Текст книги "«Если», 2015 № 03"

Автор книги: Святослав Логинов

Соавторы: Олег Дивов,Сергей Слюсаренко,Григорий Панченко,Наталия Андреева,Билл Джонсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– И?

– Это, как вы любите выражаться, картинка для привлечения внимания. Иначе решили бы, что я просто тормозной жидкости перепил. Ну, не я, а мой прототип.

– Похоже на то. Ладно, давай поговорим по делу. Ты понимаешь, что пока я не пойму, зачем ты тут и какую ты несешь опасность, я не могу предпринять никаких шагов?

– Понимаю. Хотя пока помочь ничем не могу. Можно еще галету? – робот протянул руку к блюдечку.

– Да уж. По-моему, у нас безвыходная ситуация. – Савельев остановил свою потянувшуюся к галетам руку.

– Да уж, – откликнулся Таврицкий.

– Перестань меня передразнивать, – Савельев произнес это спокойно. – Или это у тебя такой… Да, я уже говорил…

– А тут на станции есть какой-нибудь доступ к информации? Энциклопедия какая-нибудь? Хочу о вас, людях, больше узнать.

– Странно. Если ты думаешь, что именно это и есть твоя цель, то твоим хозяевам проще перехватить инфотрафик и все прочесть, а не посылать дорогостоящий прибор.

– Спасибо за комплимент, – криво усмехнулся робот и пояснил: – За то, что ты считаешь, меня дорогостоящим.

– Не стоит благодарности. Идем, я покажу тебе, как выходить в библиотеку с твоего терминала.

Таврицкий прилип к экрану, как только понял принцип работы бортовой библиотеки.

– У меня есть к тебе вопросы, – Робот вошел в кают-компанию, она же столовая, через полчаса. – Ты готов ответить?

– Вообще-то, это я тебя должен расспрашивать, но, ладно, валяй. Только… – Савельев замялся.

– Что?

– Ты продолжаешь изменять свою внешность. Мне она не нравится.

– А что не так? Я повторяю – это непроизвольно. Видимо, одна из компонент программы.

– Ты хоть начал признавать, что запрограммирован, – удовлетворенно, с некоторой издевкой произнес Савельев.

– Я и не возражал. Так вопросик можно?

– Давай.

– Почему ты человек?

– Слушай, мы же вчера уже решили, – поморщился Виктор.

– Нет, мы решили, что каждый из нас считает себя кем хочет. Но вот почему человек – это человек? Я так понимаю, высшее создание. Чем ты отличаешься от… – Таврицкий обвел взглядом кают-компанию – ну вот от них?

Он пальцем показал на висящую на стене фотографию шимпанзе в скафандре.

– Извечный вопрос, – хмыкнул Савельев. – Вообще, шимпанзе, говорят, по развитию сравнимы с ребенком до пяти лет.

– Это не ответ, – покачал головой робот, – Я чувствую, что, получив ответ на это вопрос, я выполню свою миссию.

– Опять ты «чувствуешь»…

– А что, чувствовать может только человек? Я имел в виду не эмоциональное чувство, а способность предвидеть.

– Звери предчувствуют все прекрасно, – заметил Савельев.

– Вот видишь, тут ты не можешь утвердить свое превосходство надо мной. Но я думаю, ты прекрасно понял вопрос. Что в тебе такого, чего нет во мне? Или в животном?

– Повторюсь – это философский вопрос.

– Что значит философский? – Таврицкий откинулся на спинку своего стула.

– Вопрос, на который есть тысяча ответов, но ни один не является истиной. – Виктор вдруг осознал, что его собеседник все еще находится в том же техническом халате, в котором он его встретил в первый раз. – А ты не хочешь переодеться в бортовой комплект? Как у меня?

– С удовольствием.

Таврицкий вернулся через несколько минут, облачившись в полотняные брюки и куртку, которые Савельев выдал ему из бортового запаса. Тут Виктор заметил, что брюшко у робота окончательно исчезло.

– Хорошо тебе, раз – и нет живота. А мне ради этого приходится постоянно в спортзале потеть.

– Хм, – Таврицкий хлопнул себя ладонью по лбу. – А ведь правда! Ни одно животное не следит за своей фигурой. Львы не бегают по утрам для поддержки формы.

– Где ты видел толстого льва?

– Я никакого не видел. Так что пусть будет первое откровение – звери не следят за своим здоровьем.

– И это делает человека властелином природы? – спросил Савельев, – Еще как следят. Травки всякие едят, чтобы лечиться и метаболизм контролировать, ну и еще всякое. А ты знаешь, что раненый кабан выходит к солончаку и, превозмогая боль, может рану продезинфицировать солью? Так что…

– Подожди – это я у тебя спрашиваю, а не ты у меня! – возразил робот. – Мне кажется, что это просто незначимая часть большой системы. Итак, давай попробуем вычленить все-таки главное отличие. Главное преимущество.

– Человек не имеет преимущества. Он просто другой. Он умеет думать. – Савельев понял, что разговор будет долгим и присел на второй стул, у самого иллюминатора.

– Ты считаешь, что другие не думают?

– Ну… это сложный вопрос.

– Значит, тоже не считается.

– Вот ты, робот, ты же не знаешь ничего о человеке. Человек умеет любить, хранить верность…

– Собака Хатико – разве не пример верности? Разве та же мать шимпанзе не любит своего детеныша?

– Ты, оказывается, начитался, – Савельев чуть заметно улыбнулся. – Ты небось информацию воспринимаешь со скоростью компьютера?

– А ты по-другому считаешь? – робот пропустил мимо ушей вопрос про скорочтение.

– Нет, ты прав. – Виктор кивнул.

– Скажи, а животное может предать? Быть коварным? – не отставал Таврицкий.

– Ты хочешь сказать, что человек отличается от зверя только наличием отрицательных черт?

– Это, скорее, издержки сложной системы, – Робот скрестил руки на груди.

– Ничего себе издержки. Да вся история человечества завязана на эти, как ты сказал, отрицательные черты. Да что я спрашиваю. Ты же так и думаешь.

– Выпить хочешь? – неожиданно предложил Таврицкий.

– Ты и об этом…

– Да знаю я все! – фыркнул робот. – Что ты все время спрашиваешь. Думаешь, я способен читать только то, что в сети нашел? У меня хватает каналов сбора информации.

– Ты читаешь мои мысли?

– Неосознанно, – и увидев, как помрачнел Савельев, добавил: – Да не бойся ты, не читаю! Просто… Как бы это сказать – у меня появляются образы и мысли, близкие к твоим. Мы же одни тут. А я, видимо, начинаю разделять с тобой общее информационное поле.

– Странно. Если ты настолько сложная и автономная система, ты не со мной сливаться должен, а свою систему развивать.

– Видать, оно не так, – Таврицкий подошел к одному из шкафчиков и достал оттуда бутылку коньяка. – Мне кажется, это интересный напиток.

– Не заржавеешь?

– Проверим, – Таврицкий разлил коньяк.

Савельев поднял бокал, как бы приветствуя собеседника, и залпом выпил. Робот сделал точно то же самое.

– Это ты зря, – сказал Савельев. – Я пью коньяк не так, как все.

– Мне так нравится.

– Ну и что? Действует?

– Я бы сказал, да. Так же, как и на тебя.

– Слушай, – Савельев внимательно посмотрел на Тавриц-кого. – А ведь ты внешне на меня становишься похожим.

– Ну, вот я так думаю, что в этом и есть моя функция – стать копией тебя. Видимо, это самый простой способ получить образец человека, который будет прост в изучении, – совершенно спокойно сказал робот, – Да и ты сам уже это понял. Но мне кажется, что искусственный разум не обязательно должен развиваться своим путем. Логичнее, чтобы он шел путем… в общем, ему проще быть кем-то, чем собой.

– В общем-то, да. Это тоже наша общая мысль. – Савельев улыбнулся. Кстати, ты интересовался, куда пропал тот техник, который послужил образцом для создания тебя. Нашли его. Под койкой в отключке лежал.

– Это замечательно, – улыбнулся робот, – не хотел бы быть причиной чьей-то смерти.

– Это ты так говоришь как робот или как копия меня?

– А я могу это разделить? – Таврицкий недовольно поморщился, – Ты ведь тоже не всегда понимаешь, почему ты чувствуешь некоторые вещи именно так, а не иначе. Но вернемся к нашему разговору. Я так понимаю, что все, что отличает человека от зверя, это то, что человек способен на подлость, немотивированную жестокость, что человек жаден и корыстен. Так ведь? Скажи, есть ли такие черты у животного?

– Ты опять задаешь мне вопросы, которые не твои, а мои, так ведь? – Савельев налил себе еще коньяка и, подумав, плеснул роботу, – Слушай, а лицо-то у тебя неприятное. И голос противный стал.

– Привыкай видеть себя со стороны.

– О! – вдруг оживился Виктор. – Животное не осознает себя, когда видит в зеркале! Видел, бы ты, как они реагируют на свое отражение. Как на врага!

– Неудачный пример. Во-первых, младенец тоже не осознает себя в зеркале. К этому надо приучить. И видел бы ты, как ты реагируешь на себя самого сейчас. Точно, не как на друга.

От разговора их отвлек писк коммуникатора. Савельев подошел к монитору, установленному в кают-компании.

– Ты бы не мог выйти? Тут закрытая информация, – попросил он робота.

– Нет проблем, – ответил Таврицкий и вышел, не забыв прихватить бокал.

– Заходи – Савельев позвал робота, выглянув в холл через несколько минут.

– Все в порядке? – Таврицкий устроился на своем месте. – Впрочем, не настаиваю, секрет так секрет.

– Сложный вопрос, – задумчиво сказал Виктор. – На орбите Сатурна модуляция пространства.

– И?

– Судя по всему, открывается подпространственный коридор.

– Это возможно?

– Мы считали, что нет. Но такие изменения гравитационного поля, это…

– Ливорги, – тихо произнес робот.

– Что?

– Ливорги, их самоназвание, – пояснил Таврицкий.

– Ты знал? – в голосе Савельева явственно стали слышны недобрые нотки.

– Нет. Но сейчас со мной установлена связь. Это они меня создали, – грустно ответил робот.

– И что они тебе говорят?

– Ничего не говорят. Это все на уровне ощущений и странных воспоминаний. Но моя миссия идет к завершению.

– И в чем же твоя миссия, ты понял? – Савельев положил ладонь на карман брюк, где находилась коробочка с главной кнопкой.

– Да ты и сам давно понял. Им нужна полная копия человека. Им нужно знать мотивацию и ментальную схему противника.

– Противника?

– Иных терминов я не ощущаю, – покачал головой робот.

– И что, теперь тебя заберут и тщательно расспросят? Все будут знать о противнике?

– А ты как думаешь?

– Как-как… Видимо, надо что-то делать.

– Вопрос в том, что я не уверен, единственный ли я.

– Тебя-то что беспокоит? – усмехнулся Савельев. – Ты домой вернешься.

– Я бы на их месте тебя забрал, а меня оставил. Никто подвоха не увидит, а ливорги настоящий образец получат. – Таврицкий сделал глоток коньяка.

– Все сведется к банальной байке о похищении зелеными человечками? – Виктор убрал ладонь с кармана.

– Да, как-то невнятно все, – согласился робот. – Скорее всего, вернут меня. Мною можно управлять. И вообще, я не уверен, что меня заберут именно в вещественном состоянии, а не в полевом. Я же так и не знаю, как устроен.

– А ты чего хочешь?

– Я? А ты?

– Я тут ни при чем. Я всего лишь человек, который должен установить, что контакт действительно есть и что он не несет никакой опасности Земле, – категорично заявил Савельев.

– А я – это ты. Только ничего никому не должен. Вроде бы.

– Я, наверное, отдам команду на эвакуацию меня отсюда и передам контроль над всей ситуацией руководству. Как внушающей опасение, – Савельев встал и прошелся по каюте, словно разминая ноги.

– А если, пока то да се, меня просто заберут ливорги? – Таврицкий ткнул пальцем в сторону иллюминатора.

– Надеюсь, не заберут.

– Да ничего ты не надеешься, я что, себя не знаю? Просто ты судорожно ищешь сейчас выход. Самый оптимальный. И не хочешь сам себе признаться, что уже принял решение.

– И какое же? Если ты, конечно, не боишься его огласить, – Савельев опять сел, прикрывая спиной иллюминатор.

– Ливорги должны понять, что человек им не по зубам. И ничего сверх того им знать не нужно, – тихо произнес робот.

– Мы тут с тобой сами понять не смогли, что такое человек.

– А зачем это понимать? – Таврицкий развернул стул так, чтобы оказаться спиной к монитору, – Это совсем не важно. Но… Ты знаешь, почему-то совершенно не тянет стать героем. А ты бы смог?

– Есть долг. Есть присяга. Есть что-то, что заставляет пойти на смерть не только ради своих самых близких людей. Ради идеи. Ради того, чтобы вообще существовал мир. Наш мир.

– Но это же должны не мы знать, а они? – Робот говорил о ливоргах как о чужих.

– Ну что, вернешься, расскажешь, какие мы свирепые воины… – неуклюже попытался пошутить Савельев.

– Меня слушать не будут. Меня просто изучат. Как источник информации – разнообразно. От знаний до эмоций и мотиваций. Твоих.

– Слушай, а ведь мы же могли вычислить тебя как врага…

– Я уже знаю, что могу сам в любой момент вернуться к ним. Обычным импульсом электромагнитных волн. Пшик, вспышка – и меня нет. Я уже там.

– Предусмотрительные… – протянул Савельев.

– Нет, отнюдь, – робот улыбнулся. – Они не предусмотрели одного.

– Я, кажется…

– Да… Став тобой, я не смогу предать тебя… себя… Землю.

– Так они же, ты сам сказал, тебя не спросят и просто эвакуируют.

– Но став человеком, я могу этому помешать? – Таврицкий смотрел на Савельева совершенно серьезно, словно принял решение и его уже не изменит. – Ты ведь тоже о диспергаторе подумал?

– Нет, – ответил Савельев. И добавил: – Да.

– Это единственная система на станции, которая уничтожает любой физический объект до уровня субатомарной аннигиляции. Вызывай свой эвакуатор.

Спасательный бот «Хибины-3» тихо отчалил от Тетты, унося Савельева от станции. В иллюминатор Виктор успел заметить вспышку утилизационного диспергатора, выбросившего в пространство поток лучистой энергии, в которую он превращал содержимое своих баков.

– Это что там ты такое распылил? – удивился командир челнока, – Вон, какой фейерверк устроил.

– Это салют. В нашу честь. В вашу.

Киев, 2015

СЛЮСАРЕНКО Сергей Сергеевич

__________________________________

Родился в 1955 году в Минске. В настоящее время живет в Киеве. Впервые опубликовал научно-фантастический рассказ в 2003 году. С тех пор в свет вышло более десяти романов и множество рассказов, в том числе в журнале «Если». В 2010 году получил премию «Золотой Роскон» за роман «Кубатура сферы». Кандидат физико-математических наук, автор множества работ по голографии и лазерной физике.

© Nidzumi, илл., 2015

Григорий Панченко
ДЕЛО О ЖЕЛЕЗНЫХ ГОЛЕМАХ
роботы паровые, электрические и прочие:
стимпанк эпохи стимпанка

_{/фантастика}

_{/роботы}

В российской периодике начала 1917 г. (революции еще нет, но Первая мировая война в разгаре) внезапно начинают появляться статьи о новинке военной техники под названием «Серый король», разрабатываемой англичанами на погибель Германии. Эта новинка якобы представляла собой… двуногий шагающий аппарат, бронированный, высотой более чем в два человеческих роста и с пулеметчиками в «грудной части». Старт дал замечательный журнал «Природа и люди», потом подхватили многие.

На рубеже 1916–1917 гг. фантастика далеко обгоняет реальность: то, что задумывалось как скромный броневик с шагающим «противоокопным тягачом», превращается в исполинского робота, ведущего на поводке тяжелый танк.

Техническая невозможность такой машины (кстати, почему – «Серый король»?) вроде бы совершенно очевидна – особенно если вспомнить, что в то время на поле боя уже вышли настоящие, не «шагающие», танки. Тем не менее информация о секретном боевом шагоходе в те же месяцы россыпью появляется и в ряде западных изданий.

Журнал «Панч»: Николай I в качестве Франкенштейна, Крымская война в качестве механического монстра

Гранвиль, знаменитый французский иллюстратор-фантаст, гораздо больше озабочен «духовной пищей», чем технологиями

Технологии стимпанка до стимпанка: знаменитый английский иллюстратор Сеймур демонстрирует «взгляд в будущее» из 1820-х

Первые боевые гомункулусы в духе «ходячих танков» появились – нет, не на поле битвы, но в информационном пространстве – за 60 с лишним лет до изобретения танков как таковых. Крымская война, журнал «Панч» изображает Николая I в качестве Франкенштейна, а «сотворенную» им войну – в качестве чудовища Франкенштейна (в ту пору эти образы еще не путали), оснащенного так, как позволяла техническая мощь Британской империи. Вроде бы чистая карикатура, но… Но на самом деле это обыгрывались мирные образы, возникшие еще на четверть века раньше. В ту пору едва-едва появились первые практически применимые самодвижущиеся машины – и не было никаких признаков того, что на суше пар сумеет составить реальную конкуренцию лошади, а на море парусу. Однако художественная мысль не просто обогнала конструкторскую, но и сделала это с неожиданной продуманностью. Положим, летать авторы подобных ретрофутуроутопий предполагали на аэростатах с крыльями, а ездить – чуть ли не на чайниках, зато шагоходы-экзоскелеты (не военные!) действительно похожи на разработки, с той или иной успешностью реализованные позже, в эпоху двигателей внутреннего сгорания.

Это, конечно, не роботы. Но в том же стиле изображались подлинно искусственные существа, уже без «человеческой» начинки: между ними словно бы не видели принципиальной разницы. Насколько все это было всерьез? В общем-то не совсем, но следует помнить: в ту пору, когда первые двигатели (паровые, конечно, хотя и к электричеству уже приглядывались) так резко обозначили свое могущество и принялись менять мир, общественная мысль начала считать главным признаком жизни именно движение. Поколения спустя сходные иллюзии испытала молекулярная биология: «Если удастся создать настоящий белок (о ДНК еще речь не шла! – Г.П.) – то он закопошится». Ну а тогда – «Если удастся создать по-настоящему самодвижущийся механизм, то он оживет»…

В смягченном виде ожидания эти сохранялись и после того, как общество осознало реальные возможности механизмов той эпохи, которую фантастика соотносит со стимпанком. Скажем, когда в 1860-е гг. начали появляться первые сколько-нибудь способные передвигаться модели паровых шагоходов (в основном «гибридного» типа, работавшие по принципу рикши: ездок, груз и кое-какие системы находились в «колесной» части), они сразу же породили представления о том, что эти экипажи вот-вот смогут не просто ковылять по городским улицам, но нестись по бездорожью, превосходя реальных коней, верблюдов и слонов в скорости, проходимости и запасе хода.

Конечно, тут прежде всего нужно вспомнить «Паровой дом». Но у Жюля Верна в этом смысле было много коллег: уже «паровой человек» Дедерика и Грасса (1867), а тем более его «коллега» работы профессора Джорджа Мура (1893), лучший в своем классе, немедленно породили цикл английских и американских историй, в момент написания мыслившихся скорее как приключенческие. Но потом, когда такие стим-джентльмены и примкнувшие к ним электрические единомышленники так и не двинулись железной поступью через пустыни и джунгли, эти истории автоматически стали фантастикой. А вслед джентльменам по этому же пути проследовали мулы, пони, слоны, даже страусы… даже зайцы, кузнечики и лягушки… паровые и электрические (самые поздние уже и двигатель внутреннего сгорания освоили!), гражданские и боевые… имеющие прототипы в реальности и выдуманные без оглядки на нее…

«Паровой человек» Дедерика и Грасса был задуман как мотоблок: лучший друг фермера…

Так что, пожалуй, не будем связывать их существование только с Викторианской эпохой. Время этих техномонстров, «мехов» (впрочем, тогда это название еще не употребляли) и «андроидов» (а вот это употребляли!), продлилось в XX в., а к их созданию приложила руку отнюдь не только Британия. Франция, Германия, Америка – у всех тут были свои достижения, причем не только на бумаге, но и в металле. Да и в России можно назвать хотя бы «стопоход» выдающегося математика Чебышева, который был задуман как инженерная абстракция, но при этом воплощен в качестве успешно работающей модели.

Как же их называли? Термин «андроид» существует с XVIII в., в ту пору он относился еще даже не к паровым, а к заводным пружинным куклам, действовавшим по принципу автоматической шарманки (причем тот, кто составлял программу для валика, управлявшего действиями этих протороботов, именовался… программистом!). Понятие «автоматон» еще древнее. С конца XIX в. входит в моду наименование «Франкенштейн» – злосчастного изобретателя уже начали путать с созданным им монстром! А с 1920-х гг. началось триумфальное шествие термина «робот»: не в чапековском, но и не в современном понимании – чаще всего от этих «роботов», сконструированных или только задуманных между двумя мировыми войнами, не требовалась даже минимальная самоуправляемость или хотя бы автоматические действия. Так что «экзоскелет» или даже «мех» с водителем-человеком вполне сходил за робота…

В воображении фантастов «железный джентльмен» тут же стал неутомимым помощником отважных стрелков, причем в некоторых случаях бывшему паровому фермеру пришлось состязаться еще и с паровым конем!

(Настоящие экзоскелеты тогда были не в моде: технологические ограничения давали себя знать. Но продолжали разрабатываться безмоторные, чисто механические конструкции, позволяющие увеличить длину шага, а еще – экзоскелеты-имитации, снабженные фиктивными моторчиками и позволяющие… изображать из себя роботов! Почтенная, но все еще наивная публика охотно платила изобретателям, демонстрировавшим таких вот «андроидов» как пример того, чего уже достигла наука, и собиравшим средства на еще более совершенную модель.)

Ну вот мы и дошли до мировых войн. Пора снова вспомнить о «Сером короле».

Проще всего, конечно, предположить, что это намеренная дезинформация противника, распространявшаяся уже после выхода на поле боя первых танков, но еще до того, как были по-настоящему осознаны их сильные и слабые стороны. Однако у этого слуха, как ни странно, был реальный прототип! Только звался он не «Серый король», a «King Grey», разрабатывался не англичанами, а австралийцами (ну все равно – Британское Содружество; впрочем, главный конструктор Верн Пипер был и вовсе американцем) и представлял собой… все такую же «гибридную конструкцию»: двуногий тягач-шагоход, впряженный в повозку. Кстати, другое его название было «Электрический титан», но электрический двигатель предполагался как вспомогательный: основные – два 40-сильных автомобильных двигателя и еще один, меньший, в качестве генератора электричества для механизмов управления шагающим корпусом.

Этот «изобретатель», чья дочь изображала робота новейшей системы, сделал в Германии 1910 г. хорошие сборы

Эксперименты были начаты в 1916 г., и к началу 1918-го существовала только модель – но действовала она, по мнению всех, кто наблюдал за испытаниями, очень хорошо, гораздо лучше, чем какой-либо из ранее существовавших шагоходов: достаточно сказать, что при подъеме по крутому склону «King Grey» умел наклоняться, а при спуске – откидываться назад.

Вот и «King Grey»: такой, каким он был не в мечтах конца 1916 г., а в реальности начала 1918 г.

Уже началось изготовление механизмов полноразмерного боевого «Короля» – но работа не была завершена: по-видимому, война успела закончиться раньше.

Другое дело, что сами боевые действия испытателям виделись несколько… по-австралийски. Рост шагающего тягача должен был составлять 9 футов, вес – 750 фунтов, длина шага – 42 дюйма, общая длина конструкции («от носка вынесенной вперед ноги до заднего колеса буксируемой машины») – 21 фут.

Так голландцы в 1917 году представляли себе гигантского боевого робота

В качестве буксируемого объекта – легкий бронеавтомобиль с тремя пулеметчиками и одним водителем (он и должен управлять шагоходом). Предполагалось, что отряд таких вот «Электрических титанов» способен без труда форсировать проволочные заграждения, брустверы и траншеи, а влекомые за ними броневики пулеметным огнем довершат разгром. Надо сказать – очень «сумчатое» представление о поле боя 1916-го, тем более 1918 года!

Конекузнечик-мотоциклет синьора Альцетта. Хорошо, что Муссолини так его и не получил…

Тем не менее идея боевого шагохода не исчезла даже перед Второй мировой. Кроме «андроида-буксировщика» надежда сохранялась еще и на «моторную лошадь», уже не паровую, с двигателем вполне автомобильного типа. Наиболее интересен и загадочен итальянский стальной конь «Meccanica Cavallo» всего лишь с 5-сильным мотором, в 1932–1933 гг. прошедший вроде бы успешные испытания на внедорожной местности. По утверждениям его конструктора, некого Д.-Дж. Альцетта, этот похожий на кузнечика аппарат развивал скорость лошади, идущей рысью, – но до галопа все-таки не дотягивал.

Синьор Альцетта всячески подчеркивал, насколько необходим такой «механический конь» трудолюбивому итальянскому крестьянину, но юный испытатель (видимо, Альцетта-сын) откровенно экипирован «под дуче». И вообще, муссолиниевская Италия проблемам крестьян, конечно, уделяла внимание, но не в первую очередь.

Американская полиция на каком-то этапе всерьез планировала разгонять демонстрации при помощи радиоуправляемых «робокопов»

Даже сегодня далеко не всякий внедорожник и не всякая боевая машина на таком маршруте разовьет скорость, превышающую лошадиную рысь. И появление аппаратов с такими характеристиками наверняка изменило бы многое в событиях конца 30-х – 40-х гг. – чего, как мы знаем, не произошло. Остается предположить, что изобретатель слегка преувеличил эффективность своего «Cavallo» – этак в несколько раз. Если не в десятки.

Судя по тому, что после 1933 г. о его изобретении больше никто не слышал, – так все и было.

…На этом история «докибернетических роботов» отнюдь не завершилась. Но это, как сказали бы классики, уже совсем другая история…