Текст книги "Исцеление"
Автор книги: Табата Варго
Соавторы: Мелисса Андреа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
Саманта
Прошло три дня, а от Романа не было никаких вестей. Мне ненавистно было думать, что что-то столь глупое, как выпивка и поцелуи, может разрушить дружбу, которая так много значит для меня. Впрочем, когда я думаю об этом, то понимаю, что случившееся между нами было больше, чем просто поцелуй.
Вспоминать, как горячо он ощущался у меня между ног или как приподнял свои бедра, желая большего... было невыносимо. Я была так сильно напряжена, что казалось, могу взорваться в любую секунду, если не получу хотя бы какую-то разрядку, но ее не будет ни от Майкла, ни, совершенно очевидно, от Романа.
Всякий раз, когда я звонила в клинику, он был занят, а когда звонила на его личный телефон, он переключался на голосовую почту. Меня игнорировали, официально, и мне было очень больно, хотя не должно было. Три дня... именно столько мне понадобилось, чтобы начать скучать по Роману. Майкл уезжал из города на несколько недель, и я не скучала по нему так сильно. Это неправильно... так неправильно.
Роман игнорировал меня. После того как Майкл толкнул меня и оставил на коже синяки, я игнорировала его. Если бы не Дьюк, я бы осталась на выходные совсем одна, но, тем не менее, я избегала Майкла. Ситуацию можно было бы посчитать забавной, если бы я не думала, что, наверное, схожу с ума. Я волновалась о том, что Роман никогда больше не заговорит со мной гораздо больше, чем о том, что огорчила Майкла. И это делало меня самой худшей женой.
Я продолжала ездить в больницу Святого Винсента, навещая детей каждый день. Проводить с ними время было просто замечательно. Я видела, как они спокойно воспринимают свои ожоги и шрамы, и у меня поднималось настроение. Нельзя не отметить, что сами дети были чудесными. Я получила диплом по дошкольному воспитанию, когда была моложе. Общение с детьми показало, как сильно мне хочется преподавать. Я отказалась от этой мечты в ту минуту, когда вышла замуж за Майкла. А еще, общение с детьми помогло осознать, как сильно я хочу своего собственного ребенка.
В понедельник утром я проснулась и обнаружила внизу завтракающего Майкла. Обычно он бесследно исчезает из дома к тому моменту, когда я просыпаюсь, так что было странно видеть его на кухне, поедающего яичницу и читающего газету.
– Доброе утро, Сэм, – сказал он, когда я зашла на кухню.
Я хотела продолжить игнорировать его, но мне стало любопытно, что он замышляет.
– Доброе утро, – ответила я.
Когда я подошла к столу, он удивил меня тем, что встал и выдвинул для меня стул. Это было похоже на то, как будто я оказалась в параллельной реальности.
– Я сварил кофе и пожарил яичницу, если ты голодна, – он улыбнулся мне.
Он был похож на прежнего Майкла – того, за которого я вышла замуж много лет назад, но все же что-то изменилось. Что-то умерло.
– Спасибо, – неуверенно ответила я.
Я села, и он поставил передо мной тарелку с яичницей и чашку с кофе. Он даже не забыл, какой я люблю кофе – две ложки сахара со сливками. Кофе оказался горячим, когда я сделала глоток, и яичница была очень вкусная.
Протянув руку, Майкл пробежался пальцами по моей руке и по фиолетовым синякам, которые он оставил.
– Я никогда раньше не поднимал на тебя руку. Это никогда больше не повторится, – заявил он.
Это не было похоже на извинение, но я приняла его. Его пальцы двигались по моей руке вверх к плечу, которое он обхватил своей ладонью и виновато мне улыбнулся. Но все же, все это было очень странно. Не знаю, из-за него или из-за меня, но за последние пару недель все изменилось. Изменения – вещь довольно пугающая. Особенно когда не понимаешь, что именно изменилось.
Следующее утро я провела на пляже, искала ракушки для Тори, пока в мои дорогие туфли набивался песок. Это напомнило мне о Романе. К тому же было весело играть с ней, притворяясь, что она русалка. Я даже купила ей несколько рубашек с русалками, в которые она буквально влюбилась. Я была счастлива, что могу сделать ее счастливой.
Я шла по коридору в сторону палаты Тори, и в моих руках была куча игрушек. Я улыбнулась медсестрам, когда проходила мимо. Они оказались очень милыми дамами – всегда делали все для детей. Я обожала их и все, что они делали.
Я уже почти вошла в палату Тори, когда услышала Романа. Низкий тембр его голоса прошел сквозь меня, и в груди стало легко, как будто тяжесть, о существовании которой я не знала, исчезла. Затем я услышала женский смех, и тяжесть снова навалилась на меня. Я увидела красивую женщину, которая обнимала Романа.
И тогда случилась очень странная вещь. Во мне вспыхнуло болезненное желание оторвать ее руки от его тела. Я не сторонник конфликтов. Особенно с тех пор, как ушла, когда застукала своего мужа, занимающимся сексом с другой женщиной. Тем не менее, с Романом я другая. Они не занимались сексом, но даже мысль, что она прикасается к нему, посылала огонь вверх по спине.
Желудок рухнул вниз, и неожиданно я почувствовала, что меня сейчас стошнит. Коридор завертелся вокруг меня, когда я подумала убежать куда-нибудь, куда угодно, лишь бы избежать открывшейся передо мной сцены. Но затем он рассмеялся, мое сердце оттаяло, и я не могла сдвинуться с места, не важно, как сильно этого хотела.
Роман
Я заканчивал обход пациентов в клинике Святого Винсента и размышлял, не позвонить ли Саманте, когда доберусь до машины. Прошло уже несколько дней, и я соскучился по ней. Мне, конечно же, придется притвориться, что я встречаюсь с ней исключительно ради ее воссоединения с Майклом. Ей вовсе не нужно знать, что с тех пор, как я высадил ее возле дома в тот вечер, когда мы немного перегнули палку в лимузине, я могу думать только о встрече с ней.
– Доктор Роман, как приятно снова видеть вас, – раздался сбоку от меня женский голос, прерывая мои размышления.
Обернувшись, я столкнулся лицом к лицу с Дафной Рейнс, всемирно известным детским хирургом из Вашингтона, с которой я встречался несколько лет тому назад. Я тогда только перебрался в Штаты, был молод, а она была красива. Даже сейчас, она по-прежнему красива, но она не стоит и мизинца Саманты.
– Доктор Рейнс, какой сюрприз. Что привело тебя в Майами? – спросил я, отворачиваясь и отходя от двери в палату Тори.
– Молодой человек на третьем этаже нуждался в моих целительных прикосновениях. Но довольно о работе. А ты, Роман? – тихо спросила она и прильнула ко мне. – Нуждаешься в моих целительных прикосновениях?
Мы расстались, когда я понял, что у нас разные цели. Если вкратце: она хотела спать с разными людьми, я же предпочитаю быть единственным. Мне всегда было любопытно, что бы подумали родители детей, которых она лечила, если бы они узнали о ее тайном пристрастии к сексу.
Но, тем не менее, тогда я попался прямо в ее соблазнительную ловушку. Ночь за ночью я проводил с ней, до тех пор, пока мне не стало казаться, что я больше не могу ходить, что больше не хочу ходить. И вот она стоит передо мной, смотрит на меня и улыбается своими пухлыми губами, как мне известно, очень умелыми губами, но когда закрываю глаза, все что я вижу, это милая Саманта с ее огромными карими глазами.
– Думаю, я пас, – сказал я как можно вежливее.
Неожиданно сбоку от меня послышался громкий шум, и, обернувшись, я увидел женщину, о которой только что думал. Она смотрела на меня.
Она нахмурилась и наклонилась подобрать то, что уронила. Там были ракушки и конфеты – все эти вещи заставили меня улыбнуться. Ее лицо покраснело, и она что-то бормотала себе под нос.
Отойдя от Дафны, я опустился на колени, чтобы помочь ей все подобрать.
– Не надо. Я справлюсь, – отрезала она.
Я отдернул руку, как будто она ударила меня. Но затем все равно продолжил помогать ей.
– Я серьезно, доктор Блейк. Оставьте.
В ее голосе звучала злость, и она ни разу после нашей первой встречи не называла меня доктором Блейком. Слова, срывающиеся с ее сладких губ, были больше похожи на оскорбления.
– Саманта? – тихо спросил я. – Что случилось?
И тогда она посмотрела на меня. Пламя, сверкающее в ее глазах, обожгло меня прямо там, где я стоял на коленях. Она злится. Уверен, это из-за того, что я поцеловал ее, а затем исчез, но ее ответ оказался совершенно неожиданным.
– Просто возвращайся к своей подруге, – негодующе выдала она.
Я едва мог поверить этому. Саманта Олдридж ревнует. И хотя это было неправильно, я не мог не почувствовать себя счастливым из-за этого. Мои губы начали изгибаться в улыбке, и мне пришлось потрудиться и сохранить нейтральное выражение на лице.
Она встала и поправила пакеты в своих руках. Все это предназначалось для детей, и мое сердце растаяло. Когда я протянул руку, чтобы помочь ей, она снова отстранилась. В этот раз я не позволил ей. Схватил ее за локоть и заставил посмотреть мне в лицо. Она обвела взглядом коридор, не желая смотреть на меня. А я никогда не хотел ничего сильнее, чем чтобы она сейчас посмотрела на меня. Мне хотелось взглядом сказать ей, что она подумала неправильно.
– Спасибо, что приходишь проведать детей, – сказал я, пытаясь сменить тему разговора.
Она открыла рот, чтобы ответить, но тут возле нас показалась Дафна. Я уже почти забыл, что она была где-то рядом.
– Вижу ты занят. Встретимся позже, – сказала она.
Ее слова прозвучали кокетливо, и я заскрежетал зубами. Зачем она сказала это так, словно между нами что-то есть? Но с другой стороны, почему меня заботит, что она сказала это именно таким образом?
Лицо Саманты покраснело, и она отвела взгляд, стараясь сделать вид, что не обращает внимания на разговор между мной и Дафной.
Я кивнул Дафне и подождал, пока она уйдет, прежде чем снова заговорить с Самантой.
– Мне нужно идти, – сказала она, отступая на шаг от меня.
Когда я остановил ее, положив ладонь ей на руку, она посмотрела поверх моего плеча.
– Саманта, – мягко позвал я. Я хотел сказать так много того, чего не имел права говорить, но вместо этого молчал. А затем ее темные глаза посмотрели на меня, и я почувствовал, что снова могу дышать. – Давай пойдем проведаем Тори.
Забрав у нее из рук несколько пакетов, я взял ее за локоть и повел в палату Тори.
Я, как обычно, осмотрел Тори и был очень рад, что ее состояние улучшилось. Она была в хорошем настроении и улыбалась Саманте, пока перебирала ракушки, которые та ей принесла.
Согрев мембрану стетоскопа своим дыханием, я прижал ее к груди Тори, придерживая за провод, чтобы лучше слышать. Переместив мембрану на спину, чтобы прослушать легкие, я обрадовался, что там не оказалось жидкости. По сравнению с ее состоянием через неделю после госпитализации из-за очень серьезного воспаления легких, это прогресс, ведь тогда в ее легких постоянно находилось немного жидкости.
– Дела, кажется, идут отлично, – сообщил я, вытаскивая наушники стетоскопа из ушей и вешая его на шею.
– А как же она? – спросила Тори, указывая на Саманту. – Ты должен проверить и ее сердце тоже.
– Ты совершенно права, Тори, – я улыбнулся Саманте. – Я, безусловно, должен проверить миссис Олдридж.
Посмеиваясь про себя, я взял стетоскоп и вставил наушники обратно в уши, блокируя все звуки в комнате вокруг меня. Когда я сделал шаг к Саманте, она выпрямила спину и улыбка пропала с ее лица. Мы смотрели друг на друга, когда я приложил мембрану к мягкой коже в том месте, где пуговички ее блузки были расстегнуты.
В ушах у меня раздался размеренный ритм биения ее сердца. Когда я слегка сместил мембрану, ее сердце пропустило удар, а затем ритм ускорился. Она тяжело дышала, в ее взгляде отчетливо читалась нервозность.
Я заставляю ее сердце биться чаще?
– Ты нервничаешь? – прошептал я.
Ее кожа покраснела, и она с трудом сглотнула. Ее сердце снова пропустило удар и забилось еще быстрее.
– Я заставляю тебя нервничать? – снова осторожно спросил я так, чтобы Тори не услышала.
Она кивнула и сделала глубокий вдох.
Мне понравилась ее реакция. Она в некотором смысле совпадала с моей. Кончиком пальца я убрал выбившуюся прядь ее волос, упавшую на стетоскоп. Она закрыла глаза и выдохнула, и я услышал, как ее сердцебиение ускорилось.
– Она в порядке? – громко задала вопрос Тори, возвращая меня к реальности.
Вытащив наушники, я снял стетоскоп с шеи и засунул его глубоко в карман своего халата.
– С ней все в порядке, – сказал я, пожирая Саманту глазами.
Десять минут спустя я попрощался с обеими девочками. Казалось, что стены комнаты сжимаются вокруг меня, а у меня было назначено еще несколько встреч до конца рабочего дня. Мне нужно было оставаться собранным.
Как только я сел в машину, я вытащил телефон и, пока мужество не покинуло меня, отправил ей сообщение.
Я: Ужин сегодня вечером в семь?
Она будет считать, что мы продолжаем исцеление. Ей не нужно знать, что ужин с ней скорее для меня, чем для нее.
Ответ от нее пришел, когда я уже вернулся в клинику и просматривал карточки пациентов. Вытащив телефон из кармана, я улыбнулся.
Саманта: Назови место и я буду там.
И вот я сижу напротив нее и заказываю ужин. Не знаю, что вынудило меня пригласить ее на свидание, но меня тянет к ней, и еще я очарован ее реакцией на меня и другую женщину. Из-за этого я чувствую что-то, что не в силах описать. Ненавижу это ощущение.
Ужин это же просто ужин. Ничего серьезного. Кому есть дело до того, что взглядом я слежу за тем, как она подносит вилку ко рту и кладет кусочек себе в рот, что мое тело реагирует на то, как ее губы обхватывают вилку, и что жует она так, словно еда – это сплошное наслаждение. Приятно наблюдать за женщиной, которая ест, не ограничивая себя, а не съедает три кусочка, оставляя все блюдо портиться на тарелке.
Нет. У Саманты Олдридж здоровый аппетит и, кажется, когда дело касается ее, и у меня тоже.
Сделав глоток вина, она облизнула губы. Она не знает, что делает. Совершенно не замечает, что соблазняет меня, но именно это происходит. Если бы Саманта только знала, какая она соблазнительная и красивая. Именно в этом заключался мой план – показать ей то, что вижу я. То, что, я уверен, также видят и другие мужчины. Как только у нее получится понять это, все окажется на поверхности и Майкл тоже заметит это.
Я хочу ее, но я, правда, также хочу помочь ей. Если Майкл тот, кто сделает ее счастливой, тогда я сделаю все, что в моих силах, чтобы она получила его.
– Итак, расскажи мне, Роман, – она промокнула свои пухлые губы салфеткой, – каким будет следующий этап проекта «Саманта»?
Улыбаясь, я сделал глоток вина и поставил бокал обратно на стол. Я не понимал, как близко находились наши руки, пока случайно не зацепил костяшками пальцев ее кисть.
– Уверена, что не хочешь дождаться пока мы окажемся в уединении моего кабинета?
Это прозвучало сексуально. Я не планировал, чтобы мои слова прозвучали таким образом, но, очевидно, она поняла их именно так, потому что мило покраснела.
– Я хотел сказать, что…
Она прервала меня.
– Я поняла, что ты имеешь в виду, – она улыбнулась мне с противоположной стороны стола, отвела взгляд и сосредоточила свое внимание на ножке винного бокала.
– Ты должна чувствовать себя сексуальной, – выпалил я. К черту мой долбаный рот. Очевидно, сегодня он живет своей собственной жизнью.
– Прости, что? – переспросила она, краснея еще сильнее.
– Я хотел сказать, что тебе необходимо надевать то, в чем ты будешь чувствовать себя привлекательной, – я поперхнулся словами и сделал огромный глоток вина, прежде чем закончил свою мысль. – То, как женщина ощущает себя, обычно отражается в ее глазах. Когда она чувствует себя привлекательной, это заметно всему миру. Уверенность, Саманта, самый сексуальный аксессуар, который может надевать женщина. Когда чувствуешь себя уверенно, это заметно всем окружающим.
Боже, помоги мне. Она придет ко мне в клинику и будет при этом выглядеть так же аппетитно, как еда, лежащая передо мной на тарелке, и я захочу ее съесть. Мне пришло в голову, что я ведь мучаю себя. Как обычная встреча с пациентом могла вылиться во что-то выше моего понимания. Меня влечет к этой женщине так сильно, как не влекло ни к кому уже очень долгое время. И я собираюсь усложнить все еще больше. Каламбур.
– Ладно, я выясню это, – ответила она с улыбкой.
И еще я кое-что понял о себе – мне нравится вызывать улыбку на ее лице. Каждый раз, когда она улыбается, я словно получаю заряд энергии на целый день. От этого я чувствую себя сильнее, мужественнее. Приятное чувство.
Мы закончили ужин, я оплатил счет, мы вышли из ресторана и каждый неловко пошел своей дорогой.
Когда я приехал в клинику на следующий день, у меня было назначено еще три встречи. Я постарался уделить каждому пациенту необходимое внимание, но, тем не менее, мысленно постоянно возвращался к Саманте и тому, что она наденет, когда приедет сюда.
Роман
Стоя возле огромного во всю стену окна в своем кабинете, я смотрел на противоположную сторону улицы. У меня практически никогда не было свободного времени между пациентами, чтобы сидеть и думать, но я знал, что скоро придет Саманта, а мне нужна трезвая голова.
Всю ночь я мысленно перечислял причины, по которым мои чувства и мысли о Саманте были неправильными и когда проснулся, моя сила воли стала крепче. Она моя пациентка, а я ее доктор и обещал ей помочь. Так что я помогу ей, но на этом все и закончится. Не будет больше горячих поцелуев или прикосновений. Не будет больше непристойных мыслей. Я позабочусь об этом.
Раздался легкий стук в дверь, я обернулся и увидел Белинду, новую медсестру, она стояла у двери, улыбаясь.
– Доктор Блейк, миссис Олдридж пришла на встречу с вами.
Кивнув, я поправил халат и сел за стол.
– Пожалуйста, проводи ее ко мне.
Я предполагал, что Саманта наденет что-нибудь сексуальное, но, когда она вошла в мой кабинет, я удивился, увидев на ней пару слаксов и простую блузку.
Она улыбнулась Белинде, прошла и села возле моего стола. Дверь закрылась, оставляя нас в кабинете наедине. Мои глаза пробежались по ее лицу, спустились ниже на шею и остановились на расстегнутом воротнике. Не знаю, как ей это удается, но даже в простой одежде она выглядит сексуально.
– Саманта, – ее имя сорвалось с моих губ с небольшим придыханием, и я остановился, чтобы собраться с мыслями. – Как ты сегодня? – спросил я.
Она нервно пригладила волосы и опустила голову.
– Помню, ты попросил надеть что-нибудь сексуальное, но я не разбираюсь, что сексуальное, а что нет.
Или она действительно совсем не догадывается, или лжет. Тогда в баре, когда она пришла в коротком черном платье, мой член встал по стойке смирно и оставался в таком положении всю ночь. Саманта сексуальна и осознает она это или нет, она знает, как одеться, чтобы выглядеть таковой.
Я стоял в полной боевой готовности перед барьерами, которые воздвигал все утро, но когда стены кабинета начали давить на меня, я понял, что не понадобится много времени, прежде чем я начну разрушать их ради Саманты. Быстро вскочив, я обошел стол и направился к двери. Мне необходимо выйти из комнаты, где я нахожусь наедине с ней и вдыхаю сладкий запах ее духов, и нужно выйти быстро.
Она сидела возле моего стола и смотрела на меня так, будто я сошел с ума.
– Ты идешь? – позвал я.
– Куда мы идем?
Я открыл дверь, и свежий воздух из коридора ворвался в кабинет, обдувая мое лицо.
– За покупками. Вставай и пошли.
Я вышел из кабинета, и вскоре она догнала меня.
Поездка в дорогой бутик на Майами-Бич прошла спокойно. Мы оба осознавали присутствие друг друга, но никто из нас не знал, что сказать, и было сложно не упомянуть ту ночь в лимузине и снова извиниться. Я был пьян, но хорошо понимал, что происходит, а еще я знаю, как сильно хочу, чтобы это произошло снова.
Придержав для нее дверь, я последовал за ней в отдел, где было полно женской одежды. Я чувствовал себя там не в своей тарелке, но, по крайней мере, мы были не одни. Я мог выполнять свою работу, отбросив опасения, так как мы были окружены людьми.
– Что теперь? – спросила она.
– Теперь мы что-нибудь купим, – ответил я.
По привычке я положил руку ей на поясницу и повел вглубь магазина. Затем услышал, как она сделала резкий вдох, и быстро убрал от нее руку.
Встав рядом, я наблюдал, как она перебирала вешалки с одеждой. Продавец-консультант подошла и спросила, нужна ли нам помощь, но мы заверили ее, что сами прекрасно справимся. Хотя спустя полчаса наблюдения за Самантой, я посочувствовал ей. Она действительно понятия не имеет, что смотрится на ней хорошо.
– Эм. Думаю, помощь все же не помешает, – сказала она, улыбаясь мне поверх вешалок с одеждой.
Она восхитительна.
– Хмм... давай посмотрим, – сказал я, оглядываясь по сторонам.
Мой взгляд остановился на платье золотистого цвета, висящее в другой части магазина напротив нас. Шелк струился, как жидкое золото, а верх был без бретелей, и я представил Саманту в этом платье с неприкрытыми красивыми плечами и шеей.
Я направился туда через весь магазин, и она пошла за мной.
– Это, – указал я на платье. – Я бы хотел увидеть тебя в этом.
– Даже не знаю, Роман, – нервно сказала она, встав рядом со мной.
Отбросив ее страхи, я позвал консультанта, попросил ее принести нужный размер и отнести платье в примерочную. Саманта нервно суетилась, пока консультант несла платье и затем приглашала Саманту войти в примерочную.
Я сел возле примерочных и стал ждать.
– Хочу увидеть платье до того, как ты его снимешь, – крикнул я со своего места.
– Да. Да. Да, – пошутила она.
Я слышал, как внутри она сражается с платьем – несколько крошечных ругательств были произнесены шепотом. Я не удержался и тихонько фыркнул себе под нос.
– Там внутри нужна помощь? – спросил я.
Когда эти слова слетели с моих губ, я мысленно пнул себя. Находиться в крошечном пространстве с полуобнаженной Самантой Олдридж не самое умное решение.
– Если честно, я бы воспользовалась твоей помощью, – крикнула она в ответ.
Я снова пнул себя.
Я встал, остановился возле двери и ждал, пока она откроет мне. А затем я увидел ее, она стояла там, такая красивая в этом великолепном платье. Лампочка на потолке заставила кожу Саманты сиять, и мне еще сильнее захотелось целовать ее плечи. Наши взгляды встретились, и легкий румянец окрасил ее щеки. Ее карие глаза казались темнее, чем обычно, словно все самые великие тайны мира были спрятаны за ними.
С трудом сглотнув, я подошел ближе к ней. Она повернулась, приподняла волосы с плеч, показывая, что не смогла застегнуть молнию на спине. Желание прижаться губами к задней части ее шеи было очень сильным. Прочистив горло, я протянул руку и застегнул молнию.
– Вот и все, – сказал я.
И тогда я увидел, что она, не таясь, смотрит на мое отражение в зеркале, и наши взгляды встретились. Она красивая. Больше чем просто красивая.
Я накрыл ее плечо своей ладонью и провел вниз вдоль всей руки. Мы по-прежнему смотрели друг на друга, и я заметил, как ее щеки снова мило покраснели.
– Ты такая красивая, Саманта, – прошептал я.
И тогда она посмотрела вниз на себя и сделала глубокий вдох.
– Я выгляжу растолстевшей и старой, – сказала она, одергивая подол платья вниз.
– Зачем ты это делаешь? – спросил я.
Ее глаза снова встретились с моими в зеркале.
– Делаю что?
– Каждый раз, когда я думаю, что мы добились успеха, и ты наконец-то начала открываться и понимать, какая ты чудесная, ты говоришь что-то негативное о себе, как вот сейчас.
Опустив взгляд, она покачала головой.
– Честно? Не знаю. Полагаю, я так запрограммирована или что-то в этом роде.
– Посмотри на себя, Саманта. Посмотри, какая ты красивая.
Но она, тем не менее, не посмотрела на свое отражение. Я заметил это. Она могла смотреть в зеркало на меня, но не могла смотреть на себя. Вместо этого она посмотрела вниз на платье, словно этого было достаточно.
– Нет. Я хочу, чтобы ты посмотрела на свое отражение в зеркале, – потребовал я, приподнимая ее подбородок, чтобы она могла увидеть.
Она отстранилась, отвернула голову и снова посмотрела вниз. Пальцем я очертил линию ее подбородка, затем спустился к шее. Я чувствовал, как сильно бьется ее пульс под моим пальцем.
– Предполагается, что ты посмотришь в зеркало, а не вниз, – пожурил я, приподнимая ее подбородок выше так, чтобы она увидела себя.
Но она снова отвернулась.
– Это смешно, Роман, – она наигранно ухмыльнулась. – Я знаю, как смотреться в зеркало.
– Да неужели? – спросил я. – Тогда почему ты не делаешь этого? Наоборот, ты делаешь что угодно, но в зеркало не смотришь.
Она действительно не смотрела. Теперь, когда она не смотрела на меня, ее глаза блуждали по примерочной, словно ей было противно видеть свое отражение.
Я придвинул ее ближе к зеркалу, и снова она отстранилась и отвернулась.
– Посмотри в зеркало, Саманта, – строго сказал я.
Она закрыла глаза и с досадой вздохнула.
– Снова, во избежание недоразумений, хочу заметить, что это смешно.
И все же она не посмотрела в зеркало.
– Отлично, – сказал я более мягким тоном. – Это смешно, но, пожалуйста, постарайся. Ради меня.
Ее глаза встретились с моими в зеркале и удерживали мой взгляд, вышибая из меня дух и вынуждая снова отвести взгляд. Наконец, она отвела глаза и посмотрела в зеркало на себя. Счастье, которое я видел в ее глазах, медленно пропало, и я сразу же ощутил, как мне чего-то не хватает. Мне хотелось ударить себя за то, что ее улыбка исчезла из-за моей настойчивости.
– Что ты видишь? – спросил я.
Я знаю, что вижу, и это женщина в цвете лет. Женщина, которая ждет, чтобы ее выпустили из запертой скучной раковины. Вижу женщину... мягкую и милую, с формами, которые я бы с удовольствием приласкал. Женщину такую милую и невинную, что она до сих пор способна краснеть. Женщину, которая жаждет прикосновений своего мужа и умоляет взглядом хотя бы о грамме внимания от кого-либо.
– Не делай этого со мной, – печально прошептала она.
Ее плечи снова напряглись. Лицо стало напряженным.
– Не делать чего? – мой голос дрогнул.
В примерочной было слишком тихо. Звуки ее дыхания казались слишком громкими. Интимность, которой я не ожидал, вспыхнула именно в этот момент.
– Не заставляй меня говорить, что я вижу.
Я хотел услышать ее ответ больше чем что-либо. Возможно, несколько эгоистично с моей стороны заставлять ее проходить через это. Особенно после того, как она так мило меня об этом умоляла, но все же это нужно сделать. Она должна знать, что в этом зеркале кроется нечто гораздо большее. Что-то, за что такие мужчины, как я, готовы были бы отдать все.
– Расскажи мне, что ты видишь, – повторил я свою просьбу.
По ее щеке скатилась слезинка, унося вместе с собой кусочек моего сердца.
– Я вижу девушку, которая не может сделать счастливым своего мужа. Вижу стареющую женщину, которая хочет быть красивой, как те девушки, которых хочет ее муж, – вниз покатилась еще одна слеза. – Я вижу незнакомку, чей муж не прикасался к ней уже больше года, потому что она слишком отвратительная.
И прежде чем я сумел остановить ее, она рванулась к двери. Я быстро схватил ее за руку и потянул обратно. Она врезалась в меня и разрыдалась у меня на груди. И хотя знал, что это неправильно, я развернул ее в другую сторону от зеркала и обнимал, пока она плакала.
Я зарылся лицом в ее волосы и глубоко вдохнул. Ее запах наполнил мои легкие и я понял, что я самый низкий из всех самых низких людей в этот момент. Она стоит здесь и у нее нервный срыв, а я стою, и, пользуясь моментом, эгоистично вдыхаю ее запах.
Просто чудесно ощущать ее в моих руках. Мне никогда не захочется отпускать ее, но я должен. Она не моя, чтобы удерживать ее. Никогда не будет моей.
Я повернул голову набок, пока держал ее, и посмотрел на наше отражение в зеркале. Мы тесно прижались друг к другу, пока она цеплялась за меня. Она прекратила плакать, но все еще крепко держалась за меня. Мой взгляд медленно прошелся по ее длинным светлым волосам вниз по всему ее телу. И тогда я увидел его.
Отвратительный черный синяк на ее предплечье – совершенно точно отпечаток пальцев, повредивших ее красивую кожу. Глубоко во мне вспыхнул гнев, которого я никогда до того не испытывал. Отстранившись и забыв обо всех пролитых ею слезах, я коснулся ее руки на месте синяка и она вздрогнула.
Я посмотрел ей в глаза, чтобы увидеть реакцию, но не увидел ничего. Вместо этого я смотрел в покрасневшие глаза, полные боли и смущения.
– Кто это сделал? – задал я вопрос, и еще раз провел пальцем по синяку.
Она напряглась, а затем ее губы растянулись в вынужденной улыбке.
– Никто. Просто я снова была несколько неуклюжа, – ответила она.
Ложь. Она лгала мне, и я понял это. Я видел это по напряженности в ее глазах и улыбке. Этот ублюдок поставил ей синяк, и пока я стараюсь изо всех сил, чтобы сделать Саманту счастливой, я не стану молча сидеть и позволять человеку, которого она любит, обижать ее.
Я отстранился.
– Нам пора ехать. У меня назначена встреча через час, – солгал я.
Правда в том, что я больше не мог стоять и смотреть на ее синяк. Мне действительно нужно вырваться из этого крошечного пространства, прежде чем сорвусь. Дело в том, что я на самом деле люблю Саманту... и убью любого, кто причинит ей боль.
