Текст книги "«Если», 2015 № 03"

Автор книги: Святослав Логинов

Соавторы: Олег Дивов,Сергей Слюсаренко,Григорий Панченко,Наталия Андреева,Билл Джонсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

ЖУРНАЛ «ЕСЛИ»

№ 3 2015
(241)

*

ЧИТАЙТЕ В НОМЕРЕ:

ДЕЖУРНЫЙ ПО ВЕЧНОСТИ

Артем Желтов

Роботы: от фантастики к маркетингу

ПРОШЛОЕ

Сергей Слюсаренко

СЛУЧАЙ НА СТАНЦИИ ТЕТТА

Григорий Панченко

ДЕЛО О ЖЕЛЕЗНЫХ ГОЛЕМАХ.

Роботы паровые, электрические и прочие:

стимпанк эпохи стимпанка

Александра Ольховик

Как спастись от ужасных роботов?

Руководство по выживанию для человечества

НАСТОЯЩЕЕ

ПРОГНОЗ РАЗВИТИЯ РОБОТОТЕХНИКИ

Наоми Критцер

МЕХАНИЧЕСКАЯ ПОДМЕНА

Олег Дивов

ПОДЛИННАЯ ИСТОРИЯ

КАНАЛА ИМЕНИ МОСКВЫ

КУРСОР

ВИДЕОДРОМ

Александр Чекулаев

Наследники голема:

эволюция роботов в кинематографе

КРУПНЫЙ ПЛАН

РЕЦЕНЗИИ

ЛЮДИ И РОБОТЫ КОНТЕКСТ

ИНТЕРВЬЮ

Альберт Ефимов

Никогда не быть одинокими!

Роботы здесь и сейчас.

Обычный день обычной московской семьи

БУДУЩЕЕ

Святослав Логинов

СПАСТИ ЧЕЛОВЕКА

Джей О’Коннелл

МЛАДШАЯ СЕСТРА СОЛОМОНА

Билл Джонсон

КОД СИНИЙ: «ЛЮБОВЬ»

Элизер Юдковский

Искусственный интеллект

как фактор глобального риска

Наталия Андреева

Андроиды в окнах возможностей

Артем Желтов
РОБОТЫ:
ОТ ФАНТАСТИКИ К МАРКЕТИНГУ

_{/экспертное мнение}

_{/люди и роботы}

Будущее наступает незаметно. Его основы закладываются в закрытых, малопонятных широкой публике исследовательских программах, затем развиваются в оборонных программах, а годы спустя – в узкоотраслевых решениях для разнообразной промышленности. А уж если о новых технологиях начали писать в Интернете, за дело взялась инновационно ориентированная молодежь и как грибы после дождя начинают расти компании-стартапы – значит, очередная технологическая революция уже совершилась, осталось дождаться ее социальных последствий. Так вот, в области робототехники будущее, о котором так долго писали фантасты, уже наступило.

За последние годы робототехника совершила гигантский скачок в развитии. Домашние, промышленные и военные роботы стремительно переходят из области фантастики в сферу маркетинга. Всерьез обсуждаются конкретные рыночные запросы, продуктовые линейки, потребительские предпочтения, а также цены. Меняются глобальные рынки, грядет очередная революция в промышленности, вовсю предсказываются исчезновение рутинного труда (в том числе интеллектуального) и новые профессии, придумываются новые «страшилки» и «хотелки». Но облик будущего мира людей и роботов еще не сформирован. Сложно даже сказать, какими будут роботы будущего. Станут ли роботы внешне подобными человеку или останутся причудливыми функциональными машинками? Интегрируются ли роботы в человеческое общество или, может быть, создадут свое? Будут ли роботы обладать индивидуальным сознанием, подобным человеческому, или победит концепция «роя»? К чему приведут через 30 лет работы в области искусственного интеллекта? Вопросов больше, чем ответов.

На основании существующих тенденций можно представить себе, как минимум, два сценария развития робототехники.

Первый сценарий – это развитие функциональных, неантропоморфных роботов, обладающих той или иной формой коллективного сознания. Он реализуется на наших глазах прямо сейчас: решения приняты, деньги выделены, люди работают. В авангарде, как водится, идут военные со своими летающими, ползающими и плавающими беспилотными аппаратами разной степени смертоносности. Но и потребительский рынок не отстает – те же роботы-пылесосы уже совсем не вызывают удивления. Совсем скоро – по историческим меркам– в рамках этого сценария нам предстоит полная автоматизация отдельных отраслей добычи полезных ископаемых, производств, логистики. А в далеком будущем эта версия развития может вылиться в космические колонии причудливых механических существ, упоминавшиеся, к примеру, у Дэна Симмонса в романах «Илион» и «Олимп».

Второй сценарий, в отличие от первого, куда менее прагматичен и финансово привлекателен, зато опирается на толстенный пласт древней мифологии и детальнейшим образом проработан в научной фантастике. Речь, разумеется, идет о создании разумных человекоподобных роботов-андроидов. На этом пути человечество ждет масса препятствий, в том числе социальных, психологических, моральных, религиозных, и все они куда сложнее понятных технологических задач. Но также нет никаких сомнений в том, что рано или поздно этот сценарий будет реализован. Если повезет, в далеком будущем он приведет нас в мир разумных роботов, плотно интегрированных в человеческое общество, мир Айзека Азимова, мир C-Fe.

Самое время задать себе вопрос: чего мы ждем от надвигающейся роботизации человечества на самом деле? Хотим ли мы, чтобы робот понимал человека, дополнял его или просто выполнял разнообразные рутинные задачи? Кажется, внезапно наступившее будущее – хороший повод перечитать фантастику. Или наконец начать ее читать, потому что современное развитие робототехники – как раз тот случай, когда предсказания фантастов на глазах становятся реальностью.

Сергей Слюсаренко
СЛУЧАЙ
НА СТАНЦИИ ТЕТТА

_{/фантастика}

_{/космические полеты}

_{/инопланетные цивилизации}

_{/андроиды}

Сервопривод главного люка подвывал и никак не мог успокоиться.

– Датчик барахлит, – бросил штурман Кабалкин, выбираясь из кресла. – А он под пломбой. Сорвешь – потом три года техпаспорт обновляй. Нас, извозчиков, знаешь, как органы трясут? Так что пока обойдемся. Тем более что система контроля тут тройная.

Штурман подошел к люку и воткнул в щель справа от приводного мотора тонкую отвертку. Вой стих.

Виктор Савельев, старший инспектор группы потенциального контакта, за сотни своих полетов так и не научился сохранять на старте безразличное спокойствие. Устроившись в ложементе, он представлял себе, какие системы корабля и запускающей башни сейчас задействованы. Какие команды контроля сейчас пробегают по теллуридовым мозгам бортового компьютера.

Спустя пять минут, когда все тесты прошли штатно и начался предстартовый отсчет, Савельев уже слился с организмом корабля, чувствуя каждый механизм как часть себя.

Сначала вибрация, несильные перегрузки, и наконец, закачался под потолком тестер гравитации – плюшевый мишка на веревочке. Рутина. Но все равно каждый раз тревожит сознание и будоражит кровь. Истратив все моральные силы на сопереживание старта, Савельев, как обычно, заснул.

Разбудил его голос капитана.

– Держи свой пакет.

Задание всегда выдавали уже после старта. Никто не знал, откуда взялась такая дикая традиция. Полистав документы, Савельев тяжко вздохнул, так чтобы все услышали.

– Что, не нравится?

– Опять… Контактера нашли, – пробурчал Савельев.

– Опять похищенный с целью проведения сексуальных экспериментов? – ехидно изобразил сочувствие капитан.

– Не знаю, надо читать бумажки. Насколько я понял, какой-то перец перепил гидрожидкости на орбитальной станции и теперь говорит, что он не от мира сего. В прямом смысле.

– А, знакомо! – включился в беседу бортинженер, – Я вот помню, у нас один, нормальный мужик, как топливный системщик – вообще бог, вдруг в один прекрасный день заявил, что его похитили самаритяне и оплодотворили публично в особо циничной форме. Ох и ржали мы тогда.

– И чем все кончилось? – Савельев впервые услыхал о самаритянах-похитителях. Обычно в делах фигурировали глазастики с Альфы Центавра и марсиане.

– Боцман на неделю посадил его в карцер, и ни грамма спиртного. Так он сразу забыл и о самаритянах, и о циничных формах. Крепкий был человек боцман Новиков.

– А почему был? – удивился Савельев.

– Ну, был боцман. Мужик потом родил, а боцмана уволили. За превышение полномочий.

– Кто кого родил?

Команда шаттла на эту реплику разразилась хохотом. Виктор поморщился: мол, развелось хохмачей. И стал демонстративно изучать документы.

…14 апреля 2028, орбита «маюскула», Марс. Станция пересменки вахты «Варяг» при прохождении апоария испытала сбой главной вычислительной системы. В результате связь была нарушена на пятнадцать секунд, до тех пор пока не была произведена полная перезагрузка системы по каналу с Базой и восстановлена система энергообеспечения и ориентации. Причина сбоя не определена. Предполагается, что причиной явился импульс гамма-квантов, источник которых не был определен. Все системы восстановлены полностью. Травм у членов экипажа станции и у геологов марсианской шахты «Первомайская», отдыхавших между вахтами, не случилось. Аномалии поведения контактного типа обнаружены у техника-бурильщика Николая Таврицкого. Идентифицировать аномалии по классификатору Харитонова-Броуде не удалось. Пострадавший адекватен, требуются эксперты.

Начальник станции «Варяг», заместитель директора ООО «Недра»

Щурко Я. У.

Дата подпись

В сопроводиловке совершенно неожиданно сообщалось, что для подробной работы с Таврицким предполагается его перемещение на станцию Тетта. Это еще больше расстроило Савельева. Тетта была одной из полузаброшенных станций земной орбиты. Полузаброшенная в том смысле, что на нее время от времени наведывались экипажи посещения, проверяли, как она там, не совсем ли развалилась, и обновляли расходные компоненты. Раз в два года станцию даже подтягивали вверх по орбите. Давным-давно Тетту запустила частная компания «Даурия», и хоть срок эксплуатации вышел, станция все еще работала и могла пригодиться.

– А что, на Тетте сейчас есть кто? – с тайной надеждой спросил Виктор.

– Там сейчас группа астрометров. Они какие-то маяки должны проверить. Ну и проследить за твоим подопечным до нашего прибытия. Вернее твоего. Мы даже не будем на борт заходить. Ты туда, астрометристы к нам. За тобой через неделю велено заскочить, если все нормально. Мы их на «Метелицу» перевезем, отсидимся – и за тобой. За вами, – отозвался капитан.

– Тут еще… – в разговор вмешался Кабалкин, – тебе приказано передать вот это.

Штурман легко, отработанным движением покинул кресло. Савельеву даже показалось, что ремень Кабалкин отщелкнул уже на лету. Плавно переместившись к задней переборке кокпита, он набрал код на бортовом сейфе и вытащил два свертка.

– Вот тебе безоткатник, – штурман повертел в руках реактивный револьвер. – И система самоуничтожения. Но я думаю, не пригодится.

– Вы что ребята, сбрендили? – Савельеву впервые за время службы предложили взять с собой оружие.

– Береженого борт бережет, – сообщил капитан, протягивая Виктору пакет. – Ты сам-то посмотри. Ситуация точно нестандартная.

В пакете оказались фото того самого борта. Словно кто-то смял его как лист фольги. Обычно для внутренней обшивки использовали композитную керамику, крайне стойкую к разрывам и деформациям. А тут – будто кто-то сгреб ее в две жмени и с циклопической силой растянул.

– Так это же… – Савельев был уверен, что такие случаи – как раз для криминальной службы.

– Борт порвал, но никто даже не чихнул. Герметизация не нарушена. Так, прилетаем. Ты подпиши счет, пожалуйста.

– Вот же крохоборы. – Савельев поставил закорючку на бумажке, протянутой капитаном. – Откуда здесь питание на борту? Вино, устрицы… Что ты…

– Хватит болтать, выходим на стыковку. – Капитан подал на пульты команду пристегнуться, – Жалко тебе, что ли? Мы же с вашими расценками в налоги не вписываемся, а хочешь не хочешь вас, федералов, возить иногда надо. Устрицы с собой дадим. И вообще – вот доделает КБ Стрелкова свои тахионные движки, нас всех в момент на свалку выкинут.

С мягким кликом закрылся переходной люк. Савельев двинулся вглубь станции, перебирая руками закрепленный вдоль борта фал. «Хренова рухлядь!» – подумал Виктор. Действительно, за все годы службы, надо сказать, безупречной, он впервые сталкивался с таким омерзительным неуважением к работе инспектора. Ничего толком не сообщили, запихали в эту ржавую банку… Правда, простая логика подсказывала, что случай здесь совсем не стандартный.

– Давайте сюда, не стоит блуждать по коридорам! – Савельев, если бы не держался крепко за фал, точно бы улетел от неожиданности куда-нибудь под потолок.

Навстречу Виктору из дальнего конца коридора, освещенного гирляндой лампочек, показался человек. Невысокий, лысоватый. Даже в контражуре Виктор мог различить мягкие, слегка оплывшие черты лица. Обычный человек, совершенно без признаков психических расстройств. Спокойный и приветливый.

– Я так называемый Таврицкий, – улыбнулся мужчина. – Я тот, кто так расстроил ваше начальство.

– Вы тут уже освоились? Где жилой отсек? – спросил Виктор.

– Давайте, за мной, – человек, назвавшийся Таврицким, спокойно, словно не было невесомости, потопал вглубь станции. Через мгновение он открыл отсек, во времена активности станции выполняющий функции кают-компании.

– У вас что, антиграв в кармане? – спросил Савельев. – Шагаете, как по бульвару.

– Просто у меня магнитные подошвы. Тривиально.

– Что значит тривиально? Магнитные подошвы – истинное мучение. Чуть зазевался и…

– Я ими по-другому управляю, не так, как вы обычно делаете. Но это не важно.

– Это после контакта у вас такие способности? – Виктор, за годы работы успевший возненавидеть всех контактеров, сразу решил перейти к делу.

– Вы, наверное, меня за сумасшедшего принимаете? – Таврицкий поглядел на Виктора иронично, слегка склонив голову. – Я никогда не говорил ни слова о контакте.

– А зачем тогда я тут? – не сдержался Виктор.

Ситуация раздражала. Пустая станция, контактер, который к тому же говорит, что он не контактер…

– Я думаю, ваше начальство обеспокоила моя самоидентификация.

– Какая на… фиг самоидентификация. Вы о чем?

– Я – робот, – спокойно сообщил Таврицкий.

– А, ну да, – У Савельева отлегло. Опять шизофрения. Неприятно, зато просто, – И давно это у вас?

– Я думаю, – ничуть не смутившись, ответил собеседник, – всегда. И не у меня, а у вас. Я ведь у вас в гостях. А себя я стал ощущать сразу же после вспышки, которая поразила станцию. Вы думаете, я просто больной?

– Ну, почему… – протянул Савельев. – Я здесь для того, чтобы разобраться. И никаких готовых ответов у меня нет. Давайте по порядку. Я практически ничего не знаю о том, что у вас на «Варяге» стряслось. Кроме разве что этого.

Савельев подтолкнул в сторону Таврицкого пакет с фотографиями. Пакет плавно поплыл в воздухе. Таврицкий, даже не глянув, просто вытянул в сторону руку и взял его.

– Я знаю, куда что прилетит, – он заметил, что Виктор удивился. – Я успеваю просчитать траекторию.

– Посмотрите на фото. Что вы можете сказать?

– Я не помню, – Таврицкий растерянно глянул на Савельева. – Действительно не помню. Я видел на станции это, но…

– А вас ничего не удивляет? Сверхпрочная обшивка станции изуродована, словно руками. В вашей каюте!

– Ну, ведь и вас не удивляет, что я робот, – улыбнулся Таврицкий.

– Ни капельки, – жестко отрезал Виктор. И продолжил, глядя в доклад с Тетты: – Меня не может удивить невозможное.

– Да неужели? – прозвучал низкий женский голос.

На месте Таврицкого сидела обнаженная женщина. Ее рыжие вьющиеся волосы спадали на плечи. Левый сосок украшал пирсинг – прозрачное стеклянное кольцо.

– Тебя все еще ничего не удивляет? – повторила женщина, – Может, ты хочешь подойти поближе? Рассмотреть получше, потрогать?

– И что? Увидеть, как ты превратишься в небритого мужика? – Виктор почувствовал, что, несмотря на абсурдность ситуации, голос его едва не дрогнул. – Именно в тот момент когда я…

– Да, логично, – согласилась женщина.

К большому облегчению Савельева, она в мгновение ока изменила свой облик. Виктор расстегнул нагрудный карман и вынул оттуда металлическую матовую коробочку. Она была размером с пачку сигарет, только чуть тоньше. Виктор ковырнул фаску на торце. Краем глаза он следил за Таврицким, за его реакцией. Тот наблюдал за происходящим с любопытством.

– Это что? – не выдержал Таврицкий.

– Ничего особенного.

Коробочка открылась. Внутри оказалась синяя кнопка, на которую Виктор немедленно нажал.

– Вот теперь все в порядке.

– Это что у вас? – повторил вопрос Таврицкий.

– Ничего особенного, – повторил Савельев, – Это постоянный атрибут любого члена Комиссии по контакту. Уже прошло много лет, как разработан протокол сценария вероятной встречи с иным разумом. Так вот, первое, что я должен сделать, когда буду уверен в контакте, – нажать эту кнопку.

– А не грохнет?

– Пока нет. Для того чтобы грохнуло у меня есть система самоуничтожения. Сейчас у нас по плану более интересные события, – Виктор закрыл коробочку, спрятал ее обратно в карман, тщательно застегнул молнию и продолжил, глядя на собеседника: – По протоколу вероятного контакта сейчас на орбиту выходят три линкора главного удара. Совершенно секретные разработки, о них вообще мало кто подозревает. Они будут контролировать нашу станцию на дальних подступах. Одновременно на ближних орбитах должны с минуты на минуту появиться истребители-автоматы. Все это на тот случай, если я сообщу, что контакт потенциально или реально опасен. Кроме того, происходит расконсервация секретной лунной станции для приема контактера для более детальных исследований. И еще десятки, если не сотни всевозможных станций слежения, контроля, предупреждения… Вы знаете, а ведь сигнал очевидного контакта подан впервые. Думаю, мы можем гордиться.

– Весьма польщен. И когда все это шарахнет по мне своими орудиями главного калибра?

– Если не поступит сигнал от меня, то по усмотрению высшего командования.

– Очень оптимистично. Это вас так мое морфирование напугало? – грустно улыбнувшись, спросил Таврицкий.

– Нет, просто я сразу понял, что вы не гуманоидны. Я, правда, подумал не о морфировании, а о каком-то сильном воздействии на мозг, вроде галлюцинации, но… Галлюцинации не дают образ с ошибками. Значит, вы морфировали сами.

– Ошибки? Вы что имеете в виду?

– То, что вы изобразили, – нереально. Пирсинг на соске – пардоньте, ненастоящий. Кольцо стеклянное и монолитное. Извините за интимные подробности. А будь это галлюцинацией – я бы не заметил. Таковы особенности человеческой психики.

– Да, тут я ошибся. Вернее – это не ошибка. Я и не знал. Так что извините.

– Ладно, давайте поговорим о более приятном. – Виктору действительно не очень хотелось обсуждать интимные подробности поддельной женщины. – Значит, вы робот. С чего вы решили?

– А вы человек? – вопросом на вопрос ответил Таврицкий.

– Конечно, но не во мне же дело.

– А почему вы решили, что вы человек? – усмехнулся пришелец, – Можете не отвечать. Именно поэтому и я знаю, что я – робот.

– Да, вы очень логичны и полемичны для робота. Если вы робот, то в чем ваше предназначение?

– А ваше? – все так же иронично спросил Савельев.

– Ну как… – Таврицкий даже растерялся, но отвечать на поставленный вопрос не стал.

– Робот это машина, она создается для выполнения какой-то работы, конкретной цели. Вон, исследовательские роботы планеты изучают…

– Во-первых, попробуйте, спросите у той исследовательской тележки, что по Оберону ползает, какое ее предназначение… Я думаю, вы мало что узнаете. А я… Просто понятие «робот» в моем случае не очень соответствует вашим понятиям. Хотя мысль с исследовательской станцией мне очень нравится. Я бы был горд быть разведчиком неведомого. Но если честно – я не знаю, зачем я. Впрочем, как и вы.

– А у робота есть чувство гордости? В моем понимании робот, это машина созданная человеком для выполнения определенных функций. И работающая автономно. Не более. Вы согласны с этим определением? – Савельев устроился в кресле со всем возможным в невесомости удобством.

– А что такое машина? Набор шестеренок, моторов и микросхем?

– Ну… необязательно. Машина… – Виктор замялся, подбирая правильное определение. – Если формально, совокупность механизмов, выполняющих определенную работу. И еще преобразующих энергию.

– Вот у вас за спиной главный блок бортового компьютера. Там тоже механизмы?

– Ладно, убедили. – Савельев засмеялся.

– В чем? Что я робот? Я вкладываю в понятие робот только одно – это искусственно созданное существо. А у вас, если честно, нет никаких аргументов, чтобы не принимать мои слова всерьез.

– Робот – существо? Вы, по-моему, преувеличиваете.

– Если вас кто-то сделал, то вы не можете быть существом? То есть живым?

– Насколько мне известно, пока никому не удавалось. Если не считать…

– Бога? Вы его имеете в виду? Но что вам мешает принять факт, что меня создал именно он? Так, для простоты.

– Тогда я тоже робот, по-вашему? – Виктор почувствовал, что попадает в полемическую западню.

– Но ведь вас лично не Бог создал, а папа с мамой? Не так ли?

– Вы просто меня с толку сбиваете. – Савельев осознавал, что все протоколы в случае контакта составляли идиоты, и он сейчас вынужден вести беседу, далекую от всяческих выученных инструкций. – Что тогда, по-вашему, робот?

– Вы сами ответили уже – я создан для некой цели. Я эпизод, который имеет начало, но не имеет продолжения. Я создан не родителями. Когда завершу свою функцию, после меня ничего не останется. Все просто.

– И кто же вас создал? Согласитесь, это ключевой момент в понимании того, зачем вы здесь и что нам теперь с вами делать. Идея с богом малопродуктивна.

– Ну… – Таврицкий задумался, вспоминая. – Я ощущаю себя с того момента, как пришел в сознание на «Варяге». Я понимаю, что я есть, что у меня облик того человека, которого вы называли Таврицким, и еще несколько смутных образов из его памяти. Вроде рыжей женщины. Вот и все.

– А что вы можете? – Савельев посмотрел строго, как на допросе, – Про морфирование я уже понял.

– Лучше вам не знать, – гробовым голосом сообщил Таврицкий.

– Так страшно?

– Если честно, то я сам не знаю, – уже нормально, без ёрничания, ответил робот, – И мне действительно очень жаль. Боюсь, у меня есть некоторые способности, опасные для окружающих.

– И что нам делать? Как мы можем определить, кто и зачем вас послал и чем нам грозит это контакт?

– Вы, я так понимаю, для этого сюда и прибыли? Так решайте. У меня-то другая специальность. Вернее, предназначение. А я его не знаю. Разве это моя вина? Это вина тех, кто меня послал. Но мне хочется верить, что все будет хорошо. Правда, ведь? Вы же не убьете меня просто так? – спокойно спросил Таврицкий.

– Роботов не убивают! Их разбирают на запчасти! – не очень удачно пошутил Савельев, – Кстати, а вы боль чувствуете?

– Бить будете? – жалобно спросил Таврицкий. Жалость в голосе была наигранной. – Конечно, чувствую. Наверное.

Он, легко оттолкнувшись от кресла, пролетел к задней стенке отсека, за спину Савельева, который следил за этим перемещением внимательно и теперь уже с опаской. Там, на одной из стоек Таврицкий отыскал маленькую выдвижную коробку с мелким инструментом. Порывшись, робот вытащил тоненькую отвертку и потыкал ею в свою ладонь.

– Да. – Он ткнул сильнее и поморщился. – Определенно чувствую.

– А вам что, раньше не приходилось испытывать боль? Или это у вас, роботов, шутки такие?

– Когда раньше? Мне всего-то несколько часов! Кстати, а вы не знаете, куда делся тот, с кого мой образ копировали? Ну, настоящий Таврицкий?

– Это я у вас спросить должен! – Савельев почувствовал, что он все больше и больше подходит к той психологической границе, за которой начинается раздражение и необъективное восприятие собеседника. Короче, он просто начинал злиться, – Хотя конечно, какой спрос с младенца? Хоть вы и выглядите тридцатилетним здоровым мужиком. Хорошая у вас позиция.

– Это не позиция, это реальность, – грустно ответил Таврицкий. – Мне действительно жаль, я не хотел бы, чтобы с тем человеком что-либо произошло. Я могу принять облик младенца, кстати, если вы покажете, как они выглядят, или, к примеру, могу в вас превратиться.

– Как в брутальную женщину превращаться, так картинок не надо!

– Я могу морфировать только в то, что видел. И близкое по массе и объему. Я подозреваю, что в реального младенца мне будет трудно превратиться. Те знания, которые заложены в меня исходно, подсказывают, что вы развиваетесь, как все другие высшие живые существа, не делением и ваш младенец гораздо меньше взрослой особи. В памяти моего прообраза нет точных данных.

– Ладно, разберемся по ходу дела. – Савельев, наконец, покинул ненавистное ему кресло, – Ты какую каюту занял?

– Ладно. Я тоже думаю, лучше на «ты», – согласился Таврицкий, – Пока никакую. Я прибыл сюда за пару минут до тебя. А мы вообще где? Я имею в виду пространственно – где?

– Земная орбита. Одна из старых исследовательских станций. Пустая, – Савельев подумал было, что отчитываться перед роботом как-то глупо, но все равно ответил. – А кроме тебя еще что-то прислали?

– Ты нарочно сказал «что-то». Хочешь заранее расставить все точки над «i»? – судя по всему Таврицкий обиделся.

– Нет, я имел в виду, что кроме тебя могли передать какие-то вещи. Тебя ведь передали, как почту. Пусть ты и живой. Или какой там…

Покинув кокпит, они вернулись в длинный коридор. Савельев опять с некоторой завистью смотрел, как пришелец совершенно спокойно топает на магнитных подошвах.

– Как ты ими управляешь? – не выдержал Савельев. – Там же обычный контроллер, он всем известен как самая дурная выдумка техников.

– Я сам не знаю, честно. Как-то оно само получается. Ты уж извини, – проговорил робот. – Меня, кстати, Николай зовут.

– Ну, раз кстати – я Виктор, – Савельев протянул руку для рукопожатия. Ладонь у робота была совершенно человеческая. Только очень горячая. – Температура у тебя повышенная. Не простудился?

– Нет, я чувствую себя нормально.

– Все системы и механизмы функционируют штатно, – произнес уставную фразу Виктор. – Или нет?

– Да, шестеренки не трутся, – видимо, Таврицкий хотел пошутить.

– А у тебя есть чувство юмора.

– Шутим помаленьку, – хмыкнул робот.

Савельев чертыхнулся в душе. Меньше всего он представлял себе, что будет мериться остроумием с роботом. Или кто там этот гость. Или что.

– Сейчас надо систему гравитации активировать, а то мне как-то не по себе.

– А почему не активировал сразу? – удивился Таврицкий.

– Энергии много жрет, но я надеюсь, мы тут долго не просидим. Жди. – Виктор уплыл в сторону технического отсека.

Через несколько минут шумом падения всего, что парило в воздухе, дала о себе знать наведенная гравитация.

Станция Тетта, несмотря на свой почтенный возраст, уже была оборудована для комфортабельной жизни. Савельев выбрал себе каюту, снабженную необходимым для связи с Землей терминалом. Через стенку от него устроился и Таврицкий. Сначала Виктор хотел запереть своего соседа снаружи, но, вспомнив фото с разорванной переборкой, решил, что это не лучшая идея.

– Тут удобства общие, – Савельев показал на двери в санузел, – На две каюты. Кстати, там должен быть запас всяких гигиенических средств. Вроде мыла и зубной пасты.

– Странно, что ты мне ВД-40 не предлагаешь, – пробурчал робот.

– ВД-40? – удивился Савельев, – Это что?

– Смазка такая. Триста лет, как в ходу у вас. Я знаю.

– У тебя таки комплексы чисто человеческие. Идем.

В санузле Савельев разложил на полочке перед зеркалом над умывальником тюбик с пастой, зубную щетку, мыло и бритву из станционных запасов.

– Смотри, – обратился он к Таврицкому, – тут два умывальника, в шкафчике есть все необходимое. Выберешь сам. Только я должен умыться. Можно я первый?

– Да ради бога, – согласился робот. – Ты гость, тебе и почет.

Виктор закрыл дверь и пустил воду.

– Свободно! – Савельев, держа в руках полотенце, вышел из душевой. Лоб его был покрыт мелкими каплями. – Иди, разбирайся с нашими гигиеническими обычаями. Утром поговорим. Если не заржавеешь.

Несмотря на совершенно неожиданную ситуацию, Савельев не чувствовал тревоги. Так бывает: ждешь чего-то очень долго, продумываешь все детали, волнуешься, просыпаешься по ночам от тревожных мыслей. А когда оно наступает – все происходит обыденно, как поход в магазин за хлебом. Виктор перед сном сообщил руководству, что ситуация под контролем, и заснул без всяких проблем.

Сон выветрился моментально, словно щелкнул выключатель. Савельев прислушался. Ничего странного к обычному станционному фону не примешивалось. Не одеваясь, он подсел к терминалу. Системы работали нормально. Его визитер спокойно спал в своей каюте. Или делал вид. Почему-то чувствуя себя неловко, Виктор набросил банный халат и пошел умываться.

В санузле Савельева встретил не очень приятный сюрприз. Он отлично помнил, что разложил свои вещи на полочке возле дальнего от входной двери зеркала. Разложил именно так, как делал это всегда. Паста, щетка, бритва, пенка, мыло. Пасту он всегда выдавливал только одним способом – закручивая плоский конец тюбика. Виктор понимал, что такой педантизм граничит с акцентуированностью, но хранил эту привычку. Теперь его вещи оказались на другой полочке, прямо у входа. Причем, словно издеваясь, его сосед разложил все именно так, как и полагается. Поморщившись, Виктор побрился, почистил зубы и умылся.

Вернувшись в каюту, он переоделся в бортовой комплект из легкой ткани и уселся у монитора. Но начать сеанс связи он не успел. В дверь постучали, и на пороге показался робот. Внешне он слегка изменился – еще вчера это был полноватый, чуть лысеющий блондин, а сейчас он явно стал более подтянутым и волосы заметно потемнели. Сейчас что-то во внешности Таврицкого не очень нравилось Виктору, словно изменения сделали робота неприятным.

– Привет! – сказал Таврицкий.

– Привет, – угрюмо отозвался Савельев. – А это что, такая у вас традиция, пользоваться чужой зубной щеткой?

– Не понял, – качнул головой робот.

– Ты лучше скажи, зачем мои вещи переложил? – Виктор открыл дверь в санузел и потянул за собой Таврицкого.

– Вот моя полочка – показал робот на тот умывальник, которым только что воспользовался Савельев. – А вот твоя, дальняя. Ты же сам ее занял.

И вправду, Виктор, подойдя поближе, понял, что на той, дальней полочке, все разложено точно так, как он вчера оставил. И точно так же, как лежало на другой.

– Ты хочешь сказать, – упавшим голосом произнес Таврицкий, – что зачем-то почистил зубы моей щеткой, побрился моей бритвой и…

– Зачем ты скопировал все с моей полки?

– Я не копировал! – воскликнул робот. – Я положил так, как мне нравится!

– У тебя уже предпочтения… – буркнул Савельев. – А рожу чего меняешь?

– Я? – удивился Таврицкий и посмотрелся в зеркало. – Да вроде я такой и был. Но вообще, я не управляю этим, даже если и меняюсь.

– Ладно, проехали. Можешь взять в шкафчике новый комплект.

– Да уж возьму непременно. Не очень приятно общей зубной щеткой пользоваться.

Завтракали в полной тишине. Савельев, ни о чем не спрашивая, приготовил кофе, как любил, без сахара, достал галеты. Таврицкий возражать не стал. Более того, он намазал сливочное масло на галету и накрыл ее сверху еще одной. Точь-в-точь как Савельев.

– Ты стараешься мне подражать? – мрачно спросил Виктор. – Это такая модель поведения?

– А? – казалось, для Таврицкого вопрос был неожиданным, – Я? Нет, просто мне так нравится. А ты знаешь, я понял, почему борт на той станции изуродовали.