Текст книги "Стальной Региос. Том 1"

Автор книги: Сюсукэ Амаги

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

В просторной комнате стояло три стола. На всех столах находилось всё то же самое – Лейфон отличий найти не мог. Харли расчистил место на одном из столов и попросил Лейфона поставить туда ящик. В ящике лежало несколько предметов в форме брусьев. Харли неторопливо вынул брус угольного цвета. Затем достал из стоявшего на столе ящика с инструментами клемму и вставил в брус. Клемма вошла легко.

– Так, сначала подстроим рукоять меча. Ты ведь одной рукой работаешь? Сделать, чтобы и двумя можно было?

– Сделай, – послушно согласился Лейфон, понимая, что спорить бесполезно.

– Отлично. Держи.

Харли выудил что-то из кучи хлама на столе и передал ему. Это был полупрозрачный предмет с голубоватым оттенком. С одной стороны выходил провод, ведущий к машине.

– Сожми так, будто держишь меч.

Лейфон представил, что у него в руках меч, и сжал пальцы на ледяном брусе. Тот оказался упругим и не смялся. Внешний вид был обманчив, брус был на удивление твёрдым.

– Ух, а у тебя сильная хватка, – кивнул Харли, глядя на высветившиеся на экране цифры. – Ты и голыми руками можешь больно сделать.

Он выдвинул клавиатуру и ввёл цифры. Внезапно конец бруса, куда была вставлена клемма, преобразился. Он удлинился и расширился, постоянно меняя форму, пока, наконец, не превратился в то, что изображено на экране.

– Попробуй ещё раз.

Лейфон попробовал.

– Ну как?

– Неплохо.

Ничего не мешало. Все пальцы плотно ложились на рукоятку.

– Я ещё подкорректирую, когда определимся с общим весом. Так, с рукояткой разобрались. Теперь материал. Что предпочитаешь? У Нины чёрный дайт. Хорошая плотность, но пониженная проводимость. Если нужна скорость, лучше белый или зелёный. Я бы посоветовал белый. Если не знаешь, у меня есть образцы – будешь пробовать?

Не дожидаясь ответа, Харли вошёл в тестовую комнату и вынес оттуда кучу брусьев. Лейфона бросило в пот от одного вида этой кучи на полу.

– Ну, начнём пробы, – улыбнулся Харли, передавая брус Лейфону. Они здесь явно надолго.

* * *

Когда Харли его отпустил, солнце уже село на западе. Лейфон спешно вернулся в общежитие и прыгнул в постель. Поспал несколько часов, пока не сработал будильник. Привёл в порядок растрёпанные волосы, надел рабочую одежду и выскочил из общежития.

Сегодня его первый рабочий день.

Сжимая в руке карту, он добрался до подземного входа, расположенного вне жилого района. Дал студенту-полицейскому проверить разрешение на работу и вошёл внутрь. Прямо перед ним оказался лифт. Лейфон уселся в простом, огороженном металлической решёткой лифте, пока тот погружался в глубины города. Неописуемый запах машинного масла и прочих жидкостей становился всё сильнее и сильнее, пока лифт, наконец, не остановился, хорошенько тряхнув Лейфона.

Открылся тускло освещённый пейзаж. Сплетались многочисленные трубы и провода. Шестерни двигались вверх-вниз в собственном ритме. В одну сторону по стеклянным трубам, словно кровь, лился серний, в другую – вытекала отработанная жидкость.

Он находился под городом, в отделении центрального механизма. Перед Лейфоном лежало сердце региоса.

– Потрясающе…

Пока лишившийся дара речи Лейфон изумлённо разглядывал всё вокруг, с ним поздоровался проходивший мимо молодой человек, по-видимому, тоже совмещавший работу с учёбой. Лейфон последовал за ним к руководителю, после чего приступил к работе.

Его, как новенького, отправили мыть коридор. Вместе с другим новеньким он приступил к работе в этом лабиринте. Примерно через час они более или менее научились удалять подтёки со стен и устроили разделение труда. Так выходило легче. Пока Лейфон ходил вылить грязную воду и набрать чистой, напарник валялся на полу в полном изнеможении.

– Отдыхаешь?

– Угу, – донёсся слабый ответ. – Знаешь, тяжело. Я взялся за это, потому что деньги нужны, но не думал, что мыть полы может быть так трудно.

– Ты просто много сил напрасно расходуешь. Попробовал бы налегать не кистью, а всем телом? – посоветовал Лейфон. – Сберёг бы силы.

Но его обессиленный напарник смог только что-то промычать в ответ.

Ну и ладно, подумал Лейфон и, вооружившись чистой водой и моющей жидкостью, продолжил работу. Однообразие работы не удручало, оно позволяло опустошить разум, ни о чём не задумываться. Надо лишь сосредоточиться на движении тела, и поток внутри него поглотит сознание. Текущая в его жилах кровь необходима, чтобы в свою очередь открыть кэй-поток. А если сосредоточиться сильнее – кровь и кэй вместе хлынут к антителам внутри него.

Лейфон продолжал работать, наслаждаясь ощущением. К реальности его вернула почерневшая в ведре вода.

– Надо сменить воду, – пробормотал он.

– Мне тоже смени, пожалуйста, – внезапно раздался ответ.

Вздрогнув, Лейфон поднял взгляд на говорящего. Его ждал ещё один сюрприз.

– А я за это ужином угощу… Э, ты чего?

– Сэмпай, что ты здесь делаешь?

Перед ним стояла Нина. В такой же рабочей одежде. У её ног стояло ведро с грязной водой, в руках – щётка без ручки. Нос, щёки и даже волосы были в масле.

– Как это что, тоже подрабатываю. Что, трудно поверить? В общем, займись водой. Я куплю поесть. Встретимся здесь, – распорядилась Нина и ушла, оставив Лейфона в недоумении.

Когда несколько минут спустя он пришёл с чистой водой, Нина тоже успела вернуться.

– Спасибо.

На сон это было не похоже. Нина осуждающе смотрела на широко раскрывшего рот Лейфона. В каждой руке он сжимал по ведру.

– Ты как есть собираешься? Вёдра-то поставь. Бросай всё, у нас перерыв.

– Э, хорошо.

Он поставил вёдра на пол и поспешил к Нине. Они уселись на трубу.

Нина дала ему сэндвич.

Лейфон откусил большой кусок. Восхитительный вкус курицы, овощей и острого соуса взбодрил усталый организм.

– Очень вкусно.

– Самый популярный бэнто^[7]. Всегда раскупают. Не успеешь вовремя – не достанется.

Еле заметно улыбнувшись, Нина вручила Лейфону бумажный стаканчик с чаем.

Чай был со льдом. Не слишком много сахара – было вкусно.

– Тоже купила?

– Нет, сама сделала, – покачала она головой, закручивая крышку бутылки. – Я не рассчитывала делиться, так как не знала, что ты здесь – пришлось сбегать за водой.

– Ой, прости.

– Ничего, просто учти на будущее. Напитки бери свои, здешняя вода ужасна на вкус.

Лейфон, забыв закрыть рот, рассматривал профиль Нины. Радостно уплетающая сэндвич девушка и перепачканные маслом прекрасные золотистые волосы совершенно не сочетались.

– Ты чего? Я не могу есть, когда ты так смотришь.

– Ой, прости. Я удивился просто.

– Чему?

– Всякому. Например, представить не мог, что ты здесь работаешь, и вообще…

Лейфон вдруг замолчал – он хотел сказать, что откусывающая огромные куски сэндвича Нина выглядит очень мило, но знал, что за такое ему не поздоровится.

– Да уж, для здоровья места хуже не придумаешь, – сказала она, к счастью, не заметив замешательства Лейфона. – Но платят тут и правда неплохо. Я бедная, мне такие деньги очень кстати.

Услышав слово «бедная», Лейфон вздрогнул.

– Удивлён?

– Ну, не то чтобы…

Но он действительно был удивлён. В ней ещё при первой встрече чувствовались не только свойственные военным гордость и выправка, но и характерная для высшего общества изящность.

– Вообще моя семья не из бедных, чего скрывать, – объяснила Нина, запивая чаем остатки сэндвича. Сейчас особой изящности в ней не было.

– А как же…

– Я же говорю – семья. Родители не хотели, чтобы я здесь училась. Я убежала из дома. Так что денег мне не присылают.

– А зачем?

– Ну, вот ты – зачем приехал?

– Стипендию предложили только здесь, поэтому так.

На лице Нины появилось разочарование. Даже не разочарование – в глазах читалась плохо скрываемая злость.

– Я сирота, денег у меня нет, – быстро добавил он, и теперь глаза Нины выражали чувство вины.

– Правда? Прости.

– Перестань.

Лейфон счёл её забавной. Она всегда казалась настойчивой и хладнокровной, но стоило заговорить с ней вблизи, и выражения её лица стали меняться, как в калейдоскопе. Особенно забавными были попытки скрыть эти выражения и выглядеть по-прежнему хладнокровной.

– Всегда хотела посмотреть мир, – мечтательно сказала Нина, откусывая следующий сэндвич. – Мы рождаемся в региосах, и большинство всю жизнь проводит в единственном городе. Снаружи гряземонстры, а мы – как птицы в клетке… Но есть те, кто путешествует на хоробусах между городами. Они видят много миров, в то время как большинство видят лишь один. Я таким людям завидую.

Лейфон снова начал её разглядывать, но получил сердитый взгляд в ответ и принялся поспешно жевать собственный сэндвич.

– Путешественницей я стать не могла, но мир посмотреть хотела – вот и решила поехать в школьный город. Я считала своё решение разумным, но родители очень протестовали, – сказала Нина и удовлетворённо прищурилась. Наверное, вспоминала, как бросила родителям вызов. – Я впервые была так настойчива в споре с папой. Не знаю, как он это воспринял, но я была довольна.

– Тебе поэтому денег не шлют?

– Угу. Узнали, что я тайком сдала экзамены. Когда я собралась уезжать, заперли в комнате. Я в последний момент ухитрилась выбраться и сесть на хоробус. По приезде отправила домой письмо. Написала в нём слова, которые сочла правильными. Ответ был очень коротким. Обратный билет на хоробус и записка: «Другой помощи не жди». Так что теперь живу вот так, – закончила она и замолчала, поедая сэндвич.

Лейфон тоже сосредоточился на еде. Нина доела последний сэндвич и налила чаю в бумажный стаканчик.

– Я только Военное Искусство хорошо знаю, поэтому делаю то, что делаю. Но у тебя ситуация, кажется, другая.

Президент дал понять, что Лейфона вынудили перевестись.

– Вовсе нет, – покачал головой Лейфон, опустив взгляд на стаканчик с чаем. Холод ледяного чая проникал сквозь бумагу в его ладонь. – Я ещё не определился. Просто хочу чем-нибудь заниматься.

– Хм, а почему не Искусством? Я правда считаю, что ты очень неплох.

– Только не Искусством. Военная карьера для меня уже плохо кончилась.

– Плохо? А что случилось?

Характер Нины позволял ей говорить то, о чём говорить нелегко. Лейфон грустно покачал головой. Он подыскивал способ сменить тему, как вдруг…

Раздалось спешное клацанье шагов по коридору, и к их месту отдыха выбежал человек. Он был постарше, в такой же одежде, как и они. У него была бородка. Под ногтями было машинное масло. Лейфон предположил, что это сэмпай с машиностроительного факультета.

– Так, здесь не видели?

– Чего не видели? – переспросил Лейфон, но Нина его перебила.

– Опять?

– Да, прости! Займись, пожалуйста! – ответил сэмпай и убежал.

– Вот беда.

Нина допила чай и вскочила на ноги.

– А что случилось?

– Да так, поможешь сейчас. На сегодня уборка закончена.

– Что?

– Сознание города сбежало, – улыбнулась Нина.

Понятнее не стало. Лейфон не нашёл ничего умнее, чем повторить свой короткий вопрос. На этот раз Нина уже рассмеялась.

– Неважно, пошли.

Лейфон последовал за ней.

К обычному шуму механизмов теперь прибавился суматошный топот ног по металлическому полу, но Нина шла прогулочным шагом, не обращая внимания на суету вокруг.

– Это серьёзно?

– У обслуживающих это место студентов машиностроительного факультета за такое могут снять баллы.

– Аа… – протянул Лейфон, так ничего и не поняв.

Сознание города? Нина сказала, что сбежало сознание города, но что это вообще за сознание такое? Он не понимал. Город был самостоятельным – двигался по собственной воле. Никто не знал, куда он направится дальше, жители им не управляли. Люди жили в городах, а города бродили по опустошённой поверхности планеты. Ходили слухи, что во времена, когда люди не были привязаны к региосам, у человечества были карты всего мира. Но карты утратили ценность. На них больше никто не смотрит. Настало другое время, и теперь о происходящем за пределами городов люди могут только догадываться. Как могут только догадываться и об устройстве самих неподвластных им городов.

Конечно же, он знал, что город одушевлённый. Но представить себе, как сознание города может сбежать, у него не получалось.

Все развилки Нина проходила не задумываясь. Озадаченный Лейфон смотрел ей спину.

– Мы вроде что-то ищем?

– Нечего тут искать.

– А? – ещё сильнее удивился Лейфон.

Он догнал Нину, чтобы увидеть её лицо, и обнаружил на нём смесь нежности и предвкушения. Она не оглядывалась. Просто шла прямо в известном только ей направлении.

– У города очень любопытное сознание, – заговорила вдруг Нина. – Любит побегать. Благодаря этому мы избегаем гряземонстров, но главное, что безграничное любопытство подталкивает на изучение мира. Вот оно и нарезает круги… как выражается Харли.

Они упёрлись в ограждение, и Нина остановилась. Отсюда открывался вид в глубины сердца города – со всех сторон машины, и сам воздух сотрясается от их кипучей деятельности.

А вверху было нечто.

Нечто, пульсирующее золотым светом.

– И из-за этого всё новое внутри него тоже вызывает у него любопытство. Оно любопытно, как студент-первокурсник. Как ты, например. Целни! – позвала Нина. Шар света стал описывать круги в воздухе. – Рабочие волнуются.

Шар полетел прямо на Нину. Не успел Лейфон крикнуть «берегись», как шар уже был на руках у девушки.

– Ха-ха, какие мы бодрые, – улыбнулась Нина, поддерживая шар.

Лейфон, присмотревшись, лишился дара речи.

Светящийся шар оказался маленьким ребёнком.

– Но ты должна работать. Будешь лениться – рабочим придётся бегать и кучу всего перенастраивать.

Она была размером с младенца, но с нормальными пропорциями частей тела. Волосы доходили ей до пяток. Она радостно смотрела на Нину большими оживлёнными глазами.

Это – сознание города? Лейфон молча таращился на светящуюся девочку. Девочка перехватила его взгляд поверх плеча Нины.

– Да, он новенький. Знакомься. Это Лейфон, Лейфон Альсейф. Он очень сильный. Лейфон, это Целни.

Лейфон переводил взгляд с Нины на девочку и обратно.

– Но ведь, это, так город зовут…

– А как же иначе? Город и есть истинный облик этой девочки.

При всей логичности довода, связать воедино маленькую девочку и огромный город, в котором он находился, было непросто.

– Э, Лейфон Альсейф. Очень приятно, – сказал он, протягивая руку.

Целни прыгнула с руки на плечо Нины, а потом на грудь Лейфона. Он поспешно её поймал. Девочка была невесомой, но сквозь толстый рабочий костюм ощущалось исходящее от неё тепло. Целни обхватила его, крепко вцепившись в одежду. Она смотрела на него снизу вверх чистыми, блестящими глазами, и Лейфон немного смутился.

– О, похоже, ты ей понравился, – заметила Нина, сдерживая смех.

– Что?

– Целни не позволила бы дотронуться до себя тому, кто ей не нравится. Харли объяснил бы, что Целни – электронный дух, связанные воедино частицы города. Стоит связи ослабнуть – электронные частицы пройдут сквозь человека, как удар молнии.

Лейфон не нашёлся, что на это сказать. Не верилось, что такая милая девочка может причинить вред людям.

– И это, помимо нарушения в работе механизмов, вторая причина беспокойства рабочих. Но она хорошая девочка – не думаю, что она способна причинить вред.

Нина потрепала Целни по голове. Та зажмурилась от удовольствия. Но Лейфон и сам не знал, как среагировал бы, если бы услышал обо всём раньше. Лишь благодаря спокойствию и беззаботности Нины он смог так запросто обнять Целни.

– Сэмпай, ты потрясающая.

– Чего это ты?

– Просто подумалось.

– Чудной ты.

Она забрала у него Целни и развернулась, но Лейфон успел заметить выступивший румянец на щеках Нины. Она что, настолько чувствительная?

– Ну что, насмотрелась? – заговорила Нина с Целни, направляясь обратно по коридору. – Тогда давай на место. Сама же не любишь, когда рабочие лишний раз настройки меняют.

Лейфон ускорил шаг, стараясь не отставать.

– С завтрашнего дня начинаем подготовку к бою взводов, – сообщила Нина. – И твоя усталость здесь не должна на ней сказываться.

Лейфон замер как вкопанный – весёлое настроение как рукой сняло.

Глава 3. Тренировка

Я наконец-то освоился. Как у тебя дела? Так неудобно, что связь между городами только почтой. Хорошо бы можно было просто позвонить, но как протянешь провода между городами? Города, наверное, запутаются и споткнутся.

Если честно, я устаю. К уборке отделения я привык, но всё равно сказывается. Наверное, рано или поздно приспособлюсь к такому нерегулярному распорядку. Надо продолжать, выбора нет.

В школе всё хорошо. Возможностей поработать головой пока было немного, да и результаты вряд ли будут впечатляющими.

Жалею, что не слушал тебя и не занимался как следует. Смеёшься сейчас, наверное. Ладно, ты оказалась права, так что смейся. Я правда жалею.

В день, когда я отдал Небесный Клинок, я превратился в обычного человека. Но начать жизнь заново нелегко. Иногда кажется, что прошлая жизнь была спокойной. Часть меня надеется вернуться к той жизни.

Постыдная мысль. Не позволит Учитель, не позволит королева. Я сам себе не позволю. Отказ от Искусства Катаны – единственный способ показать своё раскаяние Учителю и Её Величеству.

Заслужить прощение отказом от катаны – это… Ох, что я несу. Прости, просто забудь.

Это лишь оправдание. Одни оправдания. Я ни на что не гожусь.

Не буду отправлять это письмо. Оно не стоит твоего времени.

* * *

– У тебя всё хорошо? – спросила Мифи.

Был обеденный перерыв. У Лейфона не было сил даже на поход за булочкой, и он лежал лицом на парте. Мифи допила молоко из пакетика и, не вставая с места, бросила пакетик в мусорную корзинку. Рассёкший воздух пакетик словно засосало в корзину.

– Мифи-тян, аккуратнее, – запротестовала Мэйшэн.

Из соломинки вытекало оставшееся в пакете молоко. Мэйшэн прижимала платок к голове. Мифи не обращала на неё внимания. Мэйшэн тоже смотрела на Лейфона.

– У тебя… всё хорошо?

– Да, хорошо. Всё хорошо…

Но он и сам не был уверен. Сказанное не могло убедить даже его. Вчера он увидел в зеркале мешки под глазами и теперь слегка приуныл.

– Как-то вяло ты это сказал. Совершенно неубедительно.

Наруки вернулась в аудиторию. В руках она несла два бумажных пакета, один поставила перед Лейфоном.

– Вот. Взяла наугад, я не знаю, что ты любишь.

– Да, прости. Спасибо.

– Ерунда. Деньги только не забудь.

Наруки улыбнулась, забирая у него деньги. Потом перевела взгляд на его пояс – на портупее висел дайт.

– Ну, так в чём проблема? Это то, что я думаю? Или подработка?

– Нет, работа нормальная. Я бы даже сказал, хорошая, как ни странно.

Лейфон медленно выпрямился и откусил лежавшую в пакете булочку. Булочка была неприятно сухой. Он вставил соломинку в находившийся там же пакет молока.

– Так дело в тренировках? Что, тяжело?

Мифи достала из своего бумажного пакета новый пакет молока и вставила соломинку.

Девушки расположились на стульях вокруг него. Он грустно улыбнулся и потянул молоко из соломинки, чтобы пропустить в рот немного влаги.

– Это подготовка к предстоящему бою взводов, да? Изматывает, наверное, – кивнула Наруки.

– Бою… взводов?

– Ага, мне тоже интересно, – присоединилась к вопросу Мифи. – Кто-то что-то рассказывал, но я так и не знаю, что это.

Наруки начала объяснять. Разговаривает, как сэмпай, подумал Лейфон. Это что, общая черта всех военных женского пола? Погрузившись в размышления, он перестал следить за ходом беседы.

– Я рассказывала о боях. Через них определяются позиции взводов. Чем выше позиция, тем важнее твоя роль в военном турнире.

– А это хорошо?

– Конечно. Это значит, что твои способности оценили. К тому же так ты можешь действительно помочь жителям города. Военные этим гордятся, – объяснила Наруки, словно сама отношения к военным не имела.

– Но это ведь опасно? Я бы на такое не пошла.

– А ты поставь себя на место военного. Вот если бы ты журнал издавала, ты бы на всё пошла ради успеха, верно?

– А, вот оно как.

– И ты, Мэй, в кондитерской старалась бы изо всех сил, так?

– Да…

Они обе поняли.

– Высокие оценки в своей области – вопрос не только гордости, но и оценки сил. Для выработки стратегии свои силы надо знать: у кого больше способностей, чей взвод лучше и тому подобное. Лучший способ всё это оценить – ситуации, приближённые к боевым, то есть бои взводов.

– Они так решают, кто сильнее? Прямо как дети малые.

Лейфон вынужден был согласиться с Мифи. Решать, кто сильнее? От мысли, что он ввязался в бессмысленную драку за доминирование, булочка встала поперёк горла.

– Бои идут не на выбывание. Цель не в том, чтобы выиграть как можно больше раундов, так что сильнейшая команда как таковая тут не определяется. Но сказать, что к боям все равнодушны, тоже нельзя. Бой ограничен по времени, и по итогам оценивают силу и чёткость работы команд. За победу взвод получает призовые деньги – вроде стипендии для студентов, регулярно получающих первые места на тестах по общим наукам.

– Да уж, такое сравнение не про меня, – надулась Мифи.

Её подруги улыбнулись. Лейфон тоже рассмеялся.

– Тяжело… на тренировках? – нерешительно спросила Мэйшэн с беспокойством на лице.

– Ну, э…

Отрицать было бесполезно, но признаваться открыто тоже как-то неловко, и оставалось лишь издавать неопределённые звуки. Всё-таки мужчины – гордые существа, уныло подумал он. На лице его появилась невесёлая усмешка.

– Ну, ты же не для собственного удовольствия тренировками занимаешься, зачем же так усердствовать? Просто видимость сделай. Устаёшь же, – заключила Мифи, прикончив третий пакет молока.

Мэйшэн тоже кивнула. Лишь Наруки молча щипала хлеб, с подозрением глядя на Лейфона.

Он тренировался не для собственного удовольствия. Они были правы. Ему больше не нравилось Военное Искусство. Нет, сказать по правде, оно ему никогда не нравилось. Оно уже потеряно для Лейфона. В прошлое не вернёшься, утраченного не возвратишь.

Вольфштайн. Упомянутый президентом титул Лейфона тоже потерян. Его не вернуть. Президент школьного совета искал то, чего вернуть нельзя. А Нина вообще ничего не знала.

– Кстати… – прервал свои размышления Лейфон, перенеся внимание на происходящее вокруг него.

Мифи вопросительно хмыкнула. В руке она держала четвёртый пакет молока.

– У тебя что, молоко вместо обеда?

Оказалось, подобной диетой Мифи пытается восполнить некоторые недостатки своей внешности, что она и бросилась объяснять Лейфону с помощью кулаков.

* * *

Нина сверила его нетерпеливым взглядом. Но он тут поделать ничего не мог.

Они были на отведённой специально для военных площадке, Лейфон сжимал в руке восстановленный дайт и чувствовал, как внутри растёт чувство неуверенности.

Харли настроил для него меч из зелёного дайта. Длинный тонкий клинок испускал свечение цвета морской волны. Лейфон прятался в кустах, и клинок, сверкая как бриллиант, выдавал его.

Он прислонился к стволу дерева и сосредоточился на дыхании. Сердцебиение должно быть ровным, иначе тренировочная машина обнаружит нарушения ритма и нападёт.

Лейфону не давало покоя чувство вины за срыв плана. Какой-либо неправоты за собой он не ощущал, просто больше здесь никого не было. Фелли и Шарнид ждали команды в тылу.

Со времени знакомства с электронным духом Целни в центральном механизме Лейфон не видел улыбки на лице Нины.

Первой причиной её недовольства был Шарнид. Он опоздал на тренировку. Сделанное в жёсткой форме замечание он попросту проигнорировал и признаков раскаяния не выказал. Между делом бросил недовольное «извини» и восстановил оружие.

Оружием Шарнида была снайперская винтовка. Поверх светлого и белого дайта сидел большой прицел. Без поддержки Шарнида от атаки автоматов было бы не спастись.

Лейфон по-прежнему чувствовал себя неспокойно. Он не знал, на какой дистанции работает Шарнид. Возможно, дыхание сбилось по этой причине. Лейфон успокоил дыхание.

Он также не знал, где находится противник – ещё одна причина для беспокойства. За разведку отвечала последний боец команды – Фелли. Похожая на куклу красавица с серебристыми волосами орудовала полупрозрачным жезлом из тяжёлого сплава. Жезл состоял из чешуек, которые отделялись и разлетались во время работы.

Фелли обладала способностью к психокинезу. Она двигала предметы силой мысли. Психокинез позволял чешуйкам охватить большую площадь, собрать разведданные и передать информацию товарищам по команде.

– Два контакта на десять-ноль-пять, – раздался спокойный тихий голос Фелли в передатчике. Передатчик тоже работал на психокинезе Фелли, затрудняя противнику перехват.

Лейфон с Ниной, не сговариваясь, выскочили из кустов. На их укрытие внезапно обрушилась механическая рука, и бочкообразный робот с прикреплённым к конечности деревянным ножом стал разбрызгивать всюду красную краску.

– Поздно! – крикнула Нина, отскакивая.

Сориентировавшись, она прыгнула на машину с железными хлыстами, а Лейфон бросился к другому автомату, ещё не появившемуся в поле зрения. Лейфон сознательно подставился, выйдя из тени деревьев, чтобы Нина могла сосредоточиться на своём противнике.

Его расчёт подтвердился – второй робот занёс оружие. Деревянный муляж топора опускался на голову Лейфона. Он сделал шаг назад и почувствовал, как что-то просвистело у кончика носа.

Внезапно против него оказалась ещё машина. Эта специализировалась на дистанционном бое. Лейфон охнул и пригнул голову, спасаясь от топора. Перейти в наступление он не мог – дистанционная атака его отвлекала, да ещё приходилось следить за Ниной, занятой собственным противником.

– Снайпер, ещё не нашёл? – сердито крикнула Нина в передатчик, заметив положение Лейфона. Разговаривая, она отбила покрашенный деревянный нож и ударила машину вторым хлыстом.

Нина победила, но Лейфон не знал, что делать дальше. Привести противника к ней и драться вместе, зная, что они открыты для огня ещё одного? Нет, так под огонь попадёт Нина, да и сам он был не очень уверен в своей способности работать с ней в паре. К тому же поражение командира означает проигрыш команды, так что надо стараться не подвергать её опасности… В нерешительности Лейфон замешкался. От топора он уклонился, но так нелепо, что самому смешно стало.

Он потерял равновесие. Нина бежала прямо к нему. Наверное, решила, что следующий удар его настигнет. Да он и сам так решил.

И тут прозвучал выстрел.

Раздался звонок, извещающий об окончании боя.

Раздосадованная Нина шла впереди, перепачканная грязью и краской. Все были утомлены. Они проследовали в раздевалку.

Лейфон сидел на стуле, устало упираясь руками в колени и глядя в пол. Шарнид лежал на скамейке, закрыв глаза полотенцем. Невозмутимый вид сохраняла лишь Фелли. Она распустила волосы и стала их расчёсывать.

Нина стояла и смотрела на них. Вид у неё был сердитый.

– Мы организовали взвод совсем недавно, и я понимаю, что взаимодействие пока не на высоте. Отлично понимаю, – вздохнула Нина, расслабив плечи.

Затем она стала расспрашивать каждого по отдельности.

– Шарнид. Почему ты не прикрыл Лейфона?

– Так и в него попасть запросто можно. Чтобы этого избежать, нужен совсем другой уровень взаимодействия – даже дышать надо в одном ритме! Лейфон должен чётко чувствовать время моего выстрела и двигаться соответственно. Перспектива подстрелить товарища в пылу схватки меня пугает, – отмахнулся Шарнид.

– Вот как, – произнесла Нина и повернулась к Лейфону. – Лейфон. Почему ты не привёл противника ко мне?

– Если вышибают командира – мы проигрываем. Я же могу играть роль приманки и отвлекать противника на себя.

– Решение должна была принимать я.

– Верно. Но времени не было.

Он был в ближнем бою с противником, и ждать команды было бы непозволительной роскошью.

– Фелли. Ты слишком долго вела поиск. Нельзя ли ускорить?

– Что могла сделать, я сделала, – на удивление холодно ответила Фелли.

Нина словно получила пощёчину. Наорёт, подумал Лейфон, напрягшись, но Нина просто молча смотрела на продолжающую причесываться Фелли.

Молчание грозило затянуться. Воцарилась атмосфера неловкости и неприязни. Даже дышать было трудно, но прервать молчание Лейфону духа не хватало. Он и так устал.

Но вдруг…

– К вам мож…но?

Харли вошёл без стука. Он сразу же почувствовал атмосферу и застыл на месте.

– Что? – спросила Нина, уставившись на него.

– Ну, э… Я пришёл Лейфон-куну помочь дайт настроить, – ответил он, почесав голову.

Собственные слова, казалось, придали ему решимости. Харли подошёл с ящиком к стулу и открыл.

– Он несколько дней им пользовался, так что, думаю, можно сделать более точную настройку. Если ещё кому надо настроить оружие, говорите.

– Н…нет, не надо, – отказался Шарнид, медленно садясь. – Твои настройки идеальны. Благодаря тебе мне совершенно не приходится напрягаться.

– Мне тоже не надо, – покачала головой Фелли.

– Правда? Это хорошо. Нина?

– Нет. Я скажу, если что не так.

– Понятно.

Дальше тишину нарушал лишь шорох раскладываемого на полу оборудования. Процесс длился достаточно недолго, но за движениями Харли следили все. Он явно чувствовал их взгляды, но начал весело что-то насвистывать. Обстановка слегка разрядилась. Впрочем, возможно, всем просто надоела неловкость.

– Ладно…

Шарнид поднялся и взял сумку.

– Ты куда?

– Тренировка ведь закончилась? Можно бы, конечно, обсуждение устроить, но говорить особо не о чем. Я в душ и на выход. У меня ещё свидание.

– Что?!

– Тогда и я пойду, – сообщила Фелли, бесшумно подбирая портфель.

– О, Фелли-тян, а в душ не пойдёшь?

– Я не потею. К тому же в местном душе мне всё время кажется, что кто-то подсматривает.

– Ха-ха, не хочу тебя огорчать, Фелли-тян, но тебе подрасти надо, а то и смотреть-то не на что!

Фелли вышла из раздевалки, проигнорировав колкость в свой адрес. Шарнид пожал плечами и направился в душевую.

Нина всё стояла, а Лейфон смотрел на неё, подперев голову руками. Ему нечего было ей сказать. Её плечи подрагивали. Сбежать не получалось – Харли в него уже вцепился. Но и молчать сил тоже больше не было. Увлечённый приборами Харли, казалось, не замечал ничего вокруг. Нина, судя по выражению лица, тоже не знала, что делать с этой неловкостью.

– Ну, я… – начал Лейфон, просто чтобы нарушить молчание, и не знал, как продолжить.

– Надо отработать боевой порядок. Как закончите, подходи.

Нина ушла. Дверь неприятно хлопнула, и атмосфера тут же поменялась.

– Вид у неё такой – ей бы успокоиться немного, – улыбаясь, сказал Харли. Лейфон улыбнулся в ответ. – Поверь, она умеет быть спокойной, но сейчас потеряла терпение. Ничего не поделаешь.

Не прекращая улыбаться, Харли обматывал дайт Лейфона проводом.

– Ты её хорошо знаешь?

– Ну да. С детства дружим.

– Аа… Нет, стоп, – Лейфон в недоумении склонил голову. – Как? Она же вроде…

сказала, что сбежала из дома.

– Что, из дома сбежала? – весело спросил Харли. – Думаешь, раз сбежала, то у неё и знакомых тут быть не может?

Лейфон подумал, что рассуждение не лишено смысла.

– Да, действительно. Почему я об этом не подумал?

Но ещё немного поразмыслив, он понял причину. Нина приехала вопреки воле родителей. Столь решительный поступок создавал образ гордый и одинокий. Вот ему и показалось, что Нина никого здесь не знает.