Текст книги "Пламя страсти"
Автор книги: Сьюзен Джонсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)
14
После ужина, когда Джимми уже отправился домой, Хэзард вычистил свое ружье, аккуратно повесил его над дверью и вышел на воздух.
Услышав, как звякнул закрывшийся засов, Венеция неожиданно запаниковала. Неужели он отправился в Даймонд-сити? И вернется ли он вечером? А вдруг Хэзард вообще не вернется? Господи, ведь тогда ее найдет только поисковая группа месяц спустя, когда она умрет от голода! Но тут дверь распахнулась, и Хэзард внес в хижину огромную плетеную корзину.
– Ты вернулся! – обрадованно выдохнула Венеция, и Хэзард не без удовольствия отметил про себя этот вздох облегчения.
– Меня не было всего две минуты, – с привычной усмешкой ответил он и, опустив на пол корзину, окинул Венецию ленивым взглядом.
– Ты просто не сказал, куда идешь. А ты никогда не уходил так поздно. Когда нет луны, то вокруг так темно… Черт бы тебя взял! – вдруг без всякой связи добавила она.
Хэзарду ее непосредственность показалась очаровательной. Впрочем, так было всегда: в Венеции странно сочетались независимость и незащищенность.
– Возможно, ты меня простишь, когда увидишь, что я тебе принес, – сказал он и откинул крышку корзины.
Это мне?
Ее радость снова напомнила Хэзарду, как она еще молода. Если не считать приступов гнева и дурного настроения, Венеция и в самом деле относилась к происходящему как к интересному приключению.
– Тебе, – подтвердил он.
Венеция вскочила с легкого стула, на котором сидела, и Хэзард невольно залюбовался ее стройной фигурой, обрисованной пламенем камина. Интересно, как долго ему удастся сопротивляться своему желанию снова овладеть ею?..
Возглас восхищения, сорвавшийся с губ Венеции, оторвал его от размышлений, и Хэзард широко улыбнулся: ее радость была такой заразительной.
– Я решил, что это тебе понравится.
– Как ты только додумался? Где ты это нашел? – она ласково коснулась края сияющей медной ванны.
– Раз тебе не понравилось купаться в моем пруду, я решил, что придется искать выход из сложившегося положения, и попросил Джимми помочь мне. После долгих и тайных расспросов – а Джимми знаком со всеми мальчиками, работающими в местных магазинах, – он нашел одну ванну в магазине Кляйна. Судя по всему, ему удалось убедить приятеля, что одна из девушек… гм… работающих в городе, заказала ее.
– Так вот что увидела мать Джимми, – с улыбкой воскликнула Венеция. – Теперь мне все ясно. Это же модель для куртизанки, верно?
Рисунки на ванне действительно привлекали ее внимание. Там были изображены мифологические, но весьма чувственные сцены.
– Боюсь, что так… Но, думаю, она заметила не только это.
– Есть что-то еще? – Венеция с трудом удержалась от смеха.
– Всего пара мелочей. Загляни под эту льняную простыню.
Приподняв материю, Венеция взглянула, повернулась к Хэзарду и насмешливо спросила:
– Неужели ты мог заказать такое? Или эти вещи прилагались к ванне?
Хэзард тяжело вздохнул.
– Я просто попросил Джимми купить для тебя пару платьев: мне казалось, что ты будешь рада сменить свой наряд. Но мне и в голову не пришло, что те платья, которые продаются в магазинах Кляйна и Бейли, предназначены для… вполне определенных женщин. А «порядочные женщины», как их ни мало в нашем Даймонд-сити, наверное, сами шьют себе платья.
– Мать Джимми наверняка решила, что ты открываешь здесь бордель! – весело заметила Венеция, потрясая невероятно вызывающим одеянием из красного атласа и перьев. – Кстати, если я это надену, может быть, мне больше не придется готовить? – Она бросила на Хэзарда многозначительный взгляд.
Хэзард едва удержался от ответа, который так и просился на язык.
– Ты не обязана это надевать, – холодно сказал он. – Я думал, Джимми привезет этакое, с маленькими цветочками… Кажется, это называют ситцем. Во всяком случае, что-то удобное и практичное.
– Я никогда не носила ситцевых платьев! – возмутилась Венеция, но на самом деле ей было приятно, что Хээард позаботился о ней.
– Ладно, мы закажем для тебя другие платья. Кто-нибудь тебе их сошьет. Ты сама скажешь, из какого материала, раз считаешь ситец неподходящим, и дашь Джимми свои мерки, когда он придет в следующий раз.
– Я не знаю своих мерок… – Венеция медленно подняла глаза на Хэзарда; в отсветах пламени ее лицо было невыразимо прекрасным.
Хэзард отошел на полшага назад, словно это могло спасти его от призывного взгляда голубых глаз.
– Попробую найти кусок бечевки. Померяем тебя им.
– Вполне подойдет и сыромятный ремень, – Венеция нахмурилась, раздраженная тем, что Хэзард постоянно ускользает от нее.
– Я найду бечевку, – с нажимом повторил он. – Но сначала принесу воды.
С этими словами Хэзард торопливо вышел из хижины. Чтобы противостоять Венеции Брэддок, требовалось немало мужества. А главное, у Хэзарда совсем не было опыта в таких вещах: за всю свою жизнь он ни разу не сказал «нет» красивой женщине.
Через пятнадцать минут котел на плите был полон, а еще через полчаса вода закипела. Хэзард осторожно вылил кипяток в ванну и разбавил холодной водой из ручья.
– Добавляй холодной воды из этих кувшинов, если понадобится, – обратился он к Венеции. – Где лежит мыло, ты знаешь.
– Это очень мило с твоей стороны. Спасибо.
В голосе Венеции больше не было насмешки, глаза из-под длинных ресниц смотрели совершенно серьезно. Она говорила искренне, тепло и явно была благодарна. И Хэзард вдруг понял, что этому еще труднее противостоять, чем ее насмешливой чувственности.
Ему оставалось только надеяться, что его голос звучит совершенно равнодушно:
– Возможно, тебе все-таки захочется надеть одно из этих платьев после купания. Они, по крайней мере, чистые. А через пару дней мы раздобудем что-нибудь более подходящее.
Он совершенно бессознательно сказал «мы» и даже не заметил этого. Зато от внимания Венеции это не укрылось. Она вдруг с удивлением почувствовала, что вообще начала вдруг воспринимать Хээарда совсем по-другому. Эта ванна, горячая вода, забота о том, чтобы ей понравились платья, – все было в высшей степени трогательным. Венеция всегда знала, что он очень красивый мужчина, но теперь неожиданно для себя обнаружила, что под блестящей оболочкой скрывается нежная и добрая душа, которую ей ни разу не доводилось встречать у знакомых ей мужчин…
– Ты не останешься? – еле слышно спросила она, когда Хэзард уже направился к двери.
Он замер на полпути, обернулся к ней, и в комнате повисло напряженное молчание. Ему потребовалось так много времени для ответа, что Венеция засомневалась, расслышал ли он ее, и приготовилась повторить вопрос.
– Нет! – наконец выпалил Хэзард, резко повернулся и вышел.
Купание оказалось просто неземным блаженством. Ванна была изготовлена с определенной целью, поэтому в ней хватило бы места и двоим. Но Венеция купалась одна, и только это несколько омрачало ее удовольствие.
А Хэзард провел время на выступе скалы, рядом со своей пушкой. Огни Даймонд-сити светились внизу, бросая розовый отсвет на низко повисшие облака. Тонкий серп луны то выглядывал из-за туч, то снова прятался, но на горе Хэзарда стояла кромешная тьма. Ветер шевелил ветки деревьев, и в его мыслях был тот же непокой, что и в природе.
Он думал о Венеции сотню раз на дню, и не меньшее количество раз ему хотелось прикоснуться к ней. Ее смех, улыбка, даже ее взрывной характер создавали между ними какие-то совершенно особые отношения, о которых Хэзард успел забыть после смерти Черной Голубки. К несчастью, Венеция была неприкосновенна. Она оказалась тесно связана с теми, кто хотел убить его, и еще теснее – с тем миром, где отвергали и презирали все, чем так дорожил Хэзард. Он положил руку на ствол орудия, и прохлада металла отвлекла его от печальных мыслей. «Достаточно», – решил он. Венеция Брэддок не останется здесь навсегда: он не хочет никаких осложнений в своей и без того непростой жизни. Нужно думать не о ней, а о том, что для него важнее всего – о шахте, о золоте, о благополучии своего народа.
Хэзард пробыл на скале довольно долго: ему хотелось быть уверенным, что к его возвращению Венеция уже выйдет из ванны и оденется.
«Интересно, придет ли он ко мне?» – думала Венеция, лежа в ванне. Словно ребенок, жаждущий получить дорогую игрушку, она надеялась, что Хэзард придет. Но в отличие от ребенка она отлично понимала разницу между желаемым и действительным. Разумеется, Хэзард не придет, ей это отлично известно! Но он же думал о ней, когда заказывал ванну, когда просил купить платья…
Венеция понимала, что она небезразлична Хэзарду, так же как и он небезразличен ей. Более того, она не сомневалась, что когда-нибудь они снова будут любить друг друга. Это было неизбежно, как неизбежно весна приходит на смену зиме. Ей кружило голову ощущение собственной чувственной власти над ним. Венеция не могла не заметить, как нарастает напряжение между ними, словно разгорается лесной пожар. И она не могла устоять перед желанием вырвать Хэзарда из его мира, в котором такое огромное значение имело чувства долга…
Хэзард, наконец, вернулся в хижину, огонь в очаге почти погас, оставив только тлеющие угли. Он сразу увидел Венецию, сидевшую на стуле у огня, и был потрясен до самой глубины своего существа. Его сердце пропустило удар.
Она выбрала платье из черной тафты. Очень низко вырезанное декольте едва прикрывало высокую белую грудь, а белые плечи и руки излучали чистоту и невинность по контрасту с греховной черной материей, расшитой звездами из бисера, в которых отражались отблески огня.
Венеция чуть изменила позу, золотые волосы волной упали ей на плечо, и пульс у Хэзарда зачастил. Перед ним сидела полуобнаженная колдунья, доступная, как первородный грех, излучающая зов плоти, и ее голубые глаза говорили: «Ты хочешь меня».
Уже в сотый раз за этот день Хэзард прогнал прочь искушение.
– Как тебе понравилась ванна? – негромко поинтересовался он, не в силах отвести от нее глаз.
Венеция чувствовала себя красивой, очень женственной и возбуждающей – запах мыла еще ощущался на ее коже.
– А как тебе нравится платье? – спросила она, игнорируя его вопрос.
– Оно могло бы не понравиться только трупу, – голос Хэзарда звучал очень мелодично, а темные глаза светились восхищением.
– Оно так холодит кожу…
Хэзард не пошевелился. Он чувствовал, как колотится его сердце, – словно он пробежал несколько миль.
– Догадываюсь.
– Ты обратил внимание на необычный фасон? – Венеция положила ногу на ногу, и юбка распахнулась еще на несколько дюймов.
– Разумеется, – его голос вдруг зазвучал хрипло. – Мои поздравления модистке – и клиентке. Возможно, это не совсем то, к чему ты привыкла, но такой наряд гарантированно лишит всех присутствующих на балу дара речи.
– Или посетителей борделя.
– Совершенно верно, – спокойно согласился Хэзард. – Мне бы хотелось, – галантно добавил он, – чтобы у меня была возможность воспользоваться ситуацией.
– Мне бы хотелось, чтобы ты ею воспользовался.
Ее откровенность всегда поражала его. Никаких уловок, никаких хитростей. Обычно белые женщины жеманились до последнего.
– Я уверен, что твое желание не сильнее моего, – негромко произнес Хэзард.
– Так что же тебя удерживает?
Венеция протянула к нему руку с изяществом, удивившим и возбудившим его. Хэзарду безумно захотелось протянуть свою и коснуться этой ручки, провести пальцами вверх по кремовой коже, стянуть черную тафту с шелковистых плеч… Но Хэзард быстро одернул себя.
– Ты меня не понимаешь, верно?
Опустив руку, Венеция медленно покачала головой, и длинные вьющиеся волосы всполохом пламени заметались по ее обнаженным плечам.
– Скоро за тобой приедет твой отец.
– Я знаю.
– И я хочу только одного – чтобы мои участки никто не трогал. Больше я не желаю ни за что нести ответственность.
– Не слишком ли поздно ты спохватился?
– Нет, не поздно, – сухо сказал Хэзард. – И потом… подумай о своей репутации. – Он помолчал. – Если бы ты была женщиной из нашего племени, тогда другое дело. Наша культура дает женщинам больше свободы. Но ты белая, ты не должна…
– Моя репутация и так безнадежно погибла! – резко оборвала его Венеция. – Господи, – с отчаянием произнесла она, – ты же не можешь делать вид, что не хочешь меня!
– Пожалуй, ты права. Я не настолько хороший актер.
– Черт бы тебя побрал в таком случае! – Венеция встала. – Я сейчас возьму и сама тебя поцелую.
Хэзард засмеялся, но, когда она решительно направилась к нему и бисеринки затанцевали на ее высокой груди, словно капли дождя, ему вдруг стало нечем дышать. Венеция подошла очень близко, тафта чуть потрескивала в тишине хижины, как будто сгорали в огне ломкие ветки.
Она протянула руку, коснулась его шеи, отвела назад шелковистые волосы и повторила шепотом:
– Я собираюсь поцеловать тебя.
Хэзард не шевелился. Он позволил ей нагнуть его голову, позволил ее губам коснуться твердой линии скул. Но когда ее губы оказались совсем близко от его рта, он крепко, безжалостно вцепился в душистые плечи. Его поцелуй был сначала варварски грубым, агрессивным, а потом стал неожиданно нежным.
Когда Хэзард отпустил ее, Венеция дрожала. Отстранив ее от себя на расстояние вытянутой руки, он постарался скрыть охватившую его бурю эмоций. Ему потребовалось время, чтобы обрести возможность говорить. Но когда Хэзард заговорил, его голос звучал удивительно ровно:
– Ты не должна меня дразнить, красотка, не то поплатишься. Я слишком давно играю в эту игру – намного дольше тебя. – И вдруг, вопреки своей воле, Хэзард улыбнулся. – Подумать только! Я защищаю свое целомудрие! Какой идиотизм. Но должен предупредить тебя, мое дорогое, избалованное дитя, ты не можешь получить все, что тебе хочется. Я для тебя недоступен по причинам, которые очень важны для меня. Ну а пока… Я полагаю, что сегодня мне лучше провести ночь на улице. Приятных снов. – Хэзард взял шкуры бизона и вышел.
– Будь ты проклят, Джон Хэзард Блэк! – крикнула ему вслед Венеция, обретя наконец голос. Иссиня-черная тафта, едва прикрывавшая грудь, бурно вздымалась от гнева. – Чтоб тебе гореть в аду!
«В самую точку», – подумал Хэзард и закрыл дверь на засов.
15
Москиты буквально свирепствовали этой ночью, набрасываясь на Хэзарда целыми тучами. Ему пришлось дважды менять место, пока он не нашел убежище от назойливых насекомых на середине горы, где сильный ветер прогонял их прочь.
Хэзард лежал без сна и думал, что, может быть, напрасно он так ведет себя с этой женщиной. Наверное, Старый Койот сумел бы как-то помочь своему ученику справиться с этим чувством долга и гордостью – или подсказал, как смирить желание. Но учителя не было рядом с ним, и Хэзард понимал, что должен справиться сам.
Хэзард был еще ребенком, когда впервые его посетило видение. А в его племени всегда считали видения источником силы и власти. И в эту ночь Хэзард просил духов, чтобы они послали ему знак. Ведь может быть и так, что эта женщина ниспослана ему свыше. Может быть, она не является воплощением предательства и алчности. Вдруг их пути пересеклись потому, что так захотели духи?..
Хэзард проснулся поздно, и, к сожалению, утро не внесло ясности в его мысли. Ему хотелось только, чтобы полковник Брэддок поскорее вернулся.
Когда Хэзард пришел в хижину, Венеция уже встала и надела одну из его рубашек.
– Хорошо спал? – с наигранной жизнерадостностью поинтересовалась она.
– Не слишком, – Хэзард чувствовал, что ночи, проведенные на шкуре бизона, начинают на нем сказываться.
– Будешь завтракать?
– С удовольствием, – машинально отозвался Хэзард и занялся поисками чистой рубашки, но внезапно резко повернулся к Венеции: до него дошел смысл вопроса.
Неужели она и в самом деле приготовила завтрак? Хэзард взглянул на стол и не поверил собственным глазам. Стол был накрыт, и нечто, отдаленно напоминающее песочное печенье, лежало рядом с беконом на тарелке. Он улыбнулся, дурное настроение сразу исчезло. Венеция даже выставила на стол бутылку бренди на тот случай, если Хэзарду захочется выпить за завтраком. Это была неплохая идея, учитывая, что бекон она все-таки умудрилась сжечь.
Хэзард мужественно взял вилку, и пока он решал, вынесет ли его желудок такое наказание, Венеция виновато вздохнула.
– Я, кажется, забыла что-то положить в печенье. Оно немножко жесткое… И прости за бекон. Я надеюсь, он стоил не слишком дорого?
– Я ценю твои усилия, и не стоит беспокоиться о деньгах. Если бы мне не надо было заботиться о нескольких сотнях человек, то я бы считался довольно богатым человеком – даже по меркам вашего мира.
– Вот как?
Венеция была явно сбита с толку. Жизнь, которую вел Хэзард, никак не свидетельствовала о благосостоянии. Впрочем, она никогда не рассматривала его с этой точки зрения.
– Садись, – Хэзард махнул рукой в сторону стула. – Я тоже должен извиниться за… вчерашнее. Ты ни в чем не виновата. Это все моя вина.
Венеция села напротив него.
– Я понимаю. Ну что, помирились? – спросила она негромко и протянула руку через стол.
– Помирились, – ответил Хээард и напомнил себе о сдержанности.
Венеция задержала его руку в своей и сразу вспомнила, при каких обстоятельствах эта рука касалась ее. Воспоминания были такими яркими, что у нее запылали щеки.
– Спасибо за то, что приготовила завтрак, – вежливо поблагодарил Хэзард, ища предлог, чтобы освободить свою руку: ее тоненькие пальчики волновали его, пробуждали нежелательные воспоминания. – Это очень мило с твоей стороны.
– Я подумала, что могу попытаться. – Венеция старалась держаться так же спокойно, как и Хэзард. Но, посмотрев на тарелки, она снова тяжело вздохнула. – Когда это делает Джимми, все кажется таким простым… Ты не обязан это есть, – застенчиво добавила она.
Хэзард впервые увидел, что Венеция чувствует себя неловко.
– А ты не обязана надевать эти платья, – галантно ответил он.
Венеция просияла, и Хэзард улыбнулся ей той самой улыбкой, от которой у нее останавливалось сердце. Удивительная гармония установилась между ними.
Они решили позавтракать, как обычно, вареными яйцами, хлебом, маслом и молоком.
– Если Джимми не появится, мы умрем с голода, – с солнечной улыбкой призналась Венеция.
– Возможно, придется ему предложить прибавку к жалованью, чтобы обеспечить наше выживание, – в тон ей ответил Хэзард.
– Пожалуй, я тоже буду ему платить, – заявила Венеция и пояснила, заметив, что брови Хэзарда недоуменно поднялись: – Если ты, конечно, примешь от меня чек. А то до моего банка сейчас довольно трудно добраться.
– Для меня – так просто невозможно, – согласился Хэзард, и в его глазах заплясали искорки смеха. – Как-нибудь обойдемся без твоих денег.
– Но у меня их полно!
– Я в этом не сомневаюсь.
– И вспомни о том, что Джимми избавляет меня от тяжелой работы.
– Кстати, раз уж ты заговорила о тяжелой работе… У меня к тебе есть еще одна просьба, но я боялся даже упоминать об этом.
– Надо же, мой тюремщик смягчился! – Венеция не удержалась от насмешки. – Что бы это могло означать?
– Меня очаровали твоя скромность и послушание, – так же насмешливо ответил ей Хэзард.
Венеция посмотрела ему прямо в глаза.
– Если бы я была скромной и послушной, то не понравилась бы тебе.
– Я бы с удовольствием это проверил, – тут же предложил Хэзард.
– Вряд ли тебе это удастся, – парировала Венеция. На ее лице появилось торжествующее выражение, как у адмирала, наблюдающего за тем, как тонет последний корабль вражеского флота.
– И как тебе только позволили вырасти такой своевольной – поговорил Хэзард с театральным вздохом.
– А как тебе это удалось? – не отступала Венеция.
– Я полагаю, что обсуждение ролей женщины и мужчины в обществе вряд ли пойдет нам на пользу.
– Совершенно верно, – еще одна сияющая улыбка стала ему ответом.
– Так вот, о моей просьбе. Я просто не знаю, как заговорить с тобой об этом, но… – Хэзард смотрел на нее смущенно, однако если бы Венеция знала его получше, она бы уловила в его голосе глубоко скрытую иронию. – Мои штаны из оленьей кожи нуждаются в стирке.
Хэзард сам не до конца понимал, зачем предложил ей такое испытание. Но, произнеся эти слова, он вдруг почувствовал, с каким напряжением ждет ответа.
– Так вот о какой тяжелой работе шла речь! – беспечно протянула Венеция: она явно не представляла себе, что стирка штанов потребует куда больше усилий, чем полоскание носовых платочков. – А ты не мог бы послать их миссис Пернел или отдать еще какой-нибудь прачке?
– Они не сумеют с ними справиться.
– Так кто же их обычно стирает?
– Иногда сюда приходит какая-нибудь женщина из моего клана.
Венеция тут же представила себе индейскую девушку – молодую, красивую, покорную. Женщины племени наверняка тянут жребий, кому из них обслуживать Хэзарда! Венеция была не столь уж наивна, она отлично знала о репутации Хэзарда, о его отношениях с женщинами и – что более важно – сама уже успела убедиться, насколько он искусный любовник…
– И как долго она здесь остается? – подозрительно поинтересовалась Венеция.
Хэзарду ее любопытство доставило удовольствие.
– Всю ночь.
– И зачем я только спросила?! – с досадой воскликнула Венеция.
– Не знаю, – с готовностью отозвался Хэзард. – Я никогда не давал обета целомудрия.
– Твое воздержание распространяется только на меня.
– Если принять во внимание многочисленные причины, то все логично.
– А вот с этим можно было бы поспорить! – заявила Венеция, и Хэзард поспешил сменить тему.
– Так ты бы хотела научиться стирать штаны из оленьей кожи?
– А разве у меня есть выбор?
– Разумеется, выбор у тебя есть. – Хэзард очень спокойно смотрел на нее через стол, и Венеция позавидовала его спокойствию.
– Но если я откажусь их стирать, здесь появится гостья и останется на всю ночь?
– Да, так обычно и бывает, – на лице Хэзарда появилась широкая улыбка.
И тут Венеция не выдержала. Вскочив со стула, она уперла руки в бока и бросила на Хэзарда яростный взгляд.
– Ну, так больше этого не будет!
– Ты хочешь сказать, что ты с удовольствием примешься за стирку? – невинно поинтересовался Хэзард, намеренно игнорируя ее тон. Он также пытался не обращать внимания на острые соски, явственно проступившие через изношенную ткань рубашки.
– Только для того, чтобы не слышать, как ты занимаешься любовью с другой женщиной всего в нескольких футах от меня!
– Это означает – «да»?
Хэзард почувствовал, как напряглось все его тело, и сдерживался из последних сил. Его точила одна единственная мысль – зачем он так упорствует? Что случится, если он возьмет то, что ему так навязчиво предлагают? Перед ним стояла прекрасная женщина. Она была так близко, что стоило только протянуть руку…
– Будь ты проклят, Хэзард Блэк! Да! Ты доволен?
– Очень, – быстро согласился Хэзард и почему-то почувствовал невероятное облегчение.
– Вот и отлично. Я не потерплю другую женщину в этой хижине.
С ним снова говорила властная, избалованная дочка бостонского миллионера. В изношенных брюках или в расшитом жемчугом платье, она все равно не теряла самоуверенности. И Хэзард вынужден был признаться себе, что такой она нравится ему больше всего…
Хэзард рассказал Венеции, как следует обращаться с кожей: сначала замочить в чистой воде пруда, потом намылить мягким мылом из юкки, которое абсароки выменивали у племени шошонов, и наконец разложить на траве в тени. Он проработал на шахте весь день, а Венеция стирала, терла, полоскала – чтобы штаны Хэзарда были чистыми и чтобы Джон Хэзард Блэк не привел другую женщину в свою постель.
В этот день Джимми так и не пришел. Венеция сказала об этом Хэзарду, но тот ответил, что так бывало и раньше: у мальчика много обязанностей по дому. Венеция имела свое мнение на этот счет, но она слишком устала, чтобы спорить. У нее не было сил даже на то, чтобы принять ванну, хотя Хэзард предложил натаскать воды, о чем она ему и сообщила, почти засыпая в кресле у огня.
– И потом, – пробормотала Венеция, – я провела в воде почти весь день, отстирывая эти твои чертовы штаны.
– Еще раз спасибо. Ты отлично поработала.
– Знаю и по-прежнему жду платы, – сонно заявила она, не утратив своей обычной дерзости.
Хэзард открыл было рот, чтобы ответить ей, но тут же закрыл: Венеция уже спала. Он улыбнулся. Она свернулась в кресле, словно маленький ребенок, и Хэзард понял, что Венеция как следует потрудилась. Но он даже не подумал о том, что она впервые в жизни старалась ради кого-то.
