Текст книги "Двойной запрет для миллиардера (СИ)"

Автор книги: Тала Тоцка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Тала Тоцка
Двойной запрет для миллиардера

Глава 1

Карина

«Папа, жди скоро буду». И смайлик из безе.

Какая милота! Тортик это то, что мне нужно.

Или лучше сразу написать «Папа, жди скоро будем»? Я чувствую, что он там не один.

У нас в роду по маминой линии у всех двойни. У мамы сестра-близнец, тетя Лика. У бабушки тоже. И у меня была, мне никогда не говорили, но я услышала, как мама с бабушкой шептались. У моей сестренки не забилось сердце еще когда мы были эмбрионами.

Мама тяжело это пережила, наверное потому я у них с папой одна.

Поэтому я почти уверена, что Марк сразу станет дважды папой. Я не была на УЗИ, пока еще рано. Чувствую себя хорошо, а когда приедет Марк, мы с ним пойдем на УЗИ вместе.

Как хорошо, что я загуглила в поисковике «Как оригинально сообщить мужу о беременности», на меня сразу посыпались десятки способов. Марк пока не муж, но такой тортик ему зайдет.

Футболка «Ты скоро станешь папой» тоже зашла бы. И сообщение от Аиста «Уже вылетаю, буду через девять месяцев».

Киндер-сюрприз с тестом внутри такое себе. Я вообще все варианты с тестом отмела сразу. С учетом того, как я его делала, вручать использованный тест мужчине в любом виде не слишком гигиенично. Можно, конечно, запаять в пленку, но это не вариант.

А вот тортик да, тортик это топчик. Небольшой, как раз чтобы поместилась надпись. Может Громов вообще сладкое не любит, я не успела поинтересоваться. Нам было не до того.

Надо обзвонить кондитерские, чтобы успели сделать торт к приезду Марка. Я жду его каждый день с тех пор, как он улетел на лечение в Израиль.

Как будто посигналила машина, выглядываю в окно. Показалось. Сейчас межсезонье, спрос не такой высокий. Сегодня с утра еще никого не было.

Была бы не сама, завалилась бы в гамак за домом под деревьями, но нельзя. Родители уехали к бабушке, папиной маме. Ей понадобилась операция, и теперь мама за ней приглядывает, а папа без мамы никуда.

Вгрызаюсь в сочное яблоко и лениво пролистываю ленту новостей. Известные актеры, которые совсем недавно поженились, уже собираются развестись. Популярной певице изменил муж с ее подругой, и она выгнала его из дома. Правильно сделала, я бы тоже выгнала в шею, и подругу следом.

Глаз цепляется за знакомое имя.

«Мартин Громов, наследник миллиардов своего деда, Бориса Бронского, вернулся из Израиля, где проходил лечение после аварии, случившейся по пути…»

С раздражением отбрасываю смартфон. Почему они на Марка говорят Мартин?

Кто-то с самого начала напутал, а остальные сми подхватили и до сих пор множат ошибку. Они пишут, что Марк погиб, а остался в живых его брат Мартин. Но я-то знаю!

Выжил Марк, я своими глазами видела Марти с безжизненно застывшим взглядом. Пульс не прощупывался, сердце не билось. Я своими руками тащила его вместе с Марком и пересаживала на водительское сидение. Пусть у меня глаза были залиты слезами, но я все это видела.

Я вызвала полицию с неотложкой и смотрела, как аквалангисты ныряют в море, ищут тело Марка. Живого Марка, который в это время лежал в моей комнате.

Марк Громов, известный гонщик, многократный чемпион мира по кольцевым автогонкам и серебряный призер ралли-кросс.

Который пробыл у меня почти две недели, который сказал, что обязательно за мной вернется. И от которого я беременная, хоть он пока этого не знает.

А главное, если Марк вернулся, то почему он мне не позвонил?..

***

Самолет еще не успевает приземлиться, а мне уже хочется выскочить наружу. Я и без трапа готова, по полю готова бежать, лишь бы быстрее.

Я и так несколько дней потеряла, пока уговаривала папу приехать. Он ни в какую не соглашался, пока я не пригрозила бросить дом и заправку на работников. А потом еще ждала, пока отец доберется до «Четырех колес».

Приготовилась к длинным нотациям, но папа на удивление не сказал ни слова. Даже денег добавил на дорогу, хоть у меня свои были. Немного, но были.

За все это время Марк так и не позвонил, но я стараюсь не загоняться. Конечно, в глубине души неспокойно, но уговариваю себя, что могло произойти все что угодно.

Марк мог потерять мой номер телефона. Его гаджет мы вместе выбросили в море, чтобы его не могли отследить. А клочок бумаги, на котором Громов его записал, легко мог потеряться.

А еще он мог по уши зарыться в делах, которые теперь ему пришлось взвалить на себя вместо Мартина. Их дед, Борис Бронский, завещал свои миллиарды обоим братьям поровну, но Марк не собирался заниматься бизнесом.

– Из нас двоих мозги деда Бронского унаследовал Марти. Мне осталась только его безбашенность, – говорил мне Марк. Он передал свою долю в управление брату, оставив себе лишь дивиденды.

При воспоминании о Мартине в носу щиплет. Я его не знала, и мне его искренне жаль, правда. Но тут же тихонько начинает грызть совесть, потому что я не могу не радоваться в самой глубине души, что из них двоих в живых остался именно Марк. В которого я влюблена со школы.

Он обещал, что сам приедет, так и сказал, когда мы прощались. Взял за подбородок, потянул к себе мое зареванное лицо и утопил в своих синих как море глазах:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Я вернусь, малыш, обещаю. Ты мне веришь?

Я усердно кивала, давясь слезами, но главное, верила. И сейчас верю, поэтому протискиваюсь к выходу и первой выпрыгиваю на трап.

Паспортный контроль не прохожу, пролетаю. Вваливаюсь в первое попавшееся такси и называю адрес поселка, где живут Громовы. Водитель присвистывает, окидывает меня удивленным взглядом, но молчит.

Я знаю, что там живут очень обеспеченные люди, такие как родители Марка. Братья жили отдельно от родителей, но сейчас Марк вернулся сюда, я прочитала об этом в новостях.

На въезде в поселок нас спрашивают, к кому мы едем, и я говорю, что к Громовым.

– Вы из кейтеринга? Это вас они ждут?

Я не оттуда, но утвердительно киваю. Потом разберемся. Охранник поднимает шлагбаум, и такси по гладкой как зеркало дороге въезжает в поселок.

Смотрю в окно и узнаю дом Громовых еще издали. Марк показывал мне фото, которые закачал из своего облака, поэтому мне знаком этот дом. Возле высокого трехметрового забора выстроился целый кортеж из машин.

И тут сердце начинает биться с утроенной скоростью, потому что возле одной из машин я вижу Марка. Горло перекрывает ком, слезы подступают близко-близко, и я часто моргаю, чтобы их прогнать.

– Остановите, – прошу таксиста и чуть ли не на ходу выскакиваю из машины. Иначе сейчас из груди выскочит мое сердце.

Стискиваю ладони и прижимаю их к груди, стараясь унять сердцебиение. Боюсь, иначе оно разобьет грудную клетку, выпрыгнет и поскачет по гладкому асфальту наперегонки со мной. К Марку. И чем ближе я подхожу, тем сильнее оно бьется.

– Марк! – окликаю его, он оборачивается, и я повторяю уже тише: – Здравствуй, Марк…

Жадно вглядываюсь в родное, такое любимое лицо. Он похудел за время, проведенное в клинике, еще и коротко постригся. Но я теперь точно вижу, что не ошиблась.

Это он. Мой Марк. Никакой не Мартин. Прости, Марти, прости меня, но я так его люблю… Он молча смотрит, пристально вглядывается в мое лицо, морщит лоб.

– Я не дождалась тебя, сама приехала, – шепчу, слизывая соленые слезы, и широко улыбаюсь.

– Простите, но я вас не знаю, – говорят губы, которые не оставили на моем теле ни одного не зацелованного милиметра.

– Ты что такое говоришь, Марк! – вытираю ладонью щеки и продолжаю улыбаться сквозь слезы. – Это же я, Каро!

– Я не Марк, – говорит он, поджимая губы, а синие глаза переполнены состраданием. И я не выдерживаю, хватаюсь за широкие плечи и трясу изо всех сил.

– Это ты, слышишь? Ты! Не говори мне, я же вижу!

Сильные мужские руки перехватывают меня за запястья и осторожно отцепляют от своих плеч.

– Это правда, Каро, я не Марк. Я Мартин. Простите, но я впервые вас вижу.

– Н-н-нет, – трясу головой, слезы высыхают, теперь глаза сухие и почему-то горячие, – неправда! Не может быть…

– Может, Каро, – он грустно улыбается. – Мне очень жаль, но мой брат погиб. И я Мартин. Прошу прощения, мне пора, я опаздываю на торжественную церемонию. У меня сегодня свадьба.

Он виновато разводит руки и качает головой, а я делаю шаг назад и теряю равновесие. Не падаю только благодаря Громову, который ловит меня за талию, и беспомощно оглядываюсь.

Окидываю растерянным взглядом кортеж, стоящий вдоль забора. Почему я сразу не обратила внимание, что он свадебный?

Два месяца назад

Я вчера снова не закрыла жалюзи, и с самого утра солнце уже основательно припекает. Светит прямо в лицо. Но если жалюзи будут закрыты, я легко могу проспать до обеда, а после двенадцати солнце перейдет на ту сторону, и здесь уже будет тень. Даже кондиционер можно будет не включать.

Вскакиваю на кровати и первым делом здороваюсь с Марком.

– Привет!

Смотрю на него с восторгом и благодарностью – он всегда поднимает мне настроение. Улыбка на его лице не зависит от того, солнечно на дворе или пасмурно.

Верхняя губа у Марка изогнута, кончики приподняты вверх, от этого улыбка получается широкой и открытой. Но мне каждый раз кажется, что так он улыбается только мне одной.

Провожу рукой по гладкой прохладной поверхности и быстро прижимаюсь губами к улыбающимся губам. Конечно, это всего лишь цветной постер на стене над моей кроватью, а не настоящий Марк. А вы что подумали?

Если бы я увидела живого Марка, наверное грохнулась бы в обморок. Но тем, кто за меня волнуется, можно спать спокойно – встретить Марка вживую для таких как я практически нереально. Шансов примерно столько же, сколько встретиться лицом к лицу с президентом Соединенных Штатов. Или гуманоидами.

Марк Громов мировая знаменитость. Он известный автогонщик, чемпион мира и моя первая любовь. Первая и единственная. Я увидела его в коротком репортаже с «Формулы», когда мне было пятнадцать лет, по уши влюбилась, и с тех пор никто даже на миллиметр не смог подвинуть его на моем личном внутреннем пьедестале.

Сейчас мне восемнадцать, но я даже не надеюсь на встречу в реальности. Между нами пролегает широкая и глубокая пропасть в виде разного социального статуса. Мои родители самые обыкновенные люди, которые зарабатывают на жизнь физическим трудом.

И то, что я их единственная и самая любимая дочь, никак не делает меня ближе к Марку.

Даже если случится чудо и я сумею попасть на соревнования, вероятность нашей встречи одна к тысяче. Или к десяти тысячам, это смотря где будут проходить гонки.

Толкаться в толпе восторженных фанаток, пробивая себе дорогу локтями, точно не мое. И это только чтобы увидеть, как он идет мимо. А может даже едет.

Вне гонок наши шансы на встречу еще мизернее. Несколько месяцев назад умер дед Марка, миллиардер Борис Бронский. Свои капиталы он оставил не дочери, матери Марка, а внукам – Марку и Мартину, его брату.

Марк и Мартин Громовы – близнецы, причем настолько пугающе похожие, что в сми их часто зовут клоны Громовы. Они друг друга так и называют: не «мой брат», а «мой клон». И еще братья свою похожесть как будто нарочно культивируют.

Они даже татухи набили одинаковые – от локтя до шеи. В одном из интервью Марк сказал, что это тест-драйв для будущих жен.

– Кто сможет нас различать, на том мы и женимся, – поддержал шутку Мартин.

Теперь они клоны-миллиардеры, и пропасть между нами расширилась и углубилась не на метры, а на километры.

Но это не мешает мне любить Марка. Я пересмотрела все существующие с ним видео и фото, все интервью и фотосессии, даже любительские съемки.

Я знаю, что возле него всегда много девушек. Просто очень много. Они все высокие, красивые, с длинными ногами и пухлыми губами. Тут я тоже не загоняюсь, принимаю это как неизбежность. Я здесь, он там, их просто не может не быть.

Конечно я ревную, но чаще стараюсь просто об этом не думать.

Зато мой Марк на постере только мой. Выхожу из душа, замотанная в полотенце, как тут во дворе раздаются голоса. В две секунды стаскиваю полотенце, вытираюсь и набрасываю сарафан. Ненастоящий Марк улыбается еще шире и сильнее прищуривается.

– Не подсматривай! – грожу ему пальцем и бегу во двор.

Родители два дня как уехали, и я еще не привыкла к тому, что одна осталась хозяйничать на заправке. Причем совсем одна, сегодня воскресенье, у работников выходной.

– Здесь есть кто-нибудь? – слышу нетерпеливый голос.

– Есть, есть, – отвечаю недовольно, на ходу затягивая волосы в хвост.

Все же, когда я успеваю выпить кофе, мир становится намного привлекательнее и доброжелательнее. А уж как я начинаю его любить, тут и говорить не надо.

– Нам полный бак сделайте, будьте добры, – говорит посетитель, поднимаю голову и чувствую, как рот сам собой приоткрывается и округляется.

Я словно врастаю в землю. Ноги наливаются свинцом и отказываются двигаться. Руки безвольно повисают вдоль туловища как плети.

Самое время грохнуться в обморок, как и обещала, потому что прямо передо мной стоит сошедший с постера Марк Громов. Только сейчас он не улыбается. А рядом с ним стоит его клон Мартин.

Глава 2

Карина

«Каро, ради всего святого, закрой рот!» – умоляю себя мысленно, но челюсти как заклинило.

Я столько раз представляла нашу встречу! В мельчайших подробностях вплоть до жестов и взмахов ресниц. А сколько сценариев этих неожиданных встреч я сочинила – не меньше сотни, если не больше! И для каждого из сценариев у меня заготовлен отдельный диалог.

Меткие фразочки. Остроумные замечания. Ироничные обороты.

Я должна была не оставить Марку ни единого шанса.

Я должна была быть в меру загадочной, чтобы его увлечь и в меру заинтересованной, чтобы не оттолкнуть.

Вместо всего этого стою как чурбан с открытым ртом и одеревеневшими ногами в белом сарафане в мелкий цветочек.

Потому что Марк, как и его брат Мартин, стоит передо мной с голым торсом и заброшенной на плечо футболкой. Смуглая кожа усеяна капельками пота, и я мысленно веду по ней ладонью, стирая влагу… В общем, все как в моих более смелых фантазиях. Там, где мы не разговариваем, а больше заняты друг другом.

Марк переглядывается с братом и переспрашивает с некоторым беспокойством:

– Эй, малышка, а здесь кроме тебя есть еще кто-то? Кто-то из взрослых.

Утвердительно киваю и тут же вспоминаю, что сегодня воскресенье. Торопливо мотаю головой.

– Мда, очень информативно, – задумчиво потирает подбородок Мартин и снова обращается ко мне: – Детка, ты не знаешь, кто бы мог нам помочь? У нас закончился бензин, не хватило совсем немного. Нужен полный бак. Сама понимаешь, жара, кондиционер работает, и мы еще все время вверх прем.

Логично, парни! В горах или вверх, или вниз.

Нет, дар речи ко мне не вернулся. К счастью. Это я практикуюсь в остроумии, оттачивая его на себе и поддерживая диалог исключительно в собственной голове. Тем временем Мартин наклоняет голову к брату и спрашивает, почти не двигая губами.

– Слушай, может она глухая? Как думаешь? Может ей лучше написать?

Спрашивает на русском и я как будто включаюсь.

– Не надо писать, Мартин, – возражаю сиплым голосом, – я не глухая и прекрасно вас слышу.

Говорю тоже на русском, вгоняя обоих Громовых в совершеннейший ступор. Разворачиваюсь так резко, что хвост делает в воздухе зигзаг, и иду к заправке. Вспоминаю, что не взяла ключи, так же резко разворачиваюсь и возвращаюсь к дому.

Мужчины молча следят за моими метаниями. Поднимаюсь на крыльцо, оборачиваюсь и вижу на их лицах все то же выражение, которое можно истолковать как угодно.

– Вы пока подгоните машину, – взмахиваю рукой в сторону топливнораздаточных колонок и продолжаю подниматься по ступенькам.

– А ты куда? – летит вдогонку.

– За ключами, – отвечаю, уже не оборачиваясь. – У нас сегодня выходной, работники отдыхают. Но я заправлю вашу машину, вы ее только подгоните, чтобы я могла дотянуться пистолетом.

В доме вместо того, чтобы взять ключи, прилипаю к окну. С замиранием сердца гляжу, как перекатываются и бугрятся мышцы на самом красивом в мире теле. Марк толкает машину, держась за проем передней дверцы, Мартин упирается в багажник.

Еще некоторое время кружу по дому, не понимая, зачем сюда пришла, и ничего перед собой не вижу кроме гладкой, покрытой ровным загаром кожи, под которой перекатываются рельефные мускулы.

– Малышка, ты где застряла? – снаружи доносится настойчивый голос. Он заставляет включиться и достать ключи из сейфа, стоящего в родительской спальне.

Тяну шланг с заправочным пистолетом, вставляю в топливный бак.

– Откуда ты знаешь, что он Мартин? – слышу за спиной почти грозное. Поворачиваюсь.

– Потому что ты Марк, – отвечаю, глядя прямо в синие глаза, которые сейчас кажутся темными, точно как море во время шторма.

***

Громовы продолжают возвышаться передо мной, оба широкоплечие, загорелые, темноволосые. И очень-очень похожие. Но не настолько, чтобы я не могла их различить.

– А откуда ты знаешь, что я Марк? – синие глаза пристально сканируют. Изучают.

«Потому что я тебя люблю…»

Но я скорее умру, чем скажу это вслух. Зачем-то отступаю на шаг назад и бормочу:

– Угадала.

Кажется, он не поверил. Но разве это мои проблемы? Вообще не мои. А сканировать меня вполне можно и со спины.

Отворачиваюсь, делаю вид, что поправляю пистолет в отверстии топливного бака, хотя он прекрасно держится. Чего нельзя сказать обо мне.

А ведь я действительно различаю братьев. Вот только как, интересно? Я же не телепат, мысли читать не умею.

Тот, кто первым назвал братьев Громовых клонами, вполне мог бы запатентовать это как бренд. Они не просто похожи, они максимально идентичны. И это при том, что один из братьев профессиональный спортсмен, а второй – «белый воротничок». Офисный планктон.

Мартин хоть и не гонщик, но тело у него прокачано не хуже чем у брата. Черт, да у них даже татуировки набиты одинаково, выверены с точностью до миллиметра.

Не буду обманывать, будто я чувствую, кто из них кто. Это не интуиция. Разве что в некоторой степени.

Все гораздо проще, я вижу Марк это или нет.

Наверное, я слишком много времени посвятила разглядыванию его лица на постере. Оно отпечаталось у меня в мозгах как эталонное изображение. Теперь достаточно мысленно наложить черты постерного любимого на лицо оригинала, и можно сравнивать.

У Марка чуть другой разлет бровей у самой переносицы, чуть выразительнее прочерчена линия скул, и когда он улыбается, правый уголок его губ приподнимается чуть выше.

Возможно, существуют еще какие-то различия в местах, которые братья закрыли джинсами. Я такой информацией не обладаю.

Бак залит доверху, вешаю на место пистолет и ставлю на место крышку.

– Готово! – говорю и внутренне дрожу, представляя, что Марк сейчас сядет в машину, и я его больше никогда не увижу. Рот открывается сам и произносит максимально приглашающе: – Кофе? Чай? Сэндвичи?

Марк переглядывается с Мартином и согласно кивает.

– Кофе и сэндвичи. Послушай, как тебя…

– Кар… Карина…

– Каро. А ты не могла бы организовать нам с братом душ? Мы пока дотолкали до твоей заправки мою красавицу, с нас сошло семь потов и налипла вся пыль, которую мы только смогли собрать по дороге.

– Мы заплатим, – добавляет Мартин.

Задумываюсь буквально на секунду. За гаражом пристроен летний душ для работников, но вряд ли стоит мыть там чемпиона мира и его клона, которые унаследовали миллиарды.

– В доме есть гостевая комната с душем, она убрана и заперта, и у нее отдельный выход на террасу. Можете даже отдохнуть, там двуспальная кровать. Или, хотите, я принесу раскладушку?

– А что, если в твоей комнате… – начинает игриво Марк, но брат его перебивает.

– Конечно, гостевая комната нам подойдет, Каро. Мы тебе очень благодарны.

– Тогда я принесу полотенца. Идите за мной, – направляюсь к дому, а у самой сердце срывается вниз и летит в глубокую пропасть.

Хорошо, что у гостевой комнаты отдельный вход, иначе я бы сама сорвалась баррикадировать дверь в свою комнату. Точно знаю, если Марк увидит себя над моей кроватью, я умру от стыда.

В гостевой ванной проверяю, все ли есть в наличии. Выдаю парням полотенца и срываюсь на бег, чтобы успеть приготовить бутерброды.

Включаю гриль, достаю запеченную куриную грудку. Она вчерашняя, но для вкусных сэндвичей это не помеха. Ананасы, соус, салатные листья. Я сама не успела позавтракать. И в другое время у меня бы уже слюнки текли, но сейчас я не могу себя заставить съесть ни кусочка.

Собираю огромные трехэтажные сэндвичи, прогреваю их в гриле. Кофемашина в режиме готовности – я сама люблю горячий кофе, поэтому мы ждем с ней вместе.

Пока сервирую столик на террасе, из гостевой по очереди появляются Громовы – сначала Мартин, за ним Марк. Они по-прежнему с обнаженными торсами, выходят на террасу и падают на диваны.

Это наша семейная терраса. Мама постоянно твердит отцу, что нам надо расширяться. Ее мечта – небольшой отель на несколько номеров и ресторан, а не кафе с тремя столиками. Я топлю за автомойку, а папа минимум за шиномонтаж. В идеале – полноценный автосервис.

Но пока есть только заправка и название «Четыре колеса».

– Каро, тебе сколько лет? – лениво спрашивает Марк, развалившись на диване.

– Восемнадцать.

Мартин удивленно приподнимает бровь и отставляет чашку.

– Правда? Я думал, ты еще школьница.

С достоинством молчу. Школу я закончила в прошлом году, но так никуда и не поступила. Потому что не могу позволить отцу отдать за мою учебу деньги, которые он собирает на расширение бизнеса.

Сэндвичи парни приговорили за смехотворный отрезок времени. Теперь медленно и с удовольствием пьют кофе, растягивая удовольствие.

Я довольствуюсь запахом. Не представляю, что смогу пить кофе и непринужденно болтать с Марком. Да даже с Мартином. Я свое имя еле вспомнила.

Потом выпью, когда они уедут. Сяду вот тут в тени на диван, а может даже лягу, потому что до сих пор трясутся ноги. И буду вспоминать каждый взгляд, каждый жест, каждое сказанное слово.

– Спасибо тебе, малыш, – Марк встает с дивана с явным сожалением. – У тебя здесь уютно.

– Да, Каро, ты нам очень помогла, – поддерживает брата Мартин.

Они оставляют сумму, впятеро превышающую чек, и спускаются с террасы во двор под мои протестующие стенания и причитания. Я хочу вернуть половину, они отказываются.

– Лови, – Марк достает из багажника белую футболку и бросает в брата. Сам натягивает такую же. Они грузятся в спорткар, сигналят мне на прощание. Марк заводит двигатель.

Автомобиль трогается с места, и мне чудится противный негромкий писк. На автопилоте бросаюсь вдогонку машине и прислушиваюсь. А теперь уже нет…

– Что такое? – Марк притормаживает. – Ты что-то забыла?

– Вы давно проверяли тормозные колодки? – отвечаю вопросом на вопрос.

– Мы перед дорогой провели полную диагностику автомобиля, – говорит с пассажирского сиденья Мартин.

– Мне показалось, они пищат, – возражаю я.

– Это наша собственная станция техобслуживания, – говорит Марк вежливо, чтобы я не думала, что меня посылают. – У нас нет причин им не доверять. Но давай проверим.

Он делает вокруг меня несколько кругов, а я вслушиваюсь изо всех сил.

Если бы я знала то, что узнаю потом.

Если бы я только могла представить.

Если бы могла хоть на секунду допустить, я бы легла поперек дороги, но не выпустила их со двора.

Но я ничего не знаю, и в этот раз ни характерного скрипа, ни писка не слышу. С тяжелым сердцем открываю ворота. Марк притормаживает и протягивает мне визитку.

– Выше нос, малыш, все будет хорошо. Держи, это мой личный номер. Захочешь посмотреть, как я катаюсь, позвони или напиши. Организуем тебе доставку и теплый прием, – он подмигивает. Мартин машет рукой, и спорткар выезжает за ворота.

Долго стою с визиткой в руках, глядя на опустевшую дорогу, разворачиваюсь и медленно бреду к дому. Сердце давит будто на него уронили бетонную плиту. В душе пусто и гулко. Если бы в нее можно было крикнуть, уверена, меня оглушило бы эхом.

И да, кофе я до сих пор так и не выпила.