Текст книги "Современная деловая риторика: Учебное пособие"

Автор книги: Т. Анисимова

Соавторы: Е. Гимпельсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

3) Ложная дилемма. Часто спорящие излагают дело так, что кажется, будто необходимо выбирать только из двух противоположных характеристик предмета, например умный/глупый, хороший/плохой, добрый/злой, при этом все промежуточные стадии игнорируются. Однако если невозможно доказать, что человек очень умный, то из этого совсем не вытекает, что он дурак. Любая положительная и отрицательная оценки какого-либо явления представляют собой крайние точки на шкале оценок, где может помещаться целый ряд промежуточных позиций. Еще более очевидный характер носит эта ошибка в тех случаях, когда противопоставляются оценки, не связанные между собой как крайние точки одного качества. Так, из того, что этот студент не астраханец, вовсе не вытекает, что он ростовчанин. Игнорирование всех других мест, откуда мог приехать на обучение этот человек, является грубой ошибкой. Еще более сложный случай ложной дилеммы возникает тогда, когда уже заранее известно, что одно из альтернативных решений является неправильным или нежелательным. Здесь не просто игнорируются все другие возможности, но отбрасывается и вторая часть самой дилеммы. В логике эта разновидность ложной дилеммы называется «дамский аргумент». "Суть его вот в чем. По многим вопросам возможно, мыслимо не одно, не два, а несколько, много решений, несколько предположений и т. д. Некоторые из них противоположны друг другу. По здравому смыслу и по требованиям логики надо учитывать все их. Но софист поступает наоборот. Желая, например, защитить свое мнение, он выбирает самое крайнее и самое нелепое противоположное из других мыслимых решений вопроса и противопоставляет своему мнению. Вместе с тем он предлагает нам сделать выбор: или признать эту нелепость, или принять его мысль. Чем ярче контраст между нелепостью и защищаемым им мнением, тем лучше. Все остальные возможные решения намеренно замалчиваются. Вот пример из жизни:

А. – Что ты так сухо обошлась с ним. Он, бедный, чувствовал себя у нас очень неловко.

Б. – А как же мне с ним прикажешь обращаться? Поместить в угол вместо образов и молиться?

Есть тысячи способов обращаться с людьми помимо этих двух. Но Б. выбрала для контраста самый нелепый из мыслимых нелепых способов. Или вот другой пример – из «серьезных» споров. Настолько «серьезных», что тут дамский аргумент смешан с палочным. Спорят мужчины.

А. По моему мнению, теперешний состав правительства совершенно непригоден для управления страной.

В. Что же, значит, по вашему мнению, надо опять вернуть Николая и Распутина?"[84, 44]

4) Навязанное следствие. Этот софизм состоит в том, что из рассуждений оппонента делается вывод, который на самом деле совершенно из него не вытекает. Например:

Покупательница: Послушайте, вы мне неправильно дали сдачу: здесь не хватает двух рублей.

Продавец: Граждане! Что же это делается! Она меня воровкой обозвала!

К сожалению, этот прием встречается в жизни довольно часто, причем не только в рассуждениях публичных ораторов, но и в пособиях по риторике. Ср., например, как в одном таком пособии приводится пример навязанного следствия: «В газете „АиФ“ № 51 за декабрь 1991 г. сообщено: „Самый лучший материал для изготовления протезов – кораллы. Так, во всяком случае, считают японские стоматологи. Врач Исиро Ямашита заявил, что искусственные зубы из кораллов прочнее и служат дольше, чем протезы из золота, платины, серебра или фарфора“. Как вы понимаете сами, что из этой заметки следует ложный вывод: не пользуйтесь искусственными зубами из золота, платины, фарфора и, тем более, из пластмассы.»[105, 48–49] На самом деле ложный вывод делает автор этого рассуждения: ведь из того, что существуют пятизвездочные отели, бриллиантовые колье и сервизы китайского фарфора, которые все признают лучшими, вовсе не вытекает мысль о необходимости немедленного уничтожения туристских кемпингов, бижутерии и стеклянных стаканов, поскольку в жизни имеет право на существование не только лучшее, но и все то, с чем мы его (лучшее) сравниваем. Поэтому и после открытия японских ученых найдутся люди, желающие ограничиться золотыми или фарфоровыми зубами, и даже бедняки, которым по карману только пластмассовые. Вывод «не пользуйтесь» был бы правомерен только в том случае, если бы была доказана вредность для здоровья всех прочих зубов, кроме коралловых.

Сюда же могут быть отнесены софизмы, упоминавшиеся ранее в других разделах: ложный довод, произвольный довод, скрытый произвольный довод, предвосхищение основания и др.

5) Поспешное (или ложное) обобщение. Этот софизм состоит в неправильном наделении всего ряда явлений качествами, которые отмечаются у одного или нескольких компонентов. Например, из перечисления 5–6 депутатов Думы, которые выступают с публичными неэтичными заявлениями, вовсе не вытекает мысль, что все депутаты – невоспитанные люди. «Софизмы непоследовательности или неправильного рассуждения. Прежде всего надо упомянуть „ложное обобщение“. Человек приводит несколько примеров того, что такие-то лица или такие-то предметы обладают известным признаком и т. д., и без дальнейших рассуждений делает вывод, что все подобные лица и предметы обладают этим признаком. Вроде того, как Гоголевский герой видел, что все православные, каких он встречал, едят галушки, и отсюда сделал вывод, что все православные вообще едят галушки, а кто не ест их, тот не православный.»[84, 43] Ср. пример из публичной речи, где безо всяких указаний на объективные критерии оценки делается вывод, что все люди и все страны ненавидят американцев: "Но пока они еще господствуют почти на всей планете. Она уже ненавидит американцев. Нет ни одной страны в мире, где бы любили американцев. Все их ненавидят. Потому что их шестой флот заходил в арабские страны, в турецкие порты, в итальянские – и везде это вызывало ненависть. Потому что везде грубость и насилие, разврат, нарушение прав граждан тех стран, где находятся американские войска."(В. Жириновский)

6) Ложная аналогия. Сравниваемые явления должны обладать сходными признаками. «Два и более явлений могут быть существенно схожи и все же отличаться отсутствием подобия, необходимого с точки зрения доказываемого положения. Следующий очевидный абсурд выявляет возможную в этом отношении ошибку: Киты и слоны – млекопитающие; следовательно, и те, и другие водятся на суше.»[98, 242] Ср.:

Госпожа Разорваки: Насчет Тамбова! Сколько верст от Москвы до Рязани и обратно?

Либенталь: В один конец могу сказать, даже не справившись с календарем, но обратно не знаю.

(Все отворачиваются в одну сторону и фыркают, издавая носом насмешливый звук).

Либенталь: Могу вас уверить! Ведь от рождества до пасхи столько-то дней, а от пасхи до рождества столько-то, но не столько, сколько от рождества до пасхи. Следовательно… (Козьма Прутков)

Этот софизм часто используется в рекламе. Ср., например: "Настоящие американские джинсы. Из Азии? (выбрасывает) Настоящая японская аппаратура. Из Африки? (выбрасывает) Настоящий растворимый кофе. Из Европы? (выбрасывает) – в Европе не растет кофе. Пейте настоящий растворимый кофе из Бразилии!" В этом примере два первых случая объединяются по тому признаку, что это подделки под известные фирмы. Однако в третьем случае не имеет место подделка, перерабатывать сырье не обязательно в той стране, где оно произрастает, а знаменитые европейские фирмы по переработке кофе наиболее известны и уважаемы во всем мире, поэтому аналогия должна быть признана совершенно необоснованной.

§49. Риторизированные софизмы

§ 49. Хотя логические уловки и софизмы употребительны в современной ораторской практике и сами по себе, нередко они подвергаются риторизации. В этом случае суть нарушения остается той же, что и в ситуациях, описанных в предыдущем параграфе, однако появляются дополнительные эмоциональные акценты и психологическое давление. По отношению к риторизированным софизмам всегда можно с уверенностью сказать, что они построены сознательно и рассчитаны на подавление аудитории. В нашей общественной жизни эти софизмы приобретают нередко особо разнузданный характер.

Диверсия против личности оппонента может принимать такие формы:

1) Высмеивание или опорочивание оппонента. Применяется обычно для того, чтобы подорвать доверие к человеку, выступающему против софиста. Так, если мужчина чувствует, что он не прав, он с усмешкой говорит: "Что с женщиной спорить!" Обычно эта реплика может служить знаком того, что он внутренне признал свое поражение.

Этот прием нередко применяется для оправдания своих неблаговидных поступков. Напомним эпизод из нашей парламентской практики. 13.09.1995 г. в Государственной Думе произошла драка, во время которой г. Жириновский и его сподвижники сражались с депутатом Е. Тишковской. Этот эпизод вызвал крайне негативные оценки действий Жириновского, который лично душил и таскал за волосы женщину. Для восстановления своего реноме он выбрал тактику опорочивания Е. Тишковской. На пресс-конференции он сказал: "Женщина одинокая, захотела крепкого мужского общества, ее можно понять. Вот ее и приласкали и тихо отвели в сторонку. Один депутат рассказывал, как она балдела, когда он прикасался к определенным частям ее тела" и т. д. И все это, естественно, с иронией и издевкой. Если бы телевидение на фоне этой речи не показывало запись самой драки, репутация женщины действительно была бы опорочена. В другой раз он говорил: "Как же было ее не успокоить, ведь она все время норовила ударить мужчин в самое уязвимое место". И опять, если бы не повтор сцены, где хорошо видно, что Тишковская, отбиваясь от жириновцев, бьет их только в грудь, она была бы опорочена. Ср. еще:

– По всей планете растут антиамериканские настроения. Клинтон, одумайтесь! Хватит бегать в трусиках, заниматься зарядкой! Сядьте за учебники истории, Бил! В учебниках истории все написано. Иначе ваш флаг будет гореть по всей планете, везде будут жечь. И опять же мы сожжем ваши доллары, с чем вы останетесь? С пепси-колой! Все что американское – это плохое, все это замешано на крови. Мы не можем это терпеть. (В. Жириновский)

2) Откровенный и очевидный отказ от обсуждения проблемы и переход к обсуждению личности и поступков оппонента, утрированная инсинуация:

Депутат: Из каких элементов сейчас состоит политико-воспитательная работа в армии?

П.С. Грачев: Я не школьник и экзамен тут сдавать не собираюсь. А ты зря, Николай, со мной так. Ну не дали тебе еще один орден, так дадут, не присвоили очередное звание, так присвоят. Что же личные обиды-то в публичном месте демонстрировать! (ТВ, 17.11.1994)

3) Прямая брань обычно характеризует только самого оратора как лишенного полностью ораторского этоса и воспринимается как недозволенный прием даже плохо подготовленной риторически аудиторией. Поэтому к данному приему прибегают только наиболее экстремистски настроенные ораторы. Ср.:

За Россию умирали и умирали с улыбкой. Им нужно памятник ставить, а их же порочат. Вот этот, как его, миротворец, депутат, как его, Ковалев. Да ему клейма некуда ставить. Клейма некуда ставить! Это враг России. Это предатель России! А его там, везде там встречают… Этот Юшенков, этот гаденыш, его по-другому нельзя сказать. Хает ту армию, которая дала ему образование, дала ему звание… И он, этот гаденыш, защищает тех негодяев, которые хотят развалить страну. (П.С. Грачев)

4) «Чтение в сердцах» сочетаясь со спекулятивными оценками, становится формой изощренной клеветы на оппонента: "Мэр, видимо, ожидал, что, услышав имена подписантов, обиженные природой волгоградцы тут же прозреют…"; "Ведь очевидно, что для г-на Чехова и его «команды» абсолютно все равно, кто находится во главе области – Шабунин, Иванов, Петров или Сидоров, им все равно, кого травить, чтобы ухватиться за кресла. Главное – взять власть, прибрать к своим рукам ключи от областной казны, не считаясь ни с чем.…"; "Понятно, что ему мечталось привезти указ об отстранении губернатора от должности".(В. Княжеченко) Подобные высказывания прежде всего характеризуют самого автора, как человека нечестного. Грамотная аудитория вправе потребовать от автора рационального обоснования всех оценок, которыми он наградил оппонета.

Иногда как "чтение в сердцах" выглядят высказывания, по сути верно отражающие дело: "Он решил, что ему все позволено", "Он собирался уехать, но в последний момент передумал". Если дополнить такие высказывания цитатами из речей самого человека или его близких, описанием его поступков, подтверждающих высказанные мысли, весь фрагмент в целом, возможно, и не будет производить впечатления софизма, особенно если он не сопровождается вульгарными оценками.

5) Навешивание ярлыков на событие. В отличие от инсинуации в прямом смысле, когда характеристика дается оппоненту, в данном случае произвольной классификации подвергается обсуждаемое событие. Наблюдения показывают, что в современной ораторской практике наиболее популярным ярлыком подобного рода оказывается "вооруженный переворот". Так назвать можно любое отрицательно оцениваемое событие общественной жизни, ср.: 18.10.1996 г. Куликов обвинил Лебедя в попытке произвести вооруженный переворот в ответ на критику Лебедем действий Куликова. Или: "То, что происходит сейчас в горсуде – это попытка государственного переворота, т. к. на шестом году демократии судить человека за его убеждения – это верх цинизма." (В. Новодворская)

Примеров применения подобного приема в нашей ораторской практике можно отыскать довольно много. Так, если Россия отказывается обсуждать вопрос о территориальных претензиях к ней или пытается защитить своих граждан в ближнем зарубежье – это имперские амбиции. Если в Белоруссии на референдуме побеждает президентский вариант конституции – представители Верховного Совета утверждают, что грядет диктатура. Если «Яблоко» утверждает, что договор между Россией и Белоруссией поспешный, непродуманный и сырой, коммунисты обвиняют его в нежелании налаживать контакты с братским народом. Если минфин обвинил Рема Вяхирева в неэффективном управлении «Газпромом», тот, в свою очередь, обвинил минфин в желании развалить "Газпром" в угоду американским газовым и нефтяным компаниям. Ни в одном из перечисленных случаев не приводилось сколько-нибудь разумных аргументов в подтверждение подобных оценочных суждений.

Диверсия против тезиса может приобретать более интенсивную форму и превращаться в забалтывание тезиса. Этот прием состоит в том, что, попав в невыгодное положение, оратор начинает сознательно говорить о посторонних вещах, старается увести дискуссию в сторону от опасного места, нередко при этом стараясь заставить оппонента защищаться от нападок. Примером применения этого приема может служить эпизод из знаменитого выпуска передачи А. Любимова «Один на один» в августе 1995 г. Когда В. Жириновский почувствовал, что Б. Немцов собирается предать огласке нежелательные для него факты (об интервью журналу «Плей бой»), он принялся с пулеметной скоростью разглагольствовать о просчетах руководства Нижегородской области в общих словах, не давая собеседнику открыть рот и стараясь заставить его оправдываться.

Другой способ диверсии против тезиса оппонента – искажение, выставление его в карикатурном виде. Этот прием встречается особенно часто в тех случаях, когда речь оппонента отстоит по времени от исходного выступления и аудитория уже забыла (или не слышала) речь пропонента.

Особенно часто риторизируется диверсия против аргументов, поскольку доводы – самая подвижная часть аргументации и их искажение удается легче всего. В этом случае логические софизмы могут приобретать в публичных выступлениях особо произвольную и утрированную форму.

1) Замалчивание фактов приобретает спекулятивную форму, когда выпускаются общеизвестные истины в надежде, что наш плохо подготовленный слушатель не заметит этой диверсии. Ср.: "Нельзя проводить в Санкт-Петербурге олимпиаду. Это бредовая идея. Наш город этого не вынесет. Обманывают те, кто утверждает, что все города, где были олимпиады – это процветающие города. Посмотрите, как бедствует Сараево. Так что и нам материального благополучия олимпиада не принесет." (А. Невзоров) Нет надобности пояснять, почему в 1995 г. не процветало Сараево и что олимпиада тут совершенно ни при чем.

2) «Дамский аргумент» приобретает обобщенно-размытую форму, за которой прячется суть противопоставления. Так, вся президентская предвыборная кампания 1996 г. была построена по принципу противопоставления Ельцина и Зюганова, остальные кандидаты не принимались во внимание. Людям заведомо внушалась мысль, что выбирать можно только между этими двумя кандидатами, остальных надо игнорировать. Смысл этого приема очевиден: Ельцин мог объяснить избирателям, в чем его преимущество по сравнению с коммунистом Зюгановым, но ему оказалось очень трудно объяснить, в чем его преимущество по сравнению с независимым кандидатом Лебедем, занявшим в итоге третье место. Вместе с тем анализ показывает, что если бы кампания велась более честными методами, Лебедь мог бы занять в первом туре второе место и этим усложнить задачу Президенту. Или из речи:

Здесь наши казачки, наконец, пробуждаются. Они ко мне приезжали, все стонали: заявление сделать, заявление сделать. Теперь говорят: мы беремся за оружие. Нужно было, чтобы четыре года их стегали по лицу и по всем другим частям тела. Теперь они начинают понимать, что нужно браться за оружие и защищать себя и собственную жизнь своими силами. Москва не поможет. Москва гуляет, она встречает Майкла Джексона. Больше встречать некого в Москве. Беженцы пускай, солдаты раненые пускай, трупы неопознанные пускай – но встретить хорошо Майкла Джексона. Вот оно, спасение России. (В. Жириновский)

Здесь мы видим намеренное сталкивание двух событий, объявление их взаимосвязанными, хотя на самом деле они никак не связаны и не противопоставлены.

По этому же принципу риторизируются и другие софизмы. (См. соответствующие §§)

§50. Собственно риторические софизмы

§ 50. К собственно риторическим софизмам относится спекулятивное использование риторических аргументов. Примеры такого рода приемов уже приводились в соответствующих разделах, где речь шла о неправомерном расширении сферы применения риторических аргументов, спекулятивном использовании топосов и т. п. Здесь лишь отметим, что наиболее часто встречается в современной ораторской практике факт подмены объективной оценки явления субъективным опорочиванием. В этом случае сложное общественное событие однозначно и совершенно бездоказательно оценивается таким образом, как это хочет представить оратор. Ср.: "Лебедь на выборах кричал о том, что защитит всех русских, русскую нацию, а сам продал русские интересы в Чечне." (Радио, 19.10.1996.) Тот факт, что Лебедь «продал интересы русских» должен быть отдельно доказан. Или:

Пока народы Германии и Советского Союза проводили эту страшную схватку между собой, американцы торговали, выкрадывали ученых. Немецкий ученый создал им ядерное оружие. У американцев не было никакого оружия. Не могут ничего! Рок, тяжелый рок! Ногами прежде всего, головой не могут, она пустая. Все, что есть у Америки – это мы, европейцы, сделали, у нас огромные богатства, наших богатств хватит им на триста лет. Чистая вода, нефть, газ, все металлы. Вот она – нация жуликов: прийти сюда под флагом ООН с натовскими армиями, как они пришли в Югославию. Но это не получится! Не получится у вас, американцы! Мы не можем терпеть, чтобы их звездно-полосатый флаг господствовал над планетой. Это не годится! (В. Жириновский.)

Особенно часто спекулятивные оценки встречаются в рамках предвыборной борьбы. В качестве примера можно было бы использовать практически любой фрагмент из многочисленных статей г. В. Княжеченко, сотрудника газеты "Экстра КП", приведем лишь начало одной из них: "Известный кандидат в губернаторы, не перестающий хвастать наличием у него «достойной команды», ходит по заводам и по улицам, выдает на гора пламенные речи, а его говорливые помощники от прессы только и делают, что раздувают по всякому поводу "мировой пожар", и пытаются низвергнуть с колоколен звонарей, которые справедливо смотрят на вещи и видят перед собой не пожар, а жажду свары и жажду власти" и т. д. (Экстра КП) В рамках убеждения все выделенные оценки должны быть обоснованы, то есть читателям должно быть понятно, почему слова «кандидата» – хвастовство, почему его «пламенные речи» достойны осуждения, почему более справедлив взгляд на вещи «звонарей» и т. д. Иначе мы имеем дело лишь с весьма грубой формой риторического софизма. Особенно очевидна недобросовестность в том случае, когда деятельность неугодного кандидата квалифицируется так: "он рвется к власти, жаждет власти". Здесь остается совершенно необоснованным, почему стремление победить на выборах «нашего» кандидата оценивается как совершенно правильное и закономерное, а точно такое же стремление «ненашего» кандидата – как порочащее его. По закону кандидаты равны в своем стремлении к искомой должности и обвинение одного из них в угоду другому должно быть квалифицировано как нарушение закона о выборах. Естественно, что во всей рассматриваемой статье г. Княжеченко не приведено ни одного факта, объективного суждения, подтверждающего справедливость хотя бы одной оценки автора. По степени спекулятивности этого оратора можно сравнить только с г. Жириновским, который также не утруждает себя хотя бы какими-нибудь элементами доказательства, ограничиваясь лишь наиболее спекулятивными формами внушения.

Это, конечно, не означает, что оратор должен совсем отказаться от оценок, ограничиваться только предъявлением фактов, однако отметим еще раз: здесь допустимы не любые формы, а только те из них, которые соответствуют действительности, не построены на прямом обмане аудитории, т. е. оценки должны быть обоснованы в речи.

Что делать, если против нас используют такие спекулятивные средства? Прежде всего, необходимо правильно понимать, какой прием использует оратор. Только в этом случае удастся эффективно противостоять ему. Во-вторых, необходимо хорошо знать предмет обсуждения. Ну и, конечно, важно сохранять спокойствие и не возмущаться, если факт применения уловки установлен. Навешивание ярлыков, опорочивание аргументов и т. п. должны быть названы и оценены. На такие уловки, как лесть оппоненту или ставка на ложный стыд просто не надо попадаться. Если оппонент употребляет софизмы, необходимо указать на ошибки в его рассуждениях, однако не следует обвинять его в том, что эти ошибки допущены сознательно: очень трудно доказать, что оратор пошел на прямой обман, и лучше в этот спор не втягиваться.