Текст книги "Папа большой, я маленький"

Автор книги: Такэдзи Хирацука

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Не хочу я смотреть ни на какую редьку.

– Но спектакль про Журавушку был прекрасным. Мама пришла вся заплаканная и всё твердила: «Какая пьеса!» Ещё и дома всплакнула. Слёзы так и катились по щекам.

– Вот уж неправда! – мама покраснела и закрыла лицо руками – наверно, прослезилась.

– Видишь? Опять плачет, – сказал папа.

– Ещё чего! – Мама сердито взглянула на папу.

– Ну как, малыш, понял, почему женятся и выходят замуж?

– Нет, не очень.

– Остальное у учителя спроси.

БЕНГАЛЬСКИЙ ОГОНЬ И ЦВЕТЫ ТЫКВЫ

В школе я рассказал учителю про мамину сказку.

– Я тоже видел этот спектакль, – сказал учитель. – А женятся и выходят замуж, малыш, для того, чтобы не сделаться одинокими, как Одни-Одинёшеньки из страны Что-хочу-то-и-делаю. Будет жена, появится малыш, потом другой… Станут они жить дружно, мирно. Вырастут и будут трудиться, чтобы сделать этот мир лучше. Это и есть человеческая жизнь.

– И у вас будет много детей?

– Как тебе сказать… Пока не ожидаю.

– А когда они появятся?

– Не знаю, – смутился учитель и замолчал.

Тогда я спросил, можно ли мне и Ракко-тян прийти поздравить его. Он обрадовался и сказал:

– Конечно, можно, но не надо ничего покупать. Если захотите подарить что-нибудь, принесите то, на что не надо тратить денег.

Мы опять собрали комитет самоуправления и решили подарить учителю вещь, сделанную своими руками.

На другой день я и Ракко-тян отправились к учителю.

Учитель снимал квартиру у тётушки Ракко-тян, поэтому Ракко-тян и пошла со мной.

– Учитель живёт во флигеле, – сказала она. – Это маленький дом. Он стоит в глубине сада. Его хорошо видно из-за кустов. Да вон они!

Вечернее солнце освещало листья кустарника, окружавшего дом.

– А! Я знаю это место.

– Откуда? – Ракко-тян даже раскрыла беззубый рот от удивления.

– Я как-то гулял здесь с папой, и он сказал мне, как называется этот кустарник.

– И как же?

– С анго. Такие живые изгороди теперь редко увидишь в городе, сказал он.

– Красивые листья. Правда?

Мы с Ракко-тян притаились за кустами и стали рассматривать сад.

– Видишь? Вон она, – прошептала Ракко-тян. – Жена учителя.

Под цветущей гортензией сидела на корточках молодая женщина. В руках она держала бенгальские свечи.

Женщина была загорелой и походила на школьницу. Широкая юбка прикрывала её ноги, виднелись лишь маленькие гета [6]6
  Гета – японская национальная обувь – сандалии в виде деревянных скамеечек.


[Закрыть].

– Смотри, учитель пришёл, – прошептала Ракко-тян.

Учитель принёс спички, чтобы зажечь бенгальские огни.

Но остановился и стал молча глядеть на жену.

– Смеётся! Жена учителя смеётся, – прошептала Ракко-тян.

– Тише ты! – оборвал я её, потому что учитель заговорил с женой.

– Коння аната модзорасю мюндо!

– Модокаситя сукан ва!

– Хондэн модзорасий мон… [7]7
  – Ты сегодня такая красивая!
  – Ну что ты!
  – Правда, красивая…


[Закрыть]

Ни я, ни Ракко-тян не поняли, о чём они говорят, потому что они говорили так, как говорят у них в деревне на острове Кюсю.

– Сорэ ни коння дакодзиру макоти макоти умэкатта нэ.

– Согэн умэкатта дэс ка?

– Макоти макоти.

– О кин [8]8
  – И суп из осьминога был очень вкусный.
  – Да? Вкусный?
  – Очень.
  – Спасибо.


[Закрыть].

Ракко-тян хихикнула.

Учитель и его жена удивлённо оглянулись.

– А, это вы!

– Мы пришли поздравить вас, господин учитель.

Учитель проводил нас в гостиную.

– Садитесь поудобнее, – сказал он.

Я хотел было вытянуть ноги, но Ракко-тян толкнула меня.

– Ну как, моя жена круглая, как бочка? – спросил учитель и засмеялся.

Его жена тоже засмеялась. Из кармана её фартука торчали бенгальские свечи.

– Примите от нас подарок, – сказал я, протягивая завёрнутую в бумагу коробку.

Учитель развернул свёрток и открыл коробку.

– Как красиво! – воскликнула жена учителя.

Лицо у неё было как у Урасима Таро [9]9
  Ура сима Таро – персонаж японской народной сказки – побывал в гостях у морского царя.


[Закрыть], когда он заглянул в шкатулку, принесённую со дна моря. Так она была удивлена.

Вечером я рассказал обо всём папе. Ему было очень интересно.

– А что же лежало в коробке? – спросил он.

– Цветы.

– Цветы?

– Розы, георгины, лилии, васильки, бальзамины, гвоздики. И ещё много всяких цветов.

– Так, так.

– Каждый сорвал по одному цветку у себя в саду и принёс в школу, а потом мы их уложили в коробку.

– Правильно, денег на это не потребовалось. А как же те, у кого нет сада?

– Они сорвали цветы на лугу. А Кома-тян взяла цветок из букета, который стоял в токонома [10]10
  Токонома – ниша в японском доме, где обычно ставят цветы и вешают вертикальные картины – свитки.


[Закрыть].

– Неужели?

– А ты, малыш, какой цветок принёс?

– Цветок тыквы.

– Да ну?

– Он очень красивый.

– Молодец! – похвалил папа. – В доме учителя, наверно, будет много-много детей.

– Почему?

– Тыква просто набита семечками.

– Но дети ведь не семечки.

– Семечки – дети тыквы.

– Правда?

ПИВО И ЛУНА

Из музыкальной комнаты доносятся звуки пианино.

 
– Падают, падают.
Капли дождя
 

 
С крутого козырька
Мокрой крыши, —
 

поют ребята.

У нас отменили физкультуру из-за дождя, и мы самостоятельно решаем задачки.

– Всё-таки в дождливом дне есть своя прелесть, – говорит учитель.

Лично я никакой прелести в дожде не вижу. Другие тоже.

– Будьте внимательны. В плохую погоду легко сделать ошибку, – предупреждает учитель.

Он ходит между партами и заглядывает в тетради.

– Смотри, ты ошибся. Всегда так быстро решаешь, а тут с простой задачкой справиться не можешь, – сердится учитель на одного из учеников.

Тот растерянно смотрит на учителя, как будто хочет сказать, что он сроду не мог решить ни одной задачки.

– Скорее бы дождь прошёл. – Учитель выглядывает в окно.

– Готово! – кричит Ракко-тян.

– Молодец! – похвалил учитель.

Ракко-тян показывает ему не тетрадку с задачкой, а тэрутэру-бодзу [11]11
  Тэ рутэ ру-бо дзу– бумажная кукла, которую вешают под карнизом, на дерево и в прочих местах, чтобы призвать хорошую погоду.


[Закрыть].

– Вот сделала.

Раздаётся смех.

– Нехорошо! – говорит учитель, но не наказывает Ракко-тян.

«Да, дождливые дни тоже бывают приятными», – подумал я.

В дождливые дни папа приходит домой раньше обычного.

– Не сворачивает никуда, – говорит мама.

– А в хорошую погоду сворачивает?

– Бывает, заглядывает с приятелями в пивной бар на Гиндзе [12]12
  Ги ндза– главная торговая улица Токио с ресторанами и разными увеселительными заведениями.


[Закрыть]. Есть у них любители выпить сакэ… [13]13
  Сакэ – рисовая водка.


[Закрыть]

– А в пивном баре пьют сакэ?

– Пьют и пиво, и сакэ.

– И зачем только люди пьют сакэ?!

– Да уж действительно!

– А пиво такое горькое!

– Почему его любят, не понимаю…

– Папа всё время твердит: «Ох и горькое!»

– Это он нарочно так говорит. Ведь если он будет говорить: «Ах, какое сладкое!» – ты тоже захочешь пива.

– Зачем оно мне!

– Мужчины почему-то считают, что они непременно должны пить пиво и сакэ.

Тут пришёл папа.

– Вот и я. А что это вы смеётесь?

– Малыш осуждает тебя.

– Ах так! Тогда не получит подарок, который я принёс.

– Подарок? – встрепенулась мама.

– Папа, покажи, покажи!

– Подожди. Сначала маме.

– И мне подарок?

– И тебе. Вот…

Папа достал из портфеля большой квадратный конверт.

Мама заулыбалась.

– Вот тебе премия.

– Благодарю тебя, – сказала мама.

Совсем как в европейской пьесе.

– А это тебе, малыш.

Папа достал из кармана свёрток. В нём было что-то мягкое.

– Разверни.

– Ура! Плавки.

– А вот очки для подводного плавания. – И папа достал из другого кармана очки.

– Вот здорово!

– А это резиновая шапочка.

– Красная с белым!

– Чудесно! – хвалила мама каждую вещь. – Скажи папе спасибо, малыш.

– Благодарю тебя, папа.

– Не за что.

– В таком случае мы угостим папу пивом, – сказала мама.

– Я принесу, – предложил я.

– Три бутылки.

– Ладно.

Мы вынесли на веранду столик и стали ужинать. На столике стояли бутылки с пивом. Был настоящий банкет.

– Выпей стаканчик, – сказала мама и налила папе пиво. Папа разом осушил стакан.

– Ох и горькое!

– Сегодня можно и не морщиться, папа.

– Тогда ещё выпью.

Папа сам налил себе пива и, отхлебнув глоток, сказал:

– Ох и вкусно!

– Разве пиво такое вкусное, папа?

– Конечно, малыш. Хочешь немножко?

– Не надо. Малышу не следует наливать, оно горькое, – сказала мама.

– Ничего. Вырастет и полюбит горькое.

– Почему?

– Язык повзрослеет. Он быстро становится взрослым. Раньше рук и ног. Не успеешь оглянуться, а язык уже взрослый. Наденет шляпу, возьмёт в руки тросточку и пойдёт гулять и речи произносить.

– Сочиняешь, – сказал я.

– Папа захмелел, – засмеялась мама.

– Послушайте дальше. – Папа выпил пива и продолжал: – Один писатель написал рассказ о том, как нос разгуливал по городу. А если нос может гулять, то почему бы языку не пройтись. Может случиться, что язык повзрослеет раньше рук и ног и, когда они вырастут, будет уже дряхлым стариком. Станет с трудом шевелиться во рту и постепенно онемеет. А это ужасно. И люди стараются изобрести средство, препятствующее онемению языка. Пьют всякую всячину. И пиво тоже одно из средств против онемения языка. – Папа засмеялся. – Расскажу тебе о пивном баре.

– Ну зачем! – возмутилась мама.

– Расскажи, папа, мне интересно.

– Уж конечно, интереснее, чем рассказывать, как поскользнулся и упал по дороге в школу, но не заплакал. Так вот, малыш, в пивном баре разные папы стоят у стоек и пьют пиво. Бывает, какой-нибудь папа стоит и твердит: «А моему сыну шесть лет исполнилось». Раз сто повторит.

– А что ты говоришь, папа?

– Разное. Язык болтает сам по себе. Пивной бар как раз то место, где папы тренируют свои языки.

– Я тоже выпила немного пива, не заняться ли мне тренировкой языка?

– Ты и без того каждый день упражняешь свой язык.

– Что ты говоришь!

– Папа, луна взошла!

Над сосной в саду взошла луна. Она была без краешка.

– Какая красивая! – Мама взглянула на луну сквозь стакан и вздохнула.

Я тоже поглядел на луну. Луна напоминала золотое яйцо.

– Как хорошо! Завтра воскресенье. Я отдыхаю. Маме и малышу подарки принёс. Пиво попил и луной полюбовался. – И папа запел: – «В целом мире покой. Сутар ака-тян-тян!»

– Ложись-ка ты спать.

– Нет, не лягу. Буду сидеть с вами.

– А что ты будешь делать, папа?

– Поеду в страну Что-хочу-то-и-делаю.

– Возьми меня с собой, – попросил я.

– И меня, – сказала мама.

– Ну вот, я так и знал, что вы попроситесь.

ЭКСПЕДИЦИЯ В ДЖУНГЛИ

О нашей игре в тот вечер я долго потом рассказывал учителю.

– Ну и чем всё кончилось? – спросил учитель.

– Я заснул и видел сон. Да такой чудной. Вдобавок гром прогремел…

– А потом?

– А потом утром мы ходили все вместе на море.

– Что-то я у тебя ничего не пойму. Расскажи-ка всё по порядку. С чего начал папа?

– Папа сказал, что мы едем в самый центр страны Что-хочу-то-и-делаю.

– И что там было?

– Мы не сразу попали туда. Сначала побывали в джунглях.

– Так, так.

– Едем в джунгли, – сказал папа.

Я очень удивился.

– В страшные джунгли! – папа вытаращил глаза.

– Значит, мы – экспедиция?

– Поехали! – папа щёлкнул кнутом. – Катись, возок! Мы втроём дружно затарахтели, будто повозка застучала колёсами по дороге, и отправились в страну Что-хочу-то-и-де-лаю.

– Вдали я вижу… – папа показал пальцем на луну над сосной.

– …луну над джунглями, – подхватила мама.

– Нет, это ещё не джунгли. Это часы на Часовой башне, где мы были вначале. Ишь как сверкают в темноте.

– Не будем заходить в Часовую башню, – сказал я.

Папа согласился:

– Ладно, не будем.

– Папа, теперь ты видишь джунгли?

– Нет, нет. Я вижу вдали маленький огонёк. Это фруктовая лавка.

– Уже поздно, папа, проедем мимо.

– Проедем.

– А теперь – джунгли?

– Ещё нет. Мы едем по зелёному лугу.

– Но с тем чудным художником, который рисует тряпкой, встречаться не будем, – вмешалась мама.

– Какая же ты нетерпеливая, мама! Прежде чем попасть в джунгли, надо же вспомнить те места, где мы побывали.

Я всё помню, – сказал я.

– Ну ладно. Теперь мы в джунглях. Кто живёт в джунглях страны Что-хочу-то-и-делаю? Как вы думаете?

– Тигры и леопарды, – сказала мама.

– Нет.

– Я попробую угадать.

– Попробуй, малыш.

– В джунглях живут гориллы…

– Ничего подобного!

– Ну ладно, говори что хочешь. Надоело. Я ничему не удивлюсь, – ворчит мама.

– Нет, удивишься. Представьте себе – кругом темнота. Тесно переплелись деревья. Не слышно ни птичьего щебета, ни крика зверей. Только тихие шорохи. Ой! Что это скользкое под ногами?

– Как-то жутко! – боязливо прошептала мама.

– Да это языки!

– Что?!

– В джунглях страны Что-хочу-то-и-делаю живут болтливые языки.

– Языки?!

– Да, малыш. Они ползают там под деревьями.

– Не боюсь я никаких языков! – сказал я, но на самом деле испугался. Какая гадость! Человеческие языки сами по себе ползают в джунглях…

– Не бойся. Они ничего не сделают тебе, – успокоил меня папа. – Они все дряхлые, сморщенные. Шепчут что-то невнятное. Пнёшь их ногой, а они – ни звука. И в то же время каждый ведёт себя так, как будто он тигр или пантера. Хотя достаточно бросить на них горсть соли, и они пожухнут, как листки.

– Папа, давай убежим из этих джунглей, – сказал я.

– Это не очень-то легко. Поскользнешься нечаянно и превратишься в болтливый язык.

– Что же делать?

– Идти осторожно, внимательно глядеть под ноги и светить себе фонариком. Когда на язык падает луч фонарика, он сразу исчезает…

ПАУК НОЛЬ

– Я сказал тогда папе, что никакие там болтливые языки мне нипочём.

– А папа что? – спросил учитель.

– Папа сказал: «Ну конечно!»

– Я тоже думаю, что всё это пустяки. Тот, кто сделался языком, уже не человек. Постараемся не стать ими.

– Никогда! – заверил я учителя. – Но потом папа сказал, что в джунглях водится ещё кое-кто пострашнее.

– Кто же это? – спросил учитель.

– Папа сказал, это пауки.

– Это те, которые плетут паутину? – спросила тогда мама.

– Те самые. Они опутали все деревья.

– Ядовитые?

– Нет, не ядовитые, но джунгли ими просто кишат. Паутина залепляет лицо, пальцы…

Папа стал махать перед собою руками, будто хотел снять с себя паутину.

– Папа нарочно рассказывает про пауков, чтобы никогда не выбраться из этих джунглей, – засмеялась мама. – Тянет и тянет. Потому что если мы выберемся из джунглей, то сразу попадём в самую середину страны Что-хочу-то-и-делаю.

– Ничего подобного! – возмутился папа. – Просто мы обязательно должны сразиться с пауками.

– Вот это приключение! – обрадовался я.

– Никаких приключений! Папа всё напутал. Ведь пауки-то безобидные животные. Не бери в пример тех мальчишек, которые только и бредят приключениями. Голова у них пустая, как игрушечный пистолет. Такие могут равнодушно застрелить человека из настоящего пистолета, когда вырастут. А пауки ещё и полезные животные. Они поедают мух и комаров. И если пауки, малыш, не ядовитые, то пусть себе живут, пусть развешивают свои сети, – сказала мама.

– Да, пауки действительно приносят пользу, – согласился папа, – но, малыш, в стране Что-хочу-то-и-делаю нет ни комаров, ни мух. Так что пауки ужасно всем надоедают.

– А какие они?

– Очень назойливые.

– На что похожи?

– На цифры. Один, два, три, четыре…

– И сто есть?

– Нет, только цифры от единицы до девяти и ноль. Только такие. Особенно много пауков в виде ноля. И их становится всё больше. Они пристраиваются позади других пауков, влезают между ними и плетут сети. Джунгли просто увешаны их сетями.

– Значит, в джунглях можно заниматься арифметикой?

– Ну да. Поймаешь единицу, девятку или ноль и составляй из них числа. Долго можно играть. Но тем временем пауки-цифры оплетут тебя паутиной. И рот, и глаза, и руки – всё будет в паутине.

– Ну и что?

– Ни ногой, ни рукой не пошевелишь.

– А потом?

– А потом неизвестно, что будет. Может, пауки-цифры съедят тебя.

– Нет уж! Я не хочу!

– Тогда смахнём их с себя и выйдем из джунглей.

– Вот, вот, – обрадовалась мама. – Пойдёмте отсюда. И поскорее.

ГИД ИЗ ГОРОДА ОДНИХ-ОДИНЁШЕНЕК

– Папа, мы выбрались из джунглей?

– Выбрались.

– И дошли до самой середины страны Что-хочу-то-и-делаю?

– Дошли.

– Наконец-то! – сказала мама.

– Идёмте во дворец.

– Куда?

– Разве не ясно? Во дворец короля страны Что-хочу-то-и-делаю.

– Как?! В этой стране есть король? – удивились мы с мамой.

– Да, но он очень жалкий, – усмехнулся папа.

– Что ты, папа! Все короли великие.

– Совсем не обязательно. Бывают и ничтожные.

– Тогда они не могут быть королями.

– Иногда в короли попадают именно за то, что ничтожны.

– И в стране Что-хочу-то-и-делаю такой король?

– Пойдём посмотрим. Сам увидишь.

– Я боюсь.

– Сейчас нигде нет таких королей, которых следовало бы опасаться. Можно даже сказать, что короли теперь самые жалкие люди на земле.

– Но их окружение может быть страшным, и тогда нужно опасаться и короля, – заметила мама.

– Это верно, но король страны Что-хочу-то-и-делаю совсем не страшен. Если не верите, спросите у человека, который идёт сюда.

– Кто это?

– Это я, – сказал папа чужим голосом.

Я даже удивился и спросил:

– Кто вы?

– Я учитель страны Что-хочу-то-и-делаю. Но не совсем такой, каким ты меня представляешь. Я не учу детей в тесных и душных классах. Там только болит голова, рассеивается внимание и хочется спать. Дети в конце концов дуреют, и голова у них делается пустой. Однако, чем стоять и разговаривать, давайте я проведу вас по нашему городу и покажу вам всё.

– Значит, вы – гид? – спросила мама.

– Мама, а что такое гид?

– В школе это учитель обществоведения, – ответил папа. – А в этой стране в обязанности гида входит показывать гостям самые главные достопримечательности.

– В таком случае, ведите нас прямо во дворец короля, – велела мама.

– Охотно, – сказал папа, поклонился, как настоящий гид. – Вы находитесь в городе Одних-Одинёшенек – столице страны Что-хочу-то-и-делаю. Взгляните, какие прекрасные стопятидесятиэтажные дома. Здесь есть и более высокие дома, например дом в сорок шесть тысяч девятьсот двадцать один этаж.

– Неужели?

Мы с мамой задрали головы, будто и вправду разглядывали такой высокий дом.

– Здесь гордятся не только высокими домами, – папа-гид показал пальцем вниз. – Рядом с ними прильнули к земле совсем плоские домишки.

– Да, да, вы правы.

– Взгляните на этот дом. Разве он не распластался по земле, как маленькая черепашка? К тому же деревянные крыши и стены его совсем обветшали и пропускают дождь. Всё это сделано специально. Не правда ли, очень красиво?

– Специально? – удивился я.

– Нашему городу ничего не стоит построить рядом с высокими домами такие вот, приплюснутые к земле. И крыши их нарочно засевают сорной травой. Смотрите! Из покосившегося окошка выглядывает зарёванный ребёнок. Он тихо плачет.

– Нарочно?

– Ну конечно, – сказал папа-гид. – А так, отчего бы ему плакать? Наша страна в состоянии возвести сколько угодно больших прекрасных зданий, но мы не хотим портить пейзаж города. Поэтому и строят такие вот лачуги.

– И этот ребёнок, который плачет в окне, тоже специально содержится в грязи? – спросила мама.

– Разумеется! – ответил папа-гид.

– Довольно! – сказала мама. – Лучше отведите нас прямо к королю. Посмотрим, каков король этой страны, и тогда поймём, каков его народ.

– Нужно идти прямо. Всё время прямо. Но я непременно должен показать вам ещё кое-что: во-первых, школу, и, во-вторых, вечерний пейзаж этого города.

– Пейзаж можно и не показывать, а вот школу я бы посмотрел, – сказал я.

– Нет, малыш, вечерний пейзаж стоит того, чтобы им полюбоваться. Ах, простите, уже стемнело. Взгляните: всё оделось вечерней дымкой – и здания, и деревья в аллеях, и река, и мост. Заходит солнце. Гаснет день. Как красиво! Словно прекрасный сон… Словно прекрасный сон… Словно… Да ты, никак, спишь, малыш?

«Я сплю! Я сплю!» – подумал я и вправду заснул.

– Не спи, малыш! – Мама потрясла меня за плечо, но я только промычал что-то в ответ.

– Оставь его. Пусть спит, – донёсся до меня голос отца откуда-то издалека, из вечернего тумана.

– Что это? Мне снится сон? – спросил я.

– Какой сон? Разве ты не видишь город в сизой вечерней дымке?

Я открыл глаза. Передо мной стоял странный человек.

– Ты кто? – спросил я.

Человек засмеялся.

Голос был как у папы, а лицо совсем другое. Я вгляделся в него. Это был учитель из страны Что-хочу-то-и-делаю, тот, который назвался гидом. Однако он выглядел как-то странно. Лицо его было вымазано мелом, как у клоуна.

«Чудно как-то! – подумал я. – Зачем понадобилось учителю скрывать, кто он? Намазался мелом… Думает – не узнают. Когда сразу видно, что это он».

Но больше всего меня удивила его шляпа. Это была треуголка, с белым флажком на макушке.

– Что это? – спросил я.

– Это – знак капитуляции, – гордо пояснил учитель.

И зачем ему понадобилось прикреплять на шляпу этот флажок? Может, он и не учитель вовсе? Но человек сказал: «Пойдём, посмотрим школу». И я решил: «Нет, всё-таки учитель».

– А где она? – спросил я.

– А вот…

И мы вдруг оказались в классе.

Что это? И учитель, и ученики стояли вверх ногами.

– Заниматься надо только так, – сказал их учитель.

– А вы не устаёте? – спросил я.

– Ещё как! Поэтому и учитель, и ученики в школе страны Что-хочу-то-и-делаю очень усталые. Видите ли, когда стоишь на ногах, голова делается совсем пустой, и в неё лезет всякая чушь. А так кровь приливает к голове, думать некогда.

– И это называется заниматься?

– А ты сообразительный! – похвалил меня учитель, весь красный от натуги. – В школе страны Что-хочу-то-и-делаю учиться – значит думать только о тяжёлой голове.

В это время послышался стук упавшего тела. Это свалился без чувств один из учеников.

– Учитель! Взгляните, какой он бледный.

– Вот молодец! Отличный ученик!

И учитель, подойдя к нему вверх ногами, ласково погладил упавшего мальчика.

– Он будет первым слугою короля, – сказал он.

ПРИДУРКОВАТЫЙ МИНИСТР

За моей спиной послышался кашель. Я оглянулся. Классная комната вмиг исчезла. Передо мной стоял мужчина в мешковатой одежде. Он ухмылялся.

– Кхэ! Я привратник из замка короля страны Что-хочу-то-и-делаю! – прокричал он. – Все, кто хочет попасть на приём к королю, должны ответить на мои вопросы. Ответишь на один вопрос, откроются первые ворота. На второй – вторые. Всего в замке двадцать ворот…

– Знаю, знаю. «Двадцать ворот»! [14]14
  «Двадцать ворот» – популярная радиовикторина японской радиовещательной компании «NHK».


[Закрыть]– крикнул я.

И сразу же передо мной, хлопая в ладоши, появилось двадцать привратников.

Тут я заметил, что рядом нет ни мамы, ни папы.

– Господин привратник! Вы не видели папу и маму?

– Папу?

– Маму?

Привратники изумлённо переглянулись.

– Вы не знаете, что такое папа и мама?

– В стране Что-хочу-то-и-делаю никто этого не знает, – сказал человек, одетый в сверкающее золотом платье, открывая первые ворота.

– Король! – вскричал я, поражённый его великолепием.

– Не спеши! Я не король. – Кончиком пальца мужчина почесал голову в золотой короне. Из-под короны выглянуло большое лохматое ухо. Мужчина торопливо засунул его под корону.

Я сразу понял, что это ослиное ухо. Осёл в короне! Что-то я уже слышал об этом.

– Кхэ! Кхэ! Я министр. Запомни хорошенько: в стране Что-хочу-то-и-делаю нет ни пап, ни мам. Здесь живут только Одни-Одинёшеньки. И ты станешь Одним-Одинёшеньким, раз пришёл сюда.

– Не хочу! Не стану! Не буду! – заорал я во всё горло и затопал ногами.

– Какой непонятливый! Какой строптивый ребёнок! Нехорошо так вести себя, – рассердился министр.

– Где мой папа? Где моя мама? Отведите меня немедленно к моим родителям. Немедленно! – продолжал я вопить.

– Какой невоспитанный! Похоже, он не знает, что в стране Что-хочу-то-и-делаю нельзя делать всё, что тебе хочется.

И министр исчез, как привидение.

Привратники тоже исчезли. И гид исчез.

«Что это? Я сон, что ли, вижу?» – подумал я.

– Ну да, ты видишь сон. Я пришла помочь тебе досмотреть его, – сказала мама.

– А папа где?

– Папа ушёл вперёд. Наверно, он уже у короля. Пошёл спросить, сможет ли король принять тебя.

– Если он принял папу, то почему же не сможет принять меня?

– Видно, очень трудно получить аудиенцию у короля.

– Почему?

– Не знаю. Должно быть, мы не такие важные господа, чтобы попасть к нему на приём.

– Подумаешь какой!

– И всё же в стране Что-хочу-то-и-делаю многие изо всех сил стараются стать знаменитыми, чтобы попасть во дворец.

– Совершенно верно! – подтвердил появившийся неизвестно откуда гид. – Пойдёмте вперёд. Итак, я сказал вам, что во дворце короля двадцать ворот. На самом деле их нет. Это привратники говорят, что они есть и будто сами они – министры. Настоящие министры вовсе не они, а старушка в Часовой башне, хозяйка фруктовой лавки, художник…

– И ещё кто?

– И я.

– Как?! Вы – министр?

– Тише! Не говори так громко. Мы не хотим, чтобы кто-то узнал, что мы министры. Настоящие министры не появляются с важным видом в золотых одеждах. Они находятся в самых неподходящих местах, и лица у них придурковатые. Так ведут себя министры страны Что-хочу-то-и-делаю. Поэтому даже король не знает, что мы министры.

Гид настороженно огляделся.

– К счастью, нас никто не слышал. Теперь ты знаешь, что я настоящий министр. Пойдём к королю. Но и там ты не говори, что я министр.

– Почему я не должен говорить этого?

– Почему, почему! Не говори, и всё.

И гид торопливо двинулся вперёд.

Мы с мамой пошли за ним. И тут я заметил, что мы проходим сквозь толстые стены дворца, как призраки.

– Так можем проходить только мы, министры, да наши почётные гости, – пояснил гид. – Ну вот, за этой стеной – покои короля, – сказал он и прошёл сквозь стену.

Мы с мамой последовали за ним.

– Как темно!

Было темно, как под землёй, и холодно, будто в леднике. Посредине комнаты стоял король страны Что-хочу-то-и-де-лаю. Лицо его белело в темноте, словно маска, повешенная на стену.

Король не то смеялся, не то плакал. Немигающим взглядом он уставился на меня.

– Ты зачем пришёл? – спросил король.

Голос был добрый и дрожал от страха.

«Где-то я слышал этот голос, – подумал я. – Ах, да это же папа!»

Тут маска упала с лица короля.

– Папа, это ты?

– А кто же ещё! Видишь, я – король.

– Как? Ты – король страны Что-хочу-то-и-делаю? – удивился я.

– Ну да. А ты не знал?

– Настоящий король? Может, ненастоящий, как министр в золотом одеянии?

– Это… – начал было папа, но из-за занавеса за его спиной протянулась рука и закрыла папе рот.

Папа промычал что-то невнятное.

– Папа! – закричали мы с мамой.

Всё кругом потемнело, было слышно, как кто-то тяжело ворочается в темноте.

– Папа! Папа! – закричал я изо всех сил.

Вдруг вспыхнул свет.

– Папа! – вопил я.

КОРОЛЯ ПОРАЖАЕТ ГРОМ

– Что случилось, малыш? Ты видел сон?

Из-за москитной сетки в свете лампы на меня глядело улыбающееся лицо папы.

– Ну конечно, кошмары снятся, – сказала мама. – Страшный был сон, малыш?

– Немножко.

– А всё оттого, что папа наплёл тут всякую чушь.

– Вот как! Значит, я виноват, что малыш видит дурные сны?

– Разумеется.

– Что же тебе приснилось, малыш? – спросил папа. – Он видит сны, а я отвечай… Тогда не буду больше рассказывать о стране Что-хочу-то-и-делаю.

– Да уж лучше не рассказывай. Играй один в свою нелепую страну.

– Так… Похоже, я стал Один-Одинёшенек, – огорчился папа.

Мама что-то ответила, но я не расслышал. Заснул снова, и сквозь сон до меня доносились обрывки разговора, будто поднимались мелкие пузырьки из воды.

«Обо мне говорят, – подумал я. – Взрослые всегда говорят о нас, детях, как-то непонятно».

– Какой душный вечер! – донеслось до меня. – Просто дышать нечем…

Это сказала мама.

Папа промолчал.

– Такая погода особенно вредна детям, – продолжала мама.

– Наверно, гроза будет, – заметил папа.

– Только этого не хватало! Пронеси, Господи…

Это было всё, что я услышал, потому что опять заснул.

Откуда-то издалека послышался грохот барабанов. Он приближался.

– Враг наступает, – сказал кто-то.

Я поднял глаза. Передо мной стоял король страны Что-хочу-то-и-делаю.

Не папа в маске, а настоящий король. Это я почему-то сразу понял.

– Враг наступает. Ты мой враг. – Король показал на меня дрожащим пальцем. – Ты мой враг! Ты мой враг! Ты мой враг! – твердил он, тыча пальцем в тёмные стены пустой комнаты.

Грохот барабанов усилился.

Лицо короля стало зелёным, словно зеркало под водой.

– Ты мой враг!

Король, шатаясь, приблизился ко мне и ткнул пальцем мне в нос.

– Наконец-то я понял, что ты, малявка, мой враг. Ты напал на страну Что-хочу-то-и-делаю.

И король протянул руки к моему горлу.

– А-а-а! – завопил я.

Тут раздался страшный грохот, что-то сверкнуло. Я проснулся. На дворе бушевала гроза.

Рядом со мной сидели папа и мама. Наверно, они испугались грозы, прибежали из соседней комнаты и залезли ко мне на постель под москитную сетку.

– Кувабара-кувабара! [15]15
  Куваба ра-кувабара! – возглас при ударе грома, заклинание для предотвращения несчастья: «Чур, меня!»


[Закрыть]– бормотал папа, натянув на голову одеяло.

Когда гром утих, папа высунулся из-под одеяла.

ВЕСЁЛОЕ КУПАНИЕ

Какое чистое, ясное утро! Так бывает только после большого ливня.

– Доброе утро, папа!

– А! Малыш! Сильно испугался вчера?

– Ещё бы! Такой страшный сон приснился.

– Ты про грозу говоришь?

– Нет, папа, про короля страны Что-хочу-то-и-делаю.

– Вот как?

– Он пришёл ко мне во сне.

– Да ну! И что же?

– Его убил гром.

– Это вчера вечером, когда гроза была?

– Наверно.

– Вот и прекрасно. На этом и кончим игру в вашу нелепую страну, – сказала мама, входя в комнату. Она была в большой соломенной шляпе и улыбалась. – Ну как, малыш? Идёт мне эта шляпа?

– Ой, мама! Ты как студентка.

– Неужели? Вот хорошо! – Мама подпрыгнула, будто и вправду была студенткой. – В таком случае сегодня мы пойдём на море.

– Правда?

– Да, мы с папой вчера так решили.

– Ура!

– Быстро собирайся.

– Я мигом.

Папа сделал вид, что плывёт кролем.

Ах, как прекрасно поплавать в море!

Мы взяли множество всякой еды и поспешили на автобус.

На море было чудесно! Волны так и сверкали на солнце, с шумом набегали на берег и разбивались о камни белой пеной. Мы с мамой качались на волне, взявшись за руки. Волна закрывала нас с головой, мы фыркали и смеялись.

– Папа, поплывём, – предложил я.

– Ладно. Держись за плечи.

– Только недалеко.

– Вот трусишка! Поплывём во дворец Дракона.

И папа поплыл, а я сидел у него на спине. Руки у папы шевелились, словно плавники у рыбы.

– Как ты здорово плывёшь, папа!

– Тебе нравится?

– Страшно немного.

– Но ты же со мной.

– Всё равно страшно.

Я совсем не умею плавать, поэтому и боюсь моря.

– Тогда вернёмся, – сказал папа и поплыл обратно. – Взгляни-ка, малыш, на берег.

Берег напоминал большую цветочную клумбу. Людей было видимо-невидимо.

– Где там мама? Поищи-ка.

– Вон она. Машет рукой.

– Эй! – крикнул папа.

– Эй! – отозвалась мама.

– Я очень волновалась, – сказала мама, когда мы с папой выбрались на берег.

– И напрасно, – усмехнулся папа. – Я же длинный. Мне как раз по шейку было.

– Ох, и хитрый же ты, папа! Я думал, ты плывёшь, а ты, оказывается, просто шёл.

Папа засмеялся.

– Но я как будто плыл, не правда ли, малыш?

– Папа большой. Ему легко нас обмануть, – сказала мама. – Но теперь он нас не проведёт.

– Где уж мне! И всё-таки забрёл по самую шею и показал малышу берег со стороны моря.

Берег, который показал мне папа, был очень красивый. И я сразу узнал маму в толпе людей. Будто она стоит в центре мира, а вокруг цветы. Люди в разноцветных купальниках были такие нарядные. И вообще всё было удивительно.

Солнце ярко освещало море и бухту. А потом, к вечеру, мы пошли домой. Волны с шумом накатывались на берег, а три тени шли рядом: длинная – папина, покороче – мамина и маленькая – моя.

Теперь я ниже папы на пятьдесят три и шесть десятых сантиметра. Папа всё ещё длиннее меня. Папа большой, а я маленький.

– А ты здорово подрос, малыш! – сказал папа, померившись со мной ростом. – Если так дальше пойдёт, пожалуй, меня догонишь.