Текст книги "Хроники Лайка (СИ)"

Автор книги: T Lycan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Lycan T.
Хроники Лайка

Хроники Лайка.

Глава 1.

Мой бой окончен, близится конец.

Из рук судьбы я принимаю чашу...

(Тэм Гринхилл)

Я открыл глаза, но не увидел ни зги. Так себе возвращение в реальность. Левое плечо агонизирует: пробито навылет. Раны я, конечно, прижег, потому и отключился. Не так-то просто решиться поджарить собственную плоть. Впрочем, вряд ли он колебался перед оказанием первой помощи нашей общей тушке. Как ни крути, но «меч» – это инструмент, заточенный исключительно под убийство. Безо всяких прикрас. Сомнения ему чужды. Он действует по обстоятельствам.

Я попытался отрешиться от вопля нервных окончаний, сообщающих о неисправности организма, и, когда мне это удалось, прищелкнул пальцами здоровой руки. Жест – скорее привязка сознания, нежели необходимость. Передо мной вспыхнул шар низкотемпературной плазмы (читай – пламя), дающий достаточно света, чтобы оглядеться. Хотя, смотреть-то и не на что: потолок и четыре стены. Хорошо быть пиромантом. Наверное. В недрах моего черепа скрывается триггер, наделяющий меня феноменальной способностью манипулировать окружающим миром посредством концентрации мысли. Что он из себя представляет? Некое био образование. Возможно, опухоль. Не уверен. Как я делаю то, что делаю? «Меч» бы ответил: «Не задумываясь!».

Странно сознавать двойственность своей натуры, при этом практически ничего не помня о прошлом. Приходится развлекать себя досужими догадками рефлексирующего «щита». Мысли неторопливо, нехотя, возникают из пустоты, сталкиваются, нагромождаются друг на друга, как ледяные торосы, бьются на осколки и вновь обращаются в прах. Словно шестеренки механизма под названием мозг повреждены. Преднамеренно. Такая ломота в висках бывает после «общения» с телепатом.

Грудь ощутимо ноет – третий по степени источник раздражения. Я опустил подбородок, скосив глаза. Так и есть, два сплющенных комка металла, засевших в жилете. Гематома будет знатная, но, хоть ребра целы. Это я выяснил, потянувшись за валяющимся поодаль выпавшим из травмированной конечности угольно-черным «Вихрем». Карбоновая рукоять уютно устроилась в ладони. Выщелкнув обойму, я цинично усмехнулся последнему патрону. Пристроив магазин между коленей, загнал его обратно. Зажав зубами, передернул затвор. Почесав вороненым дулом пульсирующую жилку на виске, сказал: «Бах!». Именно сказал, так как указательный палец остался на защитной дужке, а не лег на спусковой крючок. Видимо, мое подсознание сочло, что смерть без хорошей причины – это полный отстой. Чертовы пост эффекты смены личностей.

Занятно, но второе "я" на полном серьезе считает меня ментальной программой, существующей чтобы сдерживать его разрушительную натуру, дабы мир не окунулся в огненную купель в моменты его отдохновения. Самомнения ублюдку не занимать. Учитывая, что активность альтер эго составляет порядка двух процентов от общего периода бодрствования: оно необходимо исключительно в экстремальных ситуациях, когда – либо ты, либо тебя.

Жарко. Пот льет градом. Неудивительно, что я забился в дальний от входа угол помещения: сплавленные между собой раздвижные створки медленно остывали. Да, при необходимости я могу нагревать предметы до звездной температуры. Сам себе ускоритель частиц. Живое орудие. Псионик огненного типа. «Сварщик». Чудовище в глазах обывателей. А что делают с монстрами? Правильно, ненавидят. И используют в собственных интересах те, кто обладает властью и правом отдавать приказы.

Хорошо, что вентиляция работает, иначе я б задохнулся. Кстати, на кой ляд она в этом мешке?

В металлическую преграду забарабанили, используя ноги, так как касаться руками было чревато ожогами.

– Открывай, педераст! – глухо донеслось из-за дверей.

И как я должен это сделать? В результате нагрева створки заклинило, а панель доступа прострелена.

– Ага, щас, – оскалился я, переводя пистолет на источник шума и пропуская мимо ушей колкость, прекрасно сознавая, что обвинение совершенно не по адресу. Но охрану комплекса можно понять: персонал, контактировавший со мной, перебит, коллег их «меч» тоже покоцал. Но ведь, и они в долгу не остались, а три попадания в корпус тому доказательство.

– Не дури, Седьмой, – вновь воззвал ко мне голос неизвестного и потустороннего, – сдавайся! Иначе твой индекс объявят сломанным...

Нетрудно догадаться, что это значит: сломанный индекс, – агент, проваливший задание, – подлежит утилизации. Индекс – это я. Всего лишь номер в неком реестре, куда заносится каждый обладатель сверхъестественных способностей в зависимости от его силы. Условно, конечно, ибо нет надежного способа ее определения. Все познается в сравнении. Седьмой – мой позывной и, соответственно, ранг в этом списке. У каждой страны он свой и является государственной тайной. Я – один из немногих в мире псионов, не испытывающих так называемого энергетического голодания при использовании своих талантов, переходящего порой к коматозному состоянию вследствие гликемии. Неудивительно, что все активные индексы сладкоежки поневоле. Хотя, лично я отдаю предпочтение пиву и соленой рыбке. Уникум, на!

– Блядские индексы! Душить их надо во младенчестве. Пуповиной. – Кажется, кто-то расстроился, не удовлетворенный моим молчанием. Раздался свист включенного инструмента, а затем диск болгарки врезался в щель между створок. Мое время было на исходе. Скоро вертикальный разрез будет закончен, двери разожмут домкратом и меня нашпигуют транквилизатором. Или свинцом. В зависимости от поступивших сверху указаний.

Я вернул «Вихрь» в набедренную кобуру, с характерным треском отцепил липучки и матерясь от боли в потревоженном плече, избавился от жилета. Тяжелый, да и надобность в нем исчезла. Я твердо решил не даваться живым. Если идея не выгорит (хорошо звучит!), то задействую последний довод в своем арсенале – «крематорий».

Я встал напротив противоположной от входа стены, выделяющейся на фоне остальных: она была не бетонной, а гранитной. Кто-то сильно заморочился, привозя кусок скальной породы целиком, или разломав на части, а затем собрав по кусочком, как мозаику, на месте. И ради чего, спрашивается? Не спорю, двухметровая звезда с семью лучами, заключенная в круг, смотрится весьма стильно, но к чему такие напряги? Я провел рукой по линиям, пальцы ощутили оплавленный камень. Такой образчик «наскальной живописи» я сотворю минут за десять.

Но образы, которые мозговой сканер вложил в мое подсознание, влекли именно к этой мистической фигуре. Каждый пройденный коридор, поворот то вправо, то влево. Даже дверь с электронным замком, открывающимся особой ключ-картой, снятой с трупа владельца. «Меч» после пробуждения тут же повело на цель, и он прошел к ней в своей манере – напролом, не считаясь ни с чьим мнением и не заботясь о побочном ущербе. Интересно, что бы он делал, если б на двери был бы сканер сетчатки глаза? Учитывая, что ликвидацию моя вторая ипостась начинает обычно с головы. Лицо вспухает волдырями, как поверхность кипящей воды, трещат и вспыхивают волосы... Белки глаз варятся за милую душу. Какая уж тут целостность внутренней оболочки.

Я несколько раз вдарил кулаком по стене, ссаживая в кровь костяшки пальцев. Это тоже было частью замысла. Или же телепату было мало просто похозяйничать в разуме, ставя блоки на собственных воспоминаниях и загружая в мозг левые, отчего я не знаю, что из моих знаний истина, а что вымысел. Картина мира переливается из пустого в порожнее, и я, хоть и в центре событий, в то же время совсем не у дел. Гребанная неопределенность. Бесит!

Окропив кровью центр стены и, соответственно, начертанной на ней фигуры, я отошел на пару шагов, под сноп летящих из-под резака искр, опустившегося уже до середины проема. Встав полу боком, я простер перед собой руку, щелкнул пальцами, раскрыл ладонь и врубил «огнемет». Струя горячего воздуха, раскаляющегося с каждой секундой, ударила в стену. Алая жидкость испарилась почти мгновенно, а затем камень стал чернеть от бьющей в него реактивной струи. Минута, вторая, третья... Я заскрипел зубами от бессильной злобы, устало опускаясь на одно колено. Пусть «голод» мне не страшен, но и у меня есть свой предел. Результата не было. Чертов мозгоправ сыграл со мной знатную шутку. Может, стоит все же сдаться, а потом, когда-нибудь, найти гада и прикончить?

За миг до того, как иссяк поток пламени, и моя рука опустилась, контур звезды, словно вобрав в себя весь доселе сконцентрированный на нем огонь, выплеснул его наружу. А створки дверей, между тем, начали расходиться. Но нет, вопреки моим ожиданиям, никто не просунул ствол в образовавшуюся прореху, спеша взять меня на прицел. Продолговатый цилиндр влетел в комнатушку, и запрыгал по полу. Граната, самый логичный вариант. Я инстинктивно ломанулся в противоположную сторону, не желая гадать, какая же у нее начинка. Светошумовая? Осколочная? Или просто газ? Плевать! На скорости сближаясь лицом с полыхающими линиями гептаграммы, я подумал, что убиться о стену – тоже неплохой вариант.

***

Существует расхожее мнение: «Я закрываю глаза и мир перестает быть». Очень по-детски. В стиле: «Не вижу зла, не слышу о зле, не говорю о нем, то и защищен от него». Слеп-глух-нем. Разве, отвернувшись от совершаемого злодеяния (моя хата с краю), и пойдя своей дорогой, оно станет от этого менее преступным? Трусость? Мудрость? Легко судить других, пока своя шкура цела. Впрочем, меня понесло совсем не в ту степь, извиняйте!..

Зажмурившись, с вытянутой рукой, я продолжил свой бег. Ладонь не ощутила преграды, звездочки из глаз не посыпались в отсутствие столкновения лба о стену. От удивления, я запутался в собственных конечностях и запнулся, успев извернуться в воздухе и упасть на спину, не желая травмировать здоровое или лишний раз бередить и без того пульсирующее рвущей болью плечо. По инерции меня протащило с метр, и я ощутил лопатками всю прелесть силы трения. Да уж, думать наперед – не мой конек, – зря я снял жилет. Я сморгнул брызнувшие из глаз слезы и обмер. Надо мной простирался Космос. Розово-алая туманность на иссиня-черном фоне, расцвеченная алмазными вкраплениями термоядерных реакторов. Стрелять-колотить! У меня перехватило дыхание, сперва от восторга, – хотя красоты мира чаще всего были мне до полярной звезды, – потом от ужаса.

Но я мог дышать. Глаза не стекленели. Давление не падало ни вокруг, ни внутри меня. Ни малейших признаков декомпрессии. Значит, я не посреди вакуума. Даже гравитация и та надежно удерживает меня на месте. Привычный один "g". Все постигшие меня эффекты – чисто психологические. Что ж, от них никто не застрахован. Я отвернулся от переливающегося (купол!) «неба», и оно перестало для меня существовать.

Круглая платформа в добрую сотню метров в поперечнике, подвешенная в пустоте. Если сила притяжения в норме, значит ли это, что площадка движется в пространстве с постоянным ускорением? Почему нет. До ближайшей искры, горящей в пугающе-потрясающем небосводе, астрономическое расстояние, которое даже представить трудно. Если есть нечто, приводящее эту странную арену в движение, то оно находится снизу. А пока что под моими ногами только идеальные шестигранные плиты из темного материала, на ощупь похожего на шершавое стекло, в щели между которыми не просунуть и лезвия ножа.

Заглянуть за грань также не представляется возможности. По окантовке лепятся друг к другу сотни сияющих жемчужным светом островерхих арок, затянутых радужным маревом. Словно двери, ждущие, чтобы в них вошли, куда бы те ни вели. Своеобразный Перекресток Миров. В центре конструкции, как ось барабана, возвышается на добрый десяток метров обелиск, устремленный к неведомому солнцу.

Никаких признаков неприятеля. Наугад и насквозь прошел я один. Странно: никогда не слышал о существовании порталов. В реальности, разумеется, так как в часы досуга я поглощал множество книг, от беллетристики до энциклопедий. Но могу ли я доверять своей памяти? Ха! Не доверяй никому и ничему, даже своему сердцу (стучит, зараза!).

– Убил бы за воду, – прохрипел я, обезвоживание давало о себе знать, а фляги у меня не оказалось.

Ближайшая к ноге плитка неторопливо с механическим скрежетом начала подниматься, образуя колонну того же сечения. От удивления я отступил на пару шагов. Достигнув высоты мне по грудь, колонна замерла, лязгнули невидимые затворы. На одной из ее сторон оказалась выемка, в которой скрывался граненый хрустальный цилиндр, и в нем что-то ощутимо булькало. На крышке вкруг шла красная надпись: «Inferno Project». В центре красовалась римская цифра «VII».

Хм, что еще за «Проект Инферно»? И снова мой индекс, совпадающий с числом лучей звезды, открывшей мне сюда дорогу. Установив емкость поверх столба, я неловко свинтил крышку. Отвратительное чувство неполноценности захлестнуло меня, орудующего одной рукой. Избавившись от «пробки», я пролил немного жидкости на пол. Плитка не зашипела и не стала плавиться. Хороший признак. Или же подножный материал индифферентен к кислотам? Усмехнувшись своим мыслям, я продолжил эксперимент, обмочив кончики пальцев нерабочей руки. Неприятных ощущений не последовало. Плюнув на все, я запрокинул тару и влил в себя ее содержимое. Ни запаха, ни цвета, ни вкуса, так говорят про воду. Мне же показалось, что ничего вкуснее я в жизни не пил. Жажда решает. Жаль, что ее оказалось так мало: что такое пол литра для немалого по габаритам человека?! Но, это лучше, чем ничего. Я вернул опустевшую емкость на место, и столб ушел обратно в пол.

– Аптечку! – кажется, я начал разбираться, как тут все работает.

Не прокатило. Блин. Минут десять я выпрашивал у бездушного механизма пространственных врат одну мелочь за другой, но ничего больше не добился. Торчать на месте показалось мне бессмысленным занятием. Я стал присматриваться к аркам. Какую выбрать? Одинаковые, до безобразия. Можно, конечно, ткнуть пальцем в первую попавшуюся и пройти сквозь масляную пленку навстречу неизвестности, но...

– Где я должен оказаться? – произнес я в пространство.

Центральная стела внезапно отбросила длинную тень, словно за ней зажегся источник света, хотя доселе тот лился со всех сторон разом. Внешний обод пришел в движение, арки замелькали, кружа голову, пока не слились в единую полосу. Неведомый крупье раскрутил рулетку. И когда движение замедлилось, а после и вовсе остановилось, все снова встало на свои места, теневая стрелка ясно указывала на мою дверь. Глубоко вдохнув, как перед прыжком в воду, я шагнул сквозь опалесцирующую завесу.

Стопа не ощутила под собой опоры, душа ушла в пятки, а я рухнул в пропасть. Я не успел толком помянуть крепким словом свою поспешность, как падение сквозь густую хмарь прекратилось.

Я завис. Когтистая лапа страха разжала хватку на бешено колотящемся сердце, чей стук набатом звучал в окружающей тишине. Абсолютное безмолвие посреди движения воздушных масс. Глаз бури. Здесь царит тишина и покой, но протяни руку, как плоть с кончиков пальцев срежет центрифуга урагана, стальной серостью мчащаяся вокруг меня.

Мое сознание выбросило на роль наблюдателя. Рука, безо всякой команды с моей стороны, охватила лицо, с трудом сдирая идеально выкованную серебристую маску, в точности повторяющую мое лицо. Что это, визуализация «меча»? Второй "я" начисто проигнорировал запрос, не снизойдя даже до привычной циничной насмешки над собратом, прославляющей его превосходство. Неужели даже он был растерян? Нонсенс! Пальцы сжались, ломая маску. Осколки не посыпались вниз, зависли в воздухе, как и я, а затем сложились в нечто новое. Сегментная лента с медальоном по центру легла поперек ладони. Миг спустя все та же рука поднесла новообразование в шее, и прямоугольные грани ошейника сошлись друг с другом. Круг замкнулся.

Ветряную сферу вмиг разметало, словно по чьей-то воле. Меня ослепил солнечный свет, резанувший глаза не хуже клинка, и падение к неизвестной земле возобновилось. «Да что за...» – мысль не успела сформироваться, как сознание вновь угасло.

***

Я пришел в себя, лежа на чем-то жестком и холодном. Со стоном высвободил руку из-под тела, в которую тут же впились сотни острых иголок – отлежал. Восстанавливая кровообращение, сжимая и разжимая кулак, я сел. Круглый постамент, несущий на себе отпечаток дождей и ветров. Какие-то геометрические фигуры, складывающиеся в неизвестную схему, отлитые из позеленевшего металла, похожего на медь. И что это может значить? Без бутылки не разберешься, а с нею – нафиг надо!

Я поднялся на ноги. Хоть солнце и грело, но от камня прямо-таки тянуло пронизывающим холодом. Застудиться до кучи мне не хотелось. Странно, но плечо уже не так беспокоило, как раньше, хотя до прежней функциональности было еще далеко.

Итак, что мы имеем? Каменный цилиндр трех метров в диаметре и высотой в два. Вокруг ничего, только камни. Вплоть до кольца скал, находящихся в полукилометре. Хм, конструкция явно рукотворная. Только я даже предположить не могу, кому сие творение под силу. Если это терракинез, то владеющий им на таком уровне может по праву называться богом. Впрочем, пока что это не актуально. Нужно выбираться отсюда, хотя бы чтоб утолить все еще мучившую меня жажду. Пока что удается отвлечься, покусывая кончик языка. Вроде бы еще помогает катать во рту мелкий предмет, но совать туда камушек я не рискнул, мало ли какую пакость занесу в организм вместе с ним. То, что я свободно дышу не значит, что местные микроорганизмы не прикончат меня. А ведь они есть и в воздухе, и в воде... Куда ни кинь всюду клин!

Я присел на краю постамента, свесив ноги, собираясь спрыгнуть, как узрел вдали у гор какую-то движуху. Всадники, числом около десятка. Направляются в мою сторону. Видимо в скалах есть проход. С виду люди и кони, уже неплохо. Вот только удастся ли договориться? «Попаданцев» обычно не ждет ничего хорошего – закон жанра. Но ведь меня так, без хрена, не сожрешь! Еще повоюем, если придется.

И не спрячешься нигде, вся область как на ладони. Много ли времени нужно кавалькаде, рысящей (камни!) прямиком ко мне, чтоб преодолеть несколько сотен метров? Вопрос риторический. Я спрыгнул наземь, выбив искры подкованными подошвами ботинок, прислонился спиной к камню, обхватил себя за пояс рукой ввиду невозможности скрестить обе на груди, и стал ждать.

Ого! Это уже интересно: мало того, что группа неизвестных использует столь необычный для меня вид транспорта, хоть и бронированный, так еще и сама облачена в полные готические доспехи, сверкающие на солнце. В руках длинные копья, нацеленные ввысь, с полощущимися на ветру белоснежными стягами. Хм, белые флаги... Парламентеры? Не уверен, что у нас есть тема для переговоров. Даже если слезно попросят занять какой-нибудь трон или предложат руку и сердце высокородной особы – откажусь. Нафиг такое счастье? Во-вторых, хорошую вещь браком не назовут. ИМХО. Во-первых, от политических игрищ лучше держаться подальше. Во избежание. А-то сел, понимаешь ли, на позолоченый стул, и понеслось: «Милорд, казна пуста, оголодавший народ бунтует, а соседи зарятся на наши границы...».

Кажись, пронесло. Кавалькада остановилась в пяти шагах от постамента, обступив меня полукругом. Острия копий угрожающе нацелились мне в грудь. Кони фыркали, беспокойно переступая копытами, но всадники без особых усилий удерживали своих скакунов на месте. Бедные коняги, мало того, что таскают на своих хребтах такую тяжесть, так еще и их самих закрыли от вероятной опасности пластинчатой броней. Как бы то ни было, на ролевиков не похоже, слишком уж все натурально.

Предводитель, судя по плюмажу из конского волоса на саладе (шлем такой), молча кивнул подчиненному, и тот отдал ему свое копье, затем неторопливо спешился, грузно с пружинив при приземлении. Сочленения доспеха глухо лязгнули. Как боек по капсюлю. Латник сблизился со мной еще на два шага, и я с удивлением понял, что он ниже меня на голову. То есть, с уменьшением дистанции, тому пришлось все выше задирать голову, чтобы увидеть мое лицо, учитывая, что в такой снаряге повороты шеи влево-вправо – уже предел мечтаний. Впрочем, как оказалось, смотрел он вовсе не на лицо. А на медальон, болтающийся на металлическом ошейнике. Без разговоров, положив руку на рукоять эстока в ножнах у пояса, наглая личность протянула вторую ладонь, закованную в латную перчатку, и заграбастала круглую хреновину. Раздавшаяся следом голос напомнил манеру речи небезызвестного в кинематографе повелителя ситхов. Наверняка был вопрос: «Что это?».

Но бесцеремонность низкорослого наглеца, даже не поднявшего забрала своего шлема, привела меня в исступление. Ну, сейчас ты у меня запечешься до румяной корочки в собственном соку... Щелчок пальцев и... ничего. Нет искры, из которой разгорается пламя.

– Опаньки! – я ощутил, как на затылке зашевелились волосы. Повтор. Снова и снова. Ни малейшего отклика.

Тем временем, рыцарь рванул медальон на себя, в попытке сорвать с моей шеи, заставив склониться в его сторону. Такую наглость нельзя спускать с рук. Я выхватил «Вихрь» из кобуры и приставил к саладу:

– Сюрприз, сучара! – ощерился я в лицо стальному болвану. И спустил курок. В упор. Из смотровых щелей мне в лицо брызнули ошметки глаз или прочее содержимое обратившейся в кашу черепной коробки всадника. А нефиг лапы тянуть куда не следует.

Как много людей, как мало патронов. Меня бросило в холодный пот: я только сейчас вспомнил про запасную обойму. Чертов ментат знатно свернул мне мозги набекрень, раз я лажаю раз за разом в казалось бы привычных для меня вещах, в свое время отточенных до автоматизма на уровне рефлексов. Вот уж действительно – сломанный индекс...

Успею ли я перезарядить оружие? – мелькнула мысль. Я опустился на колено, вслед за рухнувшим с жутким грохотом броненосцем. Чем больше шкаф, тем громче падает. Нажал на кнопку, пустой магазин под своим весом покинул гнездо. Зажал зубами затворную раму, освобождая рабочую руку, и потянулся за патронами.

Главарь меж тем не терял времени даром. Пришпорив коня, направил его ко мне. Копье крутанулось в руках вожака, обернувшись ко мне черенком, и он нанес удар. От первого я чудом уклонился, склонив голову набок, второй же выпад угодил мне прямо в лоб. Из глаз посыпались искры, мой затылок влетел в камень находящейся за спиной возвышенности, и все поглотила темнота.

***

По дороге к форту направлялись два всадника. Старик, кутающийся в простой серый плащ, несмотря на довольно высокое положение дневного светила, дарящего тепло, видимо его кровь бежала по телу уже не столь резво, как в былые годы. Перевитые сине-зелеными прожилками ладони без каких-либо признаков немощи, на вроде тремора, сжимали поводья. Единственной примечательной деталью в его внешнем облике был лишь знаменитый на весь Вэйсар двухцветный символ света и тьмы, заключенный в оправу в виде человеческого глаза, показывающий его принадлежность к Храму. Вирдис Раван, архимаг.

Его спутник был мужчиной, как молвится, в самом расцвете сил. Неудивительно для того, кто только разменял десятый цикл смены времен года. Длинные волосы цвета соломы были попросту стянуты в конский хвост, голубые глаза спокойно, но очень цепко обшаривали окружающее пространство, хотя никаких признаков угрозы в голой степи не наблюдалось. Просто их обладатель привык быть настороже, в любой миг готовый к перемене ситуации. Дорожная кожаная куртка скрывала под собой умело развитое тело воина, которому престало иметь под рукой добрый меч. Но на виду у пояса висел простой охотничий нож. Лишь изредка, когда ветер вздымал полы его темно-зеленого плаща-накидки, были видны «уши» весьма необычного и редкого в этом мире оружия – ятагана, подвешенного рукоятью вниз под правую руку. Столь специфическое ношение клинка выдавало в нем приверженца, а точнее, наследника расформированной на заре нынешней эпохи организации. Княжич Аллен Венимер, единственный человек за последние десятки циклов подвергшийся обучению довольно жесткой школе Лиги Теней, затрагивающей как физическую, так и ментальную области.

– Наставник, ты так и не поведал мне, зачем мы отправились в путь. – Обратился к старцу ассасин.

– Недавно разразившийся шторм ознаменовал приход в наш мир некого человека, гибели которого я не могу допустить. По крайней мере до момента Пробуждения его Силы. Его захватили в плен поборники небезызвестной тебе идеи, наивно полагающие, что все зло происходит от магов. Методы этих фанатиков не отличаются особой гуманностью, так что вскоре этого человека ждет весьма печальный итог. Но мы, разумеется, не позволим этому случиться.

– Объект нашего интереса подвергнут пыткам? – предположил убийца.

– Конечно, только эти ухищрения не принесут ни малейшего результата, кроме удовлетворения жажды крови. Чего можно ожидать от человека, не являющегося носителем нашего языка, кроме гневных выкриков, сулящих проклятья на головы мучителей и услаждающих их уши воплей?

– То есть, мы позволим орденцам истязать его, но не допустим казни?

– Именно, познав на своей шкуре, что значит боль, он задумается в будущем над тем, чтобы причинять ее другим людям.

– Жестокий урок, – присвистнул Аллен.

– Но весьма действенный, – подтвердил Вирдис.

– Так что ты прикажешь мне сделать?

– Скачи вперед. Проникни в стан неприятеля и проследи, чтобы пленник выжил. Выбор методов оставляю на твое усмотрение, ты знаешь все, что я мог тебе передать.

– Да, наставник! Скажи, а этот человек – ты видел его будущее? Он настолько важен, что удостоился внимания самого главы Совета Храма?

– Будущее таится во мраке неведения. Меня учили прозревать, но нельзя слепо верить всему, что тебе открылось. Ведь видения каждый толкует по-своему. А значит способы решения той или иной увиденной проблемы остаются за нами и зависят лишь от наших личных качеств. Я счел необходимым вмешательство в судьбу этого человека. Будет ли он благодарен за спасение или же проявит себя как-то иначе – покажет лишь время. Что же до тебя, то в его лице ты сможешь обрести сподвижника, если не друга, который встанет с тобой спина к спине, и не пожалеет ради тебя собственной жизни. Я считаю, это дорогого стоит.

Венимер не ответил, дал шпоры коню и погнал его галопом к своей цели. Он успеет и выполнит пожелание учителя. Что же до туманных предсказаний архимага, время в самом деле расставит все на места.

Старик неторопливо продолжил ехать следом. Вскоре господам из самопровозглашенного Ордена Света, извратившего концепцию старой империи, чьим последним владыкой являлся он сам, предстояло лицезреть легендарного с их точки зрения отступника. Пусть конклав кардиналов и совершил символическое сожжение портрета лорда Равана, за неимением тела, с мнением кучки изуверов первый Паладин считаться не собирался.

***

Кардинал Сильвард шел по пятам за семенящим перед ним интендантом дальнего степного форта, полуразрушенного памятника Эпохи Войны между древними государствами. Сиар и Неар. Империя Света и королевство Мрака. Две идеально подогнанных шестерни единого механизма, не могущих одержать решительной победы в своем противостоянии. Два смертельных врага, вцепившихся друг в друга так, что клочья летели. И лилась кровь, реки невинной крови. Бурлящий котел ненависти к врагу, кипящий на страстях обывателей, умело помешиваемый темными жрецами, поколение за поколением исходящий стальным паром легионов, пробующих на зуб крепость обороны неприятеля. Разбивающийся раз за разом о грудь защитников, встречающих лицом к лицу вызов, прилив. Их героизм и отвагу. Но, как известно, обороной войну не выиграть. А ресурсные жилы Неара, занимающего половину континента Риатара, не считая внешних колоний, столетиями иссушались нападками. Близился конец Кристаллической Эпохи. Маги, извечно дергающие из тени за нити своих марионеток, сидящих на тронах, совершили последнюю мерзость, призвав в мир Источники. Черный и белый. Могущественные артефакты, наделяющие своих владельцев практически безграничной мощью. И война на уничтожение началась всерьез. Вряд ли Вэйсар, сотрясаемый землетрясениями и прочими катаклизмами, уцелел бы, не приди в мир следом за Алтарями их истинные хозяева. Подлинные чудовища в человеческом обличии, схватка между которыми остановила затянувшуюся многовековую вражду двух народов.

Пусть нынче нет великих стран, в итоге распавшихся на более мелкие государства, люди никак не усвоят страшные уроки истории, все также позволяя чародеям принимать участие в их жизни, а то и властвовать над собой, за место того, чтобы извести тех под корень. Выкорчевать мечом и выжечь дотла источник несчастий этого мира. Так нет же, то, что теперь именуется Сиаром приветствует над собой далеко простирающуюся длань Храма, расположенного на плато на вершине талеверанского хребта, словно шрам рассекающего материк надвое. На западе, по ту сторону гряды, на месте прежней столицы Неара и прилегавшей к ней территорий, возник Анклав, бразды правления которым лежат в руках жрецов природы, называющих себя друидами. Королевство Фларрон гордится придворной гильдией волшебников, которую не признают равной себе две предыдущие фракции, считая последних неполноценными колдунами – подмастерьями. И это не считая презираемых всеми перечисленными без исключения, слугами Столпа Тьмы – Настоятеля уничтоженной школы мистиков на острове Келеар. Хоть что-то лорд Талеверан, остановивший Войну и расколовший Риатар надвое, сделал правильно. Но, это как посмотреть: именно он основал Храм, недосягаемость обитателей которого вызывает зубовный скрежет, а упомянутый Настоятель – его собственный сын, вознамерившийся доказать родителю, что и сам не лыком шит, грехи которого целиком и полностью лежат на плечах прославленного отца...

Все же, доктрина подлинного Ордена Света, ярым служителем которого являлся искоренитель ереси, единственно верная: каленым железом и очистительным пламенем спасать души несчастных, не находящих собственных сил признать вину и отречься от использования противоестественной Силы, разлагающей душу и ввергающей ее во мрак.

Преодолев лестницу в подвальные помещения, кардинал вошел в небольшую камеру, которая этим вечером была в спешном порядке оборудована в пыточную. На дыбе был растянут мужчина, которого обнаружил и захватил капитан его личной охраны. Не обошлось без потерь, проклятый незнакомец сумел устранить одного из рыцарей, прежде чем того усмирили. Глядя на орудие, сразившее гвардейца, инквизитор осознал, что такой образец огнестрела наголову превосходит фитильные и кремневые ружья, производимые братством горных мастеров. Но изучить его Орден сумеет позже.