала ее примеру, и вскоре мое платье стало грязно-зеленого оттенка. Но золото волос выдавало бы меня, поэтому я оторвала от платья кусок материи и накинула на голову.
Мы долго пересекали серый пустырь, где из пищи были только пипилы – крошечные хрустящие растения. Там, где их росло особенно много, мы останавливались и набирали по полной горсти. Пустырь славился своей безводностью, но прошедший накануне ливень все же оставил кое-где крошечные лужи. И возле одной из них я, наконец, увидела того, кто преследовал нас все это время. Крупное животное с пепельно-зеленой шерстью.
– Это моя риппи, – только и сказал Симмиус, – это она поймал для нас птицу.
Я ни о чем не стала его расспрашивать. Но была рада, что еще одна легенда оказалась правдой. Риппи существовали. И они не были нам врагами.
Мы устроились на ночлег прямо под открытым небом, выставив часового и сменяя друг друга. Хотя предстояло еще пройти немало, но мы приближались к болотам, где был мой дом. И когда я пришла сменить Симмиуса, он не ушел спать. Костра мы не разводили – местность была слишком открытой, да и дров не было – но ночь была звездной, хоть и тусклой. Я видела глаза Симмиуса.
– Год назад я впервые увидел тебя на болотах, – сказал он, и я удивленно посмотрела на него.
Я тогда и не подозревала, что у нас есть соседи. Не считая огненной ведьмы, конечно.
– Ты гуляла со старым слугой. Мелькнула, как золотой луч, и пропала. Я забыл обо всем, забыл, что меня ждут дома. Я шел за вами по пятам и все ждал, когда ты обернешься. Но ты не оглянулась и скрылась в доме. А я всю ночь не мог уснуть. И на следующий день снова ушел на болота. Тебя не было. Тогда я пришел на следующий, и так всю неделю. А потом я снова увидел тебя. На этот раз ты шла навстречу. И когда я увидел твое лицо, твои невероятные глаза, я..
Симмиус замолчал. Наши руки встретились и остались лежать, прикасаясь друг к другу. Он рассказывал, как долго не решался подойти. А когда решился, риппи зарычала на дереве и так напугала меня, что я побежала и свалилась в трясину. Он бросился мне на выручку, но тут показался громко вопящий Гнед и слуги моего отца. И Симмиусу пришлось спрятаться и только наблюдать за спасением.
Мы говорили шепотом, и не знали, что Кадди не спит. Она лежала с открытыми глазами и слушала. На лице ее была боль, а из глаз покатилась слеза. Но она смахнула ее и достала один из ножей.
Глава 7. Топкие болота
Кадди долго смотрела на лезвие ножа, затем поднесла острие к пальцу и глубоко проткнула кожу. Выступила кровь. Брюнетка спрятала нож и зажала палец.
Мне хотелось сидеть так с Симмиусом вечно, под тусклым светом звезд, не сводя друг с друга глаз. И чтобы руки все теснее касались друг друга и, наконец, наши пальцы сплелись. Я чувствовала тепло его ладоней, и мне было теплее, чем от любого костра.
Но я убрала свою руку и отправила Симмиуса спать. Завтра нам предстоял долгий и опасный путь через болота, а он и так взял на себя почти половину ночи. А другую Риб, но медвежонок уже мирно посапывал. Симмиус не хотел уходить, его голос становился все глуше и нежнее, однако я знала, как заботилась моя мама об отдыхе отца. И проявила настойчивость.
Утро занималось не менее тусклое, чем ночь. День предстоял пасмурный. И оставалось только надеяться, что не дождливый. Даже едва проглядывавшее сквозь дымку солнце придавало нашему королевству хоть каких-то красок. Но когда небо затягивали свинцовые тучи, все становилось совсем мрачным. Мы с отцом не любили дождь и часто сидели у очага в такие дни. А мама любила. Любила капли, ползущие по стеклу, струи, с шумом стекающие с крыши, лужи и танцы под дождем. И однажды я поняла ее, когда теплый летний дождь застал нас в Зеленом лесу: все стало зеленее, ярче и насыщеннее, воздух наполнился особым ароматом.
Но сейчас дождь нам был ни к чему, а небо все больше хмурилось. Поэтому мы торопились. Я сбросила ткань, закрывавшую голову – все равно сумрак скрывал нас. Воздух становился влажным, и трудно было сказать, почему: из-за скорого дождя или из-за приближения болот. При такой влажности мои волосы всегда становились волнистыми и на них поблескивали капли. Отец смеялся такой перемене и любовался этим. И сейчас я видела, как Симмиус несколько раз бросил на меня восхищенный взгляд. И тут почувствовала другой взгляд, жгучий и тяжелый – это смотрела Кадди.
Все мы устали. Самым неутомимым из нас оказался Риб. Он шел и шел, и, казалось, готов был идти вечность такой же ровной и твердой походкой. Но все изменилось, когда мы пришли к болотам. Похоже, открытая вода всегда тревожила его, а после того, как он едва не утонул в реке, в нем поселился страх. И сейчас именно так Риб смотрел на болота.
– Мы даже ног не замочим, Риб, – заверила я его, – я знаю здесь каждую тропку.
Это было не совсем правдой, но немного подбодрило медвежонка. По крайней мере, он благодарно улыбнулся мне. Я часто гуляла по болотам, это правда, с отцом и слугами, но чаще всего вели меня они. Я не стала говорить Рибу, что когда-то, давным-давно, еще до заключения союза с Нежитью, на этом месте было огромное прозрачное озеро. Такое глубокое, что по нему плавали корабли. Великое множество ручьев питало его, а из озера вытекала широкая река. И по ней корабли попадали в море и плыли дальше, в другие королевства, чтобы отвезти наши товары и привезти новые. Много диковинок было в то время.
Но отец говорил, что самой главной диковинкой было море. Он, как и я, ни разу не видел его. Синее-синее и бескрайнее, как небо, – так описывал отец море. Сложно было представить бескрайнее тому, кто родился и вырос в королевстве Крамтон. Все у нас упиралось в Серую стену.
Море было живое и умело хмуриться. Тогда оно становилось темным, как вечернее небо, и высоко-высоко взлетали пенистые волны. А еще отец говорил, что на море бывали рассветы. Когда солнце только просыпается, и первые яркие лучи выглядывают из-за горизонта – золотые, розовые, огненные – и окрашивают море. И прекраснее этого зрелища на земле только моя мама. Я смеялась словам отца, ведь он никогда не видел рассвет. В Крамтоне солнце выползало из-за Серой стены уже тускло-желто– беловатое, быстро проходило по небу и снова скрывалось за стеной, уже с другой стороны. Словно мы сидели в глубокой яме, и видели только часть дня.
– Я не видел, – соглашался отец, – но предки мои моряки. И море, и рассветы в крови у меня. И у тебя.
Я снова смеялась на эти слова. Как часто я смеялась в те дни, когда все мы были вместе. Я невольно взглянула на Кадди, которую отвергла родная семья, а едва она обрела любовь королевы, как потеряла и ее. Кадди поймала мой взгляд, вспыхнула и остановилась. Ничто не могло вывести ее из себя больше, чем жалость.
– У тебя палец в крови, Кадди, – нашлась я, – я могу помочь.
В моих карманах еще оставались травы из Зеленого леса. Брюнетка взглянула на палец и резко ответила:
– Не нужно.
Мы шли по тропам, знакомым мне до боли. И все больше приближались к моему дому – путь лежал рядом с ним. И когда буро-зеленая крыша вынырнула из-за корявых деревьев, я остановилась. Сердце мое сжалось от боли и тоски. Мой отец больше не ждет меня там, и его похоронили без меня. Симмиус остановился рядом и взял меня за руку – он все понял.
Я должна была еще раз взглянуть на свой дом. Подошла как можно ближе и выглянула. Дом был пуст, и там никто не жил, это было видно. Никто не ухаживал и за двором. Жесткая болотная трава пробивалась возле крыльца и под окнами. Только в вазонах ее не было. Тщательно вычищенная нами земля дала силу росткам, они не только проклюнулись, но и тянулись к тусклому небу, с благодарностью ловя любой луч солнца. Прошедшие дожди напоили их влагой, и выглядели они крепкими.
– Они будут синими-синими, когда расцветут, – прошептала я, – мы с папой всегда ждали этого дня.
Симмиус сжал мою ладонь.
– Теперь в этот день с тобой буду я, – сказал он.
Я смотрела на дом и не понимала, почему ушли Диплы. Что бы не случилось, они обещали ухаживать за цветами, пока те не расцветут. В память о моей маме. При мысли, что их убили стражники Серой горы, мне стало очень горько. Симмиус не отпускал мою руку. Кадди хмурилась, но не сказала ни слова.
Я мысленно попрощалась с домом, и мы пошли дальше.
Если на Болотах раньше и было озеро, то очень давно. А теперь это были редкие лужи буро-зеленой воды с островками жухлой травы и кустарника и угрюмо торчавшими голыми корявыми стволами мертвых деревьев. Эти лужи были обманчивы, стоило ступить в нее и уйдешь с головой. И там, на дне, что-то крепко обхватит тебя и никогда не выпустит. Многие пытались скрываться здесь от преследования короля или спасаясь от Нежити. И большинство из них погибли. Пройти здесь мог только тот, кто хорошо знал тропы. Мой отец их знал.
Но даже я, привыкшая к эти местам, не понимала, как можно жить на Топких болотах. Туда не решались соваться даже беглые заключенные. Если здесь, где я жила, зелено-бурые лужи всегда оставались на своих местах, чуть мелея во время засухи и наполняясь во время дождей, то на Топких болотах они были бродячими. Внезапно дно лужи могло начать приподниматься, и вместо нее вырастал островок земли, поросшей склизкой травой. А тот клочок твердой поверхности, на котором ты стоял, напротив, рухнуть вниз и наполниться водой. При этом трава словно оживала и опутывала ноги, не давая выбраться. Поэтому я всегда была уверен, что там может жить только ведьма.
Но именно на Топких болотах жила семья Симмиуса. И именно туда мы сейчас шли.
– Как вас угораз. Как вам. Как вы… – начал Риб, никак не подходя нужной фразы.
– Как мы решились жить здесь? – понял его Симмиус.
Медвежонок благодарно кивнул.
– Нам пришлось, – ответил Симмиус, – после того, как мою мать объявили ведьмой.
Он больше ничего не добавил и не взглянул на меня. Симмиус замолчал, и никто из нас не решался проронить ни слова. Мы шли молча, шаг в шаг за Симмиусом. А невдалеке от нас, теперь не скрываясь, пробиралась риппи. Это было крупное животное, похожее на огромную кошку, с плотной густой зеленовато-серой шерстью и большими ясными глазами. Риппи легко вскакивала на корявые деревья и осматривала окрестности. Потом так же легко спрыгивала и продолжала путь. Она успевала охотиться, вылавливая в болотных лужах какую-то живность, о которой мне даже знать не хотелось.
Мы вошли в Топкие болота и быстро поняли, почему никто не решался ходить сюда. Поверхность, казалось, дышала. Островки суши оседали, а лужи вздымались, корявые деревья качались и скрипели от этого движения, кустарник шелестел. Тропы были узкими и сколькими от влаги, а воздух тяжел.
– Возле нашего дома дышать легче, – заверил Симмиус, но задурманенная испарениями болот голова верила в это с трудом.
Как он находил тропу среди всего этого движущегося хаоса, я не понимала. Но Симмиус словно знал, какой клочок суши уйдет под воду следующим. Мы поспешно шли за ним по пятам, и все же недостаточно быстро. Риб, замыкавший шествие, вдруг вскрикнул. Когда через долю мгновения мы обернулись, он уже по пояс ушел под воду. Я протянула руку, и он схватился, но то, что затягивало его, было сильнее. Симмиус издал странный рык и бросился на помощь. И одновременно с ним прыгнула риппи. Я даже заметить не успела, откуда она взялась. Риппи метнулась на корявое мертвое дерево неподалеку, и какое-то поющее рычание вырвалось к нее из пасти. Я уже слышала такое, когда на нас напал земляной вепрь. Симмиус пробрался к этому дереву и повис на нем, раскачивая и наклоняя.
– Держите его! – кричал он нам.
Кадди стояла совсем рядом, держа Риба за вторую руку. На меня она не смотрела. Болотная вода скрывала его уже по грудь и наползала дальше. Корявое дерево заскрипело и рухнуло, упав рядом с тонущим. Симмиус вскочил на серый ствол, ловко пробежал по нему и крепко схватил Риба. Риппи прыгнула на ветку и вцепилась в ворот утопавшего. Вместе они втащили его на дерево. Едва Риб ухватился за него покрепче, как стал подтягиваться сам. Несмотря на его огромную силу, это давалось ему тяжело.
Мы с Кадди не отрывали от них глаз, и едва не ушли под воду сами. Симмиус вовремя бросил взгляд на тот клочок земли, на котором мы стояли, и скомандовал:
– Вправо три шага, быстро!
Мы повиновались, и вовремя – клочок ушел под воду. Симмиус вытащил Риба на тропу, и мы поспешно двинулись дальше. Когда впереди показался настил из сухих бревен, выложенный, как кривая тропа, это показалось чудом.
– По ним идти безопасно, – сказал Симмиус, – болото здесь спит.
Он и договорить не успел, как прямо над его головой просвистела стрела и чуть в стороне от нас вскрикнула птица.
– Ромус! – строго крикнул Симмиус, и из густого кустарника показалась серая голова.
Голова довольно улыбалась, а зеленые глаза ярко сверкали. Ромус выпрямился, и оказался высоким стройным юношей. А когда стянул с головы серую шапочку, по плечам его рассыпались огненно-рыжие кудри.
– С возвращением, Симмиус! – довольно закричал он. – Вы так шумели на болотах, что я вышел проверить. И заодно забить птицу к вашему приходу.
– Мой младший брат Ромус, – представил его Симмиус.
Птица лежала в стороне от выложенной из бревен тропы, и мы ждали, что он пойдет за ней. Но он не пошел. В несколько прыжков рядом с добычей оказалась риппи, подхватила ее и принесла. Симмиусу.
– Ну почему всегда так! – шутливо-обиженно произнес Ромус.
Он с любопытством поглядывал в нашу с Кадди сторону, но спросить брата не решался. И по дороге выпустил еще несколько стрел, и довольно метко.
Вскоре мы увидели дом. Небольшой, надежно сложенный из крепких бревен, он возвышался на невысоких сваях над болотом. От двери спускалась лестница, а из трубы шел дым. И даже здесь чувствовался аромат свежевыпеченного хлеба.
Нас встретила такая же огненно-рыжая, как Ромус, женщина. Она была молода, немногим за тридцать, и очень красива. Нежная розоватая кожа, насыщенно-зеленые глаза. Это была мама Симмиуса, Ромуса и их младшего десятилетнего брата Кромса. Женщину звали Мирра.
Здесь, среди унылых Топких болот, дом поразил уютом. В очаге ярко пылал огонь, все сияло чистотой, а на застеленном лоскутной скатертью столе громоздился ужин. Мирра заставила нас всех сначала тщательно вымыться в пристройке. И хотя мы исчерпали все запасы воды в доме, она осталась довольна. Платья, которые она выдала нам с Кадди, были совсем простыми по покрою. И как же приятно было ощутить на чистом теле это свежее, легкое, а не затвердевшее от грязи платье. И когда мы с Кадди, чистые, разрумянившиеся, с расчесанными и убранными волосами, вернулись в дом, Ромус выронил блюдо с пирожками и застыл на нас взглядом.
– Какие красавицы! – сказала Мирра, и молча помогла ему собрать пирожки.
Болтливость Ромуса как ветром сдуло. Весь ужин он не сводил взгляда с Кадди. Несколько раз он вставлял неловкое слово, но поймав презрительный взгляд брюнетки, совсем замолчал.
Пирожков с ягодами оказалось совсем немного – настоящую пшеничную муку было нелегко достать тем, кто жил на Топких болотах – но всего остальног было вдоволь. Нас ждала большая жареная птица, печеная рыба, вареные яйца, нежные лепешки из болотных луковиц, варенье из томленой в очаге ягоды и густой травяной чай. Мы жадно ели и жадно слушали рассказ Мирры.
Жрецы объявили, что двое из жертв – Симмиус и Риб – бросились в Серую стену, а трех девушек Нежить затянула сама. Остальные не подошли ей, и она расправилась с ними – их растерзанные тела нашли утром. В этот раз Нежить выбрала своим временным обиталищем крепкого парня.
Я видел его! – выкрикнул вдруг младший из братьев, десятилетний Кромс. – Глазища большие, синие и зеленые!
И тут же понял, что ляпнул это зря. За столом повисло молчание, а все рыжее семейство недобро уставилось на Кромса. Особенно грозным был взгляд его матери, Мирры.
– Когда это ты успел, Кромс? – спросила она, пока ее младший сынок пытался скатиться со стула под стол. – И что ты видел?
– Как он сжег красивый дом, – прошептал мальчишка, – там все бегали, а он хохотал. И еще он сгреб золото. Или она… А потом меня нашел Ромус.
Вдруг выпалил мальчишка и снова понял, что не стоило. Теперь взгляд Мирры сосредоточился на среднем сыне:
– Неужели? Он не говорил.
– Кромс ничего такого не видел, мама, – заговорил Ромус, – Нежить сразу после этого пошла во дворец.
– Риппи ее цапнула! – не выдержал мальчишка.
Мы все уставились на него. Когда Нежить пошла к Кромсу, дорогу ей преградила риппи. И испуганному мальчишке показалось, что риппи укусила морскоглазого парня за запястье. Но из поврежденного тела вышел бы мор. А раз ничего не произошло, значит, укуса не было.
Мирра рассказала, что в этот раз королевству не сильно досталось. Зато во дворце Нежить бесчинствовала вовсю.
– Говорят, – сказала Мирра, – что король выхватил меч. Только то, что он провалился в нижний ярус дворца из-за того, что кто-то из придворных случайно нажал на рычаг, остановило его.
– Значит, жрецы видели, как Нежить затянула нас в стену, – проговорила Кадди, думающая о чем-то своем, – очень интересно.
– У нас некого забирать, – сказала я.
Брюнетка бросила на меня недобрый взгляд. Да, ни у нее, не у меня больше никого не было. Но вряд ли ей понравилось, что я сравняла себя и ее.
– Зато есть у меня и у Риба, – вставил Симмиус, – и я боялся, что мы опоздаем.
Он посмотрел на маму и братьев. По правилам, уже сегодня утром жрецы должны были забросить в стену списки. Но почему-то медлили.
– А помните того чернобрового? – вдруг проговорил молчун-Риб. – Его же собирались объявить. ну. вы знаете.
– Странно все это, – согласился Симмиус, – и та девушка, которую похитили жрецы.
Мирра заметила, что разговор идет в опасное русло. И отослала младшего Кромса в дальнюю комнату. И не просто отослала пронырливого и любопытного мальчишку, а попросила риппи приглядеть за ним. После чего села за стол, посмотрела на нас и сказала:
– Теперь рассказывайте все.
И мы рассказывали, перебивая и дополняя друг друга. А на лицах Мирры и Ромуса все больше проступало изумление.
– Вы правы, – сказала женщина, когда мы замолчали, – нужно сообщить королю. Он должен разобраться в этом деле. Только он имеет власть вызвать верховного жреца из Серой горы. Но вы не можете идти открыто по дорогам.
Мирра была права. Если люди увидят, что вернулись те, кого Нежить затянула в Серую стену, а тем более те, кто сам туда прыгнул от страха, нам несдобровать. Побьют камнями или проткнут чем-то острым.
– Я могу спрятать вас в повозке, – сказал Ромус.
В сезон семья Симмиуса сдавала болотные ягоды. Торговец скупал их по дешевке и не за деньги, а за непомерно дорогой товар из своей лавки. Зато не выдавал семью с Топких болот. И, когда ягод было много, давал в аренду свою повозку с осликом.
– Тебе нельзя выходить отсюда, – нахмурился Симмиус, – я не хочу, чтобы тебя схватили, как меня.
– Но ведь у жрецов что-то пошло не так, – засмеялся Ромус, но под срогими взглядами матери и старшего брата сразу умолк. – Ч хотел сказать, что можно подождать до завтра. К тому же мне надо размять руку и немного пострелять.
И он бросил быстрый взгляд на Кадди. Ромус был прав. Нежить должна была выбрать новых жертв – взамен тех, что ей не достались – сегодня или никогда. Так гласил союз.
Предложение Ромуса было принято. Мирра не спорила, хотя видно было, что оно ей не по душе. Теперь рисковать будут сразу два ее сына. Но и оставить короля в неведении о том, что творилось в Серой горе, она не хотела. И у нее теплилась надежда, что король защитит нас от Нежити.
И в этот день мы отдыхали в уютном доме Мирры. Ромус, явно рисуясь перед Кадди, запустил стрелу в сухое дерево. Она воткнулась в его единственную и очень тонкую ветку. Но брюнетка только презрительно усмехнулась, выхватила нож и метнула прямо в торчащую в дереве стрелу. Нож попал в нее и рассек. Изумление на лице меткого стрелка было такое, что Кадди расхохоталась.
– Легко быть лучшим, когда ты единственный среди этих болот, – насмехалась она. – В королевстве бы тебе быстро нос утерли.
Она отвернулась и пошла прочь. Справившись с оцепенением, Ромус догнал ее:
– Посоревнуемся? – с вызовом спросил он.
Кадди только усмехнулась в ответ.
– Значит, твой нож постигла удача единственный раз в жизни, – заявил он, смотря ей вслед.
Брюнетка остановилась. Вряд ли Кадди сильно волновали слова этого рыже-огненного жителя Топких болот. Скорее, она хотела поставить выскочку на место. И она согласилась.
Риб сначала отправился в дровник, где расколол несколько особенно упрямых чурок, а затем навестил Кромса. Да так и остался с мальчишкой до самого вечера.
А мы тем временем сидели с Симмиусом у очага, перетирая луковицы: перед нами была их целая корзина. И он рассказывал о своей семье, о том, как вышло, что они попали на Топкие болота:
– Моя мама умеет общаться с животными, она их понимает. А они понимают и слушают ее. И однажды, когда они с отцом собирали ягоды недалеко от болот, она услышала жалобный призыв. Это была детеныш риппи, неосторожно вышедший за пределы топких земель и раненный охотниками.
Уже слышны были их радостные крики, ведь никто никогда раньше не приносил в королевство этого зверя. Но моя мама спасла малыша-риппи. И что-то сказала коням разгоряченных охотников. Да так, что лошади сначала встали, как вкопанные, а потом понесли всадников прочь.
После этого знатные охотники объявили ее ведьмой и начали преследовать нашу семью. Отец увел всех нас на Топкие болота. Сначала самые мстительные пытались добраться до нас. Но кого бы они не посылали, никто никогда не возвращался назад. А когда один из знатных охотников ринулся сам и погиб на Топких болотах на глазах своих товарищей, нас оставили в покое.
Правда, их люди по-прежнему высматривали нас в королевстве. Ведь нам нужна была еда и одежда. А мы все были очень приметны – огненно-рыжие. Только у отца был более темный волос, но тоже бросающийся в глаза. И тогда он стал надолго уходить к самой Серой стене. Отец почти прикасался к ней. Пока, наконец, его волосы не потускнели. Они все больше теряли цвет и становились серыми, как пепел. Как и его глаза. И отец стал выбираться в королевство и набирать запасы.
Я был самым старшим, и отец обучил меня тропам Топких болот. Моего брата он учил стрелять из лука. На Топких болотах бывают удушливые туманы, но мы научились определять их приближение заранее, прятаться в доме и затыкать все щели. Зато выяснилось, что здесь в изобилии растет очень вкусная ягода, и полакомиться ею прилетают большие птицы. Мы охотились на них. Мама добывала луковицы болотных растений, сушила, перемалывала в муку и пекла лепешки. Родители сами учили нас читать и писать.
Мы даже находили хорошие стороны в нашей отшельнической жизни. За многие годы нас могли счесть погибшими на Топких болотах и не внести в списки. А значит, мы с братом никогда не получим серый билет.
Но мы ошибались. Нас не забыли. И однажды отца выследили. Он не заметил преследователей сразу, и едва не привел их к нашему дому. А когда заметил, завел в самые топкие места и утонул вместе с ними.
По примеру отца я стал ходить к Серой стене, чтобы приглушить свой рыжий цвет волос.
Симмиус закончил свой рассказ. Сумерки спускались на Топкие болота, а мы сидели у яркого очага и вспоминали своих родных. Тех, кого больше не было рядом с нами. Но оттого, что рядом был Симмиус, мне становилось легче.
Вернулись Кадди и Ромус. И, судя по мрачным лицам, они успели изрядно поссориться. Я помогла Мирре накрыть на стол. Прибежал радостный Кромс.
– Удивительно, – сказала ему Мирра, – тебя было не видно и не слышно половину дня.
– Риб мой друг! – довольно кричал мальчишка, довольно прыгая вокруг матери и показывая на смутившегося Риба.
Мы поужинали и сели у очага, напряженно ожидая полуночи. Разговор не клеился. Звук, оповещающий о выборе новых жертв, все не доносился.
– Пора отдыхать, – сказала Мирра, когда была уже четверть первого.
Нежить нарушила свой заведенный порядок. И это пугало не меньше, чем следование ему. Но утром нам надо было отправляться в путь, и нужно было выспаться. Я укуталась в одеяло и закрыла глаза.
Выйти ранним утром не вышло. Топкие болота окутал удушливый туман. Когда я проснулась, все двери и окна в доме были тщательно заперты, щели законопачены. Было прохладно, влажно и неуютно, но огонь в очаге не горел, потому что задвижка в трубе тоже была закрыта.
Мирра накрыла нам холодный завтрак. Но, живя здесь столько лет, она узнавала о приближении тумана заранее. Поэтому еще ночью нагрела чайник и хорошенько укутала его. Чтобы утром мы могли выпить горячий чай и согреться.
Симмиус и Ромус упаковывали муку из болотных луковиц в мелкие мешочки – тоже для того торговца.
