Текст книги "Первая леди"
Автор книги: Сьюзен Филлипс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Мэтт швырнул банку из-под шипучки в урну для мусора и сунул руки в карманы. Хоть одно хорошо во всей этой истории – не остается времени терзать себя размышлениями о том, как он ухитрился собственными руками поставить крест на своем будущем.
Вскоре после того как он окончил колледж, умерла мать и вся забота о семье легла на его плечи. Мэтт работал как вол, двадцать пять часов в сутки, чтобы сделать карьеру. И его труды окупились, когда из провинциальной газеты он перешел в «Чикаго ньюс бьюроу», а оттуда в «Стэндард». У него была всегда интересная работа в большом городе, деньги в банке, верные друзья, и даже оставалось время, чтобы играть в хоккей. Правда, иногда ему казалось, будто он так и не узнал, что такое настоящее счастье… но ведь не все в мире совершенно.
И тут появился Сид Джайлз. Он воплощал в жизнь проект программы теленовостей, названный «Байлайн», и просил Мэтта стать генеральным продюсером. Хотя Мэтт не имел никакого опыта работы на телевидении, его профессиональная репутация считалась безупречной, а Сиду необходимо было придать вес своей программе. Он предложил Мэтту не только огромные деньги, но и возможность делать работу высочайшего класса.
Сначала Мэтт решительно отказался, но яд соблазна уже проник в его душу. Он, сам того не замечая, постоянно обдумывал предложение Джайлза. Может, это именно то, чего ему так не хватает в жизни? – Шанс попробовать себя в новом направлении?
В конце концов он согласился и уехал в Лос-Анджелес.
Сначала Сид держал слово. Мэтт сумел сделать несколько стоящих передач. Но рейтинг «Байлайн» рос недостаточно быстро, и вскоре Мэтту пришлось выдавать в эфир истории об изменниках-мужьях, лесбиянках-женах и животных-ясновидящих. Однако он не сдавался, подстегиваемый упрямством и нежеланием признать, что совершил ошибку. Постепенно положение еще более ухудшилось, репортажи стали отдавать желтизной, а старые друзья не спешили брать трубку, когда звонил Мэтт. И он понял, что дальше так продолжаться не может. Подал в отставку, выставил на продажу свой роскошный кондоминиум [20]20
Дом, где все квартиры принадлежат жильцам, или квартира в таком доме.
[Закрыть], и уехал.
Теперь ему нужно было найти пару потрясающих сюжетов, чтобы излечить раненую гордость перед возвращением в Чикаго. Он уже наткнулся на неплохие темы: рассказ о шайке уличных мальчишек в Альбукерке, способный исторгнуть слезы даже у палача, и второй – о банковских чиновниках захолустного городишки, разбогатевших на том, что всяческими махинациями лишали фермеров, заложивших свои земли, права выкупа. Но все это не совсем то, что он искал. Ему необходима настоящая бомба.
Еще два дня назад он ни о чем другом и думать не мог. Отвлекся только теперь, когда ему на голову свалились эти милые детишки и беременная леди с костлявыми ногами, весьма причудливым чувством юмора и совершенно необъяснимым обаянием. И хотя Мэтт не испытывал тяги к алкоголю, сейчас решил, что заслужил право хоть немного забыться, тем более что давно заприметил бутылку «Джим Бим» в одной из навесных полок «Мейбл».
Глава 7
-И не воображай, что я лягу с тобой, – объявила Люси. – Вдруг у тебя вши или что похуже!
– Ладно, – вздохнула Нили, снимая с кровати покрывало. – Будешь спать впереди.
– Ты сказала, что там место Мэтта.
– Вполне возможно.
– Заставь его лечь сзади.
– Ну подумай сама, как это возможно? Мэриголд устроили на полу около двуспальной кровати, потому что это единственное место, откуда она не уползет. Банкетка слишком коротка. Значит, Мэтт может лечь только на диване. Выбирай – либо с ним, либо со мной.
– Ничего себе! А если он сексуальный маньяк или кто-то в этом роде и начнет ко мне приставать?
– Вряд ли.
– Откуда ты знаешь?
– Инстинкт.
– Тебе хорошо говорить! Не тебя могут каждую минуту изнасиловать!
Почему идея быть изнасилованной Мэттом Джориком не показалась Нили столь ужасной? Но секс – единственное, о чем она решительно запрещала себе думать, поэтому она рассеянно осмотрелась в поисках чистящего средства для раковины.
– Уложи его рядом с собой, – посоветовала Люси. – Ему только этого и надо.
Забыв обо всем, Нили обернулась к дерзкой девчонке:
– Ты сама не знаешь, что несешь! И это только потому, что он относится ко мне немного лучше, чем к тебе, уж не знаю почему. Ладно, я иду под душ. Спи, где хочешь, мне все равно.
До сих пор Нили не слишком часто приходилось убирать, но мыться в такой загаженной ванной она не могла. Орудовала щеткой она не слишком ловко, но, закончив, удовлетворенно обвела глазами ванную. Вымывшись, она неохотно привязала к животу подушку. До чего же неудобно с ней, должно быть, спать! Но что поделаешь – помещение слишком тесное, так что рисковать смысла нет.
Нили накинула дешевую ночнушку из голубенького ситца, купленную в магазинчике уцененных товаров. Привыкшей к шелку первой леди казалось, что ткань царапает кожу.
Выйдя из ванной, она испытала облегчение, увидев, что Люси спит. Девочка растянулась на двуспальной кровати, даже не сняв одежду. Размазанный грим казался маской на тонком, невинном и спокойном лице.
Мэриголд мирно сопела на импровизированной постели, устроенной для нее Нили. Малышка свернулась калачиком. Пухлые губки приоткрыты, длинные ресницы отбрасывают тени на щечки, плюшевый морж валяется рядом. Нили впервые заметила, что крошечные ноготки малышки на ногах выкрашены в переливчато-синий цвет.
Улыбнувшись, Нили открыла одно из задних окон и, когда ночной ветерок овеял лицо, инстинктивно поискала глазами охранников, которые всегда были рядом с ней. Но сегодня поблизости лишь покачивались деревья. В эту минуту она чувствовала себя полностью отрезанной от привычного ей мира и в совершенной безопасности.
Корнилия Кейс исчезла.
Люси ощутила, как кто-то настойчиво толкает ее в плечо. Над самым ухом что-то жужжало. Вставать еще рано… а глаза не хотят открываться, тем более что она прекрасно знает, кто ее будит.
– Га? – прошептал этот кто-то.
Люси с усилием приоткрыла один глаз. Другой. И несколько мгновений просто смотрела на сестру, взиравшую на нее поверх края матраса. Светлые пряди, жесткие от остатков вчерашней еды, торчали во все стороны, а личико освещала широкая доверчивая улыбка. У Люси заныл живот.
– Га, – прошептала она в ответ. Улыбка сделалась еще шире. Люси подняла голову и увидела на подушке пурпурные полосы от краски для волос. И мокрое пятно в том месте, куда капнула слюна.
Нелл еще спала, и Люси ощутила укол зависти, заметив, как она хороша во сне. Теперь, когда есть Нелл, Джорик уделяет все внимание ей, а не Люси.
Она даже себе не признавалась, как жадно ждет от него хоть малейшего признания. Как когда-то от матери. Сколько лет она безуспешно добивалась любви Сэнди! Но мать интересовали только выпивка и мужчины.
Люси села и увидела Джорика, лежавшего лицом вниз на диване. Ноги свисают, одна рука касается пола. Четырнадцать лет обиды на Сэнди с новой силой обожгли сердце. Ну почему ее отцом выпало быть не Джорику, а какому-то пьяному типу из студенческого братства, которого Сэнди больше никогда не видела?
– Га?
Острые ноготки вонзились в щиколотку. Люси негодующе оглядела грязные светлые прядки и чумазые коленки. Нелл и Джорик считают себя больно умными, но им и в голову не придет, что детей перед сном нужно выкупать!
Люси высвободилась из цепкой хватки пухлых пальчиков, встала и начала вытаскивать чистую одежду из охапки, которую сама же сбросила на пол перед сном. Собрав все необходимое, она нагнулась и подхватила младенца.
Часы на приборной доске «Мейбл» показывали две минуты седьмого. Люси так мечтала выспаться хоть один разочек, как все обычные дети, но это ей никогда не удавалось.
Сестра с каждым днем становилась тяжелее, и Люси несколько раз ударилась о стол и стулья, пока добиралась до двери, но Джорик не проснулся. И тут она заметила валявшуюся на полу полупустую бутылку виски. Осознание внезапного предательства стиснуло сердце. Неужели и этот окажется пьянчужкой?
Сэнди единственный раз за последние четыре года бросила пить. Когда забеременела.
Глаза Люси наполнились слезами. Какие чудесные были денечки! И хотя Сэнди почти не отходила от Трента, все же иногда она замечала и дочь. Тогда они обе смеялись и болтали о всякой чепухе.
Временами Люси чувствовала себя виноватой из-за того, что не слишком тосковала о матери, но отчего-то ей казалось, будто Сэнди умерла сразу после рождения младшей дочери, когда снова начала заглядывать в бутылку. Вечеринки и пьяные оргии сменяли одна другую. Люси тогда почти возненавидела мать.
На поляне пахло беконом и свежей травой. Однажды Люся уже бывала в таком месте с Сэнди и Трентом и знала, что где-то должен находиться туалет с душевыми кабинками для тех, кто не хотел пользоваться ваннами в домиках на колесах. По дороге пришлось несколько раз сажать Батт на траву, чтобы отдохнули руки. Наконец девочка увидела деревянное сооружение, выкрашенное зеленой краской. Хоть бы внутри было не слишком грязно!
Она снова подхватила младенца.
– Пора бы уже ходить самой. Не век же мне тебя таскать! И перестань тыкать меня в глаз!
Малыши всегда действуют на нервы. Будят ни свет ни заря, когда самый сладкий сон, тычут в глаза, царапают своими когтищами. И все это не со зла. Просто такие уж они есть.
В туалете никого не оказалась, и Люси обрадовалась, увидев, что его, очевидно, недавно убирали. Руки ужасно устали, и она едва добрела до душевой кабинки, едва не уронив сестру. И только тут она вспомнила, что забыла в фургоне мыло и шампунь, К счастью, кто-то оставил в кабинке кусочек мыла, правда, зеленого. Люси терпеть не могла запах зеленого мыла, но ничего не поделаешь, придется довольствоваться тем, что есть. Выбора у нее все равно никакого. Как, впрочем, и во всем, что происходит в ее жизни.
Живот снова заболел. С ней это часто случалось последнее время, особенно когда она чего-то боялась.
Малышка что-то весело лепетала, пока Люси раздевала ее, и это тихое счастливое воркование заставило ее забыть о том, как не хотелось вставать на рассвете.
Усадив Батт, она сняла платье и, тщательно отрегулировав температуру воды, ступила в душ, встала на колени и протянула руки. Но сестричка испугалась брызжущих во все стороны струек и не захотела идти к Люси.
– Ну же, Батт.
– Ни! – Крошка сморщила личико и подалась назад.
Люси изо всех сил сдерживалась, понимая, что Батт еще слишком мала. Не понимает, что это не больно. Только трудно не злиться, когда в животе горит и все такое…
– Немедленно ко мне!
Нижняя губка обиженно выпятилась, но малышка не шевельнулась.
– Кому сказала! Иди сюда!
О дьявол!
Сестра насупилась. Голубые глаза наполнились слезами. Она даже не заплакала, просто затряслась. Губы задрожали. Люси не смогла этого вынести. Выйдя из кабинки, как была голая и мокрая, она присела на корточки и обняла малышку.
– Прости, я не хотела кричать на тебя. Не нужно, Баттон [21]21
Пуговица (англ.).
[Закрыть]. Все хорошо.
Баттон спрятала лицо у нее на плече и прижалась к единственной в мире родной душе, оставшейся у нее.
И тут Люси тоже разревелась. На коже от холода побежали мурашки, Баттон шмыгала носом, а сердце девочки бешено билось. Озноб колотил ее, потому что она не знала, как дальше быть с Баттон и что сделает Джорик, узнав правду о бабушке.
Она твердила себе, что не боялась бы так сильно, если бы их с самого начала оставили в покое. В конце концов, ей четырнадцать и она достаточно сообразительна. Самая способная ученица в классе, хотя и делает все возможное, чтобы ничтожества, с которыми она ходит в школу, никогда об этом не догадались. И все же некоторые учителя поняли это и кое-кто приобрел привычку беседовать с Люси после занятий о ее будущем, призвании и тому подобном дерьме. Но с такой матерью, как Сэнди, при вечном отсутствии денег и бесконечных переездах из одной убогой лачуги в другую Люси чувствовала себя жалкой нищенкой, убогой швалью. Лучше уж не вызывать зависти у окружающих. Никому не стоит знать о ее светлой голове.
Вот только светлая голова пока не слишком-то ей помогла. Она до сих пор не решила, как уберечь себя и Баттон. Сразу после смерти Сэнди Люси обналичила ее последний чек и заплатила за квартиру, телефон и продукты. Потом нанялась нянькой к матери соседского ребенка, которой приходилось работать полный день. Словом, вполне справлялась с домашними делами, пока адвокат не отыскал ее.
Будь она одна, просто улизнула бы в Нью-Йорк или другое интересное местечко вроде Голливуда, нашла бы работу и загребала кучу денег. Но что делать с Баттон?
Сейчас она знала одно: нужно терпеть и держаться. «Если кто-то достает тебя, плюнь ему в морду. Если не постоишь за себя, никто больше этого не сделает», – так обычно говорила Сэнди.
Этому завету Люси следовала свято. Держаться что есть сил, всегда стоять за себя и пытаться всеми способами затянуть эту поездку, пока она не придумает, как избавиться от ненужной опеки.
Баттон принялась лизать шею Люси. Иногда она делала так, когда сестра брала ее на руки. Живот Люси противно заныл, и ей снова захотелось плакать, потому что Баттон, очевидно, не видела разницы между своей сестрой и остальными людьми. И хуже всего – не понимала, что Люси не ее мать.
«До чего дошло!» – думала Нили. Первая леди Соединенных Штатов путешествует по стране в компании пьянчужки, малолетней ведьмы, малышки, к которой она боится прикоснуться, и нерожденного младенца – иначе говоря, подушки из «Уол-Март».
– Где мы, черт возьми? – громким, рокочущим голосом вопросил Мэтт.
Оглянувшись, Нили увидела, что он медленно поднимается с дивана, сонный, как медведь после зимней спячки. Даже теперь он был неотразим, словно киношный пират, с взлохмаченными волосами, лицом, заросшим щетиной, и в помятой футболке.
– Западная Виргиния.
Он сел, поморщился и вытер рукой рот.
– Знаю, что Западная Виргиния. Где именно?
– Самый красивый американский штат. Горы, реки, буколические леса, вьющиеся через поля дороги.
Она хотела было спеть несколько строф из песни «Холмы Западной Виргинии», но решила, что для человека, страдающего от утреннего похмелья, это будет, пожалуй, слишком.
– Скоростные автострады остались позади, и сейчас мы должны ехать не по вьющейся тропинке, а по четырехполосному шоссе, – мрачно, выговаривая слова с таким трудом, словно рот был набит грязью, пробурчал Мэтт.
– Мы почти рядом с ним, – сообщила Нили. – И это самое главное. Можешь спать дальше. От тебя все равно никакого толку.
Люси ехидно ухмыльнулась. Она сидела на банкетке и накладывала макияж. На ресницы уже налипло столько туши, что непонятно было, как она ухитряется моргать. Вокруг были разбросаны остатки завтрака из «Макдоналдса», рядом лежала газета, которую Нили подобрала в кемпинге перед отъездом. Пока они, не выходя из машины, ожидали у окна свой заказ, Нили просмотрела газету и нашла то, что искала: короткую заметку на третьей странице с сообщением о том, что Корнилия Кейс слегла с тяжелым гриппом и вынуждена отказаться от участия в мероприятиях; запланированных на следующую неделю.
Этим утром Нили внесла детское сиденье в кабину, и привязанная к нему малышка, в розовом комбинезончике и голубых пинетках с исцарапанными носами, выглядела абсолютно несчастной. Нили невольно подумала, что скоро им придется остановиться, но не слишком спешила поделиться своей догадкой с Мэттом.
– Я сварила кофе. Он немного крепковат, но, должно быть, ты достаточно проспиртовался вчера вечером, так что, думаю, это не так важно. Кстати, я взяла немного денег у тебя из бумажника, чтобы заплатить за завтрак. Не волнуйся, я все записываю и обязательно верну долг.
Сама она съела два яичных блинчика и запила апельсиновым соком. Как прекрасно снова обрести аппетит и способность глотать!
Мэтт охнул, поднялся и направился было к кофейнику, но по пути передумал и исчез в ванной.
– Как по-твоему, он сейчас блеванет? – поинтересовалась Люси.
– Сомневаюсь. У людей его типа желудок железный.
Люси обвела губы коричневой помадой.
– Не понимаю, почему Сэнди, выбирая нам отца, не вписала в свидетельства о рождении кого-то вроде Мела Гибсона?
– Знаешь, Люси, – рассмеялась Нили, – для самого противного тинейджера в мире ты довольно остроумна.
– Не смешно! Интересно, как бы тебе понравилась фамилия Джорик, не говоря уже о ее обладателе?
Но несмотря на очередную резкость, Нили расслышала в голосе девочки нечто вроде глухой тоски.
– Правда? Твоя фамилия Джорик?
– Вроде того. А ты что думала?
– Что ты записана на мать.
– Так ее фамилия тоже Джорик. Она так и не сменила ее после развода. Всегда питала к нему нежные чувства.
Нили услышала шум воды – очевидно, Мэтт включил душ. Подождав минуту, она дернула руль сначала влево, потом вправо и снова влево. Последовали удар и приглушенное проклятие.
Люси рассмеялась. Звонко. Искренне.
Нили лучезарно улыбнулась и снова вернулась к интересующей ее теме:
– Так Мэриголд тоже Джорик?
– Да перестань ты ее так называть!
– Дай ей другое имя. Нормальное. То, которое нравится тебе.
– Черт! – Страдальческий вздох. – Ну… скажем, Баттон. Это Сэнди ее так прозвала. Глупо, конечно, но я тут ни при чем.
– Баттон?
Так вот откуда это «Батт».
Люси швырнула тюбик помады на стол.
– А впрочем, мне все равно!
– Баттон… мне нравится. Ей подходит.
Они поднялись на вершину холма, и Нили с интересом рассматривала окрестности. За свою жизнь она видела бесчисленное множество живописных пейзажей: гору Маккинли в безоблачной ясный день, Большой Каньон на закате… Париж со ступеней Сакре-Кер, осматривала заповедник Серенгети с переднего сиденья «рейнджровера», наблюдала за стадом китов в Северной Атлантике с палубы эсминца. Но все эти великолепные виды не произвели на нее и сотой доли такого впечатления, как зеленые холмы Западной Виргинии. Бедный, но прекрасный штат… Шум воды прекратился. Прошла минута.
– Должно быть, бреется, – со смутной надеждой прошептала Люси.
Нили улыбнулась, но крепче сжала руль.
– Не настолько я на него зла.
– Вчера вечером он напился, так?
– Похоже.
– Ненавижу пьяниц.
– Я тоже от них не в восторге.
– Воображают себя забавными и чертовски сексуальными, а на самом деле просто жалкие твари.
У Нили возникло ощущение, что девочка имела в виду не Мэтта. Она хотела расспросить Люси о матери, но понимала, что та не расположена откровенничать. Наверняка нагрубит или наговорит гадостей.
Сквозь тонкую перегородку послышалось гудение электрической бритвы. Захныкала малышка. Отвязывать ее на ходу небезопасно, а целый день держать на одном месте такого непоседливого ребенка просто невозможно. Люси, очевидно, придерживалась такого же мнения, потому что вскочила и подошла к сестре. В зеркальце заднего обзора Нили увидела, что она пытается отстегнуть ремни.
– Не стоит, Люси. Подожди, пока остановимся.
– Значит, придется остановиться и подождать, пока она наиграется.
Нили представила, как взбесится Мэтт, и поежилась. Дверь ванной с шумом распахнулась.
– Гнусь какая! – пробормотала Люси.
Нили снова взглянула в зеркальце и едва не угодила в кювет.
На Мэтте не было ничего, кроме небесно-голубого полотенца. Определение «гнусь» показалось Нили не совсем верным и отнюдь не соответствовало ее реакции на появление полуголого исполина. Мокрые волосы Мэтта казались совершенно прямыми, но стоит им подсохнуть, и концы снова свернутся колечками. Электробритва временно укротила буйную пиратскую щетину. Нили одним взглядом вобрала это поразительное зрелище. Он был так велик для тесного пространства фургона, что должен был казаться смешным, как слон в обычной комнате. Но смеяться ей отчего-то не хотелось.
– Мне нужно достать одежду, – проворчал он. – Если не нравится, не смотрите.
– У Мела Гибсона фигура куда лучше, – сообщила Люси.
– А почему меня это должно волновать?
«Совсем не лучше, – подумала Нили. – И кроме того, Мэтт значительно выше».
Она никак не могла сосредоточиться на дороге и едва не попала в рытвину. Мэтт схватился за косяк, чтобы не упасть.
– Смотри куда едешь!
– Прости.
– У тебя что, глаз нет?
– Пейзаж меня отвлекает.
Скорее, Мэтт. Все его шесть футов и шесть дюймов.
– Значит, старайся не отвлекаться.
Он направился в глубь фургона. Баттон протянула к нему ручонки и взвизгнула. Мэтт поморщился. Безмолвная просьба взять ее была достаточно красноречивой, однако он решительно задвинул за собой дверь. Баттон громко взвыла, но Люси сумела отвлечь ее игрушечным моржом.
Нили решила наслаждаться прекрасным видом, прежде чем Мэтт скажет свернуть на широкое шоссе. И верно, не успел он выйти, уже одетый в джинсы и серую футболку, как сразу схватил кружку с кофе и велел Нили освободить кресло водителя.
– Я хочу, чтобы Люси сначала увидела крытый мост.
– Это еще что такое?
– Эта часть Западной Виргинии славится своими крытыми мостами. Так сказано в брошюре, которую я нашла в кемпинге. На поддержание этих мостов в хорошем состоянии и ремонт уходит довольно много денег налогоплательщиков, и, думаю, для ее развития важно увидеть хотя бы один из них.
– Меня проблемы развития Люси совершенно не касаются.
– Такая позиция подрывает всю систему государственного среднего образования.
Мэтт изумленно посмотрел на Нили, и та вспомнила, что клялась себе держать рот на замке.
– Может, пора ехать? – спросил он, покачав головой.
– Вечно ты брюзжишь! Люси необходимо расширять горизонты мировосприятия.
– Ей так или иначе предстоит провести остаток жизни в исправительных заведениях. Какая разница, увидит она крытый мост или нет!
– Очень остроумно, Джорик, ничего не скажешь! – прошипела Люси. – Она пообещала, что я увижу мост.
– Это совсем недалеко, – утешила Нили. – Усаживайся поудобнее и наслаждайся ездой. По крайней мере насколько это возможно при таком монументальном похмелье.
– Если не терпится что-то сказать, выкладывай, – простонал Мэтт.
– Так и быть. Нам с Люси не слишком нравится путешествовать с человеком, имеющим привычку напиваться как свинья.
– Не нравится? Как свинья?!
– Она считает тебя омерзительным, и мы обе ненавидим подобные выходки.
– Да жми же! – прорычал Мэтт. Малышка снова запищала.
– А вот и поворот к крытому мосту, – сообщила Нили, направляя машину на узкую проселочную дорогу. Пожалуй, лучше сменить тему. – А знаешь, Люси, почему строили такие мосты?
– Нет, и знать не хочу.
– По мнению некоторых, для того, чтобы лошадей не пугала бегущая вода. Другие утверждают, что власти старались уберечь мосты от дождя и снега, чтобы они дольше прослужили. Но точно не знает никто.
– Да ты просто ходячая энциклопедия, – съязвил Мэтт.
– Я же говорила – у меня феноменальная память.
Протестующие вопли младенца с каждой секундой становились громче.
– В таком случае что написано на дорожном знаке, мимо которого мы только сейчас проехали?
– Я не обратила внимания.
– «Иисус спасет!» – подсказала Люси.
Мэтт проигнорировал ее.
– А как насчет большой вывески на конторе кемпинга? Прямо рядом с входом? – продолжал допрашивать он.
– Мне она была неинтересна, так что я не прочитала.
– «Костров не разводить», – вставила девочка.
Нили смерила ее негодующим взглядом:
– Тебе что, больше делать нечего?
– Именно. – Люси протянула сестре пустой бумажный стаканчик, но та с визгом швырнула его на пол.
Впереди показался старый мост, перекинутый через узкую полоску воды у подножия невысокого холма. Он был выстроен из обветрившихся коричневых бревен. Краска на оловянной крыше местами облупилась, да и саму крышу давно пора было заменить. Изъеденная временем металлическая табличка извещала о том, что проезд транспортных средств высотой более десяти футов запрещен. И хотя это была Западная Виргиния, а не округ Мэдисон, штат Айова, мост выглядел таким живописным, что казалось, из темного тоннеля вот-вот выйдут Клинт Иствуд и Мерил Стрип. Часть истинного образа истинной Америки…
– Ну разве не прекрасно? – вздохнула Нили. Не дождавшись ответа, она предпочла посчитать, что ее спутники слишком захвачены буколической красотой пейзажа и временно лишились дара речи. – Давайте немного прогуляемся, – предложила она, припарковав «Мейбл» на обочине. – Люси, возьми сестру.
– Она не заразная. Кто-то из вас мог бы ради разнообразия тоже подержать ее на руках.
Нили притворилась, что не слышит.
– Только недолго, – заявил Мэтт. – Две минуты – и в путь.
– Так и быть, две минуты, – согласилась Нили, чтобы не раздражать его, хотя понимала, что двумя минутами они не обойдутся.
Все вокруг утопало в солнечном сиянии, в теплом влажном воздухе разливались запахи пыли, травы и теплой глины. Река сильно пересохла, поскольку дождей давно не было, и голоса природы казались тихой музыкой: плеск воды о скалы, птичья песня, стрекот кузнечиков и жужжание пчел. По обе стороны моста на заросших травой берегах пестрели полевые цветы. Люси усадила малышку на землю.
– Га! – жизнерадостно загулькала та, хлопая в ладошки.
– Твоя очередь следить за ней, – объявила Люси и, прежде чем Нили успела запротестовать, направилась к мосту.
– Га!
Баттон безуспешно попыталась схватить шмеля.
– Осторожнее, Баттон. Эти создания совсем не безобидны.
– А я думал, ее зовут Мэриголд, – удивился Мэтт, выступая из «виллибаго» с кружкой кофе в руках.
– Люси сказала, что мать назвала ее Баттон. Принеси нам одеяло, ладно?
Девочка, вероятно, не ограничится пределами одеяла, но по крайней мере не слишком перепачкается. Нили не могла не заметить, что Люси с самого утра искупала сестру. Солнце зажигало золотым огнем желтенький пушок на головке Баттон, а поношенная одежда была чистой. Интересно, способен ли кто-то из тех гениев-стипендиатов, которых она принимала в Белом доме, так преданно ухаживать за непоседливой младшей сестренкой?
Мэтт все же соизволил принести одеяло. Нили расстелила его на склоне, усадила Баттон, но та мгновенно пустилась исследовать окрестности. Комбинезон защищал ее от колючей травы, и девочка на миг замерла, очарованная бабочкой, порхающей над лютиками. Она было поползла туда, но тут же с размаху уселась на попку и негодующим воплем проводила улетевшую бабочку.
Нили опустилась на одеяло и очень удивилась, когда Мэтт растянулся рядом. Она с наслаждением вдохнула воздух, наслаждаясь каждым мгновением краденого летнего дня.
– Знаешь, я ведь обычно мало пью.
Нили прикрыла глаза и подставила лицо солнцу.
– Угу.
– То есть у меня нет такой привычки.
– Прекрасно. Вряд ли девочки должны подвергаться подобному обращению.
Открыв глаза, она заметила, что Мэтт наблюдает за ней. Нили поежилась под его обжигающим взглядом.
Прошло несколько долгих минут, прежде чем он отвел глаза.
– Уж поверь, при жизни Сэнди они и не такое видели.
Нили почему-то совсем не хотелось слышать о бывшей жене Мэтта, и она резко встала.
– Присмотри за малышкой, хорошо? Пока я перейду мост.
– Эй, это ты няня, а не я.
– У меня перерыв на обед.
И с этими словами она преспокойно оставила его с младенцем и направилась к мосту. Мэтт в бессильном гневе провожал ее взглядом, пока она не исчезла. Может, выбросить ее на следующей стоянке? Пусть сама о себе заботится.
Но в глубине души он сознавал, что не сделает этого. Пусть она не походит на идеальную няню его грез, но лучше он все равно не найдет. Кроме того, она до сих пор оставалась для него загадкой.
Трудно соотнести эти аристократические холодные манеры с искренностью, добротой и безграничным, почти детским энтузиазмом. Она, несомненно, забавна. По крайней мере так ему показалось вчера. Сегодня, после избыточного приема алкоголя, он был довольно мрачен.
Краем глаза он уловил какое-то движение. Что-то розовое. Мэтт всполошился как раз вовремя, чтобы увидеть, как Демоническое Дитя ползет к воде. Отбросив чашку с кофе, он вскочил.
Малышка двигалась с молниеносной скоростью и поразительной решимостью. Скользя подошвами по траве, он пытался ее догнать. Но тут Баттон вскинула ручонки и поехала по склону вниз, прямо в воду.
Несмотря на низкий уровень воды, река все же была слишком глубока для ребенка, и Мэтт с ужасом заметил, что головка Баттон мгновенно скрылась. Он потерял равновесие, пошатнулся, но успел броситься следом за девочкой.
Воды оказалось чуть выше колена. Она была до того мутной, что он ничего не видел. Но тут в ленивом течении мелькнул розовый комбинезончик. Мэтт едва успел схватиться за помочи. На поверхности показалась Баттон с широко открытыми испуганными глазами. Ручки и ножки беспомощно болтались. Она моргнула, задохнулась и закашлялась; Мэтт уложил ее на сгиб локтя. Его сердце забилось ровнее, но тут он ощутил, как илистое дно засасывает кроссовки. Он поспешно шагнул к берегу, с трудом выдирая ноги из липкой грязи.
Малышка наконец перестала кашлять и несколько секунд оставалась неподвижной. Потом судорожно вздохнула. Он знал, что сейчас начнется, и попытался предотвратить катастрофу:
– Не плачь!
Нелл и Люси все еще были на мосту, но легко сообразить, что они с ним сделают, если узнают, как он едва не утопил Демона.
Мэтт взглянул на ребенка. Речная вода капала с волос прямо ей в глазки. Рот раскрыт, лобик негодующе наморщен. Вот-вот прозвучит первый аккорд симфонии ярости. Он пропал!
– Немедленно прекрати!
Он поднял Баттон на уровень глаз, чтобы та поняла: никто не собирается с ней шутить.
– Подумаешь, окунулась в воду, большое дело! Ты еще и тонуть не начала!
Личико ребенка постепенно разгладилось. Глаза расширились, и Баттон медленно выдохнула.
– Большое дело! – повторил он. – И нечего ныть!
Баттон молча смотрела на него. Розовый комбинезончик посерел, одна пинетка куда-то подевалась. Мэтт быстро стянул вторую и запустил подальше в кусты.
С моста донеслась перебранка. Ну вот, теперь ему крышка. Остается одно.
– Пойдем-ка в воду.
– Га?
Мэг быстро скинул промокшие кроссовки, усадил девочку поудобнее и вошел в реку. Баттон зарылась личиком ему в рубашку.
– Не будь трусихой.
Малышка подняла головку и одарила его улыбкой, показав все свои четыре зуба.
– Ну вот, так лучше, маленькая дьяволица.
Но когда он попытался окунуть Баттон в воду, она застыла и вцепилась ему в руку.
– Да успокойся ты! Я не собираюсь тебя топить.
– Ни-ни-ни!
Не обязательно быть детским психологом, чтобы понять этот решительный протест. Придется вспомнить, как он поступал в подобных случаях со своими сестрами.
Смирившись с обстоятельствами, Мэтт посадил ее на плечи и медленно погрузился в воду. Малышка восторженно засмеялась. О Господи, в один прекрасный день мужчины штабелями будут укладываться у ее ног. Из нее вырастет настоящая сердцеедка с глазами-незабудками и улыбкой, способной растопить любое сердце.
– Да-да, – проворчал он. – Прибереги все это для того, кому будет до тебя дело.
Она шлепнула ладошкой сначала по его лицу, потом по воде, подняв тучу брызг. Мэтт смахнул с глаз воду и опустил малышку в низкие волны.
