Текст книги "Чернокнижник. Три принципа тьмы (СИ)"

Автор книги: Т. Бердникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Глава специального отряда охотников, охотник личного легиона Его Величества, Ашет Аччайо!

Аш влетел в тронный зал вихрем и, недолго думая, опустился перед монаршим троном на одно колено. Тревор улыбнулся, неспешно поднимаясь на ноги.

– Встань, мальчик мой. Я ведь говорил – тебе необязательно постоянно преклонять предо мною колени.

Герольд хотел, было, сказать что-то еще, но король, неожиданно утомленный церемониалом, пренебрежительно махнул рукой.

– Оставьте церемонии, милейший. Своих друзей я приму и без доклада, просто пропустите их.

Глашатай растерянно поперхнулся на полуслове, сконфузился и, низко поклонившись Его Величеству (Тревор с досадой подумал, что он тоже его боится), попятился, освобождая путь другим людям, уже толпящимся возле дверей.

– Отец… – Фредо шагнул вперед, не обращая внимания на протискивающегося в дверь Антона и, улыбнувшись, протянул королю руку для пожатия, – Я счастлив видеть тебя в добром здравии. Признаюсь, после получения послания из уст Антона, я волновался…

Король, который рядом с названным сыном всегда ощущал себя стопроцентным, полноценным человеком, легко махнул рукой.

– Возможно, я преувеличил масштабы проблемы. Мне привиделся дурной сон, и я счел нужным позвать тебя, сынок, однако, не исключено, что я ошибся. Господин Фаррад, рад видеть. Антон… Антон, что с тобой?

Юноша, бледный как мел, стоял перед своим венценосным покровителем, нервно прижимая к груди футляр со скрипкой и, глядя на него расширившимися глазами, только и ждал, пока завершится разговор. Услышав обращение к себе, парень, не сдерживаясь, выпалил:

– Милена пропала!

Король нахмурился. Имя ему ни о чем не говорило, однако, если Скрипач был взволнован, это, должно быть, говорило о многом.

– Кто такая Милена?

Аркано, решительно вступая в разговор, негромко вздохнул и, шагнув вперед, слегка заслонил юношу собой.

– Его подружка. Я бы сказал, что здесь не о чем волноваться, сир…

– Если бы не тот факт, что ее, возможно, похитил Донат, – перебил Ашет, успевший подняться на ноги, – Кроме того, из темницы Фредо бежал опасный преступник, и здесь, мы подозреваем, тоже приложил руку этот колдун.

Князь Финоры, досадуя на свою «свиту» за столь непочтительное поведение в присутствии короля, негромко шикнул и взмахнул рукой, призывая их к молчанию.

– Я собирался рассказать тебе обо всем сам, отец, – чернокнижник почтительно поклонился, – Прошу простить дерзость моих спутников. Дорога сблизила нас, они не видят во мне старшего…

– Тем более, что меня он младше, – полушепотом ввернул Аркано и, покосившись на несколько недовольного Ашета, примолк. Фредо сделал вид, что ничего не услышал.

– Все сообщенное моими соратниками – правда, – хладнокровно продолжил он, – Однако, есть проблемы, возможно, более важные, чем даже исчезновение деревенской девушки и побег Акуто. По пути сюда мы не единожды наблюдали группки людей, высказывающих крамольные мысли. Они планировали искать оружие, кое-кто намеревался отбирать его у стражей, а другие уверяли, что и стражи в любую секунду перейдут на их сторону! Люди боятся, отец, они не хотят видеть на троне монстра и, хотя я не верю…

– Фредо, – король тяжело вздохнул и, покачав головой, вновь опустился на трон, – Мне известны ветры, что дуют в королевстве и я бы хотел, очень хотел вновь обвинить в этом Доната – ему не чуждо подстрекательство, насколько мне известно, – но, боюсь, на сей раз я не могу этого сделать. Мне затруднительно винить народ в недоверии мне – я, я сам себе не доверяю! Ах, сынок, знал бы ты, как мне опостылела эта корона… Как я мечтаю снять ее, хоть на часок, хоть на минутку, хоть на несколько секунд, мечтаю – и не могу. Стоит ей приподняться над моей головой, как я начинаю обращаться, я чувствую, что монстр в моей душе пытается взять верх, и я вновь опускаю корону на голову… Знаю, ты уже пытался помочь мне. Но… мне что-то подсказало… подумалось… быть может, на сей раз удастся?..

– Может удастся, если мы найдем Доната.

Неожиданно раздавшийся из тени у дверей голос заставил короля вздрогнуть, а гостей его, тоже дернувшихся поначалу, досадливо закатить глаза. За время пути к подобным штучкам старательно скрывающего свое присутствие неблиссера они уже успели привыкнуть, однако, не переставали пугаться, когда из какой-нибудь тени вдруг начинал звучать его голос. Один только Фаррад, чуя в Эрнесто собрата, запросто общался с ним, не обращая внимания на то, виден ли мужчина или же нет.

Он же всегда поддерживал и защищал его, если спутники высказывали недовольство излишней скрытностью. Не преминул он сделать это и сейчас.

– Эрнесто, что б тебя… – начал, было, Аш, однако, вампир перебил его.

– Это разумные слова, друг мой. Полагаю, что снятие проклятия с Его Величества и в самом деле напрямую зависит от этого колдуна. Однако, способ найти его нам, увы, неизвестен. Впрочем, я возьму на себя смелость напомнить о том, что в руках Доната находится ваш друг, Мартын, о котором известно уже то, что в Саноре, в Тираре, кто-то им интересовался.

Тревор, не подавая виду, незаметно улыбнулся. Ах, так его имя Мартын… ну да, действительно. Фредо же называл его, да еще и несколько раз, и почему только оно вылетело из королевской памяти?..

Впрочем, это не так уж и важно.

– Санора? Тирар? – Тревор поспешил погасить улыбку, сдвигая брови, – Откуда такие сведения? Мне о них ничего не известно.

Аш смущенно сжал губы, опуская взгляд. В прошлый раз, прибыв в Габар он, забежав на минутку к королю и быстро отчитавшись, пулей вылетел прочь, спеша отправиться к брату и, конечно, о том, что узнал уже почти на пути к нему, Тревору не доложил. В конце концов, было бы глупо возвращаться и добавлять что-то к уже сказанному – Ашет решил рассказать как-нибудь в другой раз, но так вышло, что сообщили об этом вместо него.

– Да… – стесненно начал он, не поднимая глаз, – Да, Ваше Величество, я должен просить прощения. В прошлый свой приезд я, едва покинув тронный зал, наткнулся на начальника разведывательного отряда, который и доложил мне о результатах разведки. В порту Тирара кто-то расспрашивал о Мартыне, даже заплатил за поиск информации о нем. Мне пока не известно, увенчался ли поиск успехом, но…

Тревор повелительно взмахнул рукой, прерывая подчиненного.

– Довольно! Господин Фаррад, полагаю, не успел закончить, но я понял его мысль – где находится Мартын, там, скорее всего, и Донат. И, если мы хотим найти их обоих – и Доната, и Мартына, – нам надо…

– Ужин подан, Ваше Величество!

Голос глашатая, вновь разнесшийся по зале, прервал монарха на полуслове, заставляя досадливо вздохнуть. Мда, подданные совсем распоясались – даже мелкие сошки не скрывают своего неуважения к нему!

– Надеюсь, не на меня одного?

Слуга склонился в глубочайшем поклоне.

– Мы взяли на себя смелость подготовить места за столом и для Ваших гостей, сир.

– Прекрасно, – король мимолетно поморщился и, поправив чертову корону, приглашающим жестом указал на дверь, – Прошу, господа. Вы проголодались и устали с дороги и, прежде, чем продолжить ее, вам следует набраться сил и отдохнуть.

…Ужин в королевском дворце оказался поистине, прошу прощения за тавтологию, королевским. Длинный дубовый стол был сплошь уставлен яствами, кушаньями, достойными, пожалуй, самих Светлых – жаренными куропатками, фрикасе из зайца в соусе из красного вина, свежей, фантастически приготовленной, рыбой, прекрасно протушенными овощами, жарким из говядины, свинины и баранины – на любой вкус, – и еще огромным обилием блюд, перемежающихся блюдами со свежими фруктами, виноградом, персиками, яблоками, сливами… От одного взгляда на этот потрясающий стол рот начинал наполняться слюной, и хотелось немедленно наброситься на предложенную пищу, отведать все, хотя бы по маленькому кусочку испробовать от каждого кушанья, а после, запивая еду потрясающе вкусным вином из королевских подвалов, откинуться на спинку высоких резных стульев и повести мирную, неторопливую беседу.

Увы, привилегии поддаться полусонному блаженству гости были лишены. Цели их были слишком важны, необходимость достичь их – слишком насущна, чтобы они могли себе позволить предаваться праздным наслаждениям. В планы их входило лишь на скорую руку перекусить, а после отправиться в путь, пусть даже и среди ночи.

Король Тревор Четвертый привычно занял место во главе стола. По правую руку от него устроился названный сын – Фредо, – рядом с которым сел Ашет. Медведя усадили по левую руку от Его Величества по личному распоряжению самого короля.

Остальные устроились кто как хотел и, пожалуй, нет ничего удивительного, что Антон умостился рядом с Кариной. Впрочем, с другой от него стороны сел Фаррад, поэтому возможности вести свободную беседу со своей зазнобой парень в любом случае оказался лишен.

Вообще, гостей в обеденной зале королевского дворца было не то, чтобы очень много – не более половины отряда князя Финоры, поскольку стражи к монаршему столу допущены не были, и столовались среди своих коллег. (Заметим в скобках, что веселиться королевские стражи умели, поэтому соратникам Фредо было в их компании очень неплохо).

Единственным, кого притащила во дворец не кто-нибудь, а сама Карина, был Мирко, и тот лишь по причине своей принадлежности, во-первых, к потомкам Созидателей, а во-вторых – к ученикам шаманки и, значит, одноклассникам самого князя. Молодой страж, правда, ничего особенного в своем положении не видел и не чувствовал, и за королевским столом ощущал себя на редкость стесненно, предпочел сесть на самый дальний от монарха угол, и максимально загородиться от него, да и от соратников, куропатками.

Эрнесто занял место неподалеку от Аркано – спокойный, хладнокровный и уравновешенный, ни капли не сомневающийся в собственном достоинстве и собственном праве сидеть за столом короля.

Фредо, удостоверившись, что все друзья и спутники устроены надлежащим образом, глубоко вздохнул и лишь сейчас уделил внимание еде. Правда, не той, что лежала на его тарелке (по его просьбе слуга уже успел положить ему какое-то блюдо), а той, что находилась перед королем. Несколько секунд он смотрел, как Его Величество ест, а с куска плохо прожаренного мяса на тарелку перед ним капают красные капли, потом не выдержал.

– Ты… ешь мясо с кровью, отец?

Тревор тяжело вздохнул и, отложив вилку, мрачно кивнул.

– Иной пищи мое тело не приемлет, сынок. Монстр внутри меня постоянно жаждет крови, он требует сырого мяса и, не давая ему вырваться, я, тем не менее, вынужден удовлетворять его требования. Я пытался есть нормальную пищу… Меня немедленно выворачивало, не к столу будет сказано, и я понял, что он, тот, кто продолжает жить во мне, не позволит мне питаться человеческой едой. Но ты ешь, ешь, сынок, мои повара всегда славно готовили… О. Прошу прощения, я не подумал сразу, – взгляд короля упал на Фаррада, сидящего с невозмутимым видом перед пустой тарелкой, и он повелительно взмахнул рукой, – Подайте господину Фарраду то же кушанье, что и мне!

– В этом нет необходимости, Ваше Величество, – вампир быстро растянул губы в улыбке, – Как Ваш организм не принимает иной пищи, кроме сырого мяса, так и мой отказывается принимать что-то, отличное от моей обычной трапезы. Мясо мой организм отторгает, оно не переваривается у меня, а если бы я принялся высасывать из него кровь, боюсь, это зрелище смутило бы многих здесь.

Шаманка, уже вовсю вкушающая нежнейшее фрикасе из зайца, быстро запила его глотком вишневого сока (алкоголь девушка не слишком любила), и кивнула.

– Да уж, не надо такого счастья. Мне итак претит сидеть за одним столом с толпой мужиков, а если здесь еще будет и демонстрация вампирской трапезы… – Карину передернуло, и она предпочла замолчать.

Антон, сидящий подле нее с весьма мрачным видом, грустно вздохнул.

– Напрасно ты так, – негромко промолвил он, – Господин Фаррад всегда был очень аккуратен, даже, если бы ему пришло в голову…

– Сидишь и ешь, мальчик! – недовольно огрызнулась настырная девица, – Я сама знаю, напрасно я говорю или не напрасно, не лезь ко мне в душу!

Скрипач совсем поник. Любимая девушка не переставала отталкивать его, не позволяла заглянуть ей в душу, не давала толком узнать ее, а та, что любила его, сейчас находилась в руках у страшного колдуна. У жреца Кровавого бога, у одного из тех, кто убивал людей просто так, чтобы принести их в жертву тому чудовищу, чьи иконы он видел в пещере под церковью!

– Думаете… Он хочет отдать Милену своему богу?..

Голос юноши прошелестел как сухой ветерок, пронесся по залу легким дыханием ужаса. Все взгляды обратились к нему.

– Кто такая Милена? – снова спросил король, который в прошлый раз так и не получил однозначного ответа. Антон тяжело вздохнул и, не зная толком, как ответить, завозил вилкой по тарелке, размазывая соус.

Фаррад вежливо кашлянул.

– Эта девушка попала под мелодию скрипки, Ваше Величество, – негромко пояснил он, – У меня есть все основания полагать, что звук зачарованного инструмента сделал ее чистой. Донат, похитив ее, подтвердил мою догадку.

– Невинная кровь обладает большой силой… – Тревор задумчиво потер подбородок, – Невинная, чистая, как слеза… Да, если девушка чиста, она может пригодиться ему. Ты любишь ее, Антон?

Антон вздрогнул и, покосившись на Карину, торопливо мотнул головой. Потом помедлил и кивнул.

– Да… то есть, нет, не так, как ей бы хотелось… Я люблю ее как старую знакомую, может быть, как подругу, сестру, но не как… не так, как любят девушку, невесту или жену. Так я люблю… другую.

Шаманка быстро глянула на поклонника и, наткнувшись на его красноречивый взгляд, торопливо отвернулась.

Впрочем, Антону было не до этого.

– Я не хочу, чтобы он убил ее… – шепнул юноша, – Я… подумал, было… Если мы отправимся прям вот сразу, мабуть, успеем еще спасти ее?..

– Антон, – учитель его немного сдвинул брови, – «Может», следует говорить «может», ведь я объяснял тебе не единожды! Я понимаю, что ты взволнован, но не позволяй волнению мешать твоему образованию…

– Фаррад, во имя Светлых, – Ашет, не выдержав, неодобрительно покачал головой, – Я понимаю, что тебе хочется научить Антона грамотному разговору, но сейчас не время для этого! Антон… я боюсь, если Донат забрал ее прямо с улицы… Я хочу сказать – прошло уже довольно много времени…

Фредо толкнул брата локтем в бок, и тот умолк. Как донести до юноши истину более или менее мягко, обтекаемо, он не знал. Не знали этого, впрочем, и остальные, включая даже, казалось бы, бессердечную Карину – какими словами сообщить Антону, что Милена, скорее всего, уже мертва, придумать было сложно.

Впрочем, парень понимал это и так. Понимал, но не хотел верить, однако, мрачнел с каждой уходящей в прошлое минутой все больше и больше, сознавая, что несчастную деревенскую девушку живой он больше не увидит. Сердце рвала боль, слезы жгли глаза, а приходилось сдерживаться, не давая волю чувствам, чтобы не показать себя некультурным перед королем, и излишне переживающим за другую девушку перед любимой.

Антон тяжело вздохнул и, опустив взгляд, вновь принялся без энтузиазма размазывать соус по тарелке.

Его Величество, сочувственно покачав головой, устремил взгляд к сидящим рядом с ним названному сыну и его родственникам.

– Расскажите же мне, что вы планируете делать? Куда направитесь, неужели в Санору?

– Других указателей у нас нет, – Аркано пожал могучими плечами, отправляя в рот изрядный кусок жаренного мяса, – Остается уповать на то, что мы найдем интересанта и допросим его. Или, быть может, Вы хотели…

Что и кто хотел, узнать так никому и не удалось.

Ведущие в обеденную залу тяжелые резные двери распахнулись, пропуская бледного, перепуганного человека в камзоле, какие носили министры, запыхавшегося и дрожащего. Он замер, обвел залу диким взором и, остановившись на короле, прижал руку к сердцу, падая на колени.

– Ваше Величество! Там… чудовища… бунт!!

Тревор сдвинул брови. Слова министра – одного из немногих верных! – были сбивчивы, непонятны, но звучали угрожающе.

– Объяснитесь, Марек, я прошу вас. Мне пока неясны ваши слова.

Названный Мареком, трепеща с каждым своим словом все больше и больше, принялся сбивчиво объяснять:

– Чу… чудовища, Ваше Величество! Они… они лезут на стены города, они убивают… убивают стражей, горожан! Люди боятся, люди кричат, они… они… – голос министра на миг прервался, но тотчас зазвучал с новой силой, – Они винят Вас, мой король! Они кричат, что это Вы… якобы Вы приманиваете монстров, они хватают топоры, вилы и идут на дворец! Стражи сдают позиции, они встают на сторону бунтовщиков, они идут против своих же соратников! Город объят безумием, сир, я не знаю… я боюсь думать, к чему это может привести! Вы… Вы должны бежать, сир, бежать, спасаться, чтобы они не добрались до Вас! Ах!

Его слова еще не успели толком отзвучать, как в большое окно, разбивая его в пыль, влетел брошенный чьей-то умелой рукой камень. Следом за ним в окно ворвалась пылающая стрела, и вонзилась в стол прямо напротив отпрянувшего Тревора.

***

Кровь была еще теплой. Донат с невообразимым наслаждением погрузил в нее пальцы, и на несколько мгновений замер, прикрывая глаза. Чувствовать, как медленно остывает на кончиках пальцев чужая жизнь колдуну было очень приятно.

– Чистая, невинная кровь… – промурлыкал он и, неожиданно отставив сосуд с благословенной субстанцией на каминную полку, принялся чистой рукой расстегивать камзол.

Мартын, мрачно наблюдающий за его действиями со своего места у столба, поморщился и красноречиво переглянулся с Креоном. Клацпер действия хозяина тоже не одобрял – вместо того, чтобы дать напиться вкусной, теплой крови ему, тот собирался использовать ее в каких-то своих делах, чуть ли не разбазарить попусту! Монстрику это намерение всецело не нравилось, но возражать хозяину он не смел, ограничиваясь тихим недовольным писком, обращенным к новому другу. Мартын, как это ни странно, Креона понимал и даже сочувствовал ему.

– Искъерда велика, – пирата передернуло от отвращения, однако, он продолжил, – Но ты постоянно ошиваешься в этом зале, постоянно демонстрируешь мне свою мерзотную натуру во всей красе… Зачем? Запугать меня пытаешься? Фракасо! Не на того напрыгнул, идиот!

– Ты вспыхиваешь, как фитиль, – жрец Неблиса неодобрительно покачал головой, – И сам раздуваешь огонь своей ярости. Мне незачем что-то показывать тебе, дитя Кадены, я не вижу смысла красоваться пред инструментом моей воли. Но этот зал я с самого начала избрал своим рабочим местом, и отказываться от него только потому, что теперь здесь обитаешь ты, не собираюсь. Кроме того, не кажется ли тебе, что это было бы слишком большой роскошью – держать пленника в отдельном большом зале? Быть может, мне еще следовало бы развязать тебя, накрыть богатый стол и дать напиться рому?

– Лучше виски, – мигом среагировал пират и, ядовито ухмыльнувшись, попытался принять более или менее расслабленную позу, по крайней мере, насколько это было возможно в его положении. Креон, сидящий рядом, зачавкал – он бы тоже не отказался от богатого стола, уставленного кусками сырого мяса и мисками с кровью. Увы, такого счастья от хозяина ждать не приходилось.

Мартын, который с некоторых пор очень хорошо понимал чаяния этого маленького чудовища, с неожиданным интересом склонил голову набок. Все время, что он здесь был, все время, что был знаком с этим клацпером, тот постоянно был голоден и, если задуматься, это вызывало изумление.

– Слушай, ты его вообще кормишь? – пират мельком глянул на обнажающего верхнюю часть тела колдуна, – Он все время жрать просит, а тебе, как я погляжу, по барабану…

Он неожиданно осекся и помрачнел. По барабану… Да, интересно, где-то теперь его зачарованный барабан? Забрали ли его тогда ребята с поляны?.. Если, конечно, сами они выжили. А это вызывает определенные сомнения – небось, если бы выжили, уже бы пришли за ним. Хотя, конечно, до Кадены добраться не так просто, а им и узнать неоткуда, что он здесь.

– Организм клацперов похож на организм обычной кошки, – отстраненно отозвался маг, – Я даю ему то же, что давал бы кошке. Он с удовольствием питается костями, остатками моей трапезы и прочим… А сейчас, сделай милость, умолкни, дитя Кадены. Твои пустые речи отвлекают меня.

– Сам виноват, – хладнокровно отозвался Мартын, – Мне скучно здесь сидеть, мое единственное развлечение – ругаться с тобой, да общаться с Креоном. С ним я сегодня уже наобщался, а вот с тобой…

– Мартын, – голос Доната похолодел на несколько градусов, – Мне не составит труда заткнуть тебе рот, для этого мне даже не нужно подходить к тебе. Но я прошу по-хорошему, обращаюсь к тебе вежливо и умоляю – заткнись.

Мартын насупился, нахохлился, но замолчал, без особого интереса наблюдая за действиями своего проклятого тюремщика.

Тот же, сняв камзол и черную батистовую рубаху под ней, небрежно отбросил одежду куда-то в сторону, на неожиданно выскочивший из небытия стул, и вновь взял в руки чашу с кровью. Поднес ее к носу, вдохнул запах и, зажмурившись от удовольствия, плотоядно облизнулся. Потом взмахнул правой рукой, удерживая драгоценную чашу в левой. Одна из стен рядом с камином пошла рябью, и мгновением спустя обратилась в большое зеркало. Расположено оно было так, что Мартын с неприязнью убедился, что сам он в нем тоже отражается. Видеть же себя в том жалком состоянии, в котором он находился, парню было совершенно омерзительно.

Донат, не обращая на пленника ни малейшего внимания, подошел к зеркалу и, окинув взглядом свое отражение, удовлетворенно вздохнул. Надо заметить, что колдуну было чем похвастаться – фигурой он обладал великолепной, а литые мускулы, перекатывающиеся под гладкой, светлой кожей, внушали невольное уважение.

Он поднял правую руку и, вновь обмакнув пальцы в еще чуть теплую кровь, аккуратно поднес их к своему левому боку, принимаясь что-то рисовать, чертить на нем.

В первое мгновение лицо его отразило величайшее наслаждение, но уже в следующую секунду его исказила гримаса боли, а с губ сорвалось яростное шипение – чистая кровь жгла темную душу мага, оставляя темные, выжженные следы на его коже.

Мартын склонил голову набок, с интересом наблюдая за этой само-экзекуцией. Колдун, шипя и кривясь от боли, периодически окуная пальцы в чашу, старательно чертил, выжигал на собственном теле какие-то знаки, линии, черточки, постепенно поднимаясь все выше, ближе к груди. Зачем он это делал, сказать пока было затруднительно – о намерениях своих Донат пленнику еще не сообщил, вероятно, решив на этот раз ограничиться демонстрацией.

С пальцев его капала кровь, оставляя следы на полу; темные линии на светлой коже слегка дымились, составляя удивительный, ни на что не похожий узор, одновременно напоминающий скопление цветов, и тонкую вязь древних букв.

Мартын про себя решил, что это, скорее, все-таки буквы – на цветы колдун размениваться бы не стал.

– Еще немного… – прошипел Донат, снова окуная пальцы в чашу, и принимаясь чертить уже на груди слева, кривясь от боли, но не прекращая своих жутких действий.

Крови в чаше оставалось еще больше половины, когда он, наконец, завершил свой странный обряд.

– Вот так… – с губ его слетел вздох облегчения, – Прекрасное чувство, просто прекрасное. Ни с чем не сравнима боль от ожогов чистой, как слеза, кровью… А сейчас, Мартын, я покажу тебе то, что не достоин видеть ни один смертный. Ты увидишь это по одной-единственной причине – потому, что я не желаю переводить тебя в другое место на время сеанса связи. Смотри!

Левая рука с зажатой в ней чашей немного опустилась, а потом резко подалась вперед, выплеснув начинающую густеть кровь прямо на зеркало.

Мартын поморщился. Ничего сверх необыкновенного, ничего удивительного в стекающих по зеркальной глади кровавым потокам он не видел.

Донат вытянул вперед правую руку с растопыренными четырьмя пальцами и прижатым большим и широко, как-то особенно безумно улыбнулся.

– Неблисссс… – прошипел он, позволяя своему шипению разнестись по зале, подобно легкому дыханию ветра.

Покрытая кровью поверхность зеркала потемнела. В глубине ее словно что-то заворочалось, пробуждаясь, поддаваясь зову, выступая на поверхность…

Мартыну вдруг стало жутко. Креон, сидящий рядом с ним, жалобно мяукнул (в другое время это бы сильно удивило не привыкшего слышать от монстрика подобные звуки пирата) и полез прятаться за пленника, устраиваясь между его связанных рук.

– Кому жизнь не дорога?! – громом пронесся по зале глухой, далекий голос, – Кто смеет звать меня?!

– Тот, кого ты будешь рад слышать, о, Великий Бог разврата! – Донат широко улыбнулся, бесстрашно шагая ближе к зеркалу.

Из тьмы в глубине кровавых потоков выступило жуткое, похожее больше не звериное, лицо, исказившееся в удивленной гримасе. Косматые брови были вздернуты вверх; рот с ужасающе острыми, звериными клыками, приоткрыт.

– Донат! – в глухом голосе зазвучала радость, – Вот уж воистину благая встреча! Как ты нашел меня?

Жрец Кровавого бога склонился в почтительном поклоне.

– Ты всегда учил меня, что невинная кровь имеет большую силу. Я позволил ей указать мне путь.

– Ты всегда был старательным учеником, – Неблис одобрительно кивнул и неожиданно поморщился, – Оставь свою лживую почтительность, я чую неискренность даже через стекло. Ты всегда был мне больше другом, чем слугой, пусть так остается и далее. Когда ты вытащишь меня отсюда?

Колдун, мгновенно выпрямившийся, широко улыбнулся и легко отвел опустевшую чашу в сторону.

– Как только чаша будет полна невинной крови. Твои жрецы стараются по всей дель’Оре, мой друг и учитель, я полагаю, осталось потерпеть лишь несколько жалких месяцев…

– Так зачем ты тратишь невинную кровь впустую?! – косматые брови Бога разврата грозно сдвинулись, – Ты должен был слить ее в общую чашу, чтобы она наполнилась скорее, я ожидал от тебя большей рассудительности, Донат!

– Мне было необходимо увидеть тебя, – Донат не повел и бровью: гнев учителя его, видимо, мало беспокоил, – Ты меня знаешь, Неблис, – я люблю конкретику. И предпочитаю точно знать, что́ получу, освободив тебя. Что получишь ты…

– Я получу мир! – рявкнул Кровавый бог, и Мартыну почудилось, что кровь по зеркалу потекла с новой силой, – Весь этот порочный мир, прогнивший насквозь, он станет моим! Тебе же будет жаловано королевство дель’Ора, Донат, и ты можешь делать с ним и его княжествами все, что пожелаешь! Вытащи меня отсюда, жрец! Немедленно!

– Немедленно я не могу, – отрезал колдун, – Я уже сказал – кровь должна наполнить чашу. Но призвал я тебя не только во имя корысти, мой друг… Мне нужно твое благословение, – он отвел левую руку в сторону, демонстрируя узор, выжженный на его теле.

Неблис заинтересованно прищурился.

– И́нвес? Это сильная магия, Донат, ты уверен, что справишься с ней?

– У меня есть дитя Кадены с меткой на руке, – Донат победоносно ухмыльнулся и, шагнув чуть в сторону, широким жестом указал на Мартына, – У меня есть два месяца до того, как наполнится чаша. Я нашел чистую, невинную жертву, ее кровью я нанес на свое тело необходимое заклятие. Тебе осталось благословить меня, и тогда сила моя станет равна силе богов, тогда я сумею справиться даже со Светлыми!..

Неблис неожиданно хохотнул и с видимым сомнением покачал головой.

– О нет, мой глупый ученик, ты ошибаешься. Даже использовав инвес, ты не станешь настолько силен, чтобы одолеть всех Светлых. Двенадцать богов против одного жалкого мага – это слишком неравный бой! Ты сумеешь убить одного, но остальные одиннадцать сотрут тебя в порошок.

– Что же мне делать? – Донат, судя по всему, нескрываемо растерялся. Его друг и учитель ненадолго задумался, затем вдруг вскинул жуткую руку, лапу, украшенную страшными когтями.

– Я благословлю тебя, – серьезно молвил он, – Ты обретешь силу, силу бо́льшую, чем когда-либо знал этот мир, ты станешь почти равен по силе мне! Но ты используешь ее не для борьбы против Светлых, нет… Ты доберешься до их Обители – доберешься незаметно, ибо инвес дарует покров невидимости, а после начнешь исподволь готовить Обитель к моему пришествию. Мне противен свет, озаряющий ее – и ты сменишь его тьмою, мне неприятна белоснежная окраска стен и полов – ты заменишь ее на любимый мной красный цвет. А сейчас подойди!

Донат решительно шагнул вперед, почти прижимаясь обнаженной грудью к покрытому кровью стеклу. Неблис прислонил коготь указательного пальца к зеркалу с той стороны, и быстро очертил круг, мгновенно добавляя с трех его сторон насечки. Четвертой насечки не было – Мартын еще помнил, что это был символ, начерченный на полу жуткой кровавой пещеры, символ врат, должных привести в мир Бога разврата.

– Тебе… Вам обоим ни черта не удастся! – голос дрогнул, однако, храбрый пират больше не мог безмолвствовать.

Кровавый бог, закончивший свое жуткое крещение, неспешно обратил взор к нему и громко, гулко расхохотался. Задрожали колонны, поддерживающие потолок залы; посыпались мелкие камешки. Клацпер завизжал и в ужасе прижался к пленнику.

– Жалкая букашка! – со смехом загрохотал Неблис, – Ты! Дитя Кадены, дитя Священного острова! В глазах твоих я вижу тьму – ты не так чист душою, как хотелось бы мне! Но ты укажешь моему ученику путь, и за то тебя ждет великая милость – ты станешь моей первой жертвой, когда я вступлю в этот мир!

Донат медленно повернулся. Лицо его было бледно, как полотно, синие глаза потемнели почти до черного цвета. На груди, прямо по центру красовался красный, будто вырезанный на коже круг – след благословения Неблиса.

– Замолчи, Мартын, – устало бросил жрец и, не обращая более внимания на страшный лик учителя в зеркале, внезапно слабым голосом окликнул, – Пьетро! Дай ему крови.

***

Фредо замер напротив окна, вытянув правую руку вперед, в левой стиснув посох и, прикрыв глаза, беззвучно шевелил губами, выстраивая защиту комнаты. Бунтовщики, отвлекая его, непрестанно закидывали королевские окна камнями, и осыпали горящими стрелами.

Чернокнижник, изо всех сил стараясь не обращать внимания на их действия, зажмурился крепче и легонько стукнул посохом по полу. Кристалл в его навершии, ловя и отдавая направленную в него силу, засветился розоватым светом, и по полу пробежала яркая трещина, устремляясь к окну и вспыхивая рядом с ним ярким, но не слепящим, а мягким пламенем.

Следующая стрела, летящая, казалось, точно в короля Тревора, ударилась о мягко спружинивший розовато-прозрачный экран и отскочила. Фредо медленно перевел дыхание и, продолжая сжимать посох, торопливо обернулся, проверяя, все ли его друзья и родственники в порядке, и каковы разрушения, нанесенные пролетевшими снарядами.