Текст книги "Хроники Лайка (СИ)"

Автор книги: T Lycan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Следовало спешить. Обстоятельства появления этого человека безо всяких сомнений привлекут к себе внимание чародеев, и те посмеют увести его, Сильварда, добычу прямо из рук. А сражение с сильными мира сего граничит с самоубийством. Бесперспективность этого занятия доказал маг-император Мирдин Талессиан, уничтожив заморский реннарский десант, посмевший высадиться на его земле. В одиночку. В одно мгновение. Правда с тех пор и самого колдуна никто не видел. Сгинул – туда ему и дорога. Но его потомки до сих пор правят Сиаром под присмотром Вечного Герцога.

– Пресветлая Ариана! – удивленно выдохнул искоренитель, бросив наконец взгляд на узника. Треть его тела покрывали старые ожоги. Также бросался в глаза ветвистый шрам, оставленный коронным разрядом. Неужели в его сети попался настоящий боевой маг? Какая удача! Этот улов возвысит Сильварда среди прочих кардиналов, и упрочит его притязания на кресло понтифика. Доселе добычей Ордена становились лишь неофиты, едва умевшие сотворить какое-либо из своих плетений. Но и те дорого продавали свои жизни, вкладывая самих себя в атакующие печати. Понимая, что силой чародеев не сломить, секта вела борьбу за умы населения, пестуя недоверие к адептам Силы, предлагая услуги разного толка князьям, и заключая порой такие союзы, что едва ли не противоречили догматам самой организации.

Глава отдела расследований по делу еретиков отложил в сторону какой-то причудливый хронометр, снятый с запястья жертвы и дал отмашку заплечных дел мастеру из своей свиты, деловито бренчащему своими нехитрыми инструментами. Писарь, устроившийся в углу на бочке, давно уже затеплил свечу и ждал возможности скрупулезно занести в протокол ход допроса. Палач открыл склянку, смочил ее содержимым тряпицу и сунул под нос подозреваемому. Тот дернулся и застонал. Наверняка из-за раны в плече, ведь кат еще даже не начал затягивать винты на специальных колодках на ногах своего подопечного.

– Кто ты? – был задан первый вопрос.

Пленник не ответил, расширившимися от ужаса глазами изучая обстановку в поисках спасения. Он еще не осознал, в какой переплет угодил.

Каратель ударил его по щеке тыльной стороной ладони, привлекая внимание к своей персоне:

– Я задаю вопросы, ты отвечаешь!

Мужчина крепко зажмурился, словно желая проснуться от жуткого сна, затем широко распахнул глаза и... плюнул в лицо своему мучителю. Палач беспристрастно (не в первый раз) утерся, потом взял из жаровни обмотанный тканью железный прут и ткнул в грудь допрашиваемому. Тот заорал, как любой другой на его месте. А потом заговорил. Быстро-быстро, захлебываясь собственным потоком слов. Но ни единого кардинал разобрать не смог. Он подошел к дыбе, отстранив экзекутора, и, как тот, погибший рыцарь, коснулся медальона, снять который его подручные не сумели. Звезда с семью лучами. Семь – число Света. Ошейник. Значит ли, это этот человек – Его раб?..

Мужчина неожиданно расхохотался, как безумный, и принялся щелкать пальцами. Внезапно сегментная лента ошейника ожила. Сжалась, душа своего носителя, давя на кадык. Смех захлебнулся, глаза закатились, и он обмяк в колодках.

В воцарившейся тишине отчетливо тикала стрелка хронометра, и Сильвард осознал, что напрасно теряет время. Никаких ответов он не добьется. Но формальность была соблюдена, хоть узник и не изъяснялся по-сиарски.

– Да будет наказан по заслугам! – произнес Сильвард ритуальную фразу инквизиторов, вытер руку о полы своего одеяния, словно прикоснулся к скверне, и быстрым шагом вышел прочь, отдать новые распоряжения.

Писарь, скрывающий лицо под глубоким капюшоном, посыпал чернила мелким песком из небольшого мешочка, дождался, пока излишки впитаются и сдул крупицы в жаровню. «Бред собачий», – гласила единственная запись, сделанная им за все время. Хорошо, что оставшийся в камере палач не умел читать, и лишь проводил его действия почтительным взглядом, словно он совершил некое священнодействие.

Проникнуть в крепость в сумерках не составило особого труда, так как стража несла службу из рук вон плохо. Скрываясь в тенях, воспитанник архимага нашел человека, место которого мог занять, не привлекая излишнего внимания. Тучный писарь, страдающий псориазом (болезнь кожи) прятал уродство под монашеским облачением. Объем тела восполнила куртка с зашитыми в подкладку стальными пластинами. Что же до лица – так Тени всегда славились умением перевоплощаться. Немного гримерного искусства – и дело в шляпе. Вернее, в капюшоне. Быть узнанным в возможной беседе Аллен не сильно опасался: за какую-то провинность в прошлом лишенный языка секретарь не отличался разговорчивостью.

Собрав в мешок все, что удалось снять с пленника, Венимер взвалил тот на плечо и покинул подземелье.

***

Во внутреннем дворе форта заканчивались приготовления к аутодафе. Часть плит в центре мощеного плаца выломали, дабы вбить столб, к которому привязали бессознательного пленника. Интендант, ошеломленный тем, что высокое начальство свалилось, как снег на голову, лично помогал таскать горючие брикеты из навоза и соломы, так как хвороста было не сыскать на целый день пути в любом направлении. В ход пошли даже чудом сохранившиеся обломки деревянной мебели и бочки из-под солонины. И все это под конец было щедро облито парой кувшинов лампадного масла. Собравшийся гарнизон втихаря, чтоб командиры, а тем паче гвардейцы кардинала не услышали, – за подобный азарт можно и самому на костер угодить, – делали ставки на то, придет ли в себя еретик, когда огонь начнет лизать тому пятки. Солдаты, под каким бы знаменем ни стояли, и за какую идею бы ни сражались, никогда не упускали случая поживиться. Большинство склонялось к мысли, что да. Но были и те, кто считал иначе. Они надеялись в случае победы неплохо нажиться на проигравших.

Уже минула полночь, когда, наконец, кардинал вышел к народу. Миновав первый ряд личной стражи, находящихся при полном параде, он встал в нескольких шагах от приговоренного и произнес короткую, но весьма пламенную речь. Оратором он был превосходным. Каждый, стоящий на площади, освещаемой факелами, закрепленными на стенах укрепления, проникся его словами, был горд оказанной ему честью стать частью великого деяния во имя Веры, во славу Света, во благо Ордена. Когда Сильвард закончил говорить, гвардейцы с шипением обнажили эстоки и отсалютовали своему господину. Над фортом разнесся нестройный, но все же восторженный рев.

– Так несите же огонь! – перекрыл приказ священника гул ликующей толпы.

Стоящий в задних рядах солдат проявил инициативу, с энтузиазмом вырвал ближайший к нему факел из железного кольца, и маршируя, как на смотре, двинулся к центру площади, мимо расступающихся перед ним товарищей.

– Всадник! – раздался крик одного из лучников, чье внимание чудесным образом было сосредоточено на внешнем мире, а не на творящемся внутри стен ритуале очищения.

В распахнутые настежь ворота (держать оборону было решительно не от кого) на белоснежном скакуне ворвался седой, как лунь старец в сером плаще из собачьей шерсти. Жеребец, осажденный твердой рукой, заржал, встав на дыбы. Людское море отхлынуло прочь от молотящих в воздухе копыт.

– Остановитесь, безумцы! – властный голос, натренированный на полях сражений и в залах совещаний с государственными мужами за многие циклы не утратил своего воздействия на окружающих. Страх сковал защитников крепости, еще не отошедших от единения сознаний, которое так грубо прервали. Лишь рыцари загородили собой повелителя, готовые противостоять любому, кто рискнет на него покуситься.

Взгляд кардинала прикипел к фибуле плаща незваного гостя. Лицо он тоже узнал. Враг Ордена номер один. Как этот ренегат посмел явиться пред его очи?!

– Враг мой, ты меня не остановишь! – воскликнул Сильвард, твердо вознамерившийся довести начатое до конца, даже если это будет стоит его собственной и жизней всех окружающих его людей. Пусть даже героическая смерть не входила в его планы, сдавать позиции он не собирался. Его подвиг будет внесен в анналы организации и послужит примером для остальных сектантов, как пример несгибаемой воли перед лицом превосходящего по силам противника: глава Совета Храма Талеверана был способен одним мановением руки сровнять форт с землей.

– Ты не ведаешь, что творишь! – вновь попытался воззвать лорд Раван к рассудку кардинала.

– Отчего же? Узри участь, уготованную всему вашему роду, волшебник.

– Не вынуждай меня. Я, последний император древнего Сиара, и так пролил ее немало. Но, если придется, еще пара жизней не будет иметь значения.

– Факел мне, живо, – приказал искоренитель ереси, пропуская мимо ушей вещание колдуна.

Солдат, несущий огонь, попытался двинуться вперед, но чья-то рука схватила его за плечо. Острая боль зародилась в спине и пронзила грудь. Он вскрикнул, глядя на высунувшееся из нее острие ятагана. «Почему?» – удивленно шевельнулись его губы, и он соскользнул с лезвия, закрыв телом зашипевший светоч.

Убийца взмахнул клинком, смахивая кровь, и сорвал с себя балахон.

– Ублюдок! – взревел капитан стражи, тот самый рыцарь, со знаком отличия в виде плюмажа на шлеме. – Я покараю тебя за оскорбление, что ты нанес Его Высокопреосвященству.

– Ну, давай, – презрительно сплюнул ему под ноги ассасин.

Если уж собравшиеся на площади люди так сильно желали увидеть чью-то смерть, грех лишать их такого удовольствия. Пусть даже смерть в итоге распахнет свои объятья другому человеку.

Демонстрация превосходства – вот что деморализует противника. Аллен поднес ко рту скрюченные пальцы левой руки и прошептал слова древнего наговора Теней. Ментальное воздействие без заряженного кристалла, кои пользовали в хвост и в гриву аудиалы прошлой эпохи, лишь за счет собственного потенциала. Цель – остановить внутренние часы противника на несколько мгновений, достаточных для выполнения задуманного.

Венимер очертил ногой полукруг, сжимая внутреннюю энергию, как пружину, отставил ее назад, для упора. И рванул вперед, как сорвавшаяся с тетивы стрела. За шаг до застывшего истуканом капитана с занесенным обеими руками мечом, собиравшегося разрубить надвое выскочку, адепт короткого клинка сделал пируэт и нанес удар, вложив в него еще и центробежную силу. Двояковогнутое лезвие пробило стальной горжет. Рыцарь, хрипя, булькая и фонтанируя кровью из рассеченного горла, пал на колени.

– Еще самоубийцы найдутся? – вежливо поинтересовался воин, не спеша убирать оружие. Вдруг еще кому-то неймется?

– Лучники! – взревел Сильвард, видя, как рушатся все его планы.

Разрозненный залп увяз в динамическом щите, окружавшей архимага. Пара стрел, доставшихся его ученику, со звоном отлетели от стальной полоски в его руках. Аллен вскинул руку, и короткий болт из закрепленного в наручи самострела отправился в полет. Один из лучников, словив в глаз снаряд, свалился со стены.

Старик Вирдис, устало покачав головой, во избежание дальнейших жертв коснулся нитей ментальной сети, набрасывая ее на обитателей форта, погружая их в сон. Люди стали падать прямо там, где стояли.

– Учитель, может его... того?.. – спросил ассасин, красноречиво поведя ребром ладони по горлу, стоя над телом в алом облачении инквизитора.

– Оставь его, убьешь – на его место придут еще двое. А от этого мы хотя бы знаем, чего ожидать.

Хмыкнув, Венимер переступил спящего, не отказав себе в удовольствии наступить на пальцы, богато украшенные перстнями. Что именно хрустнуло под его сапогами – камни или кости, убийца решил не выяснять. Перерезав путы, он молниеносно вернул ятаган в ножны, заведя руку за спину. Подхватив валящееся тело пленника, взвалил себе на плечо.

Маг спешился и подошел к ученику:

– Ты собрал его вещи? – спросил он, принимая на руки тяжелую ношу.

– Конечно. Лежат в мешке возле стены.

– Тогда бери мою лошадь, и отправляйся в обратный путь. Увидимся дома.

– Да, наставник, – склонил голову Тень, беря под уздцы белоснежную красавицу, преподнесенную в дар архимагу одним князем из личных конюшен. Не то, чтобы старик нуждался в животных для перемещения, но подарок есть подарок. Зато Аллену кобыла сейчас пригодится, ведь ему еще следовало изловить своего коня, бродящего где-то в степи. А с перекладной путь восвояси пройдет значительно быстрей.

Дождавшись, когда княжич отойдет на достаточное расстояние, старец смежил веки и стал сворачивать окружающее пространство. А после исчез, словно его тут никогда и не было.