Текст книги "Бойцовая рыбка"

Автор книги: Сьюзан Хинтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Затем пришло время, когда Пэтти возвращалась домой из школы. Она ходила в Католическую школу для девочек. Ее матушка не хотела, чтобы она была рядом с парнями. Пэтти считала это забавным. Она была из тех девочек, кто якшался с парнями уже в девять лет.

Я ждал ее на автобусной остановке, куря сигарету и валяя дурака, наблюдая за беспокоящимися проходящими мимо людьми. Вы были бы удивлены, как много людей беспокоятся за четырнадцатилетнего подростка.

Пэтти слезла с автобуса и пошла мимо меня, словно не замечая.

«Хэй», сказал я, бросая сигарету и пробегая вперед несколько шагов перед ней, «в чем дело?».

Она резко остановилась, уставилась на меня, и сказала о том, что я мог сделать.

«Что с тобой?» спросил я ее. Я становился раздраженным.

«Я слышала все о твоей маленькой вечеринке», сказала она. Я должно быть выглядел как пустое место, поскольку я себя чувствовал так. Она продолжила: «На озере. Марша Кирк была там. Она все мне рассказала»

«И что? Что это меняет?»

«Ты действительно думаешь, что можешь обращаться со мной так?» она начала снова кричать на меня. Я удивился, где она могла научиться так хорошенько браниться, потом я вспомнил, что она уже общается со мной пять месяцев.

«Да причем тут эта глупая вечеринка?»

«Я все слышала о тебе и той девочке, той черноволосой шлюшке». Она была взбешена, она даже не могла остановиться на секунду.

«Просто проваливай», сказала она в конце. Ее глаза искрили. «Я больше не хочу видеть твою физиономию».

«Не беспокойся, не увидишь», ответил я ей, и добавил еще пару словечек в придачу. Я чуть было не ударил ее. Затем, когда она зашагала гордым видом по улице, ее волосы опадали ей на плечи, голова была поднята вверх, гордая, сладкая маленькая цыпочка, я подумал о том, как мне больше не придется ходить к ней домой, чтобы смотреть ТВ. Мы не будем обниматься, пытаясь заняться любовью в отсутствие ее маленьких братьев, достающих нас. Я больше не буду держать ее легко, но крепко в своих объятьях.

Я не мог знать, что развлечение с цыпочкой на озере может сотворить между мной и Пэтти. Я ничего не собирался разрушать между нами. Почему она позволила чему-то глупому как эта вещь все изгадить.

Я неважно себя чувствовал. В моем горле пересохло, и я не мог нормально дышать. Я удивился, заплачу ли я. Я не помнил, как чувствует себя тот, кто плачет, поэтому не мог сказать. Однако я был в порядке.

Я просто немного прогулялся. Я не мог думать ни о чем, или куда-то идти. Я заметил Мотоциклиста в аптеке, читающим журнал, поэтому я пошел к нему.

«У тебя есть сигареты?» спросил я его. Он вручил мне одну.

«Давай чем-нибудь займемся сегодня, хорошо?» сказал я. «Давай прогуляемся по бульвару, за мост, хорошо?»

«О'кей», ответил он.

«Может быть, я захвачу Стива тоже». Я хотел, чтобы и Стив пошел, в случае, если Мотоциклист забудет, я был бы с ним и прокатился бы на мотоцикле или бы пошел в какой-нибудь бар, куда я один не мог бы пойти.

«Хорошо».

Я стоял там и рассматривал журналы.

«Эй», сказал я, «что ты читаешь?»

«Здесь моя фотография в этом журнале». Он показал мне ее. Это была фотография с ним, хорошая. Он был прислонен к побитому мотоциклу, облокотившись на него. На нем были голубые джинсы и голубая джинсовка, но не было футболки. Он и мотоцикл были на траве возле деревьев и вьюнов. Он смотрелся, словно дикий зверь, выглядывающий из-за деревьев. Это была хорошая фотография. Фотограф был словно художник. Он не улыбался, но выглядел счастливым.

«Эй», сказал я, «Что это за журнал?»

Я посмотрел на обложку. Это был один из тех крупных национальных журналов, один из тех, которые распространяются по всей стране.

«Здесь что-нибудь о тебе?» Я листал журнал.

«Нет. Одна из фотографий известного фотографа. Она сделала ее в Калифорнии. Я и забыл. На самом деле я был в шоке, когда открыл журнал и увидел там свою фотографию».

Я посмотрел на другие фотографии. На них были изображены в основном люди. Они все выглядели как картины. В журнале говорилась, что человек, сделавший их, известен тем, что ее фотографии были похожи на картины.

«Уау», сказал я. «Подожди, пока я расскажу всем…»

«Не надо, Расти-Джэймс». Я не хочу, чтобы ты рассказывал всем. И так всем скоро станет известно»

Он был немного другим с тех пор как вернулся. У него был странный вид теперь, поэтому я сказал, «Конечно».

«Это что-то вроде бремени на подобии того, что было у Робина Гуда, Джэсси Джэймса, и мальчика с дудочкой. Я точно также скоро стану героем района, и все это будет с тобой тоже. Не то, чтобы я могу стать в таком крупном масштабе, я просто не хочу этого».

«Хорошо» ответил я. Я знал, что он имеет в виду быть Робином Гудом для некоторых людей. Мотоциклист был очень известен в нашей части города. Даже люди, которые ненавидели его, не могли этого не признать.

«Эй, до меня дошло», сказал я. «Мальчик с дудочкой. Приятель, те парни пошли бы за тобой куда угодно. Черт возьми, большинство из них до сих пор бы».

«Это было бы замечательно», сказал он, «если бы я знал куда идти».

Как только мы покинули аптеку, то я заметил копа Петерсона на противоположной стороне улицы, наблюдающего за нами. Я поглядывал на него. Мотоциклист же, как обычно, даже не видел его.

«Это действительно хорошая фотография», сказал я.

«Да». Он улыбался, но не счастливо. Он редко улыбался. Это пугало меня, когда он это делал.

Седьмая

Мы отправились в центр города ночью, через пост, туда, где были огни. Это было не так сложно уговорить Стива прогуляться, как я предполагал. Обычно я его беспокоил, чуть не доходя до угроз, чтобы заставить его делать то, что его родителям не нравилось. Но в этот раз он просто сказал «О'кей, я скажу моему отцу, что я пошел в кино». Это был самый простой раз, когда мне удалось уговорить его пойти куда-нибудь. Стив был странным в последнее время. С тех пор как его мать отправилась в больницу, у него был странный вид полный безрассудства. Он выглядел как искренний кролик, собирающийся сразиться со стаей волков.

Он встретил нас в нашем месте, я никогда не ходил к нему домой. Его родители даже не подозревали, что он знает меня. Я перелил половину бутылки вишневой водки в бутылку дешевого виски, чтобы взять с собой.

«Держи, сделай глоток вот этого», сказал я Стиву, идя по мосту. Здесь не было достаточно места для прогулки. Мы остановились посередине, поэтому Мотоциклист мог глядеть на реку некоторое время. Он делал так, с тех пор как я его помню. Ему действительно нравилась эта старая река.

Я вручил Стиву бутылку, и на мое удивление, он сделал глоток. Он никогда не пил. Я пытался уговорить его в течение нескольких лет, и лишь разочаровался в этом. Он задержал во рту, посмотрел на меня, а затем проглотил. Он вытер свои глаза.

«Ну и гадость», сказал он мне.

«Не беспокойся о вкусе», ответил я, «главное эффект».

«Напомни мне пожевать жвачку до того, как я приду домой, о'кей?»

«Конечно», сказал я. Мотоциклист был готов снова идти и мы зашагали вперед за ним. Он покрывал большое расстояние одним шагом.

Все шло к тому, что ночь должна была быть хорошей. Я мог так сказать. Мотоциклист был в основном ночной персоной. Он приходил домой утром и спал до часу или двух и становился бодрым около четырех. Он слышал нас довольно хорошо, и, кажется, не возражал против нас, идущих с ним. Ему не нравилось, когда я следовал за ним повсюду. Теперь, казалось, что он просто нас не замечает.

«Почему ты так много пьешь?» спросил меня Стив. Что-то его удивляло. Он всегда был немного нервным или обеспокоенным, но я не мог поверить, что он может даже попытаться затеять драку со мной.

«Тебе же не нравится, что отец все время пьет», продолжил он настырно. «Так почему же ты? Почему хочешь закончить вот так?»

«Ох, да не пью я много», ответил я. Я был в городе, на тротуаре, где было много людей, и шум, и огни, и я мог чувствовать энергию, исходящую от вещей, даже зданий. Я проклял бы, если Стив собирался все это испортить мне.

«Чувак, это будет классная ночь», сказал я, чтобы сменить тему. «Мне здесь нравится. Мне хотелось бы, чтобы мы здесь жили».

Я раскачался вокруг осветительного столба так, что чуть не опрокинул Стива на дорогу.

«Утихни», пробормотал он и сделал еще глоток из бутылки. Я подумал, что это его немного развеселит.

«Эй», сказал он Мотоциклисту, «хочешь выпить?»

«Ты же знаешь, он не пьет», сказал я. «Лишь иногда».

«Это тебя изменяет. Почему ты не пьешь?» спросил Стив.

Мотоциклист ответил, «Я люблю самообладание».

Стив никогда не разговаривал с Мотоциклистом. Это пойло сделало его храбрым.

«Все так клево здесь», продолжил я. «Свет, я имею в виду. Я ненавижу это в нашем районе. Там нет никаких красок. Эй…» сказал я Мотоциклисту, «ты же не видишь цветов, не так ли? На что это похоже?»

Он посмотрел на меня напряженно, словно он пытался вспомнить, кто я такой. «Черно-белый телевизор, предполагаю», наконец-то ответил он. «Вот так».

Я вспомнил яркий свет, исходящий от телевизора в доме Пэтти. Тогда я попытался избавиться от мыслей о Пэтти.

«Это печально».

«Я думал, что дальтоники только красный и зеленый не различают. Я читал кое-где, где они не могли видеть красный или зеленый или коричневый или другой цвет», сказал Стив. «Я читал про это».

«Я никаких не вижу», ответил Мотоциклист. «Но мы не можем быть теми, о ком мы читаем».

«Это никак его не тревожит», объяснил я Стиву. «Но, когда он едет на мотоцикле, то он проходит через красные огни»

«Временами», сказал Мотоциклист, удивив меня, так как он был обычно не склонен к беседе, «это для меня так, словно я вспоминаю цвета, возвращаюсь назад, когда я был ребенком. Это было давно. Я перестал быть ребенком, когда мне было пять».

«Да?» я подумал, что это интересно. «А мне интересно, когда же я перестану быть ребенком».

Он посмотрел на меня так, как он обычно смотрит на всякого другого. «Никогда».

Мне показалось это действительно забавным, поэтому я засмеялся, но Стив уставился на него – кролик впился взглядом в леопарда. «Как это трактовать – как пророчество или проклятье?»

Мотоциклист не слышал его, и я был рад этому. Я не хотел, чтобы Стиву выбили зубы.

«Эй», сказал я. «Давайте пойдем в кино».

На этом бульваре, прямо здесь, был один хороший кинотеатр. Мы заметили рекламные плакаты.

«Это отлично звучит», сказал Стив. «Дай мне бутылку».

Я вручил ее ему. Он становился счастливее с каждым разом, как прикладывался.

«Хреново», сказал он. «Тебе должно быть 18, чтобы пойти на этот фильм. Это хреново, так как это действительно выглядит интересным». Он изучал сцену, которая была изображена на рекламном плакате.

Мотоциклист пошел к кассам и купил три билета, вернулся и дал каждому из нас. Стив уставился на него, разинув рот.

«И так», сказал Мотоциклист. «Пошли».

Мы вошли.

«Тот парень был слепой или что?» спросил Стив тихо. В кинотеатре темно, но я мог слышать оборачивающихся людей, чтобы посмотреть на нас.

«Замолчи», сказал я ему. Мне нужно подождать, чтобы глаза привыкли к темноте. Это недолго. Мотоциклист уже нашел наши места, прямо посередине.

«Я был здесь раньше», сказал я Стиву, «и место было захвачено. Это был налет. Ты должен был смотреть кино, которое они крутили той ночью. Такое надо было еще найти».

Я собирался рассказать ему про кино, но он перебил меня с вопросом «захвачено? Полицией?» Он утих ненадолго, затем сказал, «Расти-Джэймс, если ты арестован или что-нибудь в этом роде, то ты можешь отказаться от залога? Я имею в виду, можешь ли ты остаться в тюрьме, если тебе это лучше, чем идти домой?»

«Что ты имеешь в виду?»

«Если мой отец придет в тюрьму и найдет меня там, то я лучше останусь там. Я имел в виду это. Я лучше б остался в тюрьме».

«Ох, расслабься», ответил я. «Ничего не случится». Я зажег сигарету и закинул ногу на сидение впереди меня. Мог я знать, что кто-то там сидит? Человек на сиденье повернулся и посмотрел на меня косо. Я оглянулся на него, словно на пустое место. Это даже лучше, чем дать ему в морду. Он пересел через два сидения.

«Это было классно», сказал Мотоциклист. «Ты не подумывал о принятии участия в конкурсе для конъюнктурщиков?»

«Я не знаю про них», сказал я с долей гордости. «Где они проводятся?»

На мгновения я услышал, как Стив пытается подавить свой смех. Черт, я мог слышать их обоих смеющихся, но так как начался фильм, я не придал этому особого внимания.

В самом начале в фильме разговаривало только несколько людей. Я надеялся, что это не будет длиться слишком долго прежде, чем дойдет до хорошего материала, и это не продолжилось долго, но к тому времени Стив больше не смотрел на экран. А Мотоциклист никогда не смотрит кино. Он наблюдает за людьми в зале. Я был с ним в кино до этого, и это меня не напрягало, но сейчас Стив тоже смотрел на людей, чтобы увидеть, что было так интересно в этом. Там ничего такого не было, просто несколько пожилых людей, несколько студентов, несколько бродяг, которые выглядели как богатенькие детки из пригорода, бродящие по бедному району. Я знал, что это было одной из странных привычек Мотоциклиста, но я испытывал гнев на Стива за то, что он пропускает кино, особенно, потому что я был уверен, что он не был на порнографических фильмах до этого. Поэтому я пихнул его в ребра и сказал: «Ты пропускаешь кое-что интересное, парень».

Когда он посмотрел на экран. То замер. Была моя очередь смеяться.

«Они имитируют это?» спросил он удушливым голосом.

«Я сомневаюсь», ответил я. «А?»

«Ты имеешь в виду», его голос становился тише. «Эти люди снимали это?»

«Не, это живьем из Мэдисон Сквер Гардн. Конечно, они снимали это».

Он посидел еще несколько минут, затем торопливо вскочил.

«Мне надо в туалет», сказал он, «сейчас вернусь».

«Стив!» крикнул я ему, но он ушел. Спустя десять минут я понял, что он не вернется.

«Пошли», сказал я Мотоциклисту.

Снаружи было почти также темно, как и в кинотеатре, пока ты не привык к огням. Я нашел Стива с нездоровым видом, прислоненного к стене.

«И так», сказал я. «Что случилось?»

«Ничего. Я не знаю. Парень лишь спросил меня, понравился ли мне фильм. Стоит ли об этом беспокоиться?»

Это было так, словно он говорил это сам себе.

«Вот, что я тебе скажу». Я вытащил бутылку из моей черной кожаной куртки. «Никогда не ходи в туалет в таких местах. Вообще никогда».

«Это так ужасно? Мне непросто смириться с этим – я имею в виду, неужели это так ужасно?»

«Ага», сказал я. Стив выглядел так, словно его сейчас стошнит. Я подумал, что глоток ему поможет. Это действительно взбодрило его немного.

«Я не хотел, чтобы вы пропустили кино», сказал он.

«Да мы ничего не потеряли. Я видел и получше».

Мы прошли квартал. Мотоциклист пятился позади в нескольких шагах.

«Город Грехов», прочитал он весело надпись на вывески театра. «Только для взрослых».

Мы шли, пританцовывая, по улице. Улица была прижата проезжающими машинами. Ты мог слышать музыку, доносящуюся из каждого бара. Здесь было много народа».

«Все так клево», я помахал своей сигаретой шуму. Я не могу объяснить свои чувства. Возбужденно, вдохновлёно, оживленно. «Огни, и все эти люди…»

Я попытался вспомнить, почему я так люблю толпу. «Интересно, почему же? Может быть потому, что я не люблю быть наедине с собой. Я терпеть это не могу. Заставляет меня чувствовать неуютно, словно я парализован».

Никто из них ничего не ответил. Я подумал, может быть, они даже меня не слышали, но неожиданно Мотоциклист произнес, «Когда тебе было два года, а мне шесть, мама решила уехать. Она взяла меня с собой. Старик тогда ушел в запой на три дня, когда он узнал об этом. Он говорил мне, что это было впервые, когда он напился. Видно понравилось. Тем не менее, он оставил тебя одного в доме на эти три дня. Тогда мы не жили там, где сейчас. Это был очень большой дом. В конечном счете, она и меня бросила, и меня вернули обратно к старику. К тому времени он уже достаточно протрезвел, чтобы прийти домой. Я предполагаю, что твой страх отсюда».

То, что он сказал, для меня ровным счетом ничего не значило. Пытаться понять это, словно пытаться смотреть сквозь туман. Порой, обычно на улице, он говорил на нормальном языке. А потом он начинал говорить, словно цитировал книгу, используя эти слова и предложения, которые никто никогда не использует, когда просто разговаривают.

Я сделал хороший глоток выпивки. «Ты…», я остановился, затем продолжил: «Ты мне никогда это не рассказывал».

«Я не думал, что это необходимо».

«Но ты сказал мне сейчас». Кое-что ворчало в глубине души, подобно воспоминаниям.

«Так вышло». Он остановился, чтобы полюбоваться мотоциклом, припаркованным на улице. Он осматривал его очень пристально. Я стоял на тротуаре, обеспокоенный, теребя молнию моей куртки вверх и вниз. Это было моей привычкой. Я никогда не беспокоился за Мотоциклиста. Другие – да, даже те, кто ненавидел его, даже те, кто отрицали это. Но я никогда не беспокоился за него до этого момента. Это было нечеткое чувство, беспокойство за него.

«Тебе еще что-то нужно сказать мне?»

Мотоциклист оторвал взгляд. «Да, думаю, что да», сказал он задумчиво. «Я видел матушку, когда был в Калифорнии».

Я потерял землю мод ногами. Стив ухватился за мою куртку, чтобы удержать меня или может быть, себя. Он захмелел немного тоже.

«Да?», сказал я. «Она в Калифорнии? Как ты узнал об этом?»

«Я увидел ее по телевизору».

На мгновения я оглянулся, пытаясь быть уверенным, что все вокруг настоящее, что я не сплю или не рехнулся. Я посмотрел на Мотоциклиста, чтобы убедиться, что у него не поехала крыша. Все было по-настоящему. Я не спал, и Мотоциклист смотрел на меня с улыбкой, сияющей темным светом в его глазах.

«Да, я сидел в удобном баре, попивая холодное пиво, думая о своих делах, смотря одно из этих шоу награждений. Когда камера остановилась на зрителях, я увидел ее. Я подумал, что найду ее, если поеду в Калифорнию, и я сделал это».

Мне было сложно понять, что же он имеет в виду. Наша мать – я не помнил ее. Словно она умерла. Я все время думал о ней, как о мертвом человеке. Никто ничего не говорил о ней. Единственное что было – это Мотоциклист. Отец говорил Мотоциклисту: «Ты в точности как твоя мать». Я думал, что у нее волосы с красным оттенком и карие глаза, и может быть, она была высокой. Теперь, меня внезапно осенило, что, вероятно, он не имел в виду только внешнее сходство.

Я чувствовал, что пот выступил на моих подмышках и сочился вниз по спине. «Да?» сказал я. Я подумал, что, может, если земля бы ушла из-под ног, а здания вокруг нас взорвались бы, то я стоял бы здесь, потея и говоря «Да?»

«Она живет с кинопродюсером или жила тогда. Она планировала сбежать с художником, который жил через три дома от нее в горах, поэтому она может быть там сейчас».

«Она была рада тебя увидеть?».

«О, да. Это была одна из необычных новостей в ее жизни. Я забыл, что у нас одинаковое чувство юмора. Она хотела, чтобы я с ней остался. Калифорния очень забавная. Даже лучше, чем это место».

«Калифорния классная, да?» говорил мой внутренний мир. Речь была не похожа на мою.

«Калифорния», сказал он, «она как прекрасная девушка на героине, высоко в небе, думая, что она на вершине мира, не подозревая, что умрет, не поверяя в это, даже если ей покажут следы от уколов».

Он улыбнулся снова, но когда я сказал, «Она что-нибудь говорила обо мне?» он стал снова глухим и не слышал.

«Он мне о ней никогда не говорил», сказал я Стиву. Мотоциклист шел впереди нас, легко пробираясь сквозь толпу, никто к нему не прикасался. Я и Стив врезались и сталкивались с людьми, бранясь, изредка пихая их. «Я никогда его об этом не расспрашивал. Черт, откуда я мог знать, что он все помнит? Шесть лет не такой уж большой возраст для запоминаний каждой всячины. Я ничего не помню из моих шести лет».

Взрослый пьяный мужик плелся впереди нас. Я не мог стерпеть того, что он преграждает путь таким образом. Это взбесило меня, и я схватил его пальцами за спину и толкнул его в стену.

«Эй», сказал Стив. «Не делай так».

Я уставился на него, почти слепой от бешенства. «Стив», сказал я с напряжением, «не доставай меня сейчас».

«Хорошо. Только не надо бить людей».

Я обеспокоился, если я ударю его или что-нибудь еще, то он пойдет домой, а я не хочу оставаться один с Мотоциклистом, поэтому я ответил «О'кей». Затем, потому что я не мог выбросить все это из головы, я продолжил: «Тебе не кажется, что он должен был мне сказать, что ездил навестить мать в Калифорнию. Я бы на его месте сказал. Он просто обязан был мне сказать».

Мотоциклист остановился, чтобы поговорить с кем-то. Я не знал с кем, да мне было и не важно. «Что с тобой?» спросил я его. Я не понимал, зачем он бродит вокруг и доставляет неприятности. Я чувствовал, словно весь мир перевернулся.

«Ничего», ответил он, продолжая идти. «Абсолютно ничего».

Стив засмеялся будто безумный. Мы остановились, чтобы распить бутылку снова. Стив прислонился к витрине магазина.

«У меня голова кругом», сказал он. «Так должно быть?»

«Ага», ответил я ему. Я пытался стряхнуть свой плохой настрой. Я был здесь, отлично проводил время, действительно прекрасно, и я не должен позволять людям портить мне все. И что с того, что Мотоциклист видел нашу маму? Очень-то важно.

«Что за черт», выпрямился я, «Вперед».

Мы побежали и догнали Мотоциклиста. Я стал дурачиться, пытаясь подцепить девочек, пытаясь завязать драку, только для того, чтобы доставить людям проблемы. Это было весело. Я проводил отлично время, за исключением Стива, который был напуган, хихикал или делал упреки. И за исключением Мотоциклиста, который смотрел на меня, забавляясь, но без увлечения. Спустя час Стив присел на порог и захныкал о своей матери. Мне стало жалко его, и я погладил его по голове.

Позже мы втиснулись в вечеринку. Кто-то высунулся из-за окна и завопил, «Поднимайтесь сюда, здесь праздник». Там была большая пьянка, музыка и девочки. Я нашел Стива в углу, ласкающимся с прелестной маленькой цыпочкой лет тринадцати. «Пора идти, приятель», сказал я.

Стив посмотрел на меня удивленно и сказал «Это реальность? Все на самом деле?» и ужаснулся, когда осознал, что не спит.

Все выглядело как сон. Даже, если бы мы не пили так много, то я бы все равно подумал, что это сон.

Позже мы вернулись на улицу, и огней, и шума, и людей было все больше, больше и больше. Все вокруг пульсировало шумом, музыкой и энергией.

«Все так ярко!» сказал я, смотря на Мотоциклиста. «Жаль, что ты не видишь это».

Восьмая

Мы смотрели, как Мотоциклист играет в бильярд. Я точно не знаю, в каком месте мы находились, и как мы попали сюда, но я знаю, как долго мы были здесь – вечность. Тут было накурено и темно и полным полно чернокожих. Это не беспокоило меня, и, кажется, не беспокоило Стива также. Стив и я сидели за столиком. Стол был поцарапан, а пластиковое покрытие на сиденьях было разбито и из него торчали хлопковые ошметки. Стив добавлял надпись к вырезанному на столе. Он писал слово, которое я даже не подозревал, что он знал.

«Так, так, так», сказал парень, что играл с Мотоциклистом. «Разве он не клевый?»

Мотоциклист победил. Он обошел стол, вымеряя удар. В тусклом свете сигаретного дыма он смотрелся как на картинке.

«Ага», сказал я. «Я буду таким же».

Черный парень сделал паузу и осмотрел меня. «Нет, не будешь, детка. Он словно принц в изгнании. Тебе никогда таким не быть»

«Откуда тебе знать-то?» проворчал я. Я устал.

«Вот, глотни», сказал Стив.

«Здесь больше ничего нет».

«Это», сказал он, «самая пренеприятная новость, которую я когда-либо слышал».

Мотоциклист выиграл партию, и они начали новую.

«Есть то, что он не умеет?» пробормотал Стив. Он положил свою голову на стол и ухватился за край, словно он пытался удержать его от вращения. Я откинул голову назад и закрыл глаза на секунду. Когда я их открыл, то Мотоциклиста не было. Я решил, что это не классное место, если его здесь нет.

«Вставай», сказал я и потряс Стива. «Пора идти».

Он пошел, шатаясь, со мной наружу. Было темно. Очень темно. Здесь не было ни света, ни людей, лишь слабенький гул. Это было похоже на место, обитаемое приведениями, словно вещи шептались в темноте.

«Меня сейчас снова стошнит», сказал Стив. Он уже пару раз сблеванул за ночь.

«Да нет», сказал я. «Ты недостаточно для этого выпил».

«Все равно стошнит».

Ночной воздух немного привел его в чувства. Он оглянулся.

«Где мы? Где живая легенда?»

«Он должно быть ушел», сказал я. Больше я это никак не мог объяснить. Он должно быть забыл, что мы были с ним. Я почувствовал, что мои волосы на шее встали дыбом, как у собаки.

«Черт», сказал я. «Куда все подевались?»

Мы стали двигаться по улице. Я не знал, где мы находились, но должно быть мы двигались прямо к реке. У меня хорошая интуиция. Я обычно всегда прав насчет направления.

«Почему мы идем посередине дороги?» Спросил Стив, спустя несколько минут.

«Так безопаснее», сказал я. Думаю, что он считал, мы должны были идти по тротуару. Только Бог знает, что ждет в переулках. Временами Стив был очень глуп.

Я не переставал думать, что вижу порой движение краем глаза, но каждый раз как я оборачивался, это была всего лишь тень рядом с аркой или переулками. Я начал поглядывать на переулки, ища сокращения пути.

«Я думаю, что лучше придерживаться улицы», прошептал Стив. Я не знал, почему он шепчет, но это было неплохой идеей.

«Я тороплюсь».

«Если ты напуган, то мне жутко».

«Да мне не страшно. Торопиться еще не значит быть напуганным. Мне не нравятся противные пустые места. Это не страх».

Стив бормотал что-то, что звучало словно «одно и то же», но мне не хотелось останавливаться и спорить с ним.

«Эй, притормози, а?» окликнул он.

Я замедлил ход. И остановился. Две тени быстро вышли из одного переулка. Один был белокожий. Другой – чернокожий. Чернокожий держал что-то в руке, что было похоже на шиномонтажный инструмент. Фактически, было облегчением видеть их. Я был почти рад увидеть хоть кого-то.

Стив сказал, «О, Боже, мы покойники» протяжным голосом. Он замер на месте. Я не рассчитывал на его помощь. Я просто стоял, измеряя расстояние, число противников и оружие, то, как Мотоциклист учил меня много лет назад, когда еще были банды.

«Есть башли?» сказал белый парень. Словно он не собирался убивать нас. Если у нас они есть. Я знал, что даже если бы мы вручили им миллион долларов, то они все равно бы избили нас. Порой парни просто шляются, чтобы кого-нибудь побить.

«В стране прогресс, интернациональная шайка», прошептал Стив. Он удивил меня, показывая, что у него было немного храбрости после всего этого. Но он все еще не мог двигаться.

Я думал о множестве вещей: Пэтти – она бы действительно сожалела бы сейчас, и Коч Райян, хвастающимся, что он знал меня когда-то. Я представил, что скажет отец на похоронах: «Какая нелепая смерть». И мою мать, живущую в деревянном доме с художником – она даже не узнает об этом. Я подумал, как ребята из Бэнни будут думать, что это почетно, умереть в драке, словно как в старые добрые времена, когда еще были банды. Последний парень, что умер в драке, был Пэйкер. Ему было пятнадцать. Пятнадцать тогда казалось очень много. Теперь же это так не выглядело, так как я уже не рассчитывал встретить свои пятнадцать.

Так как Стив говорил что-то, я тоже должен был сказать что-нибудь, даже при том, что у меня ничего не было в голове, кроме, «Пошли вы!»

И со мной произошла странная вещь-я клянусь, это правда. Я точно не помню, что случилось после. Стив рассказал мне позже, что я повернулся и посмотрел на него на мгновение, словно я думал о том, чтобы побежать. Это было в тот момент, когда черный парень стукнул меня по голове. Хоть убейте меня, не могу понять, почему я был так медлителен – может, это из-за алкоголя. Но следующее, что я помню, я взлетел вверх над переулком, смотря вниз на них троих. Это было странное чувство, просто полет вверх, без чувств, словно просмотр кино. Я видел Стива, который только и ждал момента, чтобы быть убитым, и белого парня, который действовал, словно выжил из ума. И черного парня, который небрежно глядел на Стива и говорил: «Убить его. Лучше сделать это тоже и с ним».

А затем я увидел свое тело, лежащее на дороге переулка. Это немного не походило на наблюдение себя в зеркале. Я не могу сказать, на что это было похоже.

Внезапно казалось, что я качался немного выше, и я знал, что я должен был возвратиться к своему телу, к которому я принадлежал. Я хотел вернуть, как я ни хотел ничего другого. И затем я вернулся, потому что моя голова болела сильнее, чем что-либо у меня вообще когда-либо болело, и местность пахла туалетом. Я не мог двигаться, даже притом, что я продолжал думать, что если я не встану, то они убьют Стива. Но я даже не мог открыть глаза.

Я слышал различный шум, ругань и глухой шум, словно людей бьют до смерти, и крик Стива, «Они убили его!» Даже если я был рад, что он все еще жив, я не хотел бы, чтобы он орал. Шум шел сквозь мою голову, словно лезвия ножей.

Кто-то приподнял меня, и я полусидел-полулежал, прислонившись к нему.

«Он не мертв».

Это был Мотоциклист. Я узнал бы его голос где угодно. У него был необычный голос для такого большого парня, каким он был – монотонный, текучий и холодный.

«Он не мертв», повторил он более удивленно из-за того, что он был рад этому, чем чему-то другому. Будто он никогда не замечал, что любит меня.

Он устроился позади, я прислонился к его плечу и я услышал треск разгорающейся спички. Он закурил сигарету, и я хотел одну для себя, но я все еще не мог двигаться. Резкий, пульсирующий вид звука раздражал мои уши до тех пор, пока Мотоциклист не сказал: «Ты можешь прекратить этот плач?» и Стив ответил: «Ты можешь пойти к черту?»

Все стихло, кроме шума улиц кое-где, звуков крыс, бегающих вокруг и кошек, дерущихся в переулках квартала.

«Забавная ситуация», сказал Мотоциклист после длительного молчания. «Мне интересно, что я делаю здесь, держа своего полуживого брата, окруженный кирпичами, цементом и крысами».

Стив ничего не ответил, может быть потому, что Мотоциклист говорил не с ним.

«Хотя, я предполагаю, что это столь же хорошее место, как любое другое. В Калифорнии не так много стен, но если ты привык к ним, то этот воздух может вызвать у тебя мурашки»

Мотоциклист все говорил и говорил, но я не мог привести свое сознание в порядок, чтобы разобрать, что он говорит, ничего не мог понять. Это походило на переход с твердого основания на американские горки, в то время как я все еще ломал голову над одной вещью, он перешел на что-то другое.

«Заткнись, а?» в конце концов, крикнул Стив. Он был напуган больше, чем тогда, когда нас собирались убить. «Я не хочу это слышать».

Может быть, Стив понял, о чем речь, я не знаю. Но я понял кое-что за этими словами. По какой-то причине Мотоциклист был одиноким, более одиноким, чем был я, и чем я мог себе представить. Он жил в аквариуме и смотрел на мир изнутри. Это почти как быть одиноким, слышать его, и я попытался прогнать чувства. Я двинул головой, и боль пронзила меня.