Текст книги "Двойной запрет для миллиардера (СИ)"

Автор книги: Тала Тоцка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 5

Карина

Подгоняю пикап вплотную к крыльцу. Никогда еще я так не радовалась отсутствию соседей! Марк пробует ступить на землю покалеченной ногой, и его лицо искажается от боли.

– Что ты делаешь, подожди, – подбегаю, подставляю плечо.

– Черт, я думал, обезбол поможет, – шипит он, хватаясь одной рукой за меня, второй за перила.

– Надо будет снять джинсы и посмотреть, – говорю ему и ойкаю, когда он переносит всю тяжесть на меня.

– А здесь больше никого нет, кто бы мог помочь? – останавливается Марк, глядя на меня с сомнением. – Я же тебя сейчас раздавлю.

Я сразу краснею как помидор и быстро опускаю голову, чтобы он ничего не заметил. Эта фраза прозвучала так двусмысленно…

– Что ты! – убедительно лгу. – Ты совсем не тяжелый. Я с весны хожу в тренажерный зал, отжимаю штангу. Я знаешь, какая сильная?

Говорю, а сама сгибаюсь в три погибели. Громов скептически смотрит сверху вниз.

– И какой у тебя был максимальный вес в жиме лежа?

– Ну… эмм… – смотрю в небо, прикидывая, как так соврать, чтобы было правдоподобно.

– Ясно, – кивает Громов, – тебе гриф для штанги пустой поднять уже считалось бы достижением.

Он старается опираться на меня как можно меньше, держится за откос двери, за стену, за подоконник.

Мы доползаем до гостевой комнаты, и тут меня осеняет.

– Марк, тебе сюда нельзя.

– Почему? – останавливается он.

– Завтра придут рабочие, а дверь гостевой выходит на террасу. Они могут тебя увидеть.

– Что ты предлагаешь?

– Лучше ко мне. Моя комната окнами выходит на другую сторону. А я пойду к родителям, их еще долго не будет, – добавляю поспешно, чтобы Марк не подумал, будто я на что-то намекаю.

Ни на что не намекаю, я правду говорю.

И только когда переступаю порог, до меня доходит, что Громов сейчас увидит свою глянцевую копию.

– Ого, – слышу негромкое, и хочу провалиться сквозь землю.

– Это не мой постер, – бубню, заталкивая Марка в комнату.

– Правда? А чей? – его голос звучит серьезно, но в нем чувствуется смешинка.

А мне хочется плакать. Ну почему я его не сняла и не сунула в кладовку как обещала?

– Папин. Он помешан на гонках. Он твой фанат.

– А почему тогда папа свой постер повесил в твоей комнате?

– Да мама ругается, – пожимаю плечами, – у них в спальне дизайнерский ремонт. Она папе не разрешает ничего на стены вешать. Он попросился повесить тебя у меня.

Громов хмыкает, но я держу каменное лицо. Теперь главное, чтобы он не попал в родительскую спальню. Там обычный ремонт бы сделать, о дизайнерском никто и не мечтает.

Он дохрамывает до кровати и упирается в быльце.

– Мне бы в душ, Каро. Поможешь?

– Конечно, – отзываюсь с готовностью.

– Тогда помоги снять джинсы.

И тут я понимаю, что погорячилась.

Нет, конечно, в моих мечтах я это проделывала не раз. Когда мы оба распаленные и возбужденные, он срывает с меня платье, а я расстегиваю ремень на джинсах. Мои руки дрожат от нетерпения, от волнения и с непривычки. Я не справляюсь, и тогда он дергает ремень одной рукой…

Мда, реальность оказалась немного другой.

Скажем, прямо противоположной. Непохожей и близко.

Мужчина, который занимал все мои мысли и мечты, теперь стоит передо мной в ожидании, а я лихорадочно сглатываю и тянусь руками к ремню.

– Я расстегну сам, спасибо, – к моему огромному счастью Громов не умеет читать мысли, иначе мне можно было бы смело умирать от стыда. – Ты за штанины тяни.

Он стаскивает через голову футболку и расстегивает ремень. Его плечи и руки посечены осколками разбитого лобового стекла, отчего футболка вся в красных разводах.

– Я попробую отстирать, – бормочу, присаживаясь перед ним на корточки. И такое я тоже себе представляла, только не так, далеко не так…

Марк чуть ли не падает на кровать, а я тяну сначала одну штанину, затем вторую. Громко ахаю и закрываю ладонью рот, а Громов зло матерится.

Нога выглядит ужасно. Распухшая багрового цвета с синюшными прожилками.

– Это может быть перелом, – сипло говорю, показывая подбородком на ногу.

– Может, – мрачно соглашается он.

– Марк, нужен рентген.

– Где у тебя душ? – он намеренно меняет тему, и я со вздохом отвечаю.

– Подожди, надо придумать, как ты будешь мыться. У нас нет ванны, только душ, а ты не можешь стоять.

– Нужен металлический стул или табурет, – Громов не пытается шутить на предмет того, чтобы я его держала.

Правильно, мне и того что есть с головой.

Стул нахожу в кухне и тащу в ванную комнату. Иду за Марком, подставляю плечо и смотрю исключительно себе под ноги. Хватит того, что прямо перед моим носом обнаженный шикарный торс. Если я увижу его боксеры, боюсь представить, что со мной будет.

Громов падает на стул. С зажмуренными глазами подаю ему лейку от душа и собираюсь выйти, как тут моя рука попадает в мягкий, но крепкий захват.

– Куда ты собралась, Каро? Ты же обещала помочь…

,***

– Да. Да, конечно… Да… – разворачиваюсь обратно. Приоткрываю глаза, тянусь за шампунем и только сейчас понимаю, что это женский шампунь. Для объема.

– Что-то не так? – интересуется Марк.

– У меня нет мужского шампуня, – говорю севшим голосом, – и геля для душа.

– Думаешь, это может быть проблемой? – серьезно спрашивает Громов, и я растерянно моргаю.

– Нн-нет. Не знаю…

– Что с тобой, Карина? – он снова берет меня за руку, и я отдергиваю ее, словно меня ужалили.

– Я в порядке, – говорю замогильным голосом и поливаю его голову водой.

Отмеряю в ладонь немного шампуня, наношу на влажные волосы. Они густые и жесткие, мне нравится их перебирать и гладить. Вспениваю шампунь и начинаю массировать кожу головы.

Ничего особенного, я себе тоже так мою. Марк медленно сползает по стулу и откидывает голову как будто для того, чтобы пена не попала в глаза. Но на его лице слишком явно выражено блаженство, и я украдкой им любуюсь.

Он слишком красивый. Как наяву в ушах звучит голос бабы Веры:

– Красивый мужчина – мужчина для всех.

В первый раз я услышала это от нее, когда в первом классе влюбилась в актера. Он играл героя, спасающего планету, и в него были влюблены все поголовно. Я даже имени его не знала, знала только, что он красавчик.

Когда баба Вера увидела в моей комнате постер с Громовым, она терпеливо это повторила. Следом вмешалась ее сестра, баба Люба.

– Главное, чтобы умный был. Умный мужчина и красотой своей с умом распорядится. А если он дураком родился, то дураком и помрет. Хоть красивый, хоть какой.

И обе вытаращились на меня, как будто я с Громовым уже под венец собралась.

Представляю бабу Веру со сведенными бровями и поджатыми губами. Я говорила, что они с бабой Любой близнецы, да? Так вот, мысли у них тоже у обоих как под копирку.

Наливаю в руку гель, добавляю воды и размазываю по рельефно вылепленной спине, литым гладким плечам, мускулистым рукам.

Сейчас здесь нет ни бабы Веры, ни бабы Любы, есть только мужчина, пугающий своей энергетикой и глянцевой, идеальной внешностью. Слишком красивый, а значит слишком для всех.

И я с ним один на один.

С огромным трудом держусь на ногах, пока руки как приклеенные скользят по бугристым мышцам такого же глянцево-идеального тела.

Меня притягивает к нему как магнитом, и в то же время хочется оттолкнуться, бросить все и сбежать. Потому что сопротивляться притяжению становится все труднее и труднее. И самое неприятное, что похоже, так разбирает только меня.

В какой-то момент начинаю жалеть, что передо мной живой Громов, а не его бумажная копия. Чувствую, что с бумажным безопаснее. Спокойнее.

Сколько раз я его целовала, и меня и близко не штормило так, как сейчас трясет от простых прикосновений к теплой коже. А что со мной было бы, если бы я поцеловала живого Марка?

Инфаркт в восемнадцать лет – не совсем то, к чему я стремлюсь и о чем мечтаю.

Может, стоило надеть резиновые перчатки, в которых я мою сантехнику? Представляю, что тогда подумал бы Громов. Что я сравниваю его с унитазом?..

Марк вытягивается на стуле, закинув руки за голову и широко расставив ноги. Перехожу наперед, размазываю гель по груди и…

Вижу.

Боже, нет. Зачем?

Зачем я это вижу?

Конечно, я понимаю, что это, но я никогда не видела это вживую. И не могу сказать, что мне не нравится, просто…

Просто, этого не может быть.

Только теперь я понимаю, насколько смешными и недалекими выглядят все мои мечты. А в реальности у Марка Громова вагон и маленькая тележка таких влюбленных в него дурочек как я. И поэтому дело сейчас вовсе не во мне.

Дело в физиологии. Самой обычной мужской физиологии, о которой мне прожужжала все уши мамина сестра-близнец тетка Каролина. Мы с ней обе Каро, кстати. И я об этом, кажется, не говорила.

Так вот, Громова я волную не больше, чем меня волнует лейка от душа, в которую я судорожно вцепилась. Или чем стул, на котором сидит Марк.

Да он на меня даже не смотрит!

Глаза закрыты, голова запрокинута. Я бы подумала, что он спит, так равномерно вздымается и опускается его грудная клетка. Если бы не четкие очертания части тела, обтянутого боксерами.

Как будто Громов сунул туда полицейскую дубинку. Или банан. Нет, все-таки дубинку. Или это должен быть совсем большой банан. Зеленый, твердый и длинный, у нас иногда привозят такие в супермаркет…

Боже, о чем я думаю?..

– Каро, что ты делаешь?

Спохватываюсь, когда Громов хватает меня за руку. Оказывается, я лью ему воду прямо в лицо. Надо же, и не заметила…

– Прости, – бормочу сконфуженно и отвожу взгляд. Отбираю руку, Громов шумно отфыркивается.

– Да что с тобой? Ты переволновалась или…

Он замолкает, снова ловит за руку, а я старательно смотрю в стену. Он или догадывается, или забивает, но допытываться перестает. Просто отбирает у меня лейку.

– Все, иди, Карина. Дальше я сам.

Вылетаю из душа, опираюсь спиной о стенку и долго стою, переводя дыхание. Я и не подозревала, что это такое – пытка Громовым.

Прислушиваюсь – вода все еще льется. Даже не хочу думать, что он там сейчас моет, беру в руки телефон. Лучше проверю видеорегистратор, вдруг мне повезло и получится просмотреть запись?

Это было бы слишком большой удачей, тогда бы я могла отвлечь Громова.

Захожу на облачный сервер, авторизовываюсь и не могу удержаться от победного возгласа, когда на экране телефона появляется немного смазанное, но вполне узнаваемое изображение участка дороги с разбитым спорткаром Марка.

Глава 6

Карина

Вижу себя, сосредоточенно вглядывающуюся в камеру видеорегистратора. Отступаю на шаг, прищуриваюсь, поправляя устройство, и с удовлетворенным видом отхожу к дороге. На полпути останавливаюсь и оглядываюсь.

Так странно наблюдать за собственными эмоции, которые читаются на лице как на страницах книги. Почему мне об этом раньше никто никогда не говорил?

Я сажусь за руль пикапа, мой старичок бойко срывается с места, и на дороге остается только спорткар Громовых. Меня переполняет странное и двойственное чувство. Я как будто заново проживаю этот день, только глядя на происходящее со стороны.

Сейчас передо мной пустая дорога, дерево, небо и разбитое авто. На водителя стараюсь не смотреть, это слишком больно и страшно.

Думаю о том, как хорошо обозревается участок дороги, и мысленно поздравляю себя с удачно выбранным расположением девайса.

Просматриваю запись в ускоренном режиме. Я этого жду, и все равно, когда из динамика доносится вертолетный гул, вздрагиваю. Дорогу накрывает тень, инстинктивно втягиваю голову в плечи.

Спустя некоторое время в зону видимости камеры въезжает большой черный автомобиль с тонированными стеклами. Возвращаю нормальный режим просмотра, нервно сдавливая руками телефон. И когда автомобиль тормозит в месте аварии, внутри натягивается струна. Кажется, я даже слышу это звенящее напряжение.

Из автомобиля выходят четверо, одетые в обычные костюмы. Ну как обычные, приличные. Я не слишком хорошо разбираюсь в марках одежды, но на мужчинах костюмы сидят отлично. Так что они явно не куплены в магазинах с ширпотребом.

Мужчины подходят к спорткару, заглядывают внутрь. Переглядываются. Из того, что я вижу, делаю вывод, что один из них босс, остальные его подчиненные.

Откуда я это взяла? Насмотрелась у нас на заправке. Точно так же на папу смотрят наши сотрудники, когда ждут его распоряжений. А весь последний месяц они так смотрят на меня, свое временное начальство.

Босс отдает приказ, только какой, не понятно. Вообще невозможно разобрать ни слова, о чем они говорят между собой. Слишком далеко расположен видеорегистратор, к тому же ветер дует в сторону моря. Относит все звуки, даже гул работающих винтов.

– Ты можешь приблизить его лицо? – слышу над ухом и вздрагиваю.

Поворачиваюсь и вижу Марка в одном полотенце, повязанном на бедрах. Он хватается за быльце, переносит вес тела на здоровую ногу и беззастенчиво заваливается на заправленную кровать.

– Обязательно так тихо подкрадываться? – бормочу, пряча смущение. – Я чуть телефон не выронила!

Марк недоуменно поднимает брови, и до меня запоздало доходит, что хромающий мужчина весом под девяносто килограммов подкрасться незаметно просто не в состоянии. Значит это я слишком увлеклась.

С готовностью останавливаю запись и увеличиваю изображение. Марк приподнимается на локте и приглашающе похлопывает по кровати рядом с собой. Делаю над собой усилие, чтобы не раскраснеться как красный флаг на автотреке.

Сажусь рядом, он заглядывает в телефон. Хмурит брови, покусывает нижнюю губу. Долго смотрит, но в итоге падает назад на кровать.

– Не знаю, никогда его не видел. А ты откуда вообще взяла эту запись, Карина?

– Спрятала видеорегистратор в камнях. Видишь, как далеко получилось? – расстроенно киваю на экран.

– Как ты умудрилась его закрепить?

– На присоске, – пожимаю плечами. – Он у меня самый обычный.

– А как запитала?

– Он на аккумуляторах.

– Хочешь сказать, он до сих пор работает? И не разрядился? – неверяще спрашивает Громов.

– Я оставила там повербанк. Примотала изолентой, – уточняю, но совершенно напрасно. Марк и так выглядит вполне потрясенным.

– Ты знаешь, кто ты? – спрашивает он, не скрывая восхищения. – Ты настоящий клад!

Понимаю, что это относится лишь к моей догадливости, и вздыхаю. Не очень приятно, конечно. С другой стороны, лучше чем ничего. Вчера я и мечтать о таком не могла.

– Каро, а ты можешь транслировать запись на больший экран? – Марк указывает на телевизор. – Хочу попробовать их все-таки рассмотреть.

Согласно киваю и включаю телевизор. Марк был прав, теперь мужчин видно лучше, особенно когда я приближаю изображение и запускаю покадровый просмотр.

Громов пристально всматривается, кусает губы, но ни Босс, ни его подчиненные ему явно не знакомы.

– Впервые вижу, – бурчит Марк, в изнеможении откидываясь на кровать, а я снова запускаю нормальный режим просмотра.

Мужчины фотографируют спорткар с разных ракурсов, заглядывают внутрь, подходят к самой обочине, что-то высматривая в море.

Не что-то, а кого-то, осеняет меня. Марк не зря оставил распахнутой дверь и утопил свой телефон.

– Может, это полиция? – спрашиваю с надеждой.

– В костюмах? – исподлобья смотрит Марк.

– Какое-то их спецподразделение… – бодрым голосом выдвигаю предположение, но замолкаю, потому что он больше на меня не смотрит, а смотрит на экран.

Там происходит заметное оживление после того, как Босс приложил к уху телефон. Он что-то говорит своим спутникам, мужчины быстро усаживаются в автомобиль и разворачиваются в сторону города.

– Бронированный, – хмуро произносит Громов, и я понимаю, что это он об автомобиле.

Тень вертолета проплывает над дорогой. Делаю вывод, что из него Боссу позвонили и предупредили, что пора сматываться. Оказываюсь права, потому что с противоположной стороны подъезжают полицейская машина и машина неотложной помощи с включенными мигалками.

Мне кажется, что звук трущихся об асфальт шин дублируется за окном. Иду в гостиную, выглядываю в окно и чуть не обращаюсь в соляной столб. Потому что в ворота въезжает черный автомобиль с тонированными стеклами.

Бронированный. Теперь я сама это вижу совершенно точно.

Сломя голову влетаю в комнату.

– Марк, они здесь, быстрее!

Бросаюсь в него отцовскими домашними штанами, а сама сгребаю и стягиваю в узел его футболку с джинсами. Когда выпрямляюсь, Громов уже в штанах, но клянусь, был бы он голый, я бы и глазом не моргнула. От страха внутри все настолько заледенело, что испытывать другие эмоции я просто не в состоянии.

И мозг мой не в состоянии ничего выдавать, кроме как коротких сигналов к действию. Я словно отключаюсь и превращаюсь в робота с заданной программой, где любое отклонение от плана невозможно.

Подныриваю под руку Марка и тяну его почти на себе, согнувшись вдвое.

– Кто они, Каро? – пытается он до меня достучаться, но у меня так стучат зубы, что я его едва слышу.

– Те люди, на черной машине, – выговариваю с трудом, и как в подтверждение моим словам, за окном раздается несколько коротких гудков. – Быстрее!

Я буквально выталкиваю его из дома на задний двор. Громов уже понял, что говорить сейчас со мной бесполезно, поэтому просто подчиняется. И хорошо, я сейчас все равно не способна на адекватную реакцию.

– Сюда! – помогаю ему дохромать до парковочной площадки под навесом. Она совсем небольшая, на одну машину. Торможу перед навесом. – Стой и не двигайся.

Несусь к дому, нажимаю на панели кнопку «Вверх», и площадка вместе с навесом плавно плывет вверх на гидравлических подъемниках.

– Подземный паркинг? Здесь? – изумленно вскидывается Громов. – Никогда бы не подумал!

В свою очередь оскорбленно вскидываю голову, хоть и молча. Что делать, если челюсти свело будто я съела целиком ведро зеленых лимонов. Но понимать, какого мнения обо мне и моей семье этот зазнавшийся засранец, обидно и неприятно.

Он считает наш дом дном цивилизации. А я еще была в него влюблена!

Да, у нас не паркинг, а всего лишь подземный гараж. Но он с гидравлическими подъемниками, за техническим состоянием которых папа тщательно следит. И нечего всяким залетным умникам так демонстративно впадать в шок.

И разве это шок? В настоящий шок он впадет, когда спустится вниз и увидит мамин погреб. А пока молча вталкиваю Громова на нижнюю платформу, сую в руки узел с его одеждой и нажимаю кнопку «Вниз».

Все. Теперь назад в дом.

Снаружи продолжают сигналить, а я сую голову под кран с водой. Оборачиваю ее полотенцем и иду на крыльцо, по пути удаляя в телефоне историю звонков.

Мужчины уже вышли из машины и теперь с недоумением смотрят на окна.

– Го-го-го-господа, ч-чч-чем могу быть полезна? – спрашиваю, максимально растягивая губы в улыбке. Если она им кажется похожей на оскал, не моя в том вина.

– Вы принимали душ, а мы вам помешали? – спрашивает уже знакомый мне Босс с сокрушенным видом. – Примите мои извинения, я сожалею.

Он даже не скрывает, что сожалеет не больше, чем я по выброшенной обертке от конфеты, которую съела за завтраком. Но в том, что этот мир несовершенен, я убедилась еще в пять лет, когда родители подарили мне на Рождество велосипед вместо заказанной волшебной палочки. А ведь я планировала осчастливить ею весь мир.

– Ннн… Н-ничего, – машу рукой, всем видом давая понять, насколько они мне помешали.

– Национальная разведывательная служба, – показывает удостоверение Босс, но я успеваю увидеть только его фото.

– А я д-д-думала гангстеры, – издаю истеричный идиотский смешок, но шутка никому кроме меня не заходит.

– Вы сегодня видели Марка и Мартина Громовых? – спрашивает хмурый верзила с лысой головой. Такое впечатление, что его лысину отполировали до блеска.

– Д-д-да, офицер, – почти салютую, и Лысую Башку передергивает. Похоже, это удостоверение такое же настоящее как деньги, которыми мы играли в детском саду. Сами рисовали, сами играли…

– Можно подробнее? – учтиво спрашивает Босс, он вообще здесь самый воспитанный и выдержанный. Что поделать, положение обязывает. Сама такая весь последний месяц без родителей.

Как могу, путаясь и заикаясь, рассказываю в подробностях как Громовы явились на заправку, толкая автомобиль. И что остались на обед и даже по очереди приняли душ в гостевой комнате. Все рассказываю, поминутно.

– И больше вы их не видели? – спрашивает мужчина с квадратным подбородком.

Отчаянно мотаю головой, честность взгляда зашкаливает.

– Вы позволите осмотреть дом? – уточняет четвертый, похожий на хорька. Он у них еще вместо водителя.

Вообще-то я не должна позволять. Как минимум выяснить, на каком основании, а потом затребовать адвоката и свидетелей.

Но интуиция подсказывает, что они осмотрят дом и без меня. А вот где буду в это время я, вопрос. Поэтому молча отступаю в сторону.

Первым входит лысый, за ним идет мужчина с квадратным подбородком. После тот, что похож на хорька, замыкает шествие Босс.

Иду за ними с телефоном в руке. Мужчины обходят дом, останавливаемся перед моей комнатой. Рывком распахиваю дверь, и Босс с удивлением оборачивается, увидев портрет Громова.

– Даже так?

Невозмутимо пожимаю плечами.

– Он его не в-видел.

Мокрое полотенце и вода в душе как будто достаточно убедительны. А ведь есть еще моя мокрая голова в качестве доказательной базы. Но я молчу. Во-первых, я уже меньше заикаюсь, а во-вторых, чтобы не нарываться.

– Вы до этого дня были знакомы с кем-то из Громовых? – спрашивает Босс.

Закрываю глаза, всячески изображая страдание и горечь, и отрицательно качаю головой. Он понимающе хмыкает.

Мужчины выходят из дома, осматривают пикап. Но там никаких следов Марка нет, поэтому стою рядом, безучастно жуя сорванную травинку.

– Значит, сегодня выходной? – судя по взгляду, Лысая Башка не желает мириться с тем, что у меня нет никакой информации. Но мне решительно нечем ему помочь. Разве что могу подзаправить.

Машу руками в сторону заправочной колонки, при этом улыбаюсь так, чтобы прибывшие еще больше утвердились в мысли, что у меня не все дома.

– Нет, спасибо, – качает головой Босс, переглядываясь с подчиненными. Квадратная Челюсть поджимает губы, а Хорек садится за руль.

Я боюсь поднять глаза, чтобы не выдать свое ликование. Они уезжают!

– Надеюсь, вы понимаете о конфиденциальности нашего визита, – говорит Босс вкрадчивым голосом, который напоминает мне шипение ядовитой змеи. – У вас такой опасный объект, горючее имеет склонность загораться и взрываться. Так что я очень надеюсь на вашу рассудительность и здравый смысл.

Бронированный автомобиль выезжает за ворота, и я стягиваю с мокрых волос полотенце. Выжидаю еще некоторое время, и только когда убеждаюсь, что они не вернулись, иду в сторону подземного гаража.