Текст книги "Телохранитель"
Автор книги: Сюзанна Брокман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Могу я сама выбрать новое имя? – спросила Алессандра.
– Безусловно, можете, – заверил Джордж. – У вас уже есть что-нибудь на примете?
– Я всегда хотела, чтобы меня звали Фрайди, – застенчиво призналась она.
Гарри чуть не подавился своим сандвичем.
– Так звали героиню книги, которая мне очень нравилась.
Фрайди. Гарри смотрел на Джорджа округлившимися глазами.
– Отлично, – сказал он голосом, полным сарказма, как только ему удалось проглотить свой сандвич. – Вы вступите в стройные ряды пятидесяти восьми Фрайди в маленьком городишке в штате Огайо, городишке, где мы вас поселим.
– В Огайо? – с ужасом спросила она.
Господи! Ну как с ней говорить? Она не понимает шуток. Гарри старался ожесточиться, отказываясь признать, что каждый раз, когда его взгляд встречал чистую синеву ее глаз, он ощущает физический ответ ее тела, будто что-то щелкает у нее внутри.
– В Огайо, – повторил он. – Или в Индиане. А возможно, в Иллинойсе. Вам гораздо легче будет стать неприметной на Среднем Западе, чем на Юге. Если, конечно, вы не пожелаете научиться говорить с южным акцентом.
– Я сумею, – ответила она, с вызовом встречая его взгляд.
Гарри не смог сдержать улыбки. Да уж конечно, сделать это для нее пара пустяков.
– Это труднее, чем вы думаете, миссис Ламонт.
– Знаю, – спокойно ответила она. – Я ведь выросла на острове, в Массапикуа-Парк, и почти полгода брала уроки ораторского искусства, чтобы избавиться от своего акцента.
Странно, в ее досье было сказано, что она родилась в Коннектикуте, и Гарри был уверен, что почти всю жизнь Алессандра прожила в округе Фэрфилд, штат Нью-Джерси, где посещала частную школу, брала уроки игры в теннис и говорила, с рождения в совершенстве воспроизводя округлые, богатые звучанием гласные.
Массапикуа-Парк был местом обитания среднего класса – почему же об этом ничего не было сказано в ее досье? Гарри взял себе это на заметку, чтобы позже выяснить, кто там напортачил и сделал такую грубую ошибку.
– Мы должны посоветоваться с руководством Программы защиты свидетелей до того, как узнаем точно, куда они отправят вас, – сказал Джордж Алессандре. – Что касается имени… – он покачал головой и улыбнулся с извиняющимся видом, – Фрайди не подойдет.
Гарри был еще более прямолинеен и категоричен:
– Они выберут что-нибудь совершенно благопристойное и ординарное. Например, Барбара Конвэй. Это имя – как раз то, что надо.
Синие глаза уставились на него с неподдельным ужасом.
– Они также заставят вас остричь волосы, – безжалостно продолжал он, – и, вероятно, перекрасят в каштановый цвет. Вашу манеру одеваться тоже изменят: одежда должна быть более приемлемой для Барбары Конвэй – для этого подойдут юбки до колена тускло-оливкового или синего цвета, а также прочные крепкие башмаки, хлопчатобумажные блузки с застежкой до горла и все остальное в этом же роде.
Алессандра посмотрела на него так, будто он описывал ей ужасы Армагеддона.
Джордж деликатно отер рот салфеткой.
– Да брось ты, Гарри, у тебя будущее выглядит гораздо хуже, чем на самом деле. К чему все это?
Алессандра с надеждой обратила свой взор к Джорджу.
– Значит, на самом деле все не так страшно? Мне не придется красить волосы в другой цвет?
– Сделаете это, если вам дорога ваша безопасность, – настаивал на своем Гарри. – Распрощаетесь навеки с Алессандрой Ламонт и станете Барбарой Конвэй.
– Но что хорошего в безопасности, если мне придется превратиться в кого-то, кем я не хочу быть?
Гарри пожал плечами.
– Выбор за вами. Хотя мне все кажется довольно ясным, когда приходится выбирать между короткими темными волосами и уродливыми башмаками или пулей в голове… Думаю, в этом случае темные волосы и безобразная обувь имеют больший шанс.
По выражению ее лица он понял, что ему не удалось убедить ее, но спорить она больше не стала. В течение нескольких минут они ели молча, потом Алессандра заговорила снова.
– Итак, завтра приедет кто-нибудь из Программы защиты свидетелей, – обратилась она к Джорджу. – И тогда вы и мистер О'Делл отправитесь домой?
«Мистер О'Делл»! Господи!
– Нам нельзя покидать вас до тех пор, пока вы не окажетесь в безопасности в предназначенном для вас городе и мы не убедимся, что с вами все в порядке. И пожалуйста, называйте меня просто Гарри, – попросил он, – Когда вы говорите «мистер О'Делл», у меня мурашки бегают по коже.
– Но вы называете меня миссис Ламонт, – возразила она.
Черт бы ее побрал, и правда.
– О'кей. Вы зовите меня Гарри, а я буду называть вас… Элли.
Ему показалось, это ее уязвило.
– Мое имя Алессандра.
– Нет, теперь уже нет. Считайте, что имя Элли будет неким переходным между вашим старым именем и новым, каким бы оно ни было.
– А кто принимает решения? – спросила она. Джордж наконец проглотил свой «севен-ап».
– Вероятно, какой-нибудь компьютер…
– И сколько времени пройдет, пока мне позволят снова жить своей жизнью?
Гарри посмотрел на Джорджа. Это был каверзный вопрос. Если бы все прошло в соответствии с Программой защиты свидетелей, то они должны были бы распрощаться с ней уже завтра. Они передадут ее в чьи-то надежные руки и отделаются от нее. Но в их случае не было и речи ни о каком нормальном обороте дел. Они собирались ее использовать в качестве наживки, чтобы с ее помощью заманить Тротта в ловушку – поэтому и он, и Джордж должны были находиться рядом с Алессандрой двадцать четыре часа в сутки еще неделю или две, а то и дольше, – столько, сколько потребуется, чтобы Тротта проглотил наживку и попытался нанести удар. И снова Гарри ощутил укол совести. Господи! Он должен отделаться от этого чувства вины. Да, они используют Алессандру как приманку, и это, конечно, дерьмовая ситуация. Неприятно, но необходимо и неизбежно, Почему бы ему не смириться с этим фактом и не продолжить свою работу?
Джордж откашлялся и ответил:
– Ну, это зависит от многих обстоятельств. Может быть, пройдет неделя, может, больше…
– Так долго?
Взгляд Алессандры скользнул по лицу Гарри, и он догадался, о чем она подумала.
Ему это тоже не нравилось, но он заставил себя улыбнуться.
– Только до тех пор, пока мы не убедимся, что вам ничего не угрожает. Видите ли, мы люди дотошные. Обещаю, через некоторое время вы даже перестанете нас замечать.
Он потянулся за своим стаканом с содовой, но пальцы его соскользнули и стакан выпал из рук, забрызгав его холодной жидкостью.
– Черт! – не удержался он. Штаны промокли насквозь – было такое впечатление, будто он обмочил их или что произошло нечто худшее. Гарри поднял глаза на Алессандру и встретил холодный взгляд синих глаз. – Прошу прощения, – сказал он, ощущая, как холод проникает сквозь его боксерские шорты, но она уже смотрела на Джорджа, делая вид, что Гарри вообще здесь нет.
– Когда же вы бываете дома и проводите время со своими семьями? И как ваши жены относятся к тому факту, что вы собираетесь ночевать здесь, в моем номере?
– Я разведен, а детей у нас не было, поэтому… – Джордж пожал плечами. – Что касается Гарри…
– У меня тоже нет семьи, – перебил Гарри. – Больше нет.
Алессандра повернула голову и в упор посмотрела на него.
– Но Джордж сказал – у вас есть дети.
Гарри встал, жалея, что не может переодеться прямо сейчас.
Джорджу следует усовершенствовать свою способность лгать, когда вынуждают обстоятельства, подумал он.
– У Гарри действительно есть сын и дочь.
– Если вы будете здесь со мной день и ночь, то когда же вы их увидите? – спросила Алессандра, переводя глаза на незадачливого отца.
Штаны Гарри были холодными и липкими – ужасное сочетание.
– Никогда, – решительно ответил он, направляясь в ванную. – Но может быть, при таких условиях они доживут хотя бы до шестнадцати и отпразднуют свои дни рождения.
– Не понимаю. – Алессандра снова посмотрела на Джорджа в надежде получить разъяснения.
– У Гарри был еще один сын, Кевин, – тихо сообщил Джордж. – Его убили два года назад, когда…
Алессандра едва не подскочила, так как дверь ванной комнаты стремительно распахнулась, с грохотом ударившись о край ванны.
– Что это, черт возьми, за разговоры? – спросил Гарри, выходя из ванной с полотенцем в руках. К счастью для Алессандры, гнев детектива был направлен не на нее, а на Джорджа.
Тот только пожал плечами:
– Я думал…
– Так не думай впредь! – заорал на него Гарри, – И ничего не говори обо мне в мое отсутствие. Держи, мать твою, свои знания при себе!
Алессандра почувствовала себя ответственной за размолвку и попыталась исправить положение:
– Я спросила, а он только ответил… Гарри яростно повернулся к ней.
– Не понимаю, зачем вам надо это знать. Мой сын Кевин был в буквальном смысле обезглавлен, когда его машина угодила под грузовик. Что ты рассказал, Джордж? Что ты еще собираешься ей рассказать? Что авария, во время которой погибли мой сын и бывшая жена, была подстроена мафией, пытавшейся заставить меня отказаться от ведения дела? Они хотели пострелять не всерьез, а только в виде предупреждения, но кто-то из них ошибся и пуля попала в шофера грузовика. Грузовик потерял управление, и Соня с Кевином были обречены.
Алессандра закрыла глаза – у нее кружилась голова от недосыпания и еще больше от жестких слов Гарри.
– Ради всего святого, не стесняйтесь! Если уж Элли нужно узнать всю мою подноготную, все мои личные дела, покопаться в моем грязном белье – пожалуйста! – Голос Гарри потерял свою жесткость, стал спокойнее, но это было еще хуже. – Например, что с девяносто шестого года у меня не было секса. Думаю, ей это необходимо узнать. Иногда для того, чтобы уснуть, мне надо бодрствовать семьдесят два часа кряду, после чего я валюсь как подкошенный. О, знаю! Вот и еще кое-что есть для вас, Эл, – вам, вероятно, понравится: я оказался трусом и не посмел сообщить своим детям, что их мать и Кевин никогда больше не вернутся домой. Не стоит сбрасывать со счетов также то, что я и теперь не смею смотреть в глаза своим детям и потому никогда не бываю дома. Вам достаточно данных, чтобы провести ваш чертов сеанс психоанализа?
Алессандра не могла ни двинуться с места, ни посмотреть на него. Он потерял ребенка! Она и представить не могла, какую боль испытывает этот человек.
Гарри снова захлопнул за собой дверь ванной и запер ее изнутри, Джордж откашлялся и сдержанно улыбнулся ей.
– Думаю, мы отпустим Гарри, чтобы он мог спокойно съесть свой десерт.
Глава 6
Алессандра сидела в затемненной спальне своего номера.
Светящиеся цифры на часах возле телефона безмолвно сменяли в темноте одна другую. Несмотря на то что ее тошнило от усталости и она готова была, нырнув в постель, проспать до утра, Алессандра не могла себе этого позволить, потому что сейчас была не ночь, а середина дня. Что, если как раз в эту минуту Майкл Тротта вернулся после ленча в свой офис? Возможно, сейчас самое время позвонить…
Жареный цыпленок у нее в желудке начал новый круг своего нескончаемого танца ужаса, как только она протянула руку к телефонному аппарату и дотронулась до него одним пальцем.
Алессандра не хотела оставаться здесь, не хотела играть роль загнанной дичи еще хоть одну минуту. Надо попросить у них тайм-аут, чтобы найти путь в свою настоящую, реальную жизнь. Ей хотелось отдернуть занавески, пройти в дверь и вырваться из клетки, в которой она оказалась не по своей воле. А для этого надо было сперва поднять трубку и, позвонив Майклу Тротта, сказать, что уничтожение ее дома и машин оказалось чудовищной ошибкой. Видимо, какой-нибудь тупой головорез – Ленни, или Фрэнк, или Вине – не правильно понял указания Тротта и подложил бомбы в ее дом и машины.
Теперь она собиралась потребовать, чтобы ей вернули ее жизнь.
Алессандра посмотрела на дверь – она была чуть приоткрыта, и в щель пробивался тусклый свет. Лучше бы ее закрыть, но Гарри не велел этого делать. Даже когда Алессандра принимала душ или пользовалась унитазом, предполагалось, что она не должна запирать дверь. Такова частная жизнь в этом чертовом отеле.
Но как бы она ни злилась на своих стражей, при мысли о кровоточащей ране, которую один из них носит в себе, сердце ее сжималось. В этот миг ей казалось, что она в своем доме и только что вышла из ванны, а вокруг нее поднимаются клубы дыма и бушует пламя. Она снова ощущала, как крепкое, словно скала, тело Гарри прижимается к ее собственному, ощущала его теплые мозолистые руки на своей все еще влажной после ванны коже, и это ощущение было греховным, но приятным.
Алессандра встала, стараясь загнать воспоминание в самый дальний уголок сознания – она не хотела испытывать какие-нибудь чувства к Гарри О'Деллу, тем более чувство сострадания. А что еще есть у нее к нему? Влечение? Ну нет, она просто устала и у нее не прошел шок. Гарри потерял ребенка, и она его пожалела, вот и все. Обычное сострадание. Точка.
Господи, как ей это было отвратительно и ненавистно! Она не хотела оставаться здесь. Один телефонный звонок, всего один, – и с этим недоразумением будет покончено.
Она взяла трубку.
– Хотите позвонить кому-нибудь, кого я знаю?
Алессандра вздрогнула от неожиданности, трубка задребезжала в своем гнезде.
Гарри шире распахнул дверь и вошел в комнату; его лицо было суровым и мрачным, глаза казались холодными и лишенными жизни, как непознанные пространства космоса.
– Я только…
Алессандра замешкалась и не знала, что сказать. Разумеется, Гарри прекрасно понимал, что она собиралась сделать. Он не сводил с нее глаз, и, казалось, этот лишенный выражения взгляд был способен пробуравить в ней отверстие с краями, покрытыми льдом. Гарри ждал ее ответа, а она могла только вспоминать о том, как он смотрел на нее прежде и его взгляд невольно трогал ее.
Алессандра сознавала, что выглядит хотя и не лучшим образом, но вполне сносно. Джордж забежал в аптеку и купил кое-что из составленного ею списка, включая дешевую косметику. Тотчас же воспользовавшись ею, она сразу почувствовала себя много лучше и увереннее. Чуть пошевелившись на постели, Алессандра слегка изменила позу, высвободила поджатые под себя ноги и подвинулась так, чтобы свет из открытой двери упал на ее тщательно подкрашенное лицо, а волосы засияли золотом. Вырез пижамы предоставил детективу возможность полюбоваться ее ослепительной кожей – хитрый ход, имевший целью одурманить и отвлечь его.
Взгляд Гарри задержался на ее груди, а потом не спеша спустился к ногам.
– Вы пытались связаться с Майклом Тротта? – Он продолжал рассматривать изящные изгибы ее бедер, потом вскинул голову и их глаза встретились.
Внезапно ощутив неловкость, Алессандра тут же подтянула колени к груди и плотно сжала их. Она провоцировала его бездумно, как всю жизнь использовала свою красоту в качестве мелкой разменной монеты. Разумеется, ей раньше следовало научиться не играть с огнем, а теперь все, на что ее хватило, – это не разразиться слезами.
– Я не знаю, о чем вы…
– Знаете. Вы чертовски хорошо знаете, что делаете и как выглядите. Вы не хотите признаться, что собирались позвонить Тротта, и поэтому решили отвлечь меня, переключив мое внимание на свои прелести. Ну так вот, это не сработало.
Алессандру охватил гнев – ее возмутила его грубость.
– Вы просто…
Она не закончила фразы.
– Просто что?
Она отвернулась.
– Нет уж, я не стану опускаться до вашего уровня.
– Гнусный ублюдок? Вы это хотели сказать, да?
Алессандра встала и принялась поправлять подушки.
– Это ваши слова, а не мои!
Гарри присел на край кровати.
– Я искренне хотел бы знать ответ. Так что вам сказал Тротта?
Она потянула за покрывало.
– Простите, я очень устала…
– Он может одновременно и купить, и продать вас. – Гарри не двинулся с места. – В известном смысле он уже достиг успеха. Подумайте об этом. Он может заплатить, и даже не слишком много, человеку, который вас пристукнет.
Она прекратила свое сражение с покрывалом и занялась второй постелью.
– Да постойте же! – Гарри притворился, что эта мысль осенила его внезапно. – Вы не верите, что на вашу жизнь заключен контракт, и поэтому хотели позвонить ему? Полагаете, что две бомбы, заложенные в машины в вашем гараже, результат ошибки исполнителя?
Алессандра продолжала стоять спиной к нему и расправлять простыни.
– Так как же, Элли, что вы собирались просить у него, когда взяли трубку?
Он попытался не очень удачно сымитировать женский голос:
– «Пожалуйста, Микки, успокойте меня, скажите, что это было ужасной ошибкой». И как вы полагаете, что бы он вам ответил? Можете не напрягаться – даю вам несколько лишних секунд, чтобы обдумать это.
Алессандра резко повернулась и с ненавистью уставилась на него.
– Я хочу, чтобы вы ушли отсюда.
Детектив сделал движение, но не к двери, а просто изменил позу на кровати. Теперь он опирался спиной об изголовье и удобно вытянул ноги.
– Знаете, что бы он вам ответил? «О, конечно, миссис Ламонт. – На этот раз Гарри на удивление точно воспроизвел выговор Тротта – до того точно, что у нее побежали мурашки по спине от этого приторно-слащавого голоса. – Да, произошла досадная ошибка, миссис Ламонт. Пожалуйста, приезжайте ко мне в офис. Я обо всем позабочусь».
– Возможно, он и хочет это сказать. Я ведь вернула ему деньги.
Детектив рассмеялся и поправил подушки у себя за спиной, чтобы было удобнее сидеть.
– Знаете, что случится дальше, или вы не догадываетесь, каким образом он улаживает дела? Можете явиться к нему и ослепить его своими прелестями, солнышко, можете даже пустить в ход их и, фигурально выражаясь, пристроить уста туда же, куда и деньги. Майкл Тротта, разумеется, не откажется от вас и согласится трахнуть, перед тем как убьет.
– Вы отвратительны!
– Не я, а правда жизни отвратительна. И не путайте вестника, приносящего дурные новости, с самими этими новостями.
Алессандра встала, выпрямилась во весь рост и посмотрела на него с таким высокомерием, на какое только была способна.
– Пожалуйста, уйдите. Я просто с ног валюсь от усталости.
Гарри улыбнулся:
– Со мной эта ваша маска – «ледяная сучка» – не срабатывает, Эл.
– Перестаньте меня так называть!
– Как? Ледяной сучкой или Эл?
Алессандра старалась держаться как можно независимее, чтобы детектив не заметил, как она дрожит. Она и сама не могла бы сказать, что сейчас чувствует – страх, гнев или просто отчаяние; ей было понятно только одно – ее до смерти пугала перспектива утратить свою личность. К тому же она так тосковала по крошке Джейн, что испытывала почти физическую боль.
– Меня зовут Алессандра.
– Вы не долго ею останетесь. – Одним гибким, плавным движением Гарри поднялся с места. – Я предлагаю вам сделку. – Его голос звучал резко и грубо. – Вы не верите, что ваш сердечный друг Майкл действительно хотел, чтобы вы разлетелись на миллион кусочков, но если все-таки хотите позвонить ему – милости просим, вы окажетесь на улице скорее, чем сможете сосчитать до трех. Потому что уже в момент звонка Тротта узнает, где вы, а потом произойдет следующее: умрете не только вы, но, вероятно, и мы с Джорджем, если будем пытаться защитить вас. Если уж вы твердо решили принять мученический венец, я могу подарить вам майку с намалеванной на ней целью, и вы ее наденете, но только после того, как выйдете из отеля. Прогулка ваша будет короткой и окончится быстро – вам не удастся пройти и нескольких кварталов, прежде чем вас заметят и подстрелят.
Она ему не верила. Не могла поверить. Гарри видел это, мог определить с первого взгляда.
Он взял телефонный аппарат и одним быстрым движением без малейшего усилия вырвал провод из стены.
– Может быть, это избавит вас от искушения позвонить!
– Вы собираетесь запереть меня здесь? – Голос ее дрогнул.
– Вы вольны уйти отсюда, когда пожелаете. Хотя мой вам совет – прежде привести в порядок свои личные дела и собрать вещи. – Гарри направился к двери, потом обернулся к ней. – Да, вот еще что, Эл! Если все-таки вы попытаетесь связаться с Тротта, позвонив с другого номера в отеле или как-нибудь иначе, вы подпишете себе смертный приговор. Даже если его человек в первый раз и промахнется, вы все равно умрете, поверьте мне. Потому что я сам пристрелю вас.
– Алло!
Бесплотный голос Ким звучал невероятно молодо и невинно. У Николь никогда не бывало такого юного и невинного голоса. Даже когда она впервые пришла в полицейскую академию.
– Привет, крошка. Это Джордж. Помнишь такого? Джордж Фолкнер.
– Кто?
Он не выдержал и рассмеялся:
– Видно, наша встреча оставила в твоей памяти неизгладимые воспоминания. Джордж! Ну же! Джордж Фолкнер!
– О Господи! Джордж! Прости, я не расслышала – здесь шумно и… Ну конечно, я помню, Джордж! Где ты был? Постой-ка, подожди минутку, я подойду к другому аппарату.
Послышался глухой стук, гудение – шум, обычно царящий в баре, потом щелчок – и он снова услышал голос Ким.
– Повесь трубку, Кэрол. – Голос зазвучал громче:
– Я сказала, повесь трубку! Я сказала, мать твою, повесь сейчас же!
Шум бара замер, и он снова услышал голос Ким, такой же безмятежный и невинный, как всегда.
– Как славно, что ты позвонил! Я уже боялась, что ты забыл меня. Где ты был последние три дня? Я смогу тебя увидеть сегодня вечером?
Лед и пламя. Порывистость и нежность. Ким была актрисой, и Джордж знал это. Он сам отчасти был актером.
– У меня задание, дело, – с сожалением сказал он. – Не могу освободиться. Во всяком случае, сегодня не могу.
– А где ты сейчас? Если бы ты смог приехать…
Ее голос ослабел и исчез, оставив Джорджа наедине с его воображением, которое могло нарисовать любую картину.
Он был слишком высоким, чтобы почувствовать себя уютно в кабинке платного телефона, да и для любого другого это уединение представилось бы чересчур иллюзорным. И все же он попытался наклониться ближе к телефонному аппарату – ему хотелось проникнуть сквозь все отделявшие их преграды, вырваться хоть на полчаса.
– Я думал, в клубе придерживаются строгих правил насчет того, чтобы никто из посторонних не смел заходить в грим-уборные танцовщиц.
– Ты в городе? – Теперь ее голос казался еще более эфемерным – она говорила шепотом, создавая атмосферу интимности. – Если да, то мне хотелось бы показать тебе, что я думаю о наших правилах, когда речь заходит о таком живчике, как ты.
Джордж вздохнул.
– Я здесь. Мне удалось вырваться на минутку, но дольше я не могу задерживаться, – ответил он. – Я и так нарушил правила, позвонив тебе.
– И конечно, я не могу надеяться, что ты скажешь мне, чем занимаешься.
– Ни в коем случае.
– Даже если я очень тебя попрошу и дам слово, что дальше меня это никуда не пойдет? Даже если я пообещаю тебе все на свете?
Образы, вызванные к жизни этим голосом и словами, были столь выразительными, что сердце его на мгновение остановилось. Ким умела проделывать такие фокусы губами и языком, что могла бы претендовать на то, чтобы быть внесенной в Книгу рекордов Гиннесса.
– Нет.
– Это очень опасно?
– Невероятно, ужасно опасно! – поддразнил он ее. Наступила пауза, потом она заговорила снова, и теперь голос ее звучал совсем по-другому, спокойнее:
– Но ты ведь осторожен, верно? Несколько секунд Джордж молчал. Голос ее звучал так. будто ей и в самом деле было не все равно.
– Да, – ответил он наконец.
Черт возьми! А может быть, ей и правда было не наплевать? Вдруг судьба выкинула такой финт? В конце концов он находит идеальную партнершу для сексуальных услад, основанных исключительно на его, да и ее, психологической ущербности, на их извращенных потребностях, и вдруг она открывает ему место в своем сердце.
– Конечно, осторожен.
– Когда я тебя увижу? – снова спросила она; голос ее все еще оставался тихим и спокойным, и он ему нравился. Очень нравился. Слишком. Ники никогда так не говорила с ним.
– Не знаю, – признался он. – Может быть, через неделю, а может, это потребует больше времени. – Он бросил взгляд на часы, жалея, что не может поговорить с ней подольше, и отчаянно радуясь, что это так. – Послушай, детка, мне пора.
– Джордж.
– Ким, мне очень жаль, но, право же, у меня больше нет ни минуты.
– Позвони мне, как только сможешь. Я приготовила для тебя сюрприз.
Она, конечно, могла бы рассказать ему все до мелочей и испортить впечатление… Но нет, этого не будет.
К моменту, когда Джордж повесил трубку, он уже с такой силой вцепился в хрупкую преграду, обеспечивавшую ему относительное уединение, что костяшки пальцев побелели. Он сделал глубокий вдох, потом с шумом выдохнул и, закурив сигарету, не спеша направился к своему отелю, подставляя холодному воздуху лицо. Следующая неделя будет тянуться и тянуться до бесконечности, но когда-нибудь ей наступит конец. И тогда ему удастся добраться до Ким, закрыть глаза и притвориться, что он снова с Ники.
– Леди и джентльмены, – сказала Николь, отступая от машины и давая выйти пассажирке, – позвольте представить вам миссис Барбару Конвэй.
Гарри кашлянул, глядя, как грациозно Алессандра выходит из машины.
Она могла покрасить волосы в невообразимый темный цвет, самый непривлекательный, какой только возможно было представить. Она могла подстричь их самым нелестным для ее внешности образом. Она могла нарядиться в плохо сидящую на ней готовую одежду и не пользоваться косметикой.
И все же она выглядела как кинозвезда. Одетая в облегающую черную водолазку и такие же черные брюки, в кошмарных башмаках, прибавлявших ей добрый дюйм роста, Алессандра выглядела не менее заметной, чем стадо слонов, марширующее по улицам. Впрочем, она не остригла волосы, а действительно покрасила их в черный цвет, и теперь они весьма эффектно обрамляли ее лицо. По контрасту с этим новым цветом волос ее глаза казались ярче и заметнее, так что узнать ее стало гораздо легче.
Гарри покосился на Джорджа, которого тоже внезапно одолел приступ кашля. Другие агенты – Кристина Макфолл и Эд Бах – были явно смущены. Вся эта операция могла иметь успех, только если бы они плохо выполняли свою работу, а Алессандра была живым доказательством того, что работа выполнена из рук вон плохо. Теперь Тротта не составит большого труда найти Алессандру Ламонт.
Алессандра скрыла глаза под темными очками и принялась разглядывать свой новый дом.
Ривер-Пол, штат Нью-Йорк, у самой границы со штатом Коннектикут, в каких-нибудь двадцати милях к северу от окончания шоссе номер 684. Это была сельская местность со множеством домов, отделенных от ближайших соседей полосой земли шириной в два акра, с пологими холмами, образующими весьма живописный ландшафт, и большими открытыми пространствами, чтобы можно было отражать удары мафии без риска подстрелить кого-нибудь, кроме отставших от стада коров. Большим преимуществом являлась также близость к Нью-Йорку, всего два часа езды – расстояние, легко преодолимое и для киллеров, и для агентов ФБР.
Гарри наблюдал за Алессандрой, пока она разглядывала белый коттедж, переводя взгляд с облупленной рамы двойного слухового оконца на красную облезлую входную дверь. Это и домом-то трудно было назвать, по крайней мере по сравнению с тем дворцом в Фармингдейле, где она жила прежде. Но надо сказать, она не вздыхала, выражая свой ужас, не ахала, не издавала испуганных восклицаний. Она даже не позволила себе с отвращением скривить губы – просто смотрела, и все.
Цветочные грядки перед домом заросли сорняками, газон, если это можно было назвать газоном, местами покрылся травой, в которой можно было утонуть по колено, зато в других местах он выглядел голым и пыльным. На полуакре земли, окружавшей дом, не было ни одного деревца: летом дом и двор станут сущим адом. Задний двор окружала высокая уродливая изгородь из металлических колец – такими обычно обносят плавательный бассейн. Но бассейна здесь не было; зато одиноко ютящийся гараж, казалось, был готов рухнуть от самого слабого дуновения ветра.
Алессандра повернулась посмотреть, как отъезжает машина.
– Нам бы лучше войти в дом, – сказала ей Николь. – В первые несколько недель вам следует вести себя тихо. Алессандра вздохнула.
– Я-то думала, что буду здесь в безопасности. – Голос ее звучал тихо и спокойно. – Вы хотите сказать, что мне придется прятаться в этом доме?
– Всего лишь предосторожность, – попытался смягчить неприятное впечатление Джордж. – И только на несколько дней.
– Дней? – спросила Алессандра и посмотрела на Ники. – Или недель?
– У меня есть ключи от задней двери. – Николь, не отвечая, прошла вперед по подъездной аллее к изгороди из металлических колец.
Бах и Макфолл дружно отвернулись, смущенные предписанной им ролью в этой операции, Джордж же последовал за Николь.
Оставался только Гарри.
Алессандра бросила на него быстрый взгляд – всего на полсекунды, – потом опустила глаза, полагая, что и он попытается увернуться от прямого ответа.
– Недели, – сказал Гарри, и она повернулась к нему; на ее непроницаемом лице принцессы он прочел удивление. С того момента, как она вышла из машины, это лицо оставалось бесстрастным.
Гарри сделал ей знак следовать за ним по растрескавшемуся покрытию подъездной дорожки.
– Скорее, недели, – повторил он. – Так-то, ваше величество.
Его ответ ей не понравился, но он был лучше, чем молчание, и она кивнула.
– Спасибо.
Ее улыбка была очень слабой и больше похожа на гримасу; она вовсе не походила на царственную улыбку принцессы, хотя, вполне возможно, была искренней.
Алессандра обогнала его, и он ощутил дуновение, аромат ее духов. Это был нежный, сладостный аромат и очень знакомый – те самые духи, которыми от нее пахнуло в тот его первый визит в Фармингдейл, в ночь, когда преступники вломились в ее дом и разгромили его. Если бы даже они не знали, где она живет, то вычислили бы ее по запаху.
Почему-то от этой мысли он почувствовал себя скверно. Гарри не мог сказать, что вызывало его беспокойство – ситуация, время или цель.
Скорее все-таки возможная жертва. Алессандра Ламонт. Она-то больше всего и беспокоила его, и беспокоила во многих отношениях. Правда, ему и прежде приходилось проявлять заботу о красивых женщинах и защищать их; так почему именно эта трогала и беспокоила его?
Николь, повозившись с замком на воротах, внезапно распахнула их и, отведя створку, сделала знак Алессандре войти.
Гарри увидел собаку первым, раньше всех, раньше, чем ее увидела Алессандра: мгновение огромная немецкая овчарка стояла молча в обнесенном оградой дворе, в тени, отбрасываемой гаражом, и вдруг ринулась вперед, обнажив клыки и злобно рыча.
Оттолкнув Алессандру с дороги, Гарри бросился вперед и успел захлопнуть ворота.
Даже Николь вскрикнула, когда собака с грохотом ударилась о створку ворот и та с дребезжанием содрогнулась.
Пока Гарри возился со щеколдой, запирая ворота, Джордж и двое других агентов помогли Алессандре, упавшей от неожиданного толчка на подъездную аллею, подняться на ноги. Все это время собака яростно лаяла и пыталась вцепиться в пальцы Гарри. Шум был оглушительным, почти таким же громким, как в тех случаях, когда во время взлома срабатывала сигнализация.
