Текст книги "Папа большой, я маленький"

Автор книги: Такэдзи Хирацука

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

РАДУГА

ождь кончился, и на небе повисла радуга.

Ax, что за радуга!

Будто лента из семи прекрасных цветов.

 
– Радуга, радуга!
В синем небе радуга! —
 

запели ребята и весело захлопали в ладоши.

– Где? Где радуга? – спросила хозяйка табачной лавки, выходя на улицу и снимая на ходу очки. Она выпрямила согнутую спину и взглянула на небо. – Смотри-ка! И вправду радуга! Какая яркая!

Из соседнего окна выглянул парикмахер с ножницами в руках.

Парень из прачечной, девушка из вязальной мастерской, зеленщик, торговец рыбой, почтальон на велосипеде, полицейский в будке – все, задрав головы, уставились на радугу в небе.

Радуга была как мост, ведущий в волшебную страну. Она потихоньку тускнела, бледнела и наконец исчезла совсем.

Хозяйка табачной лавки уселась за прилавок и принялась отсчитывать сдачу покупателю.

Парикмахер деловито защёлкал ножницами.

Почтальон укатил куда-то на велосипеде.

Полицейский в будке стал звонить по телефону.

Никто из взрослых уже не глядел на небо. Только дети не спускали с него глаз.

 
– Радуга, радуга!
В синем небе радуга! —
 

пели они.

ПАДУЧАЯ ЗВЕЗДА

высоком небе сверкала звезда.

– Какая красивая! Звёздочка-звёздочка, спустись ко мне, – попросила девочка.

Звезда подумала и решила спуститься.

Она прыгнула вниз, но не долетела до земли. Сгорела в пути.

– Да ведь это была падучая звезда! – догадалась девочка.

ИГРА

осреди рисового поля течёт ручей.

Через ручей перекинут мостик.

Мостик маленький, каменный, с перилами. Одним махом перепрыгнуть можно.

На мостике две девочки: Киёко и Там ако.

Нарвали полыни, диких астр и разных трав и толкут их камешками на перилах. Истолкут, положат на листочки и едят понарошку.

– Всё было очень вкусно, – хвалит Киёко-гостья. – Нельзя ли ещё?

– Сейчас. Подождите немного, – говорит Тамако-хозяйка. Она снова толчёт полынь и дикую астру на перилах моста.

Если приглядеться, то можно увидеть, что перила мостика слегка щербатые.

Не оттого ли, что Киёко и Тамако каждый день стучат по ним камешками?

Да нет. Только от их ударов они не стали бы такими неровными. Наверно, и раньше кто-то играл на мосту в хозяйку и гостью.

Видно, на том же самом месте, на тех же перилах, толкли камешками траву и сестра Киёко, и её мама, когда были маленькими. И бабушка Тамако стучала по перилам камешком. Потому и появились на перилах вмятины и выбоины.

Такие маленькие каменные мосты есть в каждой деревне.

Увидите мостик, переброшенный через ручей, взгляните, нет ли щербинок на его перилах – следов от камешка.

ЦВЕТОК ФЬЮ

одной детской книге я прочитал, что зимние холода приносит нам Дед Мороз. Он приходит из Страны зимней стужи, и наступают холода.

Но это неправда. Никакого Деда Мороза нет. Холода к нам приносит не Дед Мороз, а Фью, дитя Ветра. Закроет лицо маской Деда Мороза, бороду белую приклеит, шубу и рукавицы наденет и является на землю.

Каждый вечер прилетает Фью верхом на Северном ветре.

То листья по земле раскидает, то швырнёт пригоршню холодных капель дождя в оконное стекло, то где-нибудь в дальней дали выпустит из мешка собачий вой, и несётся он по полям и лугам.

Много детей у Ветра. Есть и мальчики, и девочки. Фью – девочка. Но такая озорная, что не уступит и мальчишке.

Бывает, залезет на верхушку дуба и стрясёт все жёлуди на землю. А то улетит высоко-высоко в небо и натирает там каждую звезду до блеска, чтобы ярче светила.

Иногда она снимает маску Деда Мороза, отклеивает бороду, сбрасывает шубу, рукавицы и сапожки и становится прозрачной как стекло, и её никто не видит. Но Фью всё же девочка, поэтому она вплетает в волосы цветок. Красивый-красивый бело-розовый цветок. Он такой стойкий, что не гибнет даже на холодном ветру. Каждый раз, когда Фью прилетает на землю поозорничать, она роняет свой цветок.

Прекрасный, стойкий и милый цветок этот зовут камелия. И цветёт он в начале зимы.

ВЕСЕННЯЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ

ришла весна.

Стало тепло. У мамы-мышки, которая жила на чердаке, родился маленький мышонок.

«Пи-пи-пи!» – запела мышка колыбельную песенку, убаюкивая сынка.

В доме, в углу шкафа, жила кошка. Услышала она мышкин голос, уши навострила, когти выпустила.

Но тут же уши опустила и когти прибрала. Отчего бы это?

А оттого, что кормила молоком котят.

«Мур-мур-мур…» – замурлыкала она свою колыбельную песню.

Под окном лежала собака. Нос у неё был чуткий-пречуткий. Она сразу учуяла, что в доме сидит кошка.

«Ага! Пахнет кошкой и котятами! Зарычу-ка я, напугаю кошку, – подумала она и зарычала: – Р-р-р-р!»

Но тут же умолкла. Под боком у неё лежали щенята.

Собака закрыла глаза и сделала вид, что спит. Потом тихонько заскулила – запела колыбельную песню: «Гав-гав!..»

– Какой тихий вечер! Слышно, как растёт трава и лопаются почки. Кто-то вдали баюкает малыша, – сказала мама и тоже запела колыбельную песенку: – Баю-бай!

ЧУДЕСНЫЙ ЦИРК

I

громный, золотистый самолёт пролетел над городом.

– Какой странный! – изумились жители города.

А самолёт сбросил вниз разноцветные листочки. Красные, зелёные, голубые, фиолетовые листки закружились над землёй.

Улицы, площади, парки, школьные дворы, остановки трамваев, крыши универмагов были усыпаны ими.

ЗАВТРА, РАНО УТРОМ,

НАШ ЦИРК ПРИБУДЕТ В ГОРОД.

МЫ ПОКАЖЕМ ВАМ

УДИВИТЕЛЬНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ.

Спите спокойно.

Вход бесплатный! —

было написано на листках.

Жители города обрадовались.

– Что за цирк?

– Как хочется посмотреть!

– Просто не терпится взглянуть на него, – говорили они.

– Ляжем пораньше спать, а завтра с утра пойдём в цирк.

Как только стемнело, все залезли в постели и заснули крепким сном.

И тут начались чудеса.

С неба что-то тихо спустилось.

Это был огромный-преогромный прозрачный купол цирка. Он прикрыл весь город будто стеклянным колпаком.

II

Рассвело. Проснулись люди. Говорят:

– Ах! Как крепко мы спали!

– Какой дивный был вечер!

И никто не заметил, что город накрыт прозрачным шатром. И всё же что-то смутило людей.

– Что за утро? – говорили они.

– Никакого ветра!

– Как ослепительно сверкает солнце!

– И какое красивое!

Астроном навёл телескоп на небо и захлопал от удивления глазами.

– Странно!

– Чудно! – говорили люди, глядя на сияющее небо. Приятная теплота окутала их. И они снова погрузились в безмятежный сон.

Заснули собаки и кошки.

Заснули лошади и коровы.

И воробьи на крышах заснули.

III

И тут опять начались чудеса.

Трава и деревья стали быстро-быстро расти.

Сосны, криптомерии, тополя, клёны, платаны – все деревья стремительно тянулись вверх.

Зацвели сливы и вишни и вмиг покрылись плодами.

Яблони клонились под тяжестью румяных яблок.

Мандариновые деревья были усыпаны мандаринами.

На лугах выросли огромные фиалки и одуванчики.

Зацвели тюльпаны.

А кругом порхали бабочки, гудели пчёлы, носились стрекозы, прыгали кузнечики.

Проснулись люди, диву даются.

Прилетели ласточки и стали кувыркаться в небе.

– Слышите? Жаворонок звенит.

– И соловей запел, и канарейка!

– Смотрите! Смотрите! – говорили люди.

По стручку фасоли, выросшему до неба, на городскую площадь спустился Дед Мороз с белой бородой и мешком за плечами. Стоит посреди площади.

– Начинаем цирковое представление! – объявил он. – Но сначала получите подарки.

И Дед Мороз достал из мешка шоколадки, карамель, булочки, печенье, дудки, барабаны и другие игрушки и стал раздавать их детям.

IV

Вспыхнул в небе фейерверк.

Рассыпался цветами.

Раскрылись парашюты.

Стали медленно спускаться вниз.

– Смотрите! Слон летит.

– И лев.

– И медведь.

– И зебра!

Бегемот, тигр, жираф, крокодил, черепашка, пингвин, морской котик спустились на площадь.

За ними приземлились нарядные куклы и, выстроившись в ряд, поклонились жителям города.

– Сначала споём! – сказал Дед Мороз, и все запели:

– До-ре-ми-фа-соль!

V

Потом началось представление.

Зайцы и черепахи бежали наперегонки. Сто зайцев и сто черепах.

Дед Мороз взмахнул рукой:

– Приготовились! Пошли!

Зайцы бойко запрыгали вперёд.

Черепахи степенно поползли за ними.

– Зайцы! Спать! – приказал Дед Мороз.

Зайцы повалились на бок и заснули.

А черепахи продолжали шагать вперёд.

– Зайцы! Встать! – крикнул Дед Мороз.

Зайцы вскочили и побежали за черепахами.

– Победили черепахи!

– Если бы зайцы не спали, они бы первыми пришли! – загалдели зрители.

Потом лисицы ходили по канату.

Пингвины жонглировали тарелками.

Крокодил стоял на голове.

Кабаны кувыркались.

Бегемот и белый медведь боролись.

Куклы танцевали на льду.

– Какие молодцы!

– Как интересно!

– Замечательно!

VI

Наступила ночь, но представление не окончилось. Взошла луна и осветила прозрачное небо, будто яркая лампа.

Звёзды сверкали, как бриллианты.

С неба свесились качели. Много качелей. Они плавно качались взад и вперёд.

На качелях сидели большие и маленькие обезьянки. Они держали в лапах флаги разных стран.

– Смотрите! Японский флаг! – закричал кто-то.

Люди глядели на монотонно качающиеся качели, и головы их то поднимались, то опускались в такт качелям. Наконец они не выдержали и заснули.

Проснулись утром, а цирка нет. Исчез куда-то. А город как был, так и стоит.

– Уж не сон ли нам приснился?

– Как забавно было!

– Хорошо бы, если бы цирк снова прилетел.

Прилетит. Непременно прилетит. В каждый город и в каждую деревню.

Сказка похожа на большой цирковой шатёр. Он раскрывается над всеми детьми.

МАЛЕНЬКАЯ СТАРУШКА

I

дремучем лесу растут высокие, толстые деревья. Тишина. Солнечные лучи с трудом пробиваются сквозь густую листву.

Утром, когда спускается туман, в лучах солнца играет радуга и купаются птицы, весело распевая свои песни.

В лесу стоит маленький домик. Он такой крошечный, что кажется сложенным из детских кубиков.

В домике живёт Маленькая старушка. Платье на ней из перьев канарейки, на голове белая шапочка, на носу очки, а ноги обуты в башмачки из скорлупы земляного ореха.

Старушка ходит по комнате, постукивая своими башмачками-скорлупками, и думает.

Она сочиняет сказки.

Сочинит что-нибудь интересное и спрячет в «Сундук сказок». Никому не расскажет.

– Такие дивные сказки надо беречь, – говорит она.

II

В доме у старушки живёт кот. Очень озорной кот. Зовут его Н яо.

Ловить мышей Няо не любит. Он любит петь и плясать. Целый день бренчит на мандолине, распевает песни и пляшет.

– Вот непутёвый! – сетует старушка. – Морду не моет, лап не вытирает. Встанет утром, проведёт лапой по морде – и всё его умывание. А когда ест, крошки вокруг миски разбрасывает. К тому же точит когти о столб, стены царапает, забирается на шкафы и спит на стульях. Зовёшь его, не дозовёшься. Подходит только тогда, когда выклянчить что-то хочет. Совсем непутёвый кот.

«Ну это уж слишком. «Непутёвый»! – обижается Няо. – Сама такая надоедливая. Целый день пристаёт с какими-нибудь делами. То то ей сделай, то это. Я живу здесь только потому, что хочу услышать сказки, которые заперты в сундуке. Очень интересные сказки она под замком держит. Вот проберусь к ней в комнату и открою сундук. Будет знать!»

III

У кота Няо есть друг попугай. Он живёт вместе с ним в доме у старушки. Попугай такой болтливый, что его прозвали Болтун Пэт яко. Пэтяко поселился у старушки в доме тоже потому, что хотел услышать её сказки.

Но старушка так крепко запирает свой сундук, что даже острый клюв попугая не может открыть его. Сколько раз Пэтяко забирался на крышку сундука и заглядывал в щёлку – пытался рассмотреть сказки, но всё напрасно.

И тогда Пэтяко раздражённо кричал:

– Старая скупердяйка, скупердяйка, скупердяйка…

Раз сто повторял одно и то же.

Однажды кот Няо и попугай Пэтяко ушли из дому, чтобы посоветоваться, как открыть «Сундук сказок».

А старушка хватилась их.

– Няо! Няо! Где ты? Ну что за кот! Опять проказничает где-то с Пэтяко! И этого нет! И куда они подевались? – рассердилась она.

Выглянула из окна, видит: сидят кот и попугай за забором и о чём-то шепчутся.

Вот они где, бездельники!

Старушка раздвинула окно и крикнула:

– Эй! Пожалуйте-ка сюда.

– Бежим! А то как выпрыгнет из окна да как схватит нас! – всполошились друзья.

И побежали.

Бежали, бежали да и угодили в яму. Не заметили её впопыхах.

IV

А это была не яма, а нора зайца Мимисук э.

– Ой! Кто это в мою нору влез? – испугался Мимисукэ. – Да это, никак, Няо-тян [1]1
  Тян– уменьшительно-ласкательный суффикс.


[Закрыть]и Пэтяко-тян из дома Маленькой старушки! Вот здорово! Я как раз собирался вас кое о чём спросить, – сказал Мимисукэ. – Говорят, ваша хозяйка много сказок знает. Это правда?

– Правда, – сказал Няо. – Но нам не рассказывает.

– Почему?

– Говорит, плохо ведём себя. У старушки полно книг с картинками, а она не даёт нам посмотреть.

– Не покажу, говорит, пока не наденете перчатки, – добавил Няо.

– А зачем перчатки?

– Лапы у нас грязные. Книги можно испачкать. А какие перчатки у котов?!

– И у попугаев!

– У меня тоже нет, – огорчился Мимисукэ.

– Наша старушка ужасно сварливая и привередливая. Всё твердит: не будете слушаться меня и вести себя прилично, не расскажу вам сказку.

– Тогда мне-то она ни за что не расскажет, – удручённо произнёс Мимисукэ. – Говорят, у меня и манеры плохи, и сидеть смирно я не умею. Только угомонюсь, тут же вскакиваю и начинаю прыгать.

– Старушка призналась мне как-то, что несчастным детям она бы рассказала сказку, – вспомнил Пэтяко.

– Несчастным? – задумался Мимисукэ. – Ну что ж, можно сделаться несчастным.

– Как? – спросили Няо и Пэтяко.

– Когда я болею, мама с папой жалеют меня, называют бедненьким, несчастненьким. Я даже нарочно притворяюсь хворым, а они не замечают. Вот и теперь я сделаю вид, будто заболел, а вы позовите сюда Маленькую старушку.

– Обманывать нехорошо, – напомнил Пэтяко.

– Зато сказку услышим… – сказал Няо. – Давайте все заболеем понарошку. А?

И Няо, шатаясь, поплёлся к дому.

– Мяу! Мяу! Плохо мне, – жалобно мяукал он.

– Плохо нам, плохо! – подхватили Пэтяко и Мимисукэ и поплелись следом за Няо.

V

Маленькая старушка даже испугалась, когда увидела Няо, Пэтяко и Мимисукэ. Они казались такими больными, еле держались на ногах.

– Что с вами? Уж не захворали ли вы? – встревожилась она.

– Заболел я, заболел! Мяу! – промяукал Няо, едва шевеля хвостом.

– И я заболел. Ох! Ох! – заохал попугай Пэтяко.

– И я тоже, – подхватил заяц Мимисукэ.

Маленькая старушка поверила, что друзья больны.

– Бедные вы мои, жаль мне вас, но лекарства я вам давать не стану. Расскажу лучше сказку.

И старушка запела:

 
– Расскажу вам про бобы.
Они лопаются и вылетают
С горячей сковороды.
Почему они лопаются
И вылетают со сковороды,
Эти толстые бобы?
 

VI

Спела присказку старушка и стала рассказывать.

– Знаете ли вы, почему лопаются бобы? Думаете, оттого, что им горячо на сковороде? Вовсе нет. Они хотят доставить радость людям. Ведь на свете бывают и такие бобы, которые не лопаются, как бы жарко ни горел огонь в печи. Они сморщенные, сухие, упрямые и глупые бобы.

А умные бобы – толстенькие, пузатенькие, как и подобает быть настоящим бобам. И очень вкусные. А чем вкуснее боб, тем громче он лопается и сам выпрыгивает со сковороды.

Глупые бобы не такие. Они не хотят, чтобы люди их ели и радовались. Думают, они какие-то особенные.

Однако бобы есть бобы.

И вот, жили-были умные, толстые и красивые бобы, и они прекрасно лопались: патин, патин, патин…

Старушка так похоже изобразила, как лопались бобы, что Няо, Пэтяко и Мимисукэ забыли о своей хвори и запрыгали, как бобы на сковородке: патин, патин, патин.

– Ага! Значит, вы меня обманули! – догадалась Маленькая старушка. – Сделали вид, что заболели, а сами здоровы-здоровёшеньки. Не стану рассказывать вам сказку. Всё. Конец.

– Постой, бабушка! Не уходи! – Няо, Пэтяко и Мимисукэ побежали за старушкой, но она ушла в дальнюю комнату и заперлась на ключ.

VII

Кот Няо, попугай Пэтяко и заяц Мимисукэ подошли к двери, за которой заперлась Маленькая старушка, и постучали.

– Бабушка! Открой дверь. Мы пришли извиняться.

Но старушка не открыла им и ничего не ответила.

– Что же делать? – сказал Няо. – Как выпросить прощения у старушки. А что, если мы споём ей песню и спляшем? Она подумает: «Что это там?» Выглянет в щёлку, а мы тут и попросим прощения.

И они принялись плясать и петь перед дверью. Но Маленькая старушка всё равно не открыла им. Может, она так рассердилась, что заболела? Нет. Она слышала, о чём говорили друзья, и тихо посмеивалась за дверью:

– Я уже не сержусь, но немного подожду открывать. Пусть думают, что я сердита на них.

Кот Няо, попугай Пэтяко и заяц Мимисукэ устали петь и плясать и забарабанили в дверь, громко распевая:

 
– Перестань сердиться,
Грозно хмурить лоб.
Будешь некрасивой,
Сморщенной, как боб.
 

Друзья пели так весело, что Маленькая старушка не утерпела и засмеялась.

VIII

– И вправду сердиться нехорошо, – сказала она. – Давайте помиримся. Входи, Няо, входи, Пэтяко, входи, Мимисукэ!

– Но как же мы войдём? Дверь-то заперта, – сказал Няо.

– Ах да! Я же забыла открыть дверь.

И старушка хотела было повернуть ключ, но он не поворачивался.

– Не открывается… Странно!

Старушка изо всех сил дёргала за ручку, стучала по двери, но дверь не отворялась.

Няо, Пэтяко и Мимисукэ не могли понять, в чём дело.

– Открывай же, бабушка! Мы устали ждать! – шумели они за дверью.

Маленькая старушка просто не знала, что ей делать.

– Няо! – крикнула она. – Сбегай, позвони дятлу Кицуцук э. Пусть придёт поскорее и исправит замок.

– А кто такой дятел Кицуцукэ? – спросил кот Няо.

– А это такая птица с длинным клювом. Она живёт в лесу и всё время долбит по дереву клювом.

Няо и Пэтяко быстро позвонили дятлу Кицуцукэ.

Пришёл Кицуцукэ, засунул длинный клюв в замочную скважину, стал стучать.

Стучал, стучал, замок не открывается.

– Странно! Заболел, наверно, замок. Надо врача позвать, – сказал он и ушёл домой.

IX

– Бегите скорее за врачом! – вскричала в нетерпении старушка.

Заяц Мимисукэ побежал за врачом. Пришёл врач Сова.

– Где больной? – врач Сова обвёл всех большими круглыми глазами.

– Болен замок моей комнаты. Никак не открывается, – сказала старушка из-за двери.

– Вот как! Замок болен?! – удивился врач Сова. Он достал из сумки шприц для уколов и сказал: – Сейчас сделаем укол замку.

Сова засунул острый шприц в замочную скважину.

– Ай! Больно! – завопила старушка.

Вот так чудеса! Делали укол замку, а больно старушке. Отчего бы это?

– Понятно, – сказал врач Сова. – Болен не замок, а вы, Маленькая старушка.

– Я?! Как это так? – изумилась старушка.

– Да, вы очень тяжело больны. И болезнь ваша перешла на замок. Вы заперли в сундук интересные сказки и не выпускаете их, не так ли? Вот тут-то и кроется причина вашего недуга. Детям нужно рассказывать много-много разных сказок. Откройте ваш сундук и выпустите оттуда все сказки. Вам сразу станет легче, и дверь сама собой откроется.

X

– Да, я и вправду виновата, – призналась Маленькая старушка. – Сейчас открою «Сундук сказок».

Она взяла ключ и открыла сундук. Потом подняла крышку… И что бы вы думали?

Из чудесного сундука поднялся белый дымок, а вместе с ним выскочили на волю всевозможные сказки.

Дверь в комнату старушки сама по себе отворилась, и кот Няо, попугай Пэтяко и заяц Мимисукэ вбежали в комнату.

Какие же сказки были в «Сундуке сказок»? О, всякие, разные и великое множество. Начнёшь рассказывать, конца-краю не будет.

Так что послушаем их в другой раз.

А сказка про Маленькую старушку на этом кончается.

ПАПА большой, Я маленький
Повесть

ПАПА, МАМА И Я

апа выше меня на пятьдесят пять и восемь десятых сантиметра. Стало быть, я ниже папы на пятьдесят пять и восемь десятых сантиметра. Значит, мы видим предметы с разной высоты.

– Однако лёжа мы видим всё одинаково, малыш, – говорит папа.

Мы часто разговариваем с папой, развалясь на татами [2]2
  Тата ми– толстая соломенная циновка.


[Закрыть].

Это самое любимое моё занятие. Иногда мы беседуем с ним, лёжа на лужайке в парке, а то в садике на крыше универмага. Однако в Токио негде особенно поговорить лёжа, поэтому мы обычно располагаемся на татами в комнате или на веранде своего дома и болтаем о всякой всячине. Бывает, нам достаётся за это от мамы.

– Вы что, крокодилы, что ли? Всё время валяетесь на полу. Прибрались бы лучше в комнате!

– Сердится! – хихикаем мы с папой.

Я очень люблю, когда папа смеётся.

– А что, лежать приятно, – говорит папа. – И львы, и тигры, и лисы, и мыши – все ходят на четвереньках. Это всё равно что ходить лёжа. Поэтому зверям наплевать, высокого они роста или низкого.

– А червякам?

– И червякам наплевать. Змеи, дождевые черви и слизняки вовсе не захотели иметь ног и живут себе лёжа.

– А птицы, папа?

– Птицы? Они глупые. Стали на двух ногах ходить. Никакого тебе покою. Прыгали, прыгали да и поднялись в небо.

– Выходит, и люди глупые?

– Пока да. Были бы умными, войн не было бы. Так что людям ещё учиться надо.

– Чему?

– Мирно лежать.

– Сначала дело делать надо, а потом уж лежать, – смеясь говорит мама. Она в соседней комнате. – Ну-ка, займитесь делом оба, и папа, и ты, малыш.

Моё дело читать книги. У папы другие дела. Например, надеть на обе руки моток ниток и сидеть смирно, пока мама сматывает нитки в клубок.

Однако это не только папино занятие. Иногда и мне достаётся держать моток. Чаще всего папе поручают вешать полки, чинить рамки картин, менять лампочки, когда они перегорают…

– Плохо быть длинным, – жалуется папа.

– Нет, папа, коротышкам гораздо хуже. Когда помогаешь что-нибудь нести, всегда конец достаётся. А нижний край тяжелее верхнего.

– Легче всего маме: она не низкая и не высокая, – говорит папа.

– Поэтому маме и приходится делать всё остальное, – смеётся мама.

С ВОРОБЬЕМ НАПЕРЕГОНКИ

– Ну, я пошёл!

Каждое утро мы с папой уходим – он на службу, я в школу.

«Ну» он выкрикивает, когда суёт ногу в ботинок. «Я» – когда выскакивает за порог. «Пошёл» – когда бежит к остановке. До чего же папа быстро бегает! Рраз – и там.

Зато с работы он возвращается медленно-медленно.

Туда посмотрит, сюда поглядит, остановится и выпустит струйку дыма в небо. Не спешит.

– А вот и я! Возьми-ка, малыш, подарок, – сказал он на днях, придя домой.

В носовом платке что-то топорщилось.

– Разверни-ка!

– Ой! Воробей! Мама! Иди скорее, взгляни – папа воробышка принёс.

В платке, нахохлившись, сидел воробей.

– Он, кажется, ранен, – сказала мама, заглянув в платок.

– На перекрёстке нашёл, недалеко от нашей фирмы.

– Правда, папа?

– Ну да. Смотрю: лежит под деревом и подмаргивает мне: помоги, мол, дяденька, ты такой большой и сильный.

У воробышка была ранена нога. Он стал пить из тарелки, свалился прямо в воду и намок. Однако не испугался, а, наоборот, ободрился и захлопал крылышками.

– Выпусти его…

– Не надо, папа. Пусть переночует у нас. Я возьму его к себе в постель, обниму, и мы будем спать вместе.

– Нет, нет. Поместим его поближе к окну. Ты очень ворочаешься. Ещё задавать. Да и воробей тоже неспокойно спит, – сказала мама и положила воробья в картонную коробку на ворох ниток, чтобы ему было тепло.

В ту ночь я видел удивительный сон. Мы с воробышком играли в догонялки.

«Ну… я… полетел!..» – крикнул воробей и упорхнул.

Не успел я выскочить из дому, а он уже на остановке.

«Ох и шустрый воробей! Как папа», – подумал я и проснулся.

– Мама! А где воробей?

– Улетел рано утром.

– Здорово они ворочаются во сне, эти воробьи, – сказал папа. – Разбросал все нитки из коробки и улетел.

Папа засмеялся, а глаза у него были такие славные, как у воробья.

«Что большой, что маленький – никакой разницы», – подумал я.

ИГРА В ВАЖНЫЕ ЛЮДИ

Когда папа лежит рядом со мной на татами, мы с ним вроде бы одинаковые. Будто товарищи. Но когда папа не в духе, он совсем другой. Смотрит на меня свысока и молчит. Такой большой и непонятный.

– Я сегодня не в духе. Ничего тебе рассказывать не буду, – говорит он.

Тогда я иду к маме.

– Что это с папой? – спрашиваю я. – Вы поссорились?

– Как? Это папа тебе сказал?

– Нет, он этого не говорил.

– Тогда иди к папе и скажи, чтобы он не показывал вида, что у него плохое настроение, а то ты, мол, думаешь, что мы поссорились. Иди и скажи так.

Я иду и говорю всё это папе.

– Ясно, – говорит папа. – Иди и передай маме, что папа всё понял.

– Ну, что сказал папа? – спрашивает мама.

– Он сказал: «Понял».

Мама смеётся.

– У папы уже хорошее настроение. Иди. Теперь он расскажет тебе что-нибудь, – говорит она.

– Папа! – Я вхожу в папину комнату. Он улыбается, лёжа на татами. – Поговорим?

– Поговорим. Иди сюда, ложись рядом.

Я плюхаюсь на татами рядом с папой.

– Папа! Почему ты был не в духе?

– А мне сегодня на работе попало.

– И тебе достаётся?

– Бывает.

– От кого?

– От более важного человека, чем я.

– Есть такие?

– Сколько хочешь.

– А ты что, не очень важный?

– Не такой, как те что важнее меня.

– Но ты же можешь стать самым важным человеком.

– Ты так думаешь? Ладно, стану.

– Вот хорошо! Когда?

– А хоть сейчас.

– Прямо сейчас?

– Ну да, на твоих глазах.

– А разве так можно, папа?

– Можно, если понарошку. Если играть.

– Тогда давай поиграем.

– Ну хорошо. Я буду самым главным начальником, а ты стань на моё место.

– И что мне делать?

– Тебя будет ругать самый главный начальник.

– А я не хочу, чтобы меня ругали.

– Тогда ты никогда не сможешь занять высокий пост.

– Ну ладно, пусть ругает.

– Начинаем. Я самый главный начальник, а ты папа, которого он бранит.

Я кивнул, игра началась.

– Какой вы, однако, рассеянный! Всё делаете тяп-ляп, – сказал папа не своим голосом.

– Извините.

– Что толку в вашем извинении. Тут у вас цифра одна неверная.

– Только одна?

– Но из-за неё весь расчёт неверен. Здесь не школа. Четвёрку не поставят за одну ошибку. Сделал ошибку, получай единицу.

– Только за одну ошибку?

– Да, только за одну. – Папа сделал вид, что подкручивает усы. – Немедленно исправьте. Ошибки самому исправлять надо.

– Слушаюсь…

– Ловко это у тебя получается, – засмеялся папа. – Ну как, понравилась игра?

– Нет, не понравилась. Что хорошего, когда ругают.

КАТИСЬ, ВОЗОК!

И всё же мне было интересно играть с папой. На другое утро, придя в школу, я рассказал про нашу игру учителю.

– Так, так, – сказал учитель. – Ты не забывай папину игру.

– Ладно, не забуду.

– Ты ведь тоже очень рассеянный человек.

– Весь в папу.

Учитель засмеялся. Я тоже засмеялся.

– Ты папин сын. В тебе папа живёт.

– Как это?

– В тебе живёт его душа.

– А что это, душа?

– Это жизнь.

– Значит, во мне живут две жизни: папина и моя?

– Более того, в тебе живут как бы трое: ты, твой папа и твоя мама. Папа и мама помогают тебе жить.

– Правда?

– Ну да.

Я задумался. Что это учитель говорит? Непонятно. Вернувшись домой, я спросил у мамы:

– Мама! Учитель сказал, что вы с папой всегда во мне живёте. И будто мне жить помогаете. Правда?

– Правда, но…

– Что «но»?

– А то, что мы не всегда можем помочь тебе.

– Когда не можете?

– Когда ты поступаешь, как тебе вздумается. Или когда мы поступаем, как нам вздумается.

В тот вечер я спросил у папы:

– Папа! Значит, бывает, что ты делаешь что-то по своему хотению?

– Конечно. Это мое любимое занятие. И это у меня здорово получается.

– У тебя всё здорово получается, папа.

– Ну да! Игра в мяч, плавание, бег… Но лучше всего выходит то, что я делаю по собственному хотению. Давай поедем в страну Что-хочу-то-и-делаю.

– Есть такая страна?

– Да, малыш. Садись-ка ко мне на колени.

Я взобрался на папины колени.

– Ну вот, мы едем в страну Что-хочу-то-и-делаю. Поехали!

Папа свистнул, будто хлестнул лошадь кнутом, возок покатился.

– Но! – закричал я и запрыгал у папы на коленях. – Беги, беги, лошадка! Катись, катись, возок!

ЧАСОВАЯ БАШНЯ

– Тпру! Ну вот, мы и в стране Что-хочу-то-и-делаю. Вон там, вдали, виднеется Часовая башня.

Папа показал пальцем вперёд, словно там и вправду стояла башня.

– Посмотри внимательно. Стрелки этих часов всегда стоят.

– А почему?

– Они показывают только то время, которое хотят. Они не двигаются. А если пойдут, сторож сразу же их остановит.

– Какой сторож?

– Червяк.

– В Часовой башне живёт червяк?

– Там и ещё кое-кто почуднее живёт. Войдём-ка в башню, посмотрим, кто там прячется.

Папа заскрипел, будто открыл тяжёлую дверь. Мне показалось, что мы и вправду вошли в Часовую башню.

– Ни зги не видно! – сказал папа и зажмурил глаза.

– Темно-темно, – сказал я и тоже зажмурился.

– В этой тёмной Часовой башне прячется слепая, глухая и немая старушка. С ней живут Старая лошадь, Чёрная кошка и Змея, похожая на толстую серебряную цепь.

– Эта старушка – злая волшебница?

– Потом узнаешь, кто она такая.

– А как её зовут?

– Одна-Одинёшенька.

– Чудно как! А можно с ней поговорить?

– Поговори.

– А как же она услышит? Она ведь глухая.

– За неё ответят её слуги. Я же сказал, что с нею живут Старая лошадь, Чёрная кошка и Змея, похожая на толстую серебряную цепь. Они смотрят, говорят и слушают вместо неё.

– Тогда я окликну её.

– Окликни, а я буду говорить за лошадь, кошку и змею.

– Ладно. Госпожа Одна-Одинёшенька из страны Что-хочу-то-и-делаю! Отзовись!

– И-го-го! – заржал папа лошадиным голосом. – Что тебе нужно, малыш? Госпожа глухая. Я слушаю вместо неё. Я – её уши.

– Я хотел бы попросить госпожу рассказать о стране Что-хочу-то-и-делаю.

– Мяу! – мяукнула Чёрная кошка. – Какой славный малыш! Что тебе нужно, малыш? Госпожа слепая. Я смотрю вместо неё. Я – её глаза.

– Я хотел бы попросить госпожу рассказать о стране Что-хочу-то-и-делаю.

– Ш-ш-ш! – зашипела Змея. – Что тебе нужно, малыш? Госпожа Одна-Одинёшенька немая. Я говорю вместо неё. И расскажу тебе о стране Что-хочу-то-и-делаю. Слушай и знай: моими устами говорит госпожа Одна-Одинёшенька.

И папа не спеша повёл рассказ:

– Раньше я была совсем другой. Я видела, слышала и говорила. У меня было имя и были друзья. Жила я в большом шумном городе, в таком же человеческом мире, где ты, малыш, живёшь сейчас с папой и мамой. Я смеялась и плакала, сердилась, ссорилась и мирилась, как все люди.

И вот однажды случилась беда. Я была тогда совсем маленькой. Мы ехали с мамой в трамвае. Когда маленькие дети едут в трамвае или на пароходе, они всегда смотрят в окно. Я тоже смотрела. И мне было интересно. В чистом поле вилась дорога, на обочине стояли телеграфные столбы, кое-где чернели одинокие дома.

Я смотрела на всё это, и мне не было скучно. Это взрослым скучно смотреть на такие места. Они считают их невесёлыми. А детям совсем не скучно. Там же всё было настоящим! И поэтому, пока мы ехали в трамвае, я всё глядела и глядела в окно. Тебе, наверно, надоело слушать одно и то же, малыш, но это очень важно, поэтому потерпи немного…

Папа зажёг сигарету и задумался.

– А потом что было? – спросил я.

Папа зашипел, как змея: «ш-ш-ш…», и продолжал рассказ:

– Я смотрела в окно, и вдруг мама сказала: «Интересно, не правда ли?» Я ничего не ответила, потому что мама обронила эти слова просто так, не глядя в окно. А я подумала: «Разве мама видела то, что видела я? В окно глядела только я одна». Так ли я подумала или по-другому, уже не помню, однако с тех пор я стала потихоньку, незаметно для себя превращаться в Одну-Одинёшеньку. Я уже не верила маме. Думала: «Я совсем одна на всём белом свете. И маме нет до меня дела». Вот как бывает, когда равнодушно роняют слова… И однажды я оказалась в этой Часовой башне. Наверно, меня кто-то околдовал. С тех пор я сижу здесь одиноко. Старая лошадь слушает вместо меня, Чёрная кошка смотрит вместо меня…