Текст книги "Атака извне"

Автор книги: Святослав Логинов

Соавторы: Борис Зеленский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– В самую точку, дубль-старнан, – похвалил Шарби Унц пытливого подчинённого: – Должен сказать, что похождения героя Светозарной Истины на территории Солнечной Федерации во многом были задуманы как одна из составных частей секретной операции под кодовым названием «Доказательство от противника», о которой нам подробно рассказывали в спецшколе. Инициатором и бессменным руководителем операции являлся выдающийся стратег и мыслитель прошедших сезонов Его Блистательность князь Гурог-Меход. Воспользовавшись тем, что ему в руки попало тело федерального межзвёздника, он смог выудить из его мозга множество сведений самого различного характера. Потом с помощью процедуры перекачки, вроде той, что мы провернули с Тедлем Нохом, Гурог-Меход вложил эти сведения в мозг своему лучшему лазутчику, субкапитану Зебину Лешу, после чего направил его под видом землянина в Федерацию. Задание субкапитана заключалась в том, чтобы отвадить Объединённые Человечества от тех астрономических объектов, к которым армейские чины империи Кахоу, в связи с поиском арсенала дотогошников, проявляли особый интерес. Миссия отважного лазутчика закончилась, сами знаете чем.

– Я не знаю, – сказал единственный гражданский из присутствующих, Тэйтус Пшу.

– К сожалению, психологический аспект задания прославленного лазутчика оказался скомканным – землян не только не отвадило, в частности, от Молекулярного Экрана, а напротив – заставило плотно объединиться с расой Вежбо в деле исследования этого феномена.

– Зато, – назидательно поднял палец медик Аздро, – мы показали этим землянам, что с кахоутами следует считаться! Просто сгораю от нетерпения с ними поближе познакомиться. Уж я-то им задам жару! В конце концов, это единственная возможность офицеру моего ранга сделать карьеру, а не киснуть в субкапитанах до самой отставки.

– Хотелось бы верить, – подтвердил доктор звездознания, – что жару зададим именно мы. Хотя, честно говоря, я сторонник межрасового сотрудничества. Разумеется, по-настоящему наука движется исключительно гениальными одиночками, мой пример тому лучшее доказательство. Но чем больше я узнаю о Молекулярном Экране, тем сильнее опасаюсь, что моей жизни может не хватить для разрешения всех его загадок. А это значит, что для успешной работы необходимы совместные усилия кахоутов, землян и расы Вежбо.

2

Молекулярный Экран недаром славился непредсказуемостью поведения. Главный свой сюрприз он приготовил, когда броненосцу оставалось преодолеть последний двухсуточный отрезок пути, и так уж получилось, что Тэйтус Пшу как раз в этот момент находился в командной рубке. Доктор звездознания сидел за выделенным ему столом и сверял снятые с фотодатчиков значения светимости псевдокороны (по терминологии федералов свечение Потапова-Казинса) с таблицей примерных допусков, которую он составил, ещё преподавая в Ужерском Фундаментальном. Учёный, можно сказать, священнодействовал, поскольку данные красиво укладывались в рамки теории динамического равновесия. В расчетах ему помогал приставленный приказом Инхаш-Брезофа старнан-мозгосчёт, обладающий феноменальной скоростью вычислений, но во всём остальном дурак-дураком. Так что, какими бы ни получились результаты, Тэйтус мог не опасаться ни за них, ни за свою судьбу. К тому же скоро он ощутит под ногами не палубу имперского броненосца, а твердь искусственного спутника, на территорию которого не распространяется юрисдикция Кахоу и где опального астронома не достанет никакая тайная канцелярия.

В рубке царила абсолютная тишина, нарушаемая лишь всхлипами инжекторных насосов, да бубнил под нос мозгосчёт, решая в уме систему дифференциальных уравнений в частных производных.

– Каков коэффициент частотного расширения, ты сказал? – переспросил Тэйтус, поднося ладонь к уху.

– 1653 десятитысячных, если захват раструба фотодатчика не превышает двенадцати градусов, – повторил старнан.

– Погрешность вычислений?

– Не выше ноль целых, четыре нуля пятнадцать процента.

– Так-так-так, – чуть ли ни пропел Пшу, – славненько, чудесненько и просто замечательно.

Он уже почти до конца выстроил кривую зависимости и готов был проэкстраполировать ее, когда его внимание привлёк посторонний шум. Доктор вытянул шею и глянул через плечо сидящего напротив мозгосчёта – действительно, неподалёку какой-то фрейзер из третьеранговых пришёл в необычайное возбуждение. Он даже вскочил из-за стола, расположенного в нише рядом с ребристым кожухом обогатителя и теперь что-то громко втолковывал напарнику с погонами субкапитана.

– Каковы очередные параметры Энто, Инто и Юва квадратичное, господин ревнитель? – поинтересовался мозгосчёт у Тэйтуса, и на миг его обычно рассеянный взор обрел осмысленность.

– Тихо! – прикрикнул на помощника Пшу. – Дай выяснить, в чём там дело.

Мозгосчёт сник. Он не мог врубиться, почему ему заткнули рот и больше не дают необходимых для вычислений параметров. Ведь вычислять так интересно.

Вскоре характер претензий фрейзера к субкапитану стал понятен Тэйтусу. Во многом из-за того, что тот называл вещи своими именами и к тому же не выбирал выражений.

– Нет, – громко настаивал он, – ты мне признайся, давно ли корабельный дальномер проходил оптический контроль? И ради благого Мурайи не увиливай от ответа, я всё равно выясню правду!

Субкапитан побагровел, но оправдываться не стал, а поклялся всеми святителями, что поверку приборы проходили не далее, чем малый месяц назад, на орбите Уариша, а регламентом оптического контроля предусмотрен срок в три раза больший.

– Лжёшь, злопоух! Не может врать дальномер, если он поверен. А он врёт, с места не сойти.

Субкапитан что-то тихо сказал, на что его оппонент разъярился ещё пуще:

– Ты у меня под погребальные колокольцы загремишь! Я тебя на шесть локтей в землю зарою и сам сверху присяду! Ишь ты, распоясался – не поверенным прибором пользоваться заставляет! Меня, героя Перпендикулярной Перестрелки на плацдарме у стен цитадели Узорчатых Братьев!

Нет, подумал Тэйтус, так дальше работать невозможно. Надо прекратить этот базар. Эх, вмешался бы кто-нибудь… А почему кто-нибудь? Почему не я? Ревнитель имперских стандартов не только имеет право вмешаться в дрязги между офицерами младше его по званию, ни и просто обязан это сделать (Параграф 211-й Е, подпункт Дабо)!

Он поднялся, и направился к эпицентру конфликта.

– В чём причина вашего недовольства, фрейзер? – поинтересовался он.

– Недовольства? – переспросил вахтенный, узнав главного корабельного идеолога. – Берите выше, господин ревнитель, речь идёт об акте саботажа, если не о диверсии.

И он, не взирая на беспомощные попытки субкапитана противостоять его напору, изложил причину, побудившую героя Перпендикулярной Перестрелки поднять гвалт в командирской рубке. Выяснилось, что данные, снятые две вахты назад с оптического дальномера, который фиксирует расстояние до Зет-03, ничуть не уменьшились за истекший период, хотя корабль должен был пройти расстояние в несколько миллионов дневных переходов. Причина, естественно, коренится в неисправности дальномера, который по вине субкапитана не прошел в нужное время очередной поверки.

– Что ответите, господин субкапитан? – строго вопросил Тэйтус, примеряя на себя роль третейского судьи.

– Дальномер в полном порядке. Вот запись о поверке, которую я производил самолично по определению расстояния от базовой величины до обоих спутников Уариша – Глува и Эждеки.

Он протянул толстую тетрадь с закладкой на нужной странице.

Предъявленный документ полностью подтверждал его слова.

– Дальномер направлен на Зет-03? – спросил Тэйтус.

– Конечно. Он предназначен фиксировать оставшийся путь до цели, а нашей целью является, именно Зет-03.

– А можно направить его на какую-ту другую цель? Временно?

Субкапитан пожал плечами.

– В принципе ничего невозможного в этом нет. Сейчас вызову мозгосчёта из своей бригады, пусть просчитает, на сколько градусов необходимо повернуть приёмную трубу дальномера, чтобы определить расстояние, отделяющее броненосец, например, до Уариша.

– Не надо никого вызывать, – возразил Пшу. – У меня под рукой свой мозгосчёт.

Он подозвал прикомандированного старнана, и субкапитан объяснил условия задачи. Через минуту в поворотный механизм дальномера поступили необходимые команды управления.

Замеры производились через каждые четыре секунды. Расстояние до Уариша возрастало ровно на столько, сколько проходил за четыре секунды «Шкеллермэуц» на крейсерской скорости.

Потом дальномер вернули в исходное положение. Как ни удивительно, расстояние до Зет-03 не уменьшилось.

– Ничего не понимаю, – сказал озадаченный фрейзер. – Если дальномер исправен, значит, за две вахты броненосец не приблизился к планетоиду ни на локоть.

Тэйтус раздумывал не долее секунды.

– Значит, Молекулярный Экран снова принялся за свои шутки, – объяснил он. – Связи с Зет-03 у нас, конечно, нет?

– Откуда? – пожал плечами фрейзер. – Мы – в зоне радиомолчания.

– Стало быть, сообщить на планетоид о сложившейся ситуации мы не в состоянии, – констатировал астроном.

– Мне кажется, – подал голос реабилитированный субкапитан, – надо поставить в известность Его Блистательность. У него опыт восприятия Глубокого Вакуума не чета нашему.

Мысль была дельная. Среди офицеров флотоводец Инхаш-Брезоф пользовался репутацией командира вдумчивого, а не карьерного. Об этом говорило хотя бы то, что на «Шкеллермэуц» его перебросили с поста командующего Резервной Эскадры. Что ни говори, а это – значительное понижение в должности. Что тому послужило причиной, по броненосцу ходила масса слухов, но ни одному верить было нельзя. Вполне возможно, что их распространяла подглядка-подслушка в качестве теста на лояльность. Причем не по отношению к князю, а к тем приближённым императора, которые добились смещения Инхаш-Брезофа.

Несмотря на позднее время, командир броненосца бодрствовал. Доклад ревнителя он воспринял спокойно, посоветовал не пороть горячки, а дождаться его появления в рубке.

За то время, пока князь добирался, Тэйтус с помощью субкапитана и героя Перпендикулярной Перестрелки несколько раз замеряли оставшееся расстояние до планетоида, но утешительных результатов не получили. Молекулярный Экран словно не желал, чтобы броненосец пришвартовался к спутнику Добровольного Содружества в назначенный срок.

Инхаш-Брезоф прибыл не один, а в сопровождении командиров всех подразделений, включая корабельную разведку. По-видимому, Его Блистательность счёл положение чрезвычайным. Сперва был заслушан подробный отчет Тэйтуса Пшу, волей обстоятельств оказавшегося во время ЧП старшим по должности. Потом наступила очередь фрейзера, субкапитана и даже мозгосчёта, который лишь ошалело крутил головой и чаще отвечал невпопад, чем по существу дела.

– Какие имеются соображения? – демократически спросил Инхаш-Брезоф, когда старнан-мозгосчёт выдохся окончательно.

Конечно, первым проявил инициативу начальник подглядки-подслушки, который заявил, что налицо вопиющий факт диверсии, направленный даже не против «Шкеллермэуца» как такового, а против самого Светоча Лучезарной Истины, ожидающего результатов инспекционного рейда в Хрустальном дворце. А коли броненосец не сможет состыковаться с Зет-03, стало быть, и результатов высочайшей особой не будет получено.

К чести князя он выслушал всю эту галиматью с непроницаемым лицом.

– Хотите сказать, что Добровольное Содружество научилось произвольно менять метрику пространства, по своему разумению растягивая координатную сетку? – спросил он у главного корабельного сикофанта.

– О координатной сетке ничего конкретного сказать не могу, – бодро отрапортовал начальник подглядки-подслушки, – зато о коварстве и подлости потенциального противника знаю наверняка: нет такого преступления, на которое не отважились бы федералы, найди они ключ к загадке наследия дотогошников! Ясно одно: Содружество не хочет допускать нас на свою территорию, где под их игом вот уже четвертый сезон стенает наша команда наблюдателей!

– И что вы предлагаете?

И здесь командир корабельных сикофантов оказался на высоте. У него все было продумано.

– Броненосцу лечь в дрейф. Спустить атмосферные, они же абордажные, шлюпы с призовыми командами и атаковать Зет-03 с ходу!

Инхаш-Брезоф нахмурился:

– Мысль столь же оригинальная, сколь и бредовая. Атаковать чужой спутник у меня, как командира отдельной функционирующей единицы имперских вооруженных сил, нет полномочий, это во-первых. Во-вторых, если неспособность броненосца достичь конечной цели своего маршрута – это происки Зет-03, как смогут подойти к нему абордажные шлюпы? Измененная метрика пространства действует избирательно, что ли?

И здесь Тэйтуса Пшу удивил Шарби Унц, попросивший слова.

– Я тоже ничего не могу сказать о растягивании координатной сетки, Ваша Блистательность, но полагаю, что на ваш последний вопрос об избирательности действия на тот или иной корабль могу ответить положительно. Вспомним хотя бы такой феномен, как «Плюс Один». Мне кажется, он и не уменьшающееся расстояние от броненосца до спутника – явления одного порядка. Кстати, отсюда напрашивается вывод: мы столкнулись не с диверсией, а с проявлением очередного феномена Молекулярного Экрана.

Чувствовалось, что командир Корабельной Разведки попал в резонанс мыслям Инхаш-Брезофа. Иначе князь не поощрил бы фрейзера третьего ранга к продолжению:

– Видимо, фрейзер, у вас своё виденье проблемы?

– Так точно. Я сверился с корабельным положением по независимым цефеидам: через сутки Зет-03 окажется по ту сторону Молекулярного Экрана от нас.

– Ну и что? – воскликнул кто-то нетерпеливый из свиты флотоводца.

– Предлагаю отправить к нему атмосферный шлюп. Но не на абордаж, а на разведку. Формально можно также просить помощи. Возможно, у научной составляющей команды спутника относительно нашей ситуации найдётся полезная информация. Всё-таки столько сезонов они наблюдают за Молекулярным Экраном. А поскольку это небесное тело находится между броненосцем и спутником, шлюп надо направить прямо в него. Следуя принципу «Плюс Один», шлюп с одним членом экипажа на борту пронзит Экран и доберётся до цели.

– Я не спрашиваю, фрейзер, кто будет этим членом экипажа. По-моему, это ясно всем присутствующим. Ваша самоотверженность должным образом будет отмечена в вашем генеалогическом досье.

Шарби Унц склонил голову:

– Благодарю, Ваша Блистательность. Обещаю оправдать доверие.

– Но вы так и не ответили на мой вопрос: каким образом шлюп сможет преодолеть разлитое в вакууме пространственное болото?

– Мне поможет Светозарная Истина (по бледным губам князя скользнула тень улыбки), а также маневр, которому меня научил преподаватель навигации в приюте. Этот маневр носит название «перпендикулярная спираль». Для отрыва от броненосца шлюп воспользуется не собственной тягой, которая несомненно будет нейтрализована, а центростремительной силой. Таким способом я попробую преодолеть пространственную трясину.

– Я удовлетворён. Идите, фрейзер, готовьтесь к полёту.

Командир корабельных лазутчиков отдал честь и направился к выходу, а Тэйтус Пшу мог поклясться на собственном генеалогическом досье, что перед уходом фрейзер показал ему глазами следовать, по возможности, за ним.

В том, что обладание перекаченной информацией – штука полезная и в некоторых случаях просто необходимая, астроном убедился на собственном опыте уже через некоторое время, когда обратился к флотоводцу за разрешением покинуть рубку вследствие неотложных дел. И когда начальник подглядки-подслушки отреагировал на это, безапелляционно заявив, что в связи с обострившейся обстановкой любые дела могут подождать, Тэйтус напомнил слова св. Ары, когда тому понадобилось удалиться, чтобы побеседовать с Надвечным, а паства пыталась его не пустить: «Если говорите вы, что я в сердце каждого из вас, то взовите к нему и без меня не останетесь!»

Неизвестно, что повлияло на решение Инхаш-Брезофа: то ли открытая конфронтация главного корабельного идеолога с главным корабельным сикофантом, то ли крылатая фраза самого почитаемого в империи святого, но только разрешение покинуть рубку было получено.

Ячейка противодействия в полном составе: оба дубль-старнана и субкапитан Флег оказалась в сборе и ожидала Тэйтуса в каюте своего руководителя. Когда перед астрономом раскрылась диафрагма, Шарби Унц заканчивал инструктаж:

– …концу второй вахты Хунж со своим взводом должен полностью контролировать транспортную секцию, на посадочной палубе не должно быть никого постороннего. Вплоть до применения парализаторов дискретного действия. Надеюсь, они уже получены на складе? – Когда Опни Хунж кивнул, фрейзер обратился ко второму дубль-старнану: – А в это время ты, Секав…

Лей хитро прищурился:

– Тоже со своим взводом?

Фрейзер покачал головой:

– Никакого взвода. У тебя задание сугубо деликатное.

– Наведаться в кубрик медикесс? – невинно спросил дубль-старнан.

– Вот вернусь, тогда посмотрим. Нет, мой дорогой, тебе придется составить компанию мужской составляющей нашей славной медицины.

Он встретился взглядом с Аздро Флегом.

– Догадываетесь, субкапитан, что вам предстоит?

Медик пожал плечами.

– Ваше решение лететь в одиночку, командир, настолько неожиданно, что я даже растерялся.

И снова ответ фрейзера привел доктора звездознания в замешательство.

– Почему в одиночку? – удивился он и только теперь посмотрел в сторону Тэйтуса. – У меня будет напарник. Как вам, доктор, моя идея пронзить Молекулярный Экран?

– Идея великолепная, не спорю, – ответил астроном. – Честно говоря, я смертельно завидую вашему напарнику, вот только одного не могу понять – как вы собираетесь обойти принцип «Плюс Один»?

Шарби посуровел.

– А это я скажу только своему напарнику и только на борту шлюпа. А сейчас, субкапитан и Секав, пройдёмте в мой уголок Вечернего Отдохновения, надо уточнить кое-какие детали, ведь не свистящие цветы на лужайке предстоит вам собирать…

Оставшись вдвоём с Опни Хунжем, астроном никак не мог совладать с нервами, взвинченными до предела. Сначала он барабанил пальцами по переборке, а потом с отсутствующим взглядом принялся мерить каюту из конца в конец.

– Что с вами, доктор? – с участием поинтересовался дубль-старнан. По его сияющей физиономии легко читалось, что скорым отлетом фрейзера он не опечален, ну разве что самую малость. Чувствовалось, что на запрет посещать вспомогательный женский персонал Корабельной Медицины он чихать хотел. – Да не волнуйтесь вы так за командира, он и не из таких переделок выходил с честью. Знаете, какой он мастер? Высший класс!

Тэйтус Пшу словно наткнулся на незримую стенку. Он вздрогнул. В зрачках вспыхнули искорки. Таким его Опни раньше не видел. Даже когда его доставили контрабандой на борт, он не выглядел таким обеспокоенным.

– Что вы сказали, Опни? – пробормотал астроном странным голосом.

– Я сказал, что не стоит вам переживать. Не пропадет наш фрейзер. Будьте уверены, он и Экран прошьет насквозь, и до Зет-03 без потерь доберётся. А как проконсультируется с тамошними спецами, тут же вернётся.

Астроном улыбнулся, но было понятно, что это далось ему с большим трудом. Только теперь Опни понял, что имел в виду фрейзер, когда рассказывал об «улыбке мумии», присущей доктору звездознания в иные моменты.

– Я верю в счастливую звезду Шарби Унца и знаю, что он благополучно вернётся на броненосец. Меня беспокоит другое. В командирской рубке я проводил важный расчет и чуть-чуть его не закончил, но предварительные данные таковы, что… Одним словом, боюсь, что нас ожидают куда более серьёзные неприятности, нежели невозможность добраться до Зет-03.

– Вы о чём, доктор?

Но Тэйтус не успел ответить, вернулся Шарби Унц с товарищами. Аздро Флег и Секав Лей задерживаться не стали, а отправились выполнять полученные инструкции.

– Дубль-старнан, а вы чего ждете? – обратился фрейзер к последнему из членов ячейки. – До конца вахты осталось не больше часа. А ведь у вас ещё масса дел: поставить задачу перед солдатами, занять намеченные позиции и организовать патрулирование на посадочной палубе.

– Уже бегу, командир! – В два прыжка Опни Хунж нырнул в раскрытый зев диафрагмы, но перед этим успел приложить правую ладонь к левому плечу.

Если Тэйтус ничего не путал, то на языке корабельных лазутчиков это означало: «Желаю удачи!»

Шарби Унц внимательно посмотрел на опального астронома.

– Ну что, доктор, готовы стать моим напарником?

3

Тэйтусу хотелось надеяться, что с уходящим вдаль цилиндрическим корпусом «Шкеллермэуца» отступят в прошлое и беды, которых было так много. Правда, будущее по-прежнему покрыто мраком, но учёный надеялся на лучшее. Кажется, в галактике не найти ни одной высокоцивилизованной расы, которой были бы безразличны накопленные им знания о Молекулярном Экране, этом средоточии загадок Глубокого Вакуума. Но всё же он не мог догадаться, каким образом Шарби Унц собирается преодолеть запрет, накладываемый принципом «Плюс Один». Хотя другой запрет, наложенный самим пространством, ему преодолеть, похоже, удалось. Как он и обещал князю Инхаш-Брезофу, маленький шлюп (даже не шлюп, а спасательная шлюпка, тем не менее обладавшая именем «Мронгилавуш») не включал движок, а дождался момента, когда транспортная секция, в которой он находился, раскрутится на максимум. Это стало возможным благодаря тому, что броненосец состоял из отдельных секций, способных вращаться вокруг собственной оси. В полёте секции вращались в одном направлении и с одинаковой скоростью. Но одна секция, транспортная, то есть та, в которой в отдельных пеналах, как патроны в револьверном барабане, располагались спасательные шлюпки, абордажные шлюпы и атмосферные челноки, могла, во-первых, крутиться независимо от остальных, а во-вторых, развивать поистине головокружительную скорость на тот случай, если выходу вспомогательных судов из пеналов будет препятствовать какая-нибудь внешняя преграда. Этим и воспользовался Шарби, раскрутив транспортную секцию до предела, а потом отключив магнитный захват. «Мронгилавуш» вылетел из пенала, как камень из пращи, и мгновенно оказался на громадном расстоянии от броненосца, так что тот маячил теперь скособоченным полумесяцем далеко за кормой. Похоже было, что «перпендикулярная спираль» помогла-таки шлюпке успешно преодолеть капканы коварной метрики, так как дальномер исправно показывал постоянно увеличивающееся расстояние от корабля-матки и сокращающееся – до Молекулярного Экрана. И тогда астроном осмелился напомнить фрейзеру про его обещание рассказать о своих намерениях.

– Ну, конечно, у меня есть задумка, – начал Шарби Унц, – как обмануть хитроумное правило, не позволяющее представителям одной расы проскакивать сквозь Экран. Дело в том, что к моменту подхода к его оболочке на нашем суденышке, – он хозяйски похлопал по выпуклому гребню пульта управления, за которым сидели они оба, – Экран будет воспринимать только одно ментальное излучение – ваше, доктор.

– А как же быть с излучением вашего собственного мозга, благонравный? Вы собираетесь покинуть «Мронгилавуш» досрочно?

Шарби Унц позволил себе снисходительно улыбнуться:

– Обожаю гражданское мышление. Никаких нюансов. Если не будет моего ментального излучения, значит, и меня в шлюпке не будет. Других вариантов не допускается. А если моего излучения не будет, а я тем не менее продолжу составлять вам компанию? Как вам такой вариант, доктор?

Надо сказать, Тэйтуса не обидело, что его мышление было названо гражданским. Собственно говоря, астроном как был, так и оставался сугубо гражданским лицом, несмотря на временное перевоплощение в Тедля Ноха. Видимо, поэтому он и не мог взять в толк, что задумал командир лазутчиков.

– Многоуважаемый доктор, мы, лазутчики, – назидательно заявил фрейзер, – привыкли идти к цели не напрямик, а кружным путём, привлекая на помощь так называемые «складки местности». В данном случае, я вспомнил опыт легендарного героя, о котором вы уже не раз слышали. Я имею в виду Зебина Леша… Спасаясь от такой напасти, как супертермиты, – когда-нибудь я расскажу вам о них поподробнее, – он вынужден был стать… деревом. И не просто деревом, а высохшим деревом. Без листьев, с ободранной корой. Да-да, не удивляйтесь. И на время своего превращения его излучение тоже стало… древесным. А супертермиты – это, докладываю вам, удивительно чуткие твари, выведенные искусственным путем, они реагируют на минимальное ментальное излучение потенциальной добычи. Стоило им почувствовать обман, и от славного лазутчика осталось бы одно воспоминание. К счастью, способность Зебина Леша мимикрировать оказалась выше всяких ожиданий.

– Так, – воскликнул Пшу, – кажется, и я начинаю мыслить как военный. Вы считаете, что тоже сможете превратиться в дерево…

– В куст, – скромно уточнил лазутчик. – В интерьере пилотской кабины висящие на стенах побеги будут смотреться намного эстетичнее, нежели высохшее дерево.

– …и пассажирами нашей шлюпки станут один кахоут – это я – и один куст. Следовательно, принцип «Плюс Один» нарушен не будет.

– Браво! – воскликнул Шарби Унц. – Вынужден взять свои слова обратно, за время пребывания на броненосце Тэйтус Пшу научился мыслить армейскими категориями.

Тэйтусу пришло в голову, что Шарби сильно рискует. А вдруг его уловка не сработает – в конце концов Молекулярный Экран это не супертермиты и его способность воспринимать ментальные излучения разумных существ может зиждиться на совсем иных принципах, но говорить вслух этого не стал.

– Ну, допустим, мы с вами доберемся до Зет-03. Насколько я понимаю, на «Шкеллермэуце» никто не знает, что вы полетели не один. Иначе зачем Опни Хунжу было поручено охранять посадочную палубу.

– Абсолютно верно, доктор.

– А что будет, когда на броненосце обнаружат исчезновение ревнителя имперских стандартов? Очевидно, что на вас первого падет подозрение!

Фрейзер усмехнулся.

– А вы, оказывается, не высокого мнения о Корабельной Разведке! Неужели вы считаете, что лазутчик-профессионал, начиная игру по крупному, предварительно не продумает свои ходы? А я, уж поверьте мне на слово, профессионал – к следующему часу Единодушия настоящего Тедля Ноха обнаружат в его каюте.

У Тэйтуса кровь отхлынула от лица.

– Меня пугают ваши слова, благонравный! Когда я соглашался на перекачку, вы обещали, что с моим прототипом все будет в порядке. Надеюсь, его обнаружат живым и здоровым?

– Живым – несомненно, а вот насчёт здоровья – обещать не могу, все-таки бедняге пришлось провести малый месяц в анабиозном контейнере, а за это время наведённая амнезия должна усилиться, так что вспоминать случившееся с ним он начнёт очень не скоро… Во всяком случае он будет находиться под неусыпным надзором Аздро Флега. Так что пусть вас не волнует состояние его Здравомыслия, о нём есть кому позаботиться, а вот перед нами стоят куда более важные и сложные задачи. Скоро «Мронгилавуш» войдёт в зону, где начинает действовать строгое правило «Плюс Один». К этому времени я должен закончить трансформацию, а до этого мне нужно отдохнуть хотя бы пару часов. Вам, доктор, тоже не мешает расслабиться, ибо вскоре вы убедитесь воочию, что кажущаяся громада сферы Молекулярного Экрана на самом деле подобна оболочке мыльного пузыря, которую наше судёнышко проткнёт как иголка. Раз – и готово: вы уже по другую его сторону!

– Сейчас, сейчас, – торопливо согласился Тэйтус, черкая что-то в рабочем блокноте, – только быстренько просчитаю градиент по усредненной формуле Шега Ульчи, когда параметр Бро равен минус единице…

Ещё на броненосце доктор звездознания даже будучи поставлен перед фактом, что ему придется сопровождать Шарби, решил непременно закончить экстраполяцию кривой, начатую с помощью мозгосчёта.

Конечно, без старнана-счётчика обойтись трудно, но возможно. Если бы Тэйтус не владел навыками устного счета, он никогда бы не стал доктором.

– Ну, как хотите, – недовольно буркнул Шарби, откинулся на широкую спинку пилотского кресла и сомкнул веки. Через секунду его волевое лицо приняло безмятежное выражение.

Тэйтус же наклонился вперёд, не отрывая взгляда от маленького сканера, электронное табло которого почти полностью было покрыто мозаичным изображением Молекулярного Экрана.

Ему понадобилось не более получаса, чтобы вычислить две последние точки намеченной кривой, и сверить их с таблицей примерных допусков.

Все, что составляло основу его теории, подтверждалось на практике. Но это не радовало основоположника динамического дуализма мироздания, поскольку основа оставалась основой, но дополнительные данные весьма сильно влияли на выводы теории. И влияли не очень приятно.

Нет, не может быть! Скорее всего, он ошибся, с цепными дробями это иногда бывает, особенно, если вместо параметра Инто случайно подставить граничное значение Энто-штрих!

Повторный расчёт занял ещё четверть часа – полученное число, характеризующее рассеивание избыточной энергии, перегоняемой через компенсаторную мембрану, отличалось от предыдущей вычисленной цифры не больше, чем на две десятимиллионных, что вполне вписывалось в допустимую погрешность устных вычислений.

– А дела обстоят ещё хуже, чем я предполагал, – пробурчал Тэйтус. – Судя по результатам, истечение всех видов энергии за малый месяц, что я провёл на борту «Шкеллермэуца», непрерывно возрастало, а за последние несколько суток нарастание происходило даже в геометрической прогрессии, будто Молекулярный Экран сошёл с ума. Очень может быть, что в самое ближайшее время должно произойти что-то непредсказуемое, Свистопляс меня побери…

Он суеверно схватился за обе мочки и чуть подвигал уши – не хватало ещё накликать беду. Ему казалось, что он говорил про себя, но это было не совсем так.

Вернее, совсем не так.

Шарби Унц, не открывая глаз, тихо, но внятно произнес:

– Что случилось, доктор?

Не поворачиваясь, Тэйтус пробубнил, уговаривая самого себя:

– Хвала благому Мурайе, пока ничего.

Фрейзер открыл глаза и приподнялся:

– Вы можете толком объяснить, что вас волнует?

– Ну, как вам объяснить подоходчивее? – прижимая руки к груди, ответил астроном: – Мои расчеты… ну… они, в общем, дают весьма неприглядный прогноз…

Лазутчик хотел уточнить, что его спутник имеет в виду, но не успел.

– Вот оно! – крикнул Тэйтус дрожащим голосом, тыча пальцем в обзорный экран.

Цветную вуаль, закрывавшую сердцевину астрообъекта, словно сдуло порывом могучего ветра. Открылась горящая ярко-жёлтая точка, будто осветился изнутри вход в глубокий туннель. Но любые планетарные аналогии были неправомерны, поскольку дело касалось величин поистине циклопических. Учитывая диаметр астрономического феномена, эта горящая точка наверняка была больше, чем поперечник планеты Кахоу. Потом ярко-жёлтый цвет в одно мгновение изменился на оранжевый, длинные блики, похожие на лепестки свистящих цветов, протянулись во все стороны, вызывая в памяти Тэйтуса виденное им когда-то в телескоп извержение вулкана на Эждеке, маленьком мёртвом спутнике Кахоу.