Текст книги "Шалунья"

Автор книги: Сюзанна Энок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 2

В половине девятого утра, завтракая, Александр Кейл пребывал не в самом хорошем расположении духа. Должен он что-то Стюарту Брентли или нет, но тот мог бы явиться к нему со своими бредовыми требованиями в более урочное время. Не следовало ему соглашаться оставлять в своем доме мальчишку, это доставит ему массу неудобств. Нужно было сунуть им денег, да и отослать их прочь. Он бы наверняка так и сделал, если бы не этот мальчик.

Было в нем нечто такое, что его настораживало, а вот что, он не мог понять. То ли во взгляде темно-зеленых – это он помнил точно – глаз, смотревших дерзко, вызывающе, то ли в манере держаться, несколько скованной, неуверенной. Алекс нахмурился и подал знак Уэнтону, дворецкому, чтобы тот снова наполнил его чашку. Может, мальчишка и странный, однако это ничуть не объясняет его собственную на него реакцию, надо сказать, весьма непредсказуемую, – прилив желания. Похоже, он просто устал. Да и пришли незваные гости в самый неподходящий момент.

В этот момент его размышления прервал какой-то грохот, донесшийся из кухни, и Алекс сделал знак Уэнтону узнать, что там случилось. Но не успел дворецкий выйти из комнаты, как дверь распахнулась и на пороге появилась запыхавшаяся судомойка.

– Милорд, – провозгласила она, – что-то случилось на конюшне. Шум стоит ужасный.

Уэнтон устремился было к двери, но Алекс вскочил, – Пойду сам посмотрю, что там такое, – бросил он и прошел через кухню во двор: это был самый короткий путь на конюшню.

Его встретило утро, серенькое, влажное и холодное. Подойдя к конюшне, Алекс понял, что судомойка ничуть не преувеличивала: маленький дворик оглашался доносившимися оттуда криками, проклятиями, фырканьем лошадей. Распахнув ворота, Алекс вошел, да так и замер.

Его гость, мистер Кит Брентли, стоял, прижавшись к противоположной стене, сжимая в руках грозное оружие – вилы, – а Бен Конклин, главный конюх, – в нескольких футах от него, потирая подбородок, на котором уже начала вздуваться огромная шишка. Остальные конюхи и кучеры сгрудились полукругом у него за спиной. Именно от них и исходил весь этот дикий шум.

– В чем дело? – крикнул Алекс, и шум тотчас же смолк.

– Этот придурок чуть не проткнул меня вилами, милорд, – ответил Конклин, с опаской наблюдая за юношей.

– Нечего было на меня набрасываться и орать, – хмуро бросил тот, тяжело дыша.

– Что, позвольте вас спросить, вы делаете у меня на конюшне? – насмешливо поинтересовался Алекс, не испытывая ни малейшего раздражения. Обычно Конклин всегда одерживал верх в драках, и что этот хилый парнишка способен его побить – такое Алексу и в голову бы не пришло.

– Может, послать за полицейским? – спросил дворецкий, который вышел следом за хозяином. Обычно он редко покидал свою территорию – особняк. Двор, по их взаимному с Конклином соглашению, считался вотчиной старшего конюха.

– Не надо, – ответил Алекс и заметил, что сердитое выражение лица парнишки стало настороженным, – Может, бросите свое оружие, мистер Брентли, и пойдете со мной завтракать?

– Я только хотел посмотреть, – недружелюбно буркнул Кит и, взглянув на вилы, с видимой неохотой отшвырнул их в сторону.

И в ту же секунду Конклин кинулся на него.

– Вот черт! – воскликнул Алекс, бросаясь между дерущимися. – Хватит! – рявкнул он, оттолкнув Конклина, и, схватив Кита за руки и за талию, стал оттаскивать его в сторону.

Мальчишка оказался на удивление легким для такого высокого роста, талия слишком тонкой, а бедра слишком округлыми, и когда Алекс невольно теснее прижал его к себе, паренек принялся вращать бедрами, как не сделал бы ни один мужчина. И Алекс вновь почувствовал прилив желания. На секунду он застыл как вкопанный, терзаемый смутными сомнениями, но тут Кит стал вырываться еще неистовее, исступленно крича:

– Отпусти меня сейчас же, идиот этакий!

Алекс разжал руки, и мальчишка кубарем свалился на землю, но тотчас же вскочил, весь в соломе, и, сжав кулаки, встал в стойку, типичную для боксеров.

– Только попробуй еще раз меня тронуть, дурак! – завопил он.

Несколько секунд Алекс молча смотрел на него. В голове у него мелькали странные мысли, которые привели к еще более странным заключениям.

– Гм… – наконец пробормотал он и, круто повернувшись, бросил: – Пошли в дом.

– Нечего мне приказывать!

– Идем!

Не оборачиваясь, Алекс снова вышел во двор и, пройдя через кухню, вошел в комнату, где завтракал.

– Уэнтон, принесите еще одну тарелку, – приказал он и, прежде чем дворецкий успел ответить, захлопнул дверь перед его носом. – Ну, доброе утро, мистер Брентли, – проговорил он, поворачиваясь лицом к гостю. – Может, присядете?

– Нет, – буркнул Кит, пятясь к двери. – Мне нужно сначала привести себя в порядок.

Пока он отмерял своими зелеными глазищами расстояние, отделявшее его от двери, Алекс не сводил с него пристального взгляда. То, что он начал подозревать, было просто невозможно. Но с другой стороны, лишь так можно объяснить странное влечение, возникшее вдруг у него к этому пареньку.

– Что ты делал на конюшне? – спросил он.

– Я уже говорил: просто смотрел, – настороженно ответил Кит. – У вас потрясающая пара гнедых. И я ничего не собирался красть.

– Спасибо, а я и не говорил, что ты собирался меня обокрасть.

– Вот и хорошо, потому что у меня и в мыслях этого не было.

– А где твой отец? До сих пор спит?

– Мой отец должен был вернуться в Париж. У него там дела, касающиеся…

– Что?! Так он оставил тебя одного? – перебил Алекс, нахмурившись. Если то, что он подозревает, верно, странно, что Брентли вот так просто взял и уехал.

– Ну да. Вы не сер…

– Довольно невежливо с его стороны, тебе не кажется? Мог бы по крайней мере поблагодарить меня и попрощаться со мной.

– Он не отличается вежливостью, – ответил мальчишка, пожав плечами, и на секунду лицо его стало грустным. Потом Кит машинально поднял руку и откинул с лица белокурую прядь волос осторожным, каким-то нерешительным жестом.

И в тот же миг Алексу все стало ясно.

– Боже правый! – воскликнул он, и Кит с беспокойством уставился на него своими зелеными глазами. – Да ты вовсе не парень, а девушка, черт подери!

Если у него и оставались на этот счет какие-то сомнения, реакция Кита их развеяла: он побледнел и, вскинув брови, деланно рассмеялся.

– Вы, похоже, пьяны, Эвертон, – проговорил он, однако голос его чуть дрогнул.

Алекс подошел к Киту и, не успел тот и глазом моргнуть, сорвал с его головы шапку. Лента, которой волосы были завязаны в конский хвост, упала на пол, и белокурые локоны, в которых запуталась солома, рассыпались по плечам. Теперь все встало на свои места. Этот глубокий, низкий голос нельзя было принять за мужской, равно как и стройную, изящную фигуру. И выразительные зеленые глаза в обрамлении длинных ресниц, с тревогой смотревшие сейчас на него, никак не могли принадлежать мужчине.

– Я…

– Не отрицай, а не то мне придется принять другие меры, чтобы удостовериться в своей правоте, – предупредил Алекс, подавив внезапно возникшее желание стащить с девушки одежду и посмотреть, что находится под ней.

– Ну ладно, Эвертон, твоя взяла. Я девушка, – заявила Кит, гордо вскинув голову.

– Боже правый! – воскликнул Алекс, чувствуя, что это признание нисколько не уменьшило желания ее раздеть. – Какая милая шутка! Не сомневаюсь, вы с отцом частенько ею пользуетесь, если, конечно, Стюарт Брентли доводится тебе отцом. Кстати, как тебя зовут?

– Кристин, – ответила девушка. – А Стюарт Брентли и в самом деле мой отец. Единственное, что мы солгали, – это что я юноша. И уверяю, на то были веские причины.

Вместо того чтобы разозлиться, что его так одурачили, Алекс почувствовал лишь легкую досаду и острый интерес с чего это ей вздумалось наряжаться парнем? Облокотившись о край стола, он оглядел ее сверху донизу, однако ничего примечательного не увидел – лишь то, что фигурка у нее стройная, а ноги длинные. Впрочем, под стареньким сюртуком и жилетом вряд ли что можно было разглядеть.

Кит спокойно стояла под его придирчивым взглядом, однако щеки ее пылали.

– Не сочти за тупость, но если твой отец не хотел отдавать тебя в армию Наполеона, не проще было бы нарядить тебя в платье?

– Не считаю нужным с тобой объясняться, – бросила Кит.

– Твой отец оставил тебя под моей крышей на две недели, заявив, что ты его сын, – заметил Алекс. – И вдруг я обнаруживаю, что мой незваный гость вовсе не парень, а девушка. Естественно, во мне взыграло любопытство. – Он снова оглядел ее с головы до ног и лениво улыбнулся. – Впрочем, так гораздо интереснее.

Кит гневно взглянула на него, и ее изумрудные глаза яростно сверкнули.

– Нечего слюни распускать! – рявкнула она и, выхватив у него из рук бобровую шапку, снова нахлобучила ее на голову. – От тебя требовалось, чтобы ты исполнил долг чести, а до твоих низменных инстинктов мне дела нет. До свидания, Эвертон.

– Я не… – начал было Алекс и запнулся: Кит помчалась к двери, оставляя на своем пути куски навоза и соломинки, и, пулей вылетев из комнаты, захлопнула за собой дверь.

Некоторое время Алекс посидел, восхищенно глядя ей вслед, после чего, подойдя к двери комнаты, распахнул ее.

– В жизни не видел такой смешной особы, как ты, – проговорил он в спину девушки, которая уже почти дошла до входной двери. Не останови он ее, она, похоже, таким же решительным шагом дойдет до Дувра и вплавь доберется до Кале.

– Рада, что сумела тебя рассмешить, – бросила она, остановившись лишь для того, чтобы обернуться и метнуть на Алекса негодующий взгляд. – Именно для этого я и проделала такой путь.

– Доброе утро, Александр, – донесся в этот момент с лестничной площадки нежный голосок, вслед за ним шуршание юбок, и через несколько секунд их обладательница уже спустилась с лестницы и направилась к входной двери.

Не снимая руки с дверной ручки, Кит обернулась и с удивлением взглянула на лестницу, но уже через секунду удивление исчезло с ее лица.

– Доброе утро, Барбара, – ответил Эвертон и, подойдя к подножию лестницы, запечатлел на щеке любовницы братский поцелуй. Кит едва сдержалась, чтобы не фыркнуть.

Скользнув по Алексу взглядом, Барбара уставилась на Кит, похожую в своей убогой одежде на мальчишку-беспризорника.

– Ты что, открыл сиротский приют? – насмешливо спросила она, коснувшись пальцем одного из своих многочисленных темных локонов. – Кто ты, мальчик?

Алекс перевел взгляд с Барбары на Кит. Решение созрело мгновенно. Пока еще рано выпускать эту странную девицу из виду. Сначала нужно побольше узнать о ней. Нужно быть полным идиотом, чтобы поверить в россказни ее отца о том, будто Киту грозит опасность быть призванным в армию Наполеона и поэтому тот решил укрыть его в доме Эвертона. Что-то здесь не так.

– Барбара, разреши представить тебе Кита…

– Райли, – быстро договорила за него девушка. Оторвавшись наконец от ручки двери, она стремительной походкой подошла к лестнице и, взяв руку Барбары в свою, с отработанной легкостью поднесла ее к губам. – Мой кузен никак не может запомнить фамилию своего ирландского родственника.

– Кузен?! – поразилась Барбара и, вскинув великолепно очерченные брови, перевела недоуменный взгляд со светловолосого юноши на темноволосого графа.

Эвертон был поражен не меньше ее, только совсем другим: переменой, произошедшей в девушке, и ее дерзостью.

– Кит, познакомься с леди Синклер, – проговорил он, ничем тем не менее себя не выдав.

– Счастлив с вами познакомиться, леди Синклер, – кивнула Кит и, улыбнувшись, выпустила руку женщины из своей руки.

– Мистер Райли… – задумчиво произнесла Барбара с легкой улыбкой. – Что-то не припомню, чтобы Алекс когда-либо о вас упоминал.

– Это потому, что я из бедных родственников, – заметила девушка, бросив на графа насмешливый взгляд, позаботившись, однако, чтобы Барбара не заметила этого.

– Я и не знала, что в вашей семье есть бедные родственники, – повернулась Барбара к Алексу.

– Просто мы не любим о них говорить, – рассеянно заметил тот и, склонив голову набок, окинул вновь обретенного родственника внимательным взглядом.

– А Кит – это сокращенно…

– Кристиан, – поспешил ответить Алекс, ломая голову над тем, как объяснить присутствие этого «родственничка» в своем доме.

– Как это мило! – рассмеялась леди Синклер звонким смехом. – У этого дьявола Алекса кузен носит имя Христа.

Алекс недовольно нахмурился: ее слова не слишком пришлись ему по душе.

Не обращая на него внимания, Барбара подошла к Кит и непринужденно взяла ее под руку.

– Но почему вы… такой грязный?

– Я приехал вчера довольно поздно и не хотел никого будить, – непринужденно проговорила Кит, позволяя Барбаре увлечь себя в глубину холла.

Барбара бросила через плечо взгляд на Алекса.

– Так, значит, вот кто вытащил тебя из кровати в самый неподходящий момент.

– Да, это был я, – ничуть не смущаясь, призналась Кит. – Чему Алекс ничуть не обрадовался и заявил, чтобы я отправлялся спать на конюшню в наказание за то, что его потревожил. – Девушка пожала плечами. – Что я и сделал.

Врет, как заправский актер, восхищенно подумал Алекс. Нужно будет постоянно помнить, что не следует верить ни единому ее слову.

– Даже от тебя, Алекс, я не ожидала такой черствости, – упрекнула любовника Барбара. В этот момент высокие напольные часы на лестнице пробили девять, и она остановилась. – О Господи, совсем забыла. Мне пора к портному на примерку. Я должна идти. – Она улыбнулась. – У меня сегодня званый ужин, мистер Райли, и я бы хотела, чтобы вы непременно на нем присутствовали.

Она взяла Алекса под руку и увлекла к входной двери.

– Прошу тебя, привези его, – проворковала она. – Кэролайн и леди Дрисколл будут от него в восторге.

– Посмотрим, – буркнул Алекс, которому подобное предложение было явно не по душе.

Барбара страстно прильнула к его губам, давая тем самым понять, что имеет на него определенные права. Позволив Уэнтону накинуть себе на плечи шаль, леди Синклер, сопровождаемая сонной служанкой, вышла из дома, уселась в поджидавшую ее карету и отбыла восвояси.

Войдя в столовую, Алекс увидел, что девушка уже наполовину опустошила содержимое своей тарелки и теперь занимается тем, что крадет куски ветчины с его тарелки. Застигнутая на месте преступления, она поспешно отдернула руку и выпрямилась.

– Можешь продолжать, – проговорил Алекс, сделав ей знак рукой. – После того как ты лазила в мою тарелку своими грязными пальцами, я с нее есть не буду.

– И вовсе у меня не грязные пальцы, – заявила Кит и снова протянула руку к тарелке Алекса, расценив его жест как приглашение доесть все оставшееся. – А леди Синклер – твоя любовница?

– Сколько тебе лет? – спросил Алекс, садясь за стол и глядя, как Кит уплетает политый медом бисквит.

– Девятнадцать, – ответила та с набитым ртом. – Через месяц будет двадцать.

Похоже, обуреваемая желанием уничтожить все содержимое его кухни, она совсем запамятовала, что пять минут назад собиралась навсегда покинуть этот дом. Однако у Алекса не было никакого желания ей об этом напоминать.

– Ты выглядишь лет на двенадцать, – заметил он.

Кит кивнула.

– Это потому, что у меня нет бороды и усов, – пояснила она и, помолчав несколько секунд, прибавила: – Хотя для наполеоновской армии вполне сгожусь. А тебе сколько?

– Двадцать девять. В сентябре будет тридцать.

– Ты на двадцать девять и выглядишь.

Она выпила свой чай и налила еще, не дожидаясь, когда это сделает лакей.

– Похоже, нужно сказать тебе спасибо за то, что ты не слопала всех моих лошадей на конюшне, – насмешливо бросил Алекс.

– Признаться, я немного проголодалась, – ничуть не обидевшись, сказала девушка. – Так она твоя любовница?

– Да, – ответил Алекс. Опершись локтями о стол, он с благоговейным страхом стал наблюдать, как Кит принялась за тосты.

– Сначала я подумала, что она твоя жена.

– Вовсе нет. Знаешь что, сними-ка ты шапку. Сидеть в головном уборе за столом неприлично.

Помешкав, Кит стянула с головы шапку. Ее светлые волосы оказались слишком длинными для мужчины – в Англии мужчины носили волосы намного короче – и слишком короткими для женщины. Однако без шапки девушка выглядела намного лучше. Бросив взгляд на замызганный головной убор, Кит пожала плечами и бросила его на пол.

– Ну что, так лучше?

– Поцивильнее, – ответил Алекс, секунду помолчав. – Если ты так хочешь, чтобы тебя принимали за парня, почему не сделаешь нормальную стрижку? У тебя на голове не прическа, а безобразие. – Он ткнул пальцем в ее светлую гриву.

Впервые на лице девушки появилось оскорбленное выражение.

– Никакое это не безобразие, – буркнула она, коснувшись рукой волос, – а самый последний парижский ггиск. – Схватив с тарелки персик, она впилась в него зубами, не удосужившись ни очистить его, ни хотя бы разрезать на две части. – Почему ты меня не выставил вон?

– Потому что ты забавная, – ответил Алекс, глядя, как по грязному подбородку течет персиковый сок. Даже в мужской одежде девушка была прехорошенькая, а если ее как следует отмыть и приодеть, будет вообще чудо как хороша, решил он. – Хотя теперь, когда ты породнила меня с какими-то чертовыми ирландцами, мне уже не до смеха.

– Райли – девичья фамилия моей мамы, – с вызовом бросила Кит. – Так что я наполовину чертова ирландка, а наполовину надменная англичанка. Тоже чертова.

– Да ну? – улыбнулся Алекс. Девчонка явно его забавляла.

– И горжусь этим, черт подери! – Кит искоса взглянула на него. – Тебя не коробит моя манера выражаться?

Алекс расхохотался, и по лицу Кит скользнула легкая улыбка. Девушка была настолько хороша, что Алекс на секунду даже забыл, о чем они говорили.

– Нет. Как я уже сказал, ты меня забавляешь. Хотя ночью ты была намного серьезнее.

– Я злилась на тебя за то, что ты не хотел разрешить мне остаться.

– Я этого не говорил, – заметил Алекс.

Кит холодно взглянула ему прямо в глаза.

– Только учти, я не какая-нибудь гулящая девка, – проговорила она. – Мой отец в ответ на оказанную когда-то тебе услугу попросил тебя присмотреть за мной. Если ты станешь вести себя недостойно, я уйду.

– Откровенно и по существу, – неспеша заметил Алекс. Слова девушки произвели на него впечатление. – Отлично сказано.

Он не знал, выросла Кит во Франции или нет, но по-английски она говорила безупречно и производила впечатление образованной девицы. Она была явно умна и сообразительна, и Алекс в очередной раз подумал, почему этот Брентли привез ее именно к нему в дом. Впрочем, сейчас он нисколько против этого не возражал.

– Так мне оставаться или уезжать?

– А ты бы уехала? – тихо спросил Алекс, изучающе глядя на нее.

Девушка кивнула.

– Оставайся. Думаю, в течение двух недель я сумею выдержать твое общество, – сухо заметил Алекс, а про себя подумал, что держаться от нее подальше будет не так легко, как ему казалось вначале. Может быть, ему все-таки удастся убедить ее, что их может связывать не только долг чести. В конце концов, две недели – немалый срок.

Кит замерла, не донеся до рта кусок ветчины, взятой с тарелки Алекса.

– Спасибо. Ты избавляешь меня от необходимости заставить тебя оставить меня в твоем доме.

– Заставить? – искренне удивился Алекс. – И как бы ты это сделала?

Прожевав кусок ветчины, Кит ответила:

– Есть несколько способов. Я могла бы рассказать мужу леди Синклер, что ты спишь с его женой.

Алекс откинулся на спинку стула и презрительно фыркнул.

– Ее мужу на это глубоко наплевать, дорогая моя.

– Тогда я призналась бы ей, что я женщина, и между вами все было бы кончено.

Алекс покачал головой:

– Вовсе нет. Барбара знает, что я не храню ей верность. Так что пришлось бы тебе, детка, придумывать что-то еще.

Кит метнула на него быстрый взгляд, и Алекс удивленно вскинул брови. На мгновение ему показалось, что эта девица что-то задумала, а вот что именно, он не мог догадаться. Может быть, собирается заставить его скомпрометировать ее, а потом жениться на ней, а может, еще что-то. Если первое, то ее ждет жестокое разочарование. Но какую бы игру она ни затеяла, чтобы играть в нее, требуется два человека. Впрочем, с таким противником, что сидит за столом напротив, он не прочь поиграть в любую игру.

– Если ты ей неверен, почему она к тебе ездит? – спросила Кит.

Похоже, девица либо невероятно наивна, либо таковой притворяется. Алекс цинично ухмыльнулся:

– Потому что я богат, как Крез. – Он налил себе в кружку эля и сделал глоток, решив начать первый раунд. – Но тебе это известно, не так ли?

Кит резко вскинула голову и взглянула ему прямо в глаза.

– Я впервые услышала о графе Эвертоне всего четыре дня назад и считала, что это тот человек, что изображен на портрете.

По-прежнему упираясь подбородком о руки, Алекс побарабанил по своей щеке кончиками пальцев, не отрывая взгляда от лица девушки. Похоже, она говорит правду.

– Так, значит, твой отец и в самом деле бросил тебя здесь?

Ткнув вилкой в его сторону, Кит выпалила:

– Он меня не бросил! Он оставил меня на твое попечение на две недели, а потом вернется за мной. Он мне обещал.

– А он уже так поступал?

– Такое бывало. Обычно, когда у него дела в городе, он оставляет меня в нашей квартире в Сен-Марселе. – Она одарила Алекса волчьей усмешкой. – Но все время я там не сижу. Это слишком скучно.

– Вы живете в Сен-Марселе?! – поразился Алекс, впервые за все время.

– Сейчас – да, – ответила девушка и принялась разглядывать на буфете графины со всевозможными напитками. – У тебя есть бренди?

– В девять часов утра нет. – Алекс так и подался вперед. – Твой отец – брат герцога Ферта. Так какого черта он живет в худшем районе Парижа?

– Не так уж этот район плох, – возразила Кит. – Кроме того, я умею сама о себе заботиться. Еще никто не усомнился в том, что я парень.

– Кроме меня, – ухмыльнулся Алекс.

– Это вышло случайно, – возразила девушка, нахмурившись. – Папа сказал, если я оденусь в мужскую одежду, будет лучше. Меньше хлопот.

Взглянув на нее, Алекс подумал, что в какой-то степени ее отец прав.

– Вчера, когда вы заявились среди ночи ко мне в дом, мне было все равно, девушка ты или парень. Я чуть не вышвырнул вас обоих за дверь.

– Почему же ты этого не сделал? – спросила Кит.

– Потому что ты меня заинтриговала.

– Ты решил, что я мужчина.

– Да, – кивнул Алекс.

– Так, значит, ты любишь мужчин, Эвертон? – осведомилась Кит, мерзко ухмыльнувшись.

Похоже, такое понятие, как «такт», Кит Брентли неведомо, подумал Алекс.

– Нет. Потому-то, когда я понял, что ты девушка, я и почувствовал облегчение.

Кит хмыкнула и провела пальцем ло ободку чашки каким-то заученным движением, словно когда-то увидела его, запомнила, а теперь применила на практике.

– А сейчас ты его тоже чувствуешь? – спросила девушка, бросив на Алекса взгляд из-под длинных ресниц.

– Думаю, да, – хмыкнул Алекс. – Лондонский сезон в этом году невероятно скучен.

– А со мной он станет интереснее? – улыбнулась Кит.

– Не сомневаюсь, ты сумеешь его таким сделать, кузен, – насмешливо бросил Алекс, подняв кружку с элем в знак приветствия. Кит подняла в ответ свою чашку с чаем.

У графа Эвертона кормят просто на убой, подумала Кит, нежась в великолепной медной ванне, которую приготовили для нее в ее спальне. Даже через час после завтрака она чувствовала себя так, словно вот-вот лопнет. Горячая ванна – это как раз то, что ей сейчас нужно, продолжала размышлять она. После долгого и утомительного путешествия из Парижа, противного лондонского дождя, драки с конюхом Эвертона на конюшне Кит чувствовала себя невероятно грязной. Какое же это блаженство – принимать утром ванну, зная, что внизу тебя дожидается красавец Александр Кейл, у которого восхитительные синие глаза и…

– Не засните, мисс, не то, не ровен час, утонете, – послышался у нее за спиной строгий голос экономки.

– Благодарю вас, миссис Ходжес, – ответила Кит и, обернувшись, взглянула на седовласую толстушку, пытаясь выбросить мысли об Эвертоне из головы. На подобную чепуху сейчас нет времени. – Думаю, вам лучше звать меня Кит.

– Ни за что, – тотчас же отозвалась миссис Ходжес, недовольно наморщив нос.

– Но если вы будете обращаться ко мне «мисс», возникнут всякие сплетни, – возразила Кит.

Черт бы побрал эту тупицу! Она бы и без нее прекрасно обошлась, но Эвертон настоял на том, чтобы экономка ей помогла. А принимая во внимание то, что он уже знает о ней гораздо больше, чем нужно, Кит сочла за лучшее не спорить.

– Не сочтите за грубость, но это так странно.

– Да, странно, – вздохнула Кит.

Помешкав, она встала и взяла полотенце, которое экономка протянула ей, предварительно развернув. Не привыкла она, чтобы ее видели голышом. У Кит никогда не было горничной, а маму свою она почти не помнила. Энн Райли Брен-тли умерла, когда Кит было шесть лет. Вскоре отец продал их маленькое поместье в Хэмпстеде, и они перебрались в Мадрид, потом в Венецию и, наконец, в Париж. И во время этих переездов она превратилась в Кита Райли и в зависимости от обстоятельств становилась то сыном своего отца, то его племянником.

Кит поспешно завернулась в мягкое полотенце, но когда экономка потянулась к стопке чистой одежды, которую принесла горничная, остановила ее:

– Я справлюсь сама, миссис Ходжес. Я привыкла самостоятельно одеваться.

Взяв галстук, экономка мрачно воззрилась на него.

– Что ж, это хорошо. Не думаю, что, будучи в здравом рассудке, я смогла бы вам помочь.

Рассмеявшись – ну и ханжа! – Кит знаком приказала ей выйти из комнаты и взглянула на свою одежду. Слуги изрядно потрудились, чтобы привести ее в порядок, но все равно «французские тряпки», как назвал их лорд Эвертон, таковыми и остались. Они стали намного чище, большинство пятен исчезло, но все равно были ветхими и грубыми на ощупь. Взяв ленту, которой обычно затягивала грудь, Кит взялась за дело и поморщилась: материя нещадно кололась.

Вдохнув, девушка попыталась расправить обвислые поля своей бобровой шапки, но ничего не получилось.

– Вот черт, – пробормотала она.

Миссис Ходжес, а скорее, Эвертон не забыли про щетку для волос и ленту, с помощью которой Кит завязывала волосы в короткий хвостик, и она быстро завершила свой туалет.

Однако прежде чем выйти из спальни и спуститься вниз, Кит замешкалась. Вчера ночью Эвертон так пристально ее разглядывал, как еще никто и никогда, а сегодня утром и того пристальнее. Теперь же, когда он узнал, что она девушка, он смотрел на нее с совершенно иным выражением. Что ж, отец предупреждал ее, что граф Эвертон – развратник каких поискать. Похоже, предстоящие две недели будут еще труднее, чем она себе представляла.

Когда она спустилась вниз, экономка и дворецкий ждали ее у подножия лестницы.

– А где граф? – спросила она.

– Он уехал, мистер Райли, – ответил Уэнтон. Если он и счел странным, что миссис Ходжес прислуживала кузену графа во время мытья, то ни словом об этом не обмолвился.

– Уехал, – повторила Кит и внезапно почувствовала острое разочарование. А впрочем, что тут удивительного? Ведь если бы Эвертон взял ее с собой, она смогла бы познакомиться с кем-нибудь из его приятелей, что намного облегчило бы ей задачу.

– Да, мистер Райли. Он сказал, что вы можете ходить по всему дому, но из дома не выходить и… гм… ничего не красть… – Уэнтон коротко кивнул и докончил: – сэр.

Кит раздраженно вздохнула.

– Очень хорошо.

А впрочем, будет даже лучше, если она сейчас ознакомится с домом, в котором ей предстоит прожить две недели.

– Ленч обычно подается в час дня, – продолжал дворецкий. – Надеюсь, вас это устраивает?

– Конечно, Уэнтон, – ответила Кит, умело скрыв удивление.

В Сен-Марселе они с отцом, как правило, ели когда придется, а ленч, если таковой бывал, обычно состоял из куска хлеба, если его удавалось стащить.

Кит отказалась от сопровождения по дому, лишь попросив рассказать, где какие комнаты находятся, чтобы потом самостоятельно их осмотреть. Похоже, дворецкому это не понравилось, и он украдкой пошел за ней следом, однако Кит, переходя из одной великолепной комнаты в другую, решила не замечать его присутствия. И это ей удалось без труда, поскольку все внимание ее было поглощено открывшимся перед ней великолепием. Еще никогда в жизни ей не доводилось видеть такого богатства. Если судить по тому количеству золотых, серебряных и хрустальных безделушек, украшавших комнаты особняка, то граф Эвертон никак не может быть предателем, которого отец приказал выявить, поскольку баснословно богат и ни в каких средствах не нуждается. В дверях небольшой гостиной Кит остановилась. Эта комната в восточном крыле дома, казалось, была пронизана солнечным светом. Мягкая кушетка, украшенная пухлыми подушками. Два туго набитых стула, стоявших на таком расстоянии от окон, чтобы солнечный свет не касался тех, кому бы захотелось посидеть на них. В отличие от других комнат особняка в этой царил какой-то женский дух. Быть может, это была любимая комната покойной графини, матери Эвертона, подумала Кит. Бросив на Уэнтона через плечо смущенный взгляд, она подошла к следующей двери. Та оказалась закрытой.

– А там что? – спросила она дворецкого.

– Личный кабинет графа, – ответил Уэнтон и, приняв этот вопрос за приглашение перестать прятаться, подошел к девушке.

– А почему он заперт?

Это оказалась единственная запертая комната на первых двух этажах.

– Не могу сказать, мистер Райли.

Похоже, дворецкий в отличие от нее страдал отсутствием любопытства. Что ж, каждому свое. Однако придется дождаться лучших времен, чтобы узнать, что находится за этой дверью. Бросив на дверь взгляд, Кит обошла Уэнтона и направилась к комнате, которую приберегла напоследок, – к библиотеке.

В ней царил сугубо мужской дух. Очевидно, граф Эвертон любил читать. Кит еще никогда не доводилось видеть такого собрания книг, как в библиотеке Кейл-Хауса. Должно быть, их все же собрал молодой граф, решила Кит, поскольку, судя по корешкам, большинство книг были приобретены недавно. В комнате вкусно пахло старой бумагой. Кит, улыбаясь, медленно пошла вдоль стеллажей, проводя пальцем по корешкам книг и читая их названия. Чем старше она становилась, тем меньше у нее было возможности читать, о чем она крайне сожалела. Может быть, в течение двух недель у нее выдастся немного времени на чтение и Эвертон разрешит ей, воспользоваться своей библиотекой.

До ленча она бродила по дому. Заглянула в гостиную, столовую и танцевальный зал, расположенный на третьем этаже, хотя и сомневалась, что сумеет обнаружить в них что-то интересное для себя: постоянное присутствие слуг не позволяло рассмотреть все более внимательно. Не досмотрев оставшиеся спальни, Кит вернулась в столовую.

После ленча она прошла в маленькую гостиную и выглянула из окна. На противоположной стороне Парк-лейн располагался просторный Гайд-парк, поросшие травой аллеи которого были заполнены хорошо одетыми мужчинами и женщинами. Задумчиво поджав губы, Кит слегка улыбнулась. Вряд ли они станут возражать, если среди них появится еще один молоденький парнишка. Быстро спустившись по лестнице, она надела шапку и, распахнув входную дверь, вышла из дома.