Текст книги "Пламя страсти"
Автор книги: Сьюзен Джонсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)
45
В тот год весна выдалась поздняя, но им обоим показалось, что она наступила слишком быстро. Теплые лучи солнца растопили снег и лед, на деревьях появились почки, пробилась свежая нежно-зеленая трава. Перевалы в горах снова открылись – и к ним пожаловали первые гости.
Неутомимый Волк стал неофициальным крестным для Трея и, по обычаям клана Хэзарда, его вторым отцом. Он продемонстрировал должное восхищение своим новым крестником, чтобы угодить любящим родителям.
– Пусть его мокасины оставят много следов на снегу! – торжественно произнес он, и Венеция улыбнулась: она поняла, что крестный пожелал малышу долгой жизни.
– Ты всегда был мне братом, – негромко ответил Хэзард, – и так будет до тех пор, пока снег падает мне на голову. Спасибо тебе от моего сына.
Неутомимый Волк принес новости и рассказал о них Хэзарду, когда они ходили на реку ломать тающий лед. Зима загнала Янси Стрэхэна обратно в Бостон, но в середине апреля он появился снова и неделю назад послал шейена-разведчика к племени лакота.
– Если хочешь, мы поймаем его, – заметил Неутомимый Волк.
– Нет, он мой, – ответил Хэзард, и его слова гулко прокатились в весеннем воздухе.
– Он может сбежать.
– Ты не знаешь, какой это алчный человек. Я уверен, что Стрэхэн снова попытается отобрать у меня шахту и ни за что не откажется от мысли заполучить деньги Венеции.
– Поговаривают, что на землях лакота нашли много золота. Может быть, он переключится на их участки?
– Янси Стрэхэн столько раз в своей жизни оказывался неудачником, что ему потребуется очень много денег, чтобы забыть об этом. Ему всегда будет мало, – бесстрастно заметил Хэзард. – Но эту черту его характера я постараюсь исправить, когда убью его.
– А если он убьет тебя первым?
– Здесь Стрэхэн меня не тронет. И на этот раз я спущусь с гор только с охраной.
– Ты собираешься вернуться на шахту? Хэзард кивнул.
– Нам скоро понадобится очень много денег. Я хочу выкупить всю землю абсароков и зарегистрировать на имя Венеции. Если мы поторопимся, то власти не успеют придумать никакого закона, чтобы нам помешать. Я не хочу, чтобы мой клан попал в резервацию. Я видел индейскую резервацию в Техасе. Это сущий ад. Я лучше покончу с собой.
– На этот раз Венеция не поедет с тобой на шахту?
– Разумеется, нет: это слишком опасно. Она будет жить с ребенком в деревне, а я постараюсь как можно чаще навещать ее.
– И что она тебе на это сказала?
– Венеция еще ничего не знает, но мне несомненно предстоит выдержать нелегкую схватку. Постараюсь убедить ее, что это ненадолго. Если нам повезет и жила не иссякнет, то через два-три месяца мы сможем купить всю землю, дома и лошадей. А потом, если Янси не найдет меня, я сам его найду. Этот человек собирался убить моего ребенка! Иногда я жалею, что у меня нет склонности к пыткам и придется отправить его прямиком в ад при помощи удачного выстрела. Стрэхэн этого не заслужил, но мы, абсароки, слишком гуманны.
Когда Хэзард рассказал Венеции о своих планах, она не могла не согласиться, что, пока Янси жив, им с Треем будет куда безопаснее оставаться в деревне. И все-таки мысль о разлуке с ним казалась ей невыносимой.
Провожая мужа, Венеция, сдерживая рыдания, с мокрыми от слез щеками, прижалась к его груди.
– Ведь это ненадолго, правда?
– Конечно, дорогая.
– А когда ты вернешься? Хэзард помолчал.
– Недели через две я приеду навестить тебя.
– А потом?
Он вздохнул. В его объятиях Венеция казалась такой маленькой, такой хрупкой и беззащитной.
– Я буду приезжать к тебе при каждом удобном случае.
– Я понимаю, что ты должен ехать, и все-таки…
– Но я уезжаю не навсегда, биа. Береги себя. Помни, что ты мне нужна. И заботься о нашем сыне.
– Но неужели мне нельзя поехать с тобой? – в отчаянии воскликнула Венеция.
– Пока нет, – спокойно ответил Хэзард. – Когда малыш подрастет, вы приедете ко мне оба.
– Не заставляй меня ждать слишком долго! Хэзард покрепче обнял жену, такую хрупкую и нежную, и подумал, что любит ее больше, чем следовало.
– Через две недели мы увидимся, – пообещал он.
У орудия Гатлинга теперь все время дежурил один из воинов-абсароков, работа на шахте шла круглосуточно. Хэзарду хотелось добыть как можно больше золота, а потом можно будет и отдохнуть. Если ему повезет – а при разработке золотых месторождений только везение и имеет значение, – то им всем хватит денег до конца жизни.
46
Неделю спустя полная луна освещала деревню абсароков на берегу Эш-ривер.
Венеция оставила Трея с Красным Пером и отправилась в вигвам матери Неутомимого Волка учить новые слова абсароков. Ей хотелось удивить Хэзарда знанием его родного языка, когда он вернется.
В индейской деревне царило спокойствие. Собаки залаяли только раз за весь вечер, но тут же все стихло, и над рекой больше не раздалось ни звука.
Два часа спустя Венеция возвращалась в свой вигвам. Луна ярко освещала все вокруг, с гор дул холодный ветер, неся с собой запах дождя.
Ей стало как-то не по себе, когда волкодав Хэзарда не встал поприветствовать ее у порога. Этот пес был самым верным из всех сторожевых собак. Хэзард сам воспитывал его с детства. Но Венеция постаралась отбросить прочь дурные предчувствия. В конце концов, у собаки могло найтись множество причин не лежать у входа в вигвам Хэзарда.
Она откинула полог, вошла в вигвам – и тут же закричала.
У ее ног в луже крови лежал Красное Перо. Сторожевой пес с оскаленными клыками и перерезанным горлом валялся рядом. Колыбели в вигваме не было. Ее ребенок исчез.
Крик Венеции снова разорвал ночную тишину индейской деревни, и через несколько минут все члены клана были на ногах. Посланные помчались на шахту, загоняя лошадей. Через тринадцать часов новость сообщили Хэзарду.
Это мог сделать только Янси! Никому другому не пришло бы в голову похищать его сына. Хэзард знал, на что способен Янси Стрэхэн, знал его жестокость, знал, что он готов добиваться своей цели любой ценой.
Медленным шагом Хэзард подошел к Пете и, прислонившись к теплой шее лошади, некоторое время стоял, пока не прошла тошнота и в глазах не просветлело. Тогда он сел на нее верхом и поскакал домой, оставляя все дальше позади тех, кого послали сопровождать его.
Хэзард обнял Венецию и почувствовал, как она дрожит в его объятиях. Плача, она рассказала, что позже на берегу реки нашли записку, прибитую к дереву копьем.
– Он написал, что убьет его! Он убьет нашего мальчика! – Венеция в истерике цеплялась за Хэзарда.
– Нет, он его не тронет, – успокаивал жену Хэзард, сам до конца не веря в это. – Янси нужен прииск, он надеется, что мы отдадим ему его, если он вернет Трея. Если нам не удастся в ближайшее время отбить мальчика, мы отдадим Янси шахту. И получим Трея назад.
– Ты сможешь его найти? Куда они увезли моего ребенка? – прошептала Венеция, поднимая глаза на Хэзарда. – Где он? Его же надо кормить! Джон, а если его некому будет покормить?..
– Они обязательно накормят его, биа. Я же объяснил тебе: Трей нужен Янси живым. Не плачь, мой ангел. Я найду его. – Он попытался вырваться из кольца ее рук. – Я должен идти, меня ждут. Жемчужный Свет позаботится о тебе. Прошу тебя, любовь моя! Дорога каждая минута.
– Я поеду с тобой!
Хэзард тяжело вздохнул и покачал головой.
– Я не могу взять тебя с собой.
Он прекрасно понимал, что, даже если Венеция и окрепла после родов, она представляла собой дополнительную опасность. Для Янси мертвая Венеция была бы куда лучше живой.
Венеция резко отвернулась, потом так же резко повернулась к Хэзарду. Ее глаза сверкали.
– Он мой сын! – крикнула она.
Хэзард на мгновение прикрыл глаза рукой. Когда он заговорил, его голос зазвучал резко, грубо.
– Наш сын в руках Янси, и мальчику грозит опасность. Учти: если ты упадешь по дороге, я не буду ждать тебя. Я просто хочу, чтобы ты это поняла.
– Тебе не придется меня ждать, – удивительно спокойно ответила Венеция. – Я от тебя не отстану.
Она была великолепна в своей решимости – маленькая, бледная, но она больше не дрожала. Их глаза встретились, и они невольно потянулись друг к другу. Рука об руку они вышли из вигвама и подошли к группе воинов.
– Еще одну лошадь для моей жены, – приказал Хэзард. – Она поедет с нами.
Они мчались не останавливаясь, пересаживаясь на свежих лошадей, когда прежние уставали. Венеция держалась рядом с Хэзардом. Он оценил ее отвагу, но они оба понимали, что если она устанет, то ему придется отправить ее с охраной домой. Ведь на карту была поставлена жизнь их сына.
Они преследовали индейцев лакота, которых нанял Янси. Их было много, и они стремились как можно быстрее оказаться на своей территории. Когда на следующий день Хэзард и его воины пересекли границу земель абсароков, то ненадолго остановились, чтобы проверить оружие, напоить лошадей, выставить защиту с флангов и отправить вперед разведчиков. Хэзард приказал воинам в случае нападения защищать Венецию.
Племя лакота было намного больше, чем племя абсароков, и Хэзард мог взять с собой только девяносто воинов. Но это не имело значения. Он должен был спасти своего сына.
Когда деревня лакота показалась на горизонте, Хэзард дал указания Неутомимому Волку относительно Венеции. Дальше он поехал один, но сначала тщательно подготовился. Он хотел, чтобы его боевая раскраска была видна издалека. Лоб и виски Хэзард выкрасил охрой, а остальную часть лица – черной краской с зелеными полосами. Грудь, руки, ноги были раскрашены алым. Хэзард оделся для боя – только набедренная повязка и мокасины; краски на его теле были весьма красноречивы и агрессивны.
Все демоны, преследовавшие Хэзарда во время этой бешеной скачки, оставили его. Теперь он снова стал воином – и собирался атаковать. Столкновения было не избежать, и он был настроен только на победу. Черный Кугуар ехал за своим сыном!
Лакота наблюдали за ним, пока он медленно спускался с холма – вооруженный, в боевой раскраске, демонстрируя высшую храбрость духа. Его лошадь в боевой, украшенной серебром и перьями сбруе не уступала ему в великолепии.
Хэзард уже проехал первый ряд вигвамов, когда говор толпы заставил его оглянуться. Он увидел, что следом за ним к деревне спускается золотистый конь с белой гривой, сверкающей в лучах заката. Огненно-рыжие волосы его всадницы развевались на ветру. Хэзард остановил Пету легким движением колена и стал ждать жену.
Безрассудно храбрая, упрямая, самоуверенная женщина собиралась вступить в схватку с дьяволом. Но такая Венеция была более близка и понятна Хэзарду, чем то дрожащее слабое существо, которое он видел накануне. Она была его женой, и он спокойно ждал ее, окруженный со всех сторон своими извечными врагами.
Когда Венеция подъехала ближе, толпа расступилась, пропуская ее. Она остановила своего коня на полшага позади Петы, и Хэзард улыбнулся ей, выражая свое одобрение. Бок о бок они въехали во внутренний круг – сумрачный воин и ослепительно красивая белая женщина с золотыми волосами. Их не удивило, что рядом с вождями лакота восседает Янси Стрэхэн.
Хэзард спешился и обратился прямо к вождям, даже не взглянув на Стрэхэна. Его сильные руки с темными браслетами на запястьях и выше локтя взлетели в приветствии – этот жест был понятен всем племенам прерии. Черный Кугуар сказал вождям, что приехал за своим сыном и не намерен покидать лагерь без него. А еще он сказал им, что Янси Стрэхэн – вор и убийца. Потом он снова поднял руку и величественным, несколько театральным жестом, заставившим всю толпу охнуть, отослал Пету прочь.
Боевая лошадь сначала не двинулась с места, а лишь повернула голову и посмотрела на Хэзарда. Они столько времени провели вместе, Пета побывала вместе с ним в сражениях, голодала вместе с ним, понимала его с полуслова. Белые не верили, что у лошадей есть душа, но абсароки знали, что это правда. Много раз Хэзард видел подтверждение тому в глазах Петы. И в этот день, стоя посреди толпы враждебных лакота, Хэзард знал, что Пета поймет его.
– Иди, – тихо прошептал он кобыле. – Ты должна. Пета колебалась еще секунду, потом развернулась и легким галопом унеслась прочь.
Все поняли, что Хэзард намерен остаться – и умереть, если потребуется. Такую беспримерную храбрость доводится увидеть редко. Хэзард сразу завоевал уважение и восхищение воинов лакота. Они могли быть врагами, но храбрость у индейцев всегда ценилась высоко.
Янси с возмущением заговорил, прибегая к помощи своего переводчика. Он напомнил вождям, сколько новых ружей обещал отдать за голову своего заклятого врага и сколько уже отдал за то, что лакота захватили в заложники его ребенка.
Вожди переговаривались между собой, взвешивая плату Янси и ценность Хэзарда. Желание Янси во что бы то ни стало получить шахту казалось им сумасшествием белого человека, но все-таки они чувствовали себя обязанными выполнить контракт, оплаченный новейшим оружием.
Пока вожди спорили, Хэзард знал, что в его пользу говорит только беспримерная храбрость. Он выложил все свои козыри в первом раунде, и теперь ему оставалось только ждать. Но чем дольше спорили вожди, тем больше были его шансы выполнить свою миссию. Сначала Хэзард хотел просто перебить цену, предложенную Янси, но потом решил, что Янси нельзя доверять ни в коем случае. Кроме того, такой подход к делу мог восстановить против него вождей лакота.
– Что они намерены делать? – встревожено спросила Венеция. – Янси выглядит таким разъяренным…
– Все может пойти не так, как он задумал. Вожди об этом как раз и спорят. Я собираюсь предложить им сделку, – негромко объяснил Хэзард, не сводя глаз с вождей. – Если они согласятся, я попытаюсь добиться, чтобы тебе принесли Трея. Лакота не нужна шахта, это только Янси сходит из-за нее с ума. Поэтому и Трей как заложник теперь не нужен, раз я сам здесь. – Хэзард посмотрел на Венецию глазами, полными любви и сожаления. – Ты должна пообещать мне одну вещь. Если я почувствую, что дело плохо, и крикну тебе: «Беги!» – сделай это. Бери Трея и выжми из своего коня все, на что он способен.
– Ты хочешь сказать, что тебя могут убить? – От ужаса Венеция побелела как полотно. – А я должна буду спокойно уехать, бросив тебя?
– Я скажу это только в самом крайнем случае. – Хэзард знал, что, если ему придется это сказать, значит, с ним будет уже кончено. – Но я должен знать, что у тебя и Трея есть шанс и ты им воспользуешься. Только, ради бога, никакого ненужного героизма. Это меня не спасет. А теперь скажи «да», потому что вожди почти закончили обсуждение.
– Но я не могу бросить тебя здесь одного погибать!
– Господь всемогущий, биа, неужели ты считаешь, что я попросил бы тебя об этом, будь у меня выбор? Ты сейчас должна думать только о Трее. Он – наше будущее.
На глазах Венеции выступили слезы. Молодая женщина кивнула и крепко сжала его пальцы.
– Черт, это нечестно! – воскликнула она. – Неужели ты не можешь просто пристрелить Янси? Это он виноват во всех наших несчастьях.
– Здесь по таким правилам не играют.
– Но мне нужен не только Трей, и ты… Мне нужны вы оба!
– Я знаю, принцесса, – негромко ответил Хэзард. – Но если удача от нас отвернется, я не хочу, чтобы вы с Треем погибли, даже не попытавшись выбраться. Просто попытайся – вот все, о чем я прошу.
Венеция не смогла ответить ему: невыносимая печаль нахлынула на нее, в горле стоял комок. Она только спрашивала себя, почему такие люди, как Янси, вообще существуют.
– А теперь молись, чтобы я сумел с ними договориться, – Хэзард сжал ей руку и тут же отпустил. – Начинается!
Хэзард предложил сразиться с любым мужчиной из племени лакота – и любым оружием. Если он победит, то лакота должны отдать ему Янси. При этом Хэзард пообещал, что не будет использовать против него никаких нечестных приемов. Он собирался драться с Янси один на один.
Хэзард услышал, как переводчик перевел Янси его предложение, увидел, как его враг достал какие-то бумаги и начал показывать их вождям. Но бумаги ничего не значили в этом мире по сравнению с прямым вызовом на бой. Перчатка была брошена, и Янси вдруг понял, что должен поднять ее. Это было делом чести: если он не примет вызов, то доверие к нему исчезнет.
И Стрэхэн принял вызов.
Тогда Хэзард начал осторожно договариваться о том, чтобы ему принесли сына. Вожди совещались всего несколько минут, но Хэзарду это время казалось вечностью. Наконец один из вождей подал знак, и очень скоро Трей уже лежал на руках у матери. Хэзард лишь на мгновение позволил себе отвлечься. Положив широкую ладонь на пушистую головку малыша, он мысленно попрощался с ним, если духи решат отвернуться от него. Потом он прошептал что-то рыжеволосой женщине, по щекам которой катились слезы, и вышел в центр круга, освобожденного для схватки.
Стоя там, Хэзард понимал, что сейчас ему придется применить все свои умения, полученные за долгую жизнь воина. Так как у вождей племени не было никакой персональной ненависти к Хэзарду, они остановили свой выбор на рукопашной схватке между ним и их фаворитом. Этого было достаточно для испытания. Кто победит, кто проиграет, не важно; главное – они получали возможность развлечься. Им не было никакого дела до ребенка и до вражды между вождем абсароков и белым. Их больше всего заботил целый вагон ружей, и этот вагон они уже получили.
Перед Хэзардом встал воин, избранный представлять свое племя. Этот человек с волосами, завязанными в косички, с мускулистым, намазанным жиром телом был тяжелее и больше Хэзарда.
Они начали медленно кружить по площадке, постепенно приближаясь друг к другу. Внезапно воин-лакота бросился вперед, как змея, и, обхватив Хэзарда железными руками, приподнял его над землей. Хэзард казался сейчас пойманным в ловушку животным. Венеция побледнела и отвернулась.
Однако Хэзард еще не устал, и, прежде чем из его легких вышел весь воздух, он изо всей силы ударил противника коленом. Звук удара услышали все вокруг. Человек поменьше наверняка бы упал, но лакота лишь покачнулся и ослабил хватку. И этого оказалось достаточно, чтобы Хэзард сумел вырваться. Вернее, почти вырваться, потому что лакота успел нанести ему сильнейший удар в плечо и снова схватить. Он навалился на Хэзарда всем телом, и они упали на землю, причем Хэзард оказался внизу. Толпа удовлетворенно зашепталась.
Ноги Хэзарда были свободны. Переведя дух, он перенес свой вес на них, оттолкнулся, и при помощи неимоверного усилия ему удалось перевернуться под тяжелой тушей. Упершись руками в землю, Хэзард стал напрягать мускулы, чтобы сбросить с себя противника, но лакота оседлал его, применив классический захват. Пот каплями падал мимо лица Хэзарда. Давление все усиливалось. И тогда Хэзард потянулся рукой к обутой в мокасин ноге, стоявшей рядом с его коленом. Он дернул противника за ногу из последних сил, и лакота, перевернувшись в воздухе, упал во весь рост на землю. Он сильно ударился головой, дернулся пару раз и затих.
С впитанной с молоком матери бесстрастностью толпа смотрела на поражение соплеменника. Удивленная наступившей тишиной, Венеция повернулась к тому месту, где происходила схватка, и увидела, как Хэзард медленно поднялся. Он еле держался на ногах, но был жив! Вне себя от радости, Венеция крепче прижала к себе ребенка. Хэзард обвел взглядом толпу, ища жену, а когда нашел, улыбнулся ей быстрой, ласковой улыбкой.
Теперь настала очередь Янси. Тот был настроен на убийство и выбрал оружием схватки ножи. Хэзард про себя обрадовался такому выбору: он страшно устал и с ножом чувствовал себя увереннее. Бросив последний взгляд на Венецию, чтобы удостовериться, что они с Треем в безопасности, Хэзард глубоко вздохнул, отер пот с глаз свободной рукой и бросился на противника.
Казалось, что он ждал этой минуты всю свою жизнь и настало наконец время потребовать ответа от того, кто собирался отнять у него его землю, его жену, его ребенка и его будущее. Словно Янси воплощал в себе всю алчность и глупость, которые грозили навсегда изуродовать мир абсароков.
Но Янси Стрэхэн не смог бы прожить так долго во враждебном окружении, если бы не научился себя защищать. Он был крепким, сильным и более безжалостным, чем другие. Его массивная голова с волосами цвета песка плотно сидела на крутых плечах, а ноги стояли на земле крепко, как деревья.
– Когда ты сдохнешь, я заберу ее с собой, – прорычал Янси. – Я собираюсь спать и с мамой, и с дочкой! Это, должно быть, забавно.
В его глазах горела лютая ненависть, но Хэзард остался невозмутимым.
– Мне почему-то кажется, что этот эксперимент тебе не удастся. – Хэзард в эту минуту был как никогда похож на черного кугуара. – Она знает, как тебя убить. Ты мог убедиться в этом, когда нашел своих людей на Паудер-ривер.
Разъяренный тем, что какой-то дикарь осмеливается бросать ему вызов, Янси рванулся вперед, как пушечное ядро, выставив перед собой руку с ножом. Но Хэзард вовремя уклонился. Вернее, почти вовремя: лезвие Янси все-таки коснулось его, оставив на боку алую ленту крови.
Толпа восхищенно охнула, Венеция подавила крик тревоги, а Хэзард негромко выругался. Не давая Янси возможности развернуться, он бросился за ним и вонзил нож ему в руку. Янси хрипло зарычал, как раненый кабан; кровь выступила на белом полотне. Он метнулся назад, пытаясь снова задеть Хэзарда, но промахнулся.
– Кто-то должен преподать тебе хороший урок, мальчишка! – Рана только подстегивала ярость Янси.
– Но только не ты, – спокойно парировал Хэзард. Он старался говорить отчетливо, хотя едва переводил дух. Рукопашная схватка измотала его, новая рана кровоточила все сильнее. Он ждал, наблюдая за своим врагом, и, когда Янси снова бросился на него, Хэзард увернулся, вытянув руку с ножом. На теле Янси появилась еще одна кровавая полоса.
Он услышал предупреждающий крик Венеции на мгновение позже, чем следовало, – высокий кожаный сапог с мексиканской шпорой врезался ему в пах. Но все-таки крик Венеции заставил его шагнуть в ее сторону. Если бы Хэзард остался стоять на месте, от этого удара он бы уже не встал. На него обрушилась волна невыносимой боли, заставив согнуться пополам и упасть на колени. В следующую секунду кованый сапог обрушился на его ребра. Хэзард откатился в сторону, но, затронув свежую рану, задохнулся от боли и выронил нож.
Янси тут же отбросил его нож в сторону и теперь с видом победителя возвышался над ним. Хэзард почти потерял сознание, и в этом полубреду ему казалось, что он снова замурован в шахте, куда не проникает ни единый луч света.
– Посмотри на них в последний раз! – злорадно произнес Янси. – Я думаю, что твоего ублюдка следует отдать индейцам сиу.
У Хэзарда оставался последний шанс. Он понимал, что, если упадет снова, больше ему не подняться. В висках у него застучало, но последние слова Янси неожиданно прибавили ему сил. Он понял, что сейчас сможет встать.
С полузакрытыми от боли глазами, Хэзард с такой быстротой вскочил с мокрой от крови земли, что Янси не успел увернуться. Хэзард нанес ему удар ногой в пах, а когда Янси согнулся, опустил сомкнутые кулаки ему на шею.
Схватка закончилась за четыре секунды. Шея Янси была сломана, из его рта пузырями пошла кровь, он упал на окровавленную траву, как изуродованная игрушка. Хэзард только взглянул на синеющее лицо врага и медленно опустился на колени. Он задыхался, его волосы слиплись от пота и пыли, из ран текла кровь.
– Ты никогда их не получишь, – сказал он с холодной решимостью.
Янси был мертв, и Хэзард пожалел, что невозможно вот так одним ударом покончить со всеми врагами его народа…
Внезапно им овладела страшная слабость, в глазах потемнело, стоящие вокруг лакота слились в единую темную безликую массу. Со всех сторон на него смотрели внимательные глаза. Хэзард потряс головой, чтобы прийти в себя, глубоко вздохнул, и в голове его немного прояснилось. Хэзард поднялся с колен и медленно выпрямился. Он знал, что должен подойти к Венеции, посадить ее с ребенком на лошадь, а потом каким-то образом усесться на лошадь самому, но это казалось совершенно непосильной задачей. Ему было больно, он с трудом подавил стон, готовый вырваться из груди.
Воины лакота смотрели, как вождь абсароков, с трудом держась на ногах, сделал первый шаг. Второй шаг вызвал такой острый приступ боли, что Хэзарду оставалось только надеяться, что он не переоценил свои силы. Подняв глаза, он увидел Венецию и понял, что сдаваться нельзя. «Еще ничего не кончилось, – повторял его усталый мозг. – Ты должен двигаться. Не стоять на месте, а идти вперед».
Собрав остатки сил, Джон Хэзард Блэк пошел навстречу своей жене, которая стояла у края толпы и судорожно прижимала к себе ребенка. Ей хотелось подбежать к нему, помочь, но она боялась пошевелиться. А Хэзард упрямо шел вперед, словно это было последним испытанием его мужества. Все стояли и молча ждали, когда он упадет: каждый шаг давался ему с таким трудом, что казалось, следующий он сделать просто не сможет.
И все-таки Хэзарду удалось пройти, те двадцать ярдов, которые отделяли его от Венеции.
– Джон, – только и выдохнула она, когда Хэзард оказался достаточно близко. И в этом единственном слове было все – и надежда, и страх, и гордость за него.
Их глаза на мгновение встретились, губы Хэзарда шевельнулись, произнося ее имя, но ни единого звука не сорвалось с них. Все его силы ушли на то, чтобы дойти до нее.
Хэзард подошел еще ближе, его пальцы вцепились в гриву гнедого. Некоторое время он стоял, тяжело дыша, и его кровь пятнала белоснежную гриву. Они были среди врагов, и Хэзард знал, что им никто не поможет.
– Теперь мы уедем, – наконец прошептал он и, выпустив гриву, нагнулся, чтобы помочь Венеции сесть на коня. – Залезай.
Держа ребенка одной рукой, Венеция поставила ногу на ладони Хэзарда и вцепилась свободной рукой в гриву. Она почувствовала, что муж поднимает ее. Это усилие едва не свалило его с ног; он покачнулся, но все-таки устоял.
– Как мне помочь тебе? – в отчаянии воскликнула Венеция, видя, что у него не осталось больше сил. – Может быть, ты уедешь с Треем, а я подожду здесь Неутомимого Волка? Ты же сам говорил, что индейцы не причиняют вреда женщинам.
Хэзард медленно покачал головой, упираясь лбом в шею жеребца. Прошла целая минута, прежде чем он поднял голову и прошептал:
– Не упади. Я сейчас сяду.
Спасение было совсем близко, и Хэзард просто не мог упустить этот шанс. Ему все-таки удалось сесть позади Венеции, они медленно поехали прочь. Гнедой нервничал, запах крови пугал его. Хэзард одной рукой легко держал поводья, другой крепко обнимал Венецию за талию, прижимая ее к себе. Именно она помогала ему сидеть прямо и не упасть. Венеция чувствовала, как гулко бьется его сердце, ощущая тепло его тела. Трей лежал у нее на руках, и вечерний бриз чуть шевелил легкие волосы на его голове.
– Не смотри по сторонам, держи голову выше, – Хэзард говорил тихо, спокойно; от невыносимого напряжения последних часов осталось только неровное дыхание.
Венеция не увидела, но почувствовала, как его кровь капает на ее руки и стекает по обнаженной коже. Она знала, что Хэзард получил несколько ранений ножом, и проклинала собственную беспомощность. Ведь нужно было как можно скорее промыть и перевязать его раны, а она сейчас могла только делать вид, будто ничего не боится. Хорошо хоть Трей спокойно спал на руках у матери, словно его будущее и в самом деле было обеспечено благодаря кровавой схватке, которую выиграл его отец.
Они проехали уже половину деревни; люди смотрели на них, и жеребец нервничал, прижимал уши к голове, все норовя встать на дыбы.
Венеция чувствовала, что от усилий сдержать гнедого кровь из ран Хэзарда течет все сильнее.
– С тобой все в порядке? – встревожено спросила она: у нее не было уверенности в том, что у него хватит сил выехать вместе с ними из деревни.
– Этот чертов гнедой не привык к запаху крови, это не боевая лошадь.
– Я спрашиваю о твоем состоянии, – она коснулась его руки.
– Я справлюсь, – пробормотал Хэзард и выругался сквозь зубы, потому что гнедой снова резко вскинул голову.
– А они вправду нас отпустят?
– Поживем – увидим, биа-кара… Это все, что я могу тебе сказать.
Они ехали очень медленно, чувствуя, что их жизнь висит на волоске. Но наконец перед ними открылись зеленые просторы прерии, где закатное небо касалось круглых холмов и лиловые сумерки накрывали долину. Свобода была совсем близко. Они проехали последний ряд вигвамов, миновали последнюю группу лакота, и только тогда Хэзард пустил гнедого легким галопом. Он специально не торопился, зная, как важно продемонстрировать бесстрашную уверенность в себе.
С тех пор много зим, сидя вокруг костров, лакота говорили о вожде абсороков и о его огненноволосой женщине, которая приехала вместе с ним спасать их ребенка. Они говорили о его бесстрашии, о том, как он один спустился к ним с холма, как отослал свою боевую лошадь. И в конце концов история о могучем и отважном Черном Кугуаре стала легендой.
