Текст книги "Чистый грех"

Автор книги: Сьюзен Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

– Спасибо, – отозвался Адам. – Скажу Джеймсу, чтоб связался с этим Бартоном. Хотя главным будут крючкотворы в Париже – там все решится.

– Слушай, – хлопнул себе по лбу Колдуэлл, – а твоя леди часом не того? – Он многозначи-тельно сложил руки на своем животе. Брюхо было такое большое, что не пришлось отодвигать руки, чтобы показать беременность. – То-то я гляжу – заторопился! В этом случае колесики закона надо вращать с бешеной скоростью!

– Нет, ребенка она не ждет, – лаконично ответил Адам. – Просто я не могу жить по-старому.

– А красива, ничего не скажешь! – воскликнул конгрессмен. – Что ж, счастья тебе и удачи! Но ты и сам по себе удачливый – тебе и желать ничего не нужно!

– Спасибо, друзья, спасибо, – повторял Адам. – Как только дело уладится, разошлем приглашение на свадьбу. Так что планируйте поездку на Запад. Надеюсь, уже в этом году.

– К тебе разве проберешься? По дороге в ваши края полным-полно воинственных краснокожих! – сказал Колдуэлл.

– Не робейте. Вышлю хороший эскорт. Племя лакотов действительно наши давние враги, и неприятностей от них предостаточно.

Адам не стал упоминать то, что в прошлом году лакоты приходили с дарами и хотели помириться с абсароками, чтобы вместе нападать на белых, – да ничего не вышло. Эти тонкости были неуместны в разговоре с Колдуэллом и его компанией, настроенной не слишком-то дружелюбно ко всем индейцам. В разговорах с ним тему краснокожих обходили, и он старался не нарываться на споры.

– А вы дружите с этими… как их… – произнес Грант Путнем.

– С абсароками, – подсказал Адам. Для Путнема, жителя Восточного побережья, индейцы были или благородными дикарями из книжек, или опасными негодяями, которых западные жители называют опасными головорезами.

– Чего уж там, – прогремел Колдуэлл. – У меня у самого бабка была из команчей. Так что мне нечего деликатничать с Адамом. Ну, смугловат наш друг, ну, в ушах у него серьги – зато душой мужчина и в покер играет как никто! Грех такое говорить, но для меня большое счастье, что ты уезжаешь из Саратоги – главный соперник долой, и я сразу начну выигрывать за карточным столом.

– Вот видишь, Колдуэлл, все к лучшему в этом лучшем из миров, – рассмеялся Адам, обнимая человека-гору. – От такой, как Изольда, надо держаться на расстоянии в несколько тысяч миль. Ну, джентльмены, спокойной ночи и не поминайте меня лихом. Так договорились – жду всех на свадьбе!

Выйдя на Матильда-стрит, Адам свернул по направлению к отелю «Кларендон». Он шагал тороп-ливо – времени упаковаться оставалось в обрез.

В правильности своего поспешного бегства граф не сомневался. Изольда приехала неспроста. Поэтому нужно как можно быстрее убрать Люси подальше от этой хищницы. Любые планы Изольды будут девочке во вред.

Занятый размышлениями, Адам не обратил внимания на то, что за ним по многолюдной вечерней улице неотвязно следует какой-то мужчина. Из баров неслась музыка, гуляющих в этот поздний час было предостаточно.

Ближе к «Гранд-отелю» толпа поредела. Дальше была только одна гостиница – тот самый «Кларен-дон», где он остановился.

Адам был доволен собой. В итоге все устроилось, и теперь они с Флорой умчатся на родное ранчо. Он на ходу задрал голову и посмотрел на усыпанное звездами небо. Благодать!

И в этот момент раздался выстрел.

А за ним еще один.

Адам не думал, в кого стреляют. Приученный годами жизни в неспокойном краю к машинальной стремительной реакции, он просто упал на землю, откатился в сторону и быстро на четвереньках добрался до ближайшего столба. Там вскочил и стал боком. Какая досада, что у него нет с собой оружия! У себя в Монтане он такой глупости себе не позволяет! Там это может стоить жизни. Оказывается, и здесь следовало быть начеку.

Он осторожно выглянул из-за столба.

Снова выстрел. Небольшая пауза – и еще.

Шагах в тридцати от него, в тени вязов, прятался мужчина. Было трудно разглядеть, кто это. Однако Адам догадался, что это Фрэнк Сторхэм. Да, его манера двигаться. Точно он.

Прохожие сразу бросились врассыпную, теперь улица на сто метров вперед и назад была пуста. Даже швейцара с порога «Кларендона» как ветром сдуло. Залитый светом портик отеля был ближайшим, хорошо освещенным местом на этом участке улицы.

– Проклятый краснозадый! – прокричал Фрэнк из-за дерева. – Я тебя чуть-чуть не достал. Погоди, рано или поздно я тебя убью. Ты от меня не уйдешь!

Адам сообразил, что в подобной ситуации саратогские полицейские на помощь не придут: под пули лезть они не приучены. Их философия проста: пусть джентльмены сами между собой разбираются. Что касается Фрэнка, то он из тени деревьев не выйдет и стрелять больше не будет по очень простой причине: он понял, что у его противника, увы, нет с собой оружия и, значит, не удастся выдать происшедшее за благородное и взаимное выяснение счетов. А повиснуть на виселице за обычное убийство из-за угла Фрэнк вряд ли захочет. Стало быть, достаточно переждать за столбом, и подлец тихонько улизнет – тенью, тенью и прочь. Но это не выход. Это означает дать Фрэнку Сторхэму свободу коварно напасть из засады снова – скажем, когда они с Флорой поедут на станцию или в поезде на пути в Монтану.

Получалось, что с Фрэнком надо разобраться прямо сейчас и навсегда.

Все это мелькнуло в голове мгновенно. Решение было принято.

Пока Фрэнк перезаряжал револьвер, Адам прикинул расстояние: примерно ярдов тридцать по открытому месту, хотя и залитому лунным светом, но прорезанному несколькими глубокими тенями. Итак, тени должны выручить. К тому же Фрэнк наверняка опять сильно под мухой – второе преимущество. Если Адам бросится к нему, Фрэнк удирать не станет. Он начнет стрелять – это понятно. Значит, все зависит от быстроты Адама.

Он зигзагами бросился вперед.

Когда Фрэнк возобновил стрельбу, Адам был уже за деревом, в глубокой тени и очень близко от врага. После того как Фрэнк расстрелял новую обойму и стал возиться с перезарядкой, Адам выскочил из-за дерева и с ножом в руке устремился в сторону Фрэнка.

Тот услышал топот его ног, быстро вышел из-за кустов, сжимая револьвер перед собой обеими руками и целясь в противника. Мгновением раньше, чем он нажал на курок, Адам метнул нож, который по рукоятку вошел в сердце Фрэнка. Даже не охнув, он упал на землю, один раз дернулся всем телом и навечно замер.

Адам подошел к распростертому телу, наклонился над ним и проверил, жив ли Фрэнк. Увы.

Убивать Адаму было не впервой, и никакой жалости он сейчас не испытывал. Собаке собачья смерть. Однако последствия этого события будут самые удручающие. Властей Адам всерьез не опасался, хотя надо побыстрее уносить ноги, чтобы не объясняться с шерифом. Настоящая опасность – Нед Сторхэм. Он и без того имеет небольшую армию бандитов, которые охраняют его пастбища и совершают рейды на чужие земли. После гибели брата Нед пуще прежнего станет претендовать на пастбища Адама, уже имея «законный» повод: кровную месть. Следовательно, надо организовать свой отряд для защиты долины Аспен от сторхэмских головорезов. Это хлопотно и неприятно. Придется жить в состоянии постоянной войны. Новое кровавое столкновение с Недом Сторхэмом и до смерти Фрэнка было делом времени. Но прежде имелась хоть какая-то возможность прийти к мирному договору. Теперь грядет борьба не на жизнь, а на смерть…

Адаму хотелось пнуть труп ногой. Хоть и сдох оболтус, а жизнь ему все-таки отравил. Пьяный дурак! Дернул его черт искать приключений на свою голову! Не умеешь стрелять, не умеешь ходить трезвым на дело – и не лезь!

Вырвав нож из груди Фрэнка, Адам вытер лезвие пучком травы, сунул смертоносное оружие за пояс и легкими быстрыми шагами пошел прочь, держась самых темных мест. В отель он войдет с заднего входа. Надо как можно быстрее собраться и покинуть город. Сейчас, когда Изольда дышит ему в затылок, быть притянутым к формальному расследованию совсем ни к чему.

Через десять минут, сделав изрядный круг по боковым улицам, Адам вошел в свой отель через заднюю дверь.

20

Уже открывая дверь номера, Адам ощутил знакомый аромат камелий. Это было как удар в солнечное сплетение.

Изольда здесь!

Он оказался прав.

Негодяйка сидела на диване в гостиной и испытующе щурилась на него.

Молодой человек закрыл дверь и привалился к ней спиной. На плечи налегла жуткая усталость: он только что убил человека, надо было скорей уносить ноги… И вот – новое испытание. Если Изольда бесстрашно заявилась к нему в номер, значит, задумала какую-то мерзость…

– Как ты сюда попала? – предельно вежливым тоном спросил он.

– Ночной портье проявил любезность, когда узнал, что я твоя жена, – сказала Изольда.

Она была в вечернем платье, с обилием бриллиантов. Это неприятно напомнило ему их свадьбу: тогда она тоже была вся увешана этими побрякушками.

– Где миссис Ричардс? – спросил Адам, имея в виду повариху, которая приглядывала за дочкой.

Молодой человек говорил спокойно. Однако его правая рука лежала у бока, словно он собирался вот-вот выхватить револьвер.

– Где же ей быть, как не с нашей дорогой девочкой. И не надо так страшно таращиться на меня. Они обе находятся в безопасности.

«В безопасности» ничего хорошего значить не могло.

– Кто еще в номере? – в ярости выдохнул граф.

– Только мой кучер и горничная, дорогой.

– Где они? – спросил Адам, быстро оглядываясь на двери в остальные комнаты.

– Они охраняют Люси и миссис Ричардс, – ответила Изольда с ядовитой ухмылкой.

– Насколько я понимаю, Изольда, – сказал Адам, сознавая всю серьезность ситуации, – ты чего-то добиваешься от меня. Отчего бы нам не поговорить по-человечески? Давай придем к полюбовному решению, которое устроит нас обоих. – Он был готов на любые условия – лишь бы побыстрее забрать Люси и уехать из Саратоги. – Я догадываюсь, что тебе нужны деньги. Тебе всегда были нужны от меня только деньги, и ничего другого. Назови сумму.

– Ба, каким же циником ты стал, сердце мое! – насмешливо протянула Изольда. – Надо полагать, это все дурное влияние твоей шлюшки.

– Послушай, Изольда, – не повышая голоса, сказал Адам, хотя ему хотелось задушить эту надменную стерву, – оскорблениями мы способны обмениваться до самого утра – достаточно только начать. Но я, видишь ли, спешу и поэтому давай не устраивать состязания в сквернословии. Скажи прямо, чего ты хочешь. В восемь утра я уезжаю в Монтану, так что нет времени попусту препираться.

– Завтра в восемь? Замечательно! Значит, уедем вместе.

– Нет. И не мечтай.

– Фи, как грубо, сердце мое! Неужели ты не возьмешь меня с собой на ранчо?

– Не глухая. Я сказал «нет».

Лучше расстаться с половиной состояния, чем хоть день терпеть Изольду в том райском уголке Монтаны, который она столько лет превращала в ад.

– Извини, но я никак не могу согласиться с этим «нет».

И вдруг в ее правой руке оказался «дерринджер» – она держала его между оборками платья.

Дуло было направлено ему прямо в грудь.

Адам не поверил своим глазам. Дважды на протяжении одного часа! Похоже, злые демоны сегодня вечером усиленно охотятся за ним.

Он сделал глубокий вдох и спокойно сказал:

– Слушай, Изольда, ты что затеваешь? Не воображай, что, убив меня, ты станешь хоть на цент богаче. Из моего завещания ты исключена, а оговоренное в брачном контракте ежегодное содержание ты будешь получать лишь до моей смерти.

– А я и не буду тебя убивать, голубчик. Я здесь, чтобы переспать с тобой.

Это было сказано тем же безмятежным тоном, каким за столом говорят: «Передайте мне, пожалуйста, соль».

– Ты что, рехнулась? – ошарашенно спросил Адам. Обычно неизменно хладнокровный в моменты опасности, он теперь потерял самообладание. Шок был слишком велик.

– Ну, ну, не ерепенься, – с нарочито ласковой улыбкой промолвила Изольда. – Ты привык обслуживать зараз целую ватагу женщин. Так что давай перепихнемся по-быстрому – и гуляй.

– Что и говорить, француженка, голубая кровь! – сказал Адам, презрительно кривя губы. – И эта милая лексика парижской проститутки!

– Не строй из себя ангела!

– Нет, кошечка, я пас. Я в эти игры не играю.

Сейчас он с большим бы удовольствием сунул голову под нож гильотины, чем полез под юбку Изольды.

– Нравится тебе или нет, но ты со мной переспишь.

– Это как же? В приказном порядке у меня просто не встанет.

– Нужда заставит – и мертвый встанет.

– Ошибаешься. Стреляй, все равно ничего от меня не добьешься. Ну же, жми на курок.

Он стоял в дверях, она сидела на диване в дальнем конце гостиной. С такого расстояния убить из «дерринджера» затруднится даже опытный стрелок. Так что можно надеяться на незначительную рану. А вот его револьвер, до которого пальцам всего лишь несколько дюймов… его револьвер с такого расстояния уложит ее несомненно.

– Зачем мне убивать тебя? Пусть лучше мои слуги убьют миссис Ричардс. Одной поварихой меньше – велика ли беда?

И это было сказано спокойным тоном. Словно графиня обсуждала покупку шляпки нового фасона.

Все это выглядело полнейшим абсурдом. Но, когда дело касается Изольды, ни в чем нельзя быть уверенным. Возьмет и впрямь прикажет убить повариху, с нее станется. Адам видел, с какой жестокостью и с каким упоением Изольда однажды избивала хлыстом для верховой езды свою горничную – за какую-то мелкую провинность. Неизвестно, чем бы это закончилась, не войди он случайно в комнату, напуганный визгом несчастной девушки.

– Хорошо, – сказал Адам. – Где будем совокупляться? На софе, где ты сидишь? Или в другом месте?

– Софа подойдет. Но позволь мне позвать пару свидетелей.

И тут до него дошло, что она задумала.

Два свидетеля необходимы для того, чтобы официально подтвердить наличие плотских отношений между супругами.

Неужели Изольда уже сообразила, что он выберет самый сложный и самый надежный способ развода, а именно обратится в папскую курию? Нет, это здесь ни при чем. Для Ватикана ни дети, ни фактические брачные отношения не имеют значения. Папа Римский вправе по своей воле разорвать любые брачные узы, безотносительно к частным обстоятельствам расторгаемого союза. Итак, причина выходки Изольды другая. Какая именно?

Адам лихорадочно соображал. Ситуация сложилась необычная, и надо было, как при игре в шахматы, успевать думать на несколько ходов вперед.

Значит, она беременна! Барон ее успел обрюхатить! Да, лишь так можно объяснить тот бред, что сейчас происходит. Она хочет баронского ребенка выдать за законного.

Какая гнусная ирония судьбы! Женщина, ему отвратительная, патологически равнодушная к детям, способна рожать, как кошка. А любимая женщина этой возможности лишена.

Адам хотел бы иметь еще одного ребенка, но только, разумеется, не от Изольды!

Когда на призыв Изольды в гостиную вышли из спальни Люси ее слуги, кучер и горничная, Адам в первую секунду опешил.

Кучер был сказочно красивый, нагловатого вида молодой парень. В голове Адама даже мелькнула мысль: а не этот ли молодец является папашей Изольдиного выблядка?

Под стать разбитному красавцу кучеру была и горничная – девушка по-своему смазливая, с дерзкими глазами. Нахально ухмыляясь, она уставилась на Адама, как-то плотоядно облизывая губы – словно и сама была не прочь подлечь под него вместо хозяйки. А впрочем, говорили ее глаза, пусть мне не перепадет, так хоть потешусь, глядючи, как другим сладко.

Адам холодным взглядом молча наблюдал, как горничная, по знаку Изольды, заперла дверь в спальню Люси – чтобы миссис Ричардс не имела возможности убежать.

Он бросил быстрый взгляд на часы, стоявшие на каминной доске. Нужно поспеть на станцию вовремя – вместе с Люси и миссис Ричардс, но без излишнего багажа, коим является Изольда и парочка ее слуг-сообщников, по которым явно виселица плачет. О переговорах теперь и думать нечего. Тут заваривается, с учетом уже имеющегося трупа на улице, такая крутая каша, что надо выворачиваться любой ценой: речь идет о выживании.

– Ну, все готовы? – насмешливо осведомился Адам после того, как кучер вынул из кармана револьвер и взвел курок, а Изольда передала свой «дерринджер» служанке, которая наставила его на Адама – явно привычной к оружию бестрепетной рукой.

Глядя в сразу две направленных на него черных дыры, Адам иронически крякнул и сказал:

– Давненько я не работал членом перед публикой. В последний раз приходилось делать это в компании лет в шестнадцать, когда разврат в новинку и хорош при любых обстоятельствах.

Кучер пожирал Изольду такими откровенно влюбленными глазами, что Адам уже почти не сомневался в том, кто «счастливый отец». И некоторый ревнивый блеск в глазах смазливого плебея только подтверждал догадку Адама.

– Пожалуйста, доставь мне хорошенькое удовольствие, Адам, – сказала Изольда. – Ведь ты в этом деле мастак. – Она сбросила туфли и улеглась на диван, после чего добавила: – Иди сюда. А потом мы все вместе поедем в Монтану.

– Совсем забыл, какая ты тонкая и романтическая натура, – мягко произнес Адам, подходя к дивану. – Два-три твоих слова, и я уже объят непреодолимым желанием!

– Не болтай насчет романтизма. Со мной это не пройдет. Я знаю, что тебе нужно от женщин. Не сюси-пуси, а чтоб они побыстрее ноги раскидывали – вот и вся твоя романтика.

– Что ж, – спокойно молвил Адам, присаживаясь на край дивана, – постараюсь не ударить в грязь лицом и доказать, что слух о моих потрясающих постельных талантах нисколько не преувеличен. Дорогуша, а ты по-прежнему визжишь поросенком во время оргазма?

Он явно попал в точку, потому что краем глаза, снимая туфли, видел, как кучер густо покраснел.

Адам насмешливо посмотрел на приспешников своей жены и наставительно сказал им:

– Ребята, глядите внимательно. На «бис» не повторяю. – Затем повернулся к женщине, которая ухитрилась превратить его жизнь на многие годы в сущий ад: – Дорогуша, закрой глазки и думай о деньгах.

Быстрым жестом он задрал ей юбку на живот, после чего положил обе руки ей на плечи, словно намеревался поудобнее уложить ее. Но в следующий момент его правая рука метнулась под манжету панталон и выхватила оттуда небольшой нож с костяной ручкой. Еще секунда – и он рывком поднял Изольду, развернул перед собой лицом к «публике» и приставил нож к ее горлу. Из-под плотно прижатого лезвия выкатилась пара крупных капель крови.

– А теперь, друзья мои, – сказал Адам, дико блестя черными глазами, – давайте-ка обсудим ситуацию на полном серьезе.

Ни кучер, ни горничная не проронили ни слова. Парень шагнул было вперед, но Адаму стоило лишь прямо взглянуть ему в лицо.

– Будешь дергаться, Изольда, – сказал он, – резану до смерти. Ты знаешь, я это умею, я охотник с шести лет. Рука не дрогнет. В данный момент я испытываю к тебе такие горячие чувства, что лучше на рожон не лезь. – За годы брака он ни разу не поднял на нее руку. Даже простой пощечины, и той себе не позволил. Но вот – довела-таки. – А вы, ребята, бросайте свои хлопушки, – приказал он кучеру и горничной, наконец, доставая из кобуры свой револьвер. – Не геройствуйте. Я вашу госпожу убью без малейших колебаний. Право имею – после всего, что она со мной творила. Но я ее пощажу, если вы будете послушны.

Он не хотел крови, не хотел палить из револьвера. Сейчас, когда до отхода поезда так мало времени, ему ни к чему затевать стрельбу в номере фешенебельного «Кларендона».

Кучер и горничная тут же положили оружие на пол. Им не улыбалось поплатиться жизнью за свою хозяйку. Изольда не из тех, кто вдохновляет людей на самопожертвование.

Забрав оружие слуг, Адам показал горничной на комод, где лежал его последний покерный выигрыш.

– В верхнем ящике возьмите пачку долларов и поделите между собой. Там более чем достаточно, чтобы ублажить двух таких алчных негодяев, как вы. Но только сразу же убирайтесь из Саратоги.

Кучер выхватил пачку из рук горничной, они заспорили, затем проворно пересчитали деньги, снова заспорили и наконец разделили добычу поровну. После этого оба повеселели и, даже не оглянувшись на проигравшую бой хозяйку, вышли из номера – счастливые и довольные.

– Вот к чему приводит жадность, – наставительно произнес Адам, когда за слугами закрылась дверь. – За верность надо платить, и платить хорошо. Даже влюбленный мальчик, и тот сразу позабыл про все, как только в руках зашуршали доллары. Впредь тебе наука.

Тут Адам наконец отпустил жену, толкнув на диван. Трагикомическая сцена сильно утомила его. Все это было так некстати, так глупо. Надо быстрее собираться и ехать отсюда. Любые проволочки смерти подобны.

– Если тебе нужны деньги, – сказал он, устало вздохнув и садясь в кресло напротив дивана, – назови сумму. Я напишу расписку. Но с одним условием – чтоб больше я тебя никогда не видел. Сгинь из моей жизни.

– О, ты не избавишься от меня так легко! – прошипела Изольда, зажимая пальцем кровоточащую ранку на шее. – Погоди торжествовать! Мы женаты и останемся женаты до скончания твоих дней, хочешь ты того или нет. – Она уповала на свой последний козырь – развод во Франции запрещен. – Твоя помолвка с этой английской блудницей будет вечной.

Изольда уже пришла в себя после потрясения, разлеглась на диване и говорила свысока.

Адам с отвращением посмотрел на нее. Ничто мерзавку не учит. Она, словно кошка, всегда падает на лапы.

– А может, и впрямь прикончить тебя? – задумчиво проговорил Адам. – Разом развязать весь этот узел… Задушу, суну тело в дорожный сундук, погрузим сундук в мой вагон, а в Монтане тихохонько закопаем: степь у нас широкая, простор немереный – поместится хоть миллион таких негодяек, как ты.

Изольда несколько напряглась. Эти мысли вслух ей не очень понравились.

– Вот что, Изольда, – сказав Адам, – не испытывай судьбу, не дразни меня. Хочешь денег – называй сумму, пока я добрый. Будешь кочевряжиться – кончится совсем плохо.

Она услышала в его голосе такие нотки, от которых ей стало совсем не по себе. Он не шутит. Индейская кровь. У-у, дикарь чертов!

– Пятьдесят тысяч, – наконец решилась графиня. Практичность перевесила ненависть и желание мести.

– Завтра утром зайдешь в клуб Моррисея и получишь.

Он устало полуприкрыл глаза.

Изольда подхватилась с дивана и как ни в чем не бывало стала приводить в порядок платье.

– Ты же сам понимаешь, – сказала она тоном легкого светского разговора, – что развод невозможен. Даже если я вдруг решу дать тебе свободу, это не в моей воле. Да и твои братья косо посмотрят на то, что ты желаешь избавиться от меня. Ведь отец завешал тебе жениться на мне.

– Братьев я уважаю, – кивнул Адам, имея в виду своих единокровных братьев, живущих в Париже. – Но постоянно оглядываться на их мнение не стану. Быть паркетным шаркуном или придворным политиканом при дворе императора-выскочки – нет уж, увольте.

– Ты дурак! Именно Наполеон сделал их богатыми.

– Это отец оставил нам столько денег. А дружба Наполеона лишь помогла им округлить свои капиталы. Я думаю, ты выбрала не того из братьев. Я из них менее всего подхожу тебе.

– Придворная жизнь не по мне.

– Ну да, столько разных ограничений. А ты такая разнузданная, – заметил Адам с саркастической улыбкой.

Глядя на нее, такую, в сущности, красивую и свежую, он в тысячный раз спрашивал себя: что превратило эту женщину в низкую интриганку? Отчего она вся исходит злобой? Казалось, все у нее было: красота, успех у мужчин. Могла любить и быть любима… Впрочем, зная нравы, царящие в ее семье, легко понять, что, воспитанная в этаком гнезде алчности и разврата, она и не могла стать иной.

– Ладно, не с тобой обсуждать мое отношение к братьям, – сказал Адам и резко встал с кресла. Аромат камелий, к которому он успел привыкнуть, вдруг снова ударил ему в нос – его едва не стошнило. – Уходи.

– Забавно, я никогда не представляла, что ты способен влюбиться по-настоящему, – промолвила Изольда, медленно двигаясь к двери. – Ты удивил меня. Выглядишь дурак дураком. Как влюбленный молокосос. – Произнеся эти слова, первые более или менее человеческие слова, начиная со вторжения в театральную ложу, она тут же свернула в свою обычную колею и прибавила: – Что ж, я искренне рада, что ты втюрился – ты теперь щедрей обычного.

Адам отвернулся, чтобы в последнее мгновение не поддаться соблазну прикончить эту тварь. Наконец дверь хлопнула за Изольдой, и он вздохнул с облегчением преступника, которому отменили смертный приговор.

В спальню к Люси Адам отправился лишь после того, как запер дверь в номер. Больше никаких сюрпризов не хотелось.

Люси спала. Миссис Ричардс сидела возле нее. Отрадная картина.

– Они ушли, – вполголоса сообщил Адам. – Люси… знала?

– О нет. Бог послал ей крепкий сон, – отвечала славная повариха. – Я так и думала, что вы прогоните их, когда придете, мистер Серр. Но сначала я здорово перепугалась: уж больно страшны ейные слуги. Что парень, что девка – оба у мертвого золотые зубы повыдергают и глазом не поведут!

– Спасибо, что вы так хорошо охраняли Люси, – сказал Адам. – Я ваш должник.

– А она едет в Монтану? – с тревогой спросила миссис Ричардс.

– Нет, – успокоил ее Адам.

– Ну и слава Богу! – вздохнула повариха, поднимаясь со стула. – Тогда я, с вашего позволения, пойду доупакуюсь. Я, почитай, все чемоданы уложила, самую малость осталось. Как лакей ее ввел, я так прямо и ахнула, так прямо и ахнула…

В глазах поварихи блеснули слезы.

– Ну, ну, все позади, миссис Ричардс! Вы не слишком хлопочите – берите самое необходимое. Что останется – потом пришлют. Главное, чтобы наш отъезд не привлекал внимания. Чем меньше поклажи, тем меньше шума.

– О да, сэр. Я все понимаю, сэр.