Текст книги "Чумной доктор"

Автор книги: Святослав Горелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Паранойи не было лишь по той простой причине, что головы людей были заняты второй волной пандемии и колоссальным ростом смертности. Но стоит убийце поубивать еще с десяток человек, каждому второму жителю города чумной доктор начнет мерещится буквально везде, начиная от соседа и заканчивая чьим-то случайным силуэтом в черной куртке на улице. И тогда никому уже не позавидуешь.

– Надеюсь мы его найдем. Или не найдем ничего.

– А труп будет, – сказал вслух Ян, когда закончил разговор, и поймал на себе испуганный взгляд Гали.

К сожалению, он не ошибся.

Через пару часов, стоило им только лечь спать и выключить свет, вновь зазвонил телефон.

– Нашли, – сказал Ян, поднимаясь из кровати и зажигая ночник.

В трубке вновь послышался этот знакомый голос, и сейчас Листьев был почти полностью уверен, что звонил Вебер.

– У нас очередное убийство.

– Там?

– Да, и в том самом доме, возле которого чумного доктора видел случайный свидетель.

В трубке повисло молчание, и Ян своим шестым чувством почувствовал, что есть что-то еще недосказанное. Нечто очень важное и даже судьбоносное.

– И что у нас нового? – наконец первым спросил он, не дождавшись возобновления диалога.

– Вижу вы догадались, что есть кое-что занимательное. Библия.

– Библия?

– Кажется у нас пошли убийства на религиозной почве. На коленях у убитого лежит раскрытый Ветхий завет, где фломастером наш убийца подчеркнул слова. Если об этом прознают журналисты, начнется такая истерия, что не позавидуешь. Дэн Браун отдыхать будет.

– Что там обведено?

– Несколько фрагментов. Послушайте, Ян, может вы приедете и сами…

– Что там обведено, прочитайте же скорее!

– Подчеркнуты слова из первых глав книги пророка Исайи. Фрагмент первый: «Земля ваша опустошена; города ваши сожжены огнем; поля ваши в ваших глазах съедают чужие; все опустело, как после разорения чужими».

Говоривший сделал паузу.

– Фрагмент второй: «И падет величие человеческое, и высокое людское унизится» … Далее пропуск, не подчеркнуто, там у пророка написано «и один Господь будет высок в тот день, и идолы совсем исчезнут». А вот следующие слова вновь подчеркнуты: «и войдут люди в расселины скал и пропасти земли от страха» … Вновь пропуск. И последний фрагмент: «Перестаньте вы надеяться на человека, которого дыхание в ноздрях его, ибо что он значит?»

Ян немного пораздумал над услышанным.

– Теперь прочтите мне весь выделенный текст подряд.

– «Земля ваша опустошена; города ваши сожжены огнем; поля ваши в ваших глазах съедают чужие; все опустело, как после разорения чужими… И падет величие человеческое, и высокое людское унизится… И войдут люди в расселины скал и пропасти земли от страха… Перестаньте вы надеяться на человека, которого дыхание в ноздрях его, ибо что он значит?»

Ян не очень хорошо знал Библию и мог только догадываться о сути слов. Религиозный намек? Все слова про Бога не подчеркнуты. Вполне возможно, что здесь намек не на высшую сущность, не на грех или воздаяние, а на что-то третье. Но что? Или это лишь удобные слова, на которые чумному доктору хотелось обратить внимание? Получается, он вступил с ними в диалог. Что ж, это и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что в диалоге они больше узнают о его личности. Плохо потому, что это лишний раз подтверждает его серьезные намерения и дальнейшие жертвы. Множество жертв.

Было не ясно другое.

– Как же вы его пропустили то?

На том конце линии устало вздохнули.

– Не знаю. Просто эта мразь появляется будто из воздуха и в воздухе же исчезает.

– Я выезжаю к вам. Говорите точный адрес.

Галя устало закатила глаза.

– Ян, не забудь маску надеть, пожалуйста!

В этих коротких словах слышалась не столько забота о муже, сколько неуемного раздражения.

Такси приехало буквально через пять минут. Ян только успел переодеться из домашнего, как звонкая смска огласила о прибытии машины.

Дом, где был обнаружен двенадцатый труп, этой ночью ярко блистал в бликах огней полицейских машин и двух машин скорой помощи. Ян не сразу понял зачем к одному убитому вызвали целых две бригады, но оказалось, что во второй машине сидел водитель в защитном комбинезоне и ждал своих коллег из соседнего подъезда, приехавших к очередному зараженному. Возле водителя топтался молодой полицейский и дотошно выспрашивал о том, с какими симптомами они забирают больных и является ли внезапно появившийся сухой кашель предвестником заболевания и поражения легких. Водителю, в томительном ожидании коллег и госпитализируемого пациента, ничего не оставалось, как последовательно отвечать на сумбурный поток вопросов молодого человека.

– Листьев! Мы здесь!

Это была Алла Манжос, выглянувшая из-за огромного фургона следственного комитета. Возле нее стоял высокий мужчина в черной дубленке, который периодически поправлял шарф на горле. И без того хмурое лицо исказилось гримасой недовольства.

Ян подошел к ним и его неприятно поразил прожигающий взгляд незнакомца.

– Олег Вадимович, – без всяких церемоний представила загадочного мужчину Манжос.

А потом развела руками, будто в воздухе висело какое-то непонимание.

– Он из ФСБ.

– ФСБ? – недоверчиво переспросил Ян. – А зачем же вам так утруждаться?

Олег Вадимович, фамилию которого явно не собирались озвучивать, равно как и звание, взглянул на Листьева как на последнего идиота.

– Просто наше ведомство хочет понять, есть ли в вашем убийце, которого вы не можете ни поймать, ни остановить, угроза национальной безопасности.

– Да ну бросьте вы, – пожал плечами Ян, опуская взгляд в промерзлый асфальт. – Вряд ли он пойдет на Кремль со своим желтым боксом.

Человек из спецслужбы вновь смерил Листьева уничижительным взглядом.

– Я бы вам ответил весьма грубо, но ваши прошлые заслуги, господин бывший следователь, не позволяют мне этого сделать. Это же вы поймали кукольницу?

Ян слегка поежился при воспоминании об этом деле почти десятилетней давности, пришедшегося на волну пандемии свиного гриппа. Кукольница, или в миру Виктория Эдвардовна Набока, была практически единственной женщиной-маньяком в городе за последние полвека, если не больше, и совершенно точно единственным маньяком женского пола в карьере всех, кто занимался ее делом. В том числе и Яна. Кукольница приходила в дома семей по выходным дням, выбирая семьи с двумя присутствующими родителями, и, как правило, несколькими детьми, после чего убивала их всех. Настолько молниеносно, что никто не мог ничего не сделать и попробовать дать отпор. Затем превращала всех четверых, или троих, или, если ей везло (а ей, к сожалению, везло всегда), и пятерых убитых членов семьи в куклы, настолько нелепые, насколько и безобразные – вырезала им глаза, уши, иногда языки. Разрезала рот, создавая ужасающую улыбку как у клоунов, красила девочкам остатки глаз и губ. Часто стригла своих жертв, а иногда и одевала в причудливую старую одежду – для мальчиков у нее были приготовлены рубашки и черные шорты с подтяжками, для мужчин-отцов старомодные костюмы и невообразимо пестрые бабочки, а матерей и их дочек убийца облачала в старомодные платья с подвязками. Всех убитых она усаживала на диван, включала телевизор, находила какой-нибудь старый фильм, или концерт классической музыки, какое-то время смотрела вместе с ними, а затем уходила, предварительно поставив на столик перед мертвой семьей заваренный чай или вазочку с конфетами, или печенье, иногда даже пирог. Пару раз, судя по оставшимся следам на кухне, она пекла печенье и пироги сама. Ужасающая семейная идиллия.

Никто не мог понять, как кукольница выслеживала своих жертв, и существовала ли какая-то последовательность в ее действиях, но самое главное, как хрупкая женщина – Набока хоть и имела рост почти в 190 сантиметров, но была очень худой и имела довольно болезненный вид – справлялась с мужчинами и иногда довольно взрослыми подростками? Этот вопрос ставил в тупик всех.

Ян первый разгадал, что такие семьи можно выслеживать в городских парках. И первым Ян понял, что убийца именно женщина, и скорей всего выглядит также, как одевает своих жертв – старомодно, странно, хорошо выделяясь из толпы.

– Не бывает женщин-маньяков, – сказала ему тогда Манжос. – И не сможет женщина всех перебить на раз. Там в квартирах практически нет следов борьбы. Как же она справится со взрослыми мужиками? Ну, один раз повезло, допустим, во второй. Но каждый раз? Это невероятно.

Следов борьбы действительно не было, как и в случае с чумным доктором, разве только в детских комнатах. Маленькие дети, понимая, что сейчас произойдет, пытались бороться до последнего.

– Это женщина, – упорно твердил Ян.

– Да почему? Потому что она делает из них кукол? Бред! Точно также это может оказаться и мужчина, или парень, которого насиловали в детстве и называли девчонкой.

Но было в этих убийствах то, что навело Яна на мысль о женщине. Обстановка, создаваемая убийцей. Дом. Хозяйство. Чай. Печенье или конфеты, аккуратные куклы, одежда. Включенный телевизор и вся семья перед ним. Это не мог быть мужчина. Здесь чувствовался женский след. А вскоре Листьев окончательно убедил управление в своей догадке. Уже через неделю во всех парках бродили переодетые полицейские, внимательно наблюдали за людьми, пытаясь найти в толпе необычную женщину, одевавшуюся по моде начала прошлого века.

– Идиотизм, – твердила Манжос, когда после трех дней наблюдения они никого похожего не встретили. – Нужно дать ориентировки на мужчину. Пусть тоже одетого старомодно, согласна, но никак не женщину!

Буквально на следующий день в толпе, пристально наблюдающую за семьей из трех человек, двое полицейских заметили женщину. Она сидела на лавочке, словно сошедшая со страниц викторианских романов – старомодное черное пальто, шляпка с вуалью, громоздкий ридикюль.

Набока около часа неотрывно следила за гуляющей семьей, затем, когда те пошли из парка на выход, осторожно следовала тенью за ними, не зная, что у нее самой за спиной шли двое сотрудников полиции. Кукольница довела семью до их дома, располагавшегося через один квартал от парка, вошла вместе с ними в подъезд, мило улыбнувшись матери семейства, узнала в какой они живут квартире, а уже на следующий день пришла их убивать. Когда она звонила в их дверь, то даже не предполагала, что в подъезде дежурит группа захвата, а в квартире семьи, приговоренной кукольницей к казни, во всех комнатах по вооруженному сотруднику полиции, которым был дан осторожный, но четкий приказ стрелять при случае на поражение.

Стоило главе семейства открыть дверь, как ему в глаза полетела пудра.

– Все просто, – сказал потом Ян обескураженной Алле, которая слушала его в своем кабинете после задержания преступницы. – Убийца ничем не травила своих жертв, так как на теле не было посторонних следов. Только пудра. Дверь в квартире всегда открывает мужчина, и Набока знала это. Она сразу кидала ему в глаза пудру, он не успевал ничего сообразить, затем ловким движением убивала его ножом. Дальше уже было проще. И учитывая огромные слои грима, никто из экспертов не догадался, что первоначально на лицо попадала пудра, выполняя функцию газового баллончика, чтобы на время обездвижить жертву.

– Она же женщина, – твердила Алла. – Неужели никто не дал отпора?

– А никто ничего не понимал. Она все делала слишком быстро. Ей ведь неважно было как убивать, ей было важно создать потом картинку.

И конечно же, Набока оказалась весьма сильной женщиной. Когда отец семейства открыл дверь и получил в свои глаза порцию пудры, к кукольнице со всех сторон бежали сотрудники полиции. В мгновение ока рука с занесенным ножом, предназначенная мужчине, была перехвачена, а уже в следующую минуту двое здоровенных мужиков с трудом удерживали извивающуюся убийцу на холодном полу подъезда. Кукольница, несмотря на всю свою внешнюю хрупкость, обладала недюжинной силой. Спустя месяц после начала расследования, она повесилась в камере. Вполне возможно, неслучайно, но это было уже совсем другой историей.

Ян не любил рассказывать и даже вспоминать об этом деле. Слишком много убитых, в том числе детей. В три раза больше, чем сейчас убито чумным доктором.

– Я ее поймал с коллегами, если что.

– Бросьте, – рявкнул Олег Вадимович. – Они ведь вас убеждали в том, что надо искать мужчину, а вы настаивали на своем.

Под «они» он явно подразумевал Манжос и остальных руководителей СК. Алла потупила взор, плотно сжав губы.

– И убийцу той блогерши нашли именно вы, настояв на том, что не на мужа-идиота надо все вешать, а тщательно проверять ее соцсети.

Ян был единственным следователем в управлении, который не поверил, что убийцей популярной уральской блогерши был ее муж, признавшийся на втором допросе в убийстве.

– Не он убийца, – коротко и спокойно заявил он Манжос.

– Ты рехнулся? – взвилась та. – Он же сам признался во всем!

– Сама подумай, – спокойно рассуждал Ян, сидя в уютном кресле кабинета Аллы. – Он двадцать пять раз пырнул ее ножом. Якобы, она его сильно достала. Убил, вместо развода, чтобы сесть лет на пятнадцать, а то и двадцать, с минимальными шансами вернуться из тюрьмы здоровым и даже живым. Странно, не находишь?

– Но семейные ссоры постоянно становятся…

– Ссоры да, но в ссорах человека можно в порыве гнева ударить, толкнуть, и жена просто неудачно упадет, или пырнуть ножом. Один раз, Алла, один раз! Но не три десятка раз бить ножом так, что кровь летит в разные стороны. Что экспертиза показала? Мужчина вменяем?

– Да, но…

– Это не он.

– Тогда какого хера он сознался!

– А это уже предстоит выяснить нам, после того как мы найдем настоящего убийцу.

– Дело закрыто! Все!!!

Алла кричала и уже не сдерживала своих эмоций. Дотошность и непонятное рвение Листьева ее раздражало.

Дело не было закрыто для него. Он хотел вычислить настоящего убийцу или просто уверится в своей ошибке. Хотя интуиция подводила его крайне редко.

Ян со специалистами начал доскональную проверку социальных сетей убитой блогерши, особое внимание обратив на черные списки. Заблокированные пользователи попадали в этот грустный лист блокировки по разным причинам. Одни писали хамские комментарии, другие предлагали настойчиво встретиться, третьи просто предлагали быстрый секс без обязательств, отправляя фотографии своих половых органов.

– Сколько же дерьма в интернете сидит, – грустно вздохнул айтишник следственной группы, когда они поднимали из архивов приложений сообщения блокированных пользователей.

Среди них и был найден назойливый поклонник блогерши, который преследовал ее, он же и убил свою возлюбленную, возомнив себя настоящим Отелло. В данном случае, экспертиза показала невменяемость человека.

Но загадка так и осталась в другом вопросе. Почему же муж убитой взял вину на себя и был готов идти на огромный срок в тюрьму? Ян долго размышлял над этим, но так и не нашел ответы на свои вопросы.

– Поэтому мне нравится ваше рвение в делах, которые можно закрыть одним щелчком пальца, не вдаваясь в суть, – продолжил Олег Вадимович. – Если кто-то и поймает чумного доктора, то именно вы. Я лишь хочу, чтобы это случилось поскорее. Вы же понимаете, что завтра мы опять найдем новую жертву?

Ян это понимал, как никто другой. И от этого знания ему становилось не по себе. Где-то в огромном городе один из людей доживал свой последний день. Ночью или вечером к нему придет убийца и…

Листьев закрыл глаза, пытаясь остановить картинку, но сознание уже воспроизвело новый труп так явственно, словно он только что увидел его.

– Мы сделаем все возможное, – ответила представителю спецслужбы Алла.

– Сделайте, – сказал тот. – Дело уже на контроле у Колокольцева.

– Министра? – встрепенулась Алла. – Но когда успели…

– С сегодняшнего дня, вернее ночи.

Олег Вадимович вновь оценивающе посмотрел на Яна.

– Я надеюсь, вы не верите в эту религиозную чепуху?

– Вы про Библию?

– Именно.

– Если честно, то пока не очень. Отрывки выбраны странно.

– И я не верю. Рад, что мы сходимся с вами и в этом непростом вопросе.

Манжос не выдержала и вступила в разговор двух мужчин.

– Почему это религия тут не при чем? У убитого нашли раскрытую Библию на коленях с подчеркнутым текстом в одной из самых главных пророческих книг Ветхого завета! И вы заявляете, что тут нет ничего религиозного! А что тут по-вашему?

Олег Вадимович смерил начальницу следственного комитета снисходительным взглядом и криво улыбнулся.

– Вся ваша проблема, Алла Сергеевна, в том, что вы за лесом не видите деревья. Надеюсь, доступно пояснил? Вы смотрите поверхностно, по верхушкам, не видя главного.

Он вновь обратился к Листьеву.

– Желаю вам успешного расследования, Ян Павлович.

И напоследок, уже уходя куда-то к искрящим мигалками машинам, бросил:

– Фамилия-то у вас легендарная.

Когда он ушел, Манжос дала волю чувствам.

– Нет, ну подумать только! Только ФСБ и министра нам не хватало. Теперь они будут во все лезть, постоянно допытываться отчетов!

Ян со свойственной ему снисходительностью и спокойствием, решил успокоить ее:

– Почему сразу плохо? Такой контроль будет еще больше мобилизовать нас всех на поимку убийцы. Только и всего.

Алла в исступлении топнула по асфальту ногой.

– Как меня иногда раздражает твое напускное спокойствие, Ян!

– Кого убили? Мужчину или женщину?

– Мужчина, тридцать шесть лет, Кирилл Прохоров. Временно безработный, недавно за огромные деньги продал старый дом в соседнем частном секторе застройщику и переселился в двухкомнатную квартиру в этом доме. Пойдем, увидишь все своими глазами.

7

ГЕОРГИЙ

Я хорошо знаю, как зовут этого парня – того, кто живет с девушкой, которая должна была быть моей.

Должна… Не люблю это глагол, но он ярко отражает суть ситуации.

Иногда я прислушиваюсь к их разговорам за стенкой. Если они разговаривают прямо в коридоре или в прихожей, я слышу почти все – слово в слово. Гораздо хуже, если они начинают диалог в зоне слышимости, а затем уходят куда-нибудь на кухню. Тогда в лучшем случае я слышу только бессвязное бубнение двух голосов, оборвавших разговор на самом интересном.

Часто они ссорятся. Крики можно услышать из любой точки их однокомнатной квартиры.

– Закрой дверь в ванну, мне холодно, неужели ты не видишь!

– Куда ты дел курицу? Я специально приготовила ее на завтра, почему ты уже все сожрал?

–Вынеси мусор, из ведра пахнет! Я же вчера тебе говорила! Почему ты никогда меня не слышишь?

Часто до меня доносятся его оправдания или возмущения. А сам я в этот момент думаю – при чем тут слышишь или не слышишь? Зачем вообще надо было связывать себя с человеком, который тебя действительно либо не слышит, либо не понимает (возможно даже в силу своей природной туповатости)?

Тем более, когда рядом есть я.

Я относительно недавно приехал в этот дом и сначала какое-то время наслаждался тем, что из четырех квартир на лестничной площадке была занята только моя и дальняя четырехкомнатная. В ней, кажется, жила и живет взрослая женщина, очень спокойная и одинокая, рано утром уезжающая на работу и поздно возвращающаяся. Она довольно вежлива и всегда со мной здоровается. Иногда мы с ней даже пересекались вместе утром, в одно время выходив на работу. Оба не выспавшиеся, хотя вроде как нам никто ночью не мешал.

Затем в квартиру напротив въехала супружеская пара с тремя невообразимо кричащими детьми. Не знаю, почему они постоянно так истошно кричат, почему муж периодически возвращается домой среди ночи, хлопая входной дверью так, что у меня трясется стена и едва не падает декоративный постер в рамке. Однажды, когда его жена с детьми была в отъезде, наверное, в каком-то подобие детского лагеря или просто гостила у мамы на даче, я, выходя в подъезд по делам поздно ночью, встретил этого мужчину на лестнице в обнимку с какой-то пошловато одетой девицей. У обоих в глазах читалось запретное наслаждение и какая-то низменная похоть.

А потом в квартиру рядом со мной вернулась она.

Я тогда проснулся среди ночи от того, что по плиточному полу подъезда кто-то неспешно катил чемодан, затем долго ковырялся в замке и, открыв дверь и войдя в квартиру, звонко щелкнув выключателем на стене (акустика и слышимость в современных квартирах хуже некуда), громко и видно нечаянно хлопнув дверью. Вновь затряслась стена. Постер угрожающе накренился, готовый упасть на пол. За стеной послышалось изумленное «ой». Видно вернувшаяся хозяйка не рассчитала силы и чересчур громко закрыла дверь. Слышалось копошение в квартире, быстрые шаги, звук льющейся воды. А вскоре я заснул и уже не слышал ничего.

На следующий день, услышав хлопнувшую дверь и быстро удаляющиеся шаги, я подлетел к окну и смотрел на улицу, аккуратно прячась за занавеской, стараясь разглядеть у подъезда соседку. Она оказалась высокой девушкой с потрясающими красивыми, развивающимися по ветру кудрявыми волосами. Классическая русская красавица. Умный взгляд, отточенная походка.

Надо познакомиться и как можно скорее, было моей главной мыслью. И уже через несколько дней я звонил в дверь ее квартиры, держа в руках, слегка подрагивающих от волнения, коробку конфет. Не помню каких. Вроде что-то из рода грильяжа в кокосовой обсыпке. Тех, что никогда не станешь покупать самой, ожидая этого в виде презента от мужчины или, на худой конец, от коллег по работе.

Дверь открыли практически сразу. Она не ожидала моего визита, но по моей легкой одежде (а только-только началась весна, и по-прежнему на Урале было холодно) поняла, что я, скорей всего, сосед, раз стоял в легких брюках и наполовину расстегнутой рубашке.

– Привет, – коротко сказал я. – Мне кажется нам, как соседям, надо познакомиться.

Так и начались наши отношения.

Выяснилось, что она вернулась после короткой учебы в Японии. Каким-то шестым чувством почувствовала, что из-за нарастающей пандемии границы закроют, а Азия начнет пылать от новой инфекции (хотя в итоге запылала именно Европа), и нужно успеть вернуться на малую родину.

До сих пор я чем-то благодарен пандемии, если эту гадость вообще можно за что-то благодарить. Если не она, мы возможно не встретились. Она бы осталась в Осаке и никогда не приехала в Россию обратно.

– У меня уже есть парень, – призналась она, когда мы оба начали понимать, что наше общение переходит некоторые границы обычного – соседского или просто дружеского. Есть ли дружба между мужчиной и женщиной? Наверное. Но это явно не мой случай.

Сейчас я вновь смотрю в окно, как тогда, когда первый раз увидел ее. Напротив возвышается узкое высоченное здание, смахивающее архитектурой на нью-йоркский небоскреб «Empire street building». Видимо при его создании архитектор вдохновлялся фильмом про Кинг-Конга. Откровенно американское здание выглядит в этом районе немного нелепо, и даже праздничная желтоватая подсветка башни и шпиля не спасает ситуацию. Каждый раз пытаюсь сосчитать количество этажей, но, дойдя до тридцать первого, всегда сбиваюсь.

Над домами с ревом пролетает вертолет и начинает снижаться где-то в районе областной больницы. Привезли очередного тяжелого больного из области, наверное, какого-нибудь маленького города, где толком так и не знают до сих пор, что делать с этой пакостью, убивающей организм иногда за считанные восемь дней.

Почему они тогда просто не расстались? Появился я, у нее были и есть ко мне чувства. Зачем ей нужен он?

Я нетерпеливо барабаню пальцами по подоконнику. От батареи идет приятное тепло и это единственное, что греет в данный момент. На душе холодно – ледяная пустыня. Разочарование.

Она не моя. Она не со мной.

Она с ним.

Его зовут Ваней. Иван-дурак. Как в сказке. Мне становится смешно.

Он и знать не знает, с кем у его, якобы девушки, роман.

Этот идиот даже не понимает, что она его уже не любит. Что в расколе их отношений виноват именно он. Нужно уметь слышать друг дуга. Нужно уметь заботиться друг о друге.

Я чувствую не только холод в душе. Я чувствую и ненависть. Ненависть к нему.

Не возжелай жены ближнего твоего – гласит одна из главных заповедей. Но она ему не жена. И даже не девушка. Потому что у них нет любви. Все разрушено. И не мной.

К больнице летит еще один вертолет. И в этом разрывающем воздушное пространство шуме винта есть что-то отчаянное.

8

BigBOOK

Всегда думал – каково это оказаться на первых полосах газет? Или стать героем дня для журналистов?

Небольшое опережение событий – утром следующего дня после моей встречи с чумным доктором, а сомнений, что это был именно он, не осталось ни малейших, я бреду через почти вымерший частный сектор к газетному киоску. Гуляя до судьбоносной «встречи» вчера по району, я приметил на углу остановку и возле нее скромно стоящий ларек «Роспечать» – всегда свежая пресса!». Помнится раньше около таких киосков всегда приятно пахло свежими газетами, а со всех концов света к окошку спешили люди с зажатой в кулаке мелочью для покупки любимого издания. Сейчас здесь пахнет только выхлопными газами, а на остановке рядом стоят хмурые люди в спущенных масках в праздном ожидании автобуса. Да и газет-то хороших почти не осталось. Все ушло в интернет. Частично, вместе с литературой. Через мутное окошко я, словно соглядатай, наблюдаю за первыми полосами пришедших газет.

Несколько федеральных изданий молчат. Они готовились к выпуску раньше. А вот две местные ежедневные газетенки пестрят двумя заголовками – яркими и пугающими одновременно.

ОЧЕРЕДНОЕ, ДВЕНАДЦАТОЕ ПО СЧЕТУ, УБИЙСТВО ЧУМНОГО ДОКТОРА. ПОЛИЦИЯ В НЕДОУМЕНИИ.

Заголовок один.

И заголовок два.

СЛУЧАЙНЫЙ СВИДЕТЕЛЬ ВСТРЕТИЛ ЧУМНОГО ДОКТОРА ПОСРЕДИ НОЧНЫХ УЛИЦ, НО ПОЛИЦИЯ ВСЕ РАВНО УПУСТИЛА УБИЙЦУ!

Знает ли мой неудачливый киллер, о ком кричат сегодняшние передовицы местных изданий? Думаю, нет. Вряд ли он читает газеты. Даже в интернете. Впрочем, как и книги.

– Сегодняшние выпуски, – тыкает на них пальцем продавщица. – Ночью экстренно печатали тираж, только-только привезли.

– Дайте мне оба выпуска, – ответил ей я и шумно выгреб из карманов мелочь.

Она неторопливо пересчитала монеты и потом сокрушенно выдала:

– Ну почему эти идиоты журналисты называют этого подонка доктором! Какой же он доктор, если он убивает людей?!

Я не мог не согласиться и лишь кивнул в ответ, выражая полное одобрение ее взволнованной речи.

Теперь возвращаемся к последовательности.

Итак, совершив звонок в полицейский участок посредством телефона любезной кассирши супермаркета, я успел сбегать до дома, оставить там покупки и вернуться обратно ко входу в магазин. Как заверила меня Елена, оперативный дежурный строго наказал мне дождаться патруля и дать показания. Что и говорить, а эта осень явно пройдет у меня в тесном общении с нашей доблестной полицией. Но с пакетами вести разговоры было бы неудобно, поэтому я воспользовался временем и отнес продукты домой.

Стоило мне вновь подойти к супермаркету, как в ту же секунду к крыльцу подкатила патрульная машина, радостно светя проблесковыми маячками. Позади меня из ярко освещенного галогеновыми лампами торгового зала за мной наблюдал в полном составе персонал ночной смены, будучи словно в театре.

– Свидетель? – грозно спросил у меня один из полицейских, приоткрыв окно. Я кивнул и меня жестом попросили сесть назад.

Позади меня за витринным стеклом Елена испуганно ахнула и всплеснула руками. Охранник покачал головой, а остальные сотрудники о чем-то переговаривались.

– Где вы его видели? – вновь спросили меня, когда я загрузил свое тело в душное пространство машины. Неприятно пахло сигаретами и потом. Я указал дом, и машина рванула туда.

Когда мы подъехали, я увидел еще несколько патрульных машин, которые с выключенными мигалками и сиренами, словно муравьи разъезжались по району.

– Вот здесь я видел его последний раз, – показал я на девятиэтажку. Перед глазами до сих пор стояла высокая фигура предполагаемого убийцы, сжимавшая в правой руке желтый бокс с чем-то тайным.

– А потом что? – недовольно спросил меня водитель-полицейский, барабаня пальцами по рулю. Рядом громко возмущалась кряканьем рация.

– А потом он провалился словно сквозь землю.

Я на всякий случай добавил, что в фигуральном смысле, а то мало ли.

Машина погрузилась в тревожное молчание. Даже рация заткнулась.

– Мне можно идти? – наконец спросил я, но в ответ отрицательно покачали головой.

– Показания.

Это стало кратким ответом, после чего разговаривать со мной перестали вовсе. О том, когда именно кто-нибудь сподобится брать у меня показания, сказано не было. Я просто сидел и ждал, боясь лишний раз напомнить о своем нелепом существовании в эпицентре этой криминальной драмы.

Прошло несколько часов, но никого не нашли. Квартал был полностью оцеплен. Все как в кино. Мне до сих пор странно, как же убийце удалось пройти незамеченным? Нерасторопность или невнимательность полиции? Или какая-то магическая неуловимость чумного доктора?

Часу в четвертом утра мои глаза уже слипались, и было уже все равно на истерично орущую рацию. От тепла печки я стал подремывать, пока из дома напротив вдруг не выбежала испуганная женщина и не начала кричать, размахивая руками. Я пробудился, сразу ловко поймав рукой выпавшую изо рта нить слюны.

– Упустили, – грустно сказал полицейский, бравший у меня показания и устало закатил глаза.

В еле слышимых разговорах полицейских, я расслышал имя убитого – Кирилл Прохоров. Сложив два и два, расспросив дополнительную информацию у вышедших врачей, только что подтвердивших безрадостный факт смерти, я понял, что это был тот самый Кирилл, сдавший мне индивидуальное жилое строение, которое уже даже не значилось на карте. Там, красивыми словами пиар-службы застройщика, место моей (теперь она была именно моя) ветхой постройки называлось «зона перспективной застройки квартала».

Вспоминая вчерашние обстоятельства аренды дома, я как никогда понимал выражение «голь на выдумки хитра». Прожив далеко не малое число лет, я вдруг встретил человека, которого так верно можно было отнести к этой крылатой фразе. Упокой Господь его не самую безгрешную душу!

Сами полицейские не без удивления обнаружили меня в своих многоликих базах данных, когда начали расспрашивать об увиденном.

– Вы проходили у нас по делу о заказном убийстве?

– Исключительно в качестве важного свидетеля, – поспешил уточнить я, опасаясь неправильного толкования информации.

Свидетель я был настолько важный, что меня неоднократно пытались убить, а полиция даже не выделила защиту, о чем я рискнул напомнить по-прежнему удивленным стражам правопорядка.

– Не положено охрану выдать было, видно, – слегка оправдываясь ответил один из них. – У вас телефон то не поменялся?

Телефон то у меня не поменялся, но ныне я его включал редко, опасаясь, что киллер каким-то образом выследит мою дислокацию и нанесет нежданный и неприятный сюрприз. Я лучше посижу в телефонном вакууме. Тем более никто важный или близкий мне звонить не будет точно. Практически никто. К сожалению, я так и остаюсь одиноким человеком, и, если бы не одна моя тайная возлюбленная, я вполне мог стать главной одиночкой всего Екатеринбурга.